Глава 7.
Август-сентябрь 1939
1. Габи
На этот раз не было никаких древнегреческих вилл. Памятная пещера, освещенная масляными лампами и свечами, и каменный стол, испещренный выгравированными на нем пентаграммами, рунной вязью и заклинаниями на трех мертвых языках. Габи лежала на столе, но не ощущала его твердой поверхности. Тело было невесомо и, словно бы, отчуждено от сознания. И, разумеется, оно не болело.
- Тебе повезло три раза подряд, - Источник возник рядом со столом и сразу же залил все пространство вокруг себя густым, как пчелиный мед, золотым сиянием. - Редкое стечение обстоятельств, практически невероятное, но, тем не менее, это случилось.
- На отпевание не похоже, - прокомментировала Габи его слова.
- Ты жива, если речь об этом.
- Надолго? - вопрос напрашивался, вот Габи его и задала. И в самом деле, она отчетливо помнила свое избиение, больше похожее на казнь, и свою агонию помнила тоже, хотя и без подробностей. Так что смерть представлялась логичным окончанием истории.
- Я не бог, - развел руками Источник. - Откуда бы мне знать, сколько ты еще проживешь? Но ты ведь спросила не об этом. Тва'А тебя не убила. Об этом, собственно, я и веду речь. С живыми говорят, отпевают мертвых.
- Она не хотела меня убивать? - удивилась Габи, вспомнив, как увечила ее Жемчужная женщина.
- Нет, - неожиданно усмехнулся Источник, - не думаю. Скорее всего, ей что-то помешало. Возможно, император как раз обратился к ее помощи или еще что-нибудь в том же духе. Важнее другое: хотела убить, но не смогла, потому что не успела. Вот в этом и заключается твое везение номер раз.
- Тва'А - это ее имя? - спросила тогда Габи. - Ты ее знаешь? Она назвала тебя Тадж'А. Тебя так зовут?
- Как много вопросов... - покачал головой Золотой человек. - Уверена, что хочешь знать ответы?
- Жить в неведении хуже.
- Правильная мысль, - Золотой человек тронул горячими пальцами ее лоб, погладил по волосам. - Что ж, девочка, правда такова: наших настоящих имен тебе не произнести, да и не услышать. Те, что ты назвала - это вроде кличек. Моя, если ее правильно произнести, означает Жаркий Ветер Пустыни, а ее - Проточная Вода.
- Ничего не понимаю, - призналась Габи. - У нее "А", и у тебя "А", но ни одного общего слова в имени.
- Все просто, - объяснил Источник. - Мое "А" звучит иначе, чем ее "А". Это разные слова и произносятся они по-разному.
- Вы не боги, но, тогда, кто вы? - Была своя прелесть в том состоянии, в котором находилась сейчас Габи. У нее ничего не болело, она вообще не чувствовала своего тела, но голова была ясная. Так что разговаривать и задавать вопросы было совсем несложно.
- Мы Народ Тжа, - Источник снова погладил ее по голове, и Габи начала чувствовать свое тело. Еще не совсем так, как надо, но это явно было лучше, чем ничего. - Точнее, Разделенные Тжа.
- Это все, что тебе следует знать, - остановил он готовый сорваться с ее губ вопрос. - Но вот кое-что, о чем, раз уж так вышло, тебе следует знать. Мы давно живем с людьми, но так было не всегда и, возможно, когда-нибудь так быть перестанет. Сейчас это выгодно обеим сторонам, но с этим согласны отнюдь не все. Среди нас есть такие, кто считает себя богами, пусть даже это боги младшего пантеона. Их называют Волками, хотя и не в том смысле, какой вы, люди, вкладываете в такое прозвище. Ближе всего к вашему образу мыслей находится определение "свободный". Волки живут среди людей и ведут себя, как люди, с той только разницей, что они сильнее любого колдуна. Впрочем, возможно, не любого, но на практике они могущественнее большинства магов. Иногда у человеческих женщин от них родятся дети.
- Так ты?.. - испугалась Габи.
- О, нет, - снова усмехнулся Источник и еще раз погладил ее по голове. Сил сразу же прибавилось, и к Габи вернулась способность управлять своим телом, но вот боли по-прежнему не ощущалось, и это было просто замечательно.
- Это не обо мне, - объяснил Золотой человек через мгновение. - Это о тебе, дорогая. Волком был кто-то из твоих предков. Скорее всего, твой дед или прадед. Потому Тва'А и назвала тебя ублюдком. Таким, как она, противна сама мысль о смешении наших рас. Они ненавидят полукровок. Оттого она и хотела тебя убить. Из-за происхождения, а также из-за того, что ты спала со мной. Это в ее глазах тоже предосудительно. Однако ты уцелела именно из-за этих двух обстоятельств. Полукровки сильнее обычных людей, выносливее, но главное - вы способны принимать в себя нашу силу.
- Не одни мы, - возразила Габи. - Ты же Источник, ты...
- Речь идет о совсем другой силе, - прервал ее Тадж'А. - Наша собственная магия сильно отличается от человеческой. И вызывает у таких как ты полукровок совершенно неожиданные изменения.
- Какие?
- Разные у разных людей... Видишь ли, Габи, ты не первая, кто принял силу от таких, как я. Изменения есть всегда, но они проявляются случайным образом. У тебя, например, не только возрос уровень Дара, но и открылась новая способность - "проецирования силы вовне".
- А сила, надо понимать, попала в меня от тебя во время секса? - спросила тогда Габи. На самом деле, у нее было два вопроса на эту тему, но, похоже, Источник читал в ее душе, как в открытой книге. Он ответил на оба:
- Нужны сильные эмоции, - сказал он ей. - Твои и мои. Секс в этом смысле великолепный канал передачи силы. И ты ее получила. Но вот родить от меня ты не сможешь. Я не Волк, не прошел трансформацию и не способен оплодотворить человеческую женщину.
"Ну, и слава богам! - с облегчением вздохнула Габи. - Мне только залететь не хватало, тем более, от Источника!"
- Не залетела, - усмехнулся Тадж'А. - Не залетишь. Но немного моей силы, растворенной в твоей крови, тебе не помешало. Ты не умерла сразу, а потом смогла добраться до палаццо Коро. И у тебя хватило ума попросить Триса принести тебя сюда. Если бы не это, ты была бы уже мертва.
- Ты?..
- Я тебя восстановил, - кивнул Источник. - Это было непросто. Тва'А нанесла тебе серьезные увечья. Восстановить человека после таких повреждений крайне сложно. Такое даже для меня задача не из простых. Обычного человека, раз уж я помянул ваше племя, я бы, скорее всего, не вытянул, а полукровку... В общем, сейчас ты здорова, но должна знать, что кое-какие последствия этой истории могут дать о себе знать в самом ближайшем будущем.
- Ты, о чем? - не поняла Габи.
- О том, что сильные эмоции возникают не только во время секса, - объяснил Источник.
- Ты хочешь сказать, что во время избиения Тва'А передала мне капельку своей силы?
- Да, - подтвердил Источник. - Вот только речь идет отнюдь не о капле. Тва'А убивала тебя, таково было ее намерение, и, естественно, не сдерживала себя. Ее сила втекала в тебя, как река в море. Она себя не ограничивала и не думала о последствиях, ведь ты все равно должна была умереть.
- Но не умерла.
- Именно так, - кивнул Золотой человек. - Но в тот момент эта сила была для тебя бесполезна. Зато теперь, когда я тебя восстановил, она себя как-нибудь да проявит. И не только она. Возвращая тебя в мир живых, я вынужден был снова влить в тебя свою силу. И на этот раз это была большая порция. Гораздо больше, чем переходит к тебе во время секса.
- И о последствиях этого вливания ты тоже ничего не знаешь? - уточнила Габи.
- Ты права. Но, скорее всего, ты узнаешь об этом в ближайшие дни.
- Мне радоваться?
- Не могу сказать точно, - покачал головой Источник. - Иногда наша сила творит с полукровками совершенно неожиданные вещи. Но, как у вас говорят, снявши голову о волосах не плачут. Случившееся - факт истории. Изменить произошедшее с тобой нельзя. Поэтому будем ждать и надеяться на лучшее.
- Спасибо на добром слове! - усмехнулась Габи.
- Пожалуйста, - чуть улыбнулся Источник. - Но это не все.
- Дай, угадаю! - поморщилась Габи. - Какая-нибудь гадость?
- Можно сказать и так, - кивнул Золотой человек. - Это наша последняя встреча, девочка, потому что тебе больше нельзя входить в мою пещеру. Теперь ты сама по себе, и я тоже сам по себе.
- Ничего не понимаю! - честно призналась Габи, не успевшая, на самом деле, ни понять, ни оценить по-настоящему то, что сказал Источник. - Почему это мне нельзя сюда приходить? Кто сказал?
- Мне жаль, но я не могу ответить на твои вопросы, - сказал ей в ответ Золотой человек. - Просто прими, как факт. Ты можешь заряжаться энергией, находясь в палаццо Коро, но приходить сюда тебе больше нельзя. Прощай!
2. Трис
С тех пор, как он отнес агонизирующую Габи в пещеру Источника, прошло пять часов. Что там происходило - и происходило ли вообще что-нибудь, - он не знал, потому что сначала его попросту "выдавило" из вырубленного в скале зала с алтарем и жертвенником, а затем на месте входа в пещеру возникла сплошная каменная стена. Намек прозрачный - дальше некуда, и, постояв в растерянности около замурованного Источником входа, Трис поплелся назад. Те пятьдесят три минуты, что прошли с тех пор, как он увидел Габи, лежащую на каменных плитах двора, в буквальном смысле его обессилили. Такого от себя он никак не ожидал, - все-таки здоровый молодой мужчина, один из тех, кого сравнивают с древнегреческими атлетами, да еще и внеранговый маг в придачу, - однaко факт остается фактом, он оказался не готов бессильно наблюдать за тем, как умирает его сестра. Да, именно так: его младшая сестра. И это тоже факт.
Странное дело, ведь по происхождению даже он сам не был ни Мишильером, ни родным сыном своего так называемого отца. Что уж тогда говорить о Габриэлле. Она, вообще, говоря правду - и ничего кроме правды, - "приблуда обыкновенная". Абсолютно чужой ему человек. Девушка, которую он нашел, прежде всего, для того, чтобы провести ритуал и разбудить Источник. Еще он планировал, - не без греха, - сделать ее своей любовницей. Однако боги, - или уж кто здесь правит бал, - решили по-другому и сделали Габи его сестрой. И вот, что удивительно: вся эта история случилась всего лишь чуть больше трех месяцев назад, а глядишь ты, за это время Габи действительно стала его сестрой. Он искренно восхищался ею, гордился, наблюдая за ее успехами в науках и магии, и едва ли не пыжился, видя, как смотрят на нее другие люди. Но дело даже не в этом. Как-то незаметно для самого себя, он полюбил эту странную девушку, и любовь его была, как ни странно, именно братской. Наверное, это случилось еще и потому, что Трис был здесь - в этом мире, - страшно одинок. Ни настоящей родни, ни подлинного прошлого. В буквальном смысле ничего. Человек ниоткуда.
И Габи стала для него первым, - и пока единственным, - человеком, к которому он искренно привязался. Тем более, что и у нее все обстояло точно так же: ни настоящей родни, ни подлинного прошлого. Однако, каковы бы ни были причины, главное - это то, что за такой смехотворно короткий срок - четыре месяца! - она стала ему настоящей младшей сестрой и подлинной Мишильер, совершив сегодня безупречный подвиг кланника. Держалась в сознании ровно столько, сколько потребовалось, чтобы передать Трису важную для рода тайну. Так должна была поступить чистокровная Э'Мишильер, так Габи и поступила. Наверное, поэтому его так и приложило. Не чужой человек, младшая сестра...
Как бы то ни было, в конце концов он вышел из подземелий, и тогда ему доложили о князе Трентском, ожидающем развития событий в "старофранкской" гостиной.
"Что он знает? - спросил себя Трис, направляясь на встречу с Зандером. - Как он понял, что Габи в беде?"
Князь был явно не ну шутку взволнован и попросту не находил себе места. Ходил, как заведенный, из угла в угол, не притронувшись ни к вину, ни к сладостям. Так описали возникшую ситуацию слуги, таким, войдя в гостиную, нашел знакомца и сам Трис.
- Она жива? - Зандер резко обернулся на звук открываемой двери и уставился на Триса глаза в глаза.
- Жива, - коротко ответил Трис.
- Каков прогноз? - не отставал князь Трентский.
- Нет прогноза, - хмуро ответил Трис и добавил через мгновение:
- А тот, что есть, не внушает оптимизма.
- Может быть, я?.. - начал было Зандер, но Трис только покачал головой.
- Не может, - сказал он. - Не думаю, что вы знаете и умете много больше, чем наша целительница. Сейчас все в руках богов.
- Могу я узнать, что с ней случилось?
- Извините, но нет, - Трис покачал головой и начал охлопывать карманы в поисках сигарет. - Это тайна клана, сами понимаете.
- Нескромный вопрос...
- Уверены, что хотите его задать? - упредил Трис Зандера.
- Ваш замок посещает некая божественная сущность?
"Однако! - встрепенулся Трис. - Он может чувствовать Источник?"
- Что конкретно вы почувствовали и когда? - спросил он вслух.
- Примерно четверть часа назад... Но мне не объяснить, что это такое. Просто ощущение, дарующее знание.
- То есть, раньше вам уже приходилось чувствовать нечто подобное?
Зандер мог не отвечать на этот вопрос, но он, тем не менее, ответил:
- В первый раз сегодня днем в императорском дворце.
"Стало быть, он способен ощущать присутствие Источника... Но, скорее всего, не всегда. Он ведь не в первый раз посещает палаццо Коро, да и во дворце бывает сейчас достаточно часто. Значит, что? Чувствует перепад напряжения магического поля? Похоже на правду, ведь он засек присутствие двух разных источников в момент применения ими своей магии!"
По идее, это была крайне ценная информация, и Зандер представлялся как раз тем человеком, с которым такое можно было бы обсудить, а позже и исследовать. Но сейчас Трис был попросту неспособен сосредоточиться на чем-нибудь ином, кроме судьбы своей сестры, и князь Трентский, похоже, был тоже не в лучшей форме.
"Влюбился, наверное... Или просто симпатизирует..."
- Если не возражаете, - сказал Трис вслух, - мы еще вернемся к этому разговору. Возможно, вместе... Впрочем, это дело будущего. А сейчас... Останетесь ждать известий здесь или поедете домой? Не знаю даже сколько все это продлится... Но, как только что-нибудь прояснится, я вам непременно сообщу.
- Если есть резерв времени, есть и надежда, - внес Зандер свою лепту в жалкий костерок едва теплящего жизнь оптимизма.
- Пожалуй, - кивнул Трис.
- Если позволите, я бы остался здесь...
- Оставайтесь, Зандер, - согласился Трис. - Я вас оставлю минут на сорок или чуть больше, - есть несколько неотложных дел, - а потом вернусь сюда. Выпьем, поговорим... Если вам что-нибудь понадобится, скажите любому слуге. Если хотите передохнуть, я распоряжусь, чтобы вам приготовили гостевой покой...
- Не беспокойтесь, Трис! - остановил его Зандер. - Идите и делайте свои дела. Я справлюсь...
Что ж, это было благородно с его стороны: и то, что не ушел, и то, что позволил Трису заняться делами клана в такой тревожный момент. А момент, как это всегда и случается в случае болезни или смерти кого-то из вождей клана, был чреват серьезным кризисом. Крис это понимал, оттого и взялся за дело, еще не успев как следует прийти в себя. И оно того стоило. За два часа - переговорив лично или по телефону со своими ближайшими помощниками и уведомив дворцовую канцелярию и секретариат Ложи о внезапной болезни коннетабля, - он обеспечил поддержание дисциплины и стабильности внутри семьи и обезопасил ее от недружественных действий других княжеских дворов.
Освободившись, он спустился на первый этаж и прошел в гостиную, где коротал время князь Трентский.
- Сейчас не время конечно, но я подумал, что слово надо держать в любом случае, - сказал Трис, подойдя к Зандеру. - Я обещал вам поискать в архиве Августа Мишильера записи, имеющие отношение к теории множественности миров, и нашел там кое-что любопытное. Вы ведь знаете о книге Виглера?
- Разумеется, - кивнул Зандер, бросив быстрый взгляд на кожаную папку, которую держал в руках Трис.
- Это конспект пятой главы "Трудов" Виглера. Его "Трансцендентная физика", - с этими словами Трис протянул Зандеру папку и кивнул, подтверждая сказанное. - Как я понимаю, отец сделал этот конспект собственноручно. Бумага старая, чернила немного выцвели. Похоже, что отец читал "Труды" Виглера в Падуе, лет двести назад...
- Даже не знаю, что сказать, - князь Трентский открыл папку, перелистнул сшитые между собой страницы и снова поднял взгляд на Триса. - Это настоящее сокровище, Тристан. Я искал книгу Виглера по всему цивилизованному миру, но так и не нашел.
- Рад вам помочь.
- Я ваш должник!
- Полноте! - отмахнулся Трис от благодарностей. Если честно, ему было сейчас не до них и не до чего другого, кроме Габи, разумеется. - Давайте лучше выпьем, а то мне все время как-то не по себе. Габи... Габриэлла никогда ничем не болела, да и сейчас неясно еще, что с ней произошло на самом деле. Наша целительница и еще несколько магов, компетентных в медицине, стараются вывести ее из комы, но прогноз пока неутешительный.
- Ну, вот, - вздохнул князь Трентский, - а я как раз хотел спросить вас, нет ли каких-нибудь новостей.
- Увы, - развел руками Трис, - пока ничего нового. Будем ждать.
Ну, не рассказывать же чужому человеку об их родовом Источнике! Впрочем, он и сам пока знал об Источнике лишь то, что рассказала ему Габи. Немного и наверняка не все из того, что она успела узнать за время своего знакомства с Золотым человеком. Впрочем, этого "немногого" было одновременно и невероятно много, - ведь, судя по всему, об этом ничего не знал даже великий Август Мишильер, - и до обидного мало. Во всяком случае, этого "немногого" было недостаточно, чтобы понять, что случилось с Габи в императорском дворце и что происходит с ней сейчас в пещере Источника.
- Будем ждать, - сказал он вслух.
- Будем ждать, - повторил за ним Зандер, и они стали ждать.
Сначала они ждали вдвоем, затем втроем, когда в палаццо Коро примчалась встревоженная сообщением из дворца Мария Перигорская. А еще чуть позже уже вчетвером, потому что принцесса Эва Сабиния тоже приехала к Трису. Правда, на этот раз, понимая, верно, всю неуместность присутствия в доме умирающей чужих людей, - а именно такое определение, "умирающая", содержалось в кратком сообщении Триса, - она приехала одна, то есть без фрейлин и подруг, прихватив с собой лишь двух ее личных телохранителей и самую доверенную из служанок.
- Что случилось? - Это был уже третий человек, которому Трис должен был представить хоть какое-то объяснение случившегося.
- Не знаю, - ответил Трис, озвучивая наиболее правдоподобную версию событий. - Она сама управляла автомобилем. Самостоятельно добралась до замка и потеряла сознание прямо в воротах. Князь Трентский говорил с Габриэллой перед тем, как она села в машину. Внешних признаков болезни он не заметил, но ему показалось, что что-то с ней все-таки не так и он телефонировал мне прямо из дворца. Есть несколько свидетелей, того, как она вела машину. Они отмечают несвойственную Габриэлле небрежность и даже некую неловкость в обращении с рулем. Так что мы не знаем, когда и что конкретно с ней приключилось. Следов проклятия или какого-нибудь другого сильного колдовства мы пока не обнаружили, а целители утверждают, что ее состояние им не с чем сравнить. Она в коме, ее внутренние органы работают, но только, если их контролировать с помощью магии, дыхание и сердцебиение на самом низком для живых людей уровне. И все остальное в том же духе. Прогноз неутешительный, но наши целители делают все, что возможно, чтобы повернуть процесс вспять.
- Может быть вызвать дворцовых лекарей? - подалась к нему встревоженная этим рассказом Эва Сабиния.
- Увы, ваше высочество, - вежливо поклонился принцессе Трис, - но этого сделать нельзя. Наши маги применили к Габриэлле некоторые средства, известные только в нашем клане. Тайна рода, сами понимаете.
- Что же делать? - было похоже, что еще немного и принцесса расплачется. По-видимому, Габриэлла сумела расположить ее к себе настолько, что Эва Сабиния чувствовала свою прямую вовлеченность в судьбу Э'Мишильер.
- Нам остается только молить богов о милосердии и ждать...
Эва Сабиния согласилась, но уезжать из палаццо Коро категорически отказалась. Тогда Трис предложил всем вместе перейти в другую, более удобную гостиную, где слуги уже организовали для них фуршетный стол: волованы с гребным и куриным рагу, канапе с острым сыром и маринованной сельдью и тартинки с Пармской ветчиной и гусиным паштетом. Закуски, - хотя бы и такие легкие, - были просто необходимы, поскольку в тягостном ожидании то ли ужасного конца, то ли, напротив, счастливого избавления от угрозы преждевременной смерти, все собравшиеся употребляли слишком много вина. Говорили мало, - все-таки не поминки, - но и молчать было тяжело. Поэтому бокал с вином или зажженная сигарета казались всем, включая и самого Триса, хорошим поводом промолчать или отделаться междометием, жестом, короткой фразой. Так, в напряженном молчании и полном неведении, прошли еще несколько медленных часов, пока Трис не понял вдруг, что "беда отступила". Он не знал, откуда взялась эта уверенность. Знание появилось в его голове как бы само собой, но это была "чужая" мысль. В этом Трис был абсолютно уверен.
- Прошу прощения, - Трис встал из кресла и оглядел всех присутствующих, - дамы, князь! Кажется, кризис миновал. Я вынужден вас оставить, но надеюсь вскоре вернуться с хорошими новостями.
Оставив общество "ждать и надеяться", Трис поспешил к пещере Источника и нашел ее, как, впрочем, и надеялся, вновь открытой. Габи по-прежнему лежала на жертвенном столе, но, по первому впечатлению, чувствовала себя гораздо лучше. Она спала, но сон ее был спокоен, дышала она ровно, да и выглядела куда лучше, чем тогда, когда он принес ее сюда пять часов назад. Минуту или две он просто смотрел на девушку, прислушиваясь к ее дыханию и ритму сердца. Он был так взволнован, что даже не сразу обратил внимание на то, что в обычной ситуации сразу бросилось бы ему в глаза. Дело в том, что у Габи исчезла аура. Совсем. Напрочь. Как если бы ее и не было никогда. А вместе с аурой исчезла и магия. У девушки, лежащей сейчас на каменном столе, не было ни Дара, ни магической силы. Не было даже того жалкого третьего уровня Дара земли, который имелся у нее во время их первой встречи. От всего могущества Э'Мишильер ровным счетом ничего не осталось. И тем не менее, она была жива и по всем признакам совершенно здорова. Спала безмятежно, демонстрируя ровное дыхание и безупречный сердечный ритм. На данный момент это было главное, и, отложив "на потом" все, что связано с магией, Трис поднял сестру на руки и понес ее вон из подземелий...
- Без комментариев, - сказал он, передавая ее слугам и спустившейся ко входу в лабиринт Серафине.
- Тайна рода! Так что не распускайте языки, господа, - добавил он специально для слуг, хотя после принесенных ими клятв на крови, вряд ли кто-нибудь из них рискнет предать клан, принявший его под свою защиту.
- Дама Серафина, - обратился он целительнице, - передаю Габриэллу под вашу опеку. Выглядит она неплохо, но я слабо разбираюсь в медицине и, возможно, что-то пропустил. Обратите, пожалуйста, внимание на ее сон, - он кажется мне слишком крепким, - и на исчезновение нимба. Это я вообще объяснить не могу. А сейчас мне надо пройти к гостям, но, разумеется, я присоединюсь к вам так быстро, как только смогу.
***
Насилу избавившись от мешавших ему здесь и сейчас доброжелателей, - "Все в порядке, господа! Кризис миновал! Сейчас Габриэлла спит", - Трис вернулся к кровати своей сестры. Даже потеряв всю свою невероятную силу, Габриэлла по-прежнему оставалась его младшей сестрой. По крови, но что важнее - по тому чувству, которое он к ней испытывал.
- Что скажете, Серафина? - обратился он к целительнице, но та только руками развела:
- Простите, тан, но мне нечего добавить к тому, что вы знаете сами. По всем признакам кризис миновал, и ваша сестра здорова. Но она спит, и мне не удалось ее разбудить. Что-то происходит на уровне биохимических процессов, но я не могу заглянуть на такую глубину. Исчезновение ауры и нимба вообще необъяснимы. Такое случается иногда, - и то в редких случаях, - при полном выгорании магической способности. Но у госпожи коннетабля нет ни малейших признаков "смертельного истощения". Если честно, я теряюсь в догадках!
"И это ты еще не знаешь об исчезновении Дара!" - устало подумал Трис.
Он решил никому ничего об этом пока не говорить, тем более, что кроме него увидеть магическую силу другого колдуна никто из находившихся сейчас в палаццо людей не мог.
"Подождем, - решил он, глядя на спящую Габриэллу. - Почему-то мне кажется, что это еще не конец. Вернее, это не тот финал, каким он представляется мне здесь и сейчас!"
Спорное и ни на чем, на самом деле, не основанное предположение, но Трис недаром мог считаться гением. Его интуиция еще не разу его не подвела, так случилось и на этот раз. Его разбудили буквально через час после того, как оставив Габи заботам целителей, он наконец отправился спать. Заснул, даже, вроде бы, увидел какой-то совершенно не запомнившийся ему сон, и был грубо вырван из царства Морфея вежливой рукой собственного слуги.
- Ваша светлость!
- Что случилось? - вскинулся Трис, мгновенно сбрасывая с себя сонное оцепенение и переходя в рабочий режим.
- Госпожа Серафина просит вас немедленно пройти в апартаменты вашей сестры, мой тан.
Вспоминая позже последовавшие за его внезапным пробуждением часы, Трис никак не мог восстановить в памяти именно этот момент. Те несколько минут, которые потребовались ему, чтобы одеться и дойти до сестринской половины. О чем он тогда думал? Что предполагал увидеть? Однако того, что он нашел в спальне Габриэллы, он уж точно увидеть не ожидал. Вернее, сначала он подумал, что у нее опять началась агония. И, вроде бы, на первый взгляд все так и обстояло. Кожа бледная, дыхание прерывистое, прерываемое по временам хриплыми стонами, и температура зашкаливает: на тот момент, когда он вошел в спальню, она перевалила уже за сорок. Однако, как вскоре выяснилось, это были всего лишь побочные эффекты чего-то гораздо более серьезного, потому что главная проблема касалась магии Габриэллы Мишильер. Магия вернулась к ней, но совсем не так, как того следовало ожидать при благоприятном, хотя и невероятном развитии событий.
С Габи происходило что-то до невозможности странное. Уровень ее силы то резко опадал, то также внезапно усиливался. Такого просто не могло быть, потому что не случалось еще ни с кем и никогда. Ученым колдунам известно, что сила может прибывать, и в некоторых крайне редких случаях способна подняться до весьма значительных показателей, как это один раз уже и случилось с Габи. Редкий эффект, но все-таки известный тем, кто вплотную занят изучением природы колдовства. Такое случается иногда, хотя вызвать такой прирост силы искусственно, - но, главное, целенаправленно, - еще никому ни разу не удалось.
Точно так же, сила Дара может умаляться. Это тоже довольно редкое явление, но зато о нем известно практически всем взрослым колдунам, поскольку это едва ли не первое, чему учат юных магов: никогда ни при каких обстоятельствах не "вычерпывать свою силу до дна". Определение, что и говорить, весьма туманное, но владеющие магией могут, и в самом деле, почувствовать, когда расходуют слишком много силы и приближаются к своим индивидуальным "красным линиям". Это знание интуитивно и постигается исключительно опытным путем, но, в конце концов, каждый сильный колдун, способный творить заклятия шестого-седьмого уровня сложности, знает свой предел, как знает и то, что случится с его магией, если он "зачерпнет" слишком много силы. Выгорание - страшный диагноз, но что есть, то есть, и другого не дано. Однако ситуация, когда уровень силы сначала падает с одиннадцатого уровня до седьмого, затем подпрыгивает до девятого, чтобы в последствии упасть до третьего, и после этого начинает вдруг расти толчками, достигая, в конце концов, отметки тринадцать по шкале Кольера - это что-то просто из ряда вон выходящее. Невероятное, а значит и чреватое многими и многими бедами.
Трис не отходил от постели Габи, а она все еще оставалась без сознания. Сейчас она не умирала, - как это было до того, как он отнес ее в пещеру Источника, - хотя, глядя на нее, многоопытная Серафина только недоверчиво качала головой, она ведь не знала, кто и каким образом вернул коннетабля клана из Настрёнда - с загробного Берега мёртвых. Тем не менее, дела у Габи шли не так, чтобы уж очень хорошо. Высокая температура, обильное потовыделение и сорванное, прерывистое "агональное" дыхание. И, тем не менее, не в этом состояла главная проблема. Магия - вот о чем действительно стоило тревожиться. Еще накануне у Габи имелся официально подтвержденный одиннадцатый уровень огня, а сейчас сила ее Дара то взлетала на тринадцатый уровень воды, то опадала до третьего уровня воздуха, при том, что изменения эти происходили очень быстро, а иногда попросту мгновенно. Шестой уровень огня, второй уровень воздуха, девятый уровень земли, и невероятный пятнадцатый уровень воды. И все это на фоне агонии, потому что постепенно, - на протяжении последующих трех часов, - но неуклонно организм Габриэллы переставал справляться с непомерными нагрузками, причиной которых являлся хаос, возникший в обычно сбалансированной системе магических способностей. Такую "бурю", - по мнению Триса, - не смог бы выдержать ни один колдун, какой-бы изначальной силой он перед этим ни обладал, и как бы крепок ни был его организм. Но Габи, - она по-прежнему оставалась в бессознательном состоянии, - похоже, собралась бороться до конца. И на третьем часу этой безнадежной борьбы у нее от напряжения пошла кровь из ушей и носа, а затем маленькие капельки крови появились уже и в уголках глаз. Чуть позже у нее начались спазмы, прокатывавшиеся волна за волной по всему телу, но ни Серафима, ни Конкордия де Грамон, обладавшая, как выяснилось, обширными медицинскими знаниями и умениями, ни сам Трис ничего с этим поделать не могли. Они лишь пытались хоть не на много облегчить состояние девушки и в бессильном гневе наблюдали за тем, как уходит в небытие один из сильнейших магов империи.
Весь этот ужас продолжался достаточно долго, чтобы вымотать даже такого сильного человека, каким без сомнения являлся Трис. А потом, и снова без каких-либо видимых причин, все закончилось. Габи очнулась, открыла глаза и слабым голосом попросила пить. Она была обессилена борьбой за жизнь, но при этом жива и здорова, и у нее снова были ее общепризнанные одиннадцатый уровень огня, девятый - воздуха и шестой - земли. Вернулись к ней так же и аура с нимбом, хотя и в немного "приглушенном" виде. Золотое сияние не поблекло и не потускнело, но, словно бы, "потемнело". Точнее, не скажешь. Сейчас это было больше похоже на игру света на старой, покрытой патиной бронзе. Даже зеленые блики появились. То же и с нимбом. Не так ярко, как до этого инцидента, но все равно весьма впечатляюще...
3. Габи
На этот раз, ее разбудили, не дожидаясь, пока проснется сама. Габи почувствовал воздействие магии, - морозное прикосновение к сердцу, уверенно освободившее ее от пут сна, - дернулась, возвращаясь в мир живых, открыла глаза и увидела встревоженные лица Триса, Серафины и Конкордии. Судя по всему, колдовала Серафина, а остальные всего лишь стояли рядом и ждали, чем дело закончится. Их напряженное ожидание, их беспокойство и опасения были вполне понятны и простительны. Ведь, вынырнув из глубин сонного забвения, Габи, тем не менее, хорошо помнила, что с ней приключилось, и понимала, чем вызвана их обеспокоенность. Единственное, чего Габи не знала - это, какому из обуревавших ее чувств отдать предпочтение. То ли облегчению по случаю того, что наперекор обстоятельствам она все-таки выжила, то ли благодарности за то, что у нее, похоже, действительно появилась семья, состоящая из небезразличных ей людей, которым она, как показали события, тоже отнюдь небезразлична. А возможно, ей стоило бы удивиться приключению, в которое она ненароком угодила, и той тайне, которая совершенно случайно открылась ей в этом невеселом эпизоде. Было, впрочем, и еще несколько вполне легитимных в ее случае чувств. Сожаление, гнев и ужас, ожесточение, чувство утраты, и в то же самое время, недоверие, - Габи никак не могла поверить тому, что увидела в бреду, - и снова благодарность, переходящая в совершенно незнакомое ей чувство, которое слишком сильно было похоже на то, что другие люди почитают за любовь.
- Мне показалось, - сказала она каким-то хриплым, неродным голосом, - или приснилось... Сюда, в самом деле, приходили Зандер, Мария и Эва Сабиния?
- Ну, не конкретно в эту комнату, - удивленно посмотрел на нее Трис. - К тебе мы их, разумеется, не пустили. Однако они действительно довольно долго сидели в гостиной внизу, тревожились о тебе и ждали новостей. Но ты-то откуда об этом знаешь?
- Я же говорю, привиделось... приснилось... Дайте пить!
Потом она долго и с удовольствием пила какой-то чуть кисловатый и до предела насыщенный витаминами и "прочим всем" напиток. Долго, потому что медленно, - мелкими глотками, - но с удовольствием, поскольку пересохло не только горло, а, казалось, все вообще. Потом откинулась на подушки и пережидала "долгую минуту слабости".
- Рассказывай! - попросила, преодолев бессилие, тошноту и головокружение. Она не стала уточнять, к кому обращается, но присутствующие и без этого поняли ее правильно.
- О чем ты хочешь знать? - спросил Трис.
- Обо всем, - с трудом выдохнула Габи. Ей просто необходимо было сопоставить то, что она видела в своих снах, с тем, что происходило здесь на самом деле.
- Что ж...
Пока Трис рассказывал, Габи перевела дух и наскоро обследовала свой многострадальный организм. Боль ушла, и это была хорошая новостью. Однако все остальное выглядело хуже некуда. Габи чувствовала совершенно незнакомую ей по прежней жизни слабость. А еще головокружение и сбитое затрудненное дыхание. Да, и вообще, все там внутри нее работало сейчас как-то не так, как надо. Непривычно и не слишком хорошо. Но зато магия была на месте, и это было просто замечательно, потому что в бреду ей мерещились на эту тему всякие ужасы. Но, слава богам, ее магия никуда не подевалась, она лишь немного изменилась, хотя Габи и не взялась бы объяснить, в чем именно эти изменения проявляются.
- Значит, он приехал первым? - спросила вслух, вычленив этот момент в рассказе брата.
"Почему мне это так важно?" - подумала при этом отстраненно, не произнося, впрочем, эту мысль вслух.
- Возможно, ты ему небезразлична, - осторожно предположил Трис, словно прочитав ее мысли.
- Может быть... - согласилась с ним Габи. - Что они знают?
- Практически ничего, - ответил Трис и показал глазами на стоящих рядом с ним женщин. Означать это могло лишь то, что кто-то из гостей что-то об Источнике все-таки знает.
"Эва? - спросила себя Габи. - Возможно. Она дочь императора и его наследница, ей, наверное, положено знать..."
Впрочем, это было пока неважно. Будет еще время поговорить с Трисом с глазу на глаз, тем более, что ей тоже есть, что ему рассказать. Что-то, не предназначенное для чужих ушей.
- Продолжай...
- Серьезно? - спросила, когда Трис рассказал о том, что происходило с ее Даром.
- А ты, как думаешь?
- Извини, - Габи знала, разумеется, что такими вещами не шутят, и что последний, кто все-таки решился бы на подобную шутку, это Трис, но то, что он рассказывал, попросту не умещалось у нее в голове.
Скачки силы, взлеты - аж до пятнадцатого уровня, - и падения вплоть до нуля. Страшно, непонятно, интригующе, но, прежде всего, все-таки страшно.
"Остаться без Дара, - поняла она вдруг, - все равно что умереть..."
- Что теперь? - спросила после довольно долгой паузы, потребовавшейся для того, чтобы переварить услышанное и перевести дыхание.
- Несколько дней в постели, - твердо ответила на ее вопрос Серафина. - И это не обсуждается, мой коннетабль. Сейчас вы слабы, как новорожденный ребенок. Истощены, изнурены, обессилены... Это следует изменить. Будем давать вам общеукрепляющие средства и потихоньку "заговаривать" вашу физическую немощь. И кроме того, мне нужно последить за развитием событий хотя бы в течении двух-трех дней. Кто его знает, каковы могут быть последствия вашей агонии. Так что, не обессудьте, моя госпожа, я прописываю вам постельный режим.
Разумеется, Серафина была права. Того, что произошло с Габи, не случалось, кажется, еще ни с кем и никогда. Во всяком случае, о таком не слышал никто из присутствующих, а они, по ее мнению, знали все и обо всем.
- И что потом? - уточнила Габи, которая и не собиралась спорить с Серафиной. Она слишком плохо себя для этого чувствовала.
- Если все будет хорошо, дня через три-четыре приступите к тренировкам. Вы ослаблены недугом, мой коннетабль, ваши жизненные силы истощены, все это придется восстанавливать.
- То есть, в свет я в ближайшие неделю-две не выйду.
- Боюсь, что так, - кивнула Серафина.
- Но такие, как я не болеют, - едва не плача, произнесла Габи вслух то, что заботило ее сейчас больше всего.
- А ты и не больна, - пожал плечами Трис. - Ты была подло атакована каким-то неизвестным колдовством, серьезно пострадала, но осталась жива и сейчас восстанавливаешься, в том смысле, что оправляешься от ран.
- Не больна, а ранена... - повторила за ним Габи. - Да, пожалуй. Ты?..
- Я сделаю официальное заявление от лица клана, - объяснил Трис. - Нападавший неизвестен, как и тип проклятия, использованного им против тебя. Клан ведет расследование. Коннетабль оправляется от ран, но вскоре вновь вернется к активной светской жизни...
"А я вернусь? - это была жалкая мысль, и она не понравилась самой Габи. - Непременно вернусь!"
***
Она покинула постель только на третий день. Вышла к навестившему ее князю Трентскому на четвертый, но долго не продержалась - максимум полчаса, - и снова вернулась к постельному режиму. Что-то с ней было не так, что-то в ней, словно бы, сломалось, и никак не хотело поддаваться починке. Серафина и ее помощники чего только не пробовали, - и заговоры друидов, и заклинания золотой дюжины Асклепия, и панацею Иосифа Египетского, - но ничего путного из их попыток, увы, не вышло. И на пятый день, Габи поняла, что дела ее по-настоящему плохи, потому что никто - даже ее Золотой человек, - ей в этот раз не поможет. А Источник действительно не приходил. Исчез из виду и никак не давал о себе знать даже при том, что Габи, отчаянно нуждавшаяся в его помощи, только что криком не кричала, призывая его во сне прийти к ней и еще раз помочь. Она готова была на все, даже на целибат по эту сторону сна, если он ее, случаем, приревновал. Однако все ее усилия оказались бесплодны. Источник так к ней и не пришел. И к себе не пустил, закрыв перед ней проход к пещере.
"Сказал "нет", - признала Габи, - значит "нет".
Между тем, после схватки в императорском дворце - хотя скорее, это было все-таки избиение, потому что дать отпор у нее не получилось, - вернуться к прежней жизни оказалось совсем непросто. Разумеется, грех жаловаться. Она выжила и не утратила своего Дара, но так плохо, как сейчас, Габи себя ни разу в жизни еще не чувствовала. Недомогание, слабость, накатывающая волнами апатия и много чего еще, что не так уж просто выразить словами. Однако сдаваться она не собиралась. Не для того пережила чудо преображения, чтобы превратиться сейчас на самом пике успеха в немощную девицу, впавшую в меланхолию и общее убожество. Поэтому вечером того самого, пятого дня, она все-таки покинула постель, спустилась в казематы, служившие ей и другим кланникам полигоном "боевых искусств", и, проделав десятиминутный комплекс "разминочных упражнений", шесть минут кидала в цель молнии, огненные дротики и прочую опасную чепуху, включая сюда метательный нож, "слепленный" из туманной дымки.
Ну, что сказать. "Метания" прошли на удивление успешно, - уверенные броски, точные попадания, - но эти шестнадцать минут выжали Габи насухо, как лимон, попавший под пресс. Ноги перестали держать, и, обмякнув, она кулем свалилась на каменные плиты пола. Лежала долго, не в силах вернуть себе упорядоченное дыхание, умерить заполошный стук сердца и задействовать свою магию. Сила была рядом. Габи ее чувствовала, но никак не могла до нее дотянуться. Так что прошло не меньше четверти часа, пока она смогла наконец встать на трясущиеся ноги и, держась за стены, отправиться в обратный путь. Где-то через двадцать минут, - наотрез отказавшись от помощи слуг, - она все-таки доплелась до своих апартаментов и с наслаждением опустилась в приготовленную для нее горячую ванну. Пока сидела в воде - с растворенными в ней минеральными солями, а так же всевозможными эссенциями, конкретами и настойками целебных трав, - выпила один за другим три общеукрепляющих и тонизирующих коктейля, галантно презентованных ей накануне князем Трентским. Учитывая то, что она знала о Зандере со слов Триса, скорее всего, снадобья эти приготовил он сам, но, разумеется, - из скромности, наверное, - Габи он в этом не признался.
- Поверьте, Габриэлла, - сказал Александр ей во время их короткой встречи, - в империи и за ее пределами найдется немного столь же талантливых алхимиков, как мастер из Вердена. Однако, в отличие от большинства других людей, пользующихся его уникальными зельями, я знаю мастера лично и могу подтвердить под присягой, что он не шарлатан, а, прежде всего, ученый. Анонимность же его связана исключительно с его личными обстоятельствами.
При этом, смотрел Зандер на Габи так, что ей даже стало неловко. Однако о том, что им, быть может, следует объясниться, так и не сказал. Промолчала и Габи, хотя, видят боги, не из робости. Она просто не знала пока, что с этим всем делать. То ли смириться с неизбежным и принять, то ли отвергнуть и забыть.
- Здесь, в этой синей бутылочке, - продолжил свои объяснения князь, поочередно указав на две плотно укупоренные бутылочки цветного стекла и того же размера терракотовый кувшинчик, - эликсир, который поможет вам упорядочить обмен веществ и очистит кровь от шлаков, в зеленой бутылочке - общеукрепляющее снадобье. И наконец в этом кувшинчике находится отличный тонизирующий бальзам. Все вместе, эти снадобья помогут вам вернуть здоровый аппетит, вольют в вас толику новых сил и прибавят бодрости.
Неуверенная в том, что эти эликсиры ей помогут, Габи, тем не менее, была благодарна Зандеру за его участие в ее судьбе и, если бы не тотальная слабость, подумала бы даже о возможности превратить дружбу в близость, но, увы, не в ее состоянии было мечтать о плотских утехах. Впрочем, зелья она у князя взяла и даже начала их употреблять. Однако сейчас был всего лишь третий прием этих снадобий, а скорого эффекта Габи от них никак не ожидала, поскольку остальные "лекарские штучки" в ее случае не работали вовсе. И тут, как показали дальнейшие события, она ошибалась, серьезно недооценив научную компетенцию своего нового "более чем друга".
Прежде всего, этим вечером она впервые после "событий" испытала нешуточный голод. Выбралась из ванны, добралась, поддерживая служанкой под локоток до кровати, легла и неожиданно поняла, что не уснет, поскольку ужасно голодна. Тогда, позвонив в электрический звонок, заменявший ей сонетку, Габи вызвала ушедшую было служанку и приказала принести ей что-нибудь поесть.
- Легкое, - не преминула она напомнить о своем жалком состоянии, - но сытное...
В заказе содержалось противоречие, но на замковой кухне работали весьма опытные и уж тем более изобретательные люди. В результате, - и разумеется, не без помощи магии, - уже через четверть часа Габи получила чашечку замечательного куриного бульона, оставшегося, на ее счастье, с недавно закончившегося обеда, и два крошечных слоеных пирожка с мясом, полученных из того же источника. На десерт ей предложили воздушное пирожное со взбитыми сливками запредельной жирности, а запивать все это пришлось сильно разбавленным красным вином, в котором мед, специи и настойка шиповника компенсировали нехватку алкоголя. Вот после всего этого она и заснула. Положила голову на подушку и тут же отключилась, чтобы проснуться на утро в гораздо лучшем состоянии, чем накануне. У нее даже настроение поднялось, и подумалось, что надо бы поблагодарить Зандера, потому что его снадобья, и в самом деле, действовали и при том действовали отлично.
За следующие десять дней Габи не то, чтобы вернула себе прежнюю форму, но значительно окрепла и, вообще, стала выглядеть почти так же хорошо, как это было до инцидента. В таком состоянии она уже могла выйти в свет, и, разумеется, так она и поступила. Однако, в действительности, ее дела обстояли отнюдь не так хорошо, как она пыталась представить окружающим. Все, что еще недавно давалось ей легко и, по видимости, просто, теперь требовало от Габи невероятной концентрации внимания и воли, а еще - тяжелого мучительного труда. Тренировки, без которых она не могла вернуть себе необходимую в ее положении форму, отнимали у нее гораздо больше времени и сил, чем всего лишь пару недель назад. Восстановление шло медленно и трудно, и не было рядом с ней Золотого человека, чтобы помочь и унять боль. И все-таки она не сдавалась.
Ощущение было такое, словно, она сама участвует в турнире. Впрочем, ее приз был ничуть не менее ценным, чем рука - если уж не сердце, - принцессы Эвы Сабинии. Габи знала за что сражается и готова была ко многому, в том числе и к многодневному истощающему силы и выматывающему душу марафону, который с каждым днем становился только тяжелее. Три-четыре часа сна, тренировки до седьмого пота, до головной боли, до крови, текущей из носа и выступающей в уголках глаз. Светская жизнь, в которой смешались блеск и грязь, ложь, зависть и ненависть, сдобренные жемчужным сиянием и сверканием драгоценных камней. Необходимость выглядеть и держать лицо. Говорить не то, что думаешь, а то, что должно. Следить не только за словами, но и за взглядами, движениями лицевых мышц и дыханием случайных и неслучайных собеседников. Огромное, ни на мгновение, не оставляющее напряжение: сегодня, как вчера, и завтра точно так же, как сегодня. И так день за днем, минута за минутой, вздох за выдохом и выдох за вздохом. Но, если и этого мало, у нее снова стали болеть мышцы. Крутило суставы, ныли кости и кружилась голова. Ухудшился аппетит, и желчь то и дело подступала к горлу, готовая - дай ей только повод, - двинуться дальше. И ведь не объявишь себя больной, не останешься в постели, никому не пожалуешься, не всплакнешь и не разрыдаешься на чужом плече. Э клана Мишильер никогда не болеет, не устает и не печалиться. Не отступает и не показывает слабости. Никогда, нигде и ни в чем.
***
Возвращение Габриэллы Мишильер в Свет наделало много шума. Кое-кто был этому искренно рад, зато другие демонстрировали плохо скрытое разочарование. Остальным, - а они, к счастью, составляли большинство, - было попросту любопытно. Никто ведь толком не знал, что приключилось с Э'Мишильер на самом деле. Даже официальное заявление, сделанное по этому поводу главой клана, ничего по сути не разъясняло. Коннетабль была атакована. Допустим, так все и обстоит, но спрашивается, кем атакована и как именно? Ответ - "Пока неизвестно. Ищем сильного колдуна, склонного к запретной темной магии, которую он или она использовали в качестве орудия нападения на сестру тана". Что за колдовство, тоже неизвестно. Не успели, де, пока разобраться. И все, собственно. Даже о том, какие такие раны нанес Габриэлле Мишильер этот ее неизвестный противник, - и от которых она, к слову, оправлялась почти полных две недели, - не сообщалось тоже. Понятное дело, что такая неопределенность пробуждала в людях нешуточный интерес и заставляла их "без необходимости множить сущее", воображая себе разные ужасы, и придумывать истории, одна увлекательнее другой. Впрочем, кое-кто все-таки знал правду, хотя и не всю.
Первым из этих немногих был князь Трентский, который, как выяснилось, мог почувствовать чужой Источник, если находился поблизости в момент, когда Небог творил свое особое, непохожее ни на что другое колдовство. Странный талант, хотя Трис и утверждал, что в прошлом такие колдуны уже рождались. Информации о них, как и следовало ожидать, до обидного мало, но факт, что такой талант существует, - и что это крайне редкая способность, - сомнений не вызывал. Поэтому, заинтересовавшись чувствительностью Зандера к магии Источников и понимая к тому же, что промолчать - означает сделать только хуже, Трис переговорил с князем Трентским тет-а-тет. Габи об этом разговоре знала, но сама с Зандером на эту тему еще не говорила. Она с ним, вообще, пока так и не объяснилась ни по поводу того, что за отношения возникли, - если, и в самом деле, возникли, - между ними двоими, ни относительно того, что с ней произошло на самом деле. Трис же, не вдаваясь, разумеется, в "не относящиеся к делу подробности", объяснил Зандеру, что Габи была атакована императорским Источником, получила тяжелейшие раны и выжила лишь благодаря своевременному вмешательству Источника клана Мишильер. Судя по всему, князь Трентский откровенность главы клана оценил по достоинству, предложив Трису свою искреннюю дружбу.
"Еще бы, - решила Габи, выслушав рассказ брата, - у Зандера теперь есть все основания дружить: Я сама, если верно то, что я думаю о его ко мне чувствах, конспект пятой главы "Трудов" Виглера и вдобавок откровенность Триса в таком деликатном вопросе, как истинная природа Источников. Наверное, мне тоже стоит с ним как-нибудь подружиться, а может быть, и что-нибудь еще..."
Чем может стать это "что-нибудь еще", Габи, разумеется, догадывалась, но ее физическое состояние по-прежнему оставляло желать лучшего и уж точно не позволяло пока пускаться во все тяжкие. Даже хотелось "чего-нибудь эдакого" как-то смутно и "без подробностей". То есть, теоретически она была уже готова к близости, но практически - все еще нет.
Вторым человеком, знавшим правду, - во всяком случае, известную ее часть, - являлась Эва Сабиния. Но тут все случилось несколько иначе, чем с Зандером, да и разговаривала с принцессой сама Габи. Встретившись с ней в первый раз после "выздоровления", Габи лишь поблагодарила принцессу за столь ярко выраженное участие в ее судьбе, но ничего особенно интересного о своем ранении не рассказала. Зато, когда, через неделю после этого, принцесса выразила удивление по поводу того, что Э клана Мишильер и, между прочим, ее "сердечная подруга" пропустила уже две подряд вечеринки во дворце, Габи вынуждена была попросить ее о разговоре с глазу на глаз. Эва Сабиния удивилась, но возражать не стала. Тогда они отошли в сторонку, где их никто не мог услышать, и Габи прямо спросила у своей венценосной подруги:
- Ты ведь знаешь об императорском Источнике?
- Разумеется, - ответила принцесса. - Я ведь наследница престола, и потому обязана знать о такого рода вещах. Но почему ты спрашиваешь?
- Ты с ней встречалась?
- С чего ты взяла, что наш Источник женщина? - нахмурилась Эва Сабиния. - Источник - это Источник.
- Но ваш источник - это женщина, окутанная жемчужным сиянием, - возразила Габи.
- Откуда ты знаешь?! - Похоже, слова Габи поразили Эву Сабинию до глубины души, и, пожалуй, даже испугали.
- Я с ней встречалась.
- Что?!
- Эва, это она на меня напала.
- Но почему? - еще больше удивилась встревоженная принцесса. - Как ты вообще могла ее видеть? И с чего бы ей на тебя нападать?
- Это ее решение, - пожала плечами Габи, которой совсем не хотелось "вдаваться в подробности". - Сама решила показаться, сама захотела убить. Я еле выжила и теперь просто боюсь появляться во дворце. Второй раз мне такую экзекуцию не пережить...
- Любопытно, - посмотрела ей в глаза принцесса, - и подозрительно, но так и быть, я не стану тебя спрашивать, что ты не поделила с нашим Источником. Я спрошу ее.
- Спроси, - кивнула Габи. - И попроси ее оставить меня в покое. Тогда я снова смогу приходить во дворец.
На том разговор и закончился, а через два дня Габи получила от Эвы Сабинии коротенькую записку:
"Здравствуй, Габи!
Как мы и договаривались, я встретилась с Ней и спросила о тебе, - писала принцесса, - но Она наотрез отказалась отвечать на мои вопросы. Сказала только, что у нее на то есть веские причины. На то, чтобы желать твоей смерти, и на то, чтобы никому ничего на этот счет не объяснять, ни мне, ни моему отцу. Тогда я настоятельно попросила оставить тебя в покое, поскольку ты моя подруга и коннетабль влиятельного клана и просто обязана бывать во дворце. Похоже, что мои доводы оказались достаточно основательными, потому что Она обещала с сего дня соблюдать в отношении тебя строгий нейтралитет. Так что можешь не бояться и приходить. Мы с Олимпией и Марией хотим сегодня вечером сыграть в вист, как тебе такая идея?
С улыбкой,
твоя Э".
4. Зандер
Так уж вышло, что, хотя Э'Мишильер оправилась наконец от "ран" и вернулась к светской жизни, Зандер с ней так и не объяснился. То ситуация не располагала, то настроение было неподходящее - чаще у Габи, чем у него, - то еще что, но поговорить нормально никак не получалось. И, возможно, это даже к лучшему, потому что чем больше проходило времени, тем меньше он понимал, о чем, собственно, идет речь. Во всяком случае, не имея опыта в оценке собственных чувств, Зандер в них не только не разобрался, но, напротив, запутался еще больше.
По его ощущениям, это было просто наваждение какое-то, проклятие, или порчу кто навел, но он твердо знал, что с некоторых пор Э клана Мишильер занимала его мысли никак не меньше, чем теория пространственно-временной мерности, и, что хуже всего, женщина эта довольно часто заставляла его сердце биться быстрее, чем следует. И это было странно, неожиданно и необъяснимо. Ведь не мог же он, в самом деле, в нее влюбиться! Любовь - это не про него, да и не про нее тоже. Холодная и временами даже равнодушная, не слишком красивая, если исходить из общепринятых стандартов женской красоты. Но зато слишком умная, рассудочная, что никак не подходит молоденькой девушке. Однако, если и этого мало, Габриэлла Э'Мишильер была смертельно опасна. Зандер видел ее невероятный "выстрел" из воображаемого лука. Необычайно зрелищный фокус - это так. Но скорость, с которой летела стрела, точность прицела и огромная сила, вложенная в "выстрел", заставляли задуматься о том, что еще припасено в арсенале девушки-коннетабля? Поэтому ни о каких чувствах речь идти просто не могла, и Зандер склонялся к мысли, что его реакция на нее является, прежде всего, выражением обычного для ученых мужей научного интереса. Любопытство естествоиспытателя, и ничего более.
"Я думаю о ней, потому что она выпадает из ряда, - решил он, рассматривая из-под ресниц императорскую ложу, в которой разместились сейчас принцесса Эва Сабиния и дамы ее круга. Габриэлла тоже была там, на нее Зандер и смотрел. - Она непохожа на других молодых дам. Это неоспоримый факт. А еще, наверное, я ее просто хочу, хотя и не знаю, с чего вдруг".
И в самом деле, половое влечение в их случае было более, чем очевидно, - во всяком случае, с его стороны, - хоть и неожиданно, однако, как говорили древние латиняне, "De gustibus non est disputandum".
Сейчас в ложе, она сидела в пол-оборота к Зандеру, положив ногу на ногу, - отчего подол короткого платья поднялся едва ли не до середины бедра, - и курила длинную сигарету, вставленную в еще более длинный костяной мундштук. Показалось ему или нет, но с некоторых пор, - а точнее, с того дня, как ее чуть не убил императорский источник, - окружавшее девушку золотое сияние стало темнее и гуще. Оно, словно бы, уплотнилось, превратившись в нечто, напоминающее прозрачный, но вполне материальный кокон червонного золота. Вообще, золото чудилось этим утром даже там, где его никогда не было и не должно было быть. Даже светло-русые волосы Габриэллы казались сейчас скорее золотистыми, чем серебристыми. Золотой оттенок приобрела и ее кожа.
"Потрясающе! - признал Зандер, любуясь необычным зрелищем. - Но, скорее всего, это чудо вижу один только я. И это более, чем любопытно, потому что вопрос-то, оказывается, не один. Их ровно два: что это такое, и почему это сияние вижу один лишь я?".
"Нет, - решил он еще через мгновение. - Вопросов не два, а три, и на один из них я уже знаю ответ. Нет, это - не любовь и не вожделение. Я просто хочу разгадать ее тайну. А значит, это всего лишь научный интерес, любопытство ученого и ничего другого!"
Вероятно, он еще долго продолжал бы рассуждать на эту многообещающую тему, но его прервали:
- Прошу вас пройти на позицию, ваша светлость.
Зандер кивнул мужчине в строгом костюме-тройке, - черная шерсть, черные лакированные штиблеты, белая манишка и атласный галстук-бабочка, - и, встав из кресла, неторопливо прошел к огневому рубежу. Здесь на столе справа от позиции его уже ожидал заявленный им для состязаний шестизарядный "колониальный" кольт. Сейчас Зандер действовал строго по протоколу. Вынуть оружие из кобуры и убедиться, не стоит ли курок на боевом взводе. Взять револьвер левой рукой в обхват за ствол, повернув дулом вниз, а рукояткой влево, и так далее, и так далее, пока не заполнил патронами все шесть камор. Все движения четкие, выверенные и доведенные до полного автоматизма, так что и думать ни о чем не надо.
Завершив подготовку, он вернул заряженный револьвер на стол и внутренне изготовился, ожидая сигнала.
Итак, ему предстояла стрельба на скорость с дистанции в 20 метров по горизонтально-скользящей мишени. При этом технические характеристики револьвера, - необходимость каждый раз взводить курок, - позволяли сделать за 7-10 секунд, в течении которых мишень будет довольно быстро двигаться перед ним, как раз необходимые шесть выстрелов. Не больше, будь ты хоть трижды "ганфайтером" на колониальный манер. Лишь бы не меньше!
В ожидании "отмашки" Зандер встал несколько наискось к белой широкой полосе, отмечавшей границу стрелковой позиции, и широко расставил ноги, так, чтобы затем ему было легче вращать туловище в бедрах, следуя за движением мишени. В этом случае его рука будет оставаться в спокойном положении, так же, как и вся верхняя половина туловища. Все это так же не требовало от Зандера даже малейшего усилия, тело само знало, что и когда ему следует делать. А в следующее мгновение ударил гонг, и, появившаяся перед ним мишень бодро заскользила справа-налево вдоль огневого рубежа.
"Пошла!" - Так быстро, как только мог, Зандер схватил со столика свой револьвер и, беря горизонтальный прицел, начал вращать верхнюю часть туловища в ту же сторону, в которую скользила мишень. Его рука с зажатым в ней револьвером двигалась при этом впереди мишени, удерживая постоянный разрыв в один-два сантиметра.
"Начали!" - Разворачивая тело вслед за мишенью, Зандер постепенно нажимал на спуск, и, когда прицел был правильно взят впереди мишени, выстрелил в первый раз. Второй и последующие выстрелы ударили вслед за первым так быстро, как только он смог. Три медленных удара сердца, шесть выстрелов с равными промежутками, шестьдесят очков и обеспеченное место в тройке лидеров.
"Безукоризненно!" - с поразившим его самого торжеством воскликнул он мысленно, и в этот момент произошло сразу несколько событий, каждое из которых, - правда, несколько позже, - заставило Зандера переосмыслить многое из того, что он почитал правдой или истиной. Уютное существование в башне из слоновой кости практически не подготовило его ни как человека, ни как колдуна к встрече с жестокими реалиями жизни, такой, как она есть. И шестинедельные труды по "самосовершенствованию" ничего в этом смысле исправить уже не могли. Но в тот момент, когда "рухнуло небо", у него, разумеется, не было времени ни на рефлексии, ни на сожаления, вообще ни на что.
Отстрелявшись, Зандер повернул голову, чтобы посмотреть на принцессу и "ее цветник" и застал мгновение, завершающее некое действие или, лучше сказать, событие, начавшее разворачиваться еще до того, как его взгляд охватил императорскую ложу целиком. Он увидел вставшую во весь рост Габриэллу, она как раз вытянула вперед поднятые перед собой и чуть разведенные в стороны руки. А еще двух телохранителей принцессы, застигнутых его взглядом в полете. Один, похоже, пытался прикрыть Эву Сабинию своим телом спереди, другой - сзади. Начали двигаться и другие участники событий. Находившиеся в ложе женщины отшатнулись от принцессы. Кто-то из них падал вперед, а кто-то - навзничь, опрокинувшись назад вместе со своим складным стулом.
Все это Зандер увидел и даже частично осознал, едва охватив быстрым взглядом императорскую ложу. Но в то же самое мгновение он "почувствовал" на себе скрестившиеся взгляды двух или трех людей, - точнее в тот момент он сказать не мог, - и это были недобрые, вернее, крайне опасные взгляды. Так он смотрел давеча на мишень. Так или почти так, поскольку, стреляя из револьвера, он не испытывал к цели ровным счетом никаких чувств. За этими же взглядами ощущалось чувство, потому что эти люди пришли сюда не для того, чтобы пострелять, а для того, чтобы убивать. И убить они собирались именно его - князя Александра Трентского. Во всяком случае, один из стрелков совершенно точно метил ему в голову.
Все это Зандер увидел и почувствовал одновременно и в одно мгновение. Он даже успел оценить угрожающую ему опасность, вот только сделать с этим он ничего уже не успевал. Он не был боевым магом, и, обладая недюжинной колдовской силой и обширными знаниями в магической науке, никогда не собирался применять их для защиты - своей или кого бы то ни было еще, - не говоря уже о нападения. У него были совсем другие жизненные интересы, и он не хотел тратить время попусту. А в результате, оказался здесь и сейчас агнецом на заклании, бессильным предотвратить неизбежное, безоружным и, увы, не дееспособным. Много позже он будет думать и об этом тоже, но в тот момент он успевал сделать только две вещи: частично оценить опасность и выразить самому себе "глубокое сожаление". Однако, как ни странно, это был еще не конец, потому что за первым мгновением последовало второе, вместившее в себя удар молнии, сорвавшейся с правой руки Э'Мишильер, выстрел из винтовки с оптическим прицелом и звук затвора другой винтовки, досылающего патрон перед роковым третьим выстрелом. А еще была стена пламени, вставшая перед принцессой и прикрывшая ее от возможного, но так и не прозвучавшего выстрела.
Покушение было великолепно спланировано и отлично осуществлено. Стреляли три снайпера, вооруженные мощными винтовками с панкратическими прицелами. Учитывая, что стенд для состязаний в стрельбе был оборудован на арене олимпийского стадиона, найти для наемников выгодно расположенные позиции на расстоянии от трехсот до четырехсот пятидесяти метров от "мишени" не составило труда. К тому же, начни нападавшие колдовать, их бы тут же засекла охрана или участвующие в Турнире аристократы - все, как один, являвшиеся сильными магами. А вот о покушении с помощью обычного огнестрельного оружия никто даже не подумал. Так что у ассасинов был шанс не только уничтожить цель, но и выбраться со стадиона живыми. Но вот незадача - на пути осуществления их планов встала Габриэлла Э'Мишильер, и все их "влажные мечты" пошли прахом.
Каким-то неведомым образом эта брутальная фемина, - аристократка высшей пробы, говорившая, как наивная простушка, и одевавшаяся, как великосветская кокотка, - уловила то, чего не почувствовал больше никто из магов, присутствовавших на состязаниях по стрельбе. Другое дело, что сначала она, скорее всего, подумала о покушении на принцессу, которую тут же прикрыла воздушной волной, - она-то и послужила сигналом тревоги, - а затем, через три или четыре секунды, на всякий случай поставила перед Эвой Сабинией еще и стену огня. Затем, неизвестно с какой стати, Э'Мишильер решила, что стрелять будут в герцогиню Перигор, и потратила еще пару мгновений на то, чтобы убрать ее с линии огня. И лишь в последнее мгновение перед тем, как первый стрелок нажал на спусковой крючок, она "вычислила" наконец его настоящую цель. Убийца, как это ни странно, пришел за жизнью Зандера, а он, cacator , стоял, развернувшись вполоборота к императорской ложе и ждал - stultus stultorum rex - неизбежного.
Однако все это стало ему известно - а значит, и понятно, - несколько позже, а в те считанные мгновения между жизнью и смертью он даже подумать о чем-нибудь дельном не смог, потому что не успел. За него подумала Габриэлла. Молнией он сожгла первого стрелка, толчком воздушного кулака в плечо отшвырнула Зандера в сторону, и заставила двух других убийц потратить свои выстрелы впустую, прикрыв всех, кого только было возможно, а затем еще и грохнула молниями обоих, и только тогда время вернуло себе власть над миром и ударилось в заполошный бег.
Закричали люди. Истерически зарыдали некоторые из присутствующих на стадионе дам. Телохранители принцессы взяли было ее в коробочку, но отчего-то не побежали, уводя в укрытие, а, напротив, снова разошлись, образуя вместе с несколькими мужчинами-аристократами живое заграждение. Почему, зачем? Этого Зандер не знал, ему было плохо видно из-за метавшихся в панике людей. Между тем, по трибунам стадиона уже бежали имперские гвардейцы, а участники состязаний начали спешно организовывать группы прикрытия, беря под защиту женщин и детей. Впрочем, не всех. Кое-кого надо было не защищать, а успокаивать, отпаивая бромом или настоем корня валерианы. Юная графиня Вальтесса де Ла Бинь взлетела, - благо левитировала она отнюдь не по-детски, - на одну из двух колонн, обрамлявших центральный вход на стадион и начала метать оттуда громы и молнии. В прямом смысле этого слова. Магесса она была незаурядная, но отличалась излишней впечатлительностью, легкой возбудимостью и детской непосредственностью. Толку от ее демонстрации силы было немного, - она, похоже, не знала даже, в кого "стрелять", - зато шума - хоть отбавляй. Под стать ей, но уже по другую сторону арены неистовствовал де Брёйне младший. Зандер не помнил, как его зовут, - возможно, Ив или Эрик, - но знал из газет, что у паренька предположительно двенадцатый, а то и тринадцатый уровень Дара воды. Поучаствовать в срыве нападения он не успел, - реакция не та, - зато теперь явно предполагал залить всех, правых и виноватых, проливным дождем с грозой. В небе быстро сгущались тучи, и где-то в отдалении уже отчетливо погромыхивало и сверкали молнии.
"Н-да, детки..." - Зандер встал наконец с земли и поплелся к императорской ложе. Ему было стыдно за свою мужскую несостоятельность, но уйти, не поблагодарив спасшую ему жизнь Габриэллу, он не мог. Вот и тащился, как на эшафот. Впрочем, это и был эшафот, только казнили на нем не самого Зандера, а его гордость.
"Ave, Caesar, morit?ri te sal?tant!" - Задумавшись, Зандер не заметил, как дошел до ложи.
- Если она умрет, ты труп! - Голос Эвы Сабинии буквально выдернул Зандера из состояния прострации, и он недоуменно взглянул на принцессу.
Такой он ее еще не видел, и более того, он ее такой даже представить себе не мог. Бледная, как полотно, с трясущимися губами и безумным взглядом широко раскрытых глаз она явно была на пути к жесточайшей истерике, что было, в общем-то, понятно. После такой-то встряски. И Зандер начал было соображать, чем можно было бы купировать приступ, но тут его взгляд сместился чуть в сторону от принцессы, и он сообразил наконец, что здесь происходит, и что означают слова, брошенные ему в лицо, как пощечина или, скорее, как плевок.
На полу ложи на сдернутой со стены и сложенной в несколько раз бархатной драпировке лежала Э клана Мишильер, и, если Эва Сабиния была бледна, то у Габриэллы, похоже, вообще не осталось в жилах ни капли крови.
"Умерла?! Не может быть!" - Но все указывало как раз на то, что Габриэлла мертва. Неподвижное тело, синюшная бледность кожных покровов, широко открытые, устремленные в никуда серые глаза.
Над девушкой склонилась Мария Перигорская, которая, судя по потокам воды и воздуха, пыталась реанимировать свою подругу. Ей помогали две другие женщины. Ни одна из них, как тут же сообразил Зандер, не являлась ни академическим лекарем, ни магессой-целительницей. Обычное домашнее знахарство, и ничего более. Зандер в отличие от них знал и умел гораздо больше. В свое время, в Гейдельберге, он занимался медициной серьезно, хотя и не для того, чтобы кого-нибудь лечить. Однако, как ни крути, он хотя бы представлял себе, что и как надо делать в первую очередь. Времени с начала "заварухи" прошло еще совсем немного, а значит, что бы ни случилось с Габриэллой, главное сейчас было удержать ее по эту сторону Стикса. А там, глядишь, и подоспеет квалифицированная помощь.
- В сторону, принцесса! - скомандовал он. - Потом, все потом!
В три быстрых шага Зандер добрался до Габриэллы, присел рядом с ней на корточки и положил руки ей на лоб и на чревное сплетение. Первое и главное, что он узнал: она была жива. Однако, жизнь в ней едва теплилась, и было очевидно, что, если не принять срочных - и, разумеется, чрезвычайных - мер, ее агония надолго не затянется. Впрочем, клиническая картина "ухода" протекала у нее на особый лад. Не было никаких видимых проявлений. Недвижное, холодное тело, обесцвеченные кожные покровы и глаза с застывшими зрачками. Борьба шла подспудно, скрытая от посторонних глаз, как течение бурной реки под ледяным панцирем студеной зимой. Там, в глубине, сила ее магии противостояла физической немощи. Она держала Габриэллу наплаву, не давая ей кануть во тьму, но, увы, силы этой оставалось уже совсем немного.
Разумеется, Зандер не знал, что - во имя богов, - приключилось с Э'Мишильер, и времени расспрашивать свидетелей у него не было. Время истекало, и он должен был действовать, даже не представляя себе, с чем борется на самом деле. Поэтому он "прописал" девушке симптоматическое лечение и тут же взялся за это непростое дело.
- Кто-нибудь умеет поддерживать сердечный ритм? - спросил он, не оглядываясь. Все его внимание было сосредоточено на Габриэлле, на ее "мертвых" глазах, на низком уровне активности коры головного мозга и буре, бушевавшей в подкорковых образованиях. Таламус и Лимбическая система бедной девушки пылали, как факелы в ночи, внутренние органы отказывали один за другим, а ее железа творения вычерпывала последние капли магии, растворенной в крови, чтобы удержать организм от полного распада и смерти.
- Я могу, - Мария Перигорская, сидевшая на земле по другую сторону от Э клана Мишильер, сразу же возложила ей руки на грудь и принялась за дело. Судя по тому, что почувствовал Зандер, она действительно умела поддерживать сердечный ритм.
- Тридцать ударов в минуту, - сказал он вслух, вливая свою магическую энергию в обессиливший glandula creaturae Габриэллы. - И не менее восьми вздохов. Сможете?
- Да, - коротко и по делу ответила герцогиня, чего, если честно, Зандер от нее никак не ожидал.
- Надо бы еще поднять температуру тела...
- На сколько? - спросила какая-то незнакомая ему блондинка, присаживаясь рядом с Зандером.
- Внутренние органы хотя бы до тридцати двух - тридцати трех градусов. Сможете?
- Смогу до тридцати шести, но долго не продержусь. Максимум минут десять.
- Действуйте!
Сам Зандер пытался сейчас "разбудить" кору головного мозга, одновременно поддерживая уровень магического сопротивления. Но сделать это было крайне сложно. Сказывалось отсутствие опыта и пробелы в медицинском образовании.
- Нужен целитель не ниже девятого уровня, - бросил он в пространство, зная, что кто-нибудь его да услышит.
- В пути! - Этого голоса Зандер не узнал, но он и, вообще, мало кого знал при дворе, тем более, узнавал по голосам.
- У кого-нибудь есть нектар? - спросила вдруг блондинка. - Два-три грамма, дамы, не больше. Я попробую "впрыснуть" его Габи через бедренную артерию.
"Хорошая идея, - отметил Зандер краем сознания. - Может помочь..."
- Хорошая идея, - сказал он вслух, - уже в который раз пытаясь реанимировать лобную кору Габриэллы. - Умеете?
- Приходилось! - сразу же откликнулась женщина, но при этом оставила свое признание без комментариев. Видно успела в жизни погулять вволю, потому что такие навыки просто так у магов не появляются.
- Тогда, вперед!
Нектар являлся довольно сильным наркотиком, принимать который, впрочем, могли одни лишь маги. Только на них он, собственно, и действовал, и, если им злоупотреблять, мог легко свести с ума. Однако сейчас, - в данном конкретном случае, - нектар мог помочь, понизив тонус мышц и взбодрив кровоток. Еще, если конечно Зандеру не изменяла память, нектар мог хотя бы немного утишить бурю, бушевавшую в подкорковых образованиях мозга.
"Попробуем... Хуже не будет!" - решил он и, окончательно отрешившись от всего, что не касалось впрямую борьбы за жизнь Э'Мишильер, с головой ушел в тот жуткий хаос, в который превратились ее физиология и магия...
Эпилог. Сентябрь 1939
1. Габи
Если верить внутренним часам, она "отсутствовала" чуть меньше тридцати часов. И, судя по ощущениям, все это время отнюдь не спала. Но, если не сон, то что? Она попыталась припомнить, что предшествовало "отлучке". Получалось плохо. Вспоминался олимпийский стадион, но всплывавшие в памяти образы были нечеткими и обрывочными. Какие-то лица, отдельные слова и реплики, мгновенные впечатления и никакой связной картины. А ведь, если это был именно стадион, значит, речь шла о шестом этапе Турнира: о состязаниях в стрельбе из пистолетов и револьверов. Дистанция двадцать метров, шесть выстрелов на скорость по движущейся мишени. Но все это в теории, согласно "планам на следующий день", представленным в программке, отпечатанной в дворцовой типографии готическим шрифтом на бумаге цвета слоновой кости. Однако на практике Габи самих состязаний не помнила, и означать это могло одно из двух. Либо она отключилась до начала соревнований, либо у нее случилась ретроградная амнезия. Вот только сами по себе такие нарушения памяти, наверное, все-таки не возникают, им для этого нужна веская причина. И что из этого следует?
Габи в таких вещах совершенно не разбиралась. Она и термин-то этот - "ретроградная амнезия" - всего лишь вычитала как-то раз в газете, оставленной на столе ее благодетелем Бернаром Новаком. Поэтому и не могла сейчас даже предположить, что такое должно было с ней приключиться, чтобы она забыла все вообще: как минимум, шесть-семь часов физического времени, предшествовавших моменту потери сознания. Впрочем, это было, хоть и неприятно, но поправимо. Сейчас она находилась дома, в своей спальне в палаццо Коро, и могла ожидать, что кто-нибудь - "брат" или домочадцы, - расскажет ей все, что она пропустила.
Придя к такому заключению, Габи несколько успокоилась и взялась изучать саму себя, что называется, с ног до головы. Впечатления оказались смешанными. Руки-ноги, вроде бы, целы, голова на плечах, сердце стучит в привычном ритме, но все это ощущается каким-то "не своим", непривычно слабым и "отчужденным". То же самое с магией. Она есть, но ее мало, и воспринимается она не как прозрачная родниковая вода, - что было для Габи обычным делом, - а как мутная водичка из ямы, выкопанной близ болота.
"Чем же меня таким "приложили"?" - удивилась она и тут же отметила еще одну странность. Даже эти острые по самой своей сути вопросы не вызвали в ее душе соответствующего по силе отклика. Разумеется, она не была равнодушна, вовсе нет. Однако ее эмоции, словно бы, утратили силу. Они тоже стали чужими или, лучше сказать, отчужденными, как ее руки и ноги.
- Вижу, вы проснулись.
Габи повернула голову и увидела Триса, стоявшего в дверях. Ни его присутствия, ни того, как он вошел, она попросту не заметила, что было на нее совершенно непохоже. То ли чутье притупилось, то ли еще и оглохла "для полного счастья".
- Рада вас видеть, брат. - Голос прозвучал достаточно твердо, хотя и был несколько хрипловат.
- Как самочувствие? - Вопрос напрашивался, не правда ли?
- Да, вот пытаюсь понять, - честно призналась Габи. - Не то, чтобы плохо, но и не слишком хорошо. Как-то странно... И это меня тревожит. Впрочем, вру. Тревожит тоже как-то не так... Нет привычной силы переживаний, если вы понимаете, о чем идет речь.
- Ну, уже кое-что, - неожиданно улыбнулся Трис, - потому что прежде было совсем плохо.
- Плохо? - переспросила Габи, пытаясь вызвать в себе реакцию, адекватную вопросу, но не находя в душе подобающего отклика. - До какой степени плохо?
- Зависит от того, как будем оценивать агонию и последовавшую за ней кому.
- Агония - это же смерть? - уточнила Габи, ощущая, как постепенно, не сразу и не вдруг начинают возвращаться к ней эмоции.
- Вы были на пути к Стиксу, - кивнул Трис, входя наконец в ее спальню и присаживаясь в кресло, стоящее неподалеку от кровати. - По мнению очевидцев, оставалось всего чуть-чуть: заплатить за перевоз, сесть в лодку Харона, и отчалить от берега...
- Расскажете подробности? - нахмурилась Габи, пытавшаяся сейчас вспомнить, что же такое с ней произошло, ведь агония просто так случиться не может, но, как и прежде не добившаяся успеха.
- А что последнее вы помните?
- Танцевальный вечер в клубе "Модерн"... - начала вспоминать Габи. - Музыка, шампанское, танцевали фокстрот, шимми и чарльстон... Потом, уже дома, я еще почитала книгу перед сном... "Пролегомены эмпатической магии", если мне не изменяет память... И все, как ни странно. Больше ничего.
- Насколько я знаю, все случилось во время состязаний в стрельбе на скорость.
- Я почему-то так и подумала, - призналась Габи, начиная понимать, что дело действительно плохо. Впрочем, она, кажется, постепенно оживала, и это было уже хорошо. - Что именно там случилось?
- Совсем ничего не помните?
- Абсолютно.
- Есть хотите? - спросил тогда Трис, не ответив, впрочем, на ее вопрос.
- Есть? - Габи прислушалась к своим ощущениям и пришла к выводу, что отнюдь не голодна. Это было странно после тридцати часов "небытия", но она действительно ничего не хотела: ни есть, ни пить, ни сходить в уборную.
- Спасибо, - поблагодарила она Триса за заботу, - но нет, пожалуй. Так что там все-таки случилось?
- Покушение, - коротко ответил Трис.
- Серьезно? - Сейчас ей даже удалось удивиться. - На кого? На меня?
- На всех сразу, - усмехнулся в ответ ее "брат". - На князя Трентского, на принцессу Эву Сабинию и, верно, за компанию на вашу подружку. Я имею в виду Марию Перигорскую.
- А так разве бывает? - Эмоции, и в самом деле, начали возвращаться, но, по мнению Габи, лучше бы еще немного обождали.
- Оказывается, бывает.
- Дайте-ка мне, что ли, сигарету! - попросила Габи, пытаясь справиться с вдруг нахлынувшими на нее чувствами.
- Не уверен, что это правильное решение, - пожал плечами Трис, - но делать нечего, наш девиз: "хотеть, значит мочь". Держите, сестра!
Он достал из кармана брюк портсигар и, щелкнув крышкой, протянул его Габи. Для этого ему пришлось встать из кресла и подойти ближе к постели.
- Он приходил? - Вопрос не праздный. В общем-то, важный вопрос. В особенности, в свете предполагаемых обстоятельств.
- Не знаю, - Габи взяла сигарету и выжидательно посмотрела на "брата". - Или не помню. Но думаю, что не приходил. Он, знаете ли, отказал мне от дома.
Она, и в самом деле, не помнила, приходил ли к ней Источник. Помогал или нет. Но вот их последний по времени разговор помнила во всех деталях.
"Не приходил и не придет!" - Габи закурила, затянулась, выпустила дым. Голова не закружилась, и, значит, дела обстояли не так уж плохо, как могло показаться в начале.
- В общем, не знаю, - повторила она свою прежнюю мысль. - Но давайте, Трис, вернемся к нашим баранам. Рассказывайте!
- Меня там не было, - предупредил Тристан, возвращаясь в кресло. - Так что, все, что я знаю, я знаю из рассказов очевидцев и из первичного доклада императорской службы безопасности. Картина произошедшего восстановлена до сих пор не полностью и вызывает много вопросов, но это то, что у нас есть на данный момент...
Тристан рассказывал подробно, не упуская важных, с его точки зрения, мелочей, но, отвлекаясь время от времени на расширенные комментарии, если считал их совершенно необходимыми. Габи слушала его, как всегда внимательно, и практически не прерывала рассказ уточняющими вопросами или сторонними замечаниями. Время всему этому придет несколько позже, тогда, когда "уляжется пыль", и Габи проанализирует все известные ей факты в совокупности. Пока же она довольствовалась теми выводами и предположениями, которые по ходу дела озвучивал рассказчик.
Императорская служба безопасности выдвинула предположение, что изначально заговор был направлен против герцогини Перигор. Кто его составил и зачем, выяснить пока еще не успели, но казалось вероятным, что это кто-то из трех возможных - в случае ее смерти, - претендентов на герцогскую корону. Скорее всего, на практике действовал против нее наемник или даже организованная группа наемников. Магов среди них не было, да они им были и не нужны, так как наемными убийцами был придуман и осуществлен весьма оригинальный способ покушения: выстрел из снайперской винтовки в момент состязаний по стрельбе. В этом случае внимание всех присутствующих, - в том числе и охраны, - будет приковано к очередному соискателю руки и сердца принцессы Эвы Сабинии. К тому же выстрелы из револьвера или пистолета заглушат тот единственный выстрел, который будет иметь значение и который должен был прозвучать во время выступления князя Трентского. Так все на самом деле и случилось. Стрелок нажал на спусковой крючок как раз во время пятого выстрела, вернее в промежутке между пятым и шестым выстрелами. Но ему не повезло. Каким-то образом его "вычислила" Габриэлла Э`Мишильер, и резонно предположив, что целью покушения является принцесса, прикрыла ее воздушной стеной, заодно отбросив в сторону летевшую к ложе пулю. О том, что пуля предназначалась не Эве Сабинии, а герцогине Перегор, аналитики службы безопасности узнали несколько позже, просчитав ее первоначальную траекторию. Габи же этого знать не могла, - во всяком случае, не в то мгновение, - но на всякий случай прикрыла и других женщин. Следующим вполне просчитываемым ходом Э'Мишильер была контратака, но тут все, собственно, и началось.
- Какова вероятность, что три независимые группы совершают покушение на трех разных людей в одном и том же месте практически одновременно, в момент, когда на позиции находится князь Трентский?
- Хороший вопрос, - согласился Трис. - Увы, никто не знает на него ответ. Я в их числе. Смахивает на оперу буф или на плохой детектив, но все, к сожалению, происходило на самом деле и именно так, как я рассказываю.
- Как я контратаковала?
- Молнией с правой руки, - сразу же ответил Трис. - Хочу заметить, сестра, вы такого еще не делали. Такой высокой интенсивности заряда от вас никто не ожидал. В том числе и я. Там все сгорело напрочь: и стрелок, и его винтовка, и вообще все в радиусе трех метров. Для такого результата потребна огромная сила. К тому же скорость реакции...
- Что с ней не так? - поинтересовалась Габи, начинавшая понимать, что все без исключения пошло там и тогда совсем не так, как можно было бы ожидать.
- Очень быстро, - объяснил Трис. - Я бы сказал, слишком быстро. Но ударили вы только после того, как прикрыли всех, кого только возможно. Необходимость в этом, по всей видимости, возникла в тот момент, когда вы обнаружили еще двух снайперов...
Габи слушала, и чем больше рассказывал ей Трис, тем сильнее она недоумевала.
- Но как такое возможно?!
- Возможно, - пожал плечами Трис, - если предположить, что те две неустановленные группы, которые готовили покушение на Александра и Эву Сабинию, каким-то образом узнали о заговоре против Марии и решили воспользоваться им, как прикрытием. Знали ли они друг о друге, пока неизвестно. Но, воспользовавшись ситуацией, они попытались применить тот же самый метод: снайперские винтовки и минимум магии.
- Как вышло, что отреагировала одна я?
- Хороший вопрос, - согласился с ней Трис. - Но у меня нет на него ответа. Могу только предположить, что у вас, Габриэлла, кроме основного Дара и таланта проецировать силу вовне, в минуту опасности проявился еще и редкий Дар настоящего боевого мага - Охотничье чутье. Иначе все это никак не объяснить. Вы первая обнаружили опасность, и первая начали действовать. Весьма эффективно, если воспользоваться эвфемизмом. По мнению свидетелей, в какой-то момент вы одновременно манипулировали семью потоками, относящимися к трем разным стихиям. А это, знаете ли, нечто такое, о чем еще долго будут говорить, как о выдающемся достижении.
"Выдающееся достижение, - повторила она про себя. - Особый Дар..."
Что-то колыхнулось на краю еще не вовсе пришедшего в порядок сознания. Что-то важное... Любопытное...
- Трис, - спросила она, буквально на ходу додумывая пришедшую ей в голову мысль, - истинная телепатия возможна?
- Именно истинная? - уточнил мужчина. - То есть, чтение мыслей?
Среди магов, порой, встречались люди с весьма странными и зачастую редкими способностями, однако ни экстрасенсорная эмпатия, ни поверхностная телепатия, позволяющая улавливать владеющую человеком "общую идею" или намерение - не были такой уж редкостью. А вот по поводу "истинной телепатии" Габи до сих пор, кроме самого термина, ничего не знала.
- Да, - подтвердила она. - Я имею в виду чтение мыслей.
- Ну, что ж, - улыбнулся Трис, - не даром говорят, что великие умы мыслят схоже. Я тоже подумал о телепатии. Она возможна, но встречается крайне редко. Кроме того, маги, владеющие этим искусством, предпочитают, - что не странно, - о своих способностях не распространяться.
- Значит, если при дворе... - предположила Габи, голова которой работала сейчас гораздо лучше, чем еще пару минут назад.
- Или где-то поблизости, - кивнул тан.
- Кто-то может читать мысли, - продолжила Габи. - Этот колдун...
- Или колдунья...
- Да, - согласилась Габи. - Или колдунья. Но пол сейчас не важен. Важно, что этот маг мог знать о заговоре, направленном против Марии...
- Или о том, что вы не совсем та, за кого себя выдаете...
- Одно к одному, - согласилась Габи. - И, если человек этот не только читает мысли, но и может их вкладывать в чужие головы...
- Тогда понятна синхронизация покушения, - кивнул Трис. - Красивая схема, но небезупречная.
- Что вас не устраивает? - Габи понимала, Трис успел обдумать эту версию "от и до".
- Почему два дополнительных покушения, а не одно?
- Если цель - Эва Сабиния, - предположила Габи, - то все остальное для отвода глаз. Ему же надо было запутать следствие.
- Неплохая версия, - согласился мужчина, - но и она недостаточно подкреплена фактами.
- Ну, - задумалась было Габи. - За тридцать часов большего и не накопаешь. Стрелки мертвы?
- Ты убила всех, - подтвердил ее "брат". - Совсем ничего не помнишь?
- Ничего...
- А жаль, - неожиданно хмыкнул Трис. - Было бы любопытно узнать, как ты умудрилась удерживать семь потоков одновременно.
- Мне тоже, - нахмурилась Габи, твердо знавшая, что она на такие подвиги не способна.
"Или была неспособна? Что если это и есть последствия, о которых говорил Источник?"
Возможно, она просто не знала пока границ своей силы и всех особенностей своего Дара?
- Расскажите теперь, что было дальше, - попросила она после довольно долгой паузы.
- Дальше, как поведала мне герцогиня Перегор, вы, сестра, собрались умирать, - сказал Трис, и Габи сильно не понравилась интонация, с которой он это сказал. - Князь Трентский... Все сходятся на том, что, если он обязан жизнью вам, то вы обязаны жизнью ему. В общем, он, разумеется, не целитель, но, по-видимому, знает и умеет гораздо больше, чем многие дипломированные лекари. Так вот, он не понимает, что именно с вами произошло, но высказал гипотезу, что вы интуитивно - в условиях жесточайшего стресса, - воспользовались Даром, не успевшим еще по-настоящему раскрыться и укорениться. Как следствие, ваш организм, не будучи готов к таким нагрузкам, пошел вразнос. Это несколько похоже на случаи врожденной дисгармонии между силой Дара и способностью нервной системы к ней адаптироваться. Однако, повторюсь, это всего лишь предположение ученого, а не диагноз, поставленный лекарем или целителем...
Следующие полчаса Трис рассказывал ей, в каком она была состоянии в тот момент, когда Зандер Трентский приступил к "реанимационным мероприятиям". Что он увидел, подойдя к ней, и что сделал потом. Кто еще помогал ему спасать Э клана Мишильер и чем именно. В общем, как все происходило. И надо сказать, Габи услышанное совсем не понравилось.
- В конце концов, ему удалось стабилизировать ваше состояние и "удерживать вас наплаву" до того момента, как прибыли лекари из университетской клиники. Затем уже они колдовали над вами часа три подряд, пока не запустили все ваши внутренние органы по новой, одновременно активировав вашу "железу творения". Я в это время уже был рядом с вами, - меня оповестил один из наших кланников, находившийся в тот момент на стадионе, - и как только опасность миновала, забрал вас домой. Это случилось двадцать пять часов назад. В себя вы все это время не приходили... Но есть еще одна вещь, о которой вам следует знать. Сейчас вы, разумеется, ослаблены, сестра, но, полагаю, это быстро пройдет. Всего лишь остаточное действие примененной к вам лекарями интенсивной терапии. Но речь не об этом, а о вашем Даре.
- Надеюсь, на этот раз я его не утратила? - встревожилась Габи.
- Успокойтесь, сестра, - улыбнулся ей Трис. - Ничего вы не потеряли. Скорее, приобрели.
- Вы говорите об "охотничьем чутье"?
- И о нем тоже, - кивнул тан, - но, прежде всего, о вашей силе.
- О моей силе? - не поняла его Габи.
- Сейчас у вас, моя дорогая сестра, пятнадцатый уровень воздуха, тринадцатый - огня и десятый - воды и земли. Вы превратились во внерангового универсального мага, совсем немного не дотянув до моего уровня. Как вам такая новость?
- Если честно, то я в ужасе, - почти искренне улыбнулась в ответ Габи. - Я просто стою на пороге истерики.
- Увы, но я вам не верю, сестра, - покачал головой Трис. - Такие женщины, как вы, обычно не склонны, к истерикам, но вот о рассудке, нам с вами придется подумать самым серьезным образом. Нам только вашего безумия не хватает для полного счастья, все остальное у нас уже есть...
Конец первой книги
Октябрь 2020 - февраль 2021
В нашей реальности в эту эпоху во Франции брассериями назывались именно эльзасские пивные.
Vi sensorem - датчик силы (lat.)
Лимб - цилиндрическое или коническое кольцо, или диск, разделённый штрихами на равные доли, как правило угловые (градусы, минуты и т.д.), деления на лимбе считываются непосредственно или с дополнительным нониусом, либо отсчитываются с помощью верньеров или микроскопов-микрометров.
Вальмовая крыша - вид крыши с четырьмя скатами, причём торцовые скаты имеют треугольную форму (называются "вальмы") и простираются от конька до карниза. Два других ската трапецеидальной формы.
Консоме -- крепкий говяжий бульон.
Соус муссо - майонез, смешанный со взбитыми сливками и с желе из свинины.
Коннетабль - высшая военная государственная должность в средневековом Французском королевстве. Аналоги в других странах -- маршал, лорд-констебль, шталмейстер.
Maestro di Scherma - мастер фехтования (итал.).
Дестре?за (исп. La Destreza), - испанская техника фехтования. Буквальный перевод означает "мастерство", однако в литературе чаще всего переводится как "истинное искусство".
Александр де Марко "Рассуждения о фехтовании". Неаполь, 1758; Б. Фишер "Искусство фехтовать во всем его пространстве". Санкт-Петербург, 1795; Павел Бартелли "Сочинение о фехтовании". Болонья, 1800.
Атака прямая (фр. attaque directe) - атака прямым уколом (ударом), не меняя фехтовальной линии.
C?git? erg? sum - "Я мыслю, следовательно, я есьм", или "я мыслю, следовательно, я существую" - философское утверждение Рене Декарта, фундаментальный элемент западного рационализма Нового времени.
Tabula rasa (с лат.?-?"Чистая доска") - латинское крылатое выражение, которое используется для обозначения гносеологического тезиса о том, что отдельный человеческий индивид рождается без врождённого или встроенного умственного содержания, то есть чистым, его ресурс знаний полностью строится из опыта и чувственного восприятия внешнего мира.
IQ - Коэффициент интеллекта (англ. IQ -- intelligence quotient) - количественная оценка уровня интеллекта человека (коэффициент умственного развития): уровень интеллекта относительно уровня интеллекта среднестатистического человека (такого же или среднего возраста). IQ выше 130 (2.3% населения) считается интеллектуальной одаренностью, а выше 140 (одна сотая процента населения) рассматривается, как высокая одаренность, граничащая с гениальностью.
Имеются в виду племена древних германцев.
Имеются в виду шотландцы.
К настоящему графству Перигор отношения не имеет.
Тан - исторический дворянский титул в Средние века в Шотландии: феодал, глава клана, шотландский лорд. Титул использовался в Шотландии вплоть до XV века для обозначения феодала, наследника короны.
"Noblesse oblige" - французский фразеологизм, буквально означающий "благородное (дворянское) происхождение обязывает". Переносный смысл - "честь обязывает" или "положение обязывает" - власть и престиж накладывают известную ответственность.
Внешний вид одного из самых восхитительных автомобилей, Talbot-Lago Teardrop Coupe, был разработан французским дизайнером Джузеппе Фигони. Из-за своей округлой формы и изгибов машина получила прозвище Goutte d'Eau ("Слезинка").
Шляпа-федора, или просто федора - шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз лентой. Поля мягкие, их можно поднимать и опускать. На тулье имеются три вмятины.
Впервые эти сэндвичи с Пармской ветчиной и сыром появились во Франции в 1910 году, само слово "крок" (croquer) по-французски означает "хрустеть". Крок-мадам отличается от крок-месье тем, что на нее кладут еще и глазунью.
Бонтон - хороший тон; хорошие манеры, светская учтивость в словах и в обращении.
Парюра (ювелирный гарнитур) в широком смысле подразумевает широкий набор украшений - диадему, тиару, гребень, бандо (драгоценную ленту для волос), колье, ожерелье, серьги, броши, большую брошь для украшения корсажа платья, браслеты и кольца.
Мизерабль - жалкое, несчастное существо; ничтожный человек, негодяй.
Моветон - дурной тон; поведение, манеры и поступки, считающиеся неподобающими, неприличными, не принятые в данном обществе; плохой, дурно воспитанный.
Во Франции действительно есть такой дворец. Название связано с тем, что здание имеет форму греческой буквы Тау (Т - "То").
Потофё, пот-о-фё (букв. "котелок на огне") -- мясной бульон и сваренная в нём говядина с овощами и приправами.
Беарнский соус, Беарнез - французский яично-масляный соус. Готовится из растопленного сливочного масла, яичных желтков, лука-шалота, кервеля, эстрагона, молотого черного перца и белого винного уксуса.
Тарт фламбе? - блюдо, характерное для эльзасской, а также южнонемецкой (алеманнской) кухни, плоский открытый пирог, отчасти напоминающий пиццу. Традиционная начинка тарт фламбе -- белый сыр, лук и кусочки сала или бекона.
Салат нисуа?з или салат с анчоусами -- знаменитый кулинарный рецепт французского города Ниццы из свежих овощей, варёных яиц, анчоусов и оливкового масла. В качестве заправки в салат также добавляют лимонный сок или винный уксус.
Монокль - простейший объектив, состоящий из одиночной положительной линзы.
Триплет - объектив или элемент оптической системы, состоящий из трёх линз.
Ретрофокусный объектив - объектив, расстояние между задней оптической поверхностью которого и фокальной плоскостью больше, чем его фокусное расстояние.
Стипль-чез - скачки по пересеченной местности.
Шампанское из винограда сорта Шардене.
"Брют" - "brut" ("самое сухое"). "Экстрабрют" - "extra brut"/"brut nature"/"brut zero", "брют-кюве"; иногда чрезмерно сухое - сахар или ликёр не добавляется вовсе.
О?ркус - римский бог смерти. Вероятно, первоначально был одним из демонов или мелких божеств загробного мира у этрусков, впоследствии стал считаться правителем загробного мира. Позже образ Оркуса слился с другим богом, Диспатером, а ещё позднее оба этих божества окончательно растворились в образе бога Плутона, римского аналога греческого Гадеса (Аида).
Cui prodest? Cui bono? - Кому выгодно? В чью пользу? (лат.). Автор выражения -- знаменитый римский юрист Кассиан Лонгин Равилла (I в.). Как сообщают древние авторы, он рекомендовал судьям при разборе дела всегда искать, кому может быть выгодно данное преступление: как правило, этот путь рассуждений ведет к обнаружению или самого преступника и (или) того, кто за ним стоит, направляет его действия.
Антипатри?да - древний город, построенный Иродом Великим и названный в честь его отца Антипатра Идумеянина. Он лежал между Кесарией Приморской и Лиддой, на римской дороге из Кесарии в Иерусалим.
Железа Творения - glandula creaturae - орган, открывающий магом доступ к магическим потокам. Расположена в Чревном сплетении и защищена сверхпрочной магической оболочкой - divina testa - божественной скорлупой.
Modus operandi - латинская фраза, которая обычно переводится как "образ действия" и обозначает привычный для человека способ выполнения определенной задачи. Данное выражение особенно часто используется в криминалистике для указания на типичный способ совершения преступлений данным преступником.
Вне юридического контекста словосочетание также может использоваться для описания чьих-либо поведенческих привычек, манеры работы, способа выполнения тех или иных действий.
Меццо-сопрано - женский певческий голос. Характерным признаком этого типа голоса является насыщенность, полнота его звучания в "середине" и мягкость, объёмность звучания низких (грудных) нот.
Апанаж (фр. apanage "удел") - часть наследственных земельных владений, которые передавались некоронованным членам королевской семьи.
Лярва/ларва (лат. larva -- привидение, изначально маска, личина - в древнеримской мифологии душа (дух) умершего злого человека, приносящая живым несчастья и смерть. В древнеримской мифологии лярвы входили в большую группу лемуров, духов усопших, вследствие чего в разных европейских языках для этого духа могут употребляться названия как лемур, так и лярва.
Снифтер - классический бокал для коньяка - кругленький, сужающийся кверху, на коротенькой ножке сосуд.
Термин будуар появился в XVIII веке. Исторически сложился как часть комнат, принадлежащих женщине, для купания, одевания и/или сна. Будуар можно считать аналогом кабинета для мужчины.
До положения риз (напиться, напоить и т. п.; разг. шутл.) - опьянеть до бесчувствия (букв. до того, что снял одежды -- намек на библейский рассказ о Ное, который, опьянев, обнажился).
Менады (др.-греч. "безумствующие", "неистовствующие") - спутницы и почитательницы Диониса. По одному из его греческих имен - Вакх - они назывались вакханками. Фиады ("неистовые) - одно из названий вакханок, участвовавших в оргиях, проходивших на горе Парнас и посвящённых Дионису.
"Noblesse oblige" (ноблес оближ) - французский фразеологизм, буквально означающий "благородное происхождение обязывает". Переносный смысл - "положение обязывает" - власть и престиж накладывают известную ответственность.
Яшмовый мрамор - мрамор темно-красного цвета.
Брекчии или брекчиевые мраморы -- породы, состоящие из обломков, обычно окрашенных в разные цвета, сцементированных одноцветной основной массой мрамора.
Стрикс - в классической античной мифологии птица дурного предзнаменования, продукт метаморфозы, которая питалась человеческой плотью и кровью.
Либидо (лат. - похоть, желание, страсть, стремление) - одно из основных понятий психоанализа, разработанных Фрейдом для описания разнообразных проявлений сексуальности. Оно обозначает некую специфическую энергию, лежащую в основе полового влечения.
Лигейя - одна из сирен.
Рота - "Сеющая смятение" - одна из валькирий.
Стенография - способ письма посредством особых знаков и целого ряда сокращений, дающий возможность быстро записывать устную речь.
Сапфизм, трибадия - форма женского гомосексуализма, более академические синонимы словосочетания "лесбийская любовь".
Стравеккья (Stravecchia) - граппа, созревающая более полутора лет в деревянных бочках.
Сникеры (от англ. to sneak - красться) - подвид спортивной обуви, иначе - кроссовки, получивший своё название из-за возможности бесшумного передвижения в этой обуви с резиновой подошвой. В нашем мире производятся с 1916 года.
Фрикасе то же, что рагу.
Свинг - группа танцев под музыку джаза, развившихся в поздние 1920-1940-е, и в том числе современные произошедшие от них стили.
Сентонж - историческая область Франции с центром в городе Сент. С IX века - графство, входившее в герцогство Аквитания, вместе с которой стало в 1154 году владением Англии.
Ин-ква?рто (лат. in quarto) - полиграфический термин, обозначающий размер страницы в одну четверть типографского листа. На одном листе при этом помещается 4 листа (8 страниц) книги. Размеры страницы составляют 24,15 в 30,5 см.
Схолии - небольшие комментарии на полях (маргинальные схолии) или между строк античной или средневековой рукописи.
Маргиналии - рисунки и записи на полях книг, рукописей, писем, содержащие комментарии, толкования, мнения относительно фрагментов текста или мысли, вызванные ими.
В данном контексте слово "спекуляция" имеет положительную коннотацию и является синонимом таких слов, как "размышление", "доказательство", "выводы".
Рипуарские франки или "рейнские франки" - группа племён франков, жившая по берегам Рейна и Майна.
Брунгильда (ок. 543 - 613) - супруга Сигиберта I, короля Австразии, дочь вестготского короля Атанагильда и Гоисвинты. Имя Брунгильда переводится с древневерхненемецкого как "Закованная в броню воительница".
Бранч - в США и Европе приём пищи, объединяющий завтрак и обед.
Раут - званый вечер в высшем обществе, собрание схожее с балом, но без танцев.
Оксюморон - образное сочетание противоречащих друг другу понятий; остроумное сопоставление противоречивых понятий, парадокс; стилистическая фигура или стилистическая ошибка - сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого).
Кобальтовый -- насыщенный (глубокий) тёмно-синий. Индиго -- разновидность синего цвета, средний между тёмно-синим и фиолетовым.
Контральто - самый низкий женский певческий голос с широким диапазоном грудного регистра.
Кафф - украшение для ушей, которое позволяет украсить не только мочку, но и другие части уха, а также висок, шею и волосы.
Инсайт - многозначный термин, описывающий внезапное и не выводимое из прошлого опыта понимание отношений и ситуаций в целом, посредством которого достигается осмысленное решение проблемы.
Что-нибудь вроде Alfa Romeo 8C 2900 B Mille Miglia (1938).
Меровинги - первая династия франкских королей, правившая с конца V до середины VIII века во Франкском государстве.
Князьями империи по традиции, насчитывающей почти тысячу лет, являются пятнадцать глав государствообразующих семей. Среди них княжеский титул (вернее титул великих князей в отличие от того титула, который носит князь Трентский) носят всего четверо, еще двое - таны, как и Трис, а остальные - герцоги, включая герцогиню Перигор.
Волован - пикантная закуска французского происхождения, небольшого размера выпечка из слоёного теста в форме башенки с несладкой начинкой.
Моше бен Маймон - называемый "Моисей Маймонид" и Рамба?м, в русской литературе известен также как Моисей Египетский (между 1135 и 1138-1204) - выдающийся еврейский философ и богослов-талмудист, раввин, врач и разносторонний учёный своей эпохи.
Целибат - обет безбрачия, но поскольку христианство в этом мире не возникло, то Габриэлла имеет в виду нечто вроде обета безбрачия, который в Древнем Риме давали служительницы культа Весты, или "клятвенной девственницы".
Клятвенная девственница, вирджина, тобелия - женщина, добровольно принявшая клятву безбрачия и перенимающая мужскую роль в семье. После принесения клятвы перед старейшинами деревни с "клятвенной девственницей" обходятся как с мужчиной.
Конкрет - это смесь веществ, экстрагированная растворителями из сырого растительного сырья (коры, листьев, корней, цветов и травы).
Бритва Оккама - методологический принцип, в кратком виде гласящий: "Не следует множить сущее без необходимости".
О вкусах не спорят (лат.).
Червонное золото имеет насыщенно-желтый цвет.
Панкратические прицелы - оптические прицелы с переменной кратностью.
Засранец (лат.).
Тупейший из тупых (лат.).
Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя (лат.).
Таламус - отдел головного мозга, представляющий собой большую массу серого вещества, расположенную в верхней части т промежуточного мозга человека. Таламус выполняет несколько важных физиологических функций. Он отвечает за передачу сенсорной и двигательной информации от органов чувств к соответствующим областям коры больших полушарий головного мозга, играет важную роль в регуляции уровня сознания, процессов сна и бодрствования.
Лимбическая система - совокупность ряда структур головного мозга, расположенных на обеих сторонах таламуса. Окутывает верхнюю часть ствола головного мозга, будто поясом, и образует его край (лимб). Участвует в регуляции функций внутренних органов, обоняния, автоматической регуляции, эмоций, памяти, сна, бодрствования и др.
1
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ