Ураганы судьбы

Мартовские иды 1

Авалон-сити, Новый Авалон,

Марка Круцис,

Федеративные Солнца,

6 марта 3064 г.

Пресс-центр представлял собой совокупность комнат, упрятанных в самой отдалённой части одного из крыльев дворца Дэвионов. Там пахло затхлым сигаретным дымом и дешёвым кофе, запахами, кото-рые у архонт-принцессы Катрины Штайнер-Дэвион всегда ассоциировались с нервным напряжением политических обозревателей. Она представила эту вонь, тянущуюся за ними через тайные встречи с анонимными информаторами в потогонные ярусы издательских домов и в тесные кабинеты редакторов-гипертоников. Но также эта вонь проложила себе путь сюда, перекинувшись на обитые деревом стены и распространившись по дорогим коврам дворца Дэвионов. Её дворца.

«Как будто собаки, постоянно метящие свою территорию», – подумала Катрина. Полудикие псы, всегда что-то вынюхивающие по сторонам, скалящие зубы, готовые напасть при первых признаках слабости.

Вот только сегодня здесь не будет ни лязга челюстей, ни лая. Никаких стонов покусанных. Две сотни пустых кресел приветствовали её, когда она твёрдым шагом с уверенным выражением на лице вошла в пресс-комнату, оставив своих советников у двери, вне поля зрения. Съёмочная группа из двух человек с голокамерой одиноко дежурила в центре комнаты, уже записывая. Катрина выбрала тёмный флотский костюм, теплотой своего цвета оттеняющий её холодные голубые глаза; золотистые волосы были туго заплетены по обеим сторонам головы, чтобы произвести профессиональное впечатление.

По пути к столу она небрежно кивнула операторам. «Доброе утро», – сказала она таким тоном, как будто обращалась не к съёмочной группе из двух человек, а к огромной толпе.

Не то чтобы она боялась прессы. Она держала эту свору на поводке, завязывая приятельские отноше-ния с самыми безопасными шавками и натравливая самых агрессивных друг на друга. Такая тактика работала в течение всей её жизни, оставляя журналистов на привязи по мере того, как она продвигалась к власти. Они приняли её благосклонно после того, как она позаимствовала значительную популярность своей бабушки, произведя замену имени Катерина – мягкого и бесцветного – на более сильное и уважаемое – Катрина. СМИ оставались с ней, когда она с Лиранским Альянсом вышла из Содружества и приняла – разумеется, неохотно, – мантию архонта. Она была олицетворением возрождения настоящего Дома Штайнеров, и неважно, что она также была наследницей и Дэвионов.

Неважно до того момента, пока ей это не понадобилось и она не обратила свои взоры на другую по-ловину Федеративного Содружества. В то время, как Виктор отсутствовал, завоёвывая славу с армией Звёздной Лиги, пресса помогла убедить Ивонну уйти с поста регента её брата и передать власть над Федеративными Солнцами Катрине.

Виктор вернулся домой с триумфом, но обнаружил себя в положении правителя без трона. Катрину удивило, что её воинственный брат-принц настолько мирно принял сложившуюся ситуацию. Такое по-ложение сохранялось в течение года, до таинственного убийства Артура, младшего из братьев Дэвио-нов. Виктор недобросовестно воспользовался этой смертью, посмев публично обвинить Катрину в причастности к убийству. Затем он собрал «старую гвардию» Дэвионов и создал стихийную кампанию протеста в Лиранском Альянсе, начав гражданскую войну ради возвращения своих престолов.

Если Катрина сделала какую-либо ошибку, то она заключалась в недооценке размеров ущерба, кото-рый брат был способен нанести ей в Лиранском Альянсе. В конце концов, это была самая сильная основа её власти. В течение долгого времени она отказывалась даже признать ведущуюся борьбу гражданской войной, считая сторонников Виктора просто мятежниками и предателями. Такое отношение исчезло после того, как Виктор во второй волне наступления на Лиранское Содружество захватил Ковентри. Ковентри был вторым по значимости индустриальным миром во всём Альянсе, и его захват стал для Виктора как военным, так и политическим успехом, который вновь акцентировал внимание на образе Виктора как героя войны. А призвав под свои знамёна герцога Харрисона Брэдфорда, Виктор восстановил часть своего политического веса, ради разрушения которого Катрина так старательно работала.

Кроме того, Виктор начал делать успехи и в пропагандистской войне. Чем дольше он противостоял Катрине, и чем больше одерживал побед, тем трудней ей становилось сохранять поддержку обществен-ности. Это и было причиной сегодняшней трансляции, и решения Катрины не допускать на неё пред-ставителей прессы. Эта речь должна была убедить простых граждан в том, что Катрина продолжает удерживать твёрдую, но справедливую власть над обеими межзвёздными нациями. И неважно, что у неё пока нет свежих военных успехов, которыми можно было бы похвастаться, – если верить сообще-ниям, они появятся очень скоро.

А между тем обратить своё лицо к народу было настолько же важно. Возможно, даже более важно.

Катрина заняла своё место за низкой кафедрой, украшенной геральдическим изображением перчатки и солнечных лучей, гербом навечно разделённого Федеративного Содружества. Она энергично оправи-ла края кителя своего костюма, который был выбран по той же причине. Его синий цвет апеллировал к лиранским гражданам, а каждая золотая пуговица на кителе была украшена солнечными лучами Дэвио-нов. Это было обдуманное представление нейтральности и справедливости.

Она была готова.

Катрина сложила руки на наклонной поверхности кафедры и улыбнулась, как будто увидев друга среди воображаемых корреспондентов. Дерево под её руками было холодным.

– Спасибо вам всем, что вы здесь, – сказала она. – Я знаю, что много вопросов возникло относи-тельно последних неудач, которые мы потерпели из-за претензий моего брата на власть. Несмотря на мнимую привлекательность насилия для средств массовой информации, я знаю как сильно вы – как сильно все мы – хотели бы, чтобы ситуация была иной.

– Может быть, сегодня я смогу предложить всем немного надежды. – Для выразительности Катрина сделала паузу, зная, что камера снимет её тщательно созданный образ и практически мгновенно пошлёт его в миры обеих империй, находящихся под её правлением.

Система управления станциями гиперимпульсных генераторов была одним из тех достижений, кото-рыми Катрина гордилась больше всего, на её построение были выделены значительные инвестиции. Головизионная передача уйдёт из этой комнаты в различные влиятельные пресс-центры Нового Авалона всего лишь с десятисекундной задержкой, производимой по соображениям безопасности. На всякий случай. Обращение также помчалось по коммуникационному каналу гиперимпульсных генераторов, которые соединили сотни планет её двух наций, мгновенно перепрыгивая между звёздными системами и пробиваясь к Таркаду – столице Лиранского Альянса и традиционной цитадели могущества Дома Штайнеров. Спустя лишь несколько мгновений после начала трансляции её слова завладели вниманием миллиардов людей. Это был пиар-манёвр, который её брат никогда бы не смог повторить.

– Уже прошло больше года с тех пор, как мой брат начал поощрять и спонсировать мятежи на не-скольких мирах Федеративных Солнц и Лиранского Альянса, втянув нас в эту мрачную и горькую гра-жданскую войну. Если быть точным, она тянется один год, два месяца и двадцать девять дней. Я знаю. Я мучительно переживала медленное течение каждого из этих дней.

Это правда. Несмотря на все её неимоверные усилия заставить Виктора замолчать раз и навсегда.

– К этому времени мы все увидели тот ужас, который мой брат спустил с цепи. Освещение событий в новостях, – продолжала она, сделав реверанс в сторону отсутствующих журналистов, – было образцо-вым. Это определенно помогло избежать паники, позволив держать общественность в курсе всех необ-ходимых шагов, которые мы предпринимаем для обезвреживания угрозы и обеспечения стабильности и безопасности.

«И так», – пообещала Катрина им беззвучно, – «я уверена, будет продолжаться и впредь».

В другом крыле и несколькими подуровнями ниже дворца, лейтенант Хорхе Гавриаль, младший офицер-аналитик, наблюдал за происходящим в маленькой уединённой комнате для совещаний, ранее известной как Логово Лиса. Стена мониторов закрывала всю западную стену, каждый из них был настроен на публичное обращение архонт-принцессы, которое вытеснило из эфира гражданские выпуски новостей, периодически повторявшиеся в определённые промежутки времени.

Гавриаль потянулся над одним из дежурных техников, чтобы настроить входящий сигнал, и внезапно массив мониторов девять на девять образовал одну большую составную картину. Изображение Катрины смотрело на своих военных администраторов – бдительные голубые глаза, всегда настороже…

Большинство военных низшего офицерского чина в комнате усиленно трудились, работая с компью-терами, просеивая неимоверные объёмы данных, выискивая факты, которые, будучи проверенными, накладывались на стратегические карты. Полная проекция Внутренней Сферы покрывала северную стену от пола до потолка.

Гавриаль бросил на неё быстрый взгляд. Государства Домов Куриты, Марика и Ляо, а также оккупи-рованные кланами территории были окрашены сплошными соответствующими им цветами. Всё ос-тальное было контуром бывшего Содружества, супердержавы созданной с помощью брака Мелиссы Штайнер и Хэнса Дэвиона, в которой Гавриаль был рождён. Словно песочные часы, сильно наклонён-ные на одну сторону, в которых Лиранский Альянс образовывал верхний сосуд, а Федеративные Солн-ца – нижний. Обе части соединяла тонкая полоса независимых звёздных систем, известных как Терран-ский Коридор. Звёзды заполняли обе половины подобно сияющим песчинкам.

«Также в это время», – продолжала архонт-принцесса, – «лояльные нам силы из обоих государств осуществили трудную, но превосходную работу по обузданию произвола, чинимого Виктором. По каждой планете, о которой Виктор утверждает, что он имеет там преимущество, я видела сообщения о нашем беспрерывном, непокорном сопротивлении. Ковентри и Аларион будут оставаться под ним недолго. Катил и Вернке уже почти снова наши. Я не могла бы гордиться верными нам войсками ещё больше».

Гавриаль покачал головой, пытаясь сопоставить то, что слышал, с тем, что он мог видеть сам. Одного взгляда на звёздную карту было достаточно, чтобы увидеть состояние гражданской войны. Системы, поддерживающие Виктора, пылали золотистым цветом, а стоящие на стороне Катрины были спокойно голубыми. Красный означал борьбу, или, по крайней мере, жёсткую политическую конфронтацию, и красных звёзд насчитывалось больше, чем золотистых или голубых. Даже, пока он смотрел, важный центр Федеративных Солнц Катил начал мигать красным и золотым, показывая, что ситуация серьёзно оборачивалась в пользу Виктора. Тиконов также не выглядел хорошо, а Экстон был почти потерян, если не удастся найти подкреплений.

Катрина знала о достижениях повстанцев. Должна была знать. Гавриаль решил, что она просто не хо-тела тревожить простых граждан. Как будто читая его мысли, её изображение на мониторе говорило: «Искры измены могут гореть горячо там, где их ярость необузданна, но победы, приписываемые себе мятежниками, не настолько полноценны, как они хотят внушить нам. Они в основном несущественные, и эти искры скоро будут погашены».

Вверху карты, на просторах Альянса, где Виктор создал сильное массовое движение в свою поддержку, Гавриаль прослеживал траекторию движения принца. Во время первой волны действий он спустился из далёкого Могьёрода в Инаркс. Во время второй волны Виктор продолжил действия на Ковентри, ещё одном критически важном индустриальном мире. Затем, совсем недавно, он взял Аларион – поистине жемчужину третьей волны. Люди и боевая техника – вот в чём был смысл. Инаркс, Ковентри и Аларион на звёздной карте прочно удерживались чёртовым золотым цветом.

«Эти планеты вряд ли были несущественными», – подумал Гавриаль. С мощью одних этих трёх пла-нет можно было вторгнуться в Капелланскую Конфедерацию.

В другом месте марки Круцис Роксана Блейк медленно перемещалась по одной из самых больших коллекций искусства на планете Марлетт, да и вообще, как считается, во всех Федеративных Солнцах. Шеффилдская галерея города Иерихон специализировалась на контрастах, и еженедельные визиты Роксаны сюда всегда открывали ей что-то необычное. Из-за гигантских статуй казались крошечными посетители, которые, в свою очередь, сгибались над микроскопами, чтобы рассмотреть необычные об-разцы микронной скульптуры. Расписанные двухмерные портреты пристально вглядывались в неясные голографические пейзажи. Грубо сваренные конструкции, пахнущие нефтью и жжёным металлом, толпились за органическими, живыми экспонатами.

И вот, когда Роксана прогуливалась по залам, содержащим некоторые новые произведения, какой-то голос нарушил её размышления. «Вы всегда должны помнить, что это такая тактика мятежников – под-рывать и разделять», – заявил голос, отдавая звоном по галерее. – «Также верно то, что вера и стойкость могут защитить любую нацию от подобных подрывных действий».

У поражённой Роксаны чуть не подкосились ноги. Она быстро огляделась по сторонам, гадая, является ли это частью какого-то перфоманса. Но потом она узнала этот голос, и удивилась, каким образом Катрина Штайнер-Дэвион могла оказаться на Марлетте так, чтобы об этом никто ничего не знал.

«Народ лежит в основе мощи правителя, и в вас я нашла живительный источник духовной стойкости и отваги, которые помогли мне устоять перед испытаниями этого года. Точно так же, я знаю, и все вы боролись со своими собственными трудностями», – говорила архонт.

Оглянувшись, Роксана увидела, откуда шёл голос, так как толпа начала собираться вокруг большой инсталляции современного искусства. Прежде всего она сообразила, что это была трансляция. Два го-ловизионных проектора были размещены внутри голографической диорамы, которая непрерывно от-слеживала местные каналы, отображая двух конкурентов на модели поля боя. Разумеется, обе станции транслировали обращение архонт-принцессы, а сцена инсталляции с помощью хитроумных программ обрастала оружием. В то время как двенадцатисантиметровые боевые мехи грохотали по горным хреб-там или безразлично шагали над мельтешащими, подобно муравьям, построениями лёгкой пехоты, одно изображение архонт-принцессы метало в другое всем, чем попало, от рубиновых лучей лазеров до молниеподобных разрядов пушек-проекторов частиц.

Роксана наблюдала, как противоборствующие Катрины вели к победе сначала одну, а затем другую сторону. Вдруг толпа понесла её прочь, по направлению к прилегающему экспонату, где она неожиданно обнаружила себя посреди завораживающего взгляд представления, между двумя взаимодействующими инсталляциями.

С одной стороны, установленная на стойке и окружённая широким свободным пространством, без рамки стояла подлинная картина одного из наиболее противоречивых талантов Лиранского Альянса. Люди толкались у стеклянных стен, но рост выше среднего позволял Роксане рассмотреть экспонат с расстояния в несколько шагов позади толпы. Как обычно, работа Реджинальда Старлинга увлекла Рок-сану в его жестокий мир, и, когда она уловила суть картины, то почувствовала, как по спине пробежал холод. Она нервно украдкой взглянула назад, на диораму.

Вокруг неё другие посетители делали то же самое, смотря туда-сюда и сравнивая две работы. Разроз-ненный шёпот перешёл в возбуждённый гул, с тыканьем пальцами и громкими сравнениями искажён-ной человеческой фигуры, находившейся на картине, и сражающихся голограмм. Лицо на картине вы-глядело искривлённым, как будто находилось за огненной дымкой, но ледяные голубые глаза за ней выглядели безупречно, равно как и длинные золотистые волосы. Для передачи реальности этого художнику, несомненно, было достаточно; всё остальное тело фигуры он испещрил широкими мазками красного и чёрного. В некоторых частях картины красная краска была намазана на холст настолько густо, что выглядела как запёкшаяся кровь.

Всё это крайне подходило под название экспоната. «Кровавая Прицесса VI», – гласила надпись.

«Требуется определённая сила характера, чтобы защищать свои идеалы», – заявило изображение Кат-рины, разрывая своего близнеца на куски огнём автоматического орудия. – «Чтобы отстаивать правду, опровергать ложь и низвергать то, что не является благотворным».

На расстоянии многих световых лет, в отдалённой марке Капеллы Федеративных Солнц сержант Престон Дэвис из похоронной команды Пятнадцатого Денебского полка отдыхал у приземлившегося АВВП, холодок тени которого обеспечивал хоть какое-то спасение от полуденного солнца планеты Ти-конов.

Битва прошла по долине реки Ретцин часы назад, но здесь всё ещё оставались «военные обстоятель-ства», требующие внимания. Почёсывая нос сквозь хирургическую маску, которую он носил, Дэвис разглядывал опустошённую местность и слушал завершающую часть прямой трансляции обращения Катрины Штайнер-Дэвион.

«Поэтому мой призыв вам всем», – говорила она, – «оставаться непреклонными в эти трудные времена. Возложить свою веру на меня, и друг на друга. И, превыше всего, – поддерживать верноподданные войска Лиранского Альянса и Федеративных Солнц, чтобы оба государства могли выдержать это испытание. Они заслуживают вашей поддержки. Они заслуживают намного лучшего, чем то, что выпало на их долю за последний год. Не заслуживаем ли лучшего и все мы?»

Дэвис уложил один конец своей ноши, чёрный нейлоновый мешок длиной в человеческий рост, на растущую паллету, кивнул капралу, чтобы тот помог с другим. Слушая Катрину, он ворчал в ответ, пе-ремещая взгляд по разорённой округе.

Там, где раньше река спокойно огибала излучину, теперь воды ударяются о груду искорёженного ме-талла, который направляет реку стремительным потоком в обратную сторону. В русле, лицом вниз, ле-жит тело павшего «Атласа», формируя своеобразную дамбу, и только правое плечо и обрубок руки по-коятся на берегу. На расстоянии броска камня внизу по течению лежит опрокинутое судно на воздуш-ной подушке «Пегас», до сих пор дымясь там, где в горячем металле, над мутной водой, зияет дыра.

Как и любое другое поле сражения, которое доводилось видеть Дэвису, это было усыпано останками нескольких дюжин мехов и взорванных бронетранспортов. Осколки брони вонзились в исковерканную землю, а деревья были повалены или просто раздавлены под весом чудовищных военных машин. Он был рад видеть, что большая часть металлических останков принадлежали союзникам Виктора Штайнер-Дэвиона, а не лоялистам Катрины, но и последних было не намного меньше. Земля была испачкана хладагентом, топливом и кровью. По направлению на северо-запад уходили углубления следов боемехов – немногие из оставшихся в живых возвращались в свой район диспозиции.

Единственными живыми людьми на поле боя оставались похоронцы 15-го Денебского полка. Ране-ные и оставшиеся без мехов были уже эвакуированы, и никто из генералов не собирался осматривать это место. Дэвис и остальные носили маски, наподобие хирургических, частично для того, чтобы бло-кировать едкое зловоние топлива и сожженной земли, но больше для того, чтобы задерживать запах кровавой бойни, который всегда сопровождал их работу.

Его люди усердно работали, высматривая останки воинов, находящихся вне кабин мехов и подорванных танков, и затем перетаскивая их в тень старой «вертушки», где остальные в командах по два идентифицировали каждое тело и прикрепляли бирки к ногам. Из кабины вертолёта по радиосети вооружённых сил громко трубило обращение архонт-принцессы. Большинство похоронщиков старались не слушать, так же, как они старались и не смотреть

Дэвис знал, что это часто лучше, чем забывать. Тогда засыпать легче.

Но голос Катрины продолжал звучать громко и чётко.

«И я обещаю вам, храбрые люди, защищающие нас, чтобы мы могли и дальше жить свободными от зла, что вы не будете забыты. Вы никогда не будете покинуты. И мы вернём вас домой», – пообещала она, – «здоровыми, невредимыми и долгожданными.

И да поможет мне Бог».