Убийца Гора

Глава 11. ДВЕ ДЕВУШКИ

После того как мы прошли через несколько тяжелых железных дверей, каждая из которых была непременно снабжена оконцем для наблюдения, мы стали спускаться по бесконечной спиральной лестнице, все дальше уходя под землю. Через какое-то время до меня начал доноситься резкий, неприятный запах, свидетельствующий о том, что мы приближаемся к своей цели.

Дом Кернуса изобиловал самыми разными помещениями для содержания рабов, от роскошных, уже продемонстрированных мне Хо-Ту, до практически не приспособленных для пребывания в них человека — металлических клеток. Но даже они имели между собой кое-какие различия. Если в иных клетках все удобства исчерпывались лишь плетеной тростниковой подстилкой да отверстием в полу для испражнений, то некоторые имели даже фигурные решетки, а на полу в них лежали выделанные шкуры животных и тончайшие шелковые покрывала. Само понятие «металлические клетки», как и «загоны для рабов», относится ко всему комплексу подземных помещений для содержания рабов: к клеткам от одиночной до рассчитанной на десятки человек, к ямам, закрытым решетками, к многочисленным помещениям с вделанными в стену кольцами для привязывания рабов и тому подобным сооружениям. В отличие от них выражение «камера» или «темница» употребляется только для обозначения крохотных, чаще всего каменных помещений в несколько футов длиной и шириной, ограниченных тремя глухими стенами и четвертой зарешеченной либо четырьмя глухими каменными стенами с небольшим, закрываемым решеткой оконцем, служащим одновременно входом или, точнее, лазом в темницу.

На большинстве этажей клетки располагались не по обеим сторонам прохода, а занимали всю нижнюю часть этажа, и нам приходилось двигаться по узким мосткам, проложенным по решетчатым потолкам клеток, из-под которых на нас смотрели бесчисленные хмурые лица.

— Оступиться в таком месте было бы очень нежелательно, — усмехнувшись, сказал Хо-Ту.

Я даже не пытался сосчитать клетки, мимо которых мы шли, пока спускались ещё на два этажа вниз. Сейчас мы были на четвертом подземном уровне, под которым, как сказал мне Хо-Ту, находилось ещё три этажа, точно так же заполненных рабами, как и те, что мы миновали.

Четвертый этаж в секторе для рабов считался административным. Здесь располагались кухни, больничные помещения и кузницы. В центре находился официальный кабинет старшего надсмотрщика Хо-Ту. Очевидно, здесь же проводилось наказание рабов — у дальней стены я заметил приспособления для разведения огня и проведения пыток.

— Пойдемте я покажу вам девушек, доставленных вчера с Валтая, — сказал Хо-Ту.

Я проследовал за ним в большое помещение за массивной железной дверью.

В самом центре помещения в стоящем на каменных плитах бронзовом котле пылал огонь. Во всем ощущался какой-то беспорядок, довершаемый развешанными как попало по стенам обрывками цепей. В помещении находились два кузнеца. С ними о чем-то вполголоса разговаривал один из охранников. Крупный, в зеленом одеянии врача мужчина с гладко выбритым лицом чуть поодаль от них делал какие-то пометки на больших листах бумаги. В глубине помещения поблескивали небольшая наковальня на деревянном постаменте и металлические клейма, а вдоль дальней стены тянулись расположенные в несколько этажей клетки. Они занимали все пространство от пола до потолка. К верхним этажам вели узкие металлические лестницы. Большинство клеток, как я успел заметить, сейчас пустовало.

При нашем появлении медик поднял голову от бумаг.

— Привет, Хо-Ту, — сказал он.

— Привет, Фламиниус, — ответил мой спутник. — Позволь представить тебе Кууруса. Он из черной касты, но сейчас находится у нас на службе.

Фламиниус холодно кивнул мне; я ответил ему тем же.

Затем он снова перевел взгляд на Хо-Ту.

— Эта партия очень недурна, — похвалил он.

— Их, должно быть, тщательно отбирали, — кивнул Хо-Ту.

Тут я впервые понял, что горианским рабовладельцам доставляется далеко не всякая девушка. Что за каждой из них долго наблюдают, подмечая её привычки, черты характера, манеры, стараясь определить её потенциальные возможности. После этого, несомненно, не менее тщательно планируют время и место для её похищения.

Думаю, предъявляемые к будущим рабыням требования чрезвычайно высоки. Каждая девушка должна обладать поистине неистощимой жизненной энергией и живостью характера. Каждая должна быть красива, а интеллект её должен быть по крайней мере выше среднего, поскольку гориане в отличие от землян придают проницательности женщины и тонкости её ума чрезвычайно большое значение.

— Давайте посмотрим на них, — предложил Хо-Ту, подбирая с пола небольшой факел с плотно обмотанным вокруг его верхней части пучком соломы, пропитанным жиром тарлариона, и поджигая его от горящего в жаровне огня.

Мы вместе с медиком и охранником поднялись по лестнице на второй уровень выстроенных в ряд клеток.

Первой мы увидели девушку со светлыми распущенными волосами, сидящую на полу клетки и протягивающую руки далеко между прутьями. Увидев нас, она что-то дико закричала. В ответ охранник щелкнул плетью по металлическим прутьям прямо у неё перед лицом. Девушка в ужасе отшатнулась к задней стене клетки и забилась в угол, продолжая тихонько всхлипывать.

— Следующие две, — сказал Фламиниус, указывая на соседние клетки, — отказываются принимать пищу.

Хо-Ту, поднеся факел поближе, по очереди осмотрел девушек. Я заметил, что обе они принадлежали к восточному типу землян — похоже, японки.

— Накормите вот эту, — указал Хо-Ту на девушку в левой клетке.

Девушку вытащили наружу и надели на неё наручники. Один из кузнецов, поднявшись по лестнице, принес миску с овсянкой, разбавленной водой до такой консистенции, чтобы её можно было пить. Качество овсяной каши, выдаваемой различным категориям рабов, как я узнал впоследствии, варьировалось и в значительной мере зависело от степени её разбавленности водой. Когда девушку поставили на колени, охранник за волосы оттянул ей голову назад, а кузнец, разжав ей зубы, начал вливать кашу в рот. Девушка попыталась было воспротивиться, но полужидкая масса текла ей по лицу, подбородку, груди, забивала горло. В конце концов, едва не задохнувшись, она закашлялась и вынуждена была сделать несколько судорожных глотков.

— Назад, в клетку её, — распорядился Хо-Ту.

— А наручники вы с неё не снимете? — спросил я.

— Пусть остается в них, — ответил старший надсмотрщик. — Так она не сможет увиливать от кормежки.

Вторая девушка округлившимися от страха глазами наблюдала за происходящим. Подойдя к её клетке, Хо-Ту ногой подфутболил стоящую здесь же миску с овсяной кашей, которая, проскользнув под дверью клетки, остановилась у самых ног забившейся в угол девушки.

Та, не сводя с нас испуганного взгляда, тут же принялась за еду.

Последней девушкой на втором этаже была, очевидно, гречанка. Очень красивая. Она сидела на полу, подтянув колени к подбородку, и наблюдала за нами полными безысходной тоски глазами.

Мы начали подниматься на третий этаж выстроившихся у стены клеток.

— Они кажутся очень спокойными, — заметил я.

— Ежедневно мы даем им побыть в естественном состоянии, когда в их организме заканчивается действие фробицианистой сыворотки, — снизошел до пояснений Фламиниус. — Большинство из них тут же впадают в истерику, рыдают, пытаются угрожать, требуют объяснений и занимаются другой подобной бессмысленной ерундой. Однако им необходима подобная разрядка.

— Важно, чтобы нервное напряжение в организме не накапливалось, — добавил Хо-Ту.

— Сейчас у них, очевидно, период действия инъекции, — заметил я.

— Да, — ответил Хо-Ту. — Он продлится до завтрашнего утра, до пятого сигнала гонга.

— А если они не будут вести себя спокойно даже под действием сыворотки? — поинтересовался я.

— Их свяжут, — пожал плечами Хо-Ту.

— Обычно достаточно только поднять плеть, как они тут же утихомириваются, — сказал охранник. — Они не разговаривают на нашем языке, но они вовсе не глупы. Они все понимают.

— А кроме того, — добавил Хо-Ту, — после взятия у них отпечатков пальцев по их спинам пять-шесть раз прошлись плетью, чтобы каждая на себе прочувствовала, что это такое. Теперь, чтобы добиться у них повиновения, достаточно лишь протянуть к плети руку.

— Думаю, они едва ли понимают, что с ними произошло, — предположил я.

— Конечно, не понимают, — согласился Фламиниус. — Большинство считает, что они просто сошли с ума.

— А многие из них действительно теряют рассудок? — поинтересовался я.

— Как это ни странно, нет, — ответил Фламиниус.

— И почему это происходит?

— Вероятно, все объясняется тщательностью их отбора и предъявляемыми при этом высокими требованиями, — сказал Фламиниус. — Сюда отправляют только сильных особей, обладающих достаточным интеллектом и воображением. Причем воображение здесь играет едва ли не самую важную роль: ведь им предстоит понять всю грандиозность того, что с ними произошло.

— А как вы можете убедить их в том, что они не лишились рассудка?

Фламиниус рассмеялся.

— Мы просто рассказываем им о том, что с ними произошло. Они достаточно умны, обладают богатым воображением, поэтому способны понять даваемые им объяснения, хотя и не могут воспринять всю глубину последствий происшедшего. Они будут постепенно адаптироваться в окружающей их реальности.

— А как вы даете им какие-либо объяснения? Ведь они не разговаривают на языке Гора?

— Здесь нет ни одной девушки, — ответил Фламиниус, — для которой в нашем персонале не нашлось бы человека, говорящего на её родном языке.

Я недоверчиво поглядел на него.

— Надеюсь, вы не думаете, что мы испытываем какой-либо недостаток в людях, знакомых с тем миром, откуда доставляют этих рабынь, — сказал Фламиниус. — У нас хватает и представителей их собственного мира, и людей со всех концов нашего Гора.

Я не ответил.

— Я сам побывал на их планете, — продолжал Фламиниус, — и говорю на одном из их языков.

Мое удивление росло с каждой минутой.

— Он называется английский, — добавил Фламиниус.

Я не нашелся, что сказать.

К этому времени мы остановились перед двумя клетками, замыкающими правую сторону третьего этажа клетей. В каждой из них находилась смуглая девушка, очень красивая. Одна из них сидела, прижавшись спиной к задней стенке клетки, хмурая, но спокойная. Вторая, лежавшая на полу, тихо плакала. Мы повернули назад и дошли до третьей клетки слева в этом же ряду.

— Почему наручники на ней пристегнуты к прутьям двери? — спросил Хо-Ту, указывая на сидящую в клетке девушку.

— Она нравится охраннику, — ответил Фламиниус. — Он любит смотреть ей в лицо.

Хо-Ту поднес факел поближе к девушке и приподнял ей подбородок. На лице пленницы застыло безучастное выражение. Она была безукоризненно красива. Итальянка, я думаю.

— Недурна, — вынес свое суждение Хо-Ту.

Мы поднялись по ступеням на четвертый уровень выстроившихся у стены клеток.

Когда мы поравнялись с клеткой, расположенной как раз над той, где сидела итальянка, девушка в ней с безумным криком бросилась к дальней стене и, рыдая, заслонилась от нас руками. На спине у неё я заметил следы побоев. Это была миниатюрная черноволосая девушка, скорее всего, француженка или бельгийка.

— Она начала впадать в шоковое состояние, — пояснил Фламиниус. — Это могло кончиться очень серьезно. Мы попытались привести её в чувство болевыми ощущениями.

Я заглянул в клетку. Девушка выглядела крайне испуганной, но, очевидно, из шокового состояния она уже вышла.

— Иногда избавиться от шока не так-то просто, — продолжал медик. — Бывает, что именно побои заставляют впадать в шок: человеческий организм ищет спасения от боли. Тогда на помощь приходят болеутоляющие средства или наркотики. Однако эта партия женщин просто превосходна.

— Вы уже собрали первые сведения о них? — спросил Хо-Ту.

— Да, — ответил Фламиниус.

— И сколько из них девушек белого шелка?

— Шестеро.

— Так много?

— Да.

— Отлично! — Старший надсмотрщик повернулся ко мне. — Кстати, эти две девушки, — сказал он, указывая на две последние клетки четвертого уровня, — могут быть для вас интересны.

— Чем? — поинтересовался я.

— Они будут проходить курс обучения вместе с девушкой Веллой, той, что убирает ваши комнаты.

Мы подошли к двум последним клеткам.

— С этими двумя я могу общаться, — повернувшись к нам, сообщил Фламиниус.

Хо-Ту поднял факел повыше.

— Рабыни! — громко произнес Фламиниус по-английски.

Девушки изумленно подняли на него глаза.

— Вы говорите по-английски? — словно не веря самой себе, произнесла одна из них.

Вторая бросилась к передним прутьям клетки и вцепилась в них руками.

— Помогите нам! — воскликнула она. — Спасите!

Тут и первая девушка подошла к передней стенке клетки и, упав на колени, разрыдалась.

— Пожалуйста! — бормотала она. — Пожалуйста! Пожалуйста!

Фламиниус отступил на шаг, давая нам возможность рассмотреть девушек поближе. К их мольбам он отнесся с явным безразличием.

По прижатым к металлическим прутьям лицам девушек катились слезы.

— Пожалуйста, — просили они в один голос, — помогите!

— Вы — рабыни, — снова по-английски произнес Фламиниус.

Они отчаянно замотали головами. Обе они были, как и Элизабет, черноволосыми. Я думаю, их потому и отобрали для совместного прохождения курса обучения, чтобы внешне они подходили друг другу. Волосы девушки, занимавшей клетку слева, были коротко подстрижены: позже, вероятно, хозяин не позволит ей носить столь неподобающую для рабыни прическу. Она была довольно худощава и стройна, с удлиненным красивым лицом и серыми глазами. Вторая девушка была несколько ниже ростом, чем первая. Она казалась более упитанной, но это её не портило. У неё были густые, спадающие на плечи волосы, карие, как у Элизабет, глаза, поджарый, хорошей формы живот и плотные, красиво очерченные бедра. Думаю, если бы она продавалась на аукционе отдельно, за неё выложили бы более высокую цену, чем за первую девушку. Однако обе они были — хотя и каждая по-своему — в высшей степени привлекательны.

Фламиниус повернулся к нам.

— Я им только что сказал, — пояснил он на языке Гора, — что они рабыни.

Тут заговорила девушка из клетки слева.

— Я не рабыня, — сказала она.

— Она утверждает, что она не рабыня, — перевел Фламиниус слова девушки.

Охранник рассмеялся.

Из глаз девушки побежали слезы.

— Перестаньте, пожалуйста, — сказала она.

— Вы сумасшедшие! — воскликнула её соседка. — Вы все сумасшедшие!

— Как твое имя? — спросил Фламиниус у первой девушки.

— Вирджиния, — ответила она. — Вирджиния Кент.

— Где мы находимся? — настойчиво заговорила вторая девушка. — Я требую, чтобы вы освободили нас! Я требую объяснений! Выпустите нас немедленно! Вы слышите? Я говорю — немедленно!

Фламиниус не обращал на крики никакого внимания.

— Ешь свою кашу, Вирджиния, — успокаивающим тоном произнес он.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросила первая девушка.

— Не думай пока об этом, — в голосе Фламиниуса звучала доброта и сердечность. — Ешь.

— Выпустите нас! — не унималась вторая девушка, барабаня кулачками по металлическим прутьям. — Я требую, чтобы нас немедленно выпустили отсюда!

Вирджиния Кент подняла с пола миску и коркой лежащего в ней хлеба набрала немного каши и отправила её в рот.

— Запей её водой, — посоветовал медик.

Вирджиния сделала глоток из миски с водой.

— А ну выпускайте меня отсюда! — срываясь на хрип, повторяла вторая девушка.

— Как тебя зовут? — со всей возможной мягкостью спросил у неё Фламиниус.

— Вы все сумасшедшие! Просто сумасшедшие! — девушка принялась дергать за прутья. — Выпустите меня немедленно!

— Как твое имя? — снова обратился к ней Фламиниус.

— Филлис Робертсон, — раздраженно ответила девушка.

— Поешь каши, — предложил ей медик. — Это придаст тебе сил.

— Ничего я не хочу! — ещё громче закричала девушка. — Выпустите меня отсюда!

Фламиниус дал знак стоящему рядом с ним охраннику, и тот, резко выбросив руку, звучно ударил небольшой дубинкой по металлическим прутьям прямо перед лицом девушки. Та с воплем отскочила к задней стенке клетки и прижалась к ней спиной, размазывая по щекам слезы.

— Поешь немного овсянки, — посоветовал ей Фламиниус. — Тебе нужно подкрепиться.

— Нет, нет, нет, нет! — замотала она головой.

— Филлис хорошо помнит плеть, которой её угостили? — спросил Фламиниус.

Взгляд девушки наполнился ужасом.

— Да, — прошептала она.

— Тогда повтори это сама, — потребовал Фламиниус.

— О чем он там с ними говорит? — вполголоса обратился я к Хо-Ту, продолжая делать вид, будто не понимаю по-английски.

Хо-Ту пожал плечами.

— Приучает их к мысли, что они — рабыни, — ответил он.

— Я хорошо помню плеть, — едва слышно произнесла Филлис.

— Нужно отвечать: Филлис хорошо помнит плеть, — поправил её Фламиниус.

— Я не ребенок! — воскликнула девушка.

— Ты не ребенок, — согласился Фламиниус. — Ты рабыня.

— Нет! — воскликнула девушка. — Нет! Никогда!

— Я вижу, плеть ты все же успела забыть, — грустно заметил Фламиниус. — Придется тебе напомнить.

— Филлис хорошо помнит плеть, — моментально одеревеневшими губами произнесла девушка.

— Отлично, — подытожил Фламиниус. — Ты будешь послушной. Ты будешь есть кашу. И будешь запивать её водой.

В глазах девушки вспыхнула ненависть.

Их взгляды встретились.

Через мгновение она опустила голову.

— Филлис будет послушной, — едва слышно произнесла она. — Филлис будет есть кашу. И запивать её водой.

— Отлично, — снова произнес медик.

Девушка отломила кусок хлеба от лежащего в миске ломтя, подобрала им немного каши и, поморщившись, отправила его в рот. Какое-то время она вяло пережевывала безвкусное месиво и наконец запила его водой.

После этого она подняла на нас наполненные слезами глаза.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросила первая девушка.

— Как вы, наверное, уже догадались по разнице в силе тяжести, — сказал Фламиниус, — вы находитесь не на Земле. — Он окинул девушек спокойным взглядом. — Вы находитесь на Противоземле. Эта планета называется Гор.

— Такой планеты не существует! — тут же заявила Филлис.

— Вот как? — рассмеялся Фламиниус.

— Все это — выдумки, — уверенно продолжала Филлис.

— Эта планета — Гор, — повторил медик.

Вирджиния невольно отшатнулась, прижав руки к груди.

— Тебе, наверное, приходилось слышать о существовании Противоземли? — спросил Фламиниус.

— Только из книжек, — призналась она.

Фламиниус рассмеялся.

— Да, я читала об этой планете, — продолжала девушка. — Тогда все описанное показалось мне весьма реальным.

— Наверное, это были книги о Тэрле Кэботе, — предположил медик.

— Все это выдумки, — с непоколебимой уверенностью повторила Филлис.

— Больше таких историй появляться не будет, — с грустью произнес Фламиниус.

Вирджиния смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Тэрл Кэбот убит, — сообщил Фламиниус. — Это случилось в Ко-Ро-Ба. Куурус, — он указал на меня, — разыскивает его убийцу.

— На нем черная одежда, — с удивлением отметила Вирджиния.

— Конечно, — подтвердил Фламиниус.

— Вы все здесь сумасшедшие, — в очередной раз укрепилась в своей мысли Филлис.

— Он из касты убийц, — пояснил Фламиниус.

Филлис застонала и обхватила голову руками.

— Все это один большой сумасшедший дом, — раскачиваясь из стороны в сторону, пробормотала она.

— Нет, это Гор, — с растущей уверенностью заявила Вирджиния.

— Но какого же черта нас притащили сюда?! — взорвалась Филлис.

— Сильные мужчины, — ответил Фламиниус, — во все времена, даже в истории вашей собственной планеты, отвоевывали у более слабых мужчин их женщин и делали их своими рабынями.

— Но мы вовсе не рабыни, — оцепенев, произнесла Вирджиния.

— Вы женщины, принадлежавшие слабым мужчинам, мужчинам Земли, — настойчиво объяснял Фламиниус — Мы оказались более сильными. У нас есть корабли, способные пересекать космическое пространство и достигать Земли. Мы покорим Землю. Она будет принадлежать нам. Когда придет время, мы доставим сюда всех землян, как уже поступили с вами. Земля — это планета рабов. Быть в подчинении у более сильных — это естественный удел её жителей. Поэтому вам следует как можно скорее понять, что вы рабы по своей природе, что вы слабы и немощны, а значит, естественно, являетесь рабами жителей Гора.

— Мы не рабы, — с непоколебимой уверенностью стояла на своем Филлис.

— Вирджиния, — обратился Фламиниус к её соседке, — разве то, что я говорю, не правда? Разве женщина, захваченная у более слабого, побежденного мужчины, не принадлежит более сильному мужчине? И если ей даровано право остаться в живых, разве ей не следует всячески ублажать победителя?

— Я преподавала древнюю историю в колледже, — едва слышно произнесла девушка. — Все, что вы говорите, на Земле действительно имело место.

— Разве тебе не кажется это естественным? — спросил врач.

— Пожалуйста, отпустите нас, — умоляющим тоном пробормотала Вирджиния.

— Ты расстроена, — продолжал Фламиниус обработку девушки, — потому что привыкла считать себя существом более высоким по своему социальному положению. Теперь же ситуация в корне изменилась. Твои мужчины оказались слабее нас, и ты вынуждена стать рабыней. Вот и все, — рассмеялся он. — Хотя, конечно, сложно сразу понять, что ты принадлежишь к расе прирожденных рабов.

— Пожалуйста, — деревенеющими губами пробормотала Вирджиния.

— Перестаньте её мучить! — вмешалась в разговор Филлис.

Фламиниус подошел к её клетке.

— Что это за металлическая полоса, закрепленная у тебя на щиколотке левой ноги? — спросил он.

— Я не знаю, — запинаясь от внезапно подступившего волнения, ответила девушка.

— Это анклет — ножной браслет рабыни, — пояснил Фламиниус и снова вернулся к Вирджинии, бессильно повисшей на прутьях клетки, прижавшись к ней лицом.

— Ты умная, образованная девушка, — сказал он, спокойно и правильно выговаривая английские слова. — Ты наверняка знаешь один-два древних языка Земли. Ты изучала историю своей планеты. Вероятно даже, что твои успехи в учебе были блестящими.

Взгляд Вирджинии беспомощно скользил по лицу медика.

— Ты уже довольно долго находишься здесь, — продолжал он. — Неужели ты не обращала внимания на тех мужчин, что тебя окружают? Неужели ты не сравнивала их с мужчинами Земли? Посмотри, — показал он на стоящего рядом высокого, широкоплечего охранника с волевым, решительным выражением лица, — неужели этот мужчина похож на тех, с Земли?

— Нет, — покачала головой девушка.

— Что говорит тебе твоя женская сущность, когда ты смотришь на них?

— Что они — мужчины, — прошептала Вирджиния.

— Не похожие на тех, с Земли, не так ли?

— Да, совсем не похожие, — словно загипнотизированная, повторила Вирджиния.

— Они — настоящие мужчины. Верно?

— Да, — смущенно опуская голову, согласилась девушка, — они настоящие мужчины.

Мне было интересно, что Вирджиния Кент как женщина очень быстро отметила разницу между мужчинами Гора и Земли. Различия, безусловно, существовали, но я не мог бы, как Фламиниус, интерпретировать их как однозначное свидетельство неполноценности представителей Земли. Как бы то ни было, население Гора берет свое начало от жителей Земли, поэтому отличия должны проявляться в первую очередь в культурных традициях, нежели в умственном и физическом развитии. Нельзя, конечно, не признать, что мужская часть населения Гора физически более развита, но едва ли это можно назвать характерной видовой чертой горианской ветви человечества. Скорее это определяется самим укладом жизни гориан, большую часть времени проводящих на открытом воздухе, лишенных множества благ цивилизации, облегчающих жизнь землян, и поэтому вынужденных все делать своими руками. Все это не могло не привести к образованию определенного культа человеческого тела и появлению собственных критериев оценки физической красоты и совершенства. Еще более спорным является вопрос об интеллектуальном превосходстве гориан. И уж во всяком случае Вирджиния ни в коей мере не могла оценить уровня их развития за столь короткое время. Я думаю, замеченные ею отличия касались скорее психологических аспектов.

Мужчина Земли более робок, подавлен и нерешителен, нежели истинный горианин, он тоньше и деликатнее, менее требователен и прямолинеен. Особые условия жизни, традиции культуры ставят горианина в такие условия, которых изначально лишен мужчина Земли: с открытием стабилизирующей сыворотки и как следствие — с появлением возможности бесконечно долго продлевать жизнь человека социальная роль женщины снизилась несоизмеримо; при противодействии полов женщина как существо более слабое, чем мужчина, не обязанная часто рожать, вынуждена была уступить мужчине все вплоть до собственной свободы. Мужчина стал потребителем; женщина — существом, отвечающим его потребностям.

— Кем ты чувствуешь себя в присутствии такого мужчины? — продолжал Фламиниус, показывая на охранника.

— Женщиной, — отведя взгляд, ответила Вирджиния.

Фламиниус просунул руку между прутьями и провел ладонью по горлу и подбородку пленницы. Тело девушки напряглось, но она не пошевелилась. Фламиниус притянул её к себе, и щека девушки коснулась прутьев.

— У тебя на левой лодыжке надета металлическая полоса, — сказал он.

Девушка попыталась было убрать голову от вдавившихся в щеку металлических прутьев, но не могла освободиться от цепкой руки Фламиниуса. По её лицу покатились слезы.

— Что это за полоска металла? — спросил медик.

— Это анклет, — не глядя ему в глаза, ответила Вирджиния, — ножной браслет рабыни.

Фламиниус развернул к себе заплаканное лицо девушки. Ее мокрые глаза смотрели на него с отчаянием.

— Ты хорошенькая рабыня, — доброжелательным тоном произнес он.

— Да, — согласилась девушка.

— Что — «да»?

— Я — хорошенькая рабыня, — оторопело произнесла девушка и неожиданно для самой себя добавила: — Хозяин.

Тут она вскрикнула, отшатнулась от металлических прутьев и, упав на колени, залилась слезами.

Фламиниус расхохотался.

— Ты — чудовище! — закричала Филлис. — Животное!

Фламиниус быстрым движением просунул руку между прутьями клетки и, поймав девушку за запястье, рванул её к себе. Та больно ударилась о железную дверь.

— Запомни, — зловещим голосом проговорил Фламиниус, — с того момента, как тебе впервые ввели успокоительное и надели на голову капюшон, твоей единственной целью в жизни стало подчинение мужчине, удовлетворение всех его желаний.

— Пожалуйста, — пробормотала она, — не надо!

— Наручники! — по-гориански приказал Фламиниус, и охранник протянул ему два соединенных цепью металлических кольца.

Одно из них Фламиниус защелкнул на правом запястье девушки и, перебросив цепь через проходящий вдоль всех клеток горизонтальный брус, находящийся у неё над головой, надел второе кольцо на её левое запястье. Руки девушки повисли на короткой цепи, и она теперь не могла их опустить.

— Пожалуйста, — сквозь слезы просила она. — Ну пожалуйста!

— Мне будет очень приятно приручить тебя, — сказал ей Фламиниус.

— Отпустите меня, — разрыдалась она.

— Нет, — покачал головой медик, — у меня есть для тебя кое-что другое.

Девушка удивленно посмотрела на него.

— Ты пройдешь полный курс обучения рабыни, — сказал Фламиниус. — Тебя научат стоять, ходить, опускаться на колени, петь, танцевать, удовлетворять тысячи малейших прихотей мужчины, — он расхохотался. — А когда ты в совершенстве всем этим овладеешь, тебя продадут на невольничьем рынке.

У девушки вырвался вопль отчаяния. Она залилась слезами.

Фламиниус заглянул в глаза Вирджинии.

— Ты тоже пройдешь полный курс обучения рабыни, — сказал он.

Она печально смотрела на него покрасневшими от слез глазами.

— Ты будешь проходить обучение? — поинтересовался он.

— Мы должны делать все, что вы пожелаете, — едва слышно ответила Вирджиния. — Мы — рабыни.

— А ты будешь проходить обучение? — спросил медик у Филлис, руки которой, скованные цепями, были подняты высоко над головой.

— А что будет, если я откажусь? — поинтересовалась она.

— Ты умрешь, — ответил Фламиниус.

Девушка обреченно закрыла глаза.

— Так ты будешь учиться? — настойчиво спросил Фламиниус.

— Да, буду, — ответила девушка.

— Это хорошо, — он взял девушку за волосы и развернул её лицом к себе. — Значит, ты просишь, чтобы тебе оставили жизнь? Просишь, чтобы тебе позволили пройти курс обучения рабыни?

— Да! — с мучительной болью в голосе воскликнула девушка. — Да, прошу!

— У кого просишь? — уточнил Фламиниус.

— У вас, — захлебываясь слезами, пробормотала она, — у вас, хозяин!

Фламиниус отпустил волосы девушки и повернулся к нам. Он снова был профессиональным врачом, спокойным и холодным исследователем. Он взглянул на Хо-Ту и быстро заговорил по-гориански.

— Это интересные экземпляры, — сказал он. — Во многом похожие друг на друга, но имеющие и существенные отличия. Общие результаты проведенных с ними тестов заслуживают не просто положительной, но высокой оценки. Их обучение также обещает быть довольно перспективным.

— Как они будут его проходить? — спросил Хо-Ту.

— Пока сказать этого невозможно, — ответил Фламиниус, — но если мои предположения верны, обе они, хотя каждая по-своему, в процессе обучения покажут довольно высокие результаты. Я думаю, наркотические вещества при этом совершенно не понадобятся. Достаточно будет плети и шокера для рабов. В общем, насколько я предполагаю, весь курс тренировок окажет на них более чем положительное воздействие. Никаких противопоказаний. Колоссальная восприимчивость. Я думаю, нам вполне имеет смысл пойти ещё на некоторые затраты, в том числе и связанные с отсрочкой выставления их на продажу, и заставить их пройти полный курс обучения рабыни. Уверен, их стоимость после этого сторицей окупит все вложенные в них средства.

— Но ведь они дикарки, — заметил Хо-Ту.

— Верно, — согласился Фламиниус, — и всегда будут ими оставаться. Но именно эта их особенность может придать им в глазах некоторых покупателей особый шик, особую прелесть.

— Кернус тоже на это рассчитывает, — с сомнением отозвался Хо-Ту.

Фламиниус рассмеялся.

— Мало что из расчетов Кернуса не оправдывается впоследствии, — сказал он.

— Это верно, — усмехнулся Хо-Ту.

— Если потребность в таких женщинах действительно назрела, — сказал Фламиниус, — мы сейчас обладаем прекрасной возможностью её удовлетворить. А удовлетворенная вовремя потребность приносит, как правило, хорошие барыши.

— Кернус считает, что время для этого пришло.

— Лично я в этом не сомневаюсь, — кивнул Фламиниус.

Я посмотрел на девушек, жалобно поглядывавших на нас из металлических клеток.

— Я обещаю вам, Хо-Ту, — сказал Фламиниус, — что каждая из этих девиц, пройдя соответствующую подготовку, способна будет доставить своему хозяину непередаваемое наслаждение.

Я был рад, что девушки не понимали по-гориански.

Думаю, предсказания Фламиниуса были совершенно оправданны. Горианские воспитатели хорошо знают свое дело. И если старший медик утверждает, что из этих девушек выйдут непревзойденные рабыни наслаждений, значит, так это и будет.

Вслед за Хо-Ту мы спустились по узкой металлической лестнице. Отойдя в сторону, я подождал, пока он обменивался напоследок с Фламиниусом какими-то замечаниями и соображениями, после чего мы с ним пустились в обратный путь. Все это время, пока мы не оставили за спиной массивные двери четвертого этажа, на котором находились, вслед нам неслись безутешные рыдания одной из земных девушек. Но я, конечно, не обернулся, чтобы посмотреть, какая из них так громко переживает происшедшие в её судьбе трагические перемены.