Ученица Хозяина Топи, в Академии (СИ)

Глава 6

Утро в суете началось. Веська хоть и привычная была к подъемам ранним, но все ж события дней минувших ее поизнурили.

Очи распахнула, так даже не уразумела сразу, где находится. Вот потолок над ней бревенчатый… А откель он такой, когда ж башне все из камня черного?

Зажмурилась снова — череда воспоминаний понеслась перед взором внутренним. В груди все сжалось болезненно — тоскливо.

— Эй, просыпайся, голубушка! — послышался бойкий девичий голосок. Веся глаза-то раскрыла, но сознанием все еще где-то в ином месте пребывала. — Первый звонок к подъему уж прозвонил, а ты спишь, что тот сурок, — ее соседка металась по комнате, перерывая раскиданные здесь и там вещи. И когда только успела такой бардак устроить? Вчера ж еще все по местам лежало… Вот у Весеньи в башне завсегда спальня в порядке пребывала, у каждой вещи — свое местечко имелось.

— Весенья? Как тебя по батюшке-то? Я вот Светозаровна. Костяника Светозаровна Купцова. Смешно этак, правда? Батька купец и фамилия — Купцовы! — Казалось, девице и не нужны вовсе ни слушатели, ни зрители. Сама себе что-то жестикулировала, руками потрясала, да исподним, что в руки эти самые попадались. На Веську даже не подглядывала. Чего только ищет с таким тщанием?

Весенья тем временем на постели уселась, зевая. Кажется, еще с вечера она себя лучше ощущала, нежели теперь. Тело ломило, глаза чесались, а какая усталость навалилась, словно и не спала вовсе.

— Моесиловна я, Весенья Моесиловна, — отозвалась через силу ноги на пол спуская. Коврика теплого тут не было… лишь сухая колкая рогожка. А она, оказывается, успела привыкнуть к ощущению мягкого меха по утра.

Головой потрясла, ладонями по щекам провела, с лица усталость стирая. Ну, нет уж! Не дело это, вот так убиваться! Да, она привязалась к башне, но до этого ведь о доме родном, где с малых лет жила, так не страдала!

“Потому, что там никого не осталось…” — шепнули мысли. Пришлось те вдохом глубоким отогнать.

— Ты поди пока, умывайся, не то Лазаря всю воду горячую с этажа изведет, — подсказала Костяника, к ней оборачиваясь. Да как разглядела соседушку, мигом от поисков своих оторвалась, — ты в порядке? На тебе лица нет.

Веся щеки свои поспешно ощупала, глаза проверила, нос вот тоже, рот на месте. Чего пугает зазря?

Костяника сперва хмуриться принялась, брови вместе свела и с лицом непонятливым на Вешу глядела, а потом как расхохоталась. А Веся и вдруг осознала, чем занимается. Нет, ну надо простые слова так понять пребуквально? Улыбка сама собой на губах растянулась.

— А может, и хорошо, ежели холодной умоешься, хоть проснешься, — девица плюхнулась на постель рядом с Вешей, — плохо спала?

Веська головой покачала.

— Устала просто за последние дни, ничего страшного.

Но соседушка не унималась. За руку ее ухватила, в своих пальчиках мягких сжимая. Невольно подумалось Весе, что такие пальчики вряд ли работу тяжелую ведали. Стало даже как-то внезапно неловко.

— Ты не переживай. Я, может, и бедовая, да только своих не обижу. Коли поговорить захочешь, знай, что тута я. Ты меня еще, конечно, не ведаешь, но я людей хорошо чую. Ядвига Николаевна говорит, у меня особые способности к этой… — она снова лицо поморщила, явственно усилия прикладывая, дабы память расшевелить, — а! К эмпатиИ!

Весенья о подобном читала у Лесьяра в башне. Потому кивнула со взглядом благодарственным. Такие маги особливо природу людскую ощущали.

— Так вот, в тебе зла не чуется. Дышится рядом легко так, — заявила Костяника, подной грудью вдыхая, — и я очень рада, что мне именно такая соседка попалась! Все ж пять лет с тобой жить… А то вон Таське Лазаря подвернулась.

— Ты уже второй раз ее упоминаешь, — хихикнула Веська.

— Да еще бы! — Костяника и глаза закатила и руками всплеснула, — как с ней познакомишься, сама все поймешь! От нее никому продыху нет.

На часы настенные глянула да тут же подскочила.

— Ой, давай уж поторапливайся, не то точно на завтрак опоздаем, одну кашу оставят! — и снова в вещах рыться принялась.

Про кашу, конечно, странно прозвучало. А что, собственно плохого в ней? Но что спорить, на месте узнает, что соседушка сим сказать хотела.

— Ты потеряла чего? — спросила, взглядом провожая летящие через комнату панталоны. Те приземлились аккурат на столик.

— Да заколку свою найти не могу! — отозвалась с досадой, — бабочка ажурная такая, мне ее батька купил, когда я первый раз с ним на ярмарку поехала. Почитай, полжизни со мной, — вздохнула горестно, захлопывая крышку тяжелого сундука, — и ведь вряд ли спер кто, она ж не золотая даже, так, латунь, а мне как память дорога.

— Может найдется еще, — успокоила ее Веся, — хочешь, я потанят попрошу поискать?

— Ой, было бы славно! — обрадовалась девица, ручки на груди в жесте молящем сцепляя, — попроси, пожалуйста!

— О чем хозяюшка нас просить изволит? — из тени за Весиной кроватью потанята выскочили. Сами лохматые, рубашки набекрень, точно впопыхах собирались. Хозяюшка на них глянула, головой качая. Да токмо тут же отвлечься пришлось — позади такой грохот раздался, что Веша пока оборачивалась, успела много чего напредставлять.

Впрочем, сундуком никто не кидался, мебелью тоже. Ну, почти. Костяника, не ожидая столь внезапного появления в их комнате двух нечистиков, умудрилась стул опрокинуть.

— А можешь их еще попросить, — начала громким шепотом, к Весенье обращаясь, — чтоб они так не выскакивали?

И косится на краснощеких, точно то не потанята, а самые настоящие бесы. Пацанята понурились тотчас, пятачки повесили виновато и копытцами перед собой зашаркали.

— Думаю, они тебя слышат, — таким же шепотом отозвалась Веся, посмеиваясь, — и больше не будут из теней выскакивать, а будут из своей комнаты в нашу ножками ходить, чай, рядышком совсем, — и подмигнула малышне приободряя.

— Мы не хотели никого напугать, — повинился Славка.

— Просто почуяли, что хозяюшка про просьбу нам молвит, вот и явились, — продолжил за друга Зарька.

— Говорят, — чуть отойдя от испуга, вновь заговорила Ника, кресло на место поднимая, — что такая связь глубокая токмо у взрослых ведунов обычно устанавливается.

Веся уж рот раскрыла, думая рассказать про то, как забавно все с именами в тот день вышло, когда она без задней мысли чертятам грустным оные раздала, да тем самым их к себе привязала… Но тут же вспомнила наказ Лесьяров — не говорить никому, что то по незнанию случилось. Костяника, правда, не производила впечатления такого человека, кто над тем смеяться станет, да все ж не стала рассказывать. Плечами пожала неопределенно.

— Так вышло, — отозвалась уклончиво. Сама ж мальцов вперед вывела, — это Славка, а это Зарька, — представила обоих, — ты им расскажи, что именно ищешь, а я умываться пока пойду.

— А вы постарайтесь отыскать, пожалуйста, — и совсем тихо добавила, — нам здесь надобно дружбы заводить.

Чертята закивали с готовностью и к Весиной соседушке поворотились. Та их разглядывала уже безо всякого страха.

Второй звонок, стало быть, к завтраку, прозвенел аккурат, когда Веся с Костей к столовой подходили. Веша дивилась толчее местной. Вчера-то уж отбой отыграл, когда она заявилась, посему никого и не встретили. Теперь же академия преобразилась. Наполнилась сонмом голосов, шорохов и стуков. Если бы не соседка, Весенья бы точно заплутала, сколько всяческих коридоров и коридорчиков, арок, дверей и проходов здесь было. Ведунья диву давалась, как ее спутница этак ловко в месте сием лавирует. Еще попутно и приветствует одного за другим. Со многими Весю познакомила, но на пятом новом имени та поняла, что первого уже запамятовала. В голове полнейший сумбур приключился.

— Моесиловна, не отставай, — Ника ее даже под локоток подхватила, когда Веша в очередной раз едва ль не рот раскрыв переходы лестничные разглядывала. Да еще бы! Терем далеко вверх уходил, лестницы одна над другой нависали. А ежели снизу смотреть, так на хитрое плетение походит. Из острых углов и линий прямых, но все так необычно!

В самой столовой уже очутившись, в очередь общую встали. Веська с интересом подметила, что ученики почти все в форменную одежу обряжены. И то вовсе не сарафаны, к коим Веша привыкла, а самые настоящие блузы, юбки, жилеты из атласа и парчи.

— Надобно будет тебе к коменданту сходить — форму заказать, — Костяника точно мысли ее прочла. — Ее всем носить обязательно.

Очередь продвигалась довольно быстро. Впереди уже виднелись прилавки, из-за которых торчали косматые головы.

— Есть будешь, смотри, чтоб волосы не попались, — Ника совсем на ухо ей то шепнула, — только ежели попадется, не вздумай поварятам что сказать. В начале года Бажен вон высказался, потом всю неделю перченое да пересоленное ели, — и губы поджала головой покачивая.

Веся кивнула в ответ с улыбкой.

Очередь подошла, взяли подносы с раздаточного столика, что тут же рядом стоял. И тут уж Веська поняла, о чем Костяника ей в комнате упомянула. Помимо каши в большой жестяной таре, за гнутым стеклом прилавка чего только не было! Колбаски махонькие, жареные, да какими-то овощами мелко рублеными присыпаны. Сок с них прямо так и тек, а аромат и через стекло представлялся прекрасно. Яйца вот жареные, блинчики всяческие, пирожки, булочки…

— Мне, пожалуйста, творожники с малиной, — сходу заявила Ника. Веська решила, что возьмет то же самое, о чем и сообщила. Поварята споро по тарелкам кушанье разложили да девицам передали.

— Мы обычно во-о-о-он там сидим, — кивком головы Костяника указала на дальнюю стену едальни, там, за круглым столиком на семь мест, сидело несколько человек. Один из них — высокий рыжий парень, с лицом веснушками покрытым, помахал Нике, улыбаясь широко. Не укрылось притом от Веси, как та и сама тотчас радостно засияла, а на скулах румянец едва заметный проступил.

— Ребята, познакомьтесь, это Весенья Моесиловна, — представила соседку сидящим за столом.

Как умудрились до оного добраться, тарелки и чашки не растеряв — загадка, ибо в зале было не меньше, чем пара сотен человек. Да у Веси в деревне столько не жило, сколько здесь училось! И все куда-то спешили, на нее поглядывали кто дружелюбно, кто с недоумением, а кто и с раздражением… Вот и сейчас, среди обращенных на нее взглядов за столом сидевших, больше настороженности ощущалось, нежели чего иного.

— Значит, это ты новенькая? — Девица, примерно с Весей одного возраста, смерила ту прохладным взглядом с головы до ног.

Всего их оказалось четверо. Тот самый рыжик, что Косте махал. Темноокая да черноволосая девица, коя с Вешей заговорила первой. Да пара мальчишек лет двенадцати, как две капли воды друг на друга похожие, белобрысые, белокожие, но в глазах озорных чертята плясали не хуже, чем те, каких Веська в башне метлой гоняла.

— Нестана, Бажен и двоечники Умил и Умир, — поочередно представила сидящих, — а ты Нестанка, прекращай ее глазищами своими колдовскими пронзать. Весенья девка славная.

На этих словах Костяники все точно выдохнули, ушло куда-то напряжение, словно ждали они, что подружка скажет.

— Садись со мной, — позвала Нестана, хлопая по местечку пустому на скамье рядом. Простоволосая, черноокая, кожа оттенка такого, что Веся прежде не видывала, она точно прибыла сюда из каких-то дальних краев. Говорят, у людей, что на морских берегах живут, кожа на солнце вот именно такой и становится — темноватой, а на вид прям бархат. Ощущалось в Нестане что-то чарующее.

Веська уселась на место предложенное, улыбнулась неловко. Кто б знал, что в академическом ее обучении первой сложностью вовсе не уроки станут, а людей обилие кругом. А она еще и в одежде иной выделяется.

— Так-так-так, — послышался со спины едкий голосок, — вот, значит, кого посреди ночи в наши хоромы притащили.

— Лазаря, шла бы ты… — шикнула на нее Костяника. Хотела, видать, продолжить, но успела язычок попридержать, — куда шла.

Веся обернулась. Прямо посреди прохода меж столами, руки в бока уперев, стояла девица красы небывалой. Подумалось даже Весе, что в академию сию, наверное, специально таких подбирали. Сама себе теперича этакой простушкой казалась. У этой же — волосы, точно золото сияют, кожа нежная, светлая, с милейшим румянцем на щечках, как девице то положено. Она, пожалуй, была чуть помладше, годков семнадцати, да так и веяло от нее молодостью и силой женской. Только вот взгляд — надменный, а подбородок точеный вздернут, губы поджаты в тонкую линию. Она дернула своим тонким носом, точно запах какой дурной учуяла, поморщилась.

За спиной ее еще две девчонки стояли, но те больше с любопытством на новенькую поглядывали.

— Сама решу, куда и когда мне ступать. Еще не хватало, чтоб всякие фроси указывали, — фыркнула она. — Ну, а ты, — она снова Вешу взглядом обвела пристальным, — ногтей нет, руки работяжки, лапти, платьишко не по личным меркам пошитое… Не из знати точно. Челядь.

Веся от такого нахрапу опешила, моргнула даже осоловело. На платье свое поглядела, одно из тех, что с Лесьяром в городе покупали. Его тогда ей хорошо подогнали, ладно по фигурке село.

— Вот ведь наглая стерлядь, — зашипела Костяника и уж порывалась подняться, когда Веша ее взглядом остановила.

— Не стоит, Костяника, — проговорила тоном спокойным.

— Вот, хоть с мозгами в ладах, понимает, на кого вякать не стоит, — не унималась девица. Никак задело ее, что взоры этим утром не на нее обращены оказались. — Будешь у меня уборкой заниматься, а то я никак себе прислужницу толковую не сыщу…

— У меня-то в порядке, — не став далее слушать перебила Веська, — да вот болота родные вспомнились… Расквакалось тут что-то.

В ответ послышалось злобное шипение.

— Это я расквакалась? — заверещало…

Теперь уж Костяника, напротив сидевшая, и вовсе с места вскочила.

Видать, белобрысая и сделать чего хотела, больно силой позади повеяло, но не успела.

Веська в воздух плетение подкинула. Узор сей Лесьяр ей на первых их уроках показывал. И то уж шибко полезным в обиходе оказалось, что Веша его на дню по несколько раз выплетала… Вот и сейчас шар водный за спину кинула, вмиг воссоздав.

Мокро чавкнуло, шлепнуло. Зал стих.

Весенья медленно обернулась, про себя надеясь, что верно все сделала. Знавала она таких вот королевниш. Цепляются невесть с чего, лишь бы показать, каковы они сами распрекрасны и что мир весь пред ножками их, в сапожках сафьяновых, возлежит. Ежели с ходу на место не поставить, потом вовек не отстанут, так и будешь под каблуками этих сапожек мяться.

— Ой, а я то думала — лягухи, водички вот им… Ты прости, пожалуйста, не серчай — проговорила, с жестом нарочительным пальчиками рот зажимая да головой покачивая.

Лазаря стояла мокрая от макушки до пят, волосы слипшимися прядями вдоль лица свисали. Одежа форменная все тело мешком облепила. Под глазами черные ручейки потекли — краска потекла. Видать, не настолько девица природой одаренная, какой казаться хочет.

— Ты еще пожалеешь, — прошипела сквозь зубы.

Ну, не отвечать же, что уже пожалела на картину сию жалкую глядя. И ее пожалела, и себя, что на такую мадемуазелю нарвалась… И что смелости хватило осадить.

— Теперь точно не отстанет, — оскалился Бажен. Все вместе они провожали взглядом рассвирепевшую Лазарю. За ней, смешно семеня, торопились ее подружки, не забывая обходить череду мокрых следов. Те, к слову, даже не попытались хоть как за нее вступиться…

Нестана одобрительно Весю по спине похлопала.

— Теперь ты точно наша. Эта засранка много кому здесь жизнь портит, считает, что коли батька у ней с царем водился когда-то, то ей все чем-то обязаны, — пояснила она.

— Нас в первый же день к себе в свиту пожелала, — заговорил один из близнецов.

— Сказала, что мы похожи на щеночков, которых она дома оставила. Даже ошейники надеть велела.

Веська так и подавилась от сего известия.

Да, похоже, учеба и правда будет не главной ее проблемой…