Устройство «Пандора»

ГЛАВА 21

Я вошел в кабину лифта, осмотрелся и заметил пульт с кнопками первого, второго и третьего ярусов, безусловно, подземных. Поскольку я очень слабо представлял себе, что и где надо искать, то решил начать сверху.

Я нажал кнопку первого яруса, но ничего не произошло. И тут рядом с пультом обнаружилась маленькая синяя панель с прорезью. Я достал синюю карточку, которую получил вместе с удостоверением агента АНБ, и опустил ее в прорезь. Пульт засветился изнутри, съехались створки двери. Я снова нажал кнопку первого яруса.

На этот раз кабина задрожала и двинулась вниз. Через пять или шесть секунд она резко остановилась и бесшумно открылась.

Напротив меня стена была украшена большой черной цифрой «1». Я ступил в широкий коридор, глянул налево, затем направо. Гнилушечно-белое свечение придавало коридору сходство с моргом. Ничего существенного не заметив, я повернул влево и зашагал. На кафельном полу, покрытом толстым слоем пыли, оставались нечеткие следы моих туфель, по всему коридору разносилось эхо шагов. Затхлый воздух казался густым, как будто я дышал через пыльный ковер.

Я добрался до конца коридора, где его пересекал другой, и слева увидел надпись: «СПАЛЬНЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ», а справа — «РЕКРЕАЦИОННЫЙ ЦЕНТР». Я решил сначала осмотреть спальни. На этом ярусе все стены были совершенно голые, если не считать слоя бледно-фиолетовой краски. Футах в тридцати от перекрестка виднелся ряд пронумерованных дверей. Я приблизился к двери с цифрой «1», попытался отворить, но она оказалась на замке. Перешел ко второй, она поддалась.

Я отворил дверь и ступил в довольно узкую, длинную комнату. Двумя параллельными рядами там стояли двенадцать аккуратно заправленных односпальных коек, напротив каждой — металлический шкафчик. В спальном помещении царила безупречная чистота — конечно, если не замечать вездесущей пыли. Я подошел к ближайшему шкафчику, потянул на себя дверцу. Одежда, обувь, туалетные принадлежности… Сунув нос еще в несколько шкафов, я решил, что смотреть тут особо не на что.

И уже собравшись выходить, заметил в дальнем углу комнаты, на койке, бумажный прямоугольник. Он оказался невскрытым письмом, адресованным капралу Брюсу Иллсуорту. На конверте стоял обратный адрес: «Эймс, Айова, Иллсуортам». Я рассмотрел штемпель и узнал, что письмо было отправлено 11 ноября 1996 года. Я постоял, повертел конверт в руках. Вскрывать или не вскрывать? Вряд ли кто-нибудь заявит о своих правах на это письмо. Да к тому же срок их действия давно истек.

Я разорвал желтый конверт и достал два листа линованной бумаги, фотографию и несколько вырезок из газет. Письмо как письмо — с новостями, сантиментами, расспросами насчет житья-бытья. Я бросил его на кровать. На фотографии я увидел пожилую семейную чету, а рядом — молодую парочку с ребенком. А ведь этому снимку уже полсотни лет, подумал я. Старички давно ушли в мир иной, их дом достался вот этой молодой семейке. А как сложилась судьба человека, которому письмо предназначалось? Может, он прямо здесь, в комплексе, и погиб? Или выкарабкался и вернулся к родным?

Я занялся газетными вырезками. Они сохранились отменно. Первый заголовок сообщал: «Штилю в пустыне» четвертый месяц!» В статье говорилось о подтягивании войск США к иракской границе. Я прочитал заголовок второй статьи: «Речь президента Доула. К войне мы готовы». Третья, видимо, была вырезана из бульварной газетенки: «Военные готовы спустить с цепи оружие пришельцев». В ретроспективе эта статья выглядела на удивление достоверной. В ней описывалась розвиллская находка и упоминалось некое таинственное инопланетное устройство, которое военные превратили в «оружие Судного дня».

Разобравшись с почтой капрала Иллсуорта, я решил, что спальные помещения больше ничего занятного мне не предложат. Я вернулся в коридор и прошел до его конца, до двери с табличкой: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Этим она и отличалась от дверей в спальные помещения. Я и так и сяк пытался ее отворить, даже совал в прорезь карточки-ключи, но она никак не реагировала.

Я повернулся и пошел в столовую. Как и в спальнях, там было чисто, аскетично и совершенно неинтересно. Исключительно из праздного любопытства я заглянул в морозильник, однако не обнаружил ничего интригующего, если не считать нескольких достижений прикладной науки, вполне достойных какой-нибудь премии.

Следующую остановку я сделал в рекреационном центре — огромном гибриде гимнастического зала и комнаты отдыха в аэропорту. Он предлагал немало радостей земных, в том числе три полномасштабных бильярдных стола, дартборды, боксерский ринг, кафе на несколько столиков, дюжину кушеток и два телевизора с широченными экранами. Местечко вполне годилось для приятного времяпрепровождения, но я ведь не развлекаться пришел. И после быстрого осмотра счел этот зал бесперспективным.

За столовой и рекреационным центром коридор упирался в дверь — близняшку той, в которую я безуспешно ломился возле спальных помещений. Вероятно, она преграждала мне путь ко всем остальным помещениям первого яруса, по крайней мере, на этой стороне.

Я вернулся к лифту и прошел дальше по коридору. Доступная мне часть первого яруса имела форму буквы «Н», и «левую палочку» я уже обыскал. На правой стороне я обнаружил множество складских помещений, где хранилось все на свете, от противогазов до слесарных инструментов. Только ничего похожего на «энергетический элемент» со слайда.

Возвратясь в лифт, я нажал кнопку второго яруса. Через несколько секунд дверные створки раздвинулись.

Стена передо мной отличалась от верхней лишь черной трафаретной двойкой. Но, едва я вышел в коридор, как обнаружились иные черты несходства. В частности, воздух здесь был еще более затхлым и пыльным, а на стенах виднелись следы пуль. Тем не менее на них я практически не глядел, потому что сразу уставился на трупы.

На полу лежали семеро мертвецов, ближайший — в считанных шагах от меня. Я приблизился к нему и покрылся холодным потом — с таким лицом, как у этого молодого, по всей видимости, человека можно без грима сниматься в фильмах ужасов. Неподвижные зрачки смотрели в потолок. Я склонился над покойником. Глазные яблоки были сморщены и растресканы, как у старой резиновой куклы, сухая кожа бела как мел. Я бы сказал, что труп мумифицирован, если бы получше разбирался в таких делах. Рот был открыт — видимо, умирая, бедолага кричал.

Остальные трупы были точно в таком же состоянии. Два покойника в лабораторных халатах, пятеро — в мундирах военных летчиков. Я вспомнил, что сейчас в авиации уже другая форма. Меня не оставляла иллюзия, будто я брожу по моргу. В обществе мертвецов мне никогда не бывало уютно, но это местечко действовало на психику покруче, чем запущенное кладбище. Предчувствие беды, точно холод в дождливую и ветреную осеннюю ночь, пробирало до костей. Я двинулся дальше, стараясь не наступать на мертвецов.

В конце коридора показались две таблички. Итак, справа от меня — биологическая лаборатория, слева — металлургическая. Я поглядел и вправо, и влево; неожиданно в глаза бросилось нечто из ряда вон выходящее, и сердце мое забилось быстрее. Слева по коридору дверь с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЁН» была приотворена.

Трупов я в этой части коридора не увидел. Вероятно, будущие покойники пытались добраться до лифта, но по пути встретили своего убийцу. Я подошел к двери и толкнул ее. Длинный туннель. Желтовато-коричневые стены. Видимо, это приоритетный цвет, а фиолетовая зона считалась не столь важной. Слева — три двери, справа — четыре. Впереди, футах в семидесяти или восьмидесяти, еще один «воспрещенный» вход.

Справа на дверях я прочел: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ», «СВЯЗЬ» и «АРХИВ». На последней двери табличка отсутствовала. Слева находились офис администрации и отдел кадров, а на последней двери зловеще поблескивала табличка: «БОЕВОЙ ЗАЛ». Справа от каждой двери, футах в четырех над полом, в стену был вмурован сканер. Вероятно, для прохода в эти помещения требовалась специальная карточка со штрих-кодом. На всякий случай я ткнулся в каждую дверь, но успеха не добился и вернулся на светло-фиолетовую территорию.

Инстинкт частного сыщика намекал: подсказка может найтись в архиве. Возможно, там хранится опись всех инопланетных артефактов и в этой описи указано местонахождение «энергетического элемента». Интересовал меня еще и «БОЕВОЙ ЗАЛ», но не настолько, чтобы я поставил себе задачу проникнуть туда любой ценой. И так уже волосы на затылке стояли дыбом. Скорей бы найти «энергетический элемент» и чесануть отсюда во всю прыть.

Выходит, надо попасть в архив. Для этого необходима карточка со штрих-кодом, электронный пропуск… Тут же возникла идея поискать такую карточку на мертвецах. Напрасная надежда. Вероятно, у сотрудников комплекса свободный проход считался почетной привилегией. Но ведь на то и привилегии, чтобы кто-то ими пользовался. Я убил целый час, методично обыскивая каждый закоулок второго яруса.

На нем располагались четыре научных отдела: биологическая и металлургическая лаборатории, вычислительный центр и сектор лингвистики. Везде электронные пропуска были в острейшем дефиците, зато я нашел кое-что интересное. В металлургической лаборатории я наткнулся на удивительный материал, внешне похожий на алюминиевую фольгу. На полу валялось несколько десятков обрезков разной величины.' Я поднял один из них. Он был прохладен на ощупь и, как ни странно, мягок, точно ткань. Я скомкал его и бросил на лабораторный стол. Через несколько секунд он разгладился, ни единой складочки не сохранилось.

На краю длинного лабораторного стола, вокруг горелки Бунзена, лежало еще с дюжину клочков этой «фольги». Я достал из кармана спички, поднес огонек к ближайшему клочку. Никакого эффекта. В другом углу лаборатории я увидел ящик, наполненный металлическими предметами; по форме они напоминали двутавровую балку, в ширину не превышали четверть дюйма, зато длины были самой разной — от полудюйма до четырех футов с лишним. Из чего они сделаны, я не определил — по-видимому, из какой-то пластмассы. Я поднял самую длинную «балку», она оказалась совершенно невесомой. Я закрыл глаза. Такое ощущение, будто в руке ничего нет. Попробуем на изгиб. Не поддается! Вот это прочность!

В биологической лаборатории обнаружился еще более странный материал — черный, блестящий и не толще фольги от шоколадки. Впрочем, странным он не выглядел — вполне можно принять за резол. Необычна была его плотность, да и прочностью он не уступал «двутавровой балке».

Перейдя в сектор лингвистики, я вспомнил разговор с Мэллоем. Должно быть, на этом самом месте он когда-то ломал голову над инопланетными символами. Уделив некоторое время поискам, я обнаружил несколько ящиков с «двутавровыми балками». Эти штуковины пестрили ярко-фиолетовыми иероглифами — крошечными, не больше ногтя мизинца, геометрическими фигурами, замкнутыми кривыми, которые напоминали контуры листьев, и прочими символами. Я, полный профан в языкознании, запросто принял бы их за китайскую грамоту. Но смотрелись они здорово, даже гипнотизировали, и я вдруг понял, откуда взялась одержимость Мэллоя, почему он всю жизнь отдал поискам смысла в этих иероглифах.

Пока я рыскал по комплексу, крепло ощущение, что я здесь не один. Мне не казалось, будто за мной следят, просто я чувствовал рядом чье-то присутствие. Я не видел и не слышал ничего подозрительного и не мог понять, в чем причина беспокойства. Мертвецы мне больше не попадались, хоть я и настораживался всякий раз, когда отворял дверь или сворачивал за угол.

Наконец пришел черед последнего из доступных мне участков второго яруса — вычислительного центра. На первый взгляд он ничем не отличался от обычной компьютерной библиотеки: десятки кабинок, в каждой — стандартная, даже старомодная на вид аппаратура. Дальнейшие исследования подтвердили, что электронные пропуска и здесь не валяются. Зато на глаза попалась дверь в противоположной стене зала, приотворенная дюйма на два. Я подошел и попытался отворить ее шире, но она не поддалась. Я заглянул в щель и ужаснулся. Очевидно, по ту сторону разыгралось настоящее сражение. Я увидел гораздо большее помещение, чем зал вычислительного центра; его стены были испещрены следами пуль. Похоже, не обошлось и без пожара — во многих местах стены были покрыты сажей. Я не стал пересчитывать мертвецов, но их было никак не меньше двух дюжин. Слегка оправясь от потрясения, я предположил, что дверь изнутри завалило обломками — они-то и не дают ей отвориться. Я налег плечом, но она не отошла ни на дюйм. Я снова заглянул в щель и к своему неописуемому восторгу увидел электронный пропуск.

Футах в пяти от двери, спиной ко мне, лежал труп; заключенная в целлулоид карточка-пропуск была прикреплена к его брючному ремню. Оставалось только снять ее. Но, разумеется, до мертвеца было не дотянуться, а щель, разумеется, была слишком узка для моей руки.

Я прижался к двери грудью и, не отрывая глаз от пропуска, несколько минут искал гениальное решение проблемы. Конечно, я бы плюнул и пошел дальше, если бы уже не обыскал весь ярус и не остался с пустыми руками.

Я вернулся в лифт и поднялся на первый ярус. В рекреационном центре взял кий с бильярдного стола и выдернул дротик из мишени. Теперь надо чем-то соединить их друг с другом. Помнится, в одном из складских помещений мне попался на глаза моток серебристого резинового бинта. Господи, до чего же я люблю резиновый бинт! Он и крючок от воротника пальто годятся на все случаи жизни.

Я надежно прикрепил бинтом дротик к кию. После чего бегом возвратился в вычислительный центр и быстро выгреб электронный пропуск из импровизированной мертвецкой. Раскрасневшись от азарта, я поспешил к двери с табличкой «АРХИВ» и провел карточкой перед сканером. Раздался едва слышный щелчок, дверь отворилась. Я вошел в комнату и тут же приуныл. На меня устрашающе взирали бесчисленные ряды стеллажей, битком набитых папками.

Пора покурить. Я уже несколько часов на охоте и теперь вдруг понял, что нужно перевести дух. Возле двери стояли письменный стол и кресло. Я рухнул в кресло и закурил сигарету.

После второй сигареты я решил не расхолаживаться. Три с половиной часа я рылся в выдвижных ящиках, папках и на полках, надеясь, что мне повезет и я наткнусь на путеводную ниточку к «энергетическому элементу». Так и вышло. В ящике одного из бюро я заметил папку скоросшивателя, бесхитростно помеченную цифрой 186. Раскрыв папку, я увидел несколько фотографий «энергетического элемента». На слайде был только его рисунок, он не позволял судить о размерах «элемента» — а хотелось бы все-таки знать, можно ли его вынести, или он громаден, как велотренажер.

На снимках удалось различить кое-какие вещи на заднем плане. По-видимому, «элемент» был не длиннее восемнадцати дюймов и не шире кофейной чашки. Еще я обнаружил в папке довольно много листов с текстом, в частности, описание «элемента», составленное тем, кто его каталогизировал в первый раз. Затем шли дополнения разных исследователей, которые изучали инопланетный артефакт. На самом дне лежала квитанция, удостоверяющая, что предмет помещен на хранение: участок третий ярус.

Бросив в архиве все, кроме квитанции, я поспешил к лифту. Еще раз вставил синий ключ, затем нажал кнопку третьего яруса. На пульте засветилась красная надпись: «В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО». Как мило!.. Попробуем вставить красную карточку. Тоже не годится? А зеленую? Вот черт! До чего упрямый лифт. Я спрятал карточки в карман и решил прикинуть, сколько еще у меня вариантов выбора и есть ли они вообще. На втором ярусе я не обнаружил альтернативного пути вниз. Или лифт, или ничего. Н-да, задачка.

Какая бы катастрофа ни вызвала гибель людей, она произошла либо на третьем ярусе, либо в помещении за вычислительным центром. Скорее всего, на третьем ярусе. По словам Мэллоя, перед установлением карантина в комплексе погибли почти все. Должно быть, здесь работало несколько сот человек, а пока я увидел двадцать пять, от силы тридцать трупов. Где же остальные? Конечно, на третьем ярусе.

Вот почему артачится лифт. Первый долг охраны в чрезвычайной ситуации — изолировать эпицентр. Отдел охраны! Только оттуда можно было перекрыть доступ к третьему ярусу».

Я выбежал из лифта и поспешил к отделу охраны. Провел по сканеру электронным пропуском. Щелкнул замок, отворилась дверь, я вошел. Какой ужасный беспорядок! Как будто здесь порезвилась толпа четырехлетних, детей. Ни единой пулевой дырки, но весь пол завален бумагами, компьютерными дисками и опрокинутыми стульями. Вдоль стен — включенные мониторы, на экранах — сотни помещений комплекса. А вот и мониторы третьего яруса, почти на всех — разруха и трупы. Да, все-таки я прав — беда начиналась на третьем ярусе. Туда-то мне и надо.

Я обыскивал отдел, пока не нашел пульт управления лифтом. На нем была кнопка с надписью: «ДОСТУП К ТРЕТЬЕМУ ЯРУСУ». Нажимаем. На экране фраза: «ВВЕДИТЕ КОД ПОДТВЕРЖДЕНИЯ». Проклятье! Я опустился на четвереньки и стал рыться в блокнотах, записных книжках, разрозненных листах… Через несколько минут подвернулась книжица под названием «СБ. ДСП». Я ее раскрыл на оглавлении. Так, есть раздел «Коды». Посмотрим… Безликие колонки цифр, а еще указание службе безопасности ежесуточно менять коды подтверждения. Я уже был готов бросить книжку на пол, но тут из нее выпал прямоугольник белой бумаги размером три дюйма на пять. На нем было семь или восемь чисел, и все, кроме нижнего, зачеркнуты.

Я нажал кнопку доступа к лифту, и снова экран потребовал код подтверждения. Глядя на бумажку, я потыкал пальцем в клавиатуру. Экран потух, засветилась кнопка доступа. Я поспешил обратно в лифт и сунул в прорезь синюю карточку. На сей раз кабина уступила беспрекословно. Она содрогнулась и двинулась вниз, и у меня появилось время подумать, все ли правильно я делаю. Возможно, инопланетяне (или кто там заварил эту кашу?) давно уже мертвы, но стоит ли искать этому доказательства, рискуя собственной шкурой?

Я прождал вдвое дольше, чем на пути от первого яруса ко второму. Наконец кабина громыхнула и замерла. Раздвинулись створки, я вышел в кромешную мглу и зажег фонарик, но это не избавило меня от мучительного желания включить еще и верхний свет. Проведя лучом по стенам справа от лифта, я обнаружил выключатель. Как только я им щелкнул, над головой полыхнула белая молния, тут же вернулась тьма, а затем постепенно ожила цепочка тусклых флюоресцентных ламп.

Я стоял на поле боя. Везде лежали мертвецы. Правда, я уже видел их на мониторах в отделе охраны, и все-таки мне стало, мягко говоря, не по себе. Впервые я оказался среди такого множества покойников. А еще было невыносимо душно. Я раскрыл рюкзачок, достал и надел респиратор. Теперь дышалось нормально, но все же голова шла кругом при виде сорока, если не больше, трупов.

Я осмотрел ближайших мертвецов. Они мало чем отличались от своих товарищей по несчастью, которые лежали на втором ярусе, — резиновые глаза, мумифицированная плоть, раскрытые рты.

Зал, в котором я оказался, вполне бы мог сойти за самый большой гараж в мире. Повсюду были разбросаны невообразимые детали, лоскуты удивительного инопланетного материала. В середине зала возвышалось диковинное сооружение — несомненно, останки звездолета, который разбился в Розвилле. Ученые не успели разобрать корпус, и это было очень любезно с их стороны, ведь я смог наконец увидеть, как выглядел корабль, доставивший мне столько хлопот.

Что ж, смотрелся он неплохо для потерпевшего крушение. Правда, ничуть не похож на тарелку, а больше всего смахивает на металлический бумеранг. Я обошел вокруг корабля и ничего особо удивительного не заметил — не считая, конечно, его самого. Как ни крути, этот бумеранг к нам закинули с другой планеты.

И тут меня вновь охватила тревога — та самая, которую я всегда испытывал в присутствии змей; особенно змей затаившихся. Я не видел того, кто (или что) вызывал у меня страх. Я просто знал, что он (оно) где-то прячется. Ждет.

И тут краем глаза уловил движение. Я резко повернулся и уставился на одного из мертвецов. Неужели он дернулся? Нет, должно быть, померещилось. Вот уже и глюки пошли… Черт бы побрал этот подземный морг.

Подстегнутый страхом, я вспомнил, за чем пришел. Поглядывая на квитанцию, быстро отыскал склад, где, по моим предположениям, хранился «энергетический элемент». Но дверь оказалась на добротном цифровом замке, и даже мощный лазерный резак не смог с нею справиться. Впрочем, что не под силу лазерному резаку, то под силу болторезу. Я без особого труда вспорол стальную филенку, выдернул замок и отворил дверь.

Две стены в комнате были забраны большими бюро, вроде тех, в которых хранят библиотечные каталоги. На каждом выдвижном ящике стоял номер. К третьей стене примыкала громадная витрина наподобие музейной, за плексигласовой стенкой я увидел несколько стеллажей. На них лежали самые разные вещи, от обычных до невообразимых, но у меня не возникло желания любоваться ими. Я вернулся к металлическим бюро и ходил вдоль них, пока не обнаружил ящик номер сто восемьдесят шесть. Без особой надежды я потянул ящик на себя. Есть!

И тут я услышал шум. Вынув из ящика «энергетический элемент», я на цыпочках вернулся к двери, чуть приотворил и выглянул. Вроде бы ничего подозрительного. Наверное, опять почудилось. Я шагнул вперед и огляделся. Ничего опасного или хотя бы угрожающего.

Тут я снова уловил краем глаза движение. И опять резко обернулся.

Шевелился один из мертвецов.

Как обычно в экстремальных ситуациях, первая моя мысль была совершенно абсурдной: интересно, как он сумел тут прожить столько лет без медицинского ухода? Я пораскинул мозгами над этим вопросом и вдруг пришел к заключению, что не нахожу рационального объяснения шевелению трупа. Оставалось лишь утешать себя доводом, что в руке у меня «энергетический элемент», а все прочее сейчас не имеет значения. Главное — как можно скорее выбраться на поверхность земли и вернуться домой.

И тут задвигался другой покойник. А за спиной у меня раздалось зловещее шуршание.

Я обернулся как ошпаренный. Вокруг оживала целая армия мертвецов. Некоторые лишь подергивались, другие бились в конвульсиях. Я попал в фильм ужасов!

Я бросился бежать.

Как только я достиг лифта, в зале раздался глухой стон. Я инстинктивно обернулся — метрах в пятнадцати от меня в чудовищном спазме содрогнулся мертвец. Неужели это он стонал? Цепенея от ужаса, я смотрел, как из его рта тянется струйка зеленовато-серого дыма. В жизни не видел ничего подобного. Дым был прозрачен и быстро рассеивался, но я почему-то решил, что он значительно тяжелее воздуха.

Дым медленно поднимался к потолку, к флюоресцентным лампам. Их сияние приобрело зеленоватый оттенок. Уже почти все трупы стонали и дергались, выпуская изо рта зеленовато-серый туман. Кошмарный хор звучал все громче. Теперь и стены светились зеленым. Страх, объявший меня, не позволял оторвать взгляд от разыгрывавшегося представления.

С неимоверным усилием я повернулся и нажал кнопку лифта. И все-таки еще раз посмотрел назад, пока раздвигались створки двери. Массовое воскрешение замедлилось, зато ко мне потянулся дым. Я покрылся ледяным потом. Все еще сжимая в руке «энергетический элемент», я лихорадочно рылся в карманах. Где же ты, синий ключ? Нашел! Я вытащил красную карточку, бросил ее на пол и снова сунул руку в карман. В щель между створками кабины просачивался зеленый свет. Я вставил синюю карточку, затем нажал кнопку первого яруса. Лифт содрогнулся и двинулся вверх.

Я привалился лопатками к стенке кабины и закрыл глаза. Сердце колотилось как паровой молот, но лифт, неся меня к поверхности земли, успокаивающе дрожал. Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Через щель между дверью и полом в кабину затекал дым.

Я выронил «энергетический элемент» и забился в угол. Это ловушка! Дым был прозрачнее, чем на третьем ярусе, будто специально рассеялся, чтобы просочиться в щели. Он слегка искрился, медленно поднимаясь над полом.

Диким от ужаса взором я окинул кабину. По лицу и рукам бежал зуд, мышцы слабели — казалось, я засыпаю. А лифт неторопливо, монотонно полз вверх.

Защипало глаза. Мне конец!.. И тут я заметил на стене кабины небольшую панель с надписью: «ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЯХ». А сейчас разве не экстренный случай? Когда я срывал панель, кожа на руках уже не чесалась — ее болезненно покалывало. Язык одеревенел, словно я набил рот песком. Под панелью оказались телефонный аппарат устаревшей модели и маленький красный огнетушитель.

Я схватил огнетушитель, взвел рычаг и направил раструб себе под ноги. Дым заполнил уже почти всю кабину. Из раструба забила пена. Очень скоро излучаемый туманом свет поблек до серого. Я во все стороны брызгал пеной. Глазам полегчало, а потом и зуд отпустил. Огнетушитель закашлял — он почти опустел. Лифт содрогнулся и замер. Дым исчез. Кабина открылась, я бросил огнетушитель, нашарил на полу «энергетический элемент», выскочил из подземелья и со всех ног припустил к караулке.

При виде меня у охранников отвисли челюсти, а брови полезли на лоб.

— Обесточить подземный комплекс!

Тод выглядел так, будто его мочевой пузырь сказал вдруг «извини, приятель». Уиллис глупо таращился на меня.

— Ну, живо! Вырубить ток!

До Уиллиса наконец дошло, и он бросился к рубильнику. Я побежал следом — дать пинка, если замешкается. Через тридцать секунд комплекс был обесточен. Не выпуская «энергетического элемента», из руки, я сорвал со стены большой огнетушитель и побежал обратно в скалу. Замирая от страха, я ждал, не покажется ли где-нибудь сочащийся наружу инопланетный туман.

Мало-помалу я успокоился. Подождал еще немного и вернулся в караулку.

Охранники перепугались до смерти — не решались даже спросить, что произошло. А я еще не настолько пришел в себя, чтобы делиться впечатлениями. Но кое-что я все-таки должен был им сказать:

— Заприте наружную дверь, уничтожьте ключ, а потом заморозьте весь комплекс. И если еще кто-нибудь здесь объявится — кто угодно, хоть чертов президент, — и захочет спуститься, сразу вышибите ему дурацкие мозги. Это прямой приказ АНБ. Все поняли?