Угрюмый дудочник

Глава 18

Нам с Тедом рассказали, что мутанты возникли как бы из пустоты. За время осады мы даже не узнали ни их количества, ни того, какие виды животных к ним относятся. А осада была настоящая, мы не могли выйти за стены крепости. В конце концов, в отчаянии я поднял флиттер и принялся летать низко над землей, где укрывались мутанты, а Тед и Эмрис поливали их из окон лучами станнеров. После первой схватки с унжерами мы не использовали лазеры.

Весь день после этого мы не видели среди камней и кустов никакого движения. На второй день со сторожевой башни я увидел отступление странного войска – оно уходило к горам. Еще три дня мы не решались поверить, что мутанты действительно ушли, не оставив засады.

Мы не знаем, почему они на нас напали, Быть может, освободившись от власти человека, они не желали подчиняться ему снова. Загадкой оставалось, как они узнали, что мы в Батте. Гита предположила, что один из освобожденных на станции мутантов шел за нами, следовательно, у них уже давно была своя организация. Объединить разные виды в единую армию сложнейшее дело. Я не мог поверить, что мутанты настолько разумны.

Одно время мы думали, что ими командуют люди – какой-нибудь уцелевший патрульный, свихнувшийся от пережитого, послал их против нас, приняв за врагов. Но Аннет сказала, что до появления унжеров все они много раз бывали на крыше, поэтому любой человек сразу определил бы, кто мы.

Во всяком случае, и нападение, и его прекращение остались неразрешимой загадкой. Точно так же мы никогда не узнаем причин варварского уничтожения Кинвета и откуда взялась эта страшная зараза.

Теперь, после отступления мутантов, у нас было самое надежное положение на Бельтане. Осознание страшной реальности заставляло нас много трудиться. Мы работали с утра и до вечера и, утомленные, засыпали мертвым сном. Возможно, это и спасло нас в дальнейшем.

Флиттер был нашим незаменимым помощником. Мы не решались ходить по окрестностям, хотя мутантов не видели и нападений больше не было. Но не было и уверенности, что они не прячутся где-нибудь поблизости, выслеживая нас.

Мы с Тедом никогда не вылетали вместе, чтобы не потерять обоих пилотов. Скоро Тед научился управлять флиттером лучше меня. Мы по очереди вылетали на разведку, но ни разу не видели ни беженцев, ни выживших поселенцев. Главной целью полетов Теда стала ремонтная мастерская в порту; он брал с собой Эмриса; тот караулил, пока Тед грузил инструменты и запчасти, которые затем перевозил в Батт. Теперь всего достаточно, чтобы флиттер работал многие годы, заверил меня Тед. Если, конечно, не произойдет крушение.

Гита, Сабиан и я дважды посетили фермы и активировали роботов-уборщиков, оставив их работать на ночь – им безразлично, день или ночь; возвратившись на рассвете, мы увозили убранное; на краю поля мы работали под охраной.

Мы видели других роботов и знали, что их привели в действие мутанты.

Но эти роботы функционировали днем, а ночью урожай забирали. Возможно, среди мутантов были ночные животные.

Потом появились признаки, что их организация, если таковая существовала, раскололась, и началась кровавая борьба. Однажды в саду мы обнаружили, что не первые побывали здесь. На почве сохранились не только следы копыт кентавров, но и отпечатки лап, которых я раньше никогда не видел. Виднелись пятна подсыхающей крови, но тел не было.

После этого случая мои надежды жить спокойно окрепли. Если наши враги поссорились между собой, то уменьшается опасность постоянной вражды с ними. Теперь их будут больше занимать собственные распри.

Трижды я возвращался в порт и пытался разобраться в записях. Иногда попадались понятные отрывки. Гиту я брал с собой – у нее был опыт работы с записями. Мы нашли небольшой переносной аппарат для чтения записей и вместе с грудой катушек привезли в Батт и разместили в комнате связи.

Позже постараемся установить, какой информацией мы располагаем (впрочем, по большей части она слишком специальная).

Именно тогда я начал свой рассказ о последних событиях бельтанской истории. Но боюсь, что он слишком прост и не содержит точной информации, которая кому-нибудь понадобится в далеком будущем.

Медикаменты и информационные записи из медицинской библиотеки мы смогли перевезти в Батт. Но никто из нас не обладает нужной квалификацией для управления сложной диагностической и хирургической техникой, поэтому многие достижения медицины для нас бесполезны.

Нижние помещения Батта заполнились всевозможными материалами из порта и поселков; ободренные отсутствием нападений, мы занялись поисками. Но мы не разбирали находки, просто приносили все, что помещалось во флиттер.

Началась осень, дожди шли даже в лавовой местности, где обычно сухо.

Мы закрепили флиттер и хоппер, укрыли их пластолистами; лишь тогда занялись разборкой найденного. Распаковывали то, что можно использовать сразу, остальное складывали для хранения.

Иногда работавшие не соглашались. Но предстояло разобрать так много всякого интересного и разнообразного добра, привезенного в крепость, что мы забывали споры.

Наконец, поняв, что плохо организованная работа ведет к еще большей сумятице, мы собрали совет и решили составить план и строго его придерживаться. С этих пор мы продолжали работать не менее напряженно, но с большим успехом.

Я хотел попытаться вернуться в пещеру Лугарда. Привлекали не только запасы, оставшиеся там, но и возможность получить хорошее убежище.

Вдобавок в ледяной пещере имелся клад древних предметов, в котором могли храниться еще большие чудеса, чем жезл, отогнавший чудовищ. Но раскапывать в пустыне вход в пещеру, пусть даже под охраной, было безумием.

Продолжая работу по плану, мы подготовили программы обучения – каждый из нас должен был изучать какую-то специальность и общие сведения, необходимые для выживания.

Именно тогда мы осознали (говоря «мы», я имею в виду себя и Аннет), что это дети людей, которые много поколений были узкими специалистами и привыкли работать умственно, а не физически.

Первые поселенцы Бельтана обладали огромными знаниями, и их потомки унаследовали от них способность мыслить и тягу к научному поиску, хотя уровень образования на Бельтане был не таким первоклассным, как на других планетах.

Тед избрал технику и упрямо изучал ее, ему помогал Эмрис. Они проводили много времени в подземном складе, изучали инструкции к машинам, разбирали моторы, которые мы не могли использовать, и снова собирали их.

Думаю, это была очень полезная тренировка.

Аннет склонна была к биологии. Она собрала и прочла все ленты, касающиеся мутантов. Каждую свободную минуту она изучала их, а Гита, интересовавшаяся общими, а не специальными проблемами, стала нашим библиотекарем и вела информационные записи.

К моему удивлению, Прита выбрала медицину, придя к ней через давний интерес к лекарственным травам. Сабиана занимали роботы и уборка урожая.

Теперь он заинтересовался агротехникой.

Айфорс не проявлял каких-то определенных наклонностей. Он много и разнообразно читал, и я подумал, что он следует примеру Гиты. Дайнан тоже еще не сделал выбор, но усердно изучал то, что мы ему советовали.

Я не упомянул Дагни – это было наше постоянное горе. К концу осени ее состояние немного улучшилось. Прита и Аннет уделяли ей много времени и сил, но регрессии происходили так часто, что и более терпеливые и опытные воспитатели пришли бы в отчаяние.

Гита снова и снова проигрывала детские записи, и мы радовались, когда Дагни реагировала на них. Но, казалось, какая-то важная часть ее мозга функционирует неверно. Мы начинали радоваться улучшениям, а она тут же вновь уходила в беспамятство.

Думаю, она так и не поняла, что случилось и почему она живет за толстыми стенами Батта, а не дома. Она не проявляла любопытства – это казалось Аннет самым зловещим симптомом.

Осенью она стала часто простужаться и проводила большую часть времени в постели, кашляя, ненадолго засыпая. Аппетита у нее не было. Иногда ее приходилось кормить с ложечки, она упрямо отворачивала голову от Аннет или Приты, пытавшихся накормить ее супом.

В каждом помещении Батта были нагреватели, мы с Тедом возились с ними, используя все инструменты, какие могли найти. Но когда дожди сменились снегом, в комнатах стало холодно. Теперь Дагни не вставала, и я заметил, что она все меньше сидит в постели, облокотившись на подушки.

Нас приводило в отчаяние, что не хватает знаний, чтобы помочь ей. Мы могли дать ей лишь заботу и любовь.

Конец наступил в середине зимы. Однажды утром Дагни как будто пришла в себя. Дайнан провел с ней много времени, но наконец, обеспокоенный, пришел к Аннет и спросил, что ему сказать сестре: она хочет домой и спрашивает, где ее родители. С необычной для его возраста мудростью брат-близнец объяснил ей, что они находятся в другом поселке по делу, связанному с работой лаборатории. На время Дагни успокоилась. Но сейчас она вновь волнуется и просится к родителям.

Дайнан, помнивший, как она в таком же состоянии убежала в ледяную пещеру, встревожился ее настойчивостью. Аннет обнаружила, что Дагни сидит на краю кровати, закутанная в одеяло, и готова бежать. Приход Аннет успокоил девочку, и она согласилась снова лечь; лекарство она принимала только, когда Дайнан был рядом.

Возбужденное состояние перешло в глубокий сон; больше Дагни не проснулась. Мы похоронили ее, как когда-то Лугарда: земля была скована морозом. Лазером я высек имя и даты жизни; впрочем, мы потеряли точный счет времени и считали не дни, а сезоны. Мы ведь так и не узнали, сколько дней провели в пещерах.

Так мы потеряли второго – после Лугарда – члена нашей группы. И так мала была эта группа, что хоть Дагни почти не принимала участия в нашей жизни, после ее смерти образовалась пустота, которую нечем было заполнить.

Аннет, Тед, Гита и я много работали и старались, чтобы и остальные были постоянно заняты.

Мы отпраздновали День Середины Зимы, как можно тщательнее высчитав эту дату. Мы надеялись, что дети не станут сравнивать наш праздник с прошлогодним. Аннет приготовила вкусный обед с инопланетными приправами, которые она сейчас расходовала крайне бережно. После обеда Гита подошла ко мне и протянула небольшой сверток.

В нем оказалась дудочка – не такая, как у Лугарда. Ей не хватало волшебства. Но Гита сунула мне ее в руки, и все взгляды обратились ко мне.

И вот я, игравший когда-то в беззаботные дни детства на тростниковой дудочке, но никогда после того, как услышал Лугарда, поднес дудочку к губам. Вначале неуверенно, потому что давно не играл, но потом, ноту за нотой, припомнил одну из походных песен.

Вначале получалось плохо, потом – лучше. Аннет подхватила мелодию, остальные – за ней, их голоса заглушили звуки моей дудочки – возможно, к лучшему.

Когда песня кончилась, Гита сказала:

– Не надо больше слов, Вир... только мелодию.

Это меня подбодрило, и я осмелился на вариацию из журчащих звуков, которую исполнял когда-то у костра – тогда мы были всего лишь бродягами, а не единственными на планете людьми. Я сыграл мелодию до конца, а они напряженно слушали и молчали, как будто моя музыка повела их по дороге надежды к лучшим временам.

После Дня Середины Зимы холода усилились, хотя иногда выдавались дни с ярким солнцем, весело играющем на ослепительно белом снегу. Мы дрожали от холода и возились с нагревателями, почти не выходя из Батта.

В крепости было безопасно, но меня тревожила мысль о необходимости переселиться отсюда. Возвращаться в поселок не хотелось, с ним связано слишком много воспоминаний. Придется заняться устройством нового, нашего собственного поселка недалеко от порта. Конечно, я не надеялся восстановить космический маяк. Мне казалось, что послевоенный хаос не будет таким долгим, как предсказывал Лугард, и кто-то снова прилетит на Бельтан и приземлится в порту. Обнаружив, что порт и ближайшие поселки пусты, экипаж корабля вряд ли двинется дальше в поисках уцелевших жителей планеты.

В конце концов, я упомянул об этом на одном из еженедельных советов.

Ни одно из зданий порта мы не могли сделать таким же неприступным, как Батт. Эта работа продлится много лет. Сабиан с энергией, которой я от него не ожидал, напомнил, что нужно заниматься и сельским хозяйством. Хотя мы, даже с помощью роботов, не можем возделывать все ранее окультуренные земли, но основные виды продуктов надо выращивать.

Поля располагались ближе к порту, чем к Батту. Запрограммированные роботы основную работу выполняют сами. Мы не забывали о мутантах.

Единственным свидетельством, что они не потеряли к нам интерес, оставались следы на снегу вокруг Батта (мы даже не были уверены, что следы оставлены мутантами, а не обычными животными). Нам не хотелось быть внезапно отрезанными от крепости.

Итак, было решено, что я полечу в порт и постараюсь найти небольшое здание, пригодное для наших целей. Со мной отправится Эмрис, он поднимет флиттер, пока я буду заниматься разведкой. Мы старались обезопасить наше самое ценное имущество.

Мы вылетели ранним утром. День обещал быть ясным. В прошедшие два дня дули теплые ветры, снег в сугробах вокруг лавовых гребней подтаял. Я думал о том, когда мы сможем заняться пещерами. Может, только через несколько лет.

Кратчайший путь к порту вел через возделываемые земли, покрытые снегом. Мы свернули в сторону от Кинвета.

В порту один из кораблей беженцев все еще стоял носом к звездам, но второй, у которого были повреждены дюзы, упал, пробив носом стену пакгауза. На всем белом поле и на молчаливых улицах не было ни одного следа.

Мы сделали круг, и я выбрал небольшой дом в дальнем конце поля, где в добрые старые времена жил комендант порта. Дом построили одновременно с портом, он был сложен из больших камней и почти так же прочен, как Батт.

Я выбрался из кабины, и Эмрис немедленно взлетел. Он будет кружить надо мной, пока я осматриваю жилище.

Пожалуй, подойдет, решил я. К счастью, в доме не жили после отлета последнего коменданта, поэтому здесь не было и следов смерти. Мы сможем, как и в Батте, заблокировать входную дверь и окна первого этажа и установить снаружи подъемную лестницу. Трудная работа, хватит дел на целый год.

В назначенное время сел Эмрис, он был чрезвычайно возбужден.

– На севере, Вир, город!

Город! Беженцы? Или поселенцы, бежавшие из своих домов?

– Покажи! – потребовал я. Он послушно нажал курсоуказатель.

Трудно назвать городом разбросанные хижины, но это действительно город. Обитатели его высыпали наружу, заслышав шум снижающегося флиттера.

– Вверх и прочь!

Реакция Эмриса, к счастью, была мгновенной. Я за последнее время насмотрелся всякого и сразу сообразил, что мы могли сейчас оказаться в положении человека, сунувшего палку в осиное гнездо.

– Это... это мутанты! – растерянно сказал Эмрис, когда флиттер поднялся и полетел подальше от города. – Но у них есть дома!

Какие же цели ставили перед собой ученые, проводя эксперименты с животными? За те немногие мгновения, пока мы парили над беспорядочной мешаниной хижин, я насчитал по крайней мере три вида – все травоядные – но три разных вида, живущих рядом вполне мирно.

Может это закономерно только для травоядных? А хищники или всеядные?

Сколько еще подобных «поселков» разбросано вокруг?

Во всяком случае, кентавры, запустившие роботов-уборщиков прошлым летом, не будут нас преследовать, потому что они не могут пользоваться нашим транспортом из-за неподходящего для этого занятия строения их тела.

Такое близкое расположение поселка мутантов от порта делало невозможным наше переселение сюда. Придется оставлять послание в порту на случай прилета спасательной экспедиции. И я твердо решил это сделать, хотя уже потерял последнюю надежду на этот визит к нам. Просто нужно поддерживать веру в существование нашего человеческого рода не только на Бельтане, но и в других мирах.

И теперь мы живем в крепости и, когда выходим, берем оружие. Мы сохраняем жалкие остатки человеческой цивилизации, бережем знания и пытаемся улучшить обучение. Заботимся о машинах, зная слишком хорошо, что их не хватит даже до конца нашей жизни. Мы сознаем, что следующие поколения нашей маленькой колонии будут спускаться все ниже и ниже по лестнице цивилизации и, может быть, со временем встретят тех, кто идет по этой лестнице вверх.

Прошло уже три года с того дня, когда мы вместе с угрюмым дудочником Гриссом Лугардом отправились искать клад древних, а нашли там спасение.

Два года назад мы с Аннет стояли перед лицом всего нашего маленького общества, давая клятву совместной жизни. Этой весной – еще не стаял снег родился наш сын Грисс, первый из поколения, которое никогда не увидит звезд. Если, конечно, не случится чудо.

Мы больше никого не потеряли, хотя в период уборки урожая Сабиан и Эмрис отбили нападение мутантов – на этот раз хищников, отдаленных потомков собаки.

Гита надеется, что когда-нибудь мы сможем установить контакты с некоторыми видами. Она считает освобождение мутантов из клеток началом таких взаимоотношений и хотела бы отправиться за горы для встречи с истробенами. Но на это мы не решаемся: нас слишком мало. Потеря одного члена ставит в трудное положение всю колонию.

Поселок мутантов у порта процветает. Мутанты управляли роботами на полях уже два сезона. Затем роботы вышли из строя. По настоянию Аннет и Гиты, как знак дружбы, мы с Тедом ночью слетали туда, и починив машины, пустили их утром в работу. И хотя мы оставили им в подарок продовольствие, особенно куски соли, мутанты ничем не ответили.

Они по-прежнему шпионят за нами, и мы всегда выходим парами, но не убиваем – пользуемся станнерами.

Мы с Тедом проводим долгие дни в порту, восстанавливая маяк и отбирая ленты. Надеемся, что наша установка сработает, если поблизости появятся корабли. Упавший корабль ржавеет, а тот, что стоит, наклонился. Будь мы подготовлены, могли бы взлететь в нем – но куда?

Похоже, пророчество Лугарда о конце межзвездной цивилизации оправдывается. После кораблей беженцев никто не посещал Бельтан. И вряд ли посетит, разве что в начале новой эры, когда где-то, на другой планете человечество выберется из варварства, овладеет древними знаниями и ринется в космос.

Если при этом будет вновь открыт Бельтан, то найдут эту запись и другие, которые мы будем вести, пока у нас есть ленты Зексро. Очередная законченная лента ставится нами на постоянную запись в порту. Так прилетевшие узнают, как для нас кончился один мир и начался другой.

Тут кончается моя часть рассказа. Мы решили, что запись продолжит Гита. Завтра я отправлюсь в порт и помещу свой рассказ в память машины.

Опять время жатвы. Мы будем следить за полями мутантов, помогать им, если сможем, надеясь на контакт и дружбу наших рас. Иначе наше будущее темно, как пещеры, через которые мы прошли. Но тогда мы нашли путь к свету. А сейчас – каждый день молимся, чтобы это случилось вновь.