Видеоблог вампира

Глава 7

Никто больше не приходил, ни Кешкины люди, ни полиция. Вся неделя прошла тихо и спокойно. Первые пару дней мне закрадывались мысли о том, что Катя испугалась меня и делает вид, что готова со мной жить, а сама обратилась в полицию. Теперь мне было стыдно за это. После раскрытия тайны наши отношения практически не поменялись. Катя огорчилась, когда поняла, что я и правда понятия не имею, как обращать людей в вампиров. Ведь это могло избавить ее от слепоты и позволить нам жить вместе, не старея, еще сотни лет, а может, и вечность, до тех пор пока солнце не израсходует весь водород и не раздуется, поглотив землю. Хотя к тому времени мы могли бы улететь на другую планету. Почему нет? Я, может, и улечу, технологии же не стоят на месте. А вот Катя смертна, но я старался не думать о том, что когда-нибудь мне придется хоронить ее. А до этого – ухаживать за старухой, вспоминая былые деньки.

На неделе я выложил два ролика, которые принесли по три тысячи просмотров каждый и добавили в копилку канала двадцать два подписчика. Негусто. Свою поэтическую страничку я вообще перестал проверять, понимая, что никому это не интересно. И вдруг (в среду) мне пришла идея! Может, пойти на крайние меры и записать, как я охочусь? Еды полно, но суть не в еде, а в том, чтобы показать весь процесс. Может, даже слив крови снять! Хотя такое, наверно, заблокируют, но если замазать при монтаже страшные моменты, то, может, вполне получится удивить зрителя.

Жертвой я выбрал Гузову, которая как раз появится на фестивале блогеров в эти выходные. План простой: выследить ее до дома и похитить. Возможно, сразу, возможно, позже залезу к ней в квартиру или дом, разберусь по ситуации. Усыпить хлороформом и засунуть в пикап – обычное дело. Когда притащу ее в подвал, устрою стрим, в котором и прикончу эту тварь. Главное, успеть убить ее, пока не заблокируют трансляцию. Хотя, с другой стороны, трансляция будет единственной зацепкой для полиции. Если заблокируют, шансы найти жертву они потеряют; я думаю, не станут блокировать. В общем, попробуем устроить шоу, а там видно будет.

На следующее утро, за шесть часов до начала фестиваля, я принялся готовить подвал под студию прямого эфира. Катю я отвез домой, к маме. Теща приболела, и девушка решила провести выходные с ней. Запустить эфир оказалось очень просто, фактически одной кнопкой с названием «начать эфир». Камеру я направил сразу на стул, к которому будет прикована жертва. Веревки есть в шкафу, кляп сделаю из тряпок. Как-то быстро все вышло. Оказалось, что и готовить ничего не надо. Стул, камера и ноутбук. Я думал, все сложнее будет, но нет. Для съемки охоты я купил очки со встроенной мини-камерой и микрофоном.

Фестиваль проходил в центре столицы, и выглядело все крайне неорганизованно. Во-первых, павильоны со сценами, которые арендовали инициаторы шоу, не вместили всех желающих прийти и послушать речи своих любимых блогеров. Во-вторых, блогеры выступали в разных помещениях одновременно, и людям пришлось выбирать, к кому идти.

Гузова выступала минут сорок. Она спела пару песен для умственно отсталой молодежи и пообщалась с подписчиками. Я стоял в толпе школьников, глядя на эту вакханалию. Потом, уже за пределами павильона, на парковке, она сфотографировалась со своими фанатами и села в машину. Люди обступили ее авто и мешали девушке проехать. Я, пользуясь этим, подъехал на пикапе сзади.

– А ну, проваливайте! – заорал я, высунувшись в окно, и несколько раз посигналил. – Проехать мешаете!

Школьники расступились, и мы с Гузовой выехали с парковки. Я ехал за ней, стараясь держаться метрах в двадцати. Преследование продлилось минут сорок. Надеюсь, она не заметила мой навязчивый автомобиль. Повезло, что девушка жила за городом, в частном доме, ведь из квартиры без шума утащить человека гораздо сложнее. Я запарковался в ста метрах от ворот на ее участок и пошел вдоль дороги к коттеджу синезубой красавицы.

Осмотрев каменный двухметровый забор Гузовой, я убедился, что камер на нем нет. Я включил режим записи на очках.

– Всем привет, друзья, с вами вампир Федор, и сегодня мы вышли на охоту. Я стою перед домом Бори Гузовой, и скоро мы будем ее убивать, так что смотрите видео до конца.

На улице смеркалось, но ждать до темноты я не стал. Пройдя метров двадцать от дороги вдоль забора, я перелез на участок девушки и тут же спрятался за первый попавшийся куст. Я осмотрелся сквозь листву. Только бы собаки не было. Дом стоял метрах в тридцати от меня. Очевидно, такая молодая особа живет тут не одна. Тем более домик далеко не маленький, но и не особняк. В окне на первом этаже горел свет, на втором темно. Камера записывала все, что вижу я.

– Друзья, режима ночного видения тут нет, так что вскоре картинка может стать хреновой.

Я выключил камеру и решил все же выждать до темноты. В итоге в кустах я просидел три часа. За это время мне удалось узнать, где находится спальня Гузовой. Она несколько раз выходила на балкон покурить и включила телевизор, который я мог наблюдать через окно. Когда в ее комнате погас свет, я подкрался к дому и залез по стене до окна второго этажа. Осторожно заглянув в темную комнату (темную для людей, а вампиры-то прекрасно все видят), я рассмотрел тощее тело в майке и шортах, лежащее на кровати на животе. Хлороформ растекся по носовому платку, и я убрал пузырек обратно в карман. Снова включил режим записи с очков.

– Дорогие зрители, вампирская охота выглядит примерно вот так…

Тихо войдя в ее комнату, я приготовился к нападению. Держа платок в правой руке, я навалился на девушку. Она подняла голову, вскрикнув, и я тут же приложил ткань, смоченную снотворным, к ее лицу.

– Обычно жертвы сопротивляются, – произнес я, пытаясь удержать дергающееся подо мной тело. – Тут еще все просто, – я говорил шепотом, – бывают толстяки, их сложнее усыпить, даже если им за семьдесят лет.

Девушка мычала в тряпку секунд пять, а потом обмякла.

– Вот и все, осталось доставить ее ко мне домой. Дорогу к дому я снимать не буду и вернусь к вам, уже когда она будет в моем подвале.

Я выключил камеру, взвалил Гузову на плечо и вышел на балкон. На улице полностью стемнело. По стене я спустился на газон и трусцой добежал до забора. Минуя каменную преграду, я побежал к своему авто. Дорога к дому с жертвой, закрытой в кузове пикапа, – самая опасная часть охоты. Был как-то случай, меня остановил полицейский проверить документы. Повезло, что не попросил открыть багажник. Повезло, естественно, ему.

Дорога к дому прошла без приключений, не считая пробуждения девушки. Мне пришлось остановиться и еще раз использовать хлороформ. В этот момент проезжающие мимо машины могли видеть лишь то, как я залез торсом в кузов. На въезде в наш поселок стоял полицейский патруль. Я махнул рукой офицеру, когда проезжал мимо, а он кивнул в ответ. На прошлой неделе этот паренек проверил мои документы, обыскал машину и задал несколько вопросов о том, где я живу, чем занимаюсь. Второй раз, видимо, он решил этого не делать. Я подъехал задним ходом ко входу в дом.

Спустя пять минут Гузова сидела в подвале, связанная по рукам и ногам. Пока она была в отключке, я быстро склепал ролик самого похищения, не забыв сказать, что скоро всех ждет самый потрясающий стрим. Минут через пятнадцать она начнет приходить в себя и можно будет начинать шоу.

Я стоял напротив Гузовой в маске. Девушка приоткрыла глаза, щурясь от обычной напольной лампы, направленной ей в лицо.

– Как тебе моя студия? – спросил я, включая компьютер.

– Это какой-то пранк? – произнесла она сонным голосом.

– Да, – сказал я. – Пранк называется «Убей тупую дуру».

– Чем ты меня накачал? – она закинула голову и зажмурилась.

– Это неважно. Скоро сознание полностью вернется к тебе.

– Ты знаешь, кто я? – девушка огляделась, насколько это было возможно.

– Да. Ты блогер и певица Боря Гузова.

– Ты мой поклонник?

– Нет.

– Зачем ты похитил меня?

– Чтоб убить.

– За что?

Я не стал отвечать на последний вопрос. Закончив приготовления, я запустил эфир.

– Так, ждем людей и начинаем, – сказал я.

В чате появилось несколько сообщений:

«Что за шоу?»

«Привет».

«Гузова!»

– О, тебя узнали, – произнес я. – Ребят, кто в чате, делайте репост эфира друзьям. Сегодня будем убивать Борю Гузову. Все репостим!

– Ты не ответил, что я тебе сделала? – На удивление, девушка вела себя сдержанно. Я думал, она устроит тут цирк. Если она будет так спокойно сидеть, я не соберу большой онлайн.

– Давайте, постим, постим, ребятушки! Сегодня режем Гузову! Начнем с рук! – громко произнес я и покосился на девушку. Она все еще не теряла самообладания.

– Борька, а какое твое настоящее имя? – я сел на пол.

– Василиса, – она посмотрела на меня.

Я почувствовал ненависть в ее взгляде, и мне стало не по себе. Скоро бестолочь поймет, что с ней тут не собираются шутить.

– А почему нельзя свое имя использовать? Зачем вам весь этот поганый эпатаж? – я глянул в монитор и увидел, что зрителей прибавилось. Сейчас нас смотрят двадцать семь человек.

– Ты начинающий блогер, – тихо произнесла она.

– Да. А что, так заметно?

– Свет выставил плохо. За моей спиной наверняка огромная тень на стене. Так быть не должно.

Я посмотрел ей за спину. Девка права. Ну ничего, научусь.

– Почему ты Боря? – меня действительно волновал этот вопрос.

– Это не твое дело.

– Ты знаешь, я и без твоего ответа понимаю все. Надо быть заметной. Надо красить волосы в синий цвет, надо сделать разноцветные зубы и татуировки на лице. Надо выглядеть, как новогодняя елка. Главное – внешний вид. Такие, как ты, отупляют население.

Я рассматривал эту жалкую безмозглую бабу. Сидит тут, из себя смелую строит. А ведь схвати сейчас ее за горло, так завопит, как поросенок! Но самое интересное я оставлю на потом. Хотя если вернуть ей здоровый цвет волос, смыть татуировки с рожи, убрать разноцветные зубы (как они их окрасили?), то девочка могла бы стать вполне себе симпатичной. Груди, жаль, совсем нет. Плоская, как гриф моей гитары. Только два соска торчат через майку.

– Ребята, – я встал перед камерой, – нас уже сто человек! Ваши комментарии я позже почитаю, а пока в гостях у нас Боря Гузова, и от вас необходимы репосты эфира в соцсетях. Приглашайте друзей, сегодня будет жарко. Если кто еще не понял, это не розыгрыш и девушку мы порежем, а может, еще что интересное сотворим. Я думаю, даже проведу голосование, как ее убить. Репостим! Репостим эфир!

– Принеси воды, – сказала она.

– Может, тебе еще пиццу заказать?

– С ананасами, если можно.

Вот дерзкая сучка!

– Ну что? Запустим голосование?

Я открыл форму опроса с вариантами ответов и принялся забивать поля.

На самом деле я не собирался мучить ее. Мне просто стало интересно, как проголосуют люди.

Я зачитал Гузовой варианты ответов.

– Я бы смогла придумать более оригинальные способы, – сказала она.

– Ты всерьез думаешь, что это шутка?

– Ничего я не думаю. – она пристально смотрела мне в глаза.

Наверно, надо немного припугнуть ее. Я подошел к девушке и дал ей пощечину, но не рассчитал силу и случайно нокаутировал.

– Черт! – тихо произнес я. – Да что же такое-то.

Уложив ее на пол вместе со стулом, я поднял тощие ноги Бори, чтоб увеличить приток крови к голове.

– Ребята, я случайно. Мне показалось, что ей необходимо взбодриться, но что-то пошло не по плану.

Вернув ее в вертикальное положение, я подошел к ноутбуку, чтоб проверить голосование. Зрителей к этому времени уже набежало более трех тысяч. Такого успеха я не ожидал, а ведь прошло всего минут десять от начала эфира. Мнения пользователей распределились неожиданным для меня образом.

ГОЛОСОВ: 1298

4 %

20 %

40 %

17 %

19 %

– Борян, смотри, люди хотят тебя сжечь, – сказал я, когда увидел, что она пришла в себя.

Гузова никак не отреагировала. Ее взгляд бегал по комнате, будто она пыталась что-то отыскать.

Я полез читать чат эфира, но он бежал так быстро, что увидеть конкретные сообщения не получалось. Неужели таким нетривиальным образом я смогу набрать популярность? Так, надо не забыть свой поэтический сайт пропиарить, когда зрителей станет еще больше.

Когда я промотал чат вверх, он остановился. Видимо, это так работает. Буду знать.

Комментарии меня удивили.

«Гузова, ты опять шоу устроила?»

«Вампир, ты правда ее убить хочешь?»

«Скоро заблочат, пацаны, я пишу этот эфир, потом на свой канал выложу, заходите».

«Uepjdf lehf».

«Гузова дура».

«Что за хрень тут происходит?»

«Это прикол всё, не введитесь».

«Изжарь ее!»

«Боря, поздравь меня с днем рождения!»

Количество зрителей выросло до семи тысяч, а голосование за судьбу поп- дивы поменялось не в лучшую для нее сторону:

ГОЛОСОВ: 4561

14 %

10 %

55 %

6 %

15 %

– Боря, похоже, придется тебя подпалить, – сказал я. – Ты удивлена, что люди так голосуют?

– Нет. Чего еще ожидать от этой массы?

– Вы слышали, как она вас называет? – обратился я к чату. – Знаете, что я придумал? А давайте так сделаем. Как только количество проголосовавших перевалит за сто тысяч, мы исполним приговор. Ну или отпустим ее, если вы так решите.

У меня даже бензина не было. Нет, однозначно, хоть она и дрянь последняя, но мученической смерти не заслуживает. А вот люди, судя по всему, хотят хлеба и зрелищ. Что раньше на площадях, что сейчас, но в другой плоскости, подавай им кровавое шоу. Эх… Ничего не меняется.

Если наберется сто тысяч голосов, отключу эфир, усыплю хлороформом и сверну ей шею.

Я заглянул в чат.

«Сделай факел из нее».

«Сейчас полиция приедет, и будет весело».

«Почему так мало голосов за разломать битой кости?!»

«Как ему задонатить?»

– Борь, сколько ты зарабатываешь в месяц на рекламе всякого говна?

– Несколько миллионов.

– Недурно.

– Если ты хочешь выкуп получить, то этот вопрос можешь обсудить лично со мной. Родственников у меня нету.

– Это ты одна в таком большом доме живешь?

– Да. Все детство я провела в общежитии, теперь хоть по комнатам можно побродить.

– Понятно, восполняешь детские утраты.

– Всего не восполнить.

– И все-таки ты немного зажралась.

– Поживи до двенадцати лет с отцом-алкоголиком в одной комнате, кишащей тараканами и постельными клопами, тогда поговорим.

– Бывает. У многих людей, кого я знал, детство выдалось непростым.

Тут я вспомнил, как в пять лет поработал трубочистом. В то время это считалось нормой. Как упал и сломал себе ногу. Детство у нее было тяжелое? С тараканами она жила? Насмешила.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Тридцать один.

– Врешь, тебе максимум двадцать два, двадцать три.

– В пятнадцать я начала отставать в физическом развитии. Мне диагностировали анорексию. Я тогда весила килограммов тридцать. Но сумела кое-как восстановиться. Сейчас выгляжу как подросток.

– Ты объявила голодовку? – усмехнулся я.

– На то были причины.

– Так, что там у нас с голосованием, – я глянул на экран.

ГОЛОСОВ: 14 899

12 %

12 %

49 %

15 %

12 %

– Как думаешь, за сколько мы наберем еще восемьдесят шесть тысяч голосов?

– Может, за час. Я популярная личность.

– Боря… то есть Василиса, не могу я называть тебя Боря, это как-то режет слух. Я думаю, либо ты хорошо играешь, либо не боишься смерти.

– Есть хорошая поговорка: «Двум смертям не бывать, от одной не сбежать».

– Мне кажется, твоя храбрость вызвана тем, что ты считаешь все это пранком.

– Пранк, в котором бьют так, что теряешь сознание?

– Да, но, кстати, это я случайно. Я хотел просто дать тебе пощечину.

– Почему ты решил, что имеешь право судить меня?

– А почему ты решила, что имеешь право кидать людей на деньги? Еще и подростков! Почему ты решила, что имеешь право пропагандировать им ложные ценности? И наконец, почему ты решила, что имеешь право постепенно, кропотливо уничтожать настоящее творчество?

– Ты смешной. Сколько тебе лет?

– Нечего ответить?

– Разве это я кидаю, навязываю, пропагандирую?

– А кто же?

– Я делаю то, что мне говорят. В шоу-бизнесе у нас нет мнения. Есть задания и есть оплата. Кто возмущается, того выкидывают и берут нового.

– А сама что думаешь о своем творчестве?

– Думаю, что деньги не пахнут.

– И нет принципов, нет идей, нет благородства, – тихо произнес я.

– Все стерлось, – так же тихо ответила Василиса.

– Ты веришь в бога? – спросил я.

– А что?

– Верующие не так боятся смерти, как атеисты, ведь, по их мнению, душа человека будет вечно жить в раю.

– Нет, не верю.

– И ты не боишься умереть?

– Почему отсутствие жизни после смерти должно отличаться от отсутствия жизни до моего рождения?

– Потому, что сейчас ты есть, а тогда тебя не было.

– Для меня это не важно.

– А как же люди, которые есть вокруг тебя, материальные блага, искусство? После смерти ты потеряешь все. Это не пугает? – я никак не мог понять ее спокойствия.

– Вокруг меня нет любимых людей. На материальные блага я могу сесть и навалить кучу. Я успела насладиться роскошью, а любовь к искусству для меня вещь абстрактная, я не сильно завишу от кино, музыки, какого-либо саморазвития в творчестве и всего подобного. Мы все временные, с этим надо смириться. Именно тот факт, что люди смертны, дает им возможность наслаждаться жизнью.

– Ты наслаждаешься жизнью?

– Не знаю. Просто проживаю еще один день, еще, еще и еще…

– А боли ты боишься? Зрители голосуют… кстати, что у нас там уже…

ГОЛОСОВ: 32 112

11 %

13 %

51 %

13 %

12 %

– Тридцать две тысячи! А зрителей сорок девять тысяч! Так, друзья дорогие, раз уж нас так много, я хотел бы прорекламировать вам свою поэтическую страницу. Я пишу стихи. Ознакомиться с моим творчеством вы можете по ссылке, закрепленной в комментариях. Василиска, зрители все еще хотят тебя сжечь, мне кажется, ничего не изменится.

– Ты спросил про боль. Да, я боюсь боли, – сказала девушка.

– По тебе не скажешь. Другая бы, наверно, устроила шоу, но и без твоих выкрутасов зрители растут как на дрожжах.

– А если я устрою выкрутасы, ты отпустишь меня?

– Нет.

– Я тоже так считаю. Поэтому и нет выкрутасов.

– Логично.

– Федор, зачем ты пишешь стихи?

– Потому что это единственное, что мне интересно спустя сотню лет жизни. Я попробовал разные хобби за это время. Стихи – это единственное, что не наскучило и дарит смысл моему существованию.

– Сотню лет?

– Да, а ты же не в курсе?

– Нет.

– Я вампир. В смысле, настоящий.

– А… даже так. Ну хорошо. А я ведьма.

Можно было бы переместиться на потолок, но я не хочу ей ничего доказывать. В этом нет смысла. А вот когда наберется сто тысяч голосов, я покажу людям фокусы с отломанным пальцем и сменой гравитации.

– И ты решил со своим творчеством выйти в мир?

– Да.

– И как успехи?

– Никак.

– Давно пытаешься?

– Лет семьдесят.

– А как ты пытаешься?

– В смысле?

– Какие действия ты совершаешь, чтоб стать популярным автором?

– Пишу стихи и рассылаю их в издательства. Теперь вот еще создал канал для продвижения своего творчества.

– То есть ты семьдесят лет шлешь стихи в издательства.

– Да.

– А тебе не закрадывалась идея, что это так не работает?

– Почему не работает?

– А что, работает?

– Ну, пока не сработало.

– Почему издательства должны издавать работы неизвестного человека? Кто будет покупать твои стихи? Кто вообще сейчас готов платить за стихи? Ты сам понимаешь, что ты хочешь?

– Раньше покупали. В магазинах было много подобного.

– Когда раньше?

– Лет пятьдесят назад.

– Возможно, но сейчас не то время.

– А мне плевать.

– Ну вот поэтому, Федор, и не получается у тебя ничего.

– А что надо делать?

– Ты просишь совета?

– Почему бы и нет.

– Я не знаю, чем тебе помочь. Возможно, найти хорошего продюсера и стать известным блогером. Тогда и к творчеству будет внимание.

– Твой продюсер через тебя впаривает людям дерьмо.

– Да, это современные реалии.

– То есть ты это понимаешь сама?

– Конечно, но, если я откажусь, на мое место придут другие, а так хоть в деньгах не нуждаюсь и могу участвовать в благотворительности. Это система. Если убить меня, ничего не изменится.

Я снова посмотрел в ноутбук. Количество зрителей выросло до семидесяти тысяч. Чат летел с неимоверной скорость. Зацепиться взглядом хоть за какое-то сообщение нереально.

ГОЛОСОВ: 57 764

5 %

19 %

41 %

9 %

26 %

– За твое спасение двадцать шесть процентов; похоже, твои зрители подошли.

– Если большинство голосов будет за мое спасение, ты меня отпустишь?

– Да.

– Значит, у меня есть шансы продолжить жить.

– Шансы есть, но маленькие. Люди все же хотят тебя сжечь.

– Хейтеров у меня тоже много.

– Тебя так ненавидят, что готовы изжарить. Забавно.

– Не самая приятная смерть.

– Что бы ты хотела, чтоб с тобой стало после того, как я тебя убью?

– Я бы хотела отдать долг.

– Какой еще долг?

– На протяжении всей жизни я потребляла энергию для роста и движения. Энергию от солнца, от продуктов питания. Атомы моего тела замещались атомами, поступающими извне. Я бы хотела, чтоб мое тело закопали в земле и я бы отдала энергию, которая еще сохранена во мне. Чтоб черви съели меня, переработали и циркуляция энергии и материи продолжилась. То вещество, из которого сейчас состою я, будет использовано для создания новых организмов. Возможно, для роста цветов, а может, и для плодовых деревьев. И когда кто-то откусит яблоко с этого дерева, он получит в свое тело часть тех атомов, что сейчас сидят перед тобой и разговаривают.

– У тебя будет такая возможность.

– А еще после моей смерти время с бесконечной скоростью устремится вперед. Когда я думаю об этом, начинает ехать крыша.

– Да, так же, как во сне. Но после сна ты можешь проснуться и отсчитать пролетевшее время. Зафиксировать бессознательный отрезок. А когда потеряешь сознание из-за смерти, отрезок превращается в бесконечный луч.

– Это потому, что своим сознанием мы словно фиксируем вселенную в определенном моменте. Мы замедляем ход времени, когда воспринимаем реальность. Когда я умру, для меня время полетит вперед с бесконечной скоростью. Но для другого человека время будет течь все еще медленно. Если полностью убрать сознание из вселенной, то она улетит по шкале времени в будущее с бесконечной скоростью. Улетит к завершению своего существования. К этому моменту все уже будут мертвы, кто когда-либо жил. Хотя слово «момент» тут не подходит. Но это не важно. В общем, вот что будет, когда я умру. И поэтому я не боюсь смерти.

– Знаешь, Василис, мне в чем-то близки твои рассуждения; если не будет наблюдателя – время пролетит бесконечно быстро. Без измерения времени вселенная тут же исчезнет, закончит свое существование естественным путем. Мы, фиксируя наш мир, как бы замедляем его в этом моменте, да, так и есть, пока мы видим, воспринимаем, осознаем все вокруг с возможной для нас скоростью. Как мы ощущаем время, так оно и движется. Для мухи галактики разлетаются в несколько раз медленнее, так как она воспринимает время иначе, чем мы.

– Да, и все это естественно. Так что бояться нечего. Я – это просто материя. Часть всего вещества. Если убрать всю материю, не станет пространства. Оно не может существовать без материи.

– Конечно, пространство образуется материей. Между двумя частицами может существовать пространство. Если за этими частицами нет ничего, то нельзя утверждать, что там есть пространство.

– Федя, не только материя, но и энергия.

– Разумеется. Если убрать из пространства материю и энергию, то понятие времени исчезнет.

– Для того чтобы было время, нужен наблюдатель и хоть какой-то кусок материи. Наблюдатель, кстати, может наблюдать сам себя и быть тем самым куском материи.

– Двигать рукой вверх-вниз, в абсолютно пустой вселенной, и тогда появится понятие времени.

– Можно и не двигать рукой. Достаточно и колебания электрона. Ведь это тоже движение. В итоге это связка – пространство, материя, время, и наблюдатель образует понятный нам мир.

– Но все же без наблюдателя вселенная не имеет смысла, так как все разлетится очень быстро.

– Бесконечно быстро.

– От Большого взрыва до тепловой смерти вселенной и максимальной энтропии пройдет бесконечно малый промежуток времени.

– Это объясняет, зачем нужно зеркало природе. Мы, как отражение вселенной, существуем, чтоб ее описать, зафиксировать в сознании, чтоб она, в свою очередь, тоже могла существовать.

– Я воспринимаю себя частью мира. Я не что-то обособленное, мы все единое целое в огромном потоке частиц. Поэтому мне не страшно исчезнуть. Я даже не исчезну, я трансформируюсь.

– Но эти рассуждения мне, в отличие от тебя, не помогают смириться с тем, что когда-то меня не станет, – ска- зал я.

– Да? Ну, тогда прими мои соболезнования. – я впервые увидел улыбку девушки.

– Глянем результаты голосования, посмотрим, кому тут соболезновать.

92 764

6 %

18 %

42 %

10 %

24 %

Я прочитал девушке, как распределилось голосование.

– Да уж. Не сильно что-то изменилось, – произнес я, – но я стал популярным. Отчасти благодаря тебе.

– Видишь, от меня есть польза.

– Сто семь тысяч зрителей.

– Для стрима это грандиозная цифра. Ты, я думаю, не осознаешь, как это много.

– Осознаю. Кстати, у нас чат завис.

– Видимо, не рассчитан на такой поток.

– Мне кажется, через пару минут все закончится. Хочешь сказать что-нибудь напоследок зрителям?

– Да, скажу пару слов. Сейчас на меня смотрят десятки тысяч убийц. Подумайте об этом на досуге.

Василиса замолчала и посмотрела на меня.

– Что?

– Все.

– Это вся речь?

– Да.

Я повернулся к экрану.

– Друзья, по ссылочке, закрепленной в комментариях, переходите на мою поэтическую страницу и также подписывайтесь на мой канал.

На девяносто четырех тысячах голосов я выключил эфир. Из сумки я достал тряпку и, смочив ее хлороформом из пузырька, подошел к Василисе.

– Ты спрашивал, почему я использую такой псевдоним, – сказала девушка.

– Да.

– Когда отец насиловал, он называл меня Борей, потому что хотел маль- чика.

Спустя несколько секунд после услышанного я поднес платок к ее лицу.

– Прощай, Василиса, – произнес я.