Украсть миллиард

Глава 20 Тортик с начинкой из пластида.

…Допилял банан на контрабасе!

В общем, сидел я верхом на ветке какого-то дерева. В ботанике я полный чайник, так что вид этой растительности и номер по каталогу не назову и под расстрелом. У дерева был толстый бурый ствол, узловатые корни, тянувшиеся по поверхности, довольно удобные ветки и темно-зеленые густо растущие листья, широкие, примерно, с детскую ладонь, слегка продолговатые, с меленькими такими зубчиками по краям. Если это кому-то о чем-то говорит, я за него искренне рад.

Сразу за мной, примерно в пяти-шести метрах высился забор, который в длину вполне мог поспорить с великой китайской стеной… Это я, конечно, загнул, но забор был длинный. Одних видеокамер понатыкано – в Голливуде, наверное, столько нет. А кино они снимали совсем неинтересное, держу пари на миллион – в прокате фильм бы провалился. Что за сюжет – дерево, травка, снова дерево, снова травка, опять дерево? Ну, на одном дереве сидит придурок с фотоаппаратом, так его почти не видно, да и не делает он ничего уже часа два… А придурку, между прочим, в туалет хочется. За временем, кстати, я следил по самым настоящим швейцарским часам. В платиновом корпусе. Папа с полумиллиарда «отстегнул». Спасибо, конечно, штука красивая и, говорят, точная. «Но на фига весь этот тюнинг в тюменском зоопарке?»

Ах да, географически это был курортный городок Ментон, практически, на самой границе Италии и Франции: несколько километров приморских бульваров, пятизвездочных отелей и шикарнейших вилл, которые Стефан Льегар окрестил Лазурным Берегом. Одну из них для своего отдыха на весь год арендовал действующий премьер-министр Италии Луиджи Лумпоне. Если ты здесь – значит жизнь удалась.

Какого черта лысого меня сюда занесло? Хороший вопрос. Вы мне поверите, если я скажу, что хотел бы быть совсем в другом месте?

А солнце припекало не по детски, и долетавший с моря ветер уже не утешал, потому что перестал быть прохладным. Я слегка переменил положение, и, в который раз за это бестолковое утро, посмотрел через фотоаппарат на приготовления к празднику, именинам, или что-то вроде того, которые шли на вилле полным ходом.

К слову, строение было довольно претенциозным. В части, обращенной к бульвару, усаженному лохматыми пальмами, это был химически чистый антик, не хватало только таблички: «Памятник архитектуры, охраняется государством». А в той, которую обнимал шикарный сад, полный тропических растений – отсюда я видел громадный кактус, выше меня ростом, который преспокойно рос тут в открытом грунте - это был как бы неприступный средневековый замок. Как бы средневековый и как бы неприступный… То есть - задница прикрыта.

Окна ротонды, где, по ходу, предполагалось гулять, выходили прямо в сад, и были огромными, почти во всю стену. Так что со своего дерева я мог совершенно спокойно заглядывать в дамские декольте… Правда, ни одной дамы в декольте я пока не увидел, все больше официанты бегали: протирали, расставляли, открывали, раскладывали. Но ведь праздник еще не начинался, так что все впереди. Глядишь, и до декольте дело дойдет. Если раньше ваш покорный слуга тут не описается.

Столы расположились полукругом, а в центре крепкие ребята принесли и установили небольшой подиум. Похоже, сюда будут ставить торт, из него под медленную музыку вылезет мисс Лазурный Берег. По-крайней мере, так значилось в программке-приглашении, я даже подержал его в руках минуты полторы. Но в гости пойдет Папа Монсальви. Я чужой на этом празднике жизни. Мне – сидеть тут на ветке, как волнистому попугайчику, и в оптику телевика, которым можно снять бабочку с расстояния в километр, пытаться поймать какой-нибудь пикантный момент, что может произойти, а может и не произойти между премьером и мисс чего-то там, или любой другой дамой, без разницы. Если удастся – меня отпустят. И документы сделают. А, может быть, и денег дадут. На билет. В одну сторону. По крайней мере, так сказал папин консильери, Фредерико Тома.

Ну, то, что он соврал – это банально. А вот то, что я так безумно обрадовался этой собачьей работе!.. Я ведь думал – мобильник дадут. Типа, для связи слов в предложения. Ага! Дадут… во что кладут.

Для связи мне воткнули в ухо горошину примитивной рации, работающей на расстоянии до 800 метров. Где-то рядом, но за периметром дачи, приткнулась машина или микроавтобус, обеспечивающий бесперебойную связь. Ну и, понятно, пара десятков «обезьян» с быстрыми пистолетами, обеспечивающих все остальное, в том числе и своевременный закат солнца в светлые воды Средиземного моря.

За время, пока я торчал на этом клятом дереве, парочка ворон свила бы вполне приличное трехкомнатное гнездо с душевой кабиной и гаражом. А у меня со скуки отщелкано пятнадцать кадров: в основном болтающаяся без дела охрана виллы, парочка симпатичных девчонок в форменных платьях, типа, горничные, да рыжий беспородный кот, разоряющий гнездо канарейки. Кот получился классно, выберусь отсюда живым и с картой памяти, можно послать в какой-нибудь журнал о природе… Только, блин, пристрелят меня после этого. Или, как минимум, посадят. На фоновом плане очень отчетливо просматривался флигель виллы, часть забора и задние ворота, где как раз принимали небольшой крытый фургончик. Фото неопровержимо доказывало, что снял я его, находясь внутри периметра, где болтаться не имел никакого права. Так что, прощай слава великого фотографа.

Прямо подо мной, уже в который раз, прошла пара охранников, вооруженных пистолетами, и, похоже, не травматикой. На мое счастье начинающего папарацци, премьер не любил, просто не терпел собак. Всего одна жучка рассекретила бы меня на раз. А на хитрую электронику всегда есть этот… с винтом.

- Крыса, - вдруг трескануло прямо в ухо, - ты там как, не заскучал?

- А то, может, тебе музычку включить? – добавил второй голос и хихикнул, - ты что любишь: оперу или джаз?

Мысленно я пожал плечами. Пьетро и Пабло – ребята не злые, просто шутки у них дурацкие. Обижаться на них – как на погоду.

- А русский рок нельзя? – улыбаясь, спросил я, предвкушая, как вытянулись озадаченные лица Папиных бодигардов.

- А там у вас есть рок? – по-настоящему удивился кто-то из парней, - его придумал Достоевский?

Я помалкивал, разглядывая сквозь оптику роскошные виды большого пруда с золотыми рыбками.

Рация молчала.

- Ну, так что? – тихонько спросил я, - Братья-апостолы? Озадачил?

- Озадачил, - признал кто-то из них, похоже, Пабло.

- В сети посмотри, - посоветовал я.

- Уже, - лаконично отозвался второй, - а-а, вот… Слушай, группа «Стальная Крыса», это у вас как, рок?

- Не знаю, никогда не слышал, - озадачился и я, - наверное, новая команда. Ну, давай. На чужой стороне и свой пес – земляк.

Первые аккорды удивили. Профессиональная работа, прекрасные инструменты, но что-то в них было такое, неуловимо знакомое… Словно слышанное раньше, да не раз, а раз этак сто пятьдесят. А потом вступил вокал… и я чуть не свалился с дерева:

Я от стука твоих каблуков забываю смотреть на звезды.

Я дурак, я король дураков… Поумнеть – или рухнуть в бездну?

Разорвать этот круг… Но зачем? Я ведь сам эту тему создал.

Этот стук, этот звук прекратится - и я навсегда исчезну.

Закажу панихиду по дню, что уже не случится.

Я не буду сердиться, ведь я никогда не сердился.

Просто ты не моя,

Просто ты не моя в этот вечер.

Просто ты не моя – и это не лечат.

Сказать, что я обалдел – не сказать ничего. Это была моя собственная песня, не удивительно, что ритмический строй показался мне таким знакомым. Я написал ее еще до той дурацкой истории с землей: написал, наиграл на акустической гитаре и выложил в сеть, на свою страничку. Еще не любовь, не Леди… просто мечта о ней.

Этой ночью промокнет насквозь весь огромный и шумный город

Будут сыпаться звезды с небес, с фонарями целуясь в лужах.

Но твои каблуки простучат, значит, кто-то тебе так дорог…

Но твои каблуки не смолчат – значит, он тебе очень нужен.

Закажу панихиду по дню, что уже не случится.

Я не буду сердиться, ведь я никогда не сердился.

Просто ты не моя,

Просто ты не моя этой ночью.

Просто ты не моя… Многоточие.

Я хотел бы присвоить себе полномочия Господа Бога

Чтобы небо скорее зажглось над высотками злым рассветом.

Я хотел бы отнять эту ночь у того, с кем тебя так много,

Но отнять эту ночь у тебя? Что угодно -

НО ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!

Закажу панихиду по дню, что уже не случится.

Я не буду сердиться, ведь я никогда не сердился.

Просто ты не моя,

Просто ты не моя этим утром.

Просто ты не моя. Почему?

Почему-то...

Моя песня! Но я никогда не пытался предлагать ее никаким профессиональным командам, это точно. Может, конечно, кто и сам пошуровал, у меня не стоял запрет на скачивание.

- Откуда? – Боюсь, голос меня выдал, слегка дрогнув. Ничего. Авось сойдет за восторг меломана.

- А это у вас считается хорошо? – спросил Пьетро.

- А что? – ревниво вскинулся я.

- Мне нравится, - признался итальянец, - Мелодия красивая. Ротто, о чем это?

- О неземной любви, - произнес я с непонятной самому откровенностью, - о любви – мечте, любви – иллюзии, призраке…

- Ротто, а в каком месте тут нужно собирать сопли в розовый платочек? – встрял Пабло.

- После слова «лопата», - огрызнулся я, - где откопали музычку - то?

- Поисковик откопал. Мы прошли по первой ссылке…

Ну и какие тебе еще нужны доказательство, глупый серый грызун, что вселенная играет на твоей стороне?! Во-первых, твоя неземная любовь – гений. Во-вторых, она и впрямь тобой дорожит, а в-третьих, и это главное -все будет хорошо.

- Грациа, сеньоро, - поблагодарил я и от полноты чувств щелкнул пальцами по пластиковой горошине в ухе.

Раздался треск, такой оглушительный, что я невольно поморщился, в ухо будто дрель сунули. Голоса апостолов пропали. И вдруг…

- Первый, я шестой. Занял позицию.

- Первый, я пятый, на месте.

- Четвертый, на месте.

- Третий, выхожу на позицию.

- Второй, выхожу на позицию.

Голоса звучали очень отчетливо, словно я сам был этим «первым» и сидел на каком-нибудь КП.

Нормальная перекличка охранников перед важным мероприятием… Если б не одно «но». Почему-то охранники на вилле премьера перекликались по-арабски.

Я упоминал, что знаю два восточных языка? Знаю – не совсем точно. Вариаций арабского до дуры, в каждом селении своя версия. Но тут, видно, собрались во славу Аллаха парни из разных селений, и переговаривались они на «государственном» варианте, который я понимал без труда. Интересно, может в том бреде, который нес Северов в туалете, и в самом деле что-то было?

- Все спокойно?

- Да. Шлюха спит, очнется часов через шесть.

- Где спит? Шестой, где спит?

- В кладовке. Мы замок закрыли.

- Это рискованно.

- Первый, это безопасно. Обед уже приготовили, в кладовки никто не полезет.

- Хорошо. Ашад может занять ее место?

Я замер, куда там кошке перед мышиной норой. Я превратился в кусок дерева, боясь не то, что движением, слишком взволнованным дыханием сбить настройку.

- Первый, Ашад туда не влезет. Шлюха была слишком маленькой. Переходим к резервному плану.

- Пятый, подарок готов?

- Да, мы справились за расчетное время.

- Отходите, - приказал «первый»

Голоса смолкли. Я сидел, ошеломленный, прижимая к груди камеру, и пытался осознать то, что я только что услышал. Куда не влез Ашад? «Шлюха была слишком маленькой…» Господи, да в торт же! В торт, вместо мисс Лазурный Берег. А когда торт поставят перед премьером, и заиграет музыка, оттуда, вместо хорошенькой танцовщицы, вылезет воин Аллаха и автоматной очередью положит половину кабинета министров. Дешево и сердито!

Но Ашад не поместился в капсуле, и вместо него сунули «подарок». Что за «подарок»? Понятно, что не новые ботинки. Сдается мне… Да тут и думать нечего, задачка не то что на три трубки, вообще для некурящих. Бомба там. Датчик, наверное, поставлен на музыку. Заиграет – и кирдык. Всем. Включая одного невезучего папарацци. Стекло взрывной волной прямо на меня выбросит, и нашпигует мою тушку осколками, как «докторскую» колбасу шпиком.

- Апостолы, - прошептал я, - это Крыса, прием!

Тупое чудо техники молчало, будто разом утратило способность передавать любую речь, кроме арабской. Наверное, что-то я повредил, когда щелкнул по ней пальцами.

И что делать прикажете?

Я поднял фотоаппарат, и попытался рассмотреть зал. Он потихоньку заполнялся. Мужчины в смокингах, не смотря на сравнительно ранний час, не спеша «выводили» породистых дам в еще более породистых брильянтах. У одной из дам, горжетка была прикольной: то ли побритой в ноль, то ли вовсе лысой. Это что, последний писк моды? Я пригляделся… У «горжетки» обнаружились большие уши в розовых складках, темный носик, огромные голубые глаза, сейчас прищуренные, и порядочных размеров лапы, свешенные по обе стороны глубокого выреза. Кот. Породы «Сфинкс», голый. Здоровый, как небольшая рысь. Как ей не тяжело такую лошадь на шее таскать? Привыкла, наверное…

На столе сиял девственной чистотой фарфор, еще не внесли первую перемену. Народ переговаривался, поглядывая в сторону больших двустворчатых дверей. Они что, собираются начать с десерта? Ребята, это вредно для аппетита, по опыту знаю. Может, сначала рыбный салатик? Премьера, кстати, пока не было.

Я попробовал еще раз связаться с апостолами – безрезультатно, и забил на это дело. В гробу я видел спасать Папу Монсальви. Но я бы совсем не возражал спасти этого симпатичного сфинкса, его хозяйку – если так любит кошек, просто не может быть совсем пропащим человеком, ну и премьера до кучи, просто для того, чтобы сделать козью морду арабам, ведь это из-за них я сейчас так психую…

Распахнулись двери. Я напрягся, но это оказались всего лишь припозднившиеся гости. Видимо, их-то все и ждали, потому что праздник, наконец, завертелся по положенной орбите: негромко заиграла музыка, официанты принялись носить салатики и менять пустые бокалы на полные, гости увлеклись содержимым стола. Я бы тоже кое-что продегустировал… После того, как решу более острую проблему.

Преодолевая сопротивление отсиженных мышц, я переместился к небольшому дуплу. Оно манило меня с тех пор, как я обнаружил, что писсуары на дереве не предусмотрены, но до сих пор меня останавливала мысль – а вдруг там кто-то живет. А вдруг это осы? А хотя бы и осы. Плевать на них! Вернее – поливать… Боже, какое облегчение!!! Пару секунд я был абсолютно счастлив, мою эйфорию не могли омрачить даже мысли о близкой смерти. А потом в дупле что-то зашуршало… Я сжался, представив плотный, жужжащий рой жалящих бестий, которые погонят меня отсюда до самой русской границы, и где-то на середине пути к ним присоединиться пара-тройка доберманов. Но это оказалась всего лишь белка: крайне недовольный серо-рыжий зверек высунул из дупла мордочку и сердито цокая, выдал мне все, что думает о наглых гостях, которые смеют писать на хозяев!

- Ну, прости, - прошептал я, - очень хотелось…

- Мало ли кому что хочется, - сердито процокала белка, - а если мне сейчас хочется за задницу тебя цапнуть!

- Так цапни, потерплю.

Но белка хулиганить не стала, сердито фыркая, скрылась в своем домике, а я сообразил, что за беседой со зверем прошляпил появление премьера.

Невысокий полный человек с приятной улыбкой принимал поздравления… Черт, ему дадут хотя бы перекусить?

…Не дали.

Торт, огромный, как средних размеров броневик, выкатили на прямую наводку. Интересно, как этот балбес Ашад умудрился там не поместиться? Или в нем все кремом занято? Сейчас в зале чуть приглушат свет, направят прожекторы на подиум, зазвучит негромкая музыка и зрители, особенно мужчины, да и некоторые женщины, с интересом подадутся вперед, ожидая, как огромный тортище разъедется на две половины, и оттуда покажется пепельноволосая нимфа со слегка вывернутыми губами и смуглым, совершенным телом… А там вместо нее старуха с косой! Облом-с…

Я тоже подался вперед и воспроизвел тот единственный ультразвук, который способен произнести человек: кис-кис-кис…

Нас разделяло не меньше пятнадцати метров. А еще люди, музыка, его дрема и, только не смейтесь – языковой барьер. Да, во Франции, да и в Италии котов подзывают совсем по-другому.

Сфинкс дернул своими большущими ушами. Чуть приподнял голову, и повернул ее… мгновенно и безошибочно установив источник странного звука. Светло-голубые, почти прозрачные глаза выжидающе уставились на меня. Он знал, что я здесь. Он спрашивал, чего я от него хочу.

Папа Монсальви лишил меня всего: денег, документов, в том числе и собственноручно нарисованных водительских прав, и даже мобильного телефона. Но башку-то он мне не открутил и ноги не выдернул!

Быстро соображать и быстро бегать - этого вполне достаточно, чтобы остаться в живых. И чтобы выжили еще пятьсот двенадцать человек и один кот.

Программка праздника, которую Папа дал мне «почитать», между прочим, так и осталась у меня в кармане. Не выпала? Я скрутил ее в бумажный шарик, стараясь погромче шуршать – кот шевелил ушами, сопровождая мое движение. Он явно заинтересовался.

Комочек полетел в раскрытое окно, через головы людей, прямо в праздничный торт. Долетит? Хватит «убойной силы». Еще как долетел! Я в него для тяжести свои швейцарские часы завернул.

Сфинкс не подвел. Не зря мы с ним переглядывались! Не успел бумажный снаряд достичь «тортика», как кот сорвался с плеч хозяйки и, в два огромных, грациозных прыжка преодолев приличное расстояние, голой, теплой, целеустремленной гранатой влетел прямо в кондитерский шедевр.

Не знаю, как крепят эти половинки, надо ведь, чтобы девушка изнутри легким движением смогла их разъединить… Сфинкс справился ничуть не хуже, даже получше. Тортик развалился не на две, а на пять не слишком симметричных частей. Народ ахнул. Капсула завалилась на бок, оттуда вылетел небольшой пластиковый параллелепипед, обкрученный цветными проводами.

- Бомба! – заорал кто-то, и я понял, что настал мой звездный час. Всем слегка не до меня, самое время решить кой-какие насущные проблемы. С одной я уже справился, спасибо дуплу. Осталась сущая мелочь – свинтить отсюда так, чтобы не сцапали ни служба безопасности, ни полиция, ни гангстеры. Интересно, как там мой персональный ангел?

Я спрыгнул с ветки… Точнее, грохнулся, как скелет с балкона. Нога не действовала вообще. Затекла, да еще недавняя рана… Приняв на себя тяжесть тела, она согнулась туда, куда ноги не гнутся, я уткнулся носом в розовый ковер пушистой мимозы и, работая локтями, нырнул в заросли каких-то мелколиственных кустиков, типа барбариса. Из распахнутого окна неслись истеричные женские вопли, повелительные выкрики мужчин, звон бьющейся посуды… Ну, посуда бьется – жди удачи, так что победа Лумпоне на выборах была делом решенным. Если эта дрянь не рванет!

На вилле, похоже, началась самая настоящая паника. От мощного толчка распахнулись настежь тяжеленные дубовые двери, и по пологой мраморной лестнице скатился на пузе вопящий толстяк. Следом появились двое вооруженных парней и процесс эвакуации народа кое-как устаканился: во всяком случае, первыми начали покидать здание женщины.

Заочно знакомая дама выскочила, спотыкаясь на огромных каблучинах, и, прижимая руки к груди нервно выкрикнула: «Бруно! Бруно! Бруно!»

Какого рожна я приперся на светский раут в шортах и майке? Сейчас бы самое то – смешаться с толпой. Полтысячи звезд политики и спорта - не может быть, чтобы они все друг друга знали. Хотя, есть тут один товарищ, который меня признает в любом виде и любом состоянии. Признает – и не отпустит. Так что прочь, прочь!

За коротенькой кактусовой аллеей светлел пруд, которым я любовался со своего «баобаба». Торопливо выщелкнув флэшку, я сунул ее в карман. Роскошный «Никон» тысяч за двадцать булькнул в пруд, и немедленно пошел на дно. Туда ему и дорога – никогда не мечтал стать фотографом - не мое.

Мимо меня, зарывшегося в кусты, пробежали еще трое охранников, видно, подтягивались резервы. Но ждать, что тылы оголятся и задняя калитка останется без присмотра – было наивно. Не на этой вилле.

Когда яркие лимонные метелки зашевелились прямо у моей ноги, я даже вздрогнул. Показался серо-розовый лоб, и, спустя секунду, из цветочных джунглей появился мой добрый знакомый – сфинкс. Он окинул меня внимательным взглядом, сел и принялся невозмутимо вылизываться. Только сейчас я разглядел, что на шее у кота тонкий ошейник из голубой кожи, украшенный… опаньки! Настоящие брильянты карата по три, не меньше. Чтоб я так жил! Я протянул руку и осторожно погладил кота. Он принял ласку спокойно и с достоинством. На ошейнике было написано «Бруно».

Здравый смысл подсказывал, что мне эти камушки будут гораздо полезнее, чем коту. Но черт его знает, вдруг Бруно потеряется без ошейника? И, главное, вдруг я с этим ошейником найдусь? Камешки-то сто пудов – меченые.

На улице послышались полицейские сирены. Они становились все громче и громче. Бруно дернул большущими ушами и неслышно исчез в кустах вместе с брюликами. Над головой застрекотал вертолет, а вскоре к нему присоединился еще один. Допилял банан на контрабасе!

***

Кусты, конечно дело хорошее, но вечно в них не проваляешься. Найдут и затопчут. Тикать, надо братцы, тикать.

В сторону дома – не резон. Забор! Он самый, милый и родной, позади меня. Перемахнуть я его конечно не смогу, у меня крылья только в зачаточном состоянии, но вот двигаться вдоль него, под прикрытием кустом, я был способен. Мне нужны была любая калитка, оконце, щель… Ну бес с ним, что она может быть под охраной. Я желал вырваться отсюда, любой ценой.

Изображая из себя мартышку… нет-нет пусть будет шимпанзе – они умнее, я на четвереньках скакал вдоль забора, надежно (ну почти надежно) прикрытый ровненько подстриженными кустами. Внезапно они кончились, пошла клумба с невысокими цветами, а спасительной щели в заборе так и не обнаружилось. Со стороны дома продолжали нестись панические голоса и женский визг, который впрочем с приближением вертушек был подавлен окончательно. Я всем телом почувствовал, как визг полицейских сирен буквально пробивает мои внутренности и вибрирует в почках.

Я рванул вдоль клумбы… Концерт из смешения десятков противных звуков притупил мою бдительность. Послышался выстрел. Еще один. Мать вашу! Я аж подпрыгнул, увидев перед собой сбитый стебелек цветка. В меня же стреляют!

- Воооо….. он!

Я даже не сомневался, что именно в меня сейчас тычет стволом кто-то из охраны. Ну да, вот он я, и что с того. Я совершенно ни к чему не причастен. Ну бегу себе на четырех костях вдоль забора. Ну и что – нельзя. Бах, бах.

- На тебе….

Нет, я уже не на четырех, а на двоих, на тех, что побыстрее. Ох, и рванули мои каурые, только вжиг-вжиг рядом…

У нас в тюрьме, помню, один балбес был, все на портативе в войнушку играл. И так реально там все было – захватывающе. Орал балбес на всю библиотеку, уворачиваясь от пуль, за что был неоднократно бит охраной. И правильно, чего орать-то, когда на войне. Я вот сейчас бежал молча. И даже вид впереди небольших ворот, меня не заставил издать победный клич. Спасение было близко. Нет – рано.

Пули меня уже не волновали. Чудики позади меня, то ли от нервов, то ли от того, что палили на бегу, в мою тушку попасть не могли. Так я ведь еще и петлял.

Итак – ворота… на моих глазах открылись, и в них влетело две полицейские машины с визгом и воем. Метров пятьдесят мне до них оставалось – эх! Дверцы, как в кино, дружно распахнулись и в мою сторону хищно устремились четыре ствола. Шесть! Вон, из-за сворки ворот еще двое охранников с дробовиками – сволочи. «Ну вот и все, - подумал я, - капут». Подумал, но темп не сбавил. Да пусть стреляют!

- Стоять! – чуть не в один голос проорали копы.

Ага, щас. Моя фортуна, стояла у самого забора. Тонкая, стройная и пахучая. Последний шанс – деревцо неведомой породы. И я с разгону запрыгнул на него, в надежде перемахнуть забор. Моя тушка повисла на хрупком стволе, руки и ноги обхватили ветки… Деревцо дрогнуло под тяжестью и я спиной рухнул на землю, все еще не разжимая хватки. Лишь когда над моим перекошенным от неудачи лицом лязгнул затвор, я отпустил изменчивую фортуну. Бестолковое деревцо вылетело из моих объятий, чтобы принять первоначальное положение, при этом ветки так удачно полоснули окруживших меня копов. Я не сомневался ни доли секунды. Из положения лежа нанес удар по ногам рядом стоящего полицейского, да так удачно, что тот рухнул подле меня. В следующее мгновение ко мне полетел приклад дробовика, но упавший коп, так вовремя дернулся, что именно он и получил по затылку. Минус один!

- Стоять!

- Лежать!

Ну копы смешные. Так мне стоять или лежать. Я выбрал сам. Полицейский приложивший прикладом своего товарища, представлял превосходную полусогнутую мишень. Только он понял свою ошибку и начал было подъем, я железной хваткой ухватился за дробовик. Нет, я не хотел, но пальцы сами легли на скобу и – бах! Прямо в грудь. Коп отлетел в сторону, оставив трофей в моих руках. Тут я подумал сразу два раза: во-первых – парню должно повезти, ибо у него бронник, и во-вторых – почему другие не стреляют в мое бренное тело?

Пребывая на коленях, я машинально передернул затвор и узрел в трех шагах от себя двух копов. Ага, значит эти оказались не такими прыткими, как два первых. А охранники и вовсе из-за машин не вышли – трусы.

- Стоять! – уже в свою очередь прокричал я.

Ну надо же подействовало. Копы замерли, хот стволы не опустили.

- Бросай оружие! – это я уже наглел. Действовать надо было быстро, так и с тыла ко мне уже спешили. Я отпрыгнул к забору и повторил.

- Бросай! Убью!

А у них ведь жены, дети, родители и все такое и копы приняли верное решение и даже перевыполнили мои требования. Отбросив пистолеты в сторону, они улеглись на травку и закрыли головы руками. Ай, да молодцы. Теперь тыл. Трое или четверо в костюмах были уже рядом. Ба-бах из дробовика! Убить я не рассчитывал, но вот дробь, картечь или чем там снаряжают эти дуры, веером прошлась по охранникам. Охи, ахи, и они попадали как по команде. Я пальнул еще раз поверх голов, для острастки и больше они меня не волновали. Бегом к машинам! Я так понимал, что у меня еще минимум один патрон и – на вам! Заднее стекло, заднего авто, за которым как сурки попрятались еще двое охранников, звонко разлетелось на куски. Парни присели.

- Один, два, три… четыре…

Всего четыре секунды и я у ваших лиц. Те только начали подыматься, а я проехал на попе по гладкому багажнику и каааак дам с развороту прикладом по морде. Охранник от меня так и отлетел, да еще до кучи сбил и второго. И два заряженных дробовика у моих ног.

- Лежать, - скомандовал я им и выстрелил два раза в сторону уже начавших поднимать головы, залегших парней в костюмах. Опять залегли – вот чудно.

Что бы сделали дальше на моем месте? Хорошо – не говорите.

Я пнул лежащего охранника, больше для порядку, чем по необходимости и нырнул в машину. Завел, воткнул реверс и вдавил педаль в пол. Вжиг! Руль круто влево – вот он полицейский полуразворот. Я вылетел из ворот, слава богу, никого не сбил… на дороге еще две полицейские машины. Задом их немного приложил. Драйв и страт! И только две пули меня догнали, развалив заднее стекло. Да и к бесу его, так свежее.

Совершенно машинально я ткнул в кнопку приемника и Саара Брюге огорошила меня. Ну, до чего же в тему!

- Уходя – уходи, и не надо назад возвращаться….

Хорошая, черт возьми, песня.

Метон. Франция.

Неприметный серый автомобиль марки «Мерседес» где-то на задах виллы премьера.

- Твою мать, ну где опять носит эту сволочь?! Может, ноги ему выдернуть? Слишком шустрый, мля!

- А что «маячок»?

- Что ему сделается? Работает исправно… Судя по компьютеру, сейчас объект везут в ближайший полицейский участок. А судя по тому, что сигнал слабый и временами – с помехами, он упакован в стандартный пластиковый контейнер для улик. Чуешь, чем это пахнет?

- Не понял? Почему для улик? Ведь взрыва не было, а Крыса сбежал.

- Пойми этих русских… Кто мог предположить, что он швейцарские часы, бешено дорогие, использует как грузик для бумажки. Вот сукин кот! И как его теперь искать?

- Ты лучше подумай о том, как жучок достать обратно.

- Вот это как раз не проблема. Бомба-то пока рядом. Активировать – и дело с концом.

Уже на подъезде к полицейскому участку, машина рванула. Рванула от души, с грохотом, пламенем и дымом. Разбитых окон и пострадавших было так много, что когда доложили по инстанциям, начальство схватилось за голову, сердце и за кошелек…