Великий Эллипс

XIX

— Самая лучшая, многоуважаемая мадам, — убеждал ягдинер. — Самая лучшая во всем Уль Фуде, самая лучшая во всей Авескии. Самая удобная, оборудованная по последнему слову техники. Не желает ли мадам осмотреть каюту? Абсолютно сухая, совершенно водонепроницаемая.

— Баржа очень хорошая, но меня беспокоит состояние животных, — ответила Лизелл. — Мне нужно плыть очень быстро, насколько возможно и…

— Ну, посмотрите на мою красавицу БуБуудж, — нахваливал ягдинер. — А великолепная МумЯхл — смотришь, и глаз радуется! Вы разве видели что-нибудь подобное? Многоуважаемая мадам, они — королевы среди всех йахдини, по красоте с ними никто не может сравниться! А какая сила, выносливость, скорость, а какие умницы и милашки, и доброго нрава!

— Ну, — Лизелл придирчиво осматривала «королев». Она не сомневалась в их силе и выносливости, поскольку обе йахдини, плавающие рядом, были действительно животными внушительных размеров, откормленными, с мощными мышцами — они походили на живые плавающие крепости. Но милашки? Может быть, в глазах обожающего их хозяина они и милашки, но она видела мало красоты в их массивных, неуклюжих телах того же желто-коричневого цвета, что и вода в реке, и еще меньше прелести было в их широких мордах. А об их сообразительности трудно было судить. Добрый нрав? Она заглянула в фарфоровые глаза йахдини — и не увидела в них никакого доброго нрава. Маленькие желтые глазки, казалось, выражали угрюмую злобу. Или это ей чудится? Как ни крути, она не была знатоком йахдини. Это были третьи по счету претенденты, которых она инспектировала, но все они были для нее на одно лицо. Но время шло, и надо было принимать решение, если она хотела до наступления темноты проделать значительный путь. Эти, похоже, сгодятся.

— Сколько это будет стоить? — спросила Лизелл. Ягдинер назвал цифру, высокую, но не заоблачную.

— Идет, — согласилась она, и огонь неожиданной радости, на мгновение блеснувший в черных глазах авескийца, подсказал ей, что нужно было поторговаться. Вероятно, она согласилась заплатить раза в три или четыре больше, чем стоило. Ладно, у нее нет времени торговаться. В конце концов, это же не ее деньги. Пусть министерство и торгуется.

Ягдинер помог ей подняться на борт и отнес ее сумку в крошечную каюту, которая была выкрашена ужасной красной анилиновой краской и пестрела искусственной позолотой, но она действительно была хорошо законопаченной и потому сухой. Ягдинер отправился запрягать своих милашек в огромную упряжь, Лизелл наблюдала за ним из-под разрисованного навеса над входом в каюту. Первое время все шло хорошо, пока одна из королев не потеряла терпения: она раздраженно тряхнула своей огромной башкой и, вывернувшись из постромка, чуть ли не уткнулась мордой в лицо своему хозяину. Огромная, как пещера, пасть йахдини открылась. Лизелл увидела большие желтые зубы, и до нее долетела вонь ее дыхания, отдающего рыбой. Ягдинер, привыкший к норову своих милашек, отступил назад, и как раз вовремя, потому что милашка отрыгнула вонючую массу, состоящую из рыбы и гниющей зелени. Горячая зеленая жижа волной растеклась по палубе, едва не задев ее новые туфли. Лизелл едва не вскрикнула и тут же отвернулась, а йахдини издала хриплый крик победительницы, похожий одновременно на крик осла и орлиный клекот.

— МумЯхл, МумЯхл! — раздался укоризненный окрик на авескийском.

МумЯхл утихомирилась, страстно ворча, и хозяин продолжал свое дело.

Вонь отрыжки йахдини повисла в воздухе. Сморщившись, Лизелл закрыла недавно купленным носовым платком нос. Ягдинер окатил палубу водой из ведра, и образовалась огромная лужа зеленого цвета. Лизелл отступила назад, в каюту, и захлопнула дверь.

Через полчаса поток возбужденной авескийской речи вновь выманил ее наружу. Дождь отмыл палубу, и запах исчез. Ягдинер закончил приготовления к отплытию и теперь с помощью шеста, острого стрекала и слов настраивал свою команду на путешествие.

«Королевы» не выражали особого желания пускаться в плавание. Пока МумЯхл трясла своей огромной башкой, хрипя и стеная, БуБуудж, выставив напоказ серым небесам сморщенную, желтовато-коричневого цвета задницу, нырнула на дно. Поднялась густая муть, и дрожь сотрясла баржу. Лизелл зашаталась и ухватилась за дверной косяк. Ругаясь по-вонарски, увещевая по-авескийски, ягдинер взмахнул поводьями и заработал стрекалом. Наконец его манипуляции и многочисленные поплавки-погремушки, прикрепленные к сбруе, заставили БуБуудж всплыть на поверхность. Хозяин встретил ее с восхищением. Йахдини простонала и сплюнула. Ягдинер присвистнул, и королевы поплыли.

Вопреки первому впечатлению Лизелл, дождь лил не беспрерывно. Время от времени он прекращался, иногда просто на несколько минут, и в эти минуты смирения стихии она могла выйти из каюты и наблюдать за проплывающими мимо пейзажами. Первые часов шесть путешествия, пока баржа преодолевала узкие каналы дельты, она видела маленькие затопленные фермы; поля при них полностью ушли под воду. Темная желто-коричневая вода доходила до окон разрушенных деревянных домов. Перед ее глазами проплывали многочисленные трупы животных, домашняя утварь, мебель, обломки, вместе с ними плыли маленькие гребные шлюпки и плоты, на которых сидели люди целыми семьями, со всем своим скарбом, а порой и с домашним скотом. Она не понимала, куда они все плывут. Куда они вообще могут плыть?

БуБуудж и МумЯхл оказались неутомимыми, хотя и норовистыми пловчихами. И вечером, когда непросыхающие небеса из свинцовых превратились в синевато-серые, баржа достигла Йейбехской протоки — одного из четырех больших рукавов Золотой Мандиджуур. Там и бросили якорь на ночь.

Пока Йахдини ныряли в поисках рыбы и водорослей, их хозяин приготовил ужин на маленькой решетке, подвешенной над углями прямо на палубе, под парусиновым навесом. Несмотря на видимые неудобства, ягдинер изловчился и приготовил удивительно вкусное блюдо из смеси риса, произрастающей здесь зеленой спикки и кусочков копченого мяса. — «Это дикая собака», — довольно сообщил он.

После ужина Лизелл читала при свече в своей крошечной каюте. Когда свечка совсем оплыла и строчки начали сливаться, она задула огонь и забралась в узкую постель; простыни, хотя и чистые, терпко пахли авескийскими пряностями. Некоторое время она лежала, прислушиваясь, как дождь барабанит по крыше, река бьется о борт баржи и Йахдини жалобно похрапывают во сне. Время от времени перед ее мысленным взором проплывал Меск Заван, распростертый на дороге, в грязи, истекающий кровью, без чувств. Она отгоняла эти видения, умышленно заменяя их на каменное лицо судьи и вспоминая, к чему ей нужно готовиться, если она не выиграет эти гонки. Этот прием оказался необычайно эффективным, он надежно стер воспоминания о Заване.

Просто ему не повезло, убеждала себя Лизелл. Он должен был быть готов к тому, что Великий Эллипс — рискованное предприятие. Она сожалеет о той роли, которую она сыграла в его несчастье, но не может принять всю вину на себя. Она сделала только то, что было необходимо.

Ранним утром маленькая капля воды, упав на лицо Лизелл, разбудила ее. Она вытерлась и открыла глаза. Новая капля упала ей на лоб, она посмотрела вверх и увидела, что ярко-красный потолок усеян бусинками влаги: похоже, абсолютно водонепроницаемая каюта дала течь. Надо, чтобы ягдинер ее устранил. А лучше, посоветовал ее практичный разум, передвинуть кровать…

Дождь лил весь день. МумЯхл и БуБуудж обиженно плыли вверх по течению, таща за собой баржу на север, через Йейбехскую протоку и далее по Золотой Мандиджуур, которая была похожа не столько на реку, сколько на море: противоположного берега не было видно, а по поверхности гуляли волны, бурные и пенистые. Вдоль ближнего берега выстроились величественные дома богатых вонарских плантаторов. Ценные поля таврила — пряности, завоевавшей славу во всем мире своим пикантным запахом и голубым цветом — ушли под желто-коричневые воды разлившейся реки. Большие дома плантаторов, преимущественно классической западной архитектуры, окутывал легкий туман, почти полностью скрывая их из виду. Частный речной пирс также ушел под воду, и судоходство остановилось.

Вот она, Авеския — экзотическая, пестрая, легендарная. Земля тайн и сказок, извечных и неразгаданных. Реальность оказалась мрачной и гнетущей, совсем не сказочной и слишком влажной. Уединившись в своей протекающей каюте за плотно закрытой дверью, Лизелл погрузилась в чтение очередного романа. Через несколько часов ее оторвал от книги радостный голос ягдинера:

— Мадам, многоуважаемая мадам…

Открыв дверь, она высунула наружу голову:

— Что случилось?

— Смотрите, смотрите, — ликовал ягдинер.

— Что там? — она вышла и встала под навесом, чтобы по лучше рассмотреть, что так взволновало ягдинера. Проследив за тем, куда указывал его палец, сквозь пелену дождя она разглядела высокий каменный столб или какой-то указатель, поднимающийся из воды. На нем виднелась трехцветная эмблема — царственно-багровый, черный и золотой. — Что это?

— Граница, мадам, — объявил ягдинер. — Позади остался Порирул, а впереди нас ждет гочаллат Кандерула.

Ну, наконец-то. Ура! Лизелл улыбнулась:

— Как вы думаете, когда мы…

Но ее вопрос потонул в хриплом протестующем реве. Королевы, очевидно, не желающие покидать пределы своего отечества, выражали недовольство. Извернувшись в двойной упряжке, они одновременно рыгнули на палубу, после чего нырнули на дно с изяществом профессиональных акробаток.

Вонючая зеленая лужа растеклась по палубе, забрызгав подол нового серого платья Лизелл и изрядно испачкав ее туфли. У нее вырвался крик отвращения. Баржа закачалась, вода забурлила и, захлестнув палубу, размыла лужу.

— БуБуудж, МумЯхл! — молил ягдинер, усердно работая шестом. — Государыни мои! Красавицы! Королевы! Приказываю вам, умоляю вас, вернитесь!

Отступив назад, в каюту, Лизелл захлопнула за собой дверь. Быстро переоделась и сменила туфли. Затем разыскала тряпку, намочила ее и, насколько было возможно, отчистила испачканную одежду. Когда-то она теперь высохнет и высохнет ли вообще? Все время, пока она занималась этим, продолжался конфликт между ягдинером и его королевами. Баржу раскачивало, грязная вода затекала под дверь каюты, и, наконец, протестующие стоны оповестили о появлении чудищ на поверхности. Ягдинер выкрикнул пронзительную команду, и баржа вновь тронулась в путь, вверх по течению, пересекая границу Кандерула.

Немного погодя Лизелл решила для себя, что особого различия между Порирулом и Кандерулом не существует. По берегам Золотой Мандиджуур тянулись все те же бесконечные тавриловые плантации, принадлежащие вонарцам. И там, и здесь они были одинаково затоплены водой и потому однообразны. Но ягдинер — гражданин Уль Фуда, чем он очень гордился — с ней не соглашался:

— Да что вы, они совершенно не похожи, — уверял он Лизелл весь вечер, пока они под кухонным навесом ужинали рисом с тушеными пиджхаллями. — Понимаете, многоуважаемая мадам, жители Порирула и Кандерула произошли от совершенно разных племен, потому-то они и говорят на двух совершенно разных языках. Кандерульцы считают свой язык более великим, они называют его «Королевский язык» и потому считают, что и боги их выше ценят. Они хвастливы, заносчивы и страшно высокомерны, а порирульцы — скромны и учтивы. Кандерульцы — скрытные, все секреты держат при себе, а мы, напротив, честные и открытые. У них сердца как камни, они жадные, а мы — дружелюбные, сердечные и щедрые. Они не едят мяса диких собак, а мы едим, и они из-за этого над нами насмехаются. И, однако, у них нет ритуала очищения пищи, и поэтому они немногим лучше мусорщиков. Многоуважаемая мадам, мы с ними как небо и земля.

— Понимаю, — пробурчала серьезно Лизелл. — Понимаю.

Они возобновили путешествие на рассвете, под проливным дождем. Через семь часов, когда дождь все еще продолжал лить, баржа вошла в порт Афа Хаал. Лизелл заплатила вторую часть суммы, обещанной ягдинеру, он помог ей сойти на берег и вынес ее чемодан.

— Мадам держит путь в ЗуЛайсу? — спросил он, почтительно склонившись.

— Да, отправлюсь туда, как только найду подходящее транспортное средство.

— Умоляю, мадам, не задерживайтесь в Афа Хаале. Река уже затопляет город, и говорят, что по центральным улицам уже разгуливают крокодилы.

— Крокодилы? Неужели это правда?

— Так я слышал. Ну и маленькие гыоюлы, они — повсюду.

— Маленькие — кто?

— Гыоюлы, многоуважаемая мадам. Это маленькие водяные змеи с ядовитыми зубами, они плавают стаями. Пара укусов не убьет человека, но заставит его желать смерти. Но если они укусят три или четыре раза… о-а-х! — он содрогнулся. — Там, где раньше была суша, теперь вода поднялась на несколько дюймов, а это для маленьких гыоюл — просто рай. Они размножаются мгновенно, и так будет продолжаться, пока дожди не прекратятся. Мадам должна быть очень осторожной и внимательно смотреть себе под ноги.

— Хорошо, я буду смотреть под ноги, — Лизелл испуганно огляделась, но на глаза ей не попалось ни одной змейки.

— Риск в Кандеруле великий, — заключил ягдинер. — Еще не поздно, мадам может поменять свои планы. Я бы с удовольствием отвез ее назад в безопасный и спокойный Уль Фуд, всего за полцены от той, что она мне заплатила.

— Нет, нет, я не поеду назад.

— Жаль. Я предлагаю это только потому, что очень уважаю мадам, потому что я чувствую, что и БуБуудж, и МумЯхл полюбили ее.

— Правда? — Лизелл посмотрела на йахдини. Одна из них, недовольная, что ее пристально изучают, заворчала и плюнула в Лизелл.

— И может быть, если мадам тоже это почувствует, то полюбит их так же.

— Уверяю тебя, мадам их никогда не забудет.

И что же дальше? Сразу за пристанью перед ней простирался город — огромный спутанный клубок улиц и домов, некоторые из них — весьма впечатляющие. Афа Хаал — довольно значимый порт: сюда свозят товары, предназначенные для рынков, со всей западной части Кандерула, включая столицу, древний город ЗуЛайсу. Большинство частных домов и общественных зданий украшала разноцветная деревянная резьба, типичная для этого региона, и повсюду возвышались высокие резные флагштоки, на них были рядами размещены разноцветные флажки и вымпелы, последовательность сочетания цветов которых служила местному населению своего рода средством передачи информации. Но сейчас разноцветную резьбу зданий покрывал слой грязи, и флагштоки стояли оголенными под проливным дождем. Лица горожан потускнели, а их яркие одежды таились под однообразными клеенчатыми плащами, капюшонами и черными зонтами. Афа Хаал, который был калейдоскопом красок при ярком солнце, стал теперь угрюмым и блеклым.

Улицы покрывала одна огромная лужа, глубиной, наверное, в несколько дюймов. Некоторые предприимчивые горожане шагали по улицам широкими шагами на невысоких ходулях, кто-то надел смазанные жиром тяжелые сапоги, но большинство прохожих пробирались по улицам по высоким помостам из положенных на бревна досок. У Лизелл не было ни ходуль, ни непромокаемой обуви, поэтому ее туфли и подол длинной юбки тут же промокли насквозь. Вздыхая, она шлепала по воде мимо шумных попрошаек, назойливых уличных торговцев, каких-то жуткого вида проныр и прочих тому подобных обитателей городских низов, чьи мольбы могли бы привлечь ее внимание, но только не сегодня. Напуганная рассказами ягдинера, может быть и лживыми, она искала глазами разгуливающих по улицам крокодилов и маленьких водяных змеек с ядовитыми зубами. Но и те и другие ее избегали, и тут ее внимание привлек более интересный объект — человек, одетый в желтую с коричневым форму лейтенанта Восемнадцатого Авескийского дивизиона. Она тут же пустилась за ним вдогонку.

— Лейтенант?

Он оглянулся — это было лицо, которое она могла встретить на каждом углу любой ширинской улицы. Самое типичное вонарское лицо, которое ей встретилось в течение последних недель, и она не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться.

— Да, мадам? — улыбнулся он ей в ответ.

— Не могли бы вы мне посоветовать — мне нужно добраться до ЗуЛайсы как можно быстрее. Как это можно сделать?

— Вы, мадам, путешествуете одна?

Она кивнула. По акценту она поняла, что он с севера, из сельской местности. Провинция Фабек, точно. Настоящий вонарец.

— Тогда мой вам совет — подождите здесь, в Афа Хаале, недельку-другую, пока не прекратятся проливные дожди, и уж после отправляйтесь на восток, — сказал он. — Между Афа Хаалом и ЗуЛайсой довольно сильное наводнение, и дилижансы не ходят до особого распоряжения, а других транспортных средств, которые бы я мог предложить леди, здесь нет.

— Я благодарна вам за заботу и участие, сэр, но я так спешу, у меня очень срочное дело, я не могу ждать. Можно ли нанять какое-нибудь частное средство передвижения?

— Если бы и можно было, я бы не советовал вам им пользоваться. Вы должны понимать, что эти желтолицые — я хочу сказать, авескийцы — довольно странные типы. Одни — преданны и надежны, как сторожевые псы, самые честные и верные слуги. Другие — вероломны, злобны и коварны, они за пределами нашего западного понимания. Я полагаю, в этом заключается двойственность природы восточного человека.

Так мог бы рассуждать грейслендец, подумала Лизелл поразившись.

— Вам может попасться какой-нибудь желтолицый с повозкой, он будет рад отвезти вас за определенную плату дальше на восток, — продолжал лейтенант. — И он может довезти вас в ЗуЛайсу целой и невредимой. Но так же легко ему может прийти в голову ограбить вас и убить по дороге. Я не хочу пугать вас, мадам, но этих желтолицых не поймешь. Я настоятельно вам рекомендую дождаться, когда пойдут дилижансы.

— Спасибо, лейтенант, — она пошла прочь, высоко подняв голову и зонтик.

Он сказал, может попасться желтолицый с повозкой. Где же в этом промокшем Афа Хаале она найдет его? В голову ничего путного не приходило, придется приставать с вопросами к каждому встречному и поперечному, если нужно будет.

Усмотрев прочную крытую повозку, которую тянула пара волов, она поспешила поторговаться с хозяином — дородным мужчиной, закутанным в клеенчатый плащ. Как и все местные жители, он свободно говорил по-вонарски и дал ей очень вразумительный ответ.

— Многоуважаемая мадам просит о невозможном.

— Невозможном? — нахмурилась Лизелл.

— Именно так. Земля между Афа Хаалом и ЗуЛайсой превратилась сейчас в непроходимые болота, ногу поставить опасно, топко, того и гляди, попадешь в какую-нибудь рытвину или канаву. Не успеем мы тронуться в путь, как колеса тут же увязнут. А если не увязнут, то маленькие гыоюлы, которых тут тучи, измучают волов до смерти своими ядовитыми зубами. Нет, ни чего не получится.

— Получится. Должно получиться. Ну, как-нибудь. Поехали, — умоляла Лизелл, — ты такой большой и сильный. Ты ведь не боишься какой-то там воды и каких-то ничтожных змеек? Я хорошо заплачу тебе за хлопоты. Я заплачу тебе, — она сделала паузу для большего эффекта, — двадцать пять новых рекко.

Его глаза округлились. Необыкновенно щедрая плата поразила его, как она и рассчитывала, но, поразив, не поколебала.

— Нет, многоуважаемая мадам, — потряс он головой. — Даже за двадцать пять сотен не поеду. Да и ни один смертный не поедет, опасно.

— Вы не поняли, — напирала она. — Мне совершенно необходимо срочно попасть в ЗуЛайсу. Я должна ехать, и я поеду.

— Но только не в моей повозке, леди, — ответил он и, должно быть, вспомнив, что такой категоричный отказ многоуважаемой вонарской даме совсем недопустим, да и небезопасен, без остановки продолжил: — Если мадам действительно желает следовать в этом направлении, то она могла бы спросить совета у ГишНури, который творит великие чудеса, достойные изумления.

— ГишНури? У него хорошие крытые повозки и сильные волы, мулы или что-нибудь в этом роде? Или он скороход с фози?

— Нет, мадам. ГишНури — это ГишНури Крылатый, самый величайший из всех астромагов западных графств Кандерула. Он читает Скрижали как простую газету.

Какой-то варварский предсказатель ! Лизелл сдержала нетерпеливый вопрос. Астромагами здесь называли одаренных людей, способных толковать сочетания звезд, известные как Скрижали богов, в которых человечеству раскрывалась божественная воля. Астромагов глубоко чтили во всей Авескии. Демонстрация открытого неуважения могла лишь обидеть ее слушателя, поэтому она вежливо ответила:

— Несомненно, ваш астромаг обладает великой мудростью, но мне нужно простое транспортное средство, только и всего.

— ГишНури Крылатый — более чем астромаг, многоуважаемая мадам, — настаивал собеседник. — Он — великий маг, проводник сверхъестественной силы, нисходящей в наш мир из обители богов. ГишНури направляет эту силу куда пожелает и воистину совершает великие чудеса! А многоуважаемая мадам, кажется, как раз ищет чуда.

— Я бы предпочла хорошую повозку, — ответила Лизелл и отправилась на поиски более смелого возницы.

Но желанный возница все не попадался. В течение часа она испытала полдюжины подходящих на вид возниц с их подходящими на вид повозками, и полдюжины раз ее предложения, просьбы и уговоры были отвергнуты, и все по одним и тем же причинам. Гигантские болота… огромные топи… поля засасывающей грязи… маленькие гыоюлы… опасно… чистое безумие… словом — н-е-в-о-з-м-о-ж-н-о. Она просто устала слушать это. Эти авескийцы — жалкие трусы, решила она, талдычат одно и то же, и все сводят к тому, что ей надо просить помощи у местного колдуна, этого ГишНури Крылатого.

— Где я могу его найти? — спросила она наконец без особого интереса.

— Дом ГишНури Крылатого стоит на вершине самого высокого холма, который смотрит на город, — объяснил ей последний несговорчивый возница. — Дайте мне пять цинну, много уважаемая мадам, и я вас туда отвезу.

— Я дам тебе пять сотен цинну, если ты отвезешь меня в ЗуЛайсу, — она видела, как загорелись в ответ глаза возницы.

— Это действительно огромная сумма, царская сумма.

— Конечно, и такая возможность выпадает не часто.

— О-а-х! — возница затряс головой, и свет в его глазах потух. — Для меня это лишь возможность увидеть, как моя повозка и волы потонут в грязи. Оставьте себе пять сотен, а мне хватит и пяти.

— Ничего вам не будет, — раздраженно ответила Лизелл и зашлепала по журчащей ручьем улице.

Часы отсчитывали минуты, а она их безжалостно транжирила. Малодушные авескийцы, кажется, сговорились, чтобы не везти ее в ЗуЛайсу. Какой может быть выход? Купить повозку и волов и ехать самой? Конечно, это выход, но насколько это разумно? У нее нет опыта в таких делах: управлять волами, находить пути среди сплошных топей, кишащих ядовитыми змейками. Может, лошадь купить и на ней отправиться на восток? Но где купить лошадь? За все время, что она провела в Афа Хаале, ей на глаза не попалось ни одной лошади. Или купить мула? Но они еле передвигают ноги, и к тому же она не умеет ими править. Ну, уж как-нибудь совладает, если надо. Конечно, самое лучшее — нанять компетентного возницу, и она еще не отказалась от этой идеи.

Трое следующих возниц, к которым она обратилась со своей просьбой, отказались не раздумывая. И когда последний предложил отвезти ее к дому ГишНури Крылатого за шесть цинну, она сломалась и согласилась. Кто знает, а вдруг этот предсказатель, которого все так нахваливают, и подскажет какой-нибудь хитрый способ. А может, он продаст ей повозку. Если она просто спросит, ничего страшного не случится.

Дорога все время шла в гору, дождь до предела затруднял подъем. Вода, потоками стекающая вниз, превратила немощеные склоны в шоколадный пудинг. Вол по колени тонул в грязи, колеса вязли, двигались они медленно, все время приходилось останавливаться. И впервые Лизелл по-настоящему оценила, какую трудную задачу ей предстоит решить. Если местный возница, умелый и опытный, с трудом преодолевает какие-то две мили, лежащие между Афа Хаалом и домом ГишНури, то как она, в одиночку и абсолютно не имея опыта, поедет на восток по этим топям до самой ЗуЛайсы?

Неважно, подумала она. Я смогу, если я должна.

Крытая повозка остановилась, и она услышала, как возница позвал ее.

— Что случилось? — Лизелл высунула наружу голову.

— Многоуважаемая мадам, мы приехали. Вот дом ГишНури.

— Хорошо. Вот твои деньги, — она подала ему монету в десять цинну, которую подобрала где-то по пути. — Я хочу, чтобы ты подождал меня здесь. Я дам тебе еще десять цинну и еще на чай, если ты отвезешь меня назад в город. Подождешь?

— До скончания века, многоуважаемая мадам.

— Очень хорошо, — она прищурилась, раздумывая, стоит ли ей оставлять на его попечение свой чемодан. И не решилась. С чемоданом в одной руке и зонтиком в другой, она выбралась из повозки и направилась к дому по белой гравийной тропинке, по бокам которой рос заботливо посаженный кустарник.

Дом ГишНури Крылатого совершенно не оправдал ее ожиданий. Провинциальный предсказатель, как она предполагала, должен жить в вульгарной пестро разукрашенной лачуге где-нибудь на окраине города. Дом же ГишНури был построен из сизого с розоватыми прожилками камня, что свидетельствовало о том, что здесь живет человек состоятельный и солидный. Архитектура дома напоминала пропорциональную элегантность лучших домов Ширина, но большие овальные окна с причудливыми наличниками и небольшой купол, венчающий портик, были явно авескийские.

Подойдя прямо к входной двери, она тронула позолоченное дверное кольцо, и мальчик-слуга тут же открыл дверь. На нем была без единого пятнышка белая одежда, свежая, с иголочки, хотя он и был простым слугой, и к тому же местным. Она неожиданно почувствовала, какой у нее мокрый и грязный подол юбки, какие грязные у нее туфли, а пряди волос все время непроизвольно выбивались наружу непокорными завитками.

— Мадам? — вопросительно произнес мальчик.

— Меня зовут Лизелл Дивер, я вонарская путешественница, мне нужно видеть по делу ГишНури Крылатого. Он дома?

— Входите, мадам, — пригласил он с поклоном.

Сложив зонтик и опустив капюшон, она переступила порог и вошла в сверкающий мраморный вестибюль. Стройные колонны, высотой в два этажа, поддерживали темно-синий сводчатый потолок с изображенными на нем позолоченными созвездиями. Вот она и попала в дом астромага.

— Я доложу о прибытии мадам, — вежливо произнес мальчик. — Не желает ли мадам что-нибудь к этому добавить?

Изложите свое дело, предлагает он ей с изысканной утонченностью, которая не допускает отказа.

— Мне нужно добраться до ЗуЛайсы, — коротко пояснила она. — Мне сказали, что ГишНури может помочь мне.

— Я доложу, — повторил мальчик. — Не могла бы много уважаемая мадам подождать?

Она не могла — время не ждет, — но она склонила голову с такой любезностью, на которую только была способна, и слуга удалился, оставив ее одну. Осторожно усевшись на краешек парчового дивана западного стиля, который мог пострадать от соприкосновения с ее грязной юбкой, она принялась ждать. Минуты шли, и мысли ее заблудились в мозаичных рисунках пола. Неожиданно ее глаз уловил какое-то движение, и она подняла голову. В одно из больших овальных окон она увидела, как повозка, в которой она сюда приехала, направляется прочь от дома ГишНури Крылатого. Возница, устав ждать или испугавшись, что дорога вконец испортится, повернул назад в Афа Хаал.

Лизелл вскочила и кинулась к двери, началась борьба с незнакомым ей замком. К тому времени, когда она с ним справилась, повозка уже успела отъехать довольно далеко. Она кричала, но возница не обернулся. Даже если бы он и услышал ее голос сквозь шум дождя, он предпочел бы притвориться, что ничего не слышал. Повозка повернула на изгибе дороги и вовсе пропала из виду. Она подавила желание пуститься за ней в погоню.

Проклиная про себя все на свете, она хлопнула дверью и снова устроилась на диване, где просидела, ерзая, еще пять минут. Несомненно, потерянные минуты. Потерянные часы, уходит впустую драгоценное время. Эта глупая экскурсия в дом какого-то заштатного то ли шарлатана, то ли колдуна с самого начала была ошибкой.

Мальчик-слуга появился и сообщил:

— Господин приглашает мадам присоединиться к нему и его гостям в гостиной. Сюда, пожалуйста.

Его гостям? Так она еще и не вовремя!

— Могу ли я попросить мадам оставить чемодан и зонтик? — проговорил мальчик, будто просил оказать ему любезность. Она оставила и то и другое и направилась по устланному ковром коридору через анфиладу роскошно убранных комнат, в одной из которых находилась фигура, которая привлекла ее внимание. Это был кто-то высокий и крепкий, на вид очень сильный, одетый в обычный авескийский костюм — мешковатые брюки и свободную тунику — с повязанным на талии кушаком. Менее традиционным был большой капюшон, кожаная маска и кожаные перчатки, скрывающие все его индивидуальные особенности. Рост, объем и ширина плеч позволяли допустить, что это мужчина. Он стоял в темном углу, и Лизелл поразила его полная неподвижность, что-то в ней было особенное и тревожное. На секунду она засомневалась — живой это человек или манекен.

Видимо, ее сомнения отразились у нее на лице, и мальчик успокоил ее:

— Мадам не надо беспокоиться, это всего лишь один из людей Покоя моего господина.

Людей Покоя? Она промолчала. В следующую минуту она увидела еще одну такую же фигуру — задрапированная, безликая статуя в маске стояла в конце зала. Она постаралась не смотреть на нее.

Мальчик подвел ее к двустворчатой двери полированного эбенового дерева, инкрустированной многочисленными крошечными ромбиками из слоновой кости. Мальчик постучал, и раскатистый голос откликнулся по-вонарски, с легким местным акцентом, позволив ему войти. Открыв дверь, он доложил:

— Многоуважаемая мисс Дивер.

Лизелл вошла в богатую гостиную. Дверь за ней закрылась, и мальчик исчез, но она даже не заметила этого, поскольку все ее внимание было тут же захвачено присутствующими в гостиной. Трое мужчин поднялись со своих стульев, когда она вошла. Один из них — авескиец, высокий, импозантный, в великолепных шелковых одеждах красновато-синего цвета, отделанных золотой и черной вышивкой, — скорее всего, и был сам астромаг. Рядом с ним стояли Гирайз в'Ализанте и Каслер Сторнзоф. Вместе. Оба, по всей видимости, в полном здравии. И оба оказались здесь раньше нее. Как?

Да разве важно — как, главное, что они живы и здоровы. Господин маркиз избежал дорожных артелей. Каслер увернулся от отравленных ягарских стрел. Граничащая с болью благодарность судьбе наполнила ее.

Гирайз снова был самим собой — чист, хорошо выбрит и подстрижен, одет в хорошего покроя хаки, очень удобное для местного климата. Она почти забыла, как он выглядит по-настоящему, без неряшливой щетины и черных прядей, беспорядочно нависающих над бровями. Он улыбался — должно быть, его развеселило нескрываемое выражение неподдельного удивления на ее лице, а может быть, как и она, он чувствовал облегчение, видя ее живой и в полном здравии. И Каслер… его воздействие на нее оставалось таким же потрясающим. Она вновь удивилась, какой неповторимой голубизны у него глаза и какое в них непостижимое выражение отрешенности.

— Мисс Дивер, своим присутствием вы оказали честь моему дому, — церемонно нараспев произнес высокий авескиец, и в его интонациях она не уловила того подобострастия, которым грешили все авескийцы, с кем ей пришлось столкнуться за сегодняшний день. Было ясно, что перед ней не простой авескиец. Золотая эмблема на его поясе свидетельствовала о его принадлежности к престижной касте Крылатых. Он говорил как образованный человек, его манеры были безупречны, осанка — царственна. На вид ему было за шестьдесят, об этом говорили его седые волосы, множество морщин, бороздящих его высокий лоб и худощавые щеки, и пигментные пятна, выступающие на красивых руках с длинными пальцами. Но его глаза — необычно большие, глубоко посаженные, черные и блестящие — сияли молодостью. — Я ГишНури Крылатый. Думаю, мои гости вам хорошо знакомы.

— Да, знакомы, и я рада видеть их в добром здравии. Рада приветствовать ГишНури Крылатого, самого прославленного и любезного астромага, — пропела Лизелл. — Его мудрость широко признана, и его магические способности считаются несравненными. Я пришла с надеждой, что он окажет помощь одинокой, беззащитной женщине в час, когда ее постигла беда. — Она заметила, как у Гирайза опустились уголки губ, а Каслер чуть прищурил глаза.

— Талант и знания, которыми я обладаю, в распоряжении мисс Дивер.

— ГишНури Крылатый очень щедр.

— Я не заслужил ваших похвал. Не желает ли мисс Дивер присесть?

— Спасибо, — она села, мужчины также опустились на стулья.

— Не хотите ли подкрепиться? Может быть, чаю?

— Вы очень любезны, но спасибо, нет, — конечно же, она выпила бы чаю, но она не хотела тратить время на ритуал гостеприимства.

— Понимаю, вы ограничены во времени, и у вас очень срочное дело, — отечески кивнул головой ГишНури. — Все посетители приходят ко мне в таком состоянии, как будто хотят обогнать саму судьбу. А вы трое — участники Великого Эллипса — хотите всего лишь обогнать друг друга, и именно в этом вам нужна моя помощь. Видите ли, мисс Дивер, ваши соперники, господин в'Ализанте и главнокомандующий Сторнзоф, уже объяснили мне суть дела.

— Очень кстати, — пробормотала Лизелл, гадая, как они оба оказались здесь раньше нее.

— Вам нужен транспорт, чтобы попасть в ЗуЛайсу, — продолжал ГишНури, — или, по крайней мере, как можно дальше на восток до деревни Джахул, где поезда уже ходят. И я могу обеспечить вам транспорт.

— Правда? — обрадовалась Лизелл. — Повозку? Экипаж? Фози?

— Из этого вам ничего не подойдет, — ответил ГишНури. — Ни одно обычное средство на колесах не перевезет вас через моря грязи, что преградили вам путь на восток. Здесь вам могут помочь только мои люди Покоя.

— Люди Покоя?

— Совершенно особые слуги, обладающие весьма необычными свойствами.

— Что это за необычные свойства?

— О, они довольно сложны и многообразны. Достаточно сказать, что мои слуги способны пронести паланкины через затопленные земли и доставить вас в Джахул, это путешествие займет сорок восемь часов.

— Сорок восемь часов? — Лизелл подняла брови, это удивляло и вселяло надежду. — Простите, ГишНури Крылатый, но я смотрела карту и не понимаю, как это можно сделать. Расстояние здесь довольно приличное, и если допустить, что движение ограничено дневными часами…

— Не существует никаких ограничений, — прервал ее астромаг. — Люди Покоя передвигаются и днем и ночью.

— Но им потребуется какое-то время на сон.

— Он им не нужен.

— А отдых? Пища?

— Не нужны.

— А как же маленькие ядовитые змейки?..

— Они не трогают моих людей Покоя.

— Понятно, — Лизелл хотелось знать, верят ли Гирайз и Каслер во все это. Украдкой она бросила взгляд в их сторону. Но их лица, обычно такие разные, сейчас были одинаково не проницаемы.

— Может быть, — предложила она, — вы могли бы пригласить сюда кого-нибудь из ваших людей Покоя, чтобы мы могли поговорить с ними?

— Это невозможно, мисс Дивер, — ГишНури покачал головой. — Они не говорят по-вонарски. Они вообще не разговаривают.

И не спят! И не едят! Безумие какое-то! Ей нужно как можно быстрее бежать отсюда, возвращаться в Афа Хаал и не тратить попусту время. А может, она не права? А вдруг предложение астромага очень разумно? Если так, то она не имеет права отказываться от него, в противном случае она позволит Гирайзу и Каслеру вырваться вперед. Ни один из них, она обратила внимание, не выказывают желания отказаться. Они знают что-то, чего не знает она? Лизелл нервно кусала губы.

— Простите меня, ГишНури Крылатый, но я не понимаю вас, — призналась она.

— А, рациональный западный ум требует свой любимый костыль — логику. Но вы — в Авескии, мисс Дивер, и те силы, которые действуют на этой земле, могут выходить за пределы вашего опыта. Я мог бы подробно описать природу моих людей Покоя, но, боюсь, это будет слишком серьезное испытание для ваших убеждений.

— Мои убеждения могут также удивить вас.

— Возможно, — ГишНури позволил себе чуть заметную улыбку, — но время не терпит, не так ли? Пожалуйста, примите на веру слова человека, которого звезды провели по много численным дорогам тайн, — люди Покоя могут выполнить то, что вам нужно. Господин в'Ализанте и главнокомандующий Сторнзоф предпочли мне поверить. Они уже получили ответы на свои вопросы, подобные вашим, именно поэтому они так спокойно сидят сейчас на своих местах.

— Совершенно верно, — вступил в разговор Гирайз. — Выбора нет, и я решил попытать счастье и воспользоваться вашими людьми Покоя. И поскольку я хочу немедленно отправиться в путь, я бы хотел прямо сейчас заключить нашу сделку, — и он достал из кармана свое портмоне.

Лизелл была в шоке. Когда они виделись в последний раз, Гирайз в'Ализанте разговаривал и поступал с ней как ее компаньон. А сейчас и сомневаться не приходится, он — ее соперник. Он даже не смотрит на нее. Вообще не замечает ее присутствия. Должно быть, он все еще злится за то, что она сбежала от него в Юмо Тауне. Ну и пусть злится.

Она совсем потерялась, когда Каслер выразил то же намерение:

— И я возьму паланкин.

Эти двое уверены в том, что делают, это ей на руку. Она, со своей стороны, доверится их решению.

— И я тоже, — заявила Лизелл. — Ой, а как же быть с водой и едой? На два дня пути нам потребуется…

— Решение принято единогласно, — прервал ее ГишНури, так деликатно, что его любезность казалась непререкаемой. — Такое единодушие — вещь редкая и драгоценная, как слезы бога. Однако, к сожалению, наступил момент, когда я должен поставить вас в известность о небольшой трудности. Ко мне обратились три путешественника, но у меня только два паланкина и четыре человека Покоя, чтобы нести их. Вы понимаете, в чем затруднение?

Она прекрасно поняла, но так же хорошо знала, как выйти из этого затруднения:

— ГишНури Крылатый, я очень хорошо заплачу вам за паланкин и носильщиков. Какова ваша цена?

— Цена? Ах! — астромаг вздохнул. — Даже не знаю, что вам и ответить, такие вопросы печалят меня. Я полностью полагаюсь на чувство меры и честность мисс Дивер. Что она предложит?

— Ну что ж, — она задумалась. Она понятия не имела, какая цена будет достаточной, но в такой компании ей не хотелось показаться скрягой. — Сто новых рекко? — предложила она. Это, конечно же, более чем щедро.

— Привлекательная сумма, — пробормотал ГишНури.

— Я даю столько же, — быстро предложил Каслер Сторнзоф, — семьдесят пять грейсмарок, они равны ста рекко мисс Дивер.

Паланкины разобраны, Гирайзу не досталось, — пронеслось в голове у Лизелл. Удача изменила господину маркизу. Теперь ему нужно будет искать альтернативный транспорт или болтаться в Афа Хаале, пока дожди не прекратятся. Какая жалость. Ему надо было открывать рот побыстрее.

— Сто пятьдесят новых рекко за паланкин и носильщиков, — предложил Гирайз.

Нечестно играет! Лизелл нахмурилась. Он опоздал, паланкины разобраны! Он должен достойно принять поражение. Астромаг, несомненно, отвергнет его запоздалое предложение.

— Сто пятьдесят. Это значительная сумма, — задумчиво произнес ГишНури Крылатый.

Она не собиралась давать спуску Гирайзу.

— Сто семьдесят пять, — вставила Лизелл.

К ее неудовольствию, Каслер тут же предложил:

— Сто пятьдесят грейсмарок.

Такого она от него никак не ожидала. Куда подевалась его галантность? И сколько нужно назвать, чтобы перебить его предложение? У нее всегда было плохо с математикой, и она плохо считала в уме, а сейчас ей нужно было назвать такую сумму, чтобы выбить одного из мужчин из соревнования.

— Триста новых рекко, — выкрикнула она, не думая. Она добьется своего. Заоблачная сумма, но игра стоит свеч.

— Четыреста, — перебил Гирайз.

Возмутительно. Господин маркиз швыряет деньги, как карты на стол, он думает на этом выиграть. Но не в этот раз. Она покажет ему.

— Четыреста пятьдесят, — перебила Лизелл.

— Триста семьдесят пять грейсмарок, — предложил Каслер.

Это перебило ее последнее предложение? Наверное, да, иначе он бы не утруждался, но как он может быть таким жестоким? Она пронзила его укоризненным взглядом — лицо его осталось непроницаемым, но она заметила, что Гирайз улыбается со своим обычным насмешливым видом, и это мгновенно привело ее в ярость. Не помня себя, она закричала:

— Шестьсот новых рекко! ГишНури Крылатый, я заплачу вам шестьсот!

— Шестьсот, — как эхо повторил астромаг. — Я смущен.

— Восемьсот, — предложил Гирайз с тревожащей беспечностью.

Он пытается запугать ее. Не получится.

— Шестьсот грейсмарок, — произнес Каслер.

Она еще не настолько потерялась в цифрах, чтобы не заметить, что он просто повторил наибольшую названную сумму, не превышая ее. Больше от него, разумеется, ничего и не требовалось, но такая внезапная осторожность Каслера намекала на то, что его средства истощаются. Видимо, он хотел поберечь свои деньги хотя бы до того момента, пока он не вернется в империю. И тут она впервые осознала, что и ее запасы не безграничны, хотя в начале гонок они ей казалось неисчерпаемыми. Ее запас наличных, уменьшившийся за протекшие недели, сейчас терпел серьезные убытки. Это не имело такого уж убийственного значения. Аккредитив, выданный Министерством иностранных дел, откроет подвалы банков в любой части света. Ей нужно только представить его в вонарское представительство в ЗуЛайсе. Но для этого ей следует попасть в ЗуЛайсу.

— Восемьсот двадцать пять новых рекко, — на этот раз голос Лизелл дрогнул от неуверенности.

Гирайз в'Ализанте тут же предложил тысячу, Лизелл метнула в него взгляд испуганного удивления. Нет смысла пытаться победить господина маркиза с его бездонными карманами, здесь у нее нет шансов. Но она может перебить Каслера Сторнзофа. Она не знает, сколько у него наличных, но уверена, что у нее кошелек тяжелее.

А может быть, и нет.

Торг продолжался, стоимость доставки в ЗуЛайсу подпрыгнула до тысячи восьмисот новых рекко. Невозможно, просто нереально. Кровь у нее застыла, когда Гирайз предложил две тысячи, а Каслер тут же — тысячу четыреста пятьдесят грейсмарок. Тысяча четыреста пятьдесят. Это будет — она лихорадочно считала — что-то около тысячи девятисот новых рекко. Тысяча девятьсот и… и… тридцать… с чем-то. Ей нужно перебить эту цену, чтобы остаться в гонках, и она не уверена, что сможет это сделать.

— Минуту, — попросила она и достала портмоне, быстро пересчитала его содержимое: тысяча девятьсот двенадцать новых рекко, плюс небольшая коллекция банкнот и монет разных стран незначительного достоинства, которую она собрала за время путешествия. Недостаточно. Недостаточно.

— ГишНури Крылатый, — начала она очень спокойно, — я готова предложить на сто новых рекко больше самой высокой цены, какой бы она ни была, при условии, что вы согласитесь принять вексель.

— Боюсь, что это не подойдет, — мягко ответил астромаг.

— Но я очень аккуратно плачу долги. У меня аккредитив вонарского Министерства иностранных дел. Посмотрите, я покажу вам… — изо всех сил она старалась не выдать своего отчаяния.

— В этом нет необходимости, мисс Дивер. Я полностью уверен, что он подлинный.

— Да, и как только я попаду в ЗуЛайсу, я смогу…

— Я очень сожалею, — перебил он ее сладкозвучным голосом. — Но я не могу принять вексель. Мой опыт подсказывает, что самый старый и простой способ расчета — наилучший, и поэтому я никому не даю в долг и никогда сам не одалживаюсь.

— Я не предлагаю ни того ни другого. Я только прошу дать мне немного времени, чтобы пополнить свои наличные запасы. Я, конечно же, оставлю залог в размере тысячи восьмисот новых рекко и доплачу остальное, как только я…

— Я должен отклонить это предложение. И давайте не будем больше к нему возвращаться.

— Но, — она затравленно огляделась. Каслер выглядел немного смущенным, но Гирайз смотрел на все это со свойственной ему отвратительной веселостью. Он наслаждался ее жалким состоянием, и она безумно его ненавидела, она должна была найти способ сбить эту невыносимую надменную усмешку с его лица.

— ГишНури Крылатый, я взываю к вашим рыцарским чувствам. Вы принадлежите к высокой и благородной касте, и, конечно, вы должны чувствовать жалость к женщине, попавшей в затруднительное положение — одинокой и беззащитной, беспомощной, потерявшейся в чужой стране, — пустилась Лизелл на бесстыдную лесть. Несколько слезинок не помешали бы, но она не смогла их выдавить. Но ей, однако, удалось добиться жалобного дрожания в голосе. — Помогите мне, ГишНури Крылатый, иначе я погибла.

Она видела, как Гирайз округлил глаза, но не могла позволить себе отвлекаться на него. Она сконцентрировала все свое внимание на хозяине дома, на лице которого, как ей показалось, появились признаки жалости.

— Вы тронули меня, мисс Дивер. Честно признаюсь, ваша мольба дошла до моего сердца, — ГишНури склонил голову и вздохнул. — Вы должны понять, что я не могу изменить своим жизненным принципам, чтобы удовлетворить ваши нужды. Но я всей душой желаю вам помочь и верю, что можно найти способ, как это сделать. Да — может быть, это и нарушит правило, но я думаю, я мог бы предложить выход из этой сложной ситуации.

— Я не сомневалась, что вы сможете найти выход, если захотите, ГишНури Крылатый.

— Вот мое решение, — с выражением миротворца произнес астромаг, — два моих паланкина и четырех людей Покоя вы берете оптом. Стоимость их услуг — три тысячи восемьсот новых рекко плюс тысяча четыреста пятьдесят грейсмарок.

Этот бандит живьем сдирает с нас кожу, подумала Лизелл. Но бандит оказывал ей не меньшую услугу, чем себе. Улыбнувшись с чарующей благодарностью, она ответила:

— Вы разом разрешили все трудности, ГишНури Крылатый.

— Я так не думаю, — мгновенно вмешался Гирайз. — Два паланкина не смогут вместить трех человек.

Самодовольство исчезло с его лица, удовлетворенно отметила Лизелл.

— Носилки вполне вместительные, господин в'Ализанте, — успокоил его ГишНури. — Несомненно, вы сможете разместиться и перетерпеть такой короткий промежуток времени, как сорок восемь часов.

— Ваше решение неприемлемо. Я предложил две тысячи новых рекко — довольно большую сумму — за отдельный паланкин и носильщиков.

— Этот вопрос вы решите сами между собой.

— Я путешествую один, — настаивал Гирайз.

— В таком случае, может быть господин в'Ализанте предпочитает один за все заплатить? — предложил астромаг.

У Лизелл перехватило дыхание. Она не думала о таком варианте. Если у него хватит наличных, то господин маркиз имеет возможность загнать в ловушку своих противников, заставив их просидеть бог знает сколько времени в Афа Хаале.

Гирайз ничего не ответил. Возможно, его карманы были все же не бездонны.

— Нет? Тогда я должен предположить, что трое моих гостей будут путешествовать все вместе, — астромаг благодушно кивнул. — Думаю, вы горите желанием отправиться прямо сейчас, и я приложу все свои скромные усилия, чтобы ускорить ваш отъезд. Пока мы беседовали, мои слуги подготовили паланкины. А сейчас я пойду и дам указания людям Покоя. Пока меня не будет, прошу вас, располагайтесь здесь как у себя дома. — Шелковые одежды царственно зашелестели, и ГишНури Крылатый широкими шагами вышел из гостиной.

— У нас есть причина чувствовать себя здесь как дома, — кисло заметил Гирайз. — Суммы, которую этот вымогатель выкрутил из нас, достаточно, чтобы купить весь этот дом. Он одурачил нас.

— Он восхитительный стратег, — поддержал его Каслер. — Он извлек из нашего соперничества максимальную пользу, и мы уловили его хитрость, когда было уже слишком поздно.

— Вы уловили ее, — подхватила Лизелл. — Вы пытались удержать торг в разумных пределах, не так ли?

— Мне это не удалось, — признался Каслер.

Потому что мы с Гирайзом как с цепи сорвались, подумала она. Но это он все начал. Она взглянула на Гирайза, пытаясь понять, насколько он злится на нее, но по его лицу ничего не смогла прочесть. Он даже не смотрел на нее.

— Как жаль, что я не одумалась вовремя, — обратилась она к Каслеру. — Если бы мы действовали сообща, мы могли бы сэкономить огромную сумму. Мне так жаль, я совсем потеряла голову. — Забавно, насколько легко ей было признать свою ошибку перед ним. Может быть, благодаря тому, что он никогда не считал ее глупой или незрелой, она могла сказать ему то, в чем никогда не призналась бы господину маркизу.

Возможно, та же мысль поразила и Гирайза, так как в этот момент он наконец посмотрел на нее — всего лишь короткая вспышка бесстрастных черных глаз — и тут же отвел взгляд.

— Мы участвуем в гонках, мы должны стремиться обогнать друг друга, — ответил Каслер. — Обычно мы не пытаемся действовать сообща и объединять усилия, это просто не приходит нам в голову.

— Да, однажды вы говорили мне о чем-то подобном, — она поймала его взгляд, — помните?

— Очень хорошо.

Краем глаза она наблюдала за лицом Гирайза. Оно нисколько не изменилось. Казалось, он вообще не слушает. Она испытала что-то похожее на разочарование.

— Я потеряла ваш след после этого, — продолжала она без паузы. — По моим расчетам, вы должны были уехать из Ксо-Ксо раньше меня, я думала, не съели ли вас живьем дикари из Блаженных племен — в буквальном смысле.

— Я выжил в лесах Орекса и добрался до Юмо Тауна целым и здоровым. Оттуда я ехал верхом до Дасанвиля, а потом на грейслендском грузовом судне «Победоносный» — до Авескии. На полпути что-то случилось с паровым двигателем, мы встали, чтобы устранить неполадку, и в результате я прибыл в Авескию с опозданием на двадцать четыре часа. В Уль Фуде я отправился на речной причал Кхад-джи и там столкнулся с маркизом. До Афа Хаала вверх по Золотой Мандиджуур мы плыли на барже уже вместе.

— Вы, получается, оба раньше меня прибыли в Афа Хаал, — заключила Лизелл. Она все еще не могла понять, как это могло случиться. Повернувшись к Гирайзу, она, чувствуя неловкость, спросила: — А вы что делали после того, как… мы виделись в последний раз?

— Взял лошадь напрокат рано утром, как только конюшня открылась, — коротко ответил он, — и галопом вперед, прибыл в Дасанвиль как раз вовремя, чтобы успеть на последний пароход, идущий на восток.

— Тот, на который я не успела. Теперь все ясно. Кроме… — Лизелл нахмурилась — Вы всю ночь ехали по Юмо-Дасунскому тракту?

— Нет, я остановился в гостинице «На полпути».

— Но я тоже там останавливалась! Вы хотите сказать, что мы ночевали в одной гостинице и даже не знали об этом?

— Я знал, — он пожал плечами. — Я видел вас в гостиной. Вы были замотаны с ног до головы в якторский траурный наряд.

— Вы видели меня? Вы знали, что я там, и даже не подошли?

— Я не хотел разоблачать вашу маскировку, — ответил он холодно.

— Понятно, — он хотел наказать ее, но она не хотела льстить ему своими упреками. Она изобразила в ответ дежурную улыбку. — Вы поступили тактично.

Повернувшись к Каслеру, она попросила его рассказать о своих приключениях в лесах Орекса. Он повиновался, и тут она впервые узнала, что его не было на борту несчастной «Водяной феи». Однако он знал о гибели Поба Джила Лиджилла, об их похищении Блаженными племенами и последовавшим за этим путешествием на руках леса, поскольку Гирайз подробно рассказал об этом, пока они плыли на барже по Золотой Мандиджуур.

Рассказал ли Гирайз также и об ужасном, унизительном столкновении с юмо-таунскими констеблями? Она бросила в его сторону вопросительный взгляд, но он сделал вид, что не заметил его. Каслер ничего не спросил у нее о Юмо Тауне, и она не выразила желания сама упоминать о нем, заговорив вместо этого о йахдини и их неприятной эксцентричности. Во время ее рассказа появился хозяин дома.

— Все готово, — провозгласил ГишНури, — паланкины ждут. Ваш багаж погружен, а также вода и еда, и люди Покоя получили указания. — Он сделал паузу.

Деньги перешли в его руки. Кошельки стали тоньше.

— Ну что ж, пойдем.

Они вышли вслед за ним из гостиной, прошли по коридору, затем по короткому крытому переходу, соединяющему дом с небольшой дворовой постройкой — авескийским вариантом каретного сарая. Но в Авескии редко пользовались экипажами западного типа. Здесь стояли два изящных фози, одна крепкая повозка, тачка и два больших паланкина, которые тут же приковали к себе оценивающий взгляд Лизелл. Деревянные, на вид очень прочные конструкции, крепкие ручки, свежезаконопаченные и просмоленные. С обеих сторон окна, закрытые ставнями. Хорошо. Рядом с каждым паланкином неподвижно застыли две пары людей Покоя, на каждом капюшон, перчатки, маска, на ногах какие-то невообразимые сандалии с широкими подошвами, и поверх одежды — водонепроницаемые плащи. Она с любопытством изучала неподвижные фигуры. Она могла немногое рассмотреть — одежда и маски скрывали лица и тела — и поэтому едва ли сама смогла бы объяснить то чувство чужеродности, которое они ей внушали. Она могла лишь предположить, что это каким-то образом связано с их противоестественной неподвижностью. Никто из них даже не шевелился, и она не смогла уловить никаких признаков дыхания.

— Я полагал, что джентльмены займут один паланкин, а мисс Дивер другой, и багаж был размещен соответственно, — сообщил ГишНури. — Поправьте меня, если я сделал что-то не так.

Гирайз уверил его, что все правильно.

— Очень хорошо. Вам нужно знать, что люди Покоя понесут вас на восток, через равнины, самой короткой и прямой дорогой до Джахула, на окраине высадят вас и уйдут. Нельзя менять маршрут или сворачивать с пути, нельзя также задерживать носильщиков после того, как они выполнят задание. Они могут выполнять только две ваши команды: «вперед» и «стоять». Таким образом, вы можете останавливаться с частотой и продолжительностью, которые вам удобны. И еще одно предостережение. Если на пути возникнут трудности — кто-нибудь заболеет, или произойдет несчастный случай, или возникнет иная непредвиденная ситуация такого рода, — люди Покоя не окажут никакой помощи. Они не могут. Понимаете?

Но почему нет? У них какие-то отклонения в психике? — недоумевала Лизелл, но покорно кивнула.

— А если человек Покоя заболеет или поранится? — спросила она.

— Об этом не надо беспокоиться.

Почему? — снова удивилась она, но в это время астромаг вежливым жестом пригласил их занять места, и донимать его вопросами было уже неуместно.

Направляясь к своему паланкину, она прошла поблизости от одного из людей Покоя и расширила ноздри, вдыхая сильный запах ароматических пряностей, исходивший от его одежды, но кроме него она уловила еще один запах — тяжелый и отвратительный. Он не был похож на отталкивающую вонь тела того ночного караульного в Юмо Тауне, скорее он напоминал прогорклое варево, протухшее мясо. Она искоса бросила взгляд на его лицо — бледно-молочные глаза, совсем не авескийские, поблескивали сквозь прорези маски. Приступ легкой дурноты поколебал ее решимость.

Неподходящий момент для нервного расстройства: Гирайз и Каслер уже сидели в своем паланкине. Она сделала глубокий вдох, забралась в свой и плотно закрыла за собой дверь. Темно, как в чулане. Она нащупала ближайшее окно, нашла задвижку и открыла его. Слабый свет рассеял темноту, и она смогла различить на полу паланкина свою сумку и зонтик, а рядом плетеную корзину с крышкой — вероятно, еду. Она высунула голову как раз в тот момент, когда Крылатый ГишНури широко открыл обе створки больших ворот. Ветер и дождь ворвались в каретный сарай, и Лизелл опять спряталась в паланкине. Астромаг звонко хлопнул в ладоши, протараторил непонятные авескийские слова, и люди Покоя подняли свою ношу.

ГишНури еще что-то сказал, и люди Покоя устремились в дождь размеренной механической поступью.

Дождь забарабанил по крыше паланкина. Капли, разбиваясь, фонтаном брызг полетели в окно, и Лизелл закрыла ставни, оставив лишь щелку. Сквозь нее она некоторое время рассматривала тусклые, затопленные водой просторы. Затем передвинулась к другому окну, сквозь которое был виден второй паланкин, двигающийся параллельно с ней. Одно из его окон было приоткрыто, и в нем промелькнуло лицо Гирайза. Она помахала ему, но он никак не отреагировал. Она с раздражением захлопнула ставни. Дождь лил, а люди Покоя все шли вперед.

Время шло, мили уплывали назад, и вот уже серое небо потемнело. Дождь прекратился, и когда ее носильщики достигли относительно чистой каменистой вершины какого-то холма, Лизелл приказала им остановиться, чтобы передохнуть.

Люди Покоя по ее команде встали как вкопанные. Лизелл выглянула вначале из одного окна, потом из другого. Туман и сгущающиеся сумерки не дали ей ничего рассмотреть. Второго паланкина не было видно. Она внимательно осмотрела землю под ногами, но ни одной змейки ей на глаза не попалось. Она осторожно опустила ноги на твердую землю и сделала несколько шагов, затем посмотрела на носильщиков — наблюдают ли они за ней? А может быть, идут следом?

Ничего подобного. Две закутанные в одежды фигуры стояли неподвижно, казалось, не чувствуя ее присутствия, лица в масках смотрели прямо вперед. Она ненадолго удалилась за груду камней, и когда, вернувшись, подошла к паланкину, то увидела коричневого червяка, ползущего по ноге переднего носильщика. Она присмотрелась. Это был не червяк, а маленькая змейка, скорее всего та самая ядовитая гыоюла, о которой ее предупреждали. От неожиданности и испуга она закричала и с запозданием поняла, что этого не надо было делать. Ее крик наверняка встревожит носильщика, он дернется или отпрянет в сторону, и испуганная змея укусит его. Носильщик заболеет или, еще хуже, умрет, и все по ее глупости.

Она могла бы не беспокоиться насчет этого. Человек Покоя не дернулся и не отпрянул. Он даже не посмотрел вниз на тварь, скользящую по его ноге, обутой в сандалию. Он даже не пошевелился.

Его самообладание казалось нечеловеческим. Конечно же, он прав, в таких ситуациях нужно стоять неподвижно, но как он может терпеть такое? Она затаила дыхание, взяла себя в руки и стала наблюдать. Через несколько секунд змейка уползла, и напряжение, висевшее в воздухе, разрядилось.

— Вы в порядке? — кинулась она к носильщику. Он продолжал стоять совершенно неподвижно, его глаза из-под маски неотрывно смотрели в туман, и она вспомнила, что он не знает вонарского языка; ну ничего, она объяснит другим способом. Она показала на его ногу:

— Змея не укусила? Вы не пострадали?

Никаких признаков, что он слышит ее, еще меньше — что понимает. Она посмотрела на его ногу, на ней не было видно никаких следов укуса, но ноги между ремнями сандалий напоминали грязное месиво, распухшее и мертвенное, почти зеленого цвета. Наверное, змея все-таки укусила его, но вторая нога была точно такой же, и было совершенно ясно, что гыоюла не могла укусить и эту ногу. Как бы там ни было, ноги не могли так мгновенно распухнуть и позеленеть. Может быть, они все же не зеленого цвета, может, это всего лишь игра сумеречного света?

И тут она уловила запах тухлого мяса, исходивший от человека Покоя, и внезапный страх охватил ее. Совершенно иррациональный ужас, но она не хотела его показывать. Носильщик невредим, инцидент исчерпан. Она забралась в паланкин и захлопнула за собой дверь.

— Вперед, — приказала Лизелл, и паланкин тронулся с места.

Пока было достаточно светло, чтобы рассмотреть содержимое плетеной корзины, она достала и съела холодный рисовый салат и запила его фруктовым соком из бутылки. Снова начался дождь, опять стало темно. Люди Покоя несли свою ношу на восток, не обращая внимания на темноту, ни на секунду не замедлили они свой размеренный, механический шаг.

Не было ни фонаря, ни свечи. Когда она выглянула из окна, то наткнулась на черную стену мрака; она внимательно прислушалась — и не услышала ничего, кроме шума дождя, воя ветра скрипа деревянного паланкина и шлепанья сандалии по грязи. Второй паланкин должен был быть где-то рядом, но мрак полностью поглотил его, мрак поглотил весь мир. Шлепанье сандалий усыпляло своей ритмичностью, стук дождя по крыше исподволь расслаблял. Влажный мрак навалился на веки, и, опустив их, она уснула.

Было еще темно и все так же шел дождь, когда она проснулась. Ни ритм, ни темп шлепающих сандалий не изменился. Она открыло одно окно и впустила внутрь серый свет. Значит, наступило утро. Она зевнула, протерла глаза и высунула наружу голову, чтобы дождь ополоснул лицо. Окончательно проснувшись, она оглядела окрестности.

Смотреть было особенно не на что. Равнина без конца и края, в сухую погоду, скорее всего — пыльная пустыня, сейчас — море желтоватой грязи. Туман и нависшая облачная громада неба скрывали пейзаж, но она смогла различить скопление низеньких крыш какой-то маленькой деревушки, притулившейся неподалеку. Это еще не Джахул, рано. Втянув голову внутрь, она обратилась ко второму окну. С этой стороны было еще больше грязи, и на незначительном расстоянии, почти параллельно, тем же курсом плыл второй паланкин.

Она выпила немного соку, съела небольшой кусочек лепешки и, откинувшись назад, принялась за чтение. Затем, решив, что окрестности приемлемы для того, чтобы сделать остановку, она приказала остановиться — очень неохотно, поскольку сама мысль, что второй паланкин хоть на метр уйдет вперед, была невыносимой.

Нескромно задирая юбку, чтобы не испачкать подол, она прошлепала обратно к паланкину, но прежде чем войти внутрь, остановилась посмотреть, не покусали ли змеи носильщикам ноги. Ничего подозрительного она не заметила, но впервые обратила внимание, что у стоящего сзади человека Покоя нет большого пальца на правой ноге, а на левой — большого и мизинца. Обе ноги были облеплены грязью так, что невозможно было понять, старая это ампутация или совсем недавно сделанная. У стоящего впереди человека Покоя также было четыре пальца на левой ноге. Странно, что вчера она этого не заметила. Видимо, присутствие ядовитой змеи помешало ей заметить что-либо еще. Несчастные носильщики — правда, их травмы не влияют на скорость их ходьбы.

Они шли и шли вперед, и влажный серый день близился к концу. Люди Покоя не отдыхали, не ели, не спали, не снижали скорости, не спотыкались. По всей видимости, хозяин снабдил их какой-то сверхъестественной силой, но она не могла понять, как он это сделал, и что-то говорило ей, что она и не хочет знать этого.

Ближе к вечеру они оказались среди невысоких холмов, мягко сбегающих в неглубокие лощинки, вдоль которых бежала безымянная речушка, густо заросшая высоким, чуть ли не по пояс, камышом. Люди Покоя неудержимо ринулись напролом сквозь эти заросли прямо в воду, которая мгновенно достигла уровня их груди.

Лизелл выглянула в окно и увидела, что бурлящая коричневая вода бьется в дно паланкина. Она опустила руку в воду, как делают отдыхающие, катаясь в лодке на спокойном вонарском пруду. Ощущение понравилось ей, и она бороздила рукой воду, пока не увидела продолговатую морду, разрезающую воду, и пару немигающих глаз рептилии, быстро приближающейся к ней. Она отдернула руку и закричала, чтобы предупредить носильщиков, которые продолжали идти как шли.

Морда переходила в длинное тело, узнать которое не составляло труда. Когда она отдернула руку, крокодил изменил направление, направляясь к переднему человеку Покоя. Высунувшись из окна, она закричала:

— Выходи, выходи из воды!

Носильщик даже не взглянул в ее сторону. Она неистово махала рукой и кричала, но носильщик, казалось, оглох. Крокодил скрылся под водой, и в этот момент человек Покоя зашатался, как от сильного невидимого удара. Паланкин накренился, и Лизелл отбросило к двери. Щеколда отскочила, дверь широко распахнулась, и она вывалилась в воду.

Мгновение она барахталась, потом ее ноги нащупали вязкое дно, и она встала. Она стояла по горло в грязной, довольно теплой воде, и как раз пыталась убрать закрывающие глаза мокрые волосы, когда увидела второго крокодила. Появившись из своего укрытия в зарослях камыша, он прыгнул в воду и направился прямо к ней.

Люди Покоя выровняли паланкин и пошли дальше без нее.

— Стоять! — дико закричала Лизелл. — Подождите меня, подождите, — бормотала она, пробираясь к паланкину. Они стояли неподвижно, глядя прямо перед собой.

Добравшись до паланкина, она ухватилась за дверной косяк и подпрыгнула; кое-как, отчаянно барахтаясь, ей удалось забраться внутрь. Створка двери широко распахнулась, она наклонилась вперед, чтобы поймать ее, и в этот момент крокодил появился на поверхности, и его челюсти клацнули совсем рядом с ее вытянутой рукой. Она хлопнула створкой по морде рептилии, до отказа задвинула щеколду и наглухо закрыла оба окна.

— Вперед, — хрипло выкрикнула Лизелл.

Люди Покоя невозмутимо зашагали вперед. Несколько минут спустя они добрели до берега и выбрались из реки.

Какое-то время Лизелл сидела в темноте, ее трясло, и вода стекала с нее потоками. Когда дрожь унялась, она перевела дыхание и переоделась в сухую одежду, затем открыла ставни и осторожно выглянула наружу.

Она увидела покрытую грязью равнину, тусклое серое небо и струи дождя. Посмотрев вниз, она увидела, что все ямки и рытвины заполнены водой, и в них кишат коричневые змейки, а люди Покоя шли прямо по ним без сомнения и страха.

Такое же равнодушие они продемонстрировали и по отношению к крокодилам, и эта уверенность оправдала себя. Атаковав вначале первого носильщика, крокодилы затем оставили их в покое.

Решившись сделать еще одну краткую остановку, Лизелл воспользовалась случаем и осмотрела своих носильщиков. Широкая правая штанина ведущего носильщика была распорота от колена до щиколотки, обнажив сиреневато-багровую голень, продырявленную зубами крокодила, икра была разорвана в клочья, и в глубине разорванной мышцы виднелась белая кость. Но рана, которая, казалось, должна была доставлять неимоверную боль и страдания, оставалась незамеченной. Человек Покоя не выказывал боли, и более того, на поверхности раны не выступило ни одной капли крови.

Она запретила себе думать об этом.

Дождливый серый день превратился в дождливую черную ночь. Приглушенный и ритмичный звук шагов людей Покоя убаюкал Лизелл, и под этот же звук она проснулась утром. Дождь прекратился — вне всякого сомнения, на короткое время, — и она наконец-то позволила себе открыть оба окна и оглядеть окрестности. Еще больше грязи, еще глубже лужи и еще многочисленнее полчища маленьких гыоюл, но монотонный равнинный пейзаж сменила холмистая местность. На небольшом расстоянии слева вровень с ней плыл второй паланкин. Похоже, Гирайз и Каслер прошли мимо крокодилов невредимыми.

Через некоторое время опять пошел дождь, они миновали еще одну деревню, и постепенно у Лизелл поднялось настроение, поскольку путешествие близилось к концу. Крылатый ГишНури обещал, что оно будет длиться сорок восемь часов, и второй день был на исходе. Не обращая внимания на дождь, она высунула голову в окно, напрягая глаза, чтобы увидеть Джахул, где уже ходят поезда. Но ничего не увидела — только грязь и туман. Со вздохом она спряталась обратно в паланкин.

Железная дорога. Нормальный транспорт, в котором ездят нормальные люди. Цивилизованным способом она доберется до ЗуЛайсы, где пополнит свой оскудевший кошелек, и двинется на север, в портовый город Рифзир, а оттуда на нормальном пароме через пролив Айсу в Эмират Мекзаса. Железная дорога. Цивилизация. Очень скоро.

Паланкин закачался из стороны в сторону. Один из людей Покоя, как ни трудно в это поверить, сбился с шага. Размеренный ритм быстро восстановился, но затем паланкин вновь накренился и неожиданно резко завалился назад, Лизелл упала спиной на подушки. Ручки паланкина ударились о землю, удар отозвался во всем ее теле. По какой-то причине задний носильщик выронил или отпустил ручки, а ведущий продолжал двигаться вперед, не обращая внимания или не осознавая, что произошло. Паланкин, накренившись под острым углом, душераздирающе скрежетал по земле.

Кое-как приняв вертикальное положение, Лизелл высунула голову и оглянулась. Она увидела, что задний носильщик по колено увяз в грязи, потеряв способность передвигаться, и совершенно не осознавал положения, в которое он попал. В то время как он делал попытки переставлять зажатые ноги, торс его наклонился вперед, и потерявшее баланс тело легло лицом в грязь. Но даже теперь он не прекращал попыток сделать шаг, пока Лизелл не пришло в голову приказать ему остановиться. Ведущий носильщик остановился, повинуясь команде, а завязший в грязи остался лежать неподвижно.

И что теперь? Ей нужны оба носильщика. Ей придется вытаскивать застрявшего человека Покоя и волочь на его рабочее место, но он был значительно крупнее ее, и она не была уверена, что у нее хватит на это силы. Возможно, что-нибудь и получилось бы, но прежде ей нужно до него добраться, а лишь взглянув на пространство грязи, разделявшее ее и носильщика, она увидела, что грязь кишела коричневыми змейками. Сотни гыоюл, а может, и тысячи, и каждая ядовита. Она переводила взгляд со змей на человека Покоя и снова на змей. В голове вихрем кружились мысли. Может быть, подушки? Соорудить из них переносной мостик? Привязать подушки к ногам?

Глаз уловил движение. Она посмотрела вверх: с ней поравнялся паланкин соперников. Ставни их паланкина были приоткрыты. В окне показалось лицо Гирайза, и она призывно замахала руками.

Он видел ее, в этом не было сомнения, и ее затруднительное положение было очевидно. Господин маркиз наверняка знал, что нужно было делать.

Он действительно знал. Ставни закрылись, и лицо Гирайза исчезло. Паланкин ушел вперед, а она смотрела ему вслед с открытым ртом.

Как он мог? Он что, хочет, чтобы она погибла в грязи где-то на краю света? На ее глаза навернулись слезы, и она смахнула их. Эта самодовольная, надменная свинья не заставит ее плакать. И верха над ней он не одержит. Она не уступит ему. Она им всем покажет.

Не распускать нюни. Она заставила ум работать трезво и практично. Подушки. Они не позволят ей утонуть в грязи и спасут от змей. Неудобно, но зато эффективно. Теперь надо найти способ, как их привязать к ногам. Разорвать на ленты ее новую муслиновую ночную рубашку? Можно попробовать. Рубашка и складной нож в сумке. Она достала то и другое и принялась за работу.

Ленты получились длинные, но тонкие. Она попыталась скрутить пару лент в веревку, но они не хотели скручиваться. Их лучше сплести, но на это уйдет много времени. Пока она так раздумывала, пальцы плели ленты.

Когда плетеные веревки были готовы, она попыталась привязать ими подушки к ногам. Задача оказалась куда более хитроумной, чем она предполагала, и несколько попыток закончились неудачей. Наконец она сообразила, каким образом связать подушки, чтобы они прочно держались на ногах. Только бы они держались прочно, по крайней мере, достаточно прочно, чтобы пройти несколько ярдов по грязи, кишащей змеями. Сколько здесь ярдов? Она оглянулась назад, чтобы определить расстояние, и сквозь пелену дождя рассмотрела высокую серую фигуру, которая тащила из трясины увязшего там человека Покоя.

— Каслер, — она задохнулась остолбенев. Она тут же заметила, что на нем были высокие сапоги, которым не страшны змеи.

Ноги носильщика выдернулись из трясины со специфическим звуком, и Каслер поставил человека Покоя вертикально. Тот опасно закачался, но затем нашел баланс и встал неподвижно. Каслер тихо отдал ему приказ, и вместе они двинулись вперед. По мере того как они приближались, она разглядела, что маска сползла с лица человека покоя, обнажив большую часть лица, зеленоватого, с белесыми глазами. Ей показалось, что она увидела неровный ряд гнилых зубов, но только верхних, нижних не было вообще. Может быть, дождь помешал рассмотреть? В любом случае она поспешила тут же забыть увиденное. Они подошли, и носильщик взял ручки паланкина. Каслер подошел к окну.

— Лизелл, вы не пострадали? — спросил он.

— Нет, со мной все в порядке. — Она открыла дверь. — Пожалуйста, забирайтесь, не мокните под дождем.

Он залез, и она закрыла дверь. Он был насквозь мокрый, мундир просто прилип к телу, и ручейки стекали с его шляпы, а Лизелл подумала, что никого более симпатичного, чем он сейчас, она никогда в жизни не видела.

— Спасибо. Спасибо, Каслер! — благодарила растроганная Лизелл. — Если бы вы мне не помогли, я не знаю, что бы я делала.

— Думаю, я знаю, что бы вы делали, — он показал глазами на подушки, привязанные к ее ногам, и слегка улыбнулся. — Творческий подход. Я не знаю, насколько это практично, но должен признать, что вы изобретательны.

— Да, вы правы, это выглядит нелепо.

— Я так не сказал. Несмотря на необычный вид, это нетривиальное решение могло оказаться весьма успешным.

— Или нет. Я очень рада, что мне не нужно испытывать этот метод на практике, и все благодаря вам. Это редкое великодушие с вашей стороны, что вы остановились и помогли мне. Удивительно, как вам удалось уговорить на это Гирайза.

— Он был против. Он не видел в этом необходимости и проявил полную уверенность в том, что вы способны сами преодолеть все препятствия. Возможно, он и прав, но я не хотел это проверять. Поэтому в'Ализанте и я расстались, и он отправился своей дорогой.

— Что? Вы хотите сказать, что он забрал себе паланкин, за который вы платили вдвоем, и бросил вас здесь? У него нет права так поступать!

— Я надеюсь, что я не слишком увлекся, предположив, что вы позволите мне занять место в вашем?

— Я буду только рада. И я думаю, Гирайзу в'Ализанте должно быть стыдно. Он сыграл с вами гадкую шутку.

— Я смотрю на это иначе. Мы участвуем в гонках, и он не обязан останавливаться ради кого-то. Я могу это сделать, но я не могу требовать того же от другого.

— Я тоже, — ответила Лизелл. — Это неправильно, вы не должны уменьшать из-за меня свои шансы на победу.

— О, вы рассуждаете как грандлендлорд.

— Я не стремлюсь к этому. Кстати, а где ваш дядя? Я очень давно его не видела.

— Он далеко впереди. Предпочел исключить скучную часть маршрута и отправился прямо в Ли Фолез, где я и должен с ним встретиться.

— Кажется, вы не горите желанием догнать его.

— Куда больше я хочу догнать в'Ализанте, — ответил Каслер. — Он уходит вперед с каждой минутой.

Верно.

— Вперед! — громко скомандовала Лизелл, и люди Покоя двинулись в путь.

Каслер улыбнулся, и она вспомнила, как сияет солнце.

— Уже лучше, — сказал он.

— Намного, — ответила она и так же улыбнулась ему.