Убийца Войн

6

Сири вышла из кареты. Ее немедленно обступили многочисленные служанки в серебристом и синем и увлекли прочь. Встревоженная, Сири обернулась на солдат. Мужчины шагнули вперед, но Треледиз поднял руку.

– Сосуд пойдет в одиночестве, – объявил священнослужитель.

Она вздрогнула, словно от удара ножом. Пора.

– Возвращайтесь в Идрис, – велела она солдатам.

– Но, госпожа моя… – начал командир.

– Нет, – отрезала Сири. – Вам больше нечего здесь делать. Пожалуйста, вернитесь и передайте отцу, что я доехала благополучно.

Командир неуверенно посмотрел на свой отряд. Сири не увидела, послушались ли солдаты, – служанки уже волокли ее за угол в длинный черный коридор. Сири старалась не выдать страха. Она явилась во дворец для замужества и была полна решимости произвести благоприятное впечатление на бога. Но в действительности ее одолевал ужас. Почему она не сбежала? Почему не выбросилась из окна? Почему все эти люди не могли оставить ее в покое?

Бежать уже было некуда. Когда прислужницы отвели ее по коридору в непроницаемо-черный дворец, остатки прежней жизни растаяли позади.

Теперь она оказалась в одиночестве.

На стенах горели лампы из цветного стекла. Она попыталась запомнить дорогу назад, но вскоре безнадежно запуталась в извивах темных коридоров. Служанки смахивали на почетный караул. Это были женщины разного возраста, на каждой – синяя шапочка, волосы распущены по спине, глаза потуплены. Их блескучие синие одежды были просторны даже в груди. При взгляде на низкие вырезы Сири покраснела. В Идрисе женщины прикрывались до подбородка.

Мрачный коридор вывел в помещение намного большее. Сири замялась в дверях. Черные каменные стены задрапировали тканями густо-бордового цвета. По сути, в комнате было багровым все от ковров до мебели и ванн, стоящих в центре на плитке.

Служанки принялись раздевать ее. Возмущенная Сири отбилась, вызвав замешательство. Затем они атаковали с новым рвением, и Сири поняла, что у нее нет выбора – только стиснуть зубы и смириться. Она подняла руки, позволяя служанкам стянуть с нее платье и белье, после чего ощутила, как покраснели от стыда волосы. Спасибо хотя бы за то, что в комнате было тепло.

Она все равно дрожала. Ее заставили стоять обнаженной, тогда как служанки вились вокруг с измерительными лентами. Они совались всюду, измеряя объем ее талии, груди и бедер. Когда это кончилось, женщины отступили, и в помещении воцарилась тишина. Посреди исходила паром ванна. Несколько прислужниц на нее указали.

«Наверно, мне разрешают помыться», – с облегчением подумала Сири и поднялась по кафельной лесенке. Она осторожно шагнула в огромную ванну и порадовалась теплой воде. Погрузившись, она позволила себе ненадолго расслабиться.

Рядом послышался слабый плеск, и она обернулась. Еще несколько служанок, в коричневом, карабкались в ванну полностью одетыми, неся мочалки и мыло. Сири вздохнула и препоручила себя их заботе, а те принялись яростно скрести по ее телу и волосам. Она закрыла глаза, перенося испытание с посильным достоинством.

У нее появилось время подумать, и в этом не было ничего хорошего. Она сумела лишь осознать происходившее с ней. Тревога мгновенно вернулась.

«Безжизненные оказались не так уж плохи, как сказывали, – подумала Сири. – А городские краски – куда приятнее, чем я ожидала. Может быть… Бог-король не настолько ужасен, как о нем говорят».

– О, замечательно, – произнес чей-то голос. – Мы идем строго по расписанию. Отлично.

Сири обмерла. Голос был мужским. Она распахнула глаза и увидела возле ванны немолодого человека, который записывал что-то в гроссбух. У него намечалась лысина, лицо было круглым и симпатичным. Рядом стоял юнец, державший дополнительные листы бумаги и маленькую чернильницу, куда хозяин окунал перо.

Сири взвизгнула и перепугала служанок, когда с плеском вскочила, прикрываясь руками.

Человек с гроссбухом неуверенно опустил глаза:

– Что-то не так, Сосуд?

– Я принимаю ванну, – огрызнулась она.

– Да, – ответствовал тот. – Я вижу.

– И зачем вы смотрите?

Мужчина склонил голову набок.

– Но я королевский слуга, и мое положение намного ниже твоего… – произнес он и осекся. – Ах да. Идрийская чувствительность. Я начисто забыл. Сударыни, прошу вас, плещитесь вокруг – пусть будет побольше пузырей.

Служанки повиновались, создав непроницаемый мыльный туман.

– Итак, – вернулся к своему гроссбуху незнакомец. – Я ничего не вижу. Давайте покончим с этим. Нельзя же заставлять Бога-короля ждать в день его свадьбы!

Сири нехотя продолжила купаться, но постаралась не высовываться из воды. Женщины трудились как заведенные и скребли ее столь неистово, что она опасалась за свою кожу – того и гляди сдерут.

– Как вы могли догадаться, – заявил мужчина, – расписание очень плотное. Предстоит сделать многое, и мне хочется, чтобы все прошло по возможности гладко.

Сири нахмурилась:

– А кто вы… собственно, такой?

Тот глянул на нее, заставив Сири вновь скрыться под водой. Ее волосы покраснели, как никогда.

– Меня зовут Хаварсет, но все именуют Синепалым. – Он поднял руку и пошевелил пальцами, темно-синими от чернил. – Я главный писец и эконом его преосвященства Сьюзброна, Бога-короля Халландрена. Говоря проще, управляю всеми служителями дворца и надзираю за всеми слугами при Дворе богов.

Он помедлил, рассматривая ее.

– Я также слежу, чтобы все соблюдали расписание и занимались порученными делами.

Младшие девушки – в буром, как и те, что купали Сири, – поднесли кувшины с водой, и женщины взялись за ее волосы. Помогая им, она поворачивалась, пока не устала взирать замутненным взором на Синепалого и его служку.

– Продолжим, – объявил Синепалый. – Придворные портные очень споро работают над вашим платьем. Мы хорошо представляем ваш размер, но чтобы завершить процесс, нужны дополнительные замеры. Мы должны быстро подготовить вам облачение.

Прислужницы еще раз окунули голову Сири.

– Нам нужно кое-что обсудить, – продолжил Синепалый, и шум воды исказил его голос. – Я полагаю, вас научили правильному обращению с его бессмертным величеством?

Сири взглянула на него и отвернулась. Может быть, и учили, но она ничего не помнила и всяко не была в состоянии сосредоточиться.

– Ага, – произнес Синепалый, прочитав ее мысли по выражению лица. – Что же, тогда это может выйти… занятным. Позвольте вам кое-что присоветовать.

Сири кивнула.

– Во-первых, прошу уяснить, что воля Бога-короля – закон. Его поступки не нуждаются ни в объяснении, ни в оправдании. Ваша и наши жизни – в его руках. Во-вторых, заклинаю уразуметь, что Бог-король не разговаривает с людьми, как вы или я. Не обращайтесь к нему. Понятно?

Сири сплюнула мыльную воду:

– Вы хотите сказать, что я не смогу даже поговорить с мужем?

– Боюсь, что нет, – сказал Синепалый. – Мы все не можем.

– Тогда как же он судит и правит? – спросила она, протирая глаза.

– Мирскими заботами королевства занимается Совет богов, – объяснил тот. – Бог-король выше повседневного руководства. Когда ему нужно установить связь с людьми, он высказывает суждения жрецам, которые оглашают их перед всем миром.

«Здорово», – подумала Сири.

– И прикасаться к нему не принято, так что вам повезло, – продолжил Синепалый. – Отцовство для него – тяжелая необходимость. Мы обязаны представить вас деликатно и любой ценой избежать его недовольства.

«О, бог цветов Остр, – подумала она. – Что же это за существо?»

Синепалый сверлил ее взглядом.

– Мне кое-что известно о вашем темпераменте, Сосуд, – сообщил он. – Конечно, мы обследовали детей Идрийской монархии. Позвольте высказаться чуть более лично и, наверно, несколько откровеннее, чем хочется. Если вы напрямую заговорите с Богом-королем, он велит вас казнить. В отличие от вашего отца у него нет выдержки. Я не могу достойно подчеркнуть этот факт. Вы и правда чрезвычайно важны. Вы намного превосходите меня и всех прочих. Однако, в отличие от отца, Бог-король гораздо выше вас. Его бессмертное величество… особенное. Доктрины гласят, что сама земля… слишком низменна для него. Он достиг трансценденции еще до рождения, но затем возвращенные одарили людей его благословениями и прозрениями. Вам оказывается особое доверие. Пожалуйста, не обманите его, и умоляю – не провоцируйте гнев. Вам ясно?

Сири медленно кивнула, чувствуя, как вновь побелели волосы. Она постаралась восстановить самообладание, но добилась только внешнего спокойствия. Нет, ее мозг отказывался осмысливать это создание с той же легкостью, как принял безжизненных и городские краски. Его репутацию в Идрисе не преувеличивали. Скоро он возьмет ее тело и сделает с ним, что пожелает. От таких мыслей она пришла в ярость – но то была ярость досады. Гнев от сознания, что близится нечто чудовищное, а она не в силах это предотвратить.

Служанки попятились от нее, оставив наполовину погруженной в мыльную воду. Одна посмотрела на Синепалого и одобрительно кивнула.

– Итак, мы закончили? – спросил тот. – Превосходно. Ты и твои помощницы, Джлан, как обычно, на высоте. Тогда едем дальше.

– Они говорить-то могут? – спросила Сири.

– Разумеется, – ответил Синепалый. – Но они преданные служанки его бессмертного величества. В часы служения их долг – быть максимально полезными и не отвлекаться. Теперь, если вы собираетесь продолжать…

Она осталась в воде, даже когда молчаливые женщины попытались ее извлечь. Синепалый со вздохом повернулся спиной. Взяв за плечо мальца, он развернул и его.

Сири наконец позволила вывести себя из ванны. Промокшие женщины удалились в соседнюю комнату – наверно, переодеться, а несколько других подвели Сири к ванне поменьше – ополоснуться. Она ступила в воду и ахнула, поскольку та была намного холоднее. Женщины вознамерились ее окунуть, и она съежилась, но подчинилась, смывая большую часть мыла. Затем настал черед третьей, последней ванны. Приблизившись, дрожащая Сири учуяла крепкий цветочный дух.

– Что это? – спросила она.

– Ароматическая ванна, – объяснил Синепалый, так и стоявший спиной. – Или, если желаете, вам вотрет благовония придворный массажист. Но я не советую с учетом нехватки времени…

Сири вспыхнула, представив, как кто-то – мужчина или женщина – натирает ее тело духами.

– Меня все устраивает, – заявила она, залезая в воду.

Та была тепловатой, цветочный же запах – настолько силен, что дышать пришлось ртом.

Женщины двинулись вниз, и Сири со вздохом погрузилась в надушенную воду. Затем она вышла, и несколько служанок приблизились наконец с пышными полотенцами. Они принялись поглаживать Сири, и их прикосновения были столь же нежны, сколь мытье – грубым. Это ослабило ряд сильных запахов, чему Сири порадовалась. Другие подошли с темно-синим балахоном, который Сири, воздевши руки, дала на себя надеть. Затем его туго подпоясали.

– Можете повернуться, – сказала она эконому.

– Великолепно, – оценил Синепалый. Он махнул ей и направился к двери в боковой части комнаты. – Теперь поживее. У нас еще много дел.

Сири с прислужницами последовали за ним, и багровая комната сменилась ярко-желтой. В ней было куда больше мебели и никаких купален, а посреди – большое роскошное кресло.

– Его величеству не соответствует ни один оттенок, – поведал Синепалый, обведя жестом ярко раскрашенное помещение; женщины усадили Сири в кресло. – Он воплощает все цвета и Радужные тона, поэтому каждая комната окрашена в свой.

Сири уселась, и женщины принялись обрабатывать ее ногти. Еще одна попыталась расчесать колтуны, образовавшиеся после усердного мытья. Сири нахмурилась.

– Срежьте их, – велела она.

Служанки замялись.

– Сосуд? – спросила одна.

– Обрежьте волосы, – повторила она.

Синепалый дал добро, и после нескольких взмахов ножницами ее волосы грудой улеглись на полу. Тогда Сири закрыла глаза и сосредоточилась.

Она не понимала, как делала это. Королевские локоны всегда были частью ее жизни; изменить их – все равно что напрячь мышцу. Труднее, конечно, но через несколько минут она заново отрастит всю копну.

Женщины тихо ахнули, когда волосы вновь поползли к плечам. Их рост вызвал чувство голода и усталости, но это было лучше, чем поединок служанок с колтунами. Закончив, она открыла глаза.

Синепалый пытливо взирал на нее, еле удерживая гроссбух.

– Это… захватывающе, – проговорил он. – Королевские локоны. Дворец давно ждал этой чести, Сосуд. Вы можете по желанию менять окраску?

– Да, – подтвердила Сири. «По крайней мере, на какое-то время». – Они не очень длинны?

– Миледи, длинные волосы считаются в Халландрене признаком красоты, – ответил Синепалый. – Я знаю, что в Идрисе вы их убирали, но здесь многие женщины ценят такие, особенно богини.

Сири чисто из вредности захотелось оставить волосы короткими, но до нее начало доходить, что в Халландрене подобное отношение могло ее погубить. Взамен она смежила веки и снова задумалась. Волосы были по плечи, но Сири нарастила их еще немного, и, когда встала, они рассыпались по спине.

Сири открыла глаза.

– Как красиво, – шепнула молоденькая служанка, зарделась и быстро вновь занялась пальцами ног.

– Очень, – согласился Синепалый. – Я оставлю вас здесь, у меня есть кое-какие дела, но скоро вернусь.

Сири кивнула. Когда он вышел, несколько женщин принялись ее разукрашивать. Сири в печали страдала, пока другие обрабатывали ее ногти и волосы. Свадьбу она представляла иначе. Бракосочетание всегда мнилось ей чем-то далеким – должным случиться не раньше, чем подберут себе пары сестры и брат. Вообще-то, совсем еще маленькой, она говорила, что хочет разводить лошадей, а не выходить замуж.

Она выросла, но все равно тосковала по тем простым временам. Она не желала замуж. Не сейчас. Она еще чувствовала себя ребенком в теле зрелой женщины. Она хотела играть на холмах, собирать цветы и дразнить отца. Ей требовалось время для познания жизни до того, как ее принудят к обязанности вынашивать дитя.

Судьба лишила ее этой возможности. Теперь она столкнулась с неизбежной перспективой улечься в постель с мужчиной. С существом, который не заговорит с ней и не позаботится о ее желаниях. Она понимала физический смысл этого дела – спасибо стряпухе Мэб за откровенное обсуждение темы, однако душой словно окаменела. Ей хотелось убежать, спрятаться, умчаться как можно дальше.

Все ли женщины испытывали подобное или только те, которых мыли, прихорашивали и отсылали ублажать божество, способное уничтожать государства?

Синепалый наконец вернулся. За ним маячила еще одна фигура: пожилой человек в серебристо-синей одежде, которую Сири начинала соотносить с теми, кто служил Богу-королю.

«Но… Синепалый носит коричневое, – хмуро подумала Сири. – Почему?»

– А, я вижу, что пришел вовремя, – сказал он, когда женщины завершили работу. Склонив головы, служанки отступили к стенам.

Синепалый кивнул на пожилого:

– Это придворный лекарь, Сосуд. Перед тем как отвести к Богу-королю, вас придется осмотреть и выяснить, действительно ли вы дева, а также исключить некоторые болезни. Поверьте, это простая формальность, но боюсь, я вынужден настоять на ней. Учитывая вашу стыдливость, я не привел уже отобранного молодого лекаря. Полагаю, с престарелым вам будет уютнее?

Сири вздохнула, но кивнула. Синепалый махнул в сторону мягкого стола у стены; он и его мальчик-слуга отвернулись. Сири распустила балахон, подошла к столу и легла в ожидании самого постыдного эпизода в своей жизни.

«Которая станет только хуже», – подумала она, пока лекарь занимался осмотром.

Сьюзброн, Бог-король. Предмет всеобщего преклонения, жуткий, святой, величественный. Он уродился мертвым, но вернулся. Да человек ли он вообще или монстр, ужасный на вид? Говорили, он вечен, но ясно, что его правление завершится, иначе ему бы не понадобился наследник.

Она содрогнулась, желая, чтобы все побыстрее закончилось, но испытывая благодарность за небольшую отсрочку, хотя доктор творил унизительные вещи. Однако вскоре все было сделано, и Сири, спешно оправив одежду, встала.

– Она совершенно здорова, – уведомил Синепалого лекарь. – И все еще девушка. К тому же у нее очень мощный дох.

Сири окаменела. Как он узнал…

А после увидела. Ей пришлось присмотреться очень пристально, но желтый пол вокруг хирурга выглядел чуть ярче. Она почувствовала, что побледнела, хотя переживания уже успели выбелить волосы.

«Лекарь – пробуждающий, – подумала она. – Здесь, в этой комнате, – пробуждающий. И он прикасался ко мне».

Она скривилась, содрогнувшись всем телом. Нельзя забирать чужой дох. Это предельная дерзость, полная противоположность философии Идриса. Простые халландренцы привлекали внимание только кричащей одеждой, но пробуждающие… они похищали у людей жизнь и пользовались ею, чтобы выделяться самим.

Извращенное применение доха – главная причина, по которой королевский род перебрался в горы. Современный Халландрен жил тем, что исторгал дохи из своего народа. Сири почувствовала себя более обнаженной, чем когда раздевалась. Что мог порассказать о ней этот пробуждающий, обладавший столь неестественной жизненной силой? Не соблазнился ли он похитить биохрому Сири? Она постаралась дышать как можно мельче – на всякий случай.

Наконец Синепалый и страшный лекарь покинули комнату. Женщины подошли, чтобы снова снять с нее балахон, приготовив нижнее белье.

«Он будет хуже, – осознала Сири. – Король. Он не просто пробуждающий, он возвращенный. Ему приходится высасывать из людей дохи, чтобы выжить».

Заберет ли он ее дох?

«Нет, этому не бывать, – твердо сказала она себе. – Я нужна ему для рождения наследника королевской крови. Он не рискнет ребенком. Он не тронет мой дох – хотя бы до родов».

Но… что случится, когда надобность в ней отпадет?

От мрачных мыслей ее отвлекли несколько служанок, подошедших с большим одежным свертком. Платье. Нет, скорее, ночная рубашка – роскошная, сине-серебристая. Рассматривать ее было приятнее, чем думать о том, что сделает с ней Бог-король, когда она родит ему сына.

Сири смирно ждала, пока ее оденут. Ткань была поразительно мягкой – бархатной, как лепестки горного цветка. Когда женщины закончили, она заметила странное – кружева находились на спине, а не сбоку. У одеяния был длиннющий шлейф, а рукава такие, что, если опустить руки, манжеты повиснут на добрый фут ниже пальцев. У женщин ушло несколько минут на то, чтобы завязать тесемки, расправить складки и ровно расстелить позади нее шлейф. «Все устроено так, чтобы снять за считаные минуты», – подумала Сири с отстраненным чувством холодной иронии, когда женщина поднесла ей зеркало.

Сири обмерла.

Откуда взялись эти краски? Нежный румянец на щеках, загадочно темные глаза, синие тени на веках? Темно-красные губы, почти светящаяся кожа? Рубашка отливала серебром поверх синевы – без изысков, но красивая, из волнистого темного бархата.

В Идрисе она не видела ничего подобного. Это потрясало даже сильнее, чем кричащие наряды прохожих. Уставившись в зеркало, Сири почти позабыла о своих тревогах.

– Спасибо, – прошептала она.

Должно быть, ответила правильно, так как служанки с улыбкой переглянулись. Взяв Сири за руки, они повели ее почтительнее, чем в первый раз, когда выдернули из кареты. Сири шагала с ними, за ней шуршал шлейф, и прочие женщины держались позади. Сири обернулась, и все дружно, склонив головы, присели перед ней в реверансе.

Последние две, направляющие, отворили дверь, после чего деликатно втолкнули ее в коридор. Захлопнув дверь, они оставили ее одну.

Коридор погрузился в кромешную тьму. Сири успела подзабыть, насколько темны каменные стены дворца. Коридор был пуст, и только Синепалый со своим гроссбухом стоял в ожидании рядом. Он улыбнулся и почтительно поклонился.

– Бог-король будет доволен, Сосуд, – заметил он. – Мы пришли аккурат вовремя – солнце только зашло.

Сири отвернулась от Синепалого. Перед ней была внушительная дверь, обшитая золотыми пластинами. Четыре стенные лампы светили сквозь бесцветное стекло, и свет отражался от позлащенного входа. У Сири не было сомнений в том, кто возлежал за столь впечатляющим входом.

– Это опочивальня Бога-короля, – подтвердил Синепалый. – Вернее, одна из спален. Теперь, миледи, вы обязаны выслушать это опять. Ничем не оскорбляйте короля. Вы находитесь здесь, чтобы облегчить его страдания и удовлетворить только его нужды. Не мои, не ваши личные и даже не нашего королевства.

– Я понимаю, – произнесла она тихо, и сердце забилось чаще.

– Благодарю, – сказал Синепалый. – Пора вас представить. Войдите, снимите платье и белье. У королевского ложа отвесьте земной поклон, коснувшись лбом пола. Когда Бог-король возжелает, чтобы вы подошли, он постучит по боковому столбику, и вы сможете поднять глаза. Он поманит вас к себе.

Она кивнула.

– Только… постарайтесь поменьше к нему прикасаться.

Она нахмурилась, сжимая и разжимая все более напряженный кулак.

– Но как же мне быть? У нас же будет близость?

Синепалый покраснел.

– Да, я полагаю, она будет. Мне это тоже в новинку, миледи. Бог-король… прикасаться к нему можно только специально посвященным слугам. Я предлагаю избегать поцелуев, ласк или чего-нибудь еще, что может его оскорбить. Просто позвольте ему делать то, что пожелает, и вам ничего не будет грозить.

С глубоким вздохом Сири кивнула.

– Когда вы закончите, – сказал Синепалый, – король может удалиться. Снимите простыни и сожгите в камине. Вы Сосуд, и только вам позволительны такие вещи. Понимаете?

– Да, – ответила Сири, тревожась все сильнее.

– Тогда все прекрасно, – изрек Синепалый с видом почти таким же нервным, как у нее. – Удачи.

С этими словами он шагнул вперед и распахнул дверь.

«О Остр, бог цвета!» – помыслилось ей. Сердце гулко стучало, вспотевшие руки немели.

Синепалый слегка подтолкнул ее в спину, и она шагнула в комнату.