Ведьма. Право на любовь

Глава 18. Мама

Гостиница «Жемчужина», где снимали номер родители Тайриса, оказалась довольно обычной, напрочь лишённой пафоса. Я был уверен, что настоящий герцог должен остановиться в куда более презентабельном месте, более подходящем его статусу. Неужели у их семьи, и в самом деле, проблемы с деньгами? Или в этом городе не нашлось подходящих заведений?

Миновав скромный, но чистый холл, мы с Таем направились на третий этаж и остановились у самой дальней двери длинного коридора. Перед тем, как постучать, Тайрис повернулся ко мне и посмотрел со всей строгостью.

– Будь, пожалуйста, помягче, – попросил он, и в его голосе прозвучало предостережение. – Бран, дай маме шанс. Мы с тобой теперь знаем, что именно произошло. Она тогда ничего не могла сделать для твоих поисков.

– Отстань. Сам разберусь, – ответил я, чувствуя всё нарастающее волнение. – Буду вежливым, но на большее не рассчитывай.

Тай ещё больше нахмурился и без слов покачал головой, видимо, пытаясь сказать, что я безнадежный упрямец, с которым невозможно договориться. Однако мы оба знали, что тому же Тайрису легко удавалось находить ко мне подход. При всей его внешней правильности у него было не отнять хитроумия и находчивости.

Всё-таки постучав, он дождался разрешения войти и первым переступил порог. Я шагнул следом, но остановился сразу за дверью. Номер оказался просторным, светлым, и состоял из нескольких комнат. Мы попали в прямоугольную гостиную, в центре которой стоял круглый стол с четырьмя удобными на вид креслами. Кстати, в Ферсии вообще любили круглые столы. Такие стояли во всех ресторанах, где мне довелось побывать. Интересно, это традиция? Хотя в столовой академии все столы квадратные…

О чём я вообще думаю?

– Доброго дня, отец, – поздоровался Тай, остановившись перед встретившим нас герцогом.

Лорд Остин предстал перед нами в брюках и белой рубашке, на нём даже туфли присутствовали, которые в номере он явно не снимал. У аристократов так принято? Мне казалось, что в месте, где ты живёшь, пусть даже временно, нужно ходить босиком или в тапках.

Я кивнул ему в качестве приветствия, он ответил мне таким же спокойным кивком и пригласил нас присесть за стол, сервированный к чаепитию. Честно говоря, сейчас я не отказался бы от чего-нибудь покрепче, но придётся довольствоваться чаем.

Почти сразу из соседней комнаты появилась его супруга. Едва войдя, она сразу нашла меня взглядом и будто бы вздохнула с облегчением. Женщина была напряжена, но выглядела хорошо. Волосы собрала в низкий пучок, украшенный какими-то цветами, выбрала длинное платье фисташкового цвета и даже надела колье с серьгами. На мой профессиональный взгляд, эти побрякушки потянули бы тысяч на тридцать. Маленький дом на окраине столицы обошёлся мне в такую же сумму, так что герцогское семейство точно не бедствует.

Леди Лисалия заметно нервничала, но сегодня уже не казалась такой потрясенной и оцепеневшей, как при нашей прошлой встрече. Она поздоровалась с нами, села за стол рядом с супругом и тут же принялась разливать по чашкам чай. Её руки чуть подрагивали, но она старалась делать вид, что совершенно спокойна.

– Как себя чувствует ваша знакомая ведьма, которую вы оба вчера ринулись выручать? – поинтересовался лорд Остин, отпив немного из своей чашки.

– Хорошо, – ответил я. – Ей очень повезло, что помощь подоспела вовремя.

– Я выяснил, как продвигается расследование, – бесстрастно проговорил герцог. – Оказывается, девушку, которая заманила вашу ведьмочку в те развалины, опоили подчиняющим зельем. Увы, она не помнит ничего из произошедшего, и прояснить ситуацию не смогла.

Он говорил о Мегги с лёгким безразличием, будто её судьба его никак не волновала, и это изрядно меня покоробило.

– Пострадавшую ведьмочку зовут Магнолия, – ответил я сдержанно. – Она моя невеста. Со вчерашнего дня мы с ней живём вместе, на что есть официальное позволение её наставницы, леди Сильвы Аверти. Она тоже в курсе вчерашней ситуации и обещала помочь разобраться.

– Значит, обязательно поможет, – с лёгким волнением проговорила леди Лисалия. – Леди Сильва всегда держит слово. Мы немного с ней знакомы, но давно не виделись.

– Так твоя Магнолия – ученица верховной ведьмы? – уточнил герцог. – Неплохо. Я бы даже сказал, отлично. Леди Сильва хоть и старалась всегда держать политический нейтралитет, но никогда не отказывала тем, кто обращался к ней за помощью. Я искренне её уважаю.

– А ещё Магнолия водит тесную дружбу с Милайсой Арго Фэрс, – сказал я, тоже взяв в руки чашку, уж очень захотелось стереть этой информацией довольное выражение с герцогского лица.

После вчерашнего рассказала Лексы я пришел к выводу, что отец Тая пытается во всём найти выгоду для своих политических делишек, и потакать ему в этом я не собирался.

– А вот это плохо, – с серьёзным видом ответил герцог. Но сразу же добавил: – Крайне неосмотрительно с её стороны открыто дружить с леди Арго Фэрс. Это может существенно подпортить репутацию.

– Чью? – нехотя поинтересовался я.

– Твоей Магнолии. А соответственно, и твою, – ответил он.

– Моя репутация вас волновать не должна.

– И всё же волнует, – парировал герцог и посмотрел на меня с вызовом.

– Ваши проблемы, – я ответил ему таким же взглядом, не желая уступать. – А меня вот куда сильнее волнует ваше знакомство с некоей Алексис и то, какое место вы отвели ей в реализации ваших планов по захвату власти в стране.

Вот теперь мне удалось его не просто удивить, а по-настоящему ошеломить. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, в которых за показным недоумением явно скрывался страх. Думаю, теперь лорд Остин лихорадочно соображал, кто в его близком окружении мог слить такую интересную и опасную информацию.

– Никакой Алексис я не знаю, – заявил он равнодушно и внешне казался невозмутимым и уверенным в своих словах.

Да только я почувствовал ложь – всегда безошибочно определял её по противному щекочущему чувству где-то в районе сердца.

– Странно, а вот она утверждала обратное, – бросил я с деланым недоумением. – И даже сообщила, что вы были рады знакомству с ней.

Я откинулся на спинку кресла и с настоящим удовольствием наблюдал, как герцог пытается придумать подходящую отговорку. Мне он совершенно точно не доверял и признаваться не собирался. Оттого было особенно приятно «дёргать его за усы».

– Папа, вчера мы с ней встречались, – влез в нашу интересную беседу Тай, испортив мне всю игру, и сдал меня с потрохами: – Она близкая подруга Брана.

– Тогда расскажи, кто ещё был на этой встрече, и с кем это ты так активно зажимался в кресле, – с раздражением прошипел я. – Давай, Тайрис. Сухим я тебя из этой лужи уже не выпущу. Сдал меня, сдавайся и сам.

– Это не имеет значения, – попытался отмахнуться братец.

Он бросил на меня злой, колючий взгляд и признаваться не спешил.

– Имеет, ещё какое, – возразил я. – Первостепенное. Ведь в игре твоего отца должна учитываться и эта карта. Уверен, лорд Остин разыграет её наивыгоднейшим для себя образом.

Тай смотрел хмуро, а я и хотел бы выдать его тайну, но… не мог. У меня язык не поворачивался. И дело тут не в какой-то магии или клятве, а в банальной совести, которая у меня всё же имелась.

– Не хочешь говорить – не надо, – бросил я. – Только не смей потом называть меня трусом, по роже дам. Сам же собственного отца боишься.

Меня бесили его молчание, его глупый страх, его нерешительность. Но и выдать его тайну я не мог. Ладно, пусть продолжает прятать голову в песок, надеясь, что проблемы решатся сами собой.

Лорд Остин переводил задумчивый взгляд с меня на Тая, но особо заинтересованным или озадаченным озвученной информацией не выглядел. Неужели ему всё равно?

– Вот прошло больше пятнадцати лет, а они ведут себя всё так же, – проговорил он, повернувшись к супруге, и в его голосе появилось неожиданное тепло. – Бран борется за справедливость, а Тай молчит, как герой на допросе.

Она кивнула и едва слышно всхлипнула. В её голубых глазах стояли слёзы, но смотрела она почему-то на свою чашку, будто боялась поднять на меня взгляд. Говорить тоже не спешила. И зачем вообще было приглашать меня, если общаться она не желает? Её реакция одновременно и раздражала, и трогала какие-то глубинные струны души.

– Бран, я сделал тебе удостоверение личности и официально признал сыном, – вдруг сказал лорд Остин и, поднявшись из-за стола, взял с полки документ и протянул его мне.

Я принял, раскрыл, прочитал записи, а сердце сжалось. В графе «имя» значилось «Брандис Маркейн Дартский». А родился я, оказывается, в первый день весны, и мне, вообще-то, на самом деле сейчас двадцать три года. Казалось бы, для любого нормального человека всё это обычные данные, а для меня стало настоящим открытием, способным перевернуть мой мир.

– Та ведьма, которая закрыла воспоминания о нашем детстве сможет вернуть их нам? – спросил я, убирая удостоверение в карман. Благодарить за него не собирался, у меня просто не повернулся бы язык.

– Увы, её давно нет в живых, – покачал головой герцог.

– Тогда я обращусь к леди Сильве. И Мегги тоже обещала помочь. Я… – мне отчего-то стало сложно говорить, а в горле встал ком. – Я привык жить один. Давно смирился с мыслью, что семьи у меня нет. Удостоверение приму только потому, что на этом настаивает ректор. Но здесь хочу закончить наше с вами общение. Вы ведь тоже давно смирились с потерей, вам даже привыкать не придётся. Думаю, будет правильно, если вы официально исключите меня из рода. Тогда эта история будет закончена, и все останутся при своём.

– Нет! – резко и с придыханием выпалила мать Тайриса и, наконец, посмотрела мне в глаза: – Нет, Бран. Ты наш сын. Мы тебя любим!

– А вот в это я не верю, – ответил я, расправив плечи. – Никто меня не искал. Потому что, если бы искали, то нашли бы. Не могли сами? Так наняли бы того, кто может найти кого угодно и где угодно. Я таких людей встречал даже в империи, где с магией всё довольно сложно. Уверен, в Ферсии подобных умельцев немало. Следовательно, у вас просто не было желания меня искать. Я рос сам. Взрослел сам. Жил сам. И сейчас вы для меня чужие люди, с которыми я говорю только потому, что хочу раз и навсегда закрыть этот больной для меня вопрос.

Я замолчал, но никто отвечать мне не торопился. Герцог был, как всегда, невозмутим, его супруга смотрела растерянно, ну а Тай зачем-то опустил ладонь на моё плечо, будто пытался поддержать.

– Лёжа холодными ночами в приютской спальне на двадцать человек, я каждый вечер мечтал, что завтра утром я проснусь, а за мной приехали родители. Нашли меня. Даже не имея воспоминаний, я чувствовал, что раньше жил в семье, что всё было иначе. Но… наступал новый день, и никто не приезжал. Знаете, когда я перестал ждать? Когда меня чуть не поймали за кражу палки колбасы у лавочника. Когда познакомился с людьми, которые быстро показали, к чему приводит наивность, открыли всю суровость этого мира. Тогда я и понял, что никто меня не спасёт, никто не приедет, не заберёт домой. И стал тем, кем стал.

Они слушали меня, не смея даже шевельнуться. Я понимал, что сейчас попросту бью их всех словами, что хочу сделать им больно. Но по факту больнее всего делал себе. Зачем-то собственными руками расковыривал старые, давно зажившие раны, выпуская из них всю скопившуюся за годы грязь.

– Я вернусь в империю, как только Мегги перестанет во мне нуждаться. У меня там маленький домик, на который я заработал сам… пусть и далеко не честными методами. И всё же я выжил, вырос – без вас. Теперь, зная, кто мои родители, смогу отпустить глупые надежды прошлого. А вы… Для вас всё равно ничего не изменится. Просто считайте меня ошибкой мироздания, чужим магом, который случайно оказался связан с Тайрисом. И давайте впредь держаться друг от друга подальше.

Сказав это, я попытался встать, но Тай крепко вцепился в моё плечо, не отпуская.

– Дай мне уйти, – рявкнул я на братца.

– Нет, – заявил он строго. – Ты высказался, но не дал шанса родителям ответить.

– Так они молчат! – выпалил я. – Никто, кроме тебя, не спешит меня задерживать. Никто не собирается оправдываться. Знаешь, почему? Потому что я прав! Мне вообще говорить с ними не стоило. Это твоя идея была, и довольно неудачная!

Я скинул его руку и всё-таки поднялся. Меня трясло от гнева и обиды, а душу разрывало на части взрывными магическими плетениями. Я не мог больше оставаться здесь. Мне было больно смотреть на тех, кто когда-то так легко от меня отказался, бросив на произвол судьбы. Поэтому я решил уйти и больше никогда с ними не встречаться.

– Бран! – крикнул мне в спину Тайрис. – Остановись!

– Пошёл ты! – ответил я, распахнув дверь номера. А потом от души ею хлопнул.

Увы, легче не стало.

Очень хотелось бежать отсюда подальше, но пришлось заставить себя идти, хоть и довольно быстро. В ушах шумело. Казалось, что кто-то меня зовёт, но я не стал оборачиваться. Нет, пусть прошлое остаётся в прошлом. Особенно, если это прошлое приносит только боль.

– Бран! – донёсся до меня женский голос. – Брандис, постой, пожалуйста.

В этих словах было столько надрыва, что я невольно притормозил, пошёл медленней, но всё равно не смог заставить себя остановиться. А когда спустился на один лестничный пролёт и повернул на второй, то всё же поднял голову и посмотрел на ту, что бежала за мной. И в этот момент она оступилась.

Вскрикнула, неловко всплеснула руками, пытаясь зацепиться за перила, но поймала лишь воздух. И полетела вниз.

Я сам не понял, как умудрился так быстро подскочить к ней, как поймал в паре сантиметров от острых ступенек. Она оказалась очень лёгкой, тонкой, хрупкой. А ещё, стоило мне прижать её к себе, как душу будто окутало давно позабытым родным теплом. Это чувство оглушило, сбило с толку, заставило пошатнуться. Но я устоял и всё же удержал в руках леди Лисалию.

– Бран, – она всхлипнула, обняла меня за шею и разрыдалась, но, кажется, совсем не из-за падения. А потом заговорила быстро, эмоционально, словно стараясь успеть сказать мне всё: – Не уходи, умоляю тебя. Сыночек мой. Я люблю тебя безумно. Ты мой родной мальчик. Солнышко. Не бросай меня снова, пожалуйста. Прошу. Я же только тебя нашла. И раньше искала. В первые месяцы нанимала детективов. Так они мне принесли доказательства того, что ты погиб. Брандис…

Она крепко вцепилась в мои плечи, а я подхватил её на руки и понёс обратно в номер. На лестнице и в коридоре стали появляться привлечённые нашими голосами люди, а устаивать для них представление мне не хотелось ни капли.

– Я так мечтала тебя обнять, – тихо говорила леди Лисалия, уложив голову на моё плечо. – Смотрела на Тая и всегда невольно представляла, а как поступил бы ты, что бы ты сделал, как бы ответил. В глубине души я продолжала верить, что ты выжил тогда… так и не смогла смириться. А когда узнала, что в академии объявился двойник Тайриса, сразу поняла, что это ты. Остин называл тебя самозванцем, агентом под личиной, говорил, что нам не стоит тебе верить. Но даже он надеялся, что ошибается.

Я не отвечал. Не мог говорить из-за сдавивших горло эмоций. Зато леди Лисалия продолжала выливать на меня информацию, словно боялась, что, если она замолчит, я уйду.

– Ты наш. Мой. Я почувствовала это сразу, едва тебя увидев. Мой Бран… – она всхлипнула и продолжила громким шёпотом: – Должна была сразу тебя обнять. Но… я глупая. Ты же всегда таким был, закрытым, колючим, старался делать вид, что ты сильный, взрослый лорд. Часто обижался. Но стоило тебя обнять – и сразу прятал колючки. С Таем срабатывала строгость, а с тобой – только ласка. В ответ на любое наказание ты еще больше упрямился, а в объятиях соглашался на всё.

– Тряпка, – бросил я, говоря про себя. И имел в виду не только рассказанное леди Дартской, но и моё нынешнее поведение.

– Нет же, – поспешила заверить она. – Ты всего лишь привык скрывать свою натуру. Даже маленький был таким. Прятал чувства, эмоции ото всех, и только с Таем и Кайли вёл себя открыто.

Я вошёл в номер с леди Лисалией на руках. Но сразу направился к двери в смежную комнату. Тай и лорд Остин тут же вскочили с мест, попытались выяснить, что произошло, но я не стал ни отвечать им, ни слушать их. Войдя в спальню, закрыл дверь ногой, запечатав её ещё и магией. Лишь бросил Дартским, что всё в порядке, и пусть не лезут. Не хочу сейчас их видеть. Тем более, герцогиня сказала мне ещё не всё.

Правда, когда я попытался уложить женщину на кровать, она меня не отпустила. Наоборот, обняла крепче, а с её губ снова сорвался всхлип.

– Не уходи, – взмолилась шёпотом. – Бран…

– Вам надо лечь. А я обещаю, что выслушаю вас, – я всё ещё пытался говорить спокойно, старался, чтобы голос звучал равнодушно, хотя в душе бушевала буря. – Не уйду, пока не скажете всё, что хотели.

– Ложись рядом, – вдруг попросила она.

А я даже не сразу осознал смысл этой фразы, настолько неожиданно она прозвучала.

– Нет, что вы… – поспешил ей ответить.

– Ложись, Бран. Я так долго не была с тобой. Пожалуйста… – и снова всхлипнула. – Маленький ты часто вот так ложился рядышком, и мы с тобой разговаривали. Понимаю, что ты уже взрослый, но… Пожалуйста.

– Это… нет, – сказал я растерянно. Она своей просьбой сразила меня наповал.

– Тогда хотя бы просто посиди со мной, – она стушевалась, отпустила меня, дала себя уложить, но смотрела с такой надеждой, что я не смог отказать.

Сел на край широкой кровати, но чувствовал себя при этом так, будто делаю что-то неправильное.

Леди Лисалия поймала мою подрагивающую ладонь и крепко сжала её в своих. По её щекам снова бежали слёзы, но в глазах стояла надежда. В этот момент она показалась мне такой милой, такой одинокой и родной. А в душе снова что-то взорвалось.

– Ты всегда был очень упрямым, таким и остался, – прошептала герцогиня. – Даже маленьким старался вести себя, как взрослый. Отчитывал за шалости Тайриса, воспитывал Кайлисию. Ворчал на них… – она улыбнулась сквозь слёзы. – Остин говорил, что ты можешь заменить им и маму, и папу, и нянь, и учителей. Кайли тебя просто обожала.

– А сейчас уже почти неделю со мной не разговаривает, – неожиданно для себя сообщил я. – Обиделась.

– На что? – удивилась леди Лисалия.

– Долгая история. Спросите у неё сами. Даже интересно, кем ваша дочь меня перед вами выставит.

– Расскажи ты, – мягко попросила она и добавила: – Я же знаю Кайли, ничего она не скажет. А у Тая вообще бесполезно спрашивать. Вот он всегда был очень скрытным.

– Нет уж. Пусть Кайли сама рассказывает. Я сделал всё, что мог, для исправления ситуации. А если сейчас выложу вам подробности, Кайлисия меня точно не простит.

– Значит, тебе важно её прощение?

– Да она там сама виновата! А я… всего лишь поступил по справедливости, – признался я, вздохнув.

– Вот, – женщина улыбнулась. – Говорю же, ты всегда был таким. Этим пошёл в деда, лорда Элистера. Увы, герцог точно погиб. А ты тогда всё-таки выжил. Мальчик мой…

– Леди Лисалия, с тех пор многое изменилось. И у меня давно своё понимание справедливости. Я… – набрал в лёгкие воздуха и всё-таки сказал, чтобы она перестала меня идеализировать: – Я вор. На жизнь зарабатываю, выполняя заказы на крупные кражи. Я и в Ферсию приехал из-за очередного заказа. Как видите, ничего прежнего от вашего мальчика не осталось.

Я был уверен, что моё признание заставит её отшатнуться. Но, вопреки моим ожиданиям, она села на постели, подалась вперёд и мягко погладила меня по щеке.

– А твой отец оппозиционер со стажем. Всё время пытается бороться с нынешней властью, вертится в политике. Думаешь, его совесть чиста? – она задала этот вопрос с иронией. – Нет, Бран. И я понимаю, почему ты выбрал такой путь. Не оправдываю, но и не осуждаю. И всё же… сынок, подумай над тем, чтобы остаться в Ферсии. Твой дед так надеялся, что когда-нибудь именно ты займёшься управлением герцогством. Остин им почти не занимается. Тай куда больше увлечён магией, он никогда особо не интересовался делами наших земель. Да, сейчас они вообще непонятно кому принадлежат, канцлер неоднократно направлял туда наместников, но они там не задерживаются.

– Вы говорите о Дарте? – спросил я, вспомнив этот город.

– Да, – она кивнула. – Твой отец опять задумал очередную авантюру. Бран, ты даже не представляешь, как я от этого устала. Но он уже не может остановиться. Не слушает никого. Он ведь тоже упрям, как вол.

– Семейная черта, – я чуть улыбнулся.

– Похоже на то, – она уже перестала плакать, но на щеках ещё блестели мокрые дорожки. – Не бросай нас, пожалуйста. Я не могу тебя потерять ещё раз. Сама не понимаю, как выжила, когда узнала, что… – она не смогла договорить, зажмурилась, а из-под ресниц снова появилась влага. – Меня спасли Тай и Кайли. Но теперь ты вернулся. Сама судьба привела тебя на родину, в семью. Прошу, не отказывайся от нас.

Открыла глаза, поймала мой взгляд и сказала:

– Я очень тебя люблю. Ты даже не представляешь, как я рада, что ты сейчас рядом.

И она не лгала. За время нашего разговора вообще не соврала мне ни разу, уж ложь я бы почувствовал в любом состоянии. Но вот пообещать, что останусь, я не мог.

– Расскажи мне, как ты жил, – попросила она мягко.

– В моей жизни было слишком много грязи, – отрицательно покачал головой.

– Я готова слушать. Мне важно знать. Расскажи… если не всё, то хотя бы что-нибудь.

И я сдался. Поначалу говорил сухими отрывистыми фразами, озвучивал только факты, но леди Лисалия слушала так внимательно, с таким волнением задавала вопросы, что я невольно начал вдаваться в подробности. Говорил и говорил, заново переживая некоторые моменты своей биографии, и с удивлением начал ощущать, что груз прошлого становится легче. Будто долгие годы я копил его именно для этого момента, чтобы однажды рассказать всё матери. Чтобы она вот так держала меня за руку и будто бы сама переживала то, что когда-то пришлось пережить мне.

И, чем больше времени я проводил рядом с ней, тем отчётливей осознавал, что она – моя родная мама. Мама, которая любит меня, несмотря ни на что… даже спустя пятнадцать лет разлуки.