Велетская слава

Помазанный кровью

- Прими эту жертву, о Всеотец!

Не оборачиваясь, Инга подала знак и дюжий сакс вышиб колоду из-под ног очередного франка. Другой ее сподвижник взвесил в руке копье и мощным броском пришпилил дергавшегося в петле врага к древесному стволу.

Инга словно перенеслась на семь лет назад – воды Аллера вновь текли кровью и курганы из отрубленных голов вырастали под стенами Вердена, под крики слетавшегося воронья и рыбы пировали на обезглавленных телах, загромоздивших реку.

Всего семь лет минуло – но как все изменилось с тех пор. Сейчас у врат города – выбранного Ингой как напоминание о массовой казни Карлом саксонских мятежников, – потоками франкской крови смывался позор тех лет. Кого-то вешали в жертву Отцу Могил, кому-то отрубали головы, насаживая на колья – по обычаю славянских союзников, кого-то же бросали в реку, насыщая некков, духов вод и источников.

И никто здесь не усомнился в праве Инги руководить этим жертвоприношением. Саксы, велеты, даны, гауты, ободриты – все они почтительно внимали одноглазой пророчице. Под ее руководством творились и жестокие обряды в честь Богов Смерти с бросанием пленников в ямы со змеями и вырыванием окровавленных сердец, что возлагались на золотые блюда, покрытые изображениями богов и чудовищ.

Точно также никто не возражал, когда Инга руководила погребением павших в битве при Зверине. Тогда пророчица тоже принесла в жертву всех пленных врагов, кроме ободритов – их Люб упросил пощадить, в обмен на принесение клятвы верности ему и Годфреду. В живых было оставлено и около двух десятков франков – им разрешили увезти на родину тело Карла и даже дали провожатых до Рейна.

Остальных пленных ждала жестокая смерть.

Великие почести воздавались павшим вождям – Старкаду и Драговиту. Первому, прямо посреди крепости, под открытым небом, был возведен огромный курган из переложенных хворостом и облитых маслом тел убитых франков. Позже на эту гору трупов был на руках занесен один из драккаров. В нем и нашел последний приют ярл Хеорота, с собственной отрубленной головой на широкой груди, поверх положенной там же секиры. Драговит же был погребен в княжьем доме, окруженный телами павших дружинников и тоже – на драккаре. Рядом со старым князем лег и его убийца – князь ободритов Дражко.

Сотню пленников утопили в озере и окрестных болотах – дабы почтить здешних духов. Остальным же Инга собственноручно перерезала глотки, окропив их кровью все, что могла в Зверине. Особенно свирепо Инга расправлялась с захваченными священниками Карла: по славянскому обычаю они были живьем разрублены на куски, а головы утверждены на стенах крепости на копьях. Свершив воззвания к богам, она приказала предать крепость огню. Люб согласился без споров – сейчас, после разгрома франков и ободритов, Зверин во многом потерял прежнее значение. Крайний рубеж обороны отныне проляжет куда западнее.

Черный дым уходил вверх и яростное пламя, объявшее крепость, жадно лизало тела Старкада, Драговита, Дражко и прочих павших. Вот рухнули стены крепости и в ворохе ярких искр, погибшие воины вознеслись в тот воинственный мир павших героев, что даны и саксы именовали Вальхаллой, а велеты и ободриты – Сваргой.

Весть о великом сражении и гибели Карла разнеслась быстро – не дожидаясь прихода победителей, поднялись саксы и фризы, сжигая церкви, убивая священников и всех франков. Столь же свирепо расправлялись они и со своими крещеными соплеменниками – но это уже остановил сам Люб, когда, вместе с союзниками явился в Саксонию.

Сейчас победители, восседая перед раскрытыми воротами, наблюдали как Инга, окруженная младшими жрецами и пророчицами, творит свой обряд. Здесь был и сам Люб: в полном княжеском облачении, восседал он на большом троне, покрытом золотыми и серебряными пластинками. У вырезанных на троне хищных зверей вместо глаз мерцали драгоценные камни. Рядом с князем сидела его жена Власта, вкруг которой стояли ее «девы щита». На соседнем троне восседал конунг данов, в плаще из медвежьей шкуры, наброшенной поверх шелковой рубахи, перехваченной широким металлическим поясом, украшенным золотыми пряжками, драгоценными каменьями и зубами животных. Рядом с конунгом сидела Фрейдис – после смерти отца Годфред взял в жены мачеху. Были здесь саксонские герцоги и вожди фризов, ярлы данов, гаутов и норвежцев, князья и старейшины смельдингов, доленчан, митгов, черезпенян, глинян, хижан, вагров, варнов и укров. На почетном месте сидел посланник царя-жреца с Руяна, рядом с ним восседали старейшины Волына и Щецина – именно они преподнесли в дар князю царский трон.

Особняком сидели низкорослые смуглые люди, облаченные в диковинные одеяния из звериных шкур и увешанные странного вида амулетами. Раскосые глаза послов аварского кагана с любопытством рассматривали беловолосую девушку, руководившую кровавой расправой, впечатлившей даже этих жестоких кочевников, на всем христианском Западе почитавшихся за выходцев из самого Ада.

Но вот кончились пленники, завершился кровавый обряд – и Инга, вскинув руки, повернулась к вождям. Ее единственный глаз уставился в застывшее лицо Люба.

-Саксы! – словно вороний грай сорвался с ее губ, - и вы фризы! Было время – и все мы жили вместе с велетами, под властью одного князя – пока франки не разделили нас, заставив убивать друг друга. Ныне же пал тот, кто много лет терзал нашу землю огнем и мечом. Мы почти покорились ему – осквернителю наших богов, почитателю бога рабов, худому родом властителю, чей отец был слугой у конунга франков. В роду же Люба не было слуг и рабов – его род ведется от великого вождя Радегаста, который в старые времена пришел сюда с Дуная и взял на копье земли между Лабой и Одрой. Сам Водан взял его живым в Вальхаллу, даровав божественное достоинство. И я Инга, чьими устами говорит Хозяйка Мертвых, ее жрица и дочь этелинга Ингульфа – говорю вам, что нет более достойных мужей в здешней земле, кто мог бы вдохнуть дыхание жизни в стародавний союз. Только Люб может стать вождем всех саксов, фризов и велетов, покончив со старыми распрями и встав против врагов Водана и Сакснота. Я говорю вам – преклонитесь перед князем Любом!

Она замолчала, переводя дыхание от своей страстной речи, яростным взглядом обводя собравшихся. Всего лишь один удар сердца царила тишина, а потом все вокруг взорвались громкими криками, воздавая хвалу князю. Инга махнула рукой и сразу несколько жрецов принялись раскладывать на земле длинные копья. Другие уже выводили из городских врат большого черного коня. Священный зверь, скаля зубы и надменно кося налитым кровью глазом, трижды прошелся взад-вперед, не задев ни одного копья.

-Боги благоволят тебе, князь, - торжественно сказала Инга и все вокруг вновь взорвалось

приветственными криками.

Люб встал, принимая большую секируиз рук стоявшего возле трона Орма – с некоторых пор мерсиец стал одним из самых доверенных дружинников князя. Подойдя к коню, князь велетов взмахнул топором, разом перерубив конскую шею. Присев рядом с бьющимся в агонии обезглавленным животным, Инга набрала в руки хлеставшую из обрубка шеи кровь и щедро смазала склоненную голову князя.

-Волею наших богов, - сказала она, - благословляю тебя на княжество.

Очередные крики сопроводил эти слова, но Люб взмахом руки прекратил славословия.

-Да, я князь, - произнес он, - и теперь я в ответе за всех вас. Больше мы не будем истощать наши силы в бесплодных стычках и не станем сговариваться с врагом друг против друга. Вместе со своим побратимом, конунгом данов Годфредом, я принял решение – если меня выберут князем, то франки больше не пойдут на нас войной.

Он на миг прервался, обводя взглядом новых и старых подданных.

- Потому что мы сами придем в их земли! – крикнул он, - возьмем на копье их города и замки, сожжем их церкви и убьем всех священников! Их женщины станут нашими наложницами, а дети нашими рабами, пока мы будем петь хвалу Одину и Радегасту, принося в жертву всех герцогов и конунгов! Пусть франки почувствуют на себе все то, что они несли в наши земли!

Очередной радостный вопль стал ему ответом. Князь переглянулся с супругой и конунгом данов и на лицах всех троих одновременно отразилась довольная и хищная ухмылка.

В честь воцарения князя Люба в Вердене был устроен великий пир - на вертелах жарились бычьи и свиные туши, рекой лился хмельной мед и пиво, скальды и гусляры распевали хвалебные песни в честь собравшихся в городе князей и конунгов. Никто не заметил, как в самый разгар пира ушли велетская княгиня Власта и датская кюнна Фрейдис – обе женщины на удивление быстро сдружились, поэтому их совместное исчезновение никого не удивило. С ними ушла и саксонская пророчица Инга.

Сейчас все трое стояли на обрывистом берегу Аллера, там, где его воды образовывали большой омут перед впадением в Везер.

-Мое время прошло, - негромко говорила Инга, - мне была дарована возможность отомстить и я сполна вернула все долги– кроме долга перед богами.

-Ты так решила? –спросила Фрейдис.

- Решала не я, - покачала головой Инга, - все было решено еще семь лет назад – я всего лишь получила отсрочку. Но я не могу уйти к Хель, не предупредив вас…

-Предупредив о чем? – спросила Власта.

- Не все враги на Западе угрожают нам лишь мечами, - сказала Инга. - Сыновья Карла скоро сцепятся за власть и все королевство франков содрогнется до основания от их грызни. Но к власти рвутся не только принцы.

-О чем ты?- спросила Власта. Фрейдис промолчала, испытующе смотря на колдунью.

-Брокен не единственная гора, где таятся служители старых богов, - сказала пророчица, - есть еще Герзельберг, в пещерах которой до сих пор проживают служительницы Фрейи, которую там, еще со времен римлян именуют Венерой - и служат ей под этим именем. Там же приняла тайное посвящение Фастрада, дочь Рандульфа, что пал под Звериным. Сейчас она вдовствующая королева и, хоть она и не родила наследника Карлу, все же не желает выпускать власть из рук. В пещерах Герзельберга она украла волшебное кольцо верховной жрицы – великий дар, помогающий ей играть мужчинами.

-Пусть только посмотрит на князя, - зло сказала Власта, - и я тогда…

- Можно и так, - кивнула Инга, - против женщин ее чары бессильны. Помните об этом и будьте начеку. Что же до меня - я больше не могу помогать вам живой – но, может, моя смерть станет нужной жертвой.

- О чем это ты? – Власта подалась вперед, но Инга уже шагнула к краю обрыва.

- Я уже говорила твоему мужу, – не оборачиваясь, сказала она, – Хель и Фрейя всегда ходят рядом и дар одной из богинь легко может обратиться даром другой.

Рывком она сдернула повязку с глаза,уставившись на свое отражение в воде. В следующий миг Инга ничком рухнула в омут. Взбурлил водоворот, увлекая мертвое тело, и саксонская пророчица сгинула в речной глубине.