Ученица Хозяина Топи, в Академии (СИ)

Глава 30

Первое, что перед взором явилось, был белый потолок. Высокий, с пляшущими на нем солнечными зайчиками, весь покрытый сухой известкой. Мысли никак воедино собраться не желали, витали где-то рядышком, но ни за одну уцепиться не удавалось.

Весенья повернула голову, силясь сообразить, где оказалась. На высоких окнах трепетали от ветра легкие полупрозрачные занавеси, с другой стороны от постели, в коей она и лежала, обнаружилась ширма. По вине последней обозреть окружающее пространство оказалось затруднительно.

— Есть кто? — голос собственный старушечьим сипом послышался. В горле ужас как сухо оказалось, язык и вовсе распух и еле ворочался.

— Весеньюшка? — из-за ширмы показалась черноволосая макушка. Перед глазами как-то все расплывалось, потому лишь когда лицо девичье над ней склонилось, поняла Вешка, что это Костяника.

— Костя… — руками слабыми потянулась, подружку обнять силясь. Та и сама к ней припала.

— Весеньюшка, как же я рада, что ты очнулась! — всхлипывая, да слезы утирая, призналась Ника. — Как себя чувствуешь? Болит где?

— Воды… — только и сумела из себя выудить. Соседку дважды просить не пришлось, тотчас снова за ширмой скрылась, чтоб миг спустя с кружкой воды воротиться.

— Вот, пей, аккуратненько, — и за затылок ее поддержала, помогая.

Пару глотков сделав, Веша назад откинулась, глаза прикрывая. В ушах зашумело, мушки серебристые в воздухе заплясали.

— Вот так, полежи, тебе отдыхать надобно, — наказала Никуша, поправляя одеяло подружке.

Веська головой помотала, снова через силу глаза распахивая.

— Где Лесьяр? — а сама взором в Костю впилась, боясь на лице той ответ узреть.

Но подружка улыбнулась, приседая на край постели.

— Все хорошо, — успокоила она Вешу, за руку ту беря в утешающем жесте. — Уже все хорошо…

— Уже? — не понравилось Весенье это слово. Собравшись с силами, потянулась вперед, села.

— Ты что делаешь? Тебе лежать велено! — запричитала Костя, пытаясь Вешку за плечи обратно в кровать уложить. Но та на нее глянула так, что подружка мигом передумала.

— А остальные?

— Все живы, Лазаря с Любавой под наблюдением покамест. Шерсть еще не всю сбросили. Ты б слышала, как Лазарька верещала, когда в себя пришла и обнаружилась в этаком обличье. К тому времени, конечно, звериное уж почти сошло, нечистый-то по ту сторону грани остался, как связь оборвали. В тенях, стало быть. Но шерсти по всему телу хватало прилично, — она даже хихикнула в ладошку.

— А Лесьяр?

— Господин Раце в другой палате лежит. Ему досталось, конечно, все ж один супротив двоедушца вышел, так еще и обращенные тому подсобляли… Благо, меня оборотить не успел.

Весенье снова плохо сделалось. Неужели подрали? Перед глазами снова мушки заплясали, но она решительно спустила ноги на пол.

— Да ну куда же ты, Веся?

— Я должна… к нему…

— Послушай, ты же на ногах не стоишь.

Спор их прервала перебранка за ширмой. Приглушенно слышалось, видать за дверью, в коридоре.

Веська заторопилась, поднялась, хватаясь за край перегородки. Едва не хлопнулась здесь же, на полу, но выстояла. Лишь ноги чутка подкосило, но тут уж Костяника под локоток поддержала.

Распахнулась дверь, в коридор ведущая.

— Я должен убедиться лично! — гаркнул Лесьяр, весь бинтами перемотанный, опирающийся на какую-то палку, он явно пытался отбиться от кого-то.

— Лесьяр… — Веша тихонько всхлипнула, отмечая количество бинтов на его теле.

— Весенья… — в тон ей выдохнул магик с лицом мученическим. Палка на пол полетела, а сам магик в два счета палату пересек, девицу подхватывая и к себе прижимая.

Уж вместе с ней на постель уселся, ее лицо в ладонях грея. Взгляд обеспокоенный всю ее оглядывал, выискивая, что не так.

— Болит где? — вопросил тоскливо. — Как руки?

Он развернул к себе ее ладони, перемотанные белоснежными бинтами. Вестимо нити обрывать даром не обходится…

— Идемте, дорогая, здесь нам делать нечего… Весенья Моесиловна в надежных руках, — директор академии стоял на пороге, лицезрея представленную картину.

Костя, улыбнувшись, вышла из палаты. Тихо притворилась за ними дверь.

Лесьяр тем временем Весенью оглядев, взор сменил с обеспокоенного на ужасно строгий. Глаза, полные желтого света, воспылали настоящей яростью.

— Я ведь уже предупреждал тебя, что выпорю за подобные выходки? — сердито прошипел магик.

— За какие? — всегда лучше прикинуться глупенькой.

— Ты прыгнула в колодец! Не послушала двоих преподавателей, один из которых я, а другая — твой куратор! Заключила договор с тварью на изнанке и голыми руками оторвала нити силы от заговоренных артефактов! Мне продолжить?!

— Так ты вроде все перечислил… — отозвалась тихонько, взгляд отводя.

— Ты хоть представляешь, что я испытал, когда ты туда сиганула?! При том еще и тварей отпустить не мог, обе руки заняты!

Он по прежнему держал ее лицо в своих ладонях и так близко-близко склонялся, что Весенья в его глазах свое отражение видела.

— И чем все закончилось? — теряясь в его взгляде, спросила девица. Язык снова с трудом ворочался, правда теперича от слабости совсем иного толку.

Лесьяр губы поджал, понимая, что раскаяния от своей ученицы не дождется.

— Чем-чем… — вздохнул устало, прижимая уж ее голову к своей груди, да в руках принимаясь баюкать. — Ты вовремя нити оборвала… Еще б немного и я бы не сдюжил. Заклятие его хорошо питало. Раны почти сразу затягивались. Герадод Виссарионович вовремя явился. Потанята твои его притащили, хотя сами уж выдохлись сверх меры. Но даже с ним напару двоедушника унять, коему обращенные помогают, задача не из легких. Коли б ты не оборвала нити, неизвестно, чем бы все могло кончиться.

Веша руками его объяла, глаза прикрывая. Теперь уж спокойно стало, тепло и уютно.

— Снова ты меня спасла, выходит, — посмеиваясь, он зарылся пальцами в ее волосы. Потянул мягко пряди на затылке, заставляя взор поднять. — Один вопрос у меня остался. Чем ты за желание отплатила?

Веська, расслабившись в руках мужских, вовсе разомлела.

— Воспоминания отдать пришлось…

Магик нахмурился, снова меж бровей морщинка залегла.

— Много?

— Десять лет…

Зажмурился, ругнувшись под нос.

— Не страшно, — она улыбнулась мягко, сама уж его щеки забинтованной ладошкой касаясь, — не злой он оказался, тот дух. Или кто он там есть… Он, видать, самые первые десять лет выбрал. А там уж, из раннего детства, я и сама мало чегось в памяти сохранила. Главное, теперича, что тебя помню, ребят тоже, прошлые годы вот.

— А бабусю свою?

— И ее помню, — на душе так тепло сделалось. И правда ведь, вроде и взял плату, а вреда особого не нанес. — Кто это был только?

— Хотел бы я знать… — вздохнул Лесьяр. — Мы уж после только сообразили, что там с изнанки кто-то обретался. Там на месте колодца живой водой проточило ткань мироздания, да в мир отражений, который изнанкой и зовут, тропу проложило. Место это необычное, не Явь, не Навь, не тени… Говорят, может с Правью связано, откуда ж узнаешь? Не много мест, где ткань так истончается и прям особливым образом, чтоб в то место ход открыть. А коли и откроет, то зайти туда можно, а вот выйти… Здесь проход вот вышел недалекий, простому смертному дальше не ступить. Но то существо давненько там обретается, при том ходить может как по ту сторону, так и по эту. Но с этим уж Герадод Виссарионович пусть сам разбирается. Мага из столицы уже вызвали. Теперь, когда двоедушец оказался замешан, замолчать не выйдет. Тем более и Лазаря ваша шумиху подняла вместе с родичами — мама не горюй.

Он усмехнулся, проводя пальцами по ее волосам, любуясь золотистыми переливами прядок.

— Пообещай мне, что больше никогда не станешь кидаться вот так на подмогу. Не станешь рисковать собой, — переменив тон, почти с мольбой проговорил магик. Склонился к ней, прижимаясь лбом ко лбу.

Веська и сама его теснее прижала, в объятиях сжимая. От неосторожного ее движения на миг дрогнул он, отчего и сама ведунья сощурилась.

— Даже не мечтай, — тихонько, но все же отозвалась. — Никогда я стоять в стороне не стану.

— Весенья… — больше слов он не нашел. Коснулся аккуратно губами сперва кончика носа, от чего девица зажмурилась с улыбкой. А после и ниже спустился, поцелуем обжигая, да негой окутывая.

Выдохнула горячо ему в губы, принимая ласку, сама отозвалась, рот приоткрывая да отвечая, как умела. Лесьяр на то ее теперича сам теснее в руках сжал. Поцелуй притом столь невесомым и ласковым оставался, что Весенья в руках его киселечком растекаться принялась по обыкновению. Податливая, мягкая, нежная, столь хрупкая в его сильных руках… Но такая стойкая, что магик не мог перестать ей восхищаться.

— Господин Раце! — по коридору за дверью зычный женский голос раздался. Таким впору команды отдавать целой роте солдат. — Господин Раце! Вертайтесь в свою палату немедля! Я ведь вас все равно найду!!

Лесьяр посмеиваясь оторвался от девичьих губ. С удовольствием отметил осоловевший взгляд и щечки порозовевшие.

— Отдыхай, пичужка, — он коснулся губами ее лба.

Веша кивнула, послушно устраиваясь на подушках.

— Господин Раце! — дверь за ширмой с оглушительном треском распахнулась, ударившись о стену. — Вы мне тут что, пациенток малолетних совращать вздумали?!

Перед ними появилась фигура дородной женщины, ростом под два метра. Облаченная в белый халат с красным крестом на груди, не обделенная формами, выглядела она весьма устрашающе. Веся поспешила одеяло до самого носа натянуть.

— Не малолетних пациенток, а свою собственную невесту, госпожа Надина, — сообщил как бы между прочим, выходя из-за ширмы.

Веша с медсестрой одинаково озабоченными взглядами обменялись.

— И ведь даже не отрицает, вот прохвост! — медсестра в себя пришла быстрее ведуньи и поспешила следом за найденным пациентом. — Сейчас я тебе укольчик поставлю в мягкое место, будешь знать!

— Вам бы все только мое мягкое место из портов достать, госпожа Надина, — глумливо резюмировал магик, выходя из палаты.

А Вешка эту перебранку и вовсе мимо ушей пропустила… Это что же… Лесьяр ее невестой назвал?