В танце жизни

Глава 5 ТАНЦЫ В СТЕПИ

Декада пролетела, как быстро сменяющиеся картинки в калейдоскопе. Утром я выбегала из дома к ждущему меня у калитки Кирсатэлю. Прячась в тени живой изгороди, мы как всегда торопливо, но страстно обнимались и целовались. Такая неловкая ситуация, наверное, может складываться только у еще очень молодых, неопытных, не имеющих своего дома эльфов. Но мы вместе, и мы счастливы.

С сожалением отстранялись друг от друга, мы, опаздывая, мчались, как ураганный ветер, в Академию, ведь от занятий меня никто не освободил. Затем, объяснив своим друзьям, что я готовлюсь к выполнению задания Наставника, я спешила домой. Вместо отдыха, во время сиесты мы с Михасом в нашем доме доводили до ума танцевальную программу, превратив комнату отдыха в танцевальный зал. В жарких спорах определялись, что именно и в какой последовательности будем танцевать. А после сиесты носились по городу, делая необходимые покупки.

В назначенный день, еще до восхода Желтого солнца, я простилась с Эли, которая старалась скрыть от меня свою тревогу и улыбалась мне сквозь слезы. Немудрено, все же я впервые отправляюсь без родителей в далекое путешествие. Я и сама еле сдерживала слезы.

Александрэль отправился меня провожать и, закинув мой тяжелый рюкзак себе за плечи, встал на самокат. Ни один эльф не выйдет из города не взяв с собой оружие, вот и у меня за спиной чехол с арбалетом и пятью болтами к нему. Этот арбалет, когда-то, сделал специально для меня Александрэль. Арбалет небольшой, с уникально облегченным взводом, правда, и убойная сила у него невелика. Я надела бегунки, и мы поспешили по пока еще пустым, темным улицам в сторону аэрополя, которое находится на окраине, за городом. Миновав Северный пост, мы оказались на взлетно-посадочной площадке. Михас нас уже поджидал, стоя рядом с готовым к старту аэростатом моего отца.

Пилотируемый тепловой аэростат — безусловно, самый красивый и самый большой артефакт, созданный эльфами. Наш воздушный шар ярко-оранжевого цвета, реял над землей, стремясь сорваться в небо.

Когда стоишь рядом, шар кажется громадным. Но, по сравнению с другими воздушными шарами, он небольшой, потому что не рассчитан на перевозки тяжелых грузов. Его оболочка состоит из двадцати четырех вертикальных долей сшитых из особо прочной ткани, в то время как у грузовых аэростатов этих долей обычно больше. Собственно, и посадочная корзина, из плотно прилегающих, гибких, деревянных прутьев оплетенных вокруг металлического каркаса, имеет скромные размеры. Но вдвоем в ней вполне просторно. Корзина соединена с шаром тросами. В середине корзины, под открытым горлом шара, на специальной консоли установлена газовая горелка. Эта горелка недавнее изобретение моего отца, раньше ее заменяла жаровня с каменным углем. Когда я летаю с Александрэлем, горелки в корзине нет, Александрэль сам подогревает воздух в шаре, используя стихию Огня.

Мы были не единственными, кто в этот день собирался отправиться в полет. Я увидела еще два шара, распакованных, расправленных, лежащих на земле, а в еще один шар, маг Воздуха закачивал воздух.

Закинув мой рюкзак в корзину аэростата, Александрэль крепко прижал меня к груди, и обеспокоенно шепнул мне в ухо:

— Будь осторожна.

Я обещающе кивнула, сглотнула вставшие в горле слезы, отстранилась и, приподнявшись с помощью левитации, опустилась в корзину.

Александрэль хлопнул Михаса по плечу со словами:

— Отвечаешь за нее головой.

Михас тоже согласно кивнул, вытянул вверх руки, ухватился за край корзины, и легко запрыгнул в нее.

Мы с Михасом встали в корзине рядом, плечом к плечу, ну, если так можно выразиться, при условии, что моя голова находится на уровне груди Михаса. И с волнением наблюдали, как орк, технический служащий аэрополя, и помогающий ему Александрэль, выдергивают из земли колья, к которым прикреплены удерживающие шар канаты. Эти канаты они закрепляли на наружных стенках нашей корзины.

Корзина плавно оторвалась от земли и я, привстав на цыпочки, махнула на прощанье Александрэлю рукой.

Уже знакомое мне чувство радости полета охватило меня, вытеснив тревогу перед неизвестным и грусть расставания. Захотелось раскинуть руки, подставить лицо ветру и почувствовать себя свободной от всего, сливаясь душой с родной Стихией и окружающим Миром.

Михас увеличил пламя горелки, и наш шар устремился ввысь. В этот момент предутренний сумрак развеялся. Первые, горизонтальные лучи, показавшегося края Желтого солнца, осветили все вокруг. И я даже зажмурилась, от переполнившего меня иррационального ощущения гармонии и счастья.

Но, как всегда, это волшебное ощущение восторга в начале полета, быстро покинуло меня, и я сосредоточилась на деле. Используя свой магический Дар, поймала потоки воздуха, чуть сместила их направление и, как бы, сформировала для нас воздушный коридор в нужном направлении. Теперь мне предстоит в течение долгих часов следить за направлением и силой ветра, меняя их необходимым образом, уверенно приближая нас к цели.

Михас тем временем регулировал пламя газовой горелки так, чтобы мы летели на безопасном расстоянии от вершин самых высоких, исполинских деревьев, но и подниматься слишком высоко не хотелось, там холодно.

Наладив уверенный полет, мы оба уселись в удобные кресла и насколько возможно расслабились. Нам предстояло без сна и отдыха находится в небе целые сутки. Смотреть по сторонам особо не на что. Под ногами однообразная картина — густая зелень деревьев, изредка прорезанная лентами рек и зеркалами озер. Только небо поражает своей бесконечной глубиной и постоянной сменой красок, в зависимости от точек расположения на небосводе двух солнц.

Чтобы успеть долететь до места за сутки, своим ориентиром я выбрала Дозор, находящийся напротив самого близкого берега орочьего материка. Так путь будет прямее и короче. Для ориентировки мне не нужно приглядываться к пролетаемой местности, даже не понадобится придерживаться дороги Древних, ведущей к Океанскому проливу и находящемуся там Эльгномору. Хорошо все-таки, что я родилась эльфийкой, а не гномкой, и мне вместе с магией досталось врожденное эльфийское чувство безошибочного определения сторон света, включающее в себя и топографическое направление, и пеленг нужного объекта на местности. Я никогда не была в Дозоре и уж тем более в Столице орков, но мне оказалось достаточно увидеть их на подробной Карте Мира и теперь я без труда знаю, куда направлять свой аэростат.

Когда и Желтое, и Красное солнца поднялись высоко, я надела солнцезащитные очки, а вот Михасу, с его глубоко посаженными глазами и густыми бровями, они не нужны. К установившейся жаре он тоже отнесся равнодушно, а мне пришлось потерпеть. С наступлением ночи стало прохладно. Я, достав из рюкзака куртку, надела ее, а выносливый Михас одеваться не стал, сказал, что ему и так нормально.

В начале ночи мы оказались над Дозором. Дозорные увидели нас на фоне темного неба, благодаря свету нашей газовой горелки. Кто-то из них зажег магический светящийся шар, подавая нам сигнал, как было заранее договорено. Хорошо, теперь дозорные по амулету связи сообщат кому следует, что с нами все в порядке, и мы не выбиваемся из расчетного времени.

Пролив Океана, раскинувшийся под нами черным зеркалом, не показался мне таким мрачным, угрожающим и опасным, как нас заверяли во время учебы. Его мы перелетели быстро, и оказались над орочьим материком. Тут я почувствовала, как все изменилось вокруг. Михас тоже стал напряженно, шумно принюхиваться.

Воздух стал сухим и наполнился незнакомыми запахами, вызывающими чувство тревоги. Это чувство усилилось, когда я осознала, что магии в эфире заметно меньше, чем у нас на эльфийском материке. Я знаю об этом, как знаю, пусть и в теории, все особенности флоры и фауны степи, и те опасности, которые здесь подстерегают. Нельзя дать страхам завладеть мною. Тем более, что я же не выйду в открытую степь, а все пять дней, что нам предстоит провести здесь, я буду находиться в городе, да еще под присмотром Эракуса и его воинов.

Устав от длительного полета, без отдыха расходуя магию, я поняла, что не дотяну до конца на собственном, значительно опустошенном резерве. Но Александрэль заранее знал об этом. И вручил мне перед отлетом два небольших кристалла-накопителя, заполненных магической Силой. Настало время воспользоваться одним из них. Второй предназначен на обратный путь.

Взяв кристалл, по величине и форме напоминающий восьмигранную фалангу пальца, я зажала его в кулаке. Прикрыла глаза, наслаждаясь живительным теплом, которое распространилось от кристалла, по всему моему телу, прогоняя чувство опустошения и холода в груди. На миг возникла эйфория, желание выпрыгнуть из корзины и самостоятельно лететь впереди аэростата. Но тепло полученное от кристалла вскоре собралось в жаркий комочек в районе солнечного сплетения, свидетельствуя о вновь наполненном резерве Силы и принося успокоение.

Когда мое тело уже сковала физическая усталость и оцепенение, на темной поверхности земли, наконец, показались сигнальные огни. Четыре костра, расположенные по углам квадратной площадки для приземления, обозначили место нашего финиша. Михас выключил газовую горелку, а я старалась удержать аэростат над указанной нам площадкой. Получалось это у меня не здорово. Шар все время куда-то смещался, и я вынуждена была постоянно возвращать его назад, закручивая воздушные потоки над площадкой для приземления. Но, как бы то ни было, воздух в шаре остывал, и мы постепенно снижались. Предстояло самое трудное — посадка. Во всем полете это наиболее ответственный момент, где проявляется мастерство пилота — мага Воздуха.

Мне не хватило опыта. Приземление вышло жестким. Корзину тащило по земле несколько метров, подбрасывая на кочках. Мы с Михасом крепко вцепились в борта, чтобы нас не выбросило наружу. Я судорожно управляла потоком воздуха, стремясь с его помощью погасить инерцию движения и не дать корзине перевернуться.

Когда корзина встала неподвижно, я с облегчением восстановила сбившееся дыхание. А Михас, выпрыгнув из корзины, схватился за тросы, соединяющие корзину с шаром, заваливая сдувающийся шар на одну сторону. К нам уже бежали три орка, в одном из которых я узнала Эракуса. Два орка бросились помогать Михасу, а Эракус, запрыгнув ко мне в корзину и крепко прижав к себе, с волнением спросил:

— Как ты? Все в порядке? Не ушиблась?

— Спасибо, все хорошо, — тронутая его заботой, ответила я. — Рада тебя видеть, я скучала.

— И я скучаю обо всех вас, — с грустью в голосе ответил он, отпуская меня. — Очень хочу расспросить тебя, как вы живете, какие новости дома, но сейчас на это нет времени, да и ты устала. Поэтому отложим этот разговор.

Тем временем к нам подъехали две открытые повозки, которые тянули два ездовых ящера, управляемые орками. Одна из них представляла собой большую платформу на шести колесах и предназначалась для перевозки крупногабаритных грузов. Ее передвигал ящер пугающего размера, таких больших я и не видела никогда. Вторая повозка, хоть и не предполагала особого комфорта, но была явно пассажирской, имела высокие борта и два ряда низких скамеек, напротив друг друга. И ящер в нее запряженный вполне себе обычный.

Эракус, подхватив оба рюкзака, и мой, и Михаса, выпрыгнул из корзины. Я тоже слевитировала вслед за ним на землю и отошла чуть в сторону, чтобы не мешаться.

Мужчины справились быстро. Аккуратно свернули оболочку шара и положили ее сверху корзины. Потом все шесть орков приподняли корзину и установили ее на транспортную платформу. Орк, управляющий большим ящером, тут же занял место погонщика и куда-то уехал, как я поняла прятать наш аэростат. Наши эльфийские аэростаты стратегически важные объекты, на случай, не приведи Небеса, каких-либо межрасовых конфликтов. Поэтому в их существование и их возможности посвещены только отдельные доверенные орки и гномы. Тем временем все мы, остальные, по команде Эракуса забрались в пассажирскую повозку и покатили вперед.

Открытая местность и яркий свет звезд пугали меня своей чуждостью, вызывая чувство незащищенности. Ехали по бездорожью, от чего все регулярно подпрыгивали на кочках, крепко ухватившись рукой за борт повозки. Но это мученье длилось не долго. Вскоре мы выехали хоть и на грунтовую, но ровную дорогу. А еще через некоторое время, в рассветных лучах восходящего солнца, вдалеке показались очертания города.

Когда мы въехали в город, я поразилась узнаванию. Ясно, что здесь не обошлось без эльфийского влияния. Ну, точь-в-точь Орчья улица в Эльгноморе. Такие же безоконные фасады одноэтажных домов П-образной формы, где все окна расположены с тыльной стороны дома и смотрят в просторный двор, ограниченный с трех сторон стенами дома. Только эти дома не деревянные, а глинобитные. И стоя́т они ровными рядами, по обеим сторонам прямой улицы. А вот пахнет здесь по-другому. Душно, запах резкий, в нем перемешались ароматы пряностей, выпечки, жареного мяса и вонь отходов жизнедеятельности.

Когда мы въехали во двор одного их таких домов, Эракус сообщил:

— Все приехали, — и, помогая мне выбраться из повозки, спросил: — Есть хотите или сразу мыться и спать?

— Сразу спать, — обессилено промямлили мы с Михасом. Во время полета есть-то мы ели, а вот сутки не спать, находясь в постоянном напряжении, очень тяжело.

По очереди, посетили очень примитивную гигиеническую комнату. Душ — высоко поднятая бочка с прохладной водой, уходящей в какую-то дырку в полу. Отхожее место — емкость, прикрытая крышкой, а рядом открытый мешок с перемолотой высушенной травой для присыпки. После этого нас с Михасом развели по разным спальням. Не замечая ничего вокруг, только моя голова коснулась подушки, как я сразу же вырубилась.

Проснулась я на толстенном матрасе набитом приятно пахнущей высушенной травой и лежащим прямо на полу. Это сразу остро кольнуло — я не дома. Встала и подошла к непривычно маленькому окну, имевшему вытянутую, прямоугольную, горизонтально расположенную форму и разделенному на три переплета. Закрыто окно стеклом, хоть и небольшого размера. Удивительно. Нас учили, что у степных орков нет производства стекла. Видать отстали от жизни наши учителя. В глухом дворе солнц не видно, но по розоватому цвету неба ясно, что Красное солнце взошло, значит утро уже кончилось и наступило начало дня. Во дворе мелькали какие-то орки-мужчины, вооруженные саблями.

Одевшись, я поспешила на поиски Михаса и Эракуса, не боясь заблудиться в чужом доме, ведь в точно так же спланированном доме жил Михас, в Эльгноморе. Как я и предполагала, мужчины оказались в трапезной, так орки называют самую большую комнату в доме, служащую одновременно и столовой, и гостиной. Только убранство ее оказалось ошеломляюще непривычным. Мебели никакой нет. По всему земляному полу, застеленному примитивно сотканным ковром, раскиданы подушки. Вот среди этих подушек и сидели Михас и Эракус, что-то обсуждая. Увидев меня, оба поднялись и внимательно уставились на меня, стараясь определить мое физическое состояние.

— Как ты себя чувствуешь? Сможешь уже сегодня, к закату Желтого солнца, танцевать? — спросил Эракус. — Желательно обойтись без обещанного тебе дня отдыха

— Со мной все нормально, — заверила я, и в самом деле чувствуя себя вполне отдохнувшей. — Только очень кушать хочется.

Мы давно не виделись с Эракусом, и теперь, во все глаза, внимательно рассматривали друг друга.

Эракус почти не изменился. Только в традиционную орочью одежду нарядился — кожаные килт, жилет и высокие сапоги. Да отросшие волосы, забрал в низкий хвост. И, вот ужас, татуировку на руке сделал! Но во всем остальном, как был красавцем, ну, по орочим понятиям, так и остался. Высокий, мощный, шестипалый, хвостатый, клыкастый, с вертикальными зрачками. Вроде бы орк орком, а все же, чем-то неуловимо отличный. Может тем, что кожа его чуть светлее и волосы не черные, а коричневые. Черты лица без приплюснутости, без выраженных надбровных дуг и глубоко посаженых глаз, без сильно выступающей вперед челюсти. Все как-то тоньше и гармоничнее. Осанка гордая, в темных глазах светится ум. Ему уже где-то около ста семидесяти лет, для орков самый рассвет мужской силы. В общем, для женщин, наверняка, объект сексуальных желаний, а для мужчин — безусловный лидер. Обалденный Владыка будет у орков!

Находясь под впечатлением от увиденного, озвучила первый пришедший на ум вопрос:

— Ты все еще не женился?

— Ну, ты как моя мать! — засмеялся он. — Ивануэль тоже, в первую очередь, спрашивает об этом. Нет, я не женат и пока не собираюсь. Так что, у меня все без изменений. А вот ты изменилась. Стала, как мы все и предполагали, очень красивой. Так что не удивляюсь, что на тебе уже брачный браслет. Но здесь, твой привлекательный вид вызовет дополнительные сложности. Поэтому придется мне усилить вашу охрану и сделать так, чтобы никто посторонний не мог к тебе приблизиться.

— Нет: Эракус, — возразила я, испугавшись, что буду не помощником ему, а обузой, — используй своих воинов по назначению. А я и сама буду осторожна, и Михас в случае нужды меня защитит

— Ладно, разберемся, — не стал спорить Эракус. — Сейчас будет тебе еда, мы-то с Михасом не дождались тебя и уже поели.

Он вышел из комнаты и вскоре вернулся, сам неся поднос, заставленный грубо сделанными керамическими мисками наполненными едой.

Я уселась на пол, скрестив согнутые в коленях ноги, и прислонилась к стене, подсунув под спину подушку. Первый раз в жизни я почувствовала на себе, что такое голод после магического истощения. Быстро съев целую большую миску орочей похлебки, да еще и вместе с хлебной лепешкой, запив все это кувшинчиком какого-то сладкого напитка, я откинула голову на стенку, сыто положила руку на ставший вдруг выпирающим живот и удовлетворенно шумно выдохнула.

Орки, все это время с интересом наблюдавшие за мной, заулыбались.

— Ну, все, — сказал Эракус, — я должен уйти. Вы останетесь в доме. Не выходить даже во двор. Если здесь, в доме, с кем-то встретитесь, особо не болтать. Главное, никому не говорить, что я сын Владыки. К закату Желтого солнца я сам приду за вами и отвезу на Арену, где вам предстоит выступать. Но обратно, сюда, после концерта вас привезет командир моих воинов. Слушайтесь его во всем, ему я доверяю как себе.

Попрощавшись, Эракус ушел, а мы с Михасом занялись делом, расположившись в моей комнате. Я с помощью бытовой магии привела в порядок наши концертные костюмы. Потом занялась своими непокорными волосами. С трудом расчесав их, стянула в высокий хвост, который туго скрутила в жгут и уложила его по спирали на макушке, закрепив заколками. Михас тем временем проверил исправность музыкальной шкатулки и, перебрав все шесть музыкальных дисков, сложил их в нужной последовательности.

Наш концерт будет состоять из трех отделений. Каждое по двадцать минут. И двух перерывов по тридцать минут. На каждое отделение — свой диск и своя танцевальная музыка. А в перерывах отделений, нужных нам для отдыха, и сразу после третьего, последнего отделения концерта, будут звучать под тяжелую ритмичную музыку песни на орочем языке, исполняемые мужскими и женскими голосами. В этих песнях много агрессивных звуков, порождаемых экстремальным вокалом. Это и крик, и рычание, и вопль, и хрип, и визг. Сама-то я, как и большинство эльфов, не большая поклонница этого экстрима, но все орки безумствуют от восторга.

Пока я была занята, волноваться перед предстоящим выступлением было некогда. К назначенному часу мы переоделись в концертные костюмы предназначенные для первого танца. На мне широкие шелковые штаны, имитирующие женскую орочью длинную юбку. Снизу, на щиколотках, они собраны на эластичную ленту, и это позволяет штанам не обнажать ногу, при ее подъеме. Туника тоже из шелка, без рукавов, с треугольным вырезом на груди, заправлена в штаны, а талия перетянута широким поясом. Туфли на невысоком, устойчивом каблуке, усеченной формы, каблуки немного компенсируют нашу с Михасом разницу в росте. Все это, такого же яркого оранжевого цвета, как мои волосы, и делает меня похожей на солнечный блик.

Михас надел темно-коричневого цвета эльфийский костюм из тяжелого шелка. Широкая рубашка на половину расстегнута, обнажая его голую мускулистую грудь. Узкие штаны заправлены в короткие сапоги. На поясе ножны с кинжалом. Для степных орков очень непривычный внешний вид.

Стоя рядом, мы такие разные, по-моему, смотримся экзотично, но гармонично. Пришедший за нами Эракус, обсмотрев нас со всех сторон, одобрительно кивнул и сунул в руки каждому по свертку, со словами:

— Надевайте. — Это оказались длинные, широкие плащи с капюшоном, из грубой ткани, темно-серого цвета.

— В городе все ездят на открытых повозках, закрытые кибитки используются только в степи, а вы не должны привлекать к себе внимания.

Надев плащи и поглубже натянув капюшоны, подхватив сумку, мы втроем уселись в повозку, которой правил еще один орк. Когда выехали из двора, рядом с нами тут же оказались две повозки сопровождения. Одна впереди, другая сзади. На них сидели по пять воинов, обвешанных оружием — на каждом грудная перевязь с метательными ножами, сабля с одного бока, колчан со стрелами — с другого, лук за спиной. Шестой орк в повозке, управляющий ящером, тоже был вооружен. От такого сопровождения, как-то стало не по себе. Но я успокаивала себя тем, что у каждого здесь своя задача. У кого-то воевать, у кого-то охранять, а у меня — танцевать. И если все мы будем хорошо делать каждый свое дело, то все будет в порядке.

До Арены, находившейся на границе города, мы добрались без ненужных приключений. Уже на подступах к ней толпились орки. Эракус коротко объяснил нам, что это те, кому не достались зрительские места на Арене, или те, кто не сумел найти деньги на входной билет. Но все они надеются, пусть не увидеть, то хотя бы услышать то, что там будет происходить.

Арена представляла собой традиционное сооружение, круглой формы с поднимающимися высоко вверх, в виде лестницы, деревянными зрительскими трибунами. Она отличалась от эльфийской арены грубым исполнением и гигантскими размерами.

Вместе с ящером и повозкой мы въехали в крытое помещение, расположенное под трибунами. Здесь нас поджидали еще три шестерки вооруженных воинов.

— Тут всегда такая многочисленная охрана? — с беспокойством спросила я Эракуса.

— Нет. Только тогда, когда поет Ивануэль, — ответил он. По его напряженным интонациям в голосе, я поняла, что лучше мне сейчас не лезть к нему со своими вопросами.

Как только повозка остановилась, Эракус скомандовал:

— Снимайте накидки. — Соскочив на землю, мы с Михасом сняли плащи. Все воины строем окружили нас, и мы двинулись ко входу на Арену, а Эракус объяснил: — Меня не будет рядом. Слушаться командира, — он указал пальцем на воина, который шел замыкающим, без лука в руках, как у всех других.

Эракус, увидев, что я в страхе замерла, боясь сделать последний шаг отделяющий меня от бесчисленного числа орков на трибунах, подтолкнул меня в спину, заставляя выйти на Арену под шум множества голосов. Я вцепилась в руку Михаса, ища в нем поддержку, и получила ее, в его подбадривающем, крепком пожатии.

Воины, сопровождающие нас, рассредоточились по внешнему кругу арены, лицом к зрителям, взяв луки наизготовку. Неужели орки настолько дикие и неуправляемые, что требуются такие суровые меры для их сдерживания? Но думать об этом, не было времени.

Идя к середине очень большой круглой площади, я обратила внимание, что ее покрытие грунтовое, но, Хвала Небесам, грунт утрамбован так, что ноги не вязнут и каблуки не проваливаются.

Дойдя до центра, мы с Михасом замерли, оглушенные приветственными криками. Рассматривая это грандиозное сооружение и ошеломляющее количество зрителей, я, пораженная увиденным, пыталась сдерживать дрожь напряжения. Кажется, во всем Эльфийском Лесу нет столько жителей, сколько собралось сейчас здесь. Орки, с не меньшим интересом рассматривали нас, и шум стал тише.

Михас, отпустив мою руку, отошел от меня в сторону и, достав из сумки музыкальную шкатулку, поставил ее на заранее приготовленную подставку. Вставил в шкатулку диск, и вернулся ко мне.

С первыми же аккордами орки затихли. В наступившей тишине, разлилась знакомая, затопляющая сердце радостью музыка. Именно музыка заставила меня забыть о волнении. Вся эта, изумляющая своей многочисленностью масса орков, превратилась для меня в какой-то обезличенный лес или океан, посередине которого мы с Михасом остались только вдвоем.

Михас встал напротив меня и ритуально поклонился, как бы приглашая к танцу, я согласно кивнула в ответ. Его руки легли мне на талию, я положила свои ему на плечи. И... понеслось!

Первое отделение нашего концерта построено на акробатическом танце. Этот танец граничит со спортом, в нем сила и выносливость также важны, как пластика и грация. Он требует не только хорошей физической подготовки, но и изрядной смелости. Но с Михасом мне ничего не страшно. Его крепкие руки и сильный хвост всегда надежно удерживают меня при исполнении любой головокружительно сложной комбинации.

Динамика, темп, ритм движений, слились с заводной, ритмичной музыкой. Выразительные позы и мимика, создавали впечатление легкости, безудержного веселья и энергии молодости, вызывая восторг, иногда граничащий с ужасом невозможного. Кувырки вперед и назад, колесо, ходьба на «мостике», стойка на руках. Опираясь на плечи Михаса, перевороты, отклонение корпуса назад с возвратом, кувырок с прыжка, мое вращение на пятке и Михаса на голове. Все это было выстроено в выразительную, плавную, зрелищную композицию.

Когда музыка смолкла, шквал шума, крика, визга, свиста, сотрясая окружающее пространство, неожиданно обрушился на меня. К моему удивлению оказалось, что во время танца я совершенно забываю о зрителях. Мы с Михасом, взявшись за руки, переступая по кругу, раскланиваясь зрителям во все стороны, демонстрировали улыбки на лицах.

Потом Михас отошел, сменил музыкальный диск с танцевального на песенный и, подхватив меня, быстро увел на выход, под трибуны. Там, какой-то воин запихнул нас в отгороженный закуток, где стояла лавка, а на ней наша сумка со сменной концертной одеждой.

Мы с Михасом повалились на пол. Двадцать минут таких физических нагрузок, в безумном темпе, это очень-очень тяжело. И теперь мы дышали, как загнанные ездовые ящеры, пытаясь унять бешеную пульсацию крови во всем теле. Хорошо, что следующие два отделения не предполагают такой работы.

Отдышавшись, под грохочущую музыку и вопли трибун, сотрясающие стены нашего помещения, мы, повернувшись друг к другу спинами, быстро переоделись. Теперь на мне светло-фиолетовый костюм, на Михасе — темно-фиолетовый.

Как только прошли тридцать минут, отведенные нам на отдых, и музыка за стеной смолкла, мы тут же опять выскочили на арену. И снова ритуальный поклон Михаса, приглашающего меня к танцу.

Наш следующий танец требовал от нас естественных, простых, мягких, свободных, гибких и плавных движений. Красивый, эстетичный, он танцуется в полсилы. Поэтому, несмотря на довольно высокую скорость, не устаешь. Основа его, разные виды походки, вызывающие иллюзию скольжения. Непередаваемая словами зрелищность этого танца достигается за счет абсолютно синхронных движений партнеров. Очарование и волшебство этого танца завораживают. Впадая в гипнотический транс, хочется смотреть на него вечно.

И вновь, как только смолкла музыка, оглушительные крики восторга зрителей.

Перерыв.

И, наконец, последний, третий танец. Этот танец сюжетный. С помощью музыки и пластики тела им можно рассказать целую историю о радостях и горестях жизни. О себе и о своих чувствах и желаниях. О своем мужчине и о своей женской сущности.

На нас надеты наши самые эффектные, контрастные концертные костюмы. Михас во всем черном. По боковым, внешним поверхностям его узких штанов, вшиты красные лампасы. Край рукава и ворот его рубашки, заправленной в штаны, оторочены красным кантом. Вместо пояса, красный кушак. Мой костюм красный. Широкий черный кушак на моей талии, завязан сзади пышным бантом. Черные туфли и черная лента перевивающая волосы, которые уложены на голове короной.

Этот танец легко удавался Михасу, но из меня выпивал все соки, требуя колоссальной, не свойственной мне, эмоциональной открытости и экспрессивной отдачи. Правда, с тех пор, как я влюбилась в Кирсатэля, наша Учитель танца утверждает, что он стал даваться мне как-то легче и выразительнее.

Этим танцем мы показывали историю о Мужчине и Женщине. Их искусство взаимного обольщения. Все в нем — подчеркнутая чувственность и сексуальность, возбуждающая инстинкты. Наполненный страстью, этот драматичный танец заставляет мужчину и женщину, несмотря на контраст в одежде и движениях, быть одним целым. Они, дополняя друг друга, сливаются сердцами, бьющимися в унисон.

Здесь музыка постоянно меняет свой ритм. Переходя с медленного на быстрый. Вынуждает к внезапным остановкам и смене положения тел. Медленные и плавные движения, заканчиваются резко и твердо, держа зрителя в постоянном напряжении.

В этом танце все выражает любовь, страсть и безудержное желание обладать друг другом. Но никто не сдается без боя.

Гордость и противостояние сил.

Стремлением подчинить и остаться свободным.

Соблазнение.

Надрывная страсть.

Ревность и душевная боль.

Согласие и преданность.

Все эти глубокие, яркие чувства передаются то тесными объятиями, то резкими отстранениями. Все пульсирует эмоциями. И темпераментные позы. И интимные прикосновения рук и ног И многозначительные взгляды.

Раскованный, откровенный, захватывающий, этот танец возбуждает чувства всех, и зрителей, и партнеров.

С последними аккордами, хвост Михаса обвил мою талию. Синхронный поворот головы лицом друг к другу. Взгляд глаза в глаза. Михас резко отклонил корпус назад, выставив одну ногу вперед, и я оседлала его бедро. Увлекаемая его объятьями, наклонилась над ним. Чуть коснулась грудью его груди. Близко склонилась к его губам, обозначая страстный поцелуй. И замерла.

Из наваждения страсти и необъяснимого удовольствия, которое вызвал у меня танец, заставив забыть обо всем, меня выдернул, дошедший вдруг до сознания, сокрушающий звериный рев. Я быстро соскочила с Михаса и со страхом посмотрела на трибуны. Орки безумствовали. В едином порыве, они повскакали со своих мест и, крича, топая ногами, размахивая руками и хвостами, неистовствовали. Тяжелый, пугающий до дрожи, густой запах мужских гормонов ударил в нос.

— По-моему, мы перестарались, — шепнул мне в ухо Михас.

Проигнорировав положенные после представления поклоны, схватив за руку, Михас быстро поволок меня к выходу. И, только вытолкнув навстречу ожидающему нас под трибунами воину, он вернулся назад, чтобы сменить диск в музыкальной шкатулке.

Я с опаской посмотрела на воина.

— Не бойся, — понял он мой взгляд. — Я родился и вырос в Эльфийском Лесу, — успокоил он меня.

Я с облегчением выдохнула. Хвала Небесам, хоть кто-то здесь есть цивилизованный.

В это время с арены выскочил Михас и, закатив восторженно глаза, воскликнул:

— Вот это успех! — но его напряженный взгляд, не обманул меня. Он, так же как и я, был напуган.

Вслед за Михасом, появился командир воинов. Сами воины остались на арене, все также бдительно следя за порядком и угрожая трибунам стрелами взведенных луков.

— За мной, — отрывисто скомандовал командир, и побежал к повозке.

Мы, вместе с орком, который оказался нашим соотечественником, побежали за ним. Натянув плащи, и быстро усевшись в повозку, мы помчались сквозь толпу орков, не попавших на представление. Они, к счастью, не обратили на нас особого внимания. Эти орки, недовольные поднявшимся на трибунах ревом, пытались сквозь него прислушиваться к музыке и словам песен, воспроизводимых нашей музыкальной шкатулкой.

— А что будет с нашей музыкальной шкатулкой, — опомнилась я.

— Не волнуйся. Она пока там и останется, за ней есть кому присмотреть, — отмахнулся командир.

Въехав во двор и высадив нас у входа в дом Эракуса: командир завел нас в трапезную, слабо освещенную одной горящей лучиной и звездным светом, проникающим через окошко.

— Сейчас поедите, и отдыхать. Ничего не бойтесь, дом под надежной охраной.

И только он вышел, в трапезную вошла... гномка! Она несла поднос, нагруженный едой. Поставила его на пол и, поклонившись, не в силах совладать с любопытством, забегала глазами с меня на Михаса.

— Ты кто? — ошарашено спросил ее, на гномьем, Михас.

— Ох, чудно! Орк, а на гномьем говорит, — всплеснула она руками. — Я служу хозяину этого дома. Закупаю продукты, готовлю еду. Приглядываю за орчанкой, которая тут убирается и стирает одежду, — охотно пустилась в объяснения гномка.

— А еще в доме кто-то живет? — заинтересовался Михас.

— А как же?! Целых двенадцать приближенных к хозяину воинов! Вот всех и надо обслужить. Похлебку каждый день в огромном чане варю, который еле поднимаю.

— А рабыни или наложницы у Эракуса есть? — проявил неуместное любопытство Михас.

— Слава Горам, нет здесь других женщин. Хороший дом, тихий, спокойный, без визга, крика, выцарапывания друг дружке глаз. А мужицкие надобности справить и хозяин, и его воины, в «Заведение» ходят. Ой, что-то я разомлела, от того, что орк по-гномьи говорит, разболталась не в меру, — сокрушенно заметила она, но тут же, с любопытством спросила: — Как наш язык-то выучил?

— Да у меня мать гномка, — с гордостью ответил ей Михас.

— Разве ж такое бывает?! — потрясенно спросила гномка, растерянно хлопнув себя по бедрам.

— Сама видишь, бывает, — улыбнулся Михас. — А что, в Степи мало гномов, и таких случаев больше нет?

— Про такое не слыхала. В Большой Орде гномов достаточно, там горы рядом, много гномов добычей и переработкой руд занимается. Сами-то орки в этом мало разбираются. Здесь, в Столице, нас очень мало, все наперечет. Считай, только те, кто в гномьем банке служит, да их ближайшая родня. Вот и мой сын в банке работает. Ну, а в Городе, вообще, ни одного гнома нет.

— И как вам живется среди орков?

— Да мы, почти что, не общаемся. Орки нас мало замечают. Да и мы стараемся с ними особо не пересекаться. Уж больно они возбужденные, злые, кровожадные. По дому скучаем, конечно, но зато вернемся в Горы богатыми. Выгодно здесь работать, платят гномам хорошо. Правда, и траты на эльфийские эликсиры, защищающие от света и солнца, не малые, а все равно выгодно. Ладно, пойду я, — собралась гномка уходить.

— Подожди,— задержал ее Михас, — а чего тут, в Столице, интересного есть? Что посмотреть?

— Да ничего тут нет завлекательного, — пренебрежительно махнула рукой гномка. — Арена, вон, есть. Бои там кровавые, со смертоубийством, проходят. Что с них, орков-то, взять? Не обижайся, но дикари твои сородичи. Ну, еще Рынок есть. Трактиры на каждом шагу, где тебе предложат не только поесть, но и комнату на ночь, и женщину для утех с почасовой оплатой. Там же, в азартные игры на деньги играют — кости бросают. Отряды наемных воинов шляются, беспорядки часто чинят. Есть стражники, которые на все эти безобразия легко глаза закрывают, если им монету дать. Ну, совсем я вас заболтала, кушайте на здоровье и отдыхайте. Хозяин предупредил, что уставшие будете. Вон, подружка твоя, видать от бессилия, и рта не раскрывает. По-гномьи понимаешь? — обратилась она ко мне. Я согласно кивнула. Она сочувственно сказала: — Внешность у тебя, как я посмотрю, чудная, необычная, на эльфийку мало похожая, но красивая, да. Опасно здесь тебе находиться-то. Ты, милая, вот что, из дома-то не выходи. А то, враз, зазря пропадешь в Степи. Украдут, и никто никогда не найдет.

Слова гномки легли на подготовленную почву, сегодняшним безумным поведением орков. И я дала себе слово, что и в самом деле не буду проситься у Эракуса выйти погулять, чтобы удовлетворить свое любопытство. Лучше не увижу эту орочью Столицу, чем пропаду в рабском плену.

На следующий день, утром, встретив в трапезной Эракуса и Михаса, я, первым делом, спросила Эракуса:

— Как твои дела? Ты уже смог что-то сделать, что хотел, пока мы отвлекали на себя внимание?

— Нет еще. Только подготовился. Именно предстоящая ночь будет решающей.

— Что же произойдет этой ночью? — заинтересованно спросила я.

— Это не то, что можно обсуждать с юной, нежной девушкой. Лучше тебе не знать этого. Все спорные и трудные вопросы решаются здесь просто. По принципу: нет орка — нет проблемы.

— Ладно, — согласилась я, трусливо решив, что и правда, это не моего ума дело.

Слова Эракуса не шокировали меня, в теории я это все неоднократно слышала, но кровавые подробности мне ни к чему. Тем более, я никак не могу повлиять на традиции и характер поведения орков. Максимум, что я могу, это помочь Эракусу своими концертами, а дальше пусть он сам думает, как менять менталитет орков, и призывает ценить жизнь разумного.

— Вчера вы легко ушли от какого-либо преследования, потому что никто не знал, что вы покажите всего три танца. И все остались на трибунах, рассчитывая, что будет еще и продолжение. Сегодня же, скрыться будет сложнее. Уходить будете через запасной выход, пешком, в степь. А уже там, вас подберет повозка и привезет в город с противоположной стороны. Вместо вас, из основного входа вместе с охраной выйдет повозка, где двое, в накидках, будут изображать вас, приняв удар на себя. И с боем пробиваться в город. Ну, а потом, через некоторое время, вслед за первой повозкой, уже беспрепятственно выйдет вторая, которая снова будет имитировать вас. Это нужно для того, чтобы облегчить ваш уход на третий день. Тогда, в этот третий раз, особо озабоченные будут поджидать эту вторую повозку, надеясь отбить вас у охраны и захватить. А вы тем временем, снова уйдете в степь, через запасной выход.

— А зачем мы здесь кому-то нужны? — решила я прояснить это до конца. — Да еще и ценой большой крови?

— Для утех, — хмуро ответил Эракус. — Мало того, что вы танцоры отменные, способные привлечь, развлечь и доставить удовольствие, так еще и такая женщина, как ты, и желанна, и предмет гордости, и тешит самолюбие.

— Не проще ли обучить, так же танцевать своих орчанок? — с негодованием, возмутилась я.

— Этим вопросом займусь на досуге, когда время будет, — снисходительно улыбнувшись, согласился Эракус. Пока я ела, обсудили детали предстоящего вечера, а потом Эракус сообщил:

— Мы с Михасом немного погуляем по городу, надо же ему увести из степи хоть какие-то впечатления о жизни в Столице. С его орочей внешностью, переодевшись в килт, да под моим контролем, это будет безопасно, но ты, Ариэль, останешься в доме, — тоном, не предполагающим возражений, заявил Эракус.

Я, не возразив ему ни единым словом, согласно кивнула, чем вызвала его удивление. А чего удивляться-то, я еще вчера для себя все решила.

Ну, а ближе к вечеру, состоялся наш второй концерт. Все та же музыка, те же костюмы, те же танцы, те же песни, то же безумное, дикое, неистовое, пугающее, возбуждение орков.

Как и планировал Эракус, мы благополучно избежали преследования, выйдя в степь через узкую дверь заднего выхода из-под трибун. В компании воинов, бесшумно, крадучись отошли на значительное расстояние, а потом бежали некоторое время. Уже в темноте добежали до повозки поджидавшей нас в степи. Постоянно озираясь, кружным путём долго ехали пока добрались до дома. Все это время меня переполняло волнение, в котором смешались и страх, и азарт приключения, но Эракус все хорошо расчищал и, Хвала Небесам, все закончилось благополучно.

И третье наше выступление ничем не отличалось от двух предыдущих. Проблема обозначилась, когда мы с Михасом и шестью воинами охраны, добежали до повозки, ожидающей нас в открытой степи, и неожиданно обнаружили в ней Эракуса. Увидев его, мое сердце и так бившиеся учащенно, пустилось вскачь, предвидя неприятности.

— Ты ранен?! Нужна помощь? — воскликнула я, заметив, что его рука перетянута окровавленной тряпкой.

— Ерунда, царапина, — отмахнулся он. — Не хватает опыта управления и, как истинный орк, сам лезу во все, вместо того, чтобы организовать других, — виновато, с досадой, объяснил он своё ранение. — Но некогда болтать, давайте быстрее, — напряженно поторопил он нас, помогая мне залезть в повозку, которая тут же тронулась с места, и наши охранники запрыгнули в неё уже на ходу. — Планы меняются. Не все, связанное с вами, сложилось так, как я предполагал. Все-таки, несмотря на все меры предосторожности, кто-то разнюхал, что вы поселились в моем доме. И сейчас там устроена засада. Да и оба въезда в город блокированы толпами орков, возбужденных азартом охоты, который подогревается обещанной за вас большой наградой. Так что, улетать вам придется прямо сейчас. Ваши рюкзаки я собрал, — и он похлопал ладонью по одному из них, — а магическую Королевскую музыкальную шкатулку в ближайшее время сам с оказией переправлю в Лес. Мои приближенные воины уже готовят ваш аэростат к отлету. — С тревогой в голосе, он обратился ко мне: — Без отдыха, да еще и без сна, тебе придется провести больше полутора суток в воздухе. Справишься?

— Справлюсь, — уверенно ответила я, стараясь успокоить Эракуса. Хотя на самом деле я просто не знала под силу ли мне это, но ведь выбора-то нет. — У меня с собой есть наполненный кристалл-накопитель.

— Извини меня, детка. Не думал, что так получится. Казалось, все предусмотрел, а выяснилось, что нет. И риск длительного перелета без предварительного отдыха, для тебя намного меньше, чем задержаться здесь, — горестно вздохнул он.

— Эракус, не волнуйся, все хорошо. Скажи лучше, ты свои-то дела сделал? Мы сумели тебе помочь?

— Вы мне очень помогли. Спасибо. Без вас все было бы гораздо труднее, дольше и кровавей.

Когда мы подъехали к месту старта, я увидела, что два орка сидят около разложенной на земле оболочки воздушного шара. Корзина соединенная с оболочкой тросами, как и положено, лежит на боку. Теперь дело за мной. Соскочив с повозки, я подбежала к аэростату и, призвав Силу, стала наполнять воздухом оболочку шара. Михас тем временем проверял надежность крепления тросов. Когда оболочка частично наполнилась воздухом, Михас включил горелку, направляя пламя в сторону кольцевого отверстия шара. Через некоторое время горячий воздух позволил принять оболочке, а вслед за ней и корзине, вертикальное положение, а потом и приобрести подъемную силу.

На прощанье, Михас с Эракусом, по-эльфийской традиции, как близкие друзья, доверительно хлопнули друг друга по плечу.

— Спасибо, Михас, за помощь, — искренне поблагодарил Эракус, — будем надеяться, что свидимся еще.

— И тебе спасибо, за экскурсию в «Заведение», — весело ответил Михас, и запрыгнул в корзину.

Настала моя очередь прощаться. Эракус положив мне ладони на плечи, сказал, глядя в глаза:

— Ариэль, передай всем нашим, что у меня все нормально, и задуманного я добьюсь. Скажи, что я очень обо всех скучаю, но вряд ли дела позволят скоро увидеться, — и такая тоска прозвучала в его голосе, что я еле сдерживая слезы, уткнулась ему в грудь хлюпающим носом и крепко обняла за талию, не в силах отпустить, так хотелось бы забрать его с сотой, домой. — Все, детка, — оторвал он меня от себя, — поспеши, нас могли выследить, а ваш шар — отличная мишень для стрел.

Я согласно кивнула и, развернувшись, слевитировала в корзину, которая плавно оторвалась от земли. Призвав стихию Воздуха, поймала и перенаправила воздушный поток в нужном направлении.

Мы с Михасом летели молча, постепенно отходя от пережитого напряжения, осознавая, что благополучно избежали нешуточных опасностей, вспоминая и переосмысливая наше, такое короткое, но насыщенное эмоциональными впечатлениями, пребывание в Орочей Степи. Все-таки, жизнь нескучная! Столько всего случается на каждом шагу!

— Давай поедим, что ли? — устало предложил Михас, в середине ночи.

— Угу, — вяло согласилась я.

Покопавшись в рюкзаке, он протянул мне хлебную лепешку, несколько кусочков тонко нарезанного вяленого мяса и флягу с водой.

Еда прибавила нам сил, но, все равно, подлетая к проливу Океана, я раньше намеченного срока была вынуждена опустошить кристалл-накопитель.

Приближающийся, еще сумеречный, рассвет, застал нас, когда мы пролетали над Дозором. Нас опять заметили. Молодцы дозорные, бдительно следят не только за проливом, но и небом над ним. Мы, для них, сегодня должны быть неожиданностью, возвращаясь на два дня раньше, чем предполагали. Ведь не было у нас с Михасом, ни дня отдыха по прилету в Столицу, ни дня отдыха после отработанных концертов.

Дозорные, по амулету связи, конечно, сообщат своему командиру, Эдмунизэлю, что мы возвращаемся, а тот предупредит Александрэля, но, все равно, лучше я и сама это сделаю.

Амулет связи надо заряжать всеми четырьмя Стихиями, и мой амулет мне всегда заряжает Александрэль, хотя всем остальным эльфам для этого приходится поочередно обращаться к разным магам, одаренным разными Стихиями. В середине дня я активировала амулет и, услышав напряженный голос Александрэля, поспешила успокоить его. Коротко пересказала ему о нашем пребывании в Степи. Он похвалил меня за проявленное здравомыслие, в результате которого я никуда не высовывалась из дома Эракуса. Договорилась, что вечером он встретит нас на аэрополе и на фаэтоне развезет по домам.

Отупев от усталости, я погрузилась в мечты о Кирсатэле. Все эти дни я постоянно вспоминала о нем. И перед сном, возбужденная музыкой и чувственными танцами, представляла нашу встречу, поцелуи, ласковые прикосновения, тесные, горячие объятия и хотела большего.