Успеть на войну

12

— Стоп, стоп, ребята. Вы же не на плацу по стойке смирно стоите. Я как вам говорил двигаться, а вы? Вот ты Дима, после слов, — следить буду строго, — грозишь пальцем в зал и делаешь строгое лицо, — мне сверху видно все ты так и знай. А ты стоишь как провинившийся салабон перед старшиной. Ладно начали заново на счет три раз, два, три.

Тяжеленько приходится. Хотя нет, вру. Полегче чем в первый раз. Концерт устраивал все-таки в доме Красной Армии, профессиональные музыканты и исполнители есть. Только черт меня дернул создать ВИА (вокально-инструментальный ансамбль) и назвать его, Молодая гвардия, Название есть — ансамбля нет. Подобрал трех исполнителей: бас-баритон, тенор и девочку с сопрано, ударника и баяниста и все. Остальных подбирал методом проб и ошибок. Ведь здесь еще нет электрогитар, хотя за бугром вроде уже появились, синтезаторов, усилителей и т. п. и т. д. Одним словом получилось то, что получилось. И сейчас мы разучивали советскую попсу 50–80 годов, более позднюю могут просто не понять. Тут еще исполнители на сцене ведут себя как истуканы, абсолютно не могут и наверное не хотят двигаться, стоят столбами по стойке смирно, как будто так и надо. Это вам не Киркоров со своим балетом — это конец тридцатых. Ладно пусть репетируют, а я пока схожу гляну чем Сеня занят, опять, наверное, девчонок из танцевального развлекает своими рассказиками. Выйдя из большой комнаты, где происходила репетиция ансамбля я направился в концертный зал, где должны были проводить репетиции танцевальная группа и военный хор с оркестром. Но дойти я не успел. меня перехватило местное начальство, пытавшееся на протяжении всего времени моего нахождения здесь вставлять мне палки, так как согласно приказу они все временно подчинялись мне.

— Товарищ политрук, товарищ Чуйко, подождите.

Они так профессионально перекрыли мне дорогу в концертный зал, что мне пришлось остановиться дабы не столкнутся с этой парой.

— Здравствуйте. Я вас внимательно слушаю товарищ батальонный комиссар.

Но говорить начал майор интендантской службы, по совместительству главный дирижер с характерным носом (все музыканты-капельмейстеры почему то имели интендантские звания), фамилию его за все время так и не смог запомнить то ли Швеин, то ли Штеин, то ли еще как то.

— Товарищ политрук — это он подчеркивает, что выше меня по званию, — вы даете нереальные сроки, мы не можем выучить столько мелодий. Люди работают по двенадцать часов, без выходных и все равно не успевают сыграться к первому числу. Я слагаю с себя всякую ответственность. — Он трагически вздохнул, достал платок и стал вытирать сухое лицо поглядывая победно на меня.

— А со своей стороны я хочу сказать, — подал голос батальонный комиссар, — ваши песни возможно хороши, но они не рассматривались не на одном худсовете, редколлегии я уже не говорю о критиках и устное разрешение на исполнение — это все же не письменное. Не известно, как то же начальство отнесется к вашим песням после концерта. К тому же у вас нет не одной песни о партии и о товарище Сталине. Поэтому я тоже умываю руки.

— Ну, что же товарищи СТАРШИЕ командиры спасибо за откровенность и предупреждение. Опасения мне ваши понятны, я сам не так давно вышел из мест не столь отдаленных. А насчет песен, то людям они нравятся, и только ради этих песен они сейчас добровольно работают по двенадцать часов, я их не заставляю. На празднике народ будет нам худсоветом, редколлегией и критиком и он решит куда нас — поднять до небес или опустить в глубины земные. А насчет песен о партии и товарище Сталине, то я молодой еще, рано мне писать о таких людях как товарищ Сталин. И, кстати, я тоже работаю двенадцать-четырнадцать часов. Теперь извините меня, я очень тороплюсь.

Обогнув этих перестраховщиков, я наконец попал в зал где хор с оркестром исполняли песню Олега Газманова, Ты морячка я моряк, а на сцене девчонки в матросках исполняли что-то отдаленно похожее на яблочко, хорошо так исполняли. Самое интересное, происходило в зале, он был полон!!! В зале были военные, гражданские и стайки вездесущих мальчишек и девчонок, какие-то рабочие и работницы, одним словом представители всех людей проживающих в Ленинграде. Но самое удивительное было в том, что было тихо-тихо. Оправившись от первоначального шока я быстрыми шагами направился на сцену, дождался окончания песни и подойдя к оркестру замахал руками и громко объявил перерыв на десять минут. Затем вышел на середину зала и попросил всех посторонних покинуть зал. А нечего мне тут сюрпризы для концерта портить. Что тут началось: возмущенные выкрики, свист пацанов, галдеж. Ко мне подошли несколько военных, в званиях комбриг, комдив и пару полковников, даже какай-то морской чин с полосками на рукаве, но без петлиц бог его знает в каком он звании и дружно попытались поставить меня по стойке, смирно, Пришлось выкручиваться, говорить, что ИХ я не могу выставить, что ОНИ могут присутствовать на репетициях, а вот всем остальным вход будет закрыт — дабы не отвлекать и не нервировать артистов. За пояснениями, почему я так поступаю пускай обращаются к командующему Ленинградским военным округом комкору Хозину. После этого заявления вопросы ко мне сразу пропали. Испросив разрешения удалиться, я быстренько слинял за кулисы где и столкнулся нос к носу с Сеней.

— Ты-то мне и нужен друг мой ситный, — схватив Сеньку за рукав я потянул его в сторонку. — Сень, ты где целый день шляешся, я тебе говорил, что после обеда ты будешь мне нужен, говорил?

— Коль, а, что случилось?

— Ты мне вопросом на вопрос не отвечай, ты мне ответь почему не пришел, опять с девчонками трепался?

— Да, что случилось, Коль, нафига я тебе нужен был? Ты ведь целый день со своим ансамблем репетировал, вот я и подумал…

— Подумал он, — перебил я Сеню — я уже забыл зачем ты мне нужен был, но теперь знаю зачем будешь нужен теперь. Мы с тобой знаем, что свои юмористические рассказы ты выучил и отрепетировал со мной же — от и до. Поэтому слушай приказ. Берешь сколько нужно красноармейцев и перекрываешь все входы и выходы с задачей не пропустить посторонних на репетиции концерта. Одним словом, организовываешь караульную службу с пропускным режимом, понятно.

Надо наверное выйти на улицу, немного остыть. Что-то я совсем забегался, может на один денек передышку себе сделать? А то на следующей неделЕ генеральная репетиция, могу физически не выдержать. Я ведь реально по восемнадцать часов работаю.

Так размышляя я вышел через боковой выход на улицу. А там весна!!! Хорошо!!! Постояв немного, подышав весенним, вкусным, но еще немного холодным по вечерам воздухом, немного продрогнув, вернулся опять к своим артистам. Вот уже три дня как все перешли на летнюю форму одежды. Сняли шинели, зимнюю красивую буденовку, а взамен летнюю гимнастерочку и летнюю буденовку, которую стыдно одеть на голову — шишак и купол быстро мнутся и придают неряшливый вид. Вентиляция далеко не достаточна. Поэтому среди командного состава распространено ношение летних шлемов, пошитых из сукна по индивидуальному заказу, теперь и мне нужно где-то заказывать, где деньги ЗИН.

Вернувшись в зал, застал его девственно чистым. А куда это все подевались, интересно?

Выйдя в фойе, я увидел их всех возле стойки буфета: разговаривающих, жующих, пьющих чай, праздно шатающих. Выйдя на середину я стал хлопать в ладоши привлекая к себе внимания.

— Дорогие мои, мне трудно вас отрывать от принятия вами пищи, но хочу вам напомнить, что десятиминутный перерыв закончился пятнадцать минут назад. И если через минуту не начнется репетиция, каждый пятый лишится премии, каждый десятый поедет поднимать сельское хозяйство где-нибудь в Каракумах. Поэтому все по местам. Время пошло. Артист должен быть голодным и злым — тогда он настоящий артист. После моих слов все ломанулись по своим местам, подальше от страшного меня, а я не спеша вернулся в зал, подошел к капельмейстеру.

— Маэстро будьте добры начните с, — наша служба и опасна и трудна, — а я послушаю солиста и хор.

На этом концерте я так же отвел себе роль конферансье. А, что я тоже хочу получить после концерта, пряников, и Сеньке не помешает. Он у меня будет рассказывать две миниатюры, одна всем известная про второй девятый вагон, а вторая, записки охотника за кирпичами, Ох ржали на репетициях все. И те кто на сцене был, и те кто за кулисами, и Сеня. А вот с песнями я немного помучился. Ну не хотелось мне в первомайский праздник песни о войне о партии, комсомоле и т. д. и т. п. Нужны были другие песни, вот я и выбрал для ансамбля несколько на мой взгляд достойных: На дальней станции сойду, Там за облаками, Мой адрес — Советский Союз, Мы желаем счастья вам, Не надо печалится.

С хоровым пением пришлось повозиться, хоровое пение у меня намечалось с подтанцовкой, а много ли вы знаете таких песен, вот и я немного. Плюс танец должен быть под песню, и если песни я помнил то с танцами была проблемка. Правда через пару дней она решилась с помощью двух штатных хореографов, скинув на них эту проблему предварительно объяснив и немного показав, что я хочу увидеть под мои песни, дал им полную свободу действий, пусть дерзают.