Ведьма (СИ)

Глава 11

Никакие слова разбойников, ни грозные, ни жалостливые, не трогали сердца Мариотты. Помахав игриво пальчиками, она приступила к завершающей части своего правосудия. Когда мужчин увязли уже по колено, почва опять стала твердой. И это точно не было дело рук молодой ведьмы. По ее замыслу они должны были уйти в землю с головой.

— Остановись, Мариотта, побереги свою душу, — донеслось позади девушки.

К большому удивлению всех троих, голос принадлежал полупрозрачному духу в образе пожилой женщины.

— Но они заслуживают наказания! — возразила Мари.

— Знаю, — ласково отозвалась женщина. — Поэтому и накажу их сама.

Дух вплотную подлетел к разбойникам и окутал обоих непроницаемым сероватым облаком, скрыв от девушки. Что происходило внутри, Мари не знала. Но когда облако рассеялось, снова став женщиной, мужчины лежали на земле бездыханными, с полностью побелевшими волосами и широко открытыми глазами. Как же надо было напугать людей, чтобы они умерли с выражением дикого ужаса на лице. Из раздумий девушку вывело обещание, данное духом:

— Больше они никого никогда не обидят.

— Кто ты? — спросила Мариотта.

— Ты знаешь, — ответила женщина.

— Это же ты тогда привела меня к хижине, когда погибла мама! — воскликнула ведьма, узнав лесной дух, а следом ее осенила новая догадка: — Ты… ты, Кора!

— Да, — подтвердила женщина, приблизившись к девушке и коснувшись ее щеки.

Мариотта, почувствовав прикосновение, на миг обрела надежду:

— Ты останешься со мной?

— Я не могу, — развеял все мечты дух Коры. — Но я буду приходить, когда это будет действительно нужно. Прощай.

— Постой! — требовательно закричала Мари. — Если ты можешь приходить ко мне, то и мама может?

Дух помотал головой и вздохнул:

— Нет, моя милая правнучка. Я покинула мир как ведьма, пройдя особый ритуал, а Сибилла умерла насильственной смертью. Мне очень жаль.

— Я слышала ее голос. Она не дала мне сделать глупость.

— Я знаю… Это я ей помогла. Но это все, что я смогла сделать. А сейчас мне пора уходить.

— Прощай… — против желания прошептала Мариотта.

А когда дух растворился, на глазах юной ведьмы выступили слезы, которые она упрямо стерла, не дав себе ослабить свою решимость.

— Нет, Кора, не спасти тебе мою душу. Я еще за матушку не отомстила.

Этой ночью ведьме не спалось. Незаметной тенью обошла она деревню Кроухилл, оставляя жителям сюрпризы. А ранним утром то тут, то там со дворов раздавались раздосадованные возгласы.

Соломон, коловший дрова на заднем дворе, услыхав причитания жены, так и пошел узнать, в чем дело, с поленом в руках. Женщина стояла возле распахнутого курятника и, держась за голову, кудахтала не хуже курицы:

— Ой, да что же это… Ой, да как же теперь быть то…

Увидав дохлых кур, Соломон вознегодовал, выронив полено, ладно, что не на ногу:

— Чем ты птицу накормила, глупая баба?

— Господь с тобой! — всплеснула руками Иса. — Да чем я могла их накормить, по-твоему?

Долго еще судачили деревенские женщины у колодца, у кого, сколько птицы погибло.

— Ума не приложу, чего эти куры нахватались. Никогда более одной курицы не дохло. А тут весь десяток разом, — все сокрушалась и сокрушалась жена Соломона.

“И это только начало” — улыбаясь, обещала про себя Мариотта, подслушивая людские разговоры и собираясь ночью снова наведаться в село.

После второй ночи одной птицей не обошлось. У кого овца издохла, а у кого и корова. Тут уж разговоров поболе стало. Не только женщины переполошились, но и мужчины. Однако был бы падеж скота массовым, то, может, и нашлась бы причина, но случаи единичные, и не в каждом дворе беда приключилась. Так что дальше пустых сплетен и предположений дело не пошло.

Разворошить осиное гнездо удалось Мариотте на третий день. Пока деревня спала, ведьма у колодца побывала и что-то сыпанула туда, шепча с улыбкой заговор. Уже к вечеру вся деревня, будто улей гудела. Скотины и птицы подохло уйма. А у некоторых людей руки и лицо обсыпало. Лекарь городской руками развел и посоветовал воду проверить. Напуганные не на шутку селяне собрались у дома старосты, едва не снеся мужчину волной негодования. Будто он виноват, что позволил подобному случиться. Будучи человеком неглупым, Норман Селби позволил людям высказаться, прежде чем успокоить и разогнать по домам.

— У меня все куры передохли! И у Исы тоже, — кричала громче всех Гильда, обладая грубым низким голосом. Ее муж Герберт каждый раз вздрагивал, когда она его через весь двор окликивала.

— А у нас и корова, и овца, — не упустила шанса поплакаться и Рода Ванклауд.

— И у меня! — подхватила соседка Года. — А еще собака!

— А у меня муж больной слег! — влезла еще одна соседка Клементина, у которой-то и потери были, разве что петушок молодой, но решив, что людской недуг куда важнее.

— Знаем мы, от чего твой Стефан болеет. Пил бы меньше и не болел бы вовсе, — пробасила Гильда, вызвав смех всех присутствующих.

Воспользовавшись тем, что напряжение немного спало, Норман призвал к порядку:

— Тихо, тихо! Я во всем разберусь. Обещаю. Вот что. Все пользовались водой из колодца?

Раздалось нестройное, многоголосое: “Да”.

— Колодцем новым пока не пользуйтесь, — распорядился староста. — Воду из реки берите или на краю села из старого колодца.

— А долго? — тут же раздался ожидаемый вопрос. Новый колодец потому и был построен, что в старом воды мало осталось, да и пользоваться им было не сподручно. Узкий и местами прогнивший. Из-за чего покосился малость. А уж на речку тащиться и того желающих меньше было.

— Не знаю, — развел руками Норман. — Может, придется опять новый строить. А пока всё. Расходитесь.

Недовольно ворча, люди все же стали покидать место сбора. Все, окромя троих мужчин. Николас Ванклауд, Герберт Блоссом и Соломон Кинг терпеливо ждали, когда опустеет улица. Заприметив приятелей, Норман почуял неладное и тоже не спешил вернуться в избу.

— Староста, — обратился Николас, убедившись, что никто из посторонних их не слышит.

— Чего вам, — тяжко вздохнул мужчина.

— Странные дела в селе творятся. А, староста? — с издевкой заметил мистер Ванклауд.

— Хочешь что-то сказать, Николас, так говори, а не ходи вокруг да около, — сердито буркнул староста и дернул головой, чтоб следовали за ним в дом. То, что разговор предстоит не для улицы, мужчина понял сразу.