Ветер Безлюдья

Семейный альбом

На всякий пожарный я проверила — когда последний раз отец появлялся в онлайн и когда мама. С ними вроде бы было все в порядке. Мама так и сейчас находилась на связи и я могла написать ей на чат сайта, но не стала. Там у нее что-то и так бурлит с комментариями от подписчиков. А на секунду представив, что она обсуждает с «верными друзьями» обман и дремучую невинность своей дочери, поняла, что меня это больше не задевает. Ни капельки.

Тимур пригласил нас к себе, — жил он не далеко от работы, так что дошли пешком. Если я и Ната обосновались в третьем кольце полихаусов, в комфортных, но самых экономных ячейках, то квартира Тамерлана оказалась редким средним вариантом между трущобами и мегаполисом. Один полуквартал старого Сиверска не вошел в зону отчуждения — несколько элитных домов кирпичных высоток, с огороженными зонами и подземной парковкой превратились в такие же эконом класса квартиры, только гораздо просторнее. Метров сто квадратных против моих шестнадцати.

— У тебя жена ревнивая? — Наталья задала уточняющий вопрос прямо за порогом. — А то привел двух красоток.

— Ох вы мне и польстили, — засмеялся Тимур, закрывая дверь.

— Папка!

Шестилетка, маленькая копия Тимура, вылетел в холл и уже протянул руки, как затормозил и вытянул губы трубочкой:

— Уууу! Собаки!

Маришка выкатилась к гостям на инвалидной коляске, — ее ногу фиксировала еще одна приподнятая ступенька, а колено обхватывала сложная металлическая конструкция. Нас представили, хозяйка пригласила в зал, на себя махнув рукой:

— Не делайте такие печальные глаза, это временные меры. Я хожу и все хорошо. Еще две недели покоя колену и все. Проходите. Тима сейчас ужин погреет.

Мне так и хотелось все время смотреть в персоник. Из-за ожидания, но со стороны это могло выглядеть невежливо, в гости же пришли. Я заикнулась предложить помощь на кухне, но Наталья цыкнула на меня:

— Сядь, неугомонная. Сегодня я буду крутиться и носить-подавать. Вы не возражаете, Мари?

— На ты, — кивнула та, — и я не возражаю. Тима с посудой неуклюжий и суетливый, разбил уже на сервиз. Не жалко, но однажды это была любимая чашка Тимурки, и была трагедия.

— Сын тоже Тимур, — улыбнулась Ната, — это о многом говорит.

Хозяйка закатила глаза, но общее выражение лица все равно говорило о счастье:

— Это говорит о том, как мне трудно с двумя одинаковыми упертыми мужчинами!

С непривычно далекого расстояния, с кухни, доносились звуки посуды, микроволновки, взрослое ворчание, детское ворчание и цокот коготков по ламинату. Ната ушла, а Мари сказала:

— Тима рассказывал о вас, о друзьях. Такой счастливый, что вспомнил, столько мне рассказал. Я его даже немного не узнаю, хоть мы и давно уже вместе, изменился в лучшую сторону. Как будто лет двадцать ушло.

— Вы… ты не сердишься? Получается, что теперь кроме работы у него еще и компания завелась.

— И чудесно. Так и должно быть. А времени хватает, даже если за вечер он всего час проводит с сыном, прежде чем тому пора будет спать, то весь этот час он действительно с ним, а не головой в работе и раздражении. Со мной он вообще носится! Был бы сам полегче, мне кажется, на руках бы носил.

Есть мне никак не хотелось. Голод был, но не было аппетита. И я и Ната отделались скромными закусками и уже пили чай, когда Тамерлан рассказал, что вспомнил буквально утром эпизод прошлого с купанием в речке. Он не умел плавать, и его пытались научить Эльса и Наталья, а Андрей издевался и мешал, но не долго, потом сжалился и тоже помог.

— А еще на твой, Ната, день рожденья летом, в какой-то июльский день…

— Двадцать восьмого?

— Я точной даты не помнил, прости. Ты принесла цифровой фотоаппарат. Мы почти на головах стояли, бесились, носились…

— Есть фотографии? — Вскинулась я. — С тех лет есть фото?

— У меня не сохранились. Мама, скорее всего, уничтожила.

— А у меня есть! — Закивал Тимур. — Бабушка меня забрала когда, вещи мои бережно сохранила.

— Умоляю, хоть одним глазком!

— Тимка, принеси альбом. Помнишь, мы вчера вечером его разбирали?

Снимка было всего четыре. На трех не было кого-то из.

— А этот на таймер поставили, видишь, как горизонт завален? Зато вся компания.

— Можно взять хоть один на память?

— И мне?

— Конечно, — он перевернул все четыре картонки, покрутил их на столе, и довольно предложил: — выбирайте!

Я потянула самую крайнюю и забрала ту, какую хотелось больше всего — общую.

— Все равно все отсканируем и перешлем друг другу. Надо еще следователя нашего на этот счет поспрашивать. Видала, Ната, какой я тощий был?

— Да и так помню! Я тебя не толще, — жердь, как моль ходячая… А у Андрея еще синяк виден… Это его отец приложил?

— Ну, да…