7

— Стоп, стоп, стоп прекратили играть, что это за игра кто в лес кто по дрова. Баянисты, а что вы играете — это не Прощальная комсомольская — это какой-то похоронный марш.

Вы ритм слышите, пластинка для кого играет?

Это я руковожу сборным оркестром Красной Армии в лице нашей дивизии. Пытаемся выучить уже неделю две песни — на большее их не хватит, ребята хоть и стараются, но кроме двоих все остальные индивидуалисты самоучки и играть в оркестре не умеют, а времени осталось всего пять дней. Вся надежда только на студентов музыкального училища, вот у них все хорошо тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Пока я вожусь с красноармейцами, студенты почти подготовили пять номеров музыкальных и один танцевальный. Хотя, возможно, я на себя наговариваю, танец, как это не странно, получился почти сразу, хотя его и танцевали вчерашние крестьяне. А все почему? А потому что я нашел танец, который мои красноармейцы знают чуть ли не с пеленок. Вспомнил я об этом танце случайно, как-то проходя мимо отдыхающих в курилке красноармейцев. Услышал как один из них натирая бархоткой сапоги напевал — Ой, ты, Порушка-Параня, ты за, что любишь Ивана? И тут меня посетила, как мне казалось, замечательная идея, я вспомнил отличный сериал, который смотрел семьдесят семь лет тому вперед. Сваты — пятый сезон. Так вот, там Степанович вместе с Берковичем исполнили гениальный, я так считаю, народный танец — Топотуха. Правда слова у песни были другие — там звучала, Варенька-Варенька. Ну, да это не важно, музыка одна и та же. Поэтому, взяв ноги в руки, я помчался в клуб, чтобы как можно быстрей донести свою идею в массы. Пока бежал меня посетила еще одна идея. Что если совместить топотуху с ирландской чечеткой? Чечетку сплясать наверное никто не сможет, а вот саму идею синхронного танца большой группы танцоров можно позаимствовать. Идея моя понравилась, оказалось, что в деревнях что-то подобное было еще с царских времен, чечетка не чечетка, но больше похоже на степ. Вот мы с парнями и выбрали самые лучшие и простые па из всего, что они мне по очереди показывали, а потом и исполнили, задорно с молодецким посвистом, но надо тренироваться еще, чтобы все пятнадцать человек танцевали как один, как одно тело. Зиночка, посмотрев наши пляски, тут же моих танцоров припахала для кадрили, что мы с ней придумали, но там они танцуют уже в паре с женами и дочерями командиров. Поначалу я опасался за солдатиков, а ну как какой-нибудь летеха приревнует солдатика к своей жене, подруге, невесте. Могли разгореться нешуточные шекспировские страсти, возможно с членовредительством и не дай бог смертоубийством. Но нет, должен отдать должное красным командирам, они понимали, что станцевать с партнершей, и не обнять ее за талию невозможно. К тому же, сами командиры вечером обязательно присутствовали на репетициях, даже пару раз пришлось всех выгонять, потому что начали мешать и смущать моих артистов своими криками восторга и хлопаньем в ладоши. В общем, оставив музыкантов и дальше мучить инструменты, пошел к себе в комнату, где меня наверное уже ожидал Сеня. Сеню я тоже припахал на участие в концерте, пообещав ему лавры юмориста разговорного жанра. А как он хотел, чтоб я пропустил такую колоритную фигуру, он же вылитый персонаж из рассказа Евдокимова, Из бани, где… морда красная… Вот этот то рассказ мы с Сеней и учим в тайне от всех, будет сюрприззз. Сеня, когда прочитал воспроизведенный по памяти мной рассказ, ржал долго, при этом упал со стула и держась за живот не мог успокоиться пока я не вылил на него кружку воды. Теперь вот учим, спрятавшись от всех у меня в комнате.

— Сеня гад хватит лыбится, ты должен говорить серьезно, вздыхать тяжко, вроде ты раскаиваешься, но пока не знаешь в чем. А ты опять лыбишся. Пойми, будешь улыбаться когда рассказываешь — смеяться будут с тебя, а не с рассказа.

— Ну и зануда ты Колька стал, прям как наш комиссар.

— Ты давай, не отвлекайся, начинай сначала. Так, молодец, теперь после фразы — Че делаешь то! Второе весло уже сломал! Чем теперь гребсти то будешь? Отсюдова! — Иди давай, сделай удивленно-добродушное лицо. Ты ведь добрый и никому зла не желаешь.

— Ага добрый я.

И Сеня опять заржал как конь. Тьфу ты, ну что ты с него возьмешь. Вот так я с ним и мучаюсь. А куда деваться, обещал сделать звездой — будет он у меня звездить никуда не денется. Пока Сеня перед большим зеркалом, которое незнамо где достал Тарас, кривлялся, пытаясь читать без смеха, я перебрался за стол, где меня заждался мой обед. Ем я сейчас вместе со своими студентами еду, приготовленную женскими руками, в столовую не хожу. Ну ее, утром готовят студентки, в обед кто-то из командирских жен не занятых в концерте, но присутствующих почти на каждой репетиции и пытающихся помочь нам хотя бы в бытовом плане, вечером опять студентки. Что там сегодня у нас на обед было? Приподымаю крышку со стоящей на столе сковородки. Ого, жареная картошечка с салом и малосольные огурчики и капустка квашеная с брусникой в отдельной тарелочке — это какой-то праздник сегодня. Вчера были макароны по-флотски, а позавчера суп из пшенной каши с пшенной кашей. Что-то чувствую какой-то дискомфорт, тихо почему-то. Я посмотрел на Сеню, его взгляд напомнил мне кота из мультика Шрек.

— Коля может я пока прервусь щас перекусим, а потом я продолжу. Ты как, за?

— Семин как говорил один умный человек, чтоб к артисту пришло вдохновение, артист должен быть голодным. Поэтому пока не расскажешь без своей улыбочки, фиг, что получишь.

— Жмот ты Коля, тут же на двоих и то много будет, а ты своему товарищу кусочек хлеба пожалел. Эх ты.

— Ладно, уговорил, корочку хлеба я тебе выделю, давай присаживайся хитропоповец ты наш.

Следующие пятнадцать минут прошли в молчании которое прерывалось стуком ложек о сковородку да хрустом огурцов.

— Ну вот поели, теперь можно и поспать — голосом мультяшного персонажа пошутил я.

— Как это поспать, а работать кто будет? — Сеня не смотрел мультик, поэтому юмора не понял, а смотрел на меня очень даже недоуменно-осуждающе.

— Сень это шутка.

— Ааа.

— Сеня у меня есть к тебе разговор о котором никто ни должен знать.

Семин отложил в сторону не доеденный огурец и посмотрев на меня серьезным взглядом сказал.

— Говори.

— Ты ведь помнишь, что я потерял память?

— Помню.

— Я хочу чтобы ты помог мне ее вернуть.

— Ты только скажи как и я сделаю все, что смогу.

А голос у него все же напряженный, он, что ждет, что я ему покушение на члена правительства предлагать буду.

— Видишь ли я забыл как разбирается и собирается оружие, я не помню не одного устава, я не знаю, что вообще должен делать младший политрук, я не готов к любым боевым действиям и, если я об этом сообщу нашему начальству, меня просто уволят из армии.

— Фуууух, я думал у тебя что-то серьезное, а у тебя… — он покрутил рукой возле головы и, чтоб показать, что моя проблема не стоит выеденного яйца, махнул рукой, при этом заметно расслабившись.

— Какое оружие ты забыл?

— Все, Сеня, все наган, ТТ, винтовка, автомат, пулеметы, ну говорю же все.

— Значит так, Коля. Твоей беде я могу помочь совершенно официально, но через магазин, ПИВО-ВОДЫ. Начальство наше даже одобрит твое рвение. Смотри, ты обращаешься к своему начальству — полковому комиссару Иванову, что хочешь повысить свою военно-профессиональную подготовку. Ну, к примеру, хочешь лучше всех стрелять, быстрее всех разбирать-собирать. Одним словом — стать примером для красноармейцев. Оно тебя горячо поддерживает и направляет ко мне в роту для тренировок, где я тебя уже официально учу всему, что знаю сам. Как тебе мой план?

— Отлично, Сень. Я сам почему-то не догадался. Только обращусь я после концерта. Сам видишь времени нет совсем. А теперь мой дорогой и прожорливый, хорош болтать, вперед к зеркалу рассказывать свою сто первую рассказку.

— Товарищ младший политрук вас вызывает комдив, срочно.

Глянув мельком на посыльного я махнул рукой своему музыкально-танцевальному коллективу.

— Продолжаем репетицию я скоро, веди, давай Сусанин.

— Я не Сусанин, я Колесников товарищ младший политрук.

— Ну веди, давай Колесников.

Одев шинель и буденовку (мечта золотого детства) мы побежали, ибо когда тебя вызывает начальство — это, как правило, не для объявления благодарности, а как раз наоборот.

— Товарищ полковник младший политрук…

— Подойди сюда — не дав мне доложить произнес комдив.

— Скажи мне Чуйко только подумай хорошо. Ты сможешь подготовить концерт или нет, пока у нас есть время отказаться от проведения концерта? Ведь на кону не только концерт, но и твоя судьба. Ты представляешь, что с тобой сделают за срыв, и из Крестов ты уже не выйдешь. Мне комиссар предлагает снять тебя с должности и отправить в полк и я почти согласился, когда у тебя неожиданно появился защитник в лице моей жены. Так вот она говорит, что у тебя может получиться. Затем и вызвал, чтобы лично узнать справишься или нет?

— Товарищ полковник, я не знаю как вас убедить. Я могу только сказать — Я СПРАВЛЮСЬ.

— Ладно Чуйко иди, верю я тебе и жене своей. Верю, понимаешь меня.

— Да, товарищ комдив, понимаю.

Отдав честь и повернувшись кругом я вышел из кабинета и пошагал к своим музыкантам. До концерта оставалось три дня.


Сидя в зале я смотрел и слушал, как все по очереди показывали свои номера, когда в зал вошла жена комдива Галлия Тутаевна с двумя женщинами несшими несколько бумажных пакетов. По слухам, ходившим в дивизии, жену свою наш комдив то ли украл то ли отбил у какого-то курбаши, когда воевал с басмачами в Средней Азии.

— Вот, Коля. Мы сделали то, что вы нам нарисовали. Не скажу, что нам всем это не понравилось. Понравилось, очень, только слишком необычно и девушки немножечко стесняются.

— Здравствуйте, Галлия Тутаевна.

— Здравствуй, Коля. Вот тут сарафаны с косынками, как ты и просил и эта громадная рубаха. Даже не знаю кому она подойдет, наверное и твоему Семину будет велика.

— Так Сене она и пойдет, а вы плечи на рубахе накладными сделали?

— Сделали. А зачем? У него и так плечи очень большие, а с этой рубахой вообще неохватные станут.

— Галлия Тутаевна — это нужно для его сценического образа, этакого добродушного человека-медведя. Да вы скоро сами увидите и поймете.

— А когда?

— Завтра Галлия Тутаевна, завтра после обеда, приходите с мужем на генеральную репетицию там все и увидите и услышите. А теперь пускай наши девушки переодеваются и на сцену.

Ну вот совсем другое дело, отличные сарафаны получились и девчонки в них прекрасно смотрятся. Правда длинна немного короче чем сейчас носят, но ведь это танцевальные платья, на сцене наверное такие можно. Не будут же они в длинных платьях танцевать кадриль образца восьмидесятых. Наверное я ввел в моду ношение короткого платья. Не мини конечно, но для этого времени и по колено уже революция. Сейчас ведь носят по щиколотку. Как бы не побили меня за это нововведение. Хотя навряд ли, вон девчонкам нравится. Вон уже кокетничают, знают, что хорошо выглядят.

— Так, разобрались по парам, музыканты приготовились, начали.

Загрузка...