Устройство «Пандора»

ГЛАВА 15

— Да, похоже, дело приняло нежелательный оборот.

Я молча сидел, курил и разглядывал нахмуренный лоб Фицпатрика. Старик глядел в одну точку и рассеянно покручивал кольцо на правой руке.

— Совершенно нежелательный.

Я скинул пепел с кубинской сигары и удостоил вниманием гостиничный костюм Фицпатрика. Мне не раз доводилось слышать, что «Савой» — это высший класс. Но лучше, как говорится, один раз увидеть.

Фицпатрик перевел на меня взгляд и произнес с натянутой улыбкой:

— Что ж, полагаю, это кладет конец нашему сотрудничеству.

— А я полагаю, что вы должны мне сообщить некоторые детали.

Старик не сводил с меня глаз. Но его голова слегка повернулась, отчего взгляд казался насмешливо-любопытным.

— Детали?

Я наклонился вперед и упер локти в колени.

— Вот что я вам скажу, мистер Фицпатрик. Мэллой был замешан в очень крупном деле. И он как раз собирался выложить мне все как на духу, когда в его берлогу вломились какие-то типы и наделали в нем дырок. Но я все-таки хочу выяснить, о чем он собирался мне поведать. Впрочем, это, пожалуй, не главная причина… Знаете, у меня такое чувство, будто я ему задолжал. Думаю, из уважения к его сединам надо узнать, кто о нем «позаботился» и почему.

Я откинулся на спинку кресла и собрался выпустить очередной клуб дыма.

— Я, наверное, еще немного позанимаюсь этим делом. И скажу напрямик: не сомневаюсь, что вы можете поделиться кое-какой информацией.

По-видимому, я застиг Фицпатрика врасплох. Он настороженно смотрел мне в глаза.

— Ну что вы, мистер Мерфи! Вовсе незачем так утруждаться. Вы же сами видели, с каким риском связана причастность к судьбе Мэллоя. А теперь его нет, и что за резон подставлять лоб под пулю? Мой вам совет: возьмите гонорар и отойдите в тень.

Совет был неплох, и Фицпатрик действительно желал мне добра. Но он напрасно тратил время.

— Слишком поздно. Я уже увяз всеми четырьмя.

— Это почему же?

— Видите ли, только за последнюю ночь ваш покорный слуга трижды едва не сыграл в ящик. — Я вдруг заметил горечь в собственном голосе. Вот так всегда: стоит заговорить о своей кончине, и почему-то слезы наворачиваются на глаза. — Может быть, дело в истинно мужском характере, который твердит: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж».

А может быть, в том, что я не очень люблю подставлять вторую щеку.

— Хотите отомстить? Боюсь, что рано или поздно вы все-таки… гм-м… сыграете в ящик.

— Нет, это не жажда мести. Это… азарт кладоискателя.

— Вы нашли Мэллоя. Поиски закончены. Позвольте мне расплатиться, и возвращайтесь к нормальной жизни.

— Да я не о Мэллое. Я о шкатулках.

Фицпатрик обмер. Было не совсем ясно, испуган он или всего лишь растерян. Требовалось уточнить. Старик отвернулся и зашарил взглядом по темным углам комнаты. Пауза затягивалась — в точности, как после двенадцатого удара часов в новогоднюю ночь. Он снова взялся за кольцо и стал его крутить на пальце. Через некоторое время перевел взгляд на меня, а затем на стакан, что скучал на подлокотнике моего кресла.

— Бурбон?

Я кивнул и протянул ему пустой стакан. Фицпатрик медленно встал, подошел к столу у противоположной стены и сказал, не оборачиваясь:

— Если вы настроены довести расследование до конца, я соглашусь сотрудничать с вами лишь при условии безоговорочного подчинения. Ибо у меня есть основания полагать, что мы встретим весьма и весьма серьезное противодействие. — Фицпатрик повернулся ко мне лицом и увенчал пробкой графин с бурбоном. — Партизанщина в этом деле недопустима.

— Ну, с подчинением у меня никогда не бывало проблем. Не считая, конечно, моих отношений с женщинами. Слушаю и повинуюсь.

Он вернулся со щедрой порцией неразбавленного бурбона.

— Для начала я должен предупредить, что о последних годах жизни Мэллоя знаю лишь то, что уже вам рассказал. Мы много лет работали вместе, но, как только расстались, потеряли друг друга из виду. Не так давно я получил анонимное письмо, где утверждалось, что Мэллою угрожает опасность.

— А вы догадываетесь, кто мог послать это письмо?

Фицпатрик развел руками, однако я готов был побиться об заклад, что кое-какие догадки у него имеются.

— Возможно, сам Мэллой… хоть я и не представляю, как ему удалось меня найти. Впрочем, это, пожалуй, несущественно. Будучи осведомлен о прошлом Мэллоя, я предположил, что угроза его жизни связана с научными исследованиями, которые он начал много лет назад.

— Он упомянул, что участвовал в проекте «Синька».

— Что ж, это основательно упрощает мою задачу. Возможно, вам известно многое из того, что знаю я.

— Ничего, излагайте. Если что, я перебью.

Он глотнул чаю и кашлянул, прочищая горло.

— С Томасом Мэллоем мы познакомились в Китае зимой две тысячи второго. Он работал в посольстве техническим переводчиком. Я в то время жил в Пекине, и мы подружились. Через несколько лет Мэллой рассказал мне о некоторых эпизодах своего таинственного прошлого. Прежде всего я имею в виду проект «Синька». Он вам говорил, что занимался инопланетными текстами?

Я кивнул.

— Похоже, некоторые из моих находок имеют прямое отношение к его научной деятельности.

— Мне бы очень хотелось взглянуть на ваши находки. — У Фицпатрика заблестели глаза.

— В самое ближайшее время мы их изучим.

— Короче говоря, Мэллой однажды посвятил меня в некоторые из своих дел. Он считал, что разгадал смысл отдельных иероглифов, хотя до серьезного прорыва было по-прежнему далеко. Но и то немногое, что ему удалось перевести, поистине ошеломляло. В одном из расшифрованных текстов речь, по-видимому, шла о втором космическом корабле. К сожалению, Мэллой не понял, приземлился ли этот корабль до крушения в Розвилле или должен был прилететь позже.

— Вы уж простите меня за дремучее невежество, но мне не кажется, что из-за такой информации стоило отправлять человека на тот свет.

Мои слова заставили Фицпатрика призадуматься.

— Он очень долго трудился над инопланетными текстами. Кто знает, что еще он мог открыть? Может, в блокнотах есть ключ к разгадке?.. Ну что ж, я рассказал вам все, что знаю. Теперь ваша очередь. Кажется, вы говорили о каких-то шкатулках?

Я начал по порядку. Поведал о случившемся с Эмили Сью Паттерсон, о том, как познакомился с Джексоном Кроссом. Когда упомянул об АНБ, на лице Фицпатрика появилось озабоченное выражение. Потом я рассказал, как обнаружил шкатулку, но решил пока умолчать о Реган Мэдсен и о втором ящичке, который, по ее словам, находится у нее. Закончив рассказ, я допил бурбон.

— Полагаю, вы не носите с собой эту шкатулку?

— Нет, шкатулку я с собой не ношу. Я ее спрятал в надежном месте.

— Вы бы не могли описать ее поподробнее? — с неподдельным интересом спросил старик.

— Очень маленькая. Вроде шкатулки для кулинарных рецептов, если вы понимаете, что я имею в виду. Самое странное в ней то, что она не открывается. Во всяком случае, я ее открыть не сумел.

Фицпатрик кивнул, будто именно это и хотел услышать.

— А нет ли снаружи каких-нибудь рисунков?

— Только несколько царапин. Наверное, кто-то пытался вскрыть ее до меня.

Фицпатрик взял мой стакан и в третий раз отправился за пополнением.

— Думаю, в Китае я видел описанную вами шкатулку. У Мэллоя их было четыре или пять. Это уникальные экземпляры традиционной китайской шкатулки-головоломки. Их изготовили по специальному заказу Мэллоя из вещества, обнаруженного в Розвилле; после сворачивания проекта Мэллой вынес из комплекса образцы этого вещества. Демонстрируя мне шкатулки, он считал их всего-навсего занятными безделушками. Держал там мелкие деньги и другие пустяки. Кажется, в одной из них он действительно хранил кулинарные рецепты. Он ведь был превосходным поваром…

— Так вам известно, как они открываются?

Фицпатрик вернулся и протянул мне стакан.

— Нет. Мэллой не показывал, а мне как-то ни разу не пришло в голову поинтересоваться.

Я вспомнил разговор с Джексоном Кроссом. Такое чувство, будто не меньше недели прошло с тех пор, как меня затащили в АНБ. А ведь на самом деле — менее полутора суток. Я взглянул на часы. Тридцать шесть часов, которые мне выделил Кросс, почти истекли. Очень не хотелось расставаться со шкатулкой, но еще меньше — с жизнью. Я решил раскрыть очередную карту. Может быть, Фицпатрик сумеет найти более приемлемый выход.

— Аэнбешники предъявили мне ультиматум. Я должен отдать шкатулку через тридцать шесть часов. Прошло около тридцати трех.

— И вы, конечно, не испытываете желания ее отдавать.

Я отрицательно покачал головой.

— Не испытываю. Но и не вижу, как еще тут можно выкрутиться. Если обману аэнбешников, они не успокоятся, пока не предадут вашего покорного слугу медленной и мучительной смерти. Такой вариант меня не вполне устраивает.

Фицпатрик ненадолго погрузился в раздумья.

— А как вы отнесетесь к предложению на время отдать шкатулку мне?

— Ну, не знаю… Могу ли я вам доверять? — задал я вопрос самого что ни на есть отъявленного лоха. Он звучал миллионы раз, и ответ всегда бывал один.

— Можете. В деньгах я не нуждаюсь, в предметах роскоши тоже. Всего этого у меня вдоволь, больше, чем когда-либо хотелось. У меня только одно желание: до конца пройти по дороге, которую указал мой друг. И если на этой дороге нас будет двое, соответственно возрастут и шансы на успех.

Он распинался в том же ободряющем духе, пока не убедил меня. Я решил отдать ему шкатулку. Оставалось только ее найти.