Вампиры на Каникулах

Глава 27

Ну кто знал, что она такая впечатлительная?

«Это всего лишь лицо, только кожа и мышцы под нею. Какая разница, уродливо оно или нет? Вот мое прекрасно, но для скольких оно стало последним, что они видели в жизни,» подумал Герберт, глядя как малышка Мег, которая как вцепилась в высокую ноту, так и продолжала ее держать на зависть любой меццо-сопрано, отступала он Призрака. Даже в состоянии паники м-ль Жири не забыла свои уроки. Ее ножки двигались быстро и четко — более того, ей даже удалось встать a-pointe!

— Ах, мои нервы не справляются с таким ужасом! — вдруг провозгласила Мег. Плавно взмахнув руками, она откинулась назад с таким изяществом, что если бы сама Сорелли попыталась повторить сей маневр, по сравнению с Мег она напоминала бы извозчика, подскользнувшегося на льду.

Одним движением хорошие манеры задвинули разум на задний план.

Если дама входит в комнату, джентльмены вскакивают с места, как пружиной уколотые. Если она идет по улице, джентльмены приподнимают шляпы, даже если на улице крещенские морозы и это стоит им менингита. Если она падает в обморок…

До звания «светской дамы» Мег Жири не хватало еще десятка лет, парочки богатых покровителей и шкатулки с бриллиантами. Но суть не в этом. Главное, что на ней была юбка.

Как только девочка потеряла равновесие, доктор Сьюард механически протянул руки, поймав почти невесомое тело. В тот же миг Призрак Оперы одним прыжком достиг рычага в углу комнаты и дернул за него, а после прислонился к стене, словно этот рывок выкачал из него всю энергию.

— Почему, мсье Призрак?! — взвилась балерина, которую англичанин уже успел оттолкнуть. — Во всех коридорах только и болтовни, что про ваше лассо! Ну я же дала вам время, почему вы его не скрутили?

Герберт и Сара, наблюдавшие за этой сценой с приоткрытыми ртами, как два сломанных щелкунчика, обменялись сердитыми взглядами. О, если бы у Мег хватило ума предупредить их! Уж они бы сразу показали доктору что почем, а не суетились по гостиной, приводя ее в порядок. Уборкой вообще-то занимаются до прихода гостей. А теперь он, верно, за шваброй побежит?

— Ты решила помочь мне, несмотря на мое лицо? — спросил Призрак ошарашенно.

— Нет! Я решила вам помочь, смотря на ваше лицо.

— И?

— И мне гораздо интересней, есть ли за этим лицом мозг? Ну как же вы такую возможность проворонили!

Безгубый рот растянулся в улыбке, которая мгновенно увяла, словно Эрик получил крупную сумму в наследство, но сразу же узнал, что хмурая очередь, два раза обогнувшая квартал, состоит из кредиторов покойного дядюшки.

— Я отключил камеру пыток, Мег. Все это время там находилась твоя мама.

— Что еще за камера пыток?

— Комната с зеркальными стенами, — признался Эрик. — Я понимаю, такое невозможно простить…

— Там повсюду зеркала? — карие глаза округлились.

— Да.

Мег восхищенно покачала головой.

— Изощренный способ. С другой стороны, она уж точно сделает выводы. А то надо мной вся Опера смеется, потому что мама ходит в таком рванье. Может, она оглядит на себя со всех сторон да и платье новое сошьет, как вы думаете?

— Сейчас не время обсуждать туалеты, — оборвал ее доктор Сьюард и, не отводя взгляда от Призрака, кивнул в сторону дивана. — Не будем портить кульминацию приземленными материями. Вы все, присаживайтесь и положите руки на колени, так чтобы я их видел…

— Ну зачем же садиться, если все равно придется вставать? Людей, которым разрешено сидеть в моем присутствии, здесь раз два и обчелся, — прозвучал спокойный голос.

Медленно обернувшись, виконт воззрился на отца, который стоял в дверном проеме, а за спиной у него маячил Куколь. Манишка и манжеты графа были в черных разводах, и Герберт дал себе зарок, что если выберется из этого переплета, первым делом пролистает свежий журнал мод — может, это новая тенденция?

Сьюард сверкнул очками.

— Граф фон Кролок! Я знал, что ваш Калибан приведет вас. Ну и как вы находите наше маленькое суаре?

— Больше похоже на гауптвахту. Для суаре здесь не хватает лакеев, разносящих бокалы шампанского на подносах. Впрочем, откуда вам-то знать, — вампир подмигнул ему покровительственно, словно человеку, которого в дом пускают исключительно через черный ход. — Но к чести вашей будет сказано, компанию вы собрали отменную. Вас, кажется, зовут доктор Джон Сьюард? Читал ваши статьи, интересны, хотя несколько суховаты. Далее, здесь присутствует ваш помощник — не представляйтесь, любезный, в том нет нужды, — а так же фрау Шагал-Абронзиус, мой сын, мой… — вампир замялся, потому что определить степень родства с Альфредом было ой как непросто, — … мой приемный сын, а этот господин, вероятно, Призрак Оперы.

Когда граф заметил Мег, склонившуюся в учтивом реверансе, его глаза вспыхнули холодным, как северное сияние, огнем.

— Ваше имя, мадемуазель?

— Мег Жири, господин граф. А я ведь говорила Герберту, что вы придете, только он все не верил.

— Польщен знакомством, — склонил голову вампир. Затем вытянул руку, будто прислушиваясь кончиками пальцев. — За дверью находится юная особа, рядом с ней домашнее животное небольших размеров. А за стеной еще двое, мужчина и женщина.

— Они живы? — голос Эрика дрогнул.

— О, более чем. Кажется, я никого не забыл?

Герберт почувствовал, как невидимая рука жгутом скрутила его внутренности. Если отец играет в безупречного джентльмена, то дела совсем плохи. Для всех присутствующих, но для виконта в первую очередь. Ему почудилось, что все они стоят возле гигантской разбитой банки, с руками по локоть в джеме. Он даже огляделся по сторонам — быть может, кто-нибудь разделяет его опасения? Но Сьюард продолжал самоуверенно улыбаться, Сара глядела на происходящее с живейшим интересом, сожалея, что под рукой нет кулька семечек для полного катарсиса, Призрак с Мег посылали друг другу долгие влюбленные взгляды. Альфред же внимательно, словно лоцман карту, изучал ковер под ногами.

— Стало быть, наша встреча подобралась к концу, — наконец промолвил Сьюард.

— Боюсь, что это так, — вторил ему граф.

— Вы понимаете, зачем вас сюда пригласили?

— Конечно. Это было глупо с вашей стороны, доктор. В деревнях возле моего замка по ночам не просто запирают двери, но даже натирают чесноком засовы, а вы пригласили смерть на ужин, да еще и салфетку ей подвязали. Но молодости свойственны необдуманные поступки. Хотя и зрелому возрасту они тоже присущи, — вампир невесело усмехнулся.

— Не разводите антимонии, граф. Вы готовы произвести обмен?

— Обмен? — фон Кролок недоуменно приподнял бровь. — А, вы понадеялись, что я действительно соглашусь стать вашим заложником вместо моего сына! Но это невозможно. Иначе пришлось бы признать, что во мне еще осталось что-то человеческое. Мне стыдно даже думать о том времени, когда я, подобно вам, был живым. Так старик краснеет, вспоминая, как лез через забор за яблоками.

— Выходит, вы нас за детей держите?

— Да. Иногда жестоких, иногда послушных, но всегда слабых и невежественных. Я же кажусь себе бесконечно взрослым. У меня есть ответы на все вопросы и ключи от каждой двери.

— В таком случае, вам не совестно продлевать свое существование за счет невинных? Не ощущаете себя Плутоном с полотна Гойи?

Фон Кролок безучастно пожал плечами.

— Для вампиров нет большей ценности, чем собственное существование. Мы воздвигли храмы в свою честь и орошаем алтари жертвенной кровью. Таков наш выбор… Только иногда память наносит удар, и мы вспоминаем, как все было прежде, по ту сторону. Все равно что дернуть за назойливую нитку, торчащую у самой кромки гобелена, и увидеть, как расползается вся картина. Или швырнуть хрустальный шар о стену, а потом стоять на коленях, собирая осколки изрезанными пальцами. Ничто не сравнится с этой болью. Понимать, что каждый раз, когда вонзаешь зубы в чью-то шею, ты убиваешь себя самого. И продолжать, и не останавливаться.

— Браво, какая прочувствованная речь! — воскликнул доктор. — Злодей вроде вас стал бы жемчужиной любой оперы! Я бы зааплодировал, да револьвер мешает. Но если вы отказываетесь выполнять мои инструкции, то зачем пришли сюда?

— Я надеялся, что мы сумеем договориться. Ведь между нами столько общего, доктор Сьюард.

— Не понимаю, куда вы клоните.

— Помилуйте, но разве не ваш соотечественник сказал «Везде в аду я буду, ад — я сам?» Мы оба убийцы. Никуда от этого не денешься. Мы убили тех, кто нам дорог. И мы разносим заразу, только мне достаточно одного укуса, а вам приходится основательно потрудиться, чтобы создать себе подобных — писать статьи, проводить семинары, вербовать молодых людей. Но вам повезло больше, ибо я дам вам шанс, которого у меня никогда не будет.

Англичанин сузил глаза.

— И что же это за шанс, которым меня хочет облагодетельствовать упырь?

— Попросить прощения.

— Мисс Люси Вестенр! — объявил Куколь натренированным голосом и отступил в сторону, давая гостье пройти.

Явись она подвенечном убранстве, с истлевшей фатой и пожухлым флер-д-оранжем, доктор Сьюард мигом поседел бы на пол-головы. Но платье цвета фальшивых изумрудов, которое вдобавок было велико ей на пару размеров, смягчило эффект. Кроме того, она была босая и без перчаток, что неминуемо придавало ей налет вульгарности.

Люси прошествовала в центр комнаты и, поджав губы, укоризненно замолчала, словно Дидона, объявившая бойкот бывшему любовнику.

— А это еще что за фифа? — удивился Гримсби. — Небось, под юбкой красный фонарь прячет. Доктор, вы ее знаете?

— Ну конечно он меня знает! — с пол-оборот завелась вампиресса. — Посмотри, Джек, что натворили твои друзья!

Мелодраматическим жестом она сорвала с себя шляпку, обнажив голову, над которой явно потрудился стригаль овец, чья несовершенная мелкая моторика компенсировалась избытком алкоголя в крови. Короткие, взъерошенные волосы торчали во все стороны. Бедняжка напоминала ежа наутро после беспокойной ночи. По рядам зрителей прокатился ропот. Герберт пошатнулся, но Сара, тоже изрядно побледневшая, подставила ему плечо. Даже Альфред вышел из сомнабулического состояния и завещал Люси свой бриолин.

— Такое впечатление, что я с каторги сбежала! — обличительная речь продолжалась. — Теперь мои волосы никогда вырастут!

— Да лучше сразу голову отрезать, чем такое, — малышка Мег автоматически коснулась своих кудрей, черных как смоль и, после всех пережитых приключений, таких же липких.

— О, моя голова была вторым пунктом в программе! Хотя ее они отрезали куда аккуратнее. Наловчились к тому моменту.

Злая улыбка обнажила клыки, и они тут же превратились в главную улику, на которой строится все обвинение, в окровавленный нож или погнутую кочергу. Сьюард взял себя в руки, но ему хотелось пойти еще дальше — обнять себя за плечи, зажмуриться и очутиться далеко-далеко отсюда, в лаборатории например, где яркий свет множества ламп показывает все, как оно есть на самом деле, не оставляя места фантазии. Просто смотреть на ее звериный оскал. Не думать о ней как о человеке, не думать, не думать…

— С каторги, говоришь, сбежала? Да твое место в Ньюгейте. Что еще мы могли подумать, когда увидели тебя с младенцем в руках? Зная, что ты пила кровь беззащитных оборвышей…

— … которые оказались на улице стараниями господ вроде тебя, Джек! Никому нет дела до этих несчастных, покуда не случится какое-нибудь происшествие, которое будет красиво смотреться на первой полосе газет. Вот тогда все начинают рвать на себе одежды и посыпать голову каминной золой! Мало кто из этих плакальщиков бросит хоть фартинг уличному попрошайке, зато они с удовольствием потратятся на газету, где написано о тяжкой доле нищих. Хаха, это меня ты считаешь жестокой? — вампиресса тряхнула головой, словно откидывая с плеч воображаемые волосы, но спохватилась и продолжила еще яростнее. — Моя жестокость не идет в сравнение с той, которую проявляли надзиратели работных домов, откуда сбежали те дети, с той, которую они встречали при свете фонарей. О, я бы рассказала… Мне, по-крайней мере, нужна была только кровь! И я никого не убила, я взяла совсем немного. А еще им было жаль меня, потому что они знают, что такое голод… а в первые ночи я была такой голодной.

— Вот видишь! — восторжествовал доктор. — Можешь настрочить целый манифест о социальном неравенстве, но на самом деле ты думаешь лишь о себе. Уже при жизни ты стала упырем. Никогда не забуду, как мы все хлопотали у твоего ложа, в то время как ты, сказавшись больной, высасывала наши заботу, нашу энергию… нашу кровь путем трансфузии, а после делилась ею со своим сожителем! Днем мы ткали полотно твоего благополучия, а ночью ты распускала его, ну прямо как Пенелопа. Все твои вздохи и ужимки были притворством! Вроде как у тех истеричек, что годами не поднимаются с постели, притворяясь парализованными, пока их домочадцы обливаются слезами сострадания. Ты не выполняла указания Ван Хельсинга, выбрасывала цветы чеснока, да ты никогда и не хотела выздороветь! Быть центром внимания любой ценой — вот твое единственное стремление. О, как же я тебя ненавижу! Как бы я хотел тебя ненавидеть! Так должно быть. Ты не внушаешь ничего, кроме отвращения и ужаса.

Он ожидал, что вампиресса бросится в атаку и свободной рукой нащупал серебряный крест кармане, но Люси опустила голову и тихо сказала, обращаясь не к нему, а к своим пальцам ног:

— Посмотри вокруг. На самом-то деле, все боятся именно тебя.

Ловкий трюк, чтобы сбить его с толку. Как же, начнет он крутить головой, а тем временем вампиры выкинут какой-нибудь фортель. Он уже и так отвлекся и даже не заметил, как Мег Жири подобралась к Призраку и вцепилась в полу его фрака, намертво, словно ее ногти вросли в ткань. Неподалеку стояла Сара, одарившая Сьюрда взглядом, каким настоятельница монастыря встретила бы серийного насильника. На распухшем запястье девушки всеми оттенками заката расцвел синяк, но не замечая этого, она гладила по плечу белокурого вампира, который казался перепуганным.

Да и не он один.

Невольно англичанину захотелось ощупать свое лицо, дабы убедиться, что с ним не произошло какой-то жуткой трансформации. А еще ему показалось, что в руке он держит не револьвер, а факел.

— Вот видишь. Настоящие монстры не вылезают из стенного шкафа, они приезжают в карете. Ты чудовище, Джек, и таким тебя сделала я.

…Тогда, при отблесках факелов, тени скользили по лицам, искажая их почти до неузнаваемости, и охотники казались такими же тварями, как и сама вампиресса. Четверо джентльменов вошли в склеп, но не вернулось ни одного….

— Я не хотел тебя убивать. Я же врач, в конце-то концов, — он посмотрел на револьвер и отбросил его с таким отвращением, словно тот превратился в слизня. — Я надеялся найти исцеление, хоть какое-то лекарство, чтобы я мог спасти тебя, как сказочный рыцарь.

— Рыцарь, как же, — хмыкнула Сара. — Жаль копья при вас нет, а то б я такое с вами сотворила, что Дракулу пришлось бы от заикания лечить.

— На самом деле, это действительно рыцарский поступок. Крестоносцы тоже начинали со своих, с тех, кто поближе, — сказал граф фон Кролок. Сьюард не заметил, как переместился вампир. Окружающие утонули в густой тьме, осталась только Люси.

— Ты ведь мне веришь? Мы не желали зла, хотели лишь спасти тебя. Но вот в склеп пришла ты, улыбаясь это сладострастной, омерзительной улыбкой… Но зачем лгать, вовсе она не была омерзительной! Каждому из нас в тайне хотелось, чтобы ты улыбалась так ему, только ему, под пологом кровати. Но ты отвергла нас всех, и Артура в том числе… да, мысль о том что ты отвергла и Артура определенно греет сердце… Мы не могли тебя поделить, мы не могли тобой обладать и… и…. но сначала-то я этого не хотел! Надеялся, что все получится как в сказке, когда принц пробуждает принцессу поцелуем от вечного сна.

— Что-то вы путаете — вмешался Герберт, доселе созерцавший эту сцену в молчании. — На самом деле, когда принц нагнулся чтобы поцеловать принцессу, она вцепилась ему в горло, а после они оба закусили спящими слугами. Их в замке много было, хватило надолго.

Еще в детстве виконт услышал эту историю именно в таком варианте от тетки Эржбеты. И долго не мог взять в толк, почему нянька, которой он пересказал и эту сказку, и еще несколько, побежала за экзорцистом.

— Такой вариант кажется более реалистичным, — подтвердила Люси. — Спящая красавица усыпит и принца. Они уснут вместе.

— Что ты хочешь сделать? — прошептал Сьюард, отступая назад.

— Я должна загладить свою вину, Джек.

— Но ты ведь не можешь просто так убить меня.

Присутствующим показалось, что англичанин вот-вот бросится бежать, но к немалому их удивлению, он сам протянул к ней руки. В глазах его засияла совершенно неуместная радость.

— Ты можешь! — сказал он, видя ее решительно сжатые губы. — Знаешь, с тех пор я почти не сплю. А после лауданума меня посещают такие видения… Будто я спускаюсь по бесконечной лестнице, но это лишь в добрых снах. В кошмарах лестница совсем короткая, ступенек пять. А внизу стоишь ты и смотришь на меня. Каждый раз, ночь за ночью… Сделай это, Люси! Пожалуйста, погаси огонь! Я не хочу больше видеть тебя! И… и себя, себя я тоже не хочу видеть! Пусть станет совсем темно. Так хочется выспаться наконец.

Люси шагнула к нему, приоткрыв губы, словно собиралась его поцеловать, но романтичный момент был прерван возгласом Гримсби.

— Доктор Сьюард, да вы никак сбрендили? Кто ж мог подумать, что эта девка так затуманит вам мозги! Ну ничего, сейчас я подсоблю…

И тут одновременно произошли несколько событий. Но если препарировать этот момент, то выглядело все так: направив ружье на Люси, мистер Гримсби нажал на курок, но уготованный ей заряд серебра так и не достиг цели, потому что вперед выскочил Альфред. В тот же миг граф фон Кролок оказался рядом с ламиеологом, схватил его за волосы, заломил голову так, что шейные позвонки хрустнули, и впился в ему шею. Его примеру тут же последовала Люси, но с гораздо большей деликатностью.

…Теперь на ней было белое платье, стекавшее водопадом кружев. Неслышно ступая, Люси подошла к Джеку и прикоснулась холодными губами к его шее. Прижавшись друг к другу, они выглядели почти сентиментально, будто на картине, где жена встречает мужа из тюрьмы или где девица провожает жениха на фронт. Затем Люси прикрыла ладонью пламя факела и на Джека опустилась прохладная тьма…

Куколь проворно подскочил к двери в спальню, распахнул ее и пригласил вампиров, по-прежнему цеплявшихся за свои жертвы. С глухим стуком дверь захлопнулась, отделив мир мертвых от мира живых.

Ничего этого не увидела Мег Жири.

Как только мистер Гримсби произнес свою угрозу, Эрик прижал ее к своей груди, так крепко, что Мег чуть не задохнулась. Теперь он гладил ее по голове тонкими пальцами, которые отчего-то закостенели, сделались неуклюжими. Это занятие было для него непривычным, все равно как если бы пахаря попросили огранить бриллиант. Пару раз он больно потянул ее за спутанные локоны, но девочка лишь прижалась к нему теснее. От Призрака пахло чернилами, воском и канифолью. Иными словами, от него пахло музыкой.

Чтобы не нарушать трогательную семейную сцену, Сара отвернулась. Украдкой она засунула руку в корсаж, побродила там некоторое время — даже Мафусаилу в преклонных летах при виде этого потребовался бы холодный душ — и наконец извлекла значок в виде головки чеснока. Поморщившись, Сара бросила злополучную вещицу на пол и уж было занесла над ней ногу, как вдруг передумала и водворила значок обратно. Можно на брошку переплавить. Тем более, что головка чеснока очень похожа на сердечко.

— Что там происходит? — через голову Мег Призрак посмотрел на закрытую дверь. Саре захотелось приложить ухо к замочной скважине, но она побоялась, что граф фон Кролок может резко распахнуть дверь. А рука у него тяжелая. Отскабливать свои мозги с противоположной стенки — перспектива не из радужных.

Девушка пожала плечами.

— Незачем нам, живым, вмешиваться в их дела. Как говорится, пусть мертвые сами хоронят своих мертвых — вот вам заступ, вот вам саван и дуйте на кладбище! Кстати, мсье, а где тут кухня? Хочу чайник поставить.

Хозяин подземелий молча указал нужное направление. Женская способность разворачивать беседу на 180 градусов не переставала его удивлять.

— А у вас еще остались те английские конфеты? — маленькая балерина просительно заглянула ему в глаза. — Страсть как их обожаю!

— В буфете на второй полке сверху.

— О, мои будут! — и Сара понеслась в кухню, а Мег, возмущенно взвизгнув, бросилась за ней. Из кухни донеслись звуки методичного разрушения.

Неужели при виде крови вампир может впасть в ступор? Вампир? При виде крови? Все равно что человеку бутерброда испугаться. Кровь из раны на плече Альфреда лилась не останавливаясь, багряная на белом. В другое время Герберт счел бы это зрелище эстетичным, но сейчас почувствовал, что не может пошевелиться. И какой смысл в лишних движения? Все кончено. Альфреда он не спасет. Вампиры приходят в мир не со спасительной миссией, но даже прежде…

… на кружевной подушке алеет пятно. Тогда надежда падает на колени и, закрывая уши, кричит что она просто пролила вино, а сейчас она спит, так спокойно, что даже хрипы не слышны. Виконт хочет броситься к ее постели, но вместо этого подходит нарочито медленными шагами, впитывая произошедшее по капле, привыкая постепенно, иначе просто с ума сойдет…

Граф затряс его плечи, что-то крича, но сын не услышал ни слова. Пустота окутала его коконом, каждое нервное окончание облеклось в траурные одежды. Невидящими глазами он смотрел перед собой. Отец хлестнул его по щеке, и еще раз, но не больно, вполсилы.

— … по касательной! Возьми себя в руки, мальчик! Где бы ты сейчас ни был, на самом деле ты здесь. Очнись! Ничего с Альфредом не случится, если дашь ему выпить крови! Ну же! Еще не поздно.

Виконт рванул свой рукав так, что рубиновая запонка отлетела и закружилась по полу. Паника выкипела, оставив на дне лишь гнев, черный и густой.

— Кусай меня за запястье!

Как Альфред мог так поступить? Пожертвовать собой… ради женщины! Это чересчур глупо даже для такого простофили. Но куда более жуткая догадка настойчиво, будто муха о стекло, стучалась в голову, и уже скоро не хватит сил от нее отмахиваться. После того, как отец вместе со Сьюардом спели дуэтом об ужасах вампирской жизни, у Альфреда что-то оборвалось внутри. И он решился. Даже в мыслях виконт не мог назвать его поступок предательством, ведь это бросило бы тень на ту, что несколько веков назад тоже пошла этой стезей. И кому судить, какой путь легче?

— Пей, чего ты ждешь?!

Юный вампир скосил глаза, глядя на танцующую запонку, как энтомолог на редкого тропического жука.

— Это приказ?

«Да! Выполняй сию же секунду!» Но что будет дальше? Он велит Альфреду встать за его стулом во время парадного обеда? Сколько еще раз он воспользуется шпорами и хлыстом — по необходимости, разумеется?

Пятно на плече Альфреда расползалось как чудовищный алый цветок, пробивающийся из-под снега. Герберт погладил его волосы, уже потускневшие и ставшие ломкими, но Альфред по-прежнему избегал его взгляда.

— Никакой это не приказ, — сказал виконт устало. — Будь у меня возможность, я разбил бы твои кандалы и в клочья порвал купчую с твоим именем. Ты не игрушка, Альфред. За эти весьма дидактические сутки я вырос из игрушек. У меня нет права тебя удерживать. Ты только что получил билет в первый класс, а мне остается лишь бежать по платформе и махать, пока поезд не скроется из вида. Глупо надеяться, что мы еще встретимся. Ты чересчур добродетельный даже по человеческим меркам, тебе сразу нимб вручат и на клыки не посмотрят. А я… в общем, я это я… Но зато я могу попросить, правда? Оставайся, Альфред. Когда ты рядом, я чувствую себя не просто ходячим трупом. И отцу ты нравишься, иначе он спокойно наблюдал бы, как ты истекаешь кровью. Куколь тоже рад, что ты появился, потому что он помнит, как все было до тебя. Тогда в мире не было никого, кроме нас с отцом, и мы едва сдерживались, чтобы не перегрызть друг другу глотки. А с тобой мы почти как настоящая семья…Пожалуйста, mon cheri, спрыгни с подножки в последний момент.

Альфред зашевелил губами, но с них долго не срывалось ни звука. Собравшись с силами, он все таки выдавил:

— Лови меня.

Взяв Герберта за руку, он почти благоговейно поцеловал ладонь, после чего прокусил кожу. Пока он пил, кровь на его плече остановилась и рана начала медленно затягиваться.

— Кстати, милый, когда ты в последний раз мыл руки?

— Пей, что дают! — взвизгнул виконт и щелкнул его по носу. Затем не удержался и впился в его окровавленный рот.

Интересно, в какой частной школе они нахватались таких повадок, задалась вопросом Люси. Ведь в иных заведениях и в крокет играть перестали, потому что стоило одному игроку наклониться, как остальные начинали плотоядно улыбаться и теряли концентрацию.

— А этот… вы его убили? — она кивнула в сторону мистера Гримсби, ничком распластавшегося на полу.

— Нет, я оставляю его судьбу на ваше усмотрение, — поймав ее недоуменный взгляд, фон Кролок объяснил. — Я не знаю, как вы предпочитаете умерщвлять свои жертвы. Некоторые растягивают это удовольствие.

Вампирессу покоробило от его куртуазного тона, но она промолчала и сочувственно посмотрела на свой указательный палец, который в настоящее время сожалел, что на нем не надет наперсток. Люси и вышивать-то не любила именно по той причине, что можно уколоться! Но если уж она пару раз перепрыгнула через порог смерти, с такой легкостью, словно он был скакалкой, то крошечная ранка ее не испугает. Решительно полоснув себя клыком, Люси провела пальцем по губам Сьюарда.

… Джек скорчился в углу слепа, закрыв глаза коленями. Когда она потрепала его по плечу, он даже не пошевелился.

— Чтобы пойти со мной, тебе не обязательно меня любить, — начала Люси, опускаясь на пол рядом. — Фразу «любовь до гроба» придумали далеко не глупые люди. Пускай ты не перенесешь меня через порог, а наоборот, я тебя, но ты станешь счастливым. Из меня получилась бы никудышная фея-крестная, но я поделюсь с тобой волшебством. Поезжай в Шотландию, к моей тетушке. В детстве я гостила там иногда. Днем бывает скучновато, зато ночью весело. Помню, по вечерам в саду стоял стрекот от крыльев фей, а гоблины воровали мой ужин прямо из-под носа няни. Но когда я стала старше, феи имели наглость превратится в стрекоз. Шотландия — хорошее место, чтобы никогда не взрослеть. Тебе там понравится. Пойдем, а?

Она помогла Джеку встать и бесцеремонно пнула мистера Гримсби.

— На вас, лежебока вы этакий, приглашение тоже распространяется. На ферме тетушки Евлалии пара крепких рук всегда пригодится. Говорят, что у вампиров сила двадцати человек. Вот ведь она на работниках сэкономит!…

Граф фон Кролок наблюдал за ее действиями с неодобрением. Он не желал принимать в клуб этих новых членов. Одна радость, что еще некоторое время они будут спать, не докучая никому своим присутствием.

— Ну вот, теперь вы опять голодны. Хотите еще? — вампир наклонился к Люси так близко, что его дыхание защекотало ей ухо. — Даже приютский мальчишка осмелился попросить добавки, а вам-то чего скромничать? Здесь полно еды. Взять к примеру тех смертных за дверью. Вы слышите их сердцебиение уже отсюда.

Люси отшатнулась, а он продолжал улыбаться все так же вкрадчиво.

— Мы, вампиры, никогда не насытимся, покуда не уничтожим все живое в радиусе нескольких миль. Вот и сейчас ваша голова кружится от Голода. Так почему бы нам не продолжить трапезу, мисс Вестенр? Неужели вы не хотите почувствовать свою власть над смертными? Мы разыграем в этом театре наш собственный спектакль, рядом с которым греческая трагедия покажется рождественской пьеской. Впрочем, зачем далеко ходить, ваш аппетит я готов насытить прямо сейчас, — вампир лениво хлопнул в ладоши. — Куколь, подойди сюда.

Невозмутимый горбун приковылял поближе и замер в почтительном ожидании.

— Помнишь, в чем заключался наш договор? Когда моими стараниями эта проблема будет решена, ты погибнешь.

— Да, Ваше Сиятельство, — спокойно ответил Куколь.

— Я выполнил свое обязательство, теперь твоя очередь.

В глубине душе Куколь всегда знал, что рано или поздно его симбиоз с вампирами закончится именно так. А тут он сам составил текст смертного приговора, а графу оставалось лишь расписаться. Инстинкт самосохранения начал хлюпать носом, но Куколь дал страху пинка, загнав его поглубже. Он вновь почувствовал себя свободным, как в тот миг, когда стерлись границы обличий и сословий, и он разговаривал с хозяином на равных. Даже более того! Он заглянул в бездну, и бездна отвела глаза. Ради этого стоит умереть. Ну и ради виконта, конечно.

Что ж, по крайней мере, у графа хватило такта не предлагать ему вечную жизнь.

Приглашающим жестом фон Кролок указал вампирессе на своего камердинера, который уже начал расстегивать воротник.

— Мой слуга совершил серьезный проступок, за который его следует покарать со всей суровостью. Угощайтесь, мисс Вестенр.

— Что?!

— Разделите мой ужин. Вместе мы выпьем его досуха.

Герберт, за которого все еще цеплялся Альфред, решительно поднялся с пола.

— Послушай, отец, если это из-за меня…

— Нет, сударь, вы здесь вообще не причем. Мы с вашим батюшкой сами все решим.

— С дороги, Герберт, — прорычал граф.

— Но ты не можешь просто так…

— Сейчас не время спорить о моих правах и привилегиях.

— Если тебе нужно на ком-то отыграться…

— Да замолчите вы все!!! — Люси топнула ногой и, словно магнит, притянула их взгляды. Набрав воздуха для новой тирады, она издала вопль, внушительный даже по меркам парижской Оперы.

— Герберт-не-перечь-отцу-Альфред — присядь-ты-же-сейчас-упадешь-Куколь-это-что-еще — за-штучки- быстро- застегни- воротник — как-ты- смеешь- так- распускаться- в — присутствии- леди… Фуффф… А вы, граф, совсем обезумели! Ну как мы нападем на Призрака? Вы же сами рассказывали, что он приютил ваших сыновей. А та девочка, судя по всему, его дочь. Даже у вампиров должна быть хоть крупица благодарности! И если вы собираетесь устроить бойню в Опере, придется обойтись без меня. Не хочется ощущать себя бешеной собакой в овечьем загоне. И что бы там ни натворил ваш слуга, смерть будет несоразмерным наказанием. Нельзя так просто подписывать смертный приговор, уж я-то знаю. Я умирала два раза. В общем так — прежде чем вы на кого-то нападете, вам придется перешагнуть через мой труп!… То есть, через меня в том состоянии, в котором я теперь пребываю.

— Почему вы не хотите принять свою природу, мисс Вестенр? Жестокость — наша главная характеристика.

— Ну и пусть! Но я сама решаю, где провести черту.

— Вы цепляетесь за остатки человечности. Снявши голову, по волосам не плачут, — граф осекся, мысленно обругав себя за такую оплошность. Он не просто заговорил в доме повешенного об удавке, но провел целый семинар о скользящих узлах.

— Хотела бы я побеседовать с тем идиотом, что придумал эту поговорку. Голову мне уже отрубали, но она замечательным образом приросла обратно. Зато волосы я буду оплакивать еще очень долго.

Люси с вызовом посмотрела на него, ожидая новой порции казуистики, но вместо ответа он улыбнулся. Без насмешки или издевки, не обнажая клыки. Несмотря на его бледную кожу и темные круги вокруг глаз, он вдруг показался очень усталым, но все таки человеком. И Люси подумала про безжалостное, все сметающее с пути добро и про зло, которое осознав свою греховность, становится почти милосердным.

Вампиресса скопировала его улыбку, обильно поперчив ее ехидством.

— Все с вами ясно, граф! Это было испытание, да? Но признайте, я сдала этот экзамен с блестящими отметками. А теперь мне нужна почетная грамота. У вас будет время ее нарисовать, пока я управлюсь с этими господами, — нагнувшись, она легонько похлопала Сьюарда по щеке.

— Куколь, помоги мисс Вестенр, — обратился к горбуну фон Кролок, но тот не сдвинулся с места. Лицо его оставалось серьезным.

— Мне не нужна отсрочка, Ваше Сиятельство. Я не смогу жить, глядя на вашу занесенную руку. Все равно вы не забудете мои слова.

— Память у меня великолепная, что и говорить, — с ноткой гордости произнес граф, — но я ничуть не оскорблен. Если столько лет кричать о чем-то во всю глотку, рано или поздно даже эхо скажет, как ему надоели эти вопли. Более того, твой совет пришелся очень кстати. В память о той пламенной речи, я повышаю твое жалование на 10 процентов, — заметив горящие любопытством глаза Герберта, он поспешно добавил, — и еще на 10 процентов, если ты не расскажешь виконту, за что были первые 10.

— Вместо того, чтобы раскланиваться со своим слугой, лучше скажите, что мне делать с этими двумя!

Оставшись без внимания, Люси капризно надула губки.

— Главное, не бросать Сьюарда с Гримсби здесь, иначе кое-то кто устроит им тааакую темную! Причем это будет семейным мероприятием.

На пороге стояла Сара, насмешливо улыбаясь.

— Можешь у меня переноч… тьфу ты, передневать! — она бросила ключ, который вампиресса рассеяно поймала на лету. — А эти господа покажут тебе, как добраться до отеля. В зале для конференций найдется парочка учебных гробов. Ну а в крайнем случае постели себе под моей кроватью. Только чур не хватать горничную за ноги, когда она придет прибраться.

— Спасибо! — просияла Люси.

— Меня делегировали узнать, как у вас дела. Вижу, что отлично. По вампирским меркам, это классифицируется как «чудесно проведенное времечко», — она многозначительно покосилась на запятнанный кровью пол. — Надеюсь, Эрик не цепляется за этот ковер. Кстати, он уже выпустил из камеры пыток своих пленников. Сейчас у них с Персом соревнование, кто кого перекричит, а мадам Жири первым делом напустилась на Мег, где, мол, та шлялась всю ночь. Я, конечно, вступилась за бедняжку и сказала, что приглашала ее на девичник. Но мадам Жири слышала, будто Мег провела ночь с Гербертом. Тогда я ответила, что его мы тоже позвали. Какой девичник без Герберта?

— Да как ты посмела?!

Совершенно невозмутимый, граф поймал сына за локоть, лишив его возможности выцарапать Саре все глаза.

— Но в общем и целом, у Призрака все благополучно? — осведомился фон Кролок.

Сара замялась.

— Скорее наоборот.

Словно в подтверждение ее слов, воздух содрогнулся.

— АНГЕЛ, ТЫ ГОТОВ?! Я УЖЕ ИДУ!!!

Вампиры разом вздрогнули, даже те, что лежали без сознания.

— На самом деле, еще не все потеряно, — сказал Куколь. — Есть у меня кое-какие мысли на сей счет. С вашего позволения…

С каменным лицом граф фон Кролок выслушал план.

— И ты хочешь, чтобы я в этом участвовал?

— Только скоординированные действия всех участников станут залогом успеха сего прожекта.

— Ну хорошо, так и поступим, — процедил граф, — вот только неприличные песни я горланить не собираюсь!