Удача любит смелых

Глава 27

Утром я поднял всю команду, не дожидаясь пока товарищи отойдут от банкета, устроенного Тенгизом, после купаний в бассейне. Олег с Ашотом поднимались тяжело и нехотя. После обильных возлияний, товарищи чувствовали себя не очень. Гурам, наотрез отказавшийся от спиртного, чем неслабо удивил десантника, встал с рассветом и выглядел удивительно бодрым и свежим.

Я, ещё в прошлой жизни, наученный многочисленными корпоративами, пышными банкетами, дружескими застольями в ресторанах, тоже был почти в норме…

За свой стол кроме нас вор усадил Абрека и тощего парня со стеклянными глазами, сопровождавшего в московской поездке. Лохматый и бородатый здоровяк остался во дворе присматривать за имуществом босса и охранять дом.

Банкет, устроенный Абхазом, начался хорошо, под веселые шутки, анекдоты и жизненные истории, которыми в изобилии сыпали Абрек, радушный хозяин и мы с Ашотом. Тощий молчал, внимательно наблюдая за нами, своим ничего не выражающим пустым взглядом. У меня этот парень вызывал инстинктивное чувство опасливой настороженности. Болезненно худой со стеклянными глазами, он казался гораздо опаснее крепкого мускулистого горца, сидящего рядом с боссом. Как гремучая гадюка, пригревшаяся в тени теплых камней, и в любой момент способная одним укусом отправить к праотцам беспечного человека, неосторожно поставившего ногу рядом.

Банкет тем временем, продолжался. Абрек включил большой черный телевизор «Джи Ви Си», стоящий на тумбочке напротив. Подключил видеомагнитофон на нижней полке, вставил кассету и нажал клавишу «плей». Когда на экране появились знакомые лица Льва Дурова и Мухтарбека Кантемирова, народ оживился. Фильм «Не бойся я с тобой» в Союзе пользовался всеобщей любовью. Помню, как я, в прошлой жизни, будучи советским школьником, прогуливал школу, чтобы посмотреть утром вторую серию фильма, наполненную великолепными песнями и зубодробительными ударами загадочного «карате». И не только я, как потом оказалось. Добрая четверть пацанов из класса последовала моему примеру. Все мальчишки от восьми и до четырнадцати лет хотели быть похожими на легендарного учителя «японской борьбы без оружия» Сан Саныча и его друга Рустама. Полад Бюль-Бюль оглы с пронзительными эмоциональными песнями и близко не имел такой популярности, как эти двое.

— Любимый фильм шефа, — улыбнувшись, шепнул, сидящий рядом, Абрек.

«Джафар вызывает ностальгию о боевой молодости»? — чуть не выдал я. Но благоразумно удержался.

Так мы и сидели, ели, разговаривались, ненадолго прерываясь на просмотр особо интересных моментов фильма и красивых песен.

Когда на экране разбойник Джафар подло подстрелил благородного Рустама, сбежал к своей банде, начал нежно обнимать приведенного на убой барашка и напевать:

Ухмыляющийся Абрек стал с чувством ему подпевать, а я чуть не заржал во весь голос. Главарь разбойников чем-то внешне напоминал Абрека. Такой же отморозок и душегуб с кудлатой бородой. Только Абрек повыше, покрепче, без черкески и кинжала.

Вдохновенный дуэт дореволюционного киношного и современного настоящего бандита с чувством исполняющих гимн о глупых лохах, выглядел донельзя забавно. Трогательное родство душ и менталитетов. Почти столетие прошло, а нравы на Кавказе не меняются.

Я с трудом сохранил невозмутимое каменное лицо. Увидел, что лицо десантника, прекрасно уловившего момент, начало расплываться в широкой улыбке и пнул его в голень подошвой кроссовка. Удар под столом прошел незамеченным. Десантник сразу прекратил лыбиться и страдальчески скривился. Дернулся вперед, потянувшись рукой к ушибленному месту, но глянул на меня и сдержался. Хозяин и его боевики ничего не заметили. Тенгиз увлеченно слушал песню, наслаждаясь каждым моментом. Абрек подпевал, дирижируя бокалом вина. Даже тощий с холодными глазами на пару минут отвлекся от изучения наших физиономий, переместив взор в телевизор.

Застолье, под веселую беседу и культовое советское кино, продолжалось. Я старался не напиваться. Пару раз, пришлось выпить до дна взятый из рук хозяина рог вина. В большинстве случаев, после громогласных и цветистых кавказских тостов, делал вид, что наслаждаюсь спиртным, касаясь губами сладкой вишневой жидкости, плещущейся в бокалах. На еду особо не налегал, хотя просто глаза разбежались, когда увидел всё это великолепие, приготовленное умелым поваром, после наших плесканий в бассейне. Сразу возникло впечатление, что коммунизм уже наступил. Правда, для отдельных, очень предприимчивых личностей. Чего здесь только не было. Я даже все блюда не смог попробовать. Бутерброды с красной рыбой, балык, салями, темно-бордовые кусочки бастурмы, сочная тушеная телятина в томатном соусе, называемая Тенгизом чашушули. В тарелки гостей хлебосольный хозяин собственноручно наложил большой ложкой горки оджахури, чем-то напоминающее наше жаркое, затем протянул нам плетеную корзину с горячими лепешками с адыгейским сыром — хачапури по-имеретински. На большом подносе лежали блинчики с красной икрой. Присутствовала и черная: в отдельных хрустальных вазочках.

Только разнообразных салатов на огромном столе было явно больше десятка — с фасолью и говядиной, орехами и овощами, крупными, нарезанными дольками ярко-красных помидоров, соседствующими с тоненькими стружками огурцов. Опытным взглядом среди этого изобилия блюд я смог разглядеть маринованную красную капусту и морковку по-корейски.

Но главным яством стола стал, естественно, шашлык. Небольшой полненький человек принес большое блюдо, на котором лежали огромные золотисто-коричневые куски мяса, истекающие паром с таким умопомрачительным запахом, что мы с Ашотом чуть не подавились собственной слюной. Как сказал Тенгиз, к нашему приезду вырезку телятины мариновали в специально подобранных специях, чтобы достичь нужной вкусовой гаммы.

Под конец банкета Олег и Ашот еле ворочали языками. Я, употребивший не так много еды и вина, чувствовал себя лучше. Гурам, как и заявлял, наотрез отказался от спиртного и ел мало. У меня создалось впечатление, что присматривал за Ашотом, выполняя поручение Левона.

После традиционного чаепития, нас быстро развели по комнатам. Нас с Ашотом поселили в гостевых апартаментах на втором этаже, состоящих из спальни с раздельными кроватями, балкончика и собственного санузла. Там мы благополучно уснули, развалившись на мягких кроватях, под падающими из окна теплыми лучами заходящего вечернего солнца.

А утром, позавтракав, попрощались с Тенгизом и Абреком, забрали у бородатого Махмуда «стечкин» Гурама и выехали в Кировакан.

Разговаривать, после сытной трапезы не хотелось, и первые полчаса пути мы проделали в молчании. Олег управлял машиной, Гурам, устроившийся рядом с водителем, дремал. Мы с Ашотом рассматривали, проносящиеся в окнах виды.

Смутное ощущение, как будто забыл о чем-то, упустил что-то жизненно важное, будоражило душу. Я мучительно напрягался, пытаясь поймать ускользающий тревожный образ, тень мысли, бесформенной серой дымкой растворившейся в подсознании, но ничего не добился.

— Слушай, я спросить, хочу, да, — голос Ашота прервал мои терзания.

— Спрашивай, — согласился я.

— Как думаешь, мы правильно сделали, что послушали деда и приехали к Тенгизу без подарка? — похоже, что этот вопрос тревожил товарища.

— Абсолютно правильно, — улыбнулся я. — Левон Суренович же тебе всё на пальцах разъяснил. К Абхазу каждый цеховик и деловой подкатывает с подарком, чтобы решить вопросы. Он уже привык, что к нему идут с подношениями и изначально относится ко всем просителям высокомерно, ставя их ниже себя. А тут я его спас, Лысого обезвредил, и вдобавок вместе с тобою подарок вручаю. Это лишнее в такой ситуации. Во-первых, ставлю нас на один уровень с барыгами-просителями. Во-вторых, мягко давлю на него, с учетом того, что Абхаз мне обязан и дружит с твоим дедом. Если подарок примет, отказать уже будет неудобно. В-третьих, это может быть воспринято, как очередной подхалимаж, желание выслужиться и купить доброе отношение вора. А значит, его отношение, хотя он и внешне может этого не показать, изменится к худшему. Подхалимов и лизоблюдов не любит никто. Дед правильно сказал: лучше дело с Абхазом сделать, а потом подарок вручить, когда ответная услуга сработает. Левон Суренович к тому времени подберет антикварный кинжал, чашу или другую старинную вещь. Абхаз такое обожает. Выглядеть презент будет, как искренняя благодарность за уже оказанную услугу. А значит и отношение к нему будет абсолютно другим. Не как к подарку от просителей, а как к искренней благодарности за помощь. Так что, слушай деда внимательно и впитывай мудрость предка, пока есть такая возможность.

— Я всё понимаю, — кивнул Ашот. — Но все равно сомневаюсь, да.

— А ты не сомневайся, — я дружески хлопнул товарища по плечу. — Говорю же, Левон Суренович херни не скажет. Он знает Абхазца как облупленного. И если говорит, делать так, то надо слушать и молча выполнять.

— Да, дед у меня умный. Много как говорил, так и происходило, — вздохнув, признал Ашот. — Помню, как мы с ним один раз поехали в Спитак…

И тут меня словно молнией пронзило. Ускользающая мысль приобрела очертания, оформляясь в жутковатые картинки будущей катастрофы. Седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года произойдет землетрясение в Армении! Двадцать пять тысяч человек погибших. Лежащий в руинах Спитак, десятки тысяч разрушенных домов в республике. Сто сорок тысяч инвалидов, полмиллиона оставшихся без крыши над головой! Кировакан тоже попадет в зону разрушений. Родители Гурама, Давид Вартанович и Мануш Хачатуровна, радушно принимавшие нас у себя дома, могут пострадать. А ещё его брат Вазген, маленькая черноглазая сестренка Гаянэ, не расстающаяся с подаренным плюшевым мишкой и множество других хороших людей проживающих в республике. Чёрт, что же делать? Как остановить надвигающий апокалипсис?!

— Млять, — сквозь зубы прошипел я. — Звездец, гребаный звездец.

— Что? — ошеломленно пробормотал Ашот.

— Что такое? — обернулся ко мне Гурам.

Даже Олег, кинул на меня быстрый взгляд и немного сбросил скорость.

— Ничего, — я набрал воздуха и глубоко выдохнул. — Едем дальше.

— Ты в порядке? — заботливо поинтересовался десантник, наблюдая за дорогой.

— В полном. Не обращай внимания. Я в норме.

Парни периодически с беспокойством поглядывали, но я уже пришел в себя и держал каменный «покер фейс». Одновременно лихорадочно думал, что делать.

«Так, до землетрясения два с половиной года. Время ещё есть. Организовать масштабную эвакуацию могут только власти. Причем не местные, а союзные. Сам я, даже если заработаю кучу миллионов до этого срока, просто не потяну. Не говоря уже о том, что в СССР никто не даст это сделать. Быстро приземлят на нары или в лучшем случае в дурку, при попытке достучаться до властей с известием о грядущем землетрясении или перевезти хоть какую-то часть людей на транспорте. У руля до девяносто первого будет, как его прозвал народ Лимонадный Джо или Минеральный Секретарь — Горбачев. Он любит много и красиво говорить общими пространными фразами об „Ускорении, Перестройке, Гласности“ так, чтобы вынести мозги окружающим потоком бесконечного словоблудия. Но за этими красивыми словами ничего нет. Минеральный Секретарь труслив, глуповат и категорически не желает брать на себя ответственность, когда требуются принимать тяжелые и непопулярные решения. Остальное окружение под стать лидеру. Такие же любители словесного поноса, серые функционеры, преданно глядящие в рот Пятноголовому: Рыжков, Лигачев и прочие ничтожества. Только Алиев чего-то стоит, выделяясь на этом фоне. Ну и карьерист Шеварнадзе обладает каким-никаким, но характером. Поэтому достучаться до Политбюро невозможно. Ссыкуны и безвольные амебы банально просрут время, необходимое для масштабной эвакуации людей. Даже не знаю, что делать в этом случае. Умыть руки и наблюдать, как погибнут и станут инвалидами сотни тысяч людей? Да я спокойно жить после этого не смогу, понимая, что знал о грядущей трагедии, но не сделал ничего, чтобы спасти жизни. Насесть на Левона Суреновича, убедить, вывезти его родственников, родителей и близких Гурама? А остальные пусть погибают? Нет, так нельзя, это подло. Значит надо спасать всех. Как это сделать? Вот же ребус, на мою голову. Стоп. Ведь в СССР есть сейсмологические станции, исследующие колебания земной коры. На Кавказе они просто обязаны быть. Значит надо выходить на сейсмологов. Если понадобится подкупить их всех, пообещать рай на земле, но заставить криком кричать о грядущем землетрясении в Армении, бомбардируя пачками писем руководство республики и страны. Ученые, конечно, на деньги могут не повестись. Тогда нужно искать точки давления на каждого. Для начала найти кого-то одного, убедить, заставить сотрудничать. Найти новейшие западные труды на эту тему, чтобы грамотно подвести теоретическое обоснование о грядущем армянском апокалипсисе. Даже Левона Суреновича можно убедить и привлечь к этой задаче, если другого выхода не будет. Отлично, первые детали плана начинают складываться. Время ещё есть его доработать. Главное, чтобы эти старые пердуны из Политбюро поверили и зашевелились. Значит нужно подать информацию так, чтобы никаких сомнений у них не оставалось. А если привлечь не нашего, а западного сейсмолога? Мировое светило предупреждает Советы, о грядущей катастрофе? А что, хорошо звучит. Но наши уроды могут счесть это провокацией Запада и не повестись. Особенно, если местные „специалисты“ надуют в уши, что всё хорошо, и никакого землетрясения не будет. Значит, надо действовать так, чтобы доводы были достаточно убедительными, а общественный резонанс — огромным и желательно, международным. Прикинем, как это реализовать теоретически. Для начала выйти на местного сейсмолога. С его помощью ознакомиться со всеми научными разработками, позволяющими предсказать будущие землетрясения. Создать доказательную базу, если понадобится, даже сфальсифицировать признаки надвигающегося звездеца. Но этого мало. Нужно подключить к этому мировую армянскую диаспору. Что-то смутно помню, что в той жизни, после землетрясения Шарль Азнавур много денег и средств собрал для людей. А ещё есть американская актриса и певица Шер, молодой Андре Агасси, который уже стал профессионалом и впоследствии будет сильнейшим теннисистом мира. Знакомый бизнесмен, с которым я когда-то пересекся на пляже в Акапулько когда-то, рассказывал о Ватикане, и вскользь упоминал, что один из кардиналов армянин по национальности. Жаль, что тогда слушал его невнимательно и не запомнил имя этого персонажа. И это только те личности, которые сразу пришли на ум. Армянская диаспора одна из самых влиятельных в мире. Поэтому эту карту надо отыграть по полной, с максимальной экспрессией. Тогда вопли о грядущем землетрясении гарантированно дойдут до ушей наших забронзовевших партийных бонз. Но здесь одна очень серьезная проблема. Заниматься и курировать этот процесс я должен лично. Слишком многое поставлено на карту: жизнь и здоровье сотен тысяч людей. Значит нужно решать ещё два серьезных вопроса. Первый: пробить себе постоянный и свободный выезд за границу, что именно сейчас невозможно. Второй: найти способ беспрепятственно перевести часть капиталов в западные банки для подогрева процесса. Ну и заодно, зная все мировые тенденции, грядущие кризисы, перспективные отрасли экономики, компании, акции которых рванут вверх, заработать себе ещё несколько десятков миллионов „вечнозеленых“. И людям помогу, и деньги приумножу.

Теперь вопрос: Как сейчас прорваться через „железный занавес“, если даже при запуске кооперативного движения обычным людям, ничем себя не дискредитировавшим, это сложно? Приходится заполнять огромные анкеты, доказывать, что никто из родственников в плену не был, а сам ни к каким государственным секретам не допущен. Разумеется, с началом „предпринимательского движа“, правила выезда постепенно будут становиться всё более либеральными, но ещё долго система будет работать так, просто по инерции. А я, урка с судимостями за хулиганку и грабеж. Никто из гэбэшников и чинуш такого „за кордон“ не отпустит. Что делать?»

И тут меня осенило.

«А вот что! Выехать как негласный агент КГБ с дозволения этого ведомства. Выйти на высокопоставленного комитетчика, дать ему денег, и попросить, чтобы посодействовал. И у меня есть вариант, как это сделать и через кого, спасибо литературе, Интернету и разоблачениям СМИ „будущего“. Сейчас в среде деловых „варится“ торгаш антиквариатом и будущий олигарх Володя Гусинский. Как водится среди фарцовщиков и прочих деловых, чтобы не было проблем с доблестной милицией, он обзавелся крышей в КГБ. Мой товарищ, трудившийся ТОП-менеджером крупной компании и знавший Гуся ещё с тех времен, утверждал, что Володя был знаком и пользовался личным покровительством начальника Пятого управления КГБ Филиппа Бобкова, уже тогда трепетно относившегося к денежным знакам. В девяностых, благодарный за „крышу“ Гусь сделает своего бывшего патрона начальником Аналитического управления Холдинга „Мост“, а по сути своим опричником, главой личной спецслужбы новообращенного олигарха. Вот от этого и будем плясать. Находим этого вьюношу с взором горящим, знакомимся, становимся друзьями. Через него выходим на Бобкова. А там действуем так, чтобы под крышей этого комитетчика беспрепятственно кататься по европейским странам и Америке. Заодно начальника Пятого управления можно подключить к нашим операциям по взятию под контроль НПЗ, алюминиевого комбината и других „вкусных“ объектов. Старый упырь деньги любит, и, почуяв „ветер перемен“ с удовольствием поможет за солидный бакшиш. Понятно, что с ним нужно держать ухо востро. Подставит и глазом не моргнёт. Не исключен вариант, что попробует собрать компромат и выпотрошить бывшего уголовника и „богатого кооператора“ под угрозой тюрьмы, расправы или другой провокации. Может через своих подопечных, сделать из меня антисоветчика и шпиона, чтобы заставить раскошелиться. Вариантов масса. Значит нужно продумать контрмеры и защитные комбинации, чтобы старый козел, лишний раз и косой взгляд кинуть опасался. Прежде всего поработать со своими людьми и исключить возможность вербовки ближнего окружения, а потом, если Бобков дернется, заманить его в ловушку. Он в тысячи раз профессиональнее меня, а наши возможности даже сравнивать глупо. Но у меня есть два небольших преимущества. Первое, с началом кооперативного движения Политбюро даст негласный приказ МВД и КГБ не трогать коммерсантов, не давить проверками, расследованиями и вообще не лезть в их дела. Это можно будет использовать. Тем более, к тому времени, истошный вой СМИ о преступлениях партократов и „кровавой гэбни“ станет массированным и начнёт звучать на весь Союз, формируя общественное мнение.

Второе преимущество состоит в том, что Бобков, таких как я серьезно не воспринимает. Значит, будет действовать стандартно, не опасаясь контригры. И на этом его можно серьезно подловить.

Если бы не необходимость, спасти людей в Спитаке, сто раз бы подумал, стоит ли связываться с этим высокопоставленным оборотнем. Но идти с ним на контакт придётся. Никакое бабло не заменит сотни тысяч спасенных жизней нормальных людей. А Бобков достаточно беспринципен, чтобы организовать мне выезды в Европу и США под крышей КГБ. Конечно, рано или поздно у блатных возникнут вопросы. Могут последовать предъявы. Но мне, честно говоря, на них плевать. И татуировки на пальцах, как только стану кооператором постараюсь свести. Новые времена наступают, и им надо соответствовать. Да и мне постоянное общение с уголовниками порядком надоело. К сожалению, по-другому бизнес в СССР сейчас вести не получится. Он полностью незаконен, контролируется бандитами и цеховиками, что часто почти одно и то же. Но как только по-настоящему запустится кооперативное движение, имел я в хвост и гриву эти стрелки, терки и уголовные морды. За исключением самых важных контактов типа Тенгиза. С такими придется встречаться лично. Остальных воров, гангстеров и прочих „джентльменов удачи“, замкну на службу безопасности в лице Сереги и его подчиненных, настоящих и будущих. Пусть ездят на разборки, участвуют в терках и стрелках. А я постараюсь себя любимого максимально оградить от радости общения с уголовным быдлом. Распределю обязанности в команде, делегирую большую часть своих полномочий условным учредителям: Ашоту, Сане и Олегу, а сам сосредоточусь на стратегическом планировании и управлении проектами и предприятиями. Планов громадье с учетом послезнания. Недаром много времени в прошлой жизни посвящал изучению истории бизнеса и маркетинга, анализу развития рынков и наиболее перспективных отраслей экономики. Так что я знаю, куда, сколько и как вкладывать, чтобы получить фантастические прибыли. Правда нужно не зарываться и помнить, что дорога в ад вымощена исключительно благими намерениями. Но, увы, другого пути, к сожалению нет».