Вампиры на Каникулах

Глава 14

Пока Альфред вступал в клуб, возглавляемый Дионисом, виконт фон Кролок решил отправиться на прогулку. Можно, конечно, постучать в дверь и вытащить Альфреда за шкирку, но мало ли чем он сейчас занимается. Может, понял наконец, что клыки ему нужны не только для того, чтобы колоть орехи.

Тот факт, что Альфред до сих пор никого не укусил, начинал угнетать виконта. Но на все расспросы, как же он справляется с голодом…. точнее, с Голодом, юный вампир делал круглые глаза. В том супе, которым его кормили в школе, даже с микроскопом нельзя было отыскать кусочка чего-нибудь питательного, а на свою университетскую стипендию Альфред тайком подкармливал лабораторных мышей. Быть голодным — для него это нормальное состояние.

Поэтому Герберт ограничивался увещеваниями, не принуждая друга сесть на гемоглобиновую диету. Пусть Альфред делает, что ему заблагорассудится. Пусть наслаждается свободой.

Иллюзией свободы.

…Не глядя по сторонам, Герберт шагнул на дорогу, прямо перед проезжавшим экипажем. Кучер дернул поводья и приготовился отсыпать рассеянному прохожему порцию брани, но лошадь, к величайшему удивлению возницы, не заржала и не встала на дыбы. Лишь деликатно обошла вокруг белокурого юноши. В сравнении с людьми, животные обладают не только лучшим чутьем, но и большей долей здравого смысла. Они знают, что связываться с нежитью себе дороже.

А прохожий даже голову не поднял…

Удивительное дело — Альфред был ходячим справочником по вампиризму, но до сих пор пребывал в неведении относительно тех отношений, которые связывали его с виконтом. Почему никто не рассказал ему на Балу? Почему эти олухи болтали про носки и рис, но никто не поведал Альфреду самое главное? Потому наверное, что гости не видели в этом нужды. Ведь инициируя кого-то, вампир произносит речь, пестрящую личными и притяжательными местоимениями — мой, меня, мне.

Вернее, обычно произносит. В большинстве случаев.

Так что винить ему некого. Дал Альфреду свободный выбор, да? Хорош выбор, ничего не скажешь. Бедный мальчик с закрытыми глазами расписался в контракте. Вступил в клуб, ничего не зная о членских взносах.

Но Альфреду так нравится быть вампиром! Больше, чем человеком. По крайней мере, никто не заставляет его бегать по ночному лесу по пояс в снегу, волоча за собой саквояж, под завязку набитый кольями, распятиями и прочими тяжелыми предметами. Сейчас Альфреду гораздо лучше.

Потому что ему повезло с хозяином.

…На перекрестке виконта окликнула старуха-цветочница — такой элегантный господин не может обойтись без цветка в петлице! Этим вечером у Парки затупились ножницы. Цветочница так и не узнала, почему покупатель отшатнулся, когда она, порывшись в корзине, протянула ему темно-красную, начинающую увядать розу. И почему он взял цветок двумя пальцами, бросил ей пригоршню монет и бросился прочь. Посасывая палец, старуха посмотрела ему вслед. Ну и нервная же молодежь пошла. При виде капельки крови только что в обморок не падает!

На улице Альфред не нашел своего друга. Зато его ожидали многочисленные сюрпризы. Оказывается, за время проведенное с Раулем, успели произойти глубинные, необратимые изменения, затронувшие каждый аспект мироздания. Даже гравитацию, ибо земля то и принимала вертикальное положение. На небосводе тоже творилось нечто невообразимое — звезды бегали взапуски, оставляя за собой шлейф искр, и норовили спрятаться за одной из 4х лун. Что уж говорить о таких простых материях, как дома, деревья, экипажи? Они то приближались к Альфреду, то уносились вдаль с бешеной скоростью, будто кто-то крутил перед его глазами бинокль.

В каком направлении находилась его пристанище, юный вампир не имел ни малейшего представления. В голове было горячо, будто ее наполнили свежесваренным кофе. Поскольку искать Оперу было так же продуктивно, как искать лыжню в Сахаре, Альфред побрел в том направлении, которое казалось наиболее привлекательным. То есть, с наибольшим количеством деревьев и заборов — за них можно уцепиться, если ноги вступят в сговор с силой притяжения.

Теперь заборы становились все более ветхими, и все чаще их украшали причудливые арабески, объяснявшие как романтические, так и антагонистические отношения между местными жителями. Деревья поредели, потому что в некоторых кварталах дерево в первую очередь означает натопленную квартиру на целый месяц.

Мало помалу несчастный вампир начал притягивать взгляды — не осуждающие, а скорее сочувственные. Ведь юноше в дорогом костюме опасно бродить по таким местам. Слишком уж он привлекает внимание. К счастью, всегда найдутся доброхоты, которые рады освободить захмелевшего господина от бремени одежды, шляпы и часов. А то и сразу от всех невзгод земной юдоли.

Когда Альфред, обессилевший, прислонился к стене дома, которая почему-то дрожала словно студень, из-за угла вывернули двое. При ближайшем рассмотрении, они оказались ожившими экспонатами из кабинета Ломброзо. Под выступающими надбровными дугами бегали крошечные, нездорово блестящие глаза. На щеках, покрытых шрамами, редкими пучками росла щетина. Еще не родилась та бритва, которая могла с ней справиться. Одеты оба бандита были в рубахи, потрепанные и настолько грязные, будто их стирали в мазуте, возможно, с добавлением рома.

— Кошелек или жизнь! — с пафосом воскликнул первый. Пока Альфред размышлял, как можно отнять у него то, чем он уже не обладает, второй налетчик, ухмыльнувшись, достал нож. В сравнении с пудовым кулаком, в коем оно было зажато, лезвие выглядело маловнушительно.

Поняв, что лингвистика сейчас не является сильной стороной его жертвы, первый люмпен без дальнейших разговоров схватил вампира за шиворот, бесцеремонно засунул руку ему в карман, но вдруг замер, услышав пронзительный женский крик.

Женские крики не являлись в здешних краях чем-то необычным. Более того, они давно уже стали фоновым шумом.

Но у этого крика был конкретный адресат.

— ОСТАВЬ ИХ В ПОКОЕ, ЧУДОВИЩЕ!

— Сара? — прошептала жертва ограбления с таким безнадежным ужасом, с каким рисовод произносит слово «засуха.»

— ОТОЙДИ, ИСЧАДЬЕ АДА!

Обернувшись, люмпены увидели девицу, с короткими волосами и в мужском платье. Перед собой она выставила книгу.

(Если бы грабители умели читать, то узнали бы, что книга была озаглавлена «Основы Философии». Ее Сара носила в сумочке — рядом с распятием, свитком Торы, сурой из Корана и нефритовой статуэткой богини Гуанинь — специально на случай встречи с Альфредом. Ведь для студента не было ничего более священного, чем этот учебник. Или более ужасного)

Налетчики нахмурились. Произошедшее они обдумывали долго, как улитка задачу по тригонометрии. Кто эта девица с книжкой? Может, она из дам-благотворительниц, что основали неподалеку общество по спасению заблудших душ? Но были две неувязки. Те дамы предпочитали твид, а наряд этой был слишком провоцирующим. Кроме того, благотворительницы не казались такими обозленными. Никогда. Даже после пропажи коробки для пожертвований.

— Мамзель, а ты тово, ничё не перепутала? — наконец промолвил первый грабитель. — Вообще, эт мы на него напали!

— Уже заморочил им голову, да, Альфред? — девушка осуждающе сузила глаза. — Бегите, дурачье! Я его задержу.

— Пожалуйста, не уходите! — тихо взмолился вампир, вцепляясь люмпену в рукав.

— Чиво?

— Не бросайте меня здесь!

Первый налетчик принялся разжимать пальцы Альфреда, чтобы бежать на все четыре стороны. А то, небось, эти двое работают вместе. Может, у них своя банда, которая нападает на честных грабителей.

Но его напарник проявил принципиальность.

— Как же, держи карман пошире! Никуда мы не уйдем, покамест не сымем его часы. Да, за такие часики папаша Поль франков двести отвалит! — для пущей убедительности он помахал ржавым ножом.

— Значит, не хотите по-хорошему.

Девушка деловито сняла с плеча ридикюль, положила туда книгу, взяла сумочку за лямку. Прищурившись, посмотрела на противников.

При одном взгляде на них, Папа Римский уверовал бы в теорию Дарвина. Типичные дети улиц. С малых лет они росли в атмосфере насилия, где главным доводом был удар кулаком в челюсть. Так что по части драк они поднаторели.

И разумеется, эти двое никогда не бывали в школе. Так что слова «стратегия» и «тактика» были для них незнакомы.

Зато Сара Шагал-Абронзиус ходила в школу. Вернее, в закрытый пансион, где ей не просто дали путевку в жизнь, а еще и научили, что зубы девушке нужны не только для того, чтобы блистать ими в улыбке, а ногти — чтобы полировать их в часы досуга.

Сара улыбнулась чуть виновато. Пожалуй, все-таки следовало дать им фору.

Но право же, это для их собственного блага!

— Господа, поскольку через пару секунд вы перестанете реагировать на сенсорные раздражители, — сообщила она, — то заранее приношу извинения. Но как говорят в наших краях — лучше одна дырка в голове, чем две на шее.

Без дальнейших рассуждений, она пребольно ударила первого грабителя каблуком по колену, заставив его согнуться, что сделало его уязвимым для удара сумочкой по затылку. Нефритовая статуэтка пришлась как нельзя кстати. Захрипев, он бухнулся на землю. Оставалось лишь расправиться с напарником. Неуверенными движениями тот рассекал воздух ножом, но в его глаза уже закралась обреченность. Охотница на вампиров сразила его тем ударом, которого бедняга никак не мог ожидать, ибо никогда еще не вступал в рукопашную с женщинами, облаченными в брюки. Нога Сары описала красивую дугу в воздухе, а удар каблуком пришелся в середину лба противника, сделав беднягу похожим на индийскую невесту. Люмпен тотчас же последовал примеру своего благоразумного приятеля и упал, крепко-накрепко зажмурившись.

Издав торжествующий вопль и пожав себе руку, ламиеологесса направилась к немертвой жертве. Та прислонилась к стене, закрывая голову руками.

— Удивительно, что мой муж считал тебя тихоней, Альфред. По мне, так ты вместилище всех пороков, — девица покачала головой. — И где ты только сумел так глаза залить?

— Мы с Раулем праздновали расторжение его помолвки, — промямлил Альфред, глядя на нее сквозь пальцы.

— Праздновали, значит?

— Да. С вином и к-конфетами. Все слуги взяли выходной и отправились в Булонский лес на пикник, а брат Рауля побежал за фейерверками…

— Дальше можешь не продолжать, — оборвала охотница на вампиров.

К сожалению, в данный момент Альфред пребывал в состоянии, именуемом в народе «лыка не вяжет». А подобное состояние, как известно, вредно воздействует на память, зато подстегивает воображение.

Ни на секунду фрау Абронзиус не поверила, что есть на свете люди настолько жестокие, настолько беспринципные, чтобы отмечать расторжение своей помолвки. Еще в детстве их поглотила бы земля.

Выходит, Альфред даже не помнит, где успел нализаться! Можно лишь уповать, что он напился, так сказать, напрямую, а не опосредованно.

Но не все потеряно. Дочка трактирщика, Сара знала парочку способов, как вернуть пропойце способность соображать. Хотя бы на некоторое время. Рассол не достанешь, но можно приложить шерсть собаки, укусившей Альфреда.

Не долго думая, девушка обыскала неподвижное тело одного из грабителей, обнаружив в кармане потрескавшуюся фляжку. Держа эту емкость на расстоянии, Сара, следуя правилам безопасности, осторожно вынула пробку и помахала рукой в направлении своего лица. Ей тут же показалось, что волоски в носу закрутились в спираль. Подходящая штука.

— Ааальфред! Я принесла тебе что-то вкусненькое, — пропела девушка тем сладким голосом, каким родители предлагают детям ложку касторки.

— Что это?

— То, что доктор прописал. Вернее, без пяти минут доктор.

Поскольку сопротивление было бессмысленным, Альфред взял фляжку из услужливых рук, залпом опорожнил ее — в надежде, что не распробует вкус — и… и…. диапазон его зрения значительно увеличился, потому что глазные яблоки выскочили из орбит. На мгновение юный вампир даже увидел собственные уши. Из них валил пар.

— Тебе лучше? — осведомилась Сара, забирая фляжку.

— Мнэээ…арррх!

— Ну вот, совсем другое дело. Постой, ты куда собрался?

Следуя заветам Архимеда, Альфред зашарил руками по земле, в поисках точки опоры. С третьей попытки ему удалось принять условно-вертикальное положение.

— Мне нужно в-возвращаться в Оперу, — выдавил вампир, но его собеседница категорично помотала головой.

— В таком состоянии тебя даже на порог не пустят! Да и билет ты наверняка потерял.

— Нет! Просто я там живу.

— Ты, конечно, употребляешь глагол «жить» в переносном смысле? — уточнила девушка. — Как в предложении «Во время экзаменов я живу в библиотеке»?

— Но я там правда живу. В подвале.

Глаза Сары округлились. Приехали в Париж и обретаются в подвале! Неужели у Его Сиятельства настолько плохи финансы, что он отправил сына в поездку без единого су? Воображение тут же нарисовало картину — Герберт и Альфред, понурившись, моют посуду в ресторане, потому что им нечем заплатить за съеденный обед. Хмыкнув, девица отмахнулась от видения. Чем хорошо существование упырей, так это тем, что за еду вообще платить не нужно. А в ресторане эта парочка в первую очередь полакомилась бы официантом.

— Нас приютил Призрак Оперы, — пояснил Альфред. — У него в подвале квартира, прекрасно обставленная. Даже ванна есть.

Сара расхохоталась.

— Чушь какая! Что-то не верится, чтобы у привидений были квартиры — кто заключит с ними договор о съеме, раз они не физические, а так сказать метафизические лица? Хихихи! Вот же бред! Ну а про «хорошо обставленную» это ты вообще загнул, Альфред! Ведь призрак даже диван передвинуть не сможет, его руки пройдут насквозь!.. Постой, что ты говорил про ванну?

— Ну, она такая мраморная, с горячей и холодной водой.

— Правда? Интересно, сколько там кубических литров?

— Сейчас и не вспомню.

— А горячая вода за счет чего? От плиты или бойлер установлен?

Но ответа на свой вопрос фрау Абронзиус так и не получила, потому что в закоулке появился виконт фон Кролок. И замер, сраженный открывшейся взору картиной. Взъерошенный и очень несчастный, Альфред покачивался от невидимого ветра. Рядом с ним стояла Сара, с открытой фляжкой в руках, а неподалеку валялись два неподвижных тела. В придачу ко всему, в закоулке пахло так, что у бывалой вакханки закружилась бы голова.

— Сара, зачем ты его напоила? — возмутился вампир, подходя поближе.

— Я?!

— Ты. Даже от улик не успела избавиться, — Герберт склонился над одним из тел и задумчиво потыкал его носком ботинка. — А кто все эти люди? Вы что, оргию здесь устроили? Не дождавшись меня?

— Это вовсе не то, что ты думаешь! — возмутилась Сара, отшвырнув флягу. — Между прочим, я только что спасла твоего друга.

— От кого? От этих двоих? Они напали на него, не так ли? — вампир прикрыл глаза рукой, — Ох, Сара, Сара. В теперешнем его состоянии, Альфред мог с ними одним мизинцем справиться…

— Именно. Я спасла его от поступка, о котором ему, возможно, пришлось бы посожалеть.

— Он мог впервые вкусить кровь!

— Как раз это я и имела в виду. Как хочешь, но ты мне должен, Герберт.

Картинно отставив ногу, виконт прислонился к стене и даже вынул из кармана пилочку для ногтей. Всем своим видом он являл снисходительное безразличие.

— Правда? И каким образом, позволь спросить, вампир расплатится со смертной?

— Я так и думала, что ты заинтересуешься! — девушка просияла, — Мне нужно провести с тобой опрос. Заполнить парочку анкет, чтобы изучить твою немертвую субкультуру.

Прошло уже несколько минут, а Сара все еще не сделала ему крупную гадость. Окрыленный такой удачей, Герберт решил быть твердым до конца.

— Ха! Еще чего, разве станет вампир посвящать людей в свои тайны? Смертный ум не сможет их объять. Они печальны, словно завывание ветра на вересковой пустоши и черны словно… — но предыдущая метафора основательно истощила его воображение.

— … словно копоть, — выручил Альфред.

— Да! В общем, забудь о своей просьбе, Сара.

— Ах, вот оно что. Друзья так не поступают, Герберт фон Кролок.

— С каких пор мы стали друзьями?

— Впрочем, друзья еще много чего не делают, — задумчиво продолжила она. — Например, они никогда не напишут родителям друзей, что их дети во время каникул бродят по городу в нетрезвом виде. И живут в подвалах с инфернальными личностями неопределенных занятий. И неизвестно куда тратят деньги. И…

Раздался тихий звон, но виконт фон Кролок даже не потрудился поднять пилку.

— Ты этого не сделаешь!

— Нет, конечно. Мы ведь друзья.

Наступило молчание, прерываемое лишь нетерпеливым сопением Сары, мычанием Альфреда и шуршанием бандитов, которые ненавязчиво, миллиметр за миллиметром, уползали с поля битвы.

— Наверняка это длинная и нудная анкета, — нехотя отозвался Герберт.

— Нет, короткая и веселая.

— Так и быть, я ее заполню. Потому что снисхожу к твоей мольбе. А где мы встретимся? Как понимаешь, к нам я тебя пригласить не смогу.

Виконт был прав, ибо во все времена квартирные хозяева строго-настрого запрещали жильцам водить на квартиру девиц. Зато визиты молодых людей не вызывали подобных запретов. Это еще раз доказывает, что лендлорды отличаются ограниченным воображением.

— Мы можем встретиться на нейтральной территории. Например, в двух кварталах от моего отеля есть кафе «Орхидея». Там и соберемся, но только не завтра, а послезавтра — мне нужно подготовить материалы. Есть вопросы?

Некоторое время виконт разрывался между желанием избавиться от нее поскорее и любопытством. Второе чувством, как водится, побороло.

— И как ты только нас выследила? Наверное, весь город обыскала?

— Нет, я просто покинула отель и поняла, в каком направлении следует идти. Когда-нибудь слышал про лозоходство? Это когда ищут воду с помощью рогатины. А теперь представь, что вампиры — вода, а я — палка. Нежить притягивает меня, Герберт.

Виконт понимающе покивал. Палка — это хорошее сравнение. Недаром каждая встреча с Сарой была подобна порке.

— Да и я, похоже, притягиваю упырей, — буркнула девица. — Дома редко удавалось принять ванну, чтобы за окном не маячил кто-то из ваших.

Попрощавшись с фрау Абронзиус, Герберт нежно, но твердо взял под руку Альфреда, который тихонько напевал арию Маргариты, и повел его в сторону Оперы. Вскоре виконт заметил, что тоже подпевает другу — все лучше, чем думать о неизбежном.

…А из темноты за ними следили две пары глаз, расположенные на разном уровне.

— Давай убьем этих! — потребовала обладательница тех глаз, что пониже.

— Еще чего. У них по жилам течет не кровь, а разбавленный алкоголь, — отозвался ее спутник, высокий мужчина во фраке. В руках он сжимал кружку с изображением Версаля, литографию императрицы Евгении, миниатюрную копию Триумфальной Арки, дюжину путеводителей, коробку с эклерами и бумажный флажок.

— Будь здесь другие вампиры, они бы так не занудствовали!

— Великолепно! Вот пусть другие вампиры и приводят в отель маленькую девочку, пьяную вдрызг! Пусть они потом объясняются с местным шерифом…

— Это Старый Свет, здесь нет…

— Да какая разница, Клодия! Давай лучше пойдем в Лувр и посмотрим на… — он быстро пролистал брошюрку, стараясь не уронить сувениры — …на Мону Лизу кисти великого Микеланджело и ее улыбку. Представляешь, как нам повезло, что мы идем в музей ночью? Во-первых, на билете сэкономим, а во-вторых, в очереди стоять не придется. А то там такие очереди — о-го-го!

Девочка по имени Клодия печально вздохнула. Париж, должно быть, очень унылый город, если люди готовы стоять в очереди, чтобы увидеть женскую улыбку.

Тем временем у Его Сиятельства графа фон Кролока появилось столь сильное желание собрать чемоданы, что он покинул библиотеку и направился в спальню. В конце концов, почему он не может отдохнуть в Париже в то же самое время, когда там находится его сын?

У которого, похоже, серьезные неприятности.

Вампир помассировал виски, пытаясь понять, что же так насторожило его. Кажется, кто-то собирается надрать Герберту уши. Ничего странного. Такое желание возникало у каждого в первые 5 минут знакомства с виконтом. А кто-то еще хочет заставить его заполнить стопку анкет размером с Вавилонскую башню. Опять мимо! Герберт только обрадуется, даже в детстве он с удовольствием возился с прописями. Обожает хвастаться своим красивым почерком.

Но откуда взялась тревога? Граф готов был поклясться, что почувствовал вкус ненавистного металла на клыках.

«Ты ему не поможешь».

Фон Кролок тихо выругался. Не следовало возвращаться через портретную галерею. Теперь не разберешь, пришла ли эта мысль ему в голову… или он ее услышал.

Хотя какая разница. Его стихия хаос, и он не сможет никого спасти. Однажды он уже попробовал, но получилось только хуже.