Турнир

Глава 4.

Июль 1939

1. Трис

Трис наблюдал. Он был со всеми и в то же время, оставался "вне круга", то есть, в стороне. Отсюда - с этой удобной позиции, - он был волен наблюдать за людьми и событиями, не становясь частью происходящего, даже если собеседники и партнерши по танцам думали иначе. Одно не мешало другому, во всяком случае, когда речь шла о нем. Он умел участвовать, не участвуя, говорить, пить шампанское и кружиться в танце, и, в то же самое время, соблюдать дистанцию, никого, не подпуская к себе слишком близко. Смотреть, думать, делать выводы и строить планы. И, разумеется, главным объектом его пристального внимания являлась сейчас Габи. Она держалась просто великолепно, но, если честно, его смущала скорость, с которой Габриэлла вжилась в придуманный им для нее образ. Стильный автомобиль, роскошное платье от-кутюр и баснословно дорогие бриллианты - все это лишь антураж. Они могут украсить, оттенить или подчеркнуть то, что уже существует, но не могут создать то, чего нет. В этом смысле, его "младшая сестра" превзошла все его, даже самые смелые ожидания. Ни ноты фальши. Ни грана сомнения. Естественна, как природа, и именно такая какой должна быть Э'Мишильер. Девушка, не знающая, что такое страх, неуверенность или робость, но зато хорошо знающая себе цену.

Представляя Габи императору, Трис отдавал себе отчет в том, что сейчас ее изучают сразу несколько сильных магов. Но дело, разумеется, не в силе Дара, а в дополнительных способностях, позволявших им видеть невидимое. В окружении императора таких людей было, как минимум, трое: сам император Карл II, слывший довольно сильным эмпатом, барон Седар де Ланжевен, обладавший Даром видеть силу и определять ее уровень, и шевалье Константен Пеккёр, по слухам, умевший "читать" кровь. Все они присутствовали там, когда Трис подвел Габи к трону. Стояли неподалеку в опасной близости от него и его "сестры". Смотрели, изучали, приходили к неким умозаключениям.

Их мнение, было позже изложено в письменной форме. А находившийся под внушением чиновник дворцовой канцелярии, запомнил документ дословно и пересказал его Трису слово в слово тем же вечером. Де Ланжевен написал, что не может определить силу Дара главы клана и его особые способности, если таковые имеются у Тристана Мишильера. Что же касается младшей сестры тана, то у нее, по мнению барона, великолепно развита связь со стихией огня - канал открыт где-то между одиннадцатым и двенадцатым уровнями силы, - и со стихией воздуха, сила порядка восьмого или даже девятого уровня. Однако наиболее интересной чертой Э'Мишильер, он назвал ярко выраженную способность проецировать силу вовне. Вот этого Трис о Габриэлле не знал, но был рад узнать, поскольку способность "проецировать силу" кое-что объясняла, как в поведении Габи, так и в том, какой воспринимали ее другие люди.

В свою очередь, шевалье Пеккёр авторитетно подтвердил, что в жилах брата и сестры Мишильер течет кровь первой степени родства, и что они двое представляют также наиболее чистую кровную линию семьи Перигор. Мишильеры и Перигоры одновременно, и, разумеется, родные брат и сестра. Император же добавил к этому всего семь слов: "Он не читаем. Она холодна, но искренна".

"Холодна, но искренна - хорошо сказано!"

И означать это могло одно из двух: или в ходе ритуала Габи приобрела не только силу, но также способность скрывать свое истинное "Я", или ее характер изменился до неузнаваемости. Трис не знал, что лучше, а что хуже, но, по факту, разоблачить ее не смог даже "магический триумвират". Зато мнение наделенных властью колдунов дорогого стоило. И уже вечером, на балу, как минимум, некоторые из гостей императора знали, - естественно, "строго по секрету", - кто такие Габи и Трис. У одних они вызывали вполне естественное любопытство, - новые лица, как ни как, у других - острую зависть и нешуточное раздражение, но были и третьи, те, кто увидел в возвращении клана Мишильер в большую игру массу новых перспектив. Кто-то подумал о возможных союзах, а для кого-то появление при дворе авантажного холостяка и шикарной "барышни на выданье" - с деньгами, знатностью и Даром огромной силы, - стало приглашением к организации разнообразных матримониальных интриг.

С Трисом знакомились и, в свою очередь, представляли его своим родичам, партнерам и друзьям. Его вовлекали в беседы на самые разные темы, прощупывая между делом, чего от него можно ожидать в том или ином "предприятии". Он не противился. Ему и самому требовалось разобраться, чем дышит двор, и кто есть, кто в высшем свете империи. Трису нужна была информация, а еще ему нужны были знакомства и связи. Жениться он пока не хотел, точно так же как не собирался выдавать замуж Габи. Да и она, судя по всему, не горела желанием идти под венец. Но выяснять намерения сторон это ему не мешало. Главное, никому ничего не обещать и грубо не отказывать.

Габи, насколько мог судить Трис, - он мимолетно видел ее тут и там среди танцующих, - тоже пользовалась невероятной популярностью. Впрочем, у нее еще утром появилась покровительница из старожилов, о знакомстве с которой накануне можно было только мечтать. Герцогиня Перегор опекала ее, как родную, что, в принципе, соответствовало действительности. Но, кажется, ни одна из них еще не догадывалась, откуда берется их взаимное влечение. У Триса на этот счет имелись некоторые неясные пока предположения, но он до времени предпочитал держать их при себе. Однако удержаться от того, чтобы не отслеживать краем глаза их перемещения, тоже не мог. Надо отдать им должное, они хорошо смотрелись вместе. Темно-рыжая Мария и светло-русая Габриэлла. Обе высокие и стройные, и всех различий, что Мария несколько старше, заметно красивее, и фигура у нее более женственная в том смысле, что бедра шире и грудь полнее.

- Сколько лет вашей сестре? - спросил Триса, после пятиминутного обсуждения "всяких разностей", очередной его собеседник - граф де Лом.

- Восемнадцать, - Трису было любопытно, насколько осведомленным и здравомыслящим окажется граф и кого именно он собирается посватать за Габи.

- Замечательный возраст! Пора, наверное, подумать о замужестве...

- Насколько я знаю, Габриэлла не собирается замуж.

- Ну, это не ей решать, разве нет?

- Боюсь, что именно ей, - откровенно предупредил Трис.

Граф показался ему слишком прямолинейным, а значит, и неумным. Кроме того, по всей видимости, он не успел досконально изучить предмет обсуждения. То есть оказался недальновидным и поверхностным.

- Вы предоставляете юной неопытной девушке право решать вопросы подобного рода?

Трис бросил взгляд в зал и почти сразу увидел Габи. Одетая в подчеркивающее ее стройность и рост "летящее" платье из черного шифона с набивным рисунком цвета темного серебра, она выглядела настоящей королевой бала. И надо было быть полным идиотом, чтобы, глядя на нее, не сообразить, откуда дует ветер.

- Право решать? - "задумчиво" повторил за де Ломом Трис. - Боюсь, что у меня нет иного выбора, дорогой граф. Она Э клана Мишильер.

Вот тут собеседник Триса и сообразил, что попал впросак. Диктовать коннетаблю клана, когда и за кого ей выходить замуж, не взялся бы ни один находящийся в здравом уме человек. Другое дело, что до сих пор все коннетабли были мужчинами.

- Она боевой маг? - дрогнувшим голосом спросил граф.

- За кого вы ее хоть сватали? - вопросом на вопрос ответил Трис.

- За племянника...

- У него есть титул?

- Простите, ваша светлость, - сообразил наконец граф. - С моей стороны этот разговор был ошибкой. Я ни в коем случае не желал вас оскорбить!

- Пустое! - улыбнулся Трис. - Я новый человек при дворе, и вы могли не знать, что я глава клана, а моя сестра - коннетабль.

"Но должен был узнать, прежде чем учить меня жить! Мизерабль!"

Трис уже не помнил, каким человеком он был в той другой, казалось, навеки утраченной жизни. Однако предполагал, что не был там и тогда ни глупцом, ни простофилей. По каким-то едва заметным движениям души, отголоскам пережитых когда-то в прошлом эмоций, осколкам прежнего своего "Я", он полагал, что всегда был самостоятельной и в достаточной мере цельной личностью. Он бы не стал вот так, как этот граф, не зная броду, соваться в воду. Однако и в том, и в этом мире, было немало таких неумных и самоуверенных людей, как этот де Лом. Иногда им везет, но иногда - нет. Сегодня графу не повезло.

***

- Вы тан клана Мишильер?

Перед Трисом стоял высокий молодой мужчина приятной наружности. Фрак сидел на нем, как влитой, а бриллианты в заколке галстука и на запонках были идеальны по размеру, чистоте и огранке. Ничего вычурного, все в меру: великолепно пошитый костюм, идеальная прическа, правильное произношение... И все-таки, кое-что выбивалось из ряда, хотя и не бросалось в глаза. Взгляд мужчины. Слишком умный, чуть более пристальный, чем следовало и, возможно, капельку безумный, что могло бы объяснить столь очевидное нарушение этикета, какое допустил незнакомец, заговорив не представившись.

- Да, - подтвердил Трис, "догадку" мужчины. - Тристан Мишильер к вашим услугам.

- Я Александр князь Трентский, рад знакомству, - наконец представился незнакомец. - Я здесь человек новый...

- Как и я, - чуть улыбнулся Трис. - Жил в провинции и таном стал всего лишь год назад.

- В этом мы с вами невероятно схожи, - губ князя коснулась ответная улыбка. - Я по характеру затворник, и, если бы не Турнир, так бы и продолжал жить наособицу. Титул, к слову, я получил по случайному наследству всего лишь два года назад.

"Странная история, - отметил Трис. - На затворника князь не похож, но, с другой стороны..."

В одной фразе князь Трентский умудрился сделать два неслучайных отступления от модуса операнди, принятого в высшем свете. Он указал причину своего появления при дворе, без обиняков назвав ее единственной, и не постеснялся признаться незнакомому человеку, что титулованным аристократом стал совсем недавно. Случайное наследство - это ведь отнюдь не то же самое, что наследование титула по праву старшего или сильнейшего в следующем поколении.

- Вас не привлекает общество? - спросил Трис, пытаясь определиться, с кем именно свела его судьба.

- Люди в массе своей скучные создания.

- Зачем же, тогда, вы участвуете в Турнире?

- Хочу жениться на принцессе.

"И это все?!"

- Что ж, - кивнул Трис, - это серьезный довод. Очень интересная женщина, к тому же наследница престола...

Трис видел принцессу уже дважды и даже успел с нею немного поговорить. Она была молода, интересна внешне и в достаточной степени умна, чтобы на ней можно было жениться. Однако вокруг, например, в этом бальном зале находилось множество других незамужних девушек, мало уступавших Эве Сабинии в знатности рода и значительно превосходивших ее по красоте и сбалансированности ума и темперамента. Принцесса была слишком умна для большинства соискателей ее руки, эмоционально нестабильна и, судя по некоторым признаком, никогда не допустит своего будущего супруга до власти.

"Будет держать принца-консорта, как любимую болонку, на коротком поводке, - решил Трис. - Ни денег, ни власти, ни самостоятельности. Да и любовницу завести не позволит..."

- Значит, мы конкуренты? - продолжил между тем князь Трентский.

- Ни в коем случае! - "успокоил" его Трис. - Я не участвую в Турнире.

- Вот как? - "удивился" мужчина. - А я думал, перед такой перспективой не устоит никто.

"Не удивлен, - отметил Трис. - Знал заранее. Но чего именно он хочет от меня? Чего добивается?"

- У меня слишком серьезные обязательства перед кланом, - объяснил он вслух.

- А передать титул следующему в очереди?

- Следующая в очереди моя сестра. Ей всего восемнадцать лет. Я не могу взвалить на нее такой груз ответственности.

Что ж, теперь ему все стало понятно. Князя интересовала Габи, но тогда, возникал вопрос: какого фавна? Сватаешься к принцессе, вот и продолжай биться лбом о каменную стену, Габи-то здесь причем?!

- Вижу вы любите свою сестру.

- А вы свою? Или у вас нет сестры?

- Есть, - подтвердил князь догадку Триса. - Два брата, две сестры, но они сами по себе, и я с ними не близок.

- Извините, князь, но я не понял, - решил уточнить Трис. - Вы намекнули сейчас на семейный конфликт?

Это было уже не просто отклонение от образа действий, принятого у франкской аристократии. Это был моветон, скорее даже скандал. Никто никогда не станет рассказывать постороннему человеку о своих семейных проблемах.

- Ну, что вы! - как ни в чем ни бывало, улыбнулся в ответ князь. - Никакого семейного конфликта. - Просто герцоги Ноэн сами по себе, и князь Трентский тоже сам по себе.

- Ну, что ж, это все объясняет!

На самом деле, это ничего не объясняло, но Трис решил не дожимать.

- В понедельник начинается Турнир, - сказал он вслух.

- Вы удивитесь, если я скажу, что он уже начался?

- Серьезно? - Трис догадывался, что так оно и есть, но хотел услышать еще одно "стороннее" мнение. - Я думал Турнир начнется в день первого испытания, то есть в понедельник.

- Нет, тан, отбор уже начался, - объяснил князь. - Император, принцесса и несколько особо доверенных людей из числа придворных составляют сейчас о нас свое мнение. Разумеется, на каждого участника Турнира у них имеется подробное досье, но все-таки всегда стоит посмотреть на "товар" своими собственными глазами. Увидите, в день открытия Турнира будет объявлено о тех бедолагах, кто не прошел отбор. Скажут, что они отозвали свои заявки на участие в связи с семейными обстоятельствами или еще по какой-нибудь весьма уважительной причине. Но на самом деле, они просто не понравились внешне или выказали неподобающее поведение.

- Для человека далекого от двора вы удивительно хорошо разбираетесь в вопросе.

- Я навел справки, - отнюдь не смутившись, объяснил князь. - Я ученый, и, если чем-нибудь занимаюсь, то не приемлю поверхностного отношения к предмету своего интереса.

- Ученый? - переспросил заинтригованный этим известием Трис. - Алхимик? Натурфилософ? Публикуетесь под своим именем?

Если князь действительно ученый, значит имеет степень доктора философии одного из европейских университетов и где-то публикуется, хотя и не обязательно под своим именем.

- Интересуетесь наукой? - задал князь встречный вопрос.

- Немного, но именно натурфилософией.

- Тогда, возможно, вы встречали в литературе имя Зандера фон Берлинга...

- Встречал, - кивнул Трис, взглянув на собеседника с новым интересом. - Мне понравились ваши "Ремарки на полях "Теории Сил".

- Вот как? - чуть нахмурился князь Трентский. Похоже, Трису удалось его по-настоящему удивить.

- Наверное, я не ошибусь, если предположу, что вас интересует физическая природа Барьера.

Это было всего лишь допущение, но в его основе лежало знакомство с несколькими статьями фон Берлинга, опубликованными во франкских, германских и британских научных журналах. Триса же эта тема интересовала, как человека, который был "вызван" с помощью магии с той стороны и прошел, - пусть и бестелесно, - через этот самый Барьер.

- Да, - подтвердил князь. - Вы тоже ученый?

- Скорее, любитель и дилетант, - объяснил Трис. - У меня нет ученой степени. Всему, что я знаю, я обязан отцу.

- А ваш отец?..

- Мой отец тан Густав Перигор-Мишильер.

- Я знаком с несколькими работами Густава Перигора... - осторожно обозначил свой интерес собеседник Триса.

- Это он и есть.

- Но последний раз его исследования публиковались чуть больше двухсот лет назад.

- Я поздний ребенок, - улыбнулся Трис. - Что же касается отца, его интересовало знание, как таковое. И в какой-то момент своей долгой жизни он пришел к выводу, что публикации ему не нужны.

- Но... - Было видно, какой нешуточный интерес вызвал у князя этот короткий рассказ. - Возможно, сохранились рукописи...

- Вас интересует теория множественности миров? - прямо спросил Трис.

- Да.

- Что ж, я могу вам кое-что рассказать... Остались так же рукописи... Что, если я приглашу вас в гости, чтобы поговорить об этих тонких материях без суеты за бокалом хорошего вина?

- С вашей стороны это было бы более, чем великодушно! - проявил заинтересованность князь Трентский.

- Завтра в шесть после полудня? - предложил Трис. - Я живу близ Южной заставы в палаццо Коро.

- Благодарю за приглашение, тан, - вежливо поклонился князь Трентский. - Я приду. И надеюсь вы нанесете мне ответный визит так скоро, как сможете. Я живу в Старом городе в башне Людовика. Вам достаточно прислать мне записку, чтобы предупредить о визите...

- Я думаю, в этом случае, лучше будет дождаться вашего ответа, - улыбнулся Трис.

2. Габи

Несмотря на то, что накануне - после бала в императорском дворце, - Габи вернулась домой только в полночь, в пять утра она уже была на ногах. Надела спортивный костюм, - широкие штаны и просторную рубаху мужского кроя, - спустилась во внутренний двор, где уже тренировались несколько молодых кланников, выполнила под их заинтересованными взглядами весь комплекс упражнений на растяжку и еще сорок минут изнуряла свое тело замысловатыми физическими нагрузками. В общем, позанималась, что называется, от души, но неожиданно - и к немалому своему удивлению, - обнаружила, что, как ни старалась, даже не вспотела. Это было неправильно и противоречило всему ее жизненному опыту. Тяжелый труд всегда заставляет человека потеть. Непривычные нагрузки в этом смысле еще хуже. Однако сейчас у нее ничего не болело, нигде не ныло и не тянуло, и кожа оставалась совершенно сухой. Привычной "теплой сырости" не ощущалось даже в подмышках. Поймав этот "образ ощущений", Габи "оглянулась" назад и нашла, что в прошлом, - то есть на протяжении шести последних недель, - все происходило правильно и одновременно совсем не так, как этого следовало ожидать.

Первый "подход" к чему бы то ни было всегда проходил более, чем трудно. Сначала у нее попросту ничего не получалось, а чуть позже начинало болеть именно там, где и должно, по идее, после такого рода нагрузок. Упражнения на растяжку, например, вызывали поначалу жуткую боль в паху и промежности. Ныли бедра и икры ног, болел живот, тянуло спину, плечи и шею. Но постепенно - по мере того, как у нее начинало получаться, - страдания постепенно утихали. Так в принципе и должно было быть, но поражала скорость адаптации. Сегодня она выполнила вертикальный шпагат не только с удивившей ее саму легкостью, но при этом не ощутила ни боли, ни даже болезненного напряжения мышц. Объяснение этому могло быть только одно - магия.

"Магия!"

Продолжая выполнять свои упражнения, она быстро перебрала в уме все, что должно было ее насторожить, - но не насторожило, - еще, как минимум, две-три недели назад. Габи занималась целыми днями - магия, танцы, этикет и все, все, все, - и в первое время выматывалась до такой степени, что от изнеможения буквально валилась с ног. Но постепенно отдых и сон перестали быть актуальными. Усталость усталостью, но потребная длительность сна не увеличивалась, как этого следовало ожидать, а напротив, существенно сократилась. Тело приноровилось к нагрузкам. Мышцы обрели силу и эластичность. Улучшился аппетит. Она съедала теперь огромное количество разнообразной пищи. В былые времена и от меньшего объема съеденного у нее крутило живот. А сейчас - нет. Живот не болел, голова не кружилась, мышцы не ныли. И более того. Не раз и не два за свою короткую жизнь Габи простужалась только от того, что выпила в жару стакан холодной колодезной воды или вышла вспотевшая на ветер. Однако ничего похожего на это с ней больше не происходило. И получалось, что Источник даровал ей не только Дар большой силы, но и здоровье ему под стать. Впрочем, возможно, это были всего лишь вторичные эффекты невероятно возросшей магической силы. Ведь, если сила пронизывает все ее тело, она должна на него как-то воздействовать?

"Надо будет спросить у Триса, - решила она, - он про такое должен знать! Это же, наверное, азы..."

Покончив с мышечными нагрузками, она спустилась в подвал. Здесь, в одном из прямых подземных коридоров по приказанию Триса соорудили стрелковый тир. Габи спускалась сюда, чтобы пострелять из револьвера или из охотничьего ружья, но по утрам она занималась здесь кое-чем другим. С шести до половины седьмого сюда никто не заходил, потому что Габи тренировалась в боевой магии. В ее арсенале было уже несколько приемов, разученных под руководством Триса. В основном, это были вариации на извечную тему "брось во врага камнем". Однако вместо камня в стену на противоположном конце коридора летели то огненные шарики, то отлитые из невероятно жаркого пламени крошечные стрелки, а то и вполне правдоподобные молнии. Все это она "бросала" с обеих рук, довольно далеко, метко и с огромной скоростью. Последним по времени достижением стал закрученный в тугую спираль огненный смерч, который летел горизонтально земле и не расширялся на конце, а напротив сужался. Бросив такой "буравчик" с левой руки, Габи пробила дырку в стальной пятимиллиметровой плите и, удовлетворенно хмыкнув, пошла принимать душ, пить кофе и переодеваться. А ровно в восемь утра она подкатила на своей черной "пантере" к резиденции герцогов Перигор шато дю То, расположенному в самом начале улицы Весталок.

Правду сказать, в искренность герцогини как-то не верилось. Такое вот спонтанное знакомство? Такой выброс положительных эмоций и мгновенно возникшее желание опекать и помогать? С чего бы это? Да и Трис предупредил, дескать, будь мол, "сестренка", начеку, поскольку такие женщины, как Мария Перигорская за "просто так" ни с кем не дружат, тем более с теми, кто может претендовать на ее корону. Тем не менее, встретили Габи радушно. Мария даже расцеловалась с ней, бросила, как бы невзначай, милый комплимент ее "роскошной" косе и тут же пригласила за стол:

- Будем завтракать!

Габи не возражала, тем более, что Мария ее не обманула: на стол подали настоящий обед. Сама герцогиня, впрочем, ела типично франкский завтрак, - круассан, масло и джем, - но для Габи чего только не наготовили.

- Не стесняйтесь, Габриэлла! Не знала, каковы, на самом деле, ваши вкусы и приказала повару проявить воображение.

Возможно, герцогиня думала, что, когда Габи говорила о своем аппетите, она шутила или преувеличивала, но это было не так. Встав в пять утра и отработав полуторачасовую тренировку, в восемь Габи была готова есть все подряд. Впрочем, практически сразу, едва она заняла свое место за столом, обнаружился очередной провал в ее сверстанном на скорую руку образовании. Она попросту не знала всех этих блюд. Никогда их не видела, не пробовала, не слышала их названий и не представляла, с чем именно имеет дело, и как это все следует вкушать. Какими, скажем, приборами она должна пользоваться в том или ином случае, да и вообще, что это такое, "вот это или то?"

- Что это? - спросила она слугу, указав на блюдо, которое, возможно, являлось супом из крупно нарезанных овощей и говядины, во всяком случае, большой кусок мяса занимал в нем едва ли не треть объема. Впрочем, на взгляд Габи, в супе все-таки должно быть больше жидкости, разве нет?

- Суп пот-о-фё, - торжественно объявил слуга.

- Мария, - обратилась тогда она к хозяйке, - не сочтите за труд, прикажите кому-нибудь, кто в этом разбирается, дать мне более пространные объяснения. Я такого супа прежде не ела.

- В самом деле? - "удивилась" герцогиня, и Габи поняла, что ее в очередной раз проверяют.

Не верила Мария Перигорская, что Э'Мишильер, и в самом деле, простушка из провинции. Считала, наверное, что притворяется. Впрочем, Габи действительно притворялось, но не простушкой, - такой она как раз и была на самом деле, - а аристократкой, которой ни коим образом не являлась.

- Я выросла в Аквитании, - озвучила она придуманную для нее Трисом легенду, - точнее в маленьком замке в горах на юге Беарна. Растили меня простые люди, которых мой отец привез отсюда, из столицы. Поэтому я не говорю ни по-гасконски, ни по-окситански или на баскском языке. Кормили меня сытно, но просто: овечий и козий сыр, оливки, мясо, яйца и молоко. И снова мясо: дичь или баранина, в основном. Но могли зажарить и козленка. Еще были пироги со всякой ерундой и разбавленное дрянное вино.

Трудно сказать, поверила ли ей хозяйка дома или нет, но с кухни был вызван некто в белоснежном поварском фартуке и высоком колпаке, и он давал теперь Габи пояснения к каждому из подаваемых на стол блюд. А яств, к слову, было много и очень разных: жареная на решетке баранина с беарнским соусом, тарт фламбе в честь алеманской ветви клана Мишильер, салат нисуаз и многое другое, не считая десерта, который стоял из меренг, эклеров и еще каких-то невиданных и не пробованных прежде сладостей. И, разумеется, они с хозяйкой дома пили вино: белое - Шато д'Икем и красное - Сент-Эстеф. Габи вино пить научилась совсем недавно и поэтому осторожничала, сославшись на то, что впереди долгий день, что, в принципе, соответствовало действительности. Она ела и слушала Марию, лишь изредка делая маленький глоток вина. Впрочем, герцогиня тоже не злоупотребляла. Просто отпивала из своего бокала чуть больше и несколько чаще, чем это делала гостья.

Она пыталась расспрашивать Габи о детстве и юности, о занятиях магией и о ее реальной силе, о брате и других членах клана. Габи отвечала коротко и, как бы, по существу, но без подробностей, что при ее закрытой, холодноватой натуре, - а именно так ее теперь воспринимали окружающие, - казалось совершенно естественным. Вопросы она задавала тоже аккуратно. Не пережимала и не настаивала, но Мария при ее весьма "живой" натуре и некоторой склонности к экзальтации все равно рассказывала гораздо больше, чем стала бы открывать ей Габи. Возможно, - и даже скорее всего, - она была по большей части искренна, и в какой-то момент в благодарность за теплый прием Габи решила побаловать хозяйку дома несколькими фокусами из своего небогатого пока репертуара. Для начала она "вынула" из своего бокала шарик красного вина, "поднесла" его к носу, чтобы насладиться чудным ароматом, а затем "вбросила" себе в рот. И все это, работая исключительно, одной лишь мыслью. Руки оставались в покое, и только взгляд выдавал ее активное участие в процессе.

- Очень зрелищно! - улыбнулась герцогиня. - Дайте догадаюсь. Вы развлекались этим в детстве?

- Да, - подтвердила Габи, озвучивая еще одну часть легенды. - А еще... Мне было тогда лет десять, наверное... Гувернантка резала мне мясо на мелкие кусочки, но нож в руки отчего-то не давала. Возможно, опасалась, что порежусь или еще что. И тогда я сделала вот так.

Габи соорудила дымный нож и продемонстрировала его остроту, порезав сначала хлеб и овощи, а затем и мясо.

- Как видите, Мария, это очень острый нож.

- То есть, у вас всегда при себе оружие? - насторожилась заинтригованная герцогиня.

- Это не оружие, - улыбнулась Габи, довольная произведенным эффектом. - Поверьте мне, Мария, если понадобится, в моем арсенале есть куда более опасные орудия смерти...

Эта фраза была частью послания, которое Трис просил ее довести до сведения Города и Мира. И, по-видимому, не зря, потому что общество следило за каждым их шагом, за всеми телодвижениями Триса и Габи. По городу ползли разнообразные слухи, а яркий образ, который Габи пыталась "продать" сторонним наблюдателям, легко маскировал тот факт, что большую часть своего времени она не гуляла по бутикам и галереям, - как это делали ее сверстницы из числа знати, - а посвящала упорной учебе и выматывающим силы и нервы тренировкам. И, как ни странно, это оказалось ничуть не хуже, чем носить платья от-кутюр, есть деликатесы и ездить на черном лакированном чудовище. Габи вполне отдавала себе отчет в том, какое ей привалило счастье, - один шанс на сто миллионов, если не меньше, - но среди всех этих чудес и роскошеств самым притягательным и пьянящим было ощущение невероятной, буквально распирающей ее изнутри силы, а сила требовала постоянного внимания. Научиться ею владеть - вот, что являлось настоящим вызовом уму, таланту и выносливости, которыми располагала Габи. Этим она, собственно, и занималась, не жалея на тренировки ни сил, ни времени. Выдерживая невероятные нагрузки. Безропотно претерпевая боль и отказываясь осторожничать и бояться, когда от перенапряжения у нее шла носом кровь или ускользало сознание, заставляя Габи падать в обморок. Talis est vita, как говорили древние римляне. Такова жизнь, и с этим ничего уже не поделаешь.

***

Первое состязание Турнира - стрельба из лука, - было назначено на десять часов утра в понедельник десятого июля 1939 года. К этому времени в Верхнем парке императорского дворца собрался весь цвет франкской аристократии: и заявленные участники Турнира, и их родные и близкие, и те, кто просто пришел "себя показать и других посмотреть". Соответственно, Габи относилась к этой третьей категории присутствующих, поскольку единственным участником состязаний, которого она знала лично, являлся князь Трентский, а он ей никоим образом не родственник. Симпатичный молодой мужчина, умный и образованный, он появился в палаццо Коро уже дважды. В первый раз по приглашению Триса, где Габи с ним, собственно, и познакомилась, а во второй раз на обеде, устроенном в честь герцогини Перигор, куда пригласила его уже она сама. Не без подсказки Триса, разумеется, но, не испытывая при этом никаких отрицательных эмоций. Александр ей понравился еще при первом знакомстве, - он оказался приятным собеседником, галантным и широко эрудированным, - и первое впечатление только усилилось во время второй встречи. А еще князь Трентский был высок ростом, широкоплеч, как настоящий олимпиец, и при этом, похоже, проявлял к Габи интерес вполне определенного свойства. Она - в силу неопытности, - этого скорее всего не заметила бы или, заметив, не поняла, о чем идет речь, но новая подруга обратила ее внимание и на то, как князь смотрит на Габи, и на то, как часто он это делает.

- Полагаю, князь в вас влюблен, - шепнула ей Мария этим утром, перехватив взгляд Александра, как бы, случайно брошенный в сторону Габи. - Как минимум, он вами увлечен.

- Увлечен? - искренно удивилась она. - Влюблен? Но мы с ним едва знакомы...

- Некоторым достаточно одного взгляда, - лукаво улыбнулась герцогиня. - Вряд ли он женится на Эве Сабинии, так что можете считать, что он весь ваш. И, к слову, вполне годный кандидат в любовники, точно так же, впрочем, как и в мужья. Беспроигрышный вариант, универсальный кандидат на все случаи жизни...

"В любовники? - Слово резануло по-первости, но Габи тут же вспомнила, что в силу потери девственности уже отнюдь "не девочка", и посмотрела на Александра Трентского совсем другим взглядом. - А может быть, и в самом деле, попробовать? Что я теряю?"

Князь в этот момент как раз вышел на позицию и поднял лук. Это был его первый подход в первом состязании - стрельба на 90 метров в мишень диаметром один метр.

- Далековато, - поморщилась Мария, - ничего толком не рассмотрим!

- Это поправимо, - улыбнулась Габи, создавая из воздуха и содержащейся в нем влаги "увеличительное стекло".

Честно сказать, она слишком плохо знала законы оптики, чтобы правильно рассчитать необходимые условия. Но зато это умел делать Трис, и он показал ей несколько "оптимальных конфигураций объектива". Сейчас она создала "монокль" - простейший из них. Его прелесть, однако, заключалась в том, что в отличие от триплета или ретрофокусного объектива, "монокль" можно было "растягивать". Габи увеличила его диаметр так, чтобы можно было смотреть вдвоем. Пришлось, правда, немного поэкспериментировать с фокусным расстоянием, но, в целом, получилось неплохо и довольно быстро.

- Вот это да! - весьма темпераментно отреагировала на этот фокус Мария Перигорская. - Вы, Габриэлла, просто чудо!

- Наслаждайтесь! - "почти улыбнулась" довольная произведенным эффектом Габи.

К этому времени она уже знала, что у герцогини сродство со стихией воды восьмого уровня и в дополнение к этому открыт канал воздуха, едва дотягивающий до пятого уровня силы. И, учитывая, что с Марией с детства наверняка занимались лучшие учителя магии, она, по всей видимости, уже достигла пика своих возможностей. Во всяком случае, так ей сказал Трис, а он умел видеть силу во всех подробностях.

- Научите? - почти робко спросила герцогиня, изучив двояковыпуклую линзу.

- С удовольствием, - не раздумывая, пообещала Габи. Ей было не жаль, а сближение с герцогиней Перигор, в известном смысле, было ей даже выгодно.

Между тем, князь Трентский пустил стрелу. Оказалось, что он отменный лучник. Стрелял он красиво - залюбуешься, - и, как тут же выяснилось, очень метко. Во всяком случае, Габи, по известным обстоятельствам не умудренной в тонкостях искусства стрельбы из лука, Александр показался настоящим героем античности. Просто атлет-олимпиец какой-то, а не рафинированный интеллигент со склонностью к аналитическому образу мыслей. Габи проводила его взглядом, уже оценивая, как мужчину. Оценки ее, впрочем, основывались на ее же собственном скудном опыте: ей дважды пришлось находиться без одежды рядом с обнаженными мужчинами, хотя можно ли считать Источник мужчиной, один большой вопрос. И сейчас, она подумала о том, смогла ли бы она раздеться в присутствии Александра? Смогла бы? Захотела бы? По ощущениям, это было приемлемо, а значит он ей, как минимум, нравился в прямом смысле этого слова. Как мужчина, как возможный сексуальный партнер, любовник или муж. Вот только замуж она пока не собиралась. Ей и так жилось хорошо. Муж мог это изменить, но не к лучшему, а к худшему. Так зачем же экспериментировать?

Между тем, состязания продолжались, и после того, как с дистанции девяносто метров отстрелялся последний претендент, был объявлен короткий перерыв, чтобы мужчины могли освежиться и, возможно, сменить сорочки. Воспользовавшись возникшей паузой, пострелять решили женщины. Стреляли они с более короткой дистанции, с сорока метров, но зато в мишень меньшего размера. Мария Перигорская тоже захотела "пустить стрелу, другую", и Габи подошла вместе с нею туда, где собрались молодые аристократки, затеявшие свой доморощенный турнир.

Габи стояла недалеко от стрелковой позиции и следила за перипетиями импровизированных состязаний в меткости. Сама она стрелять из лука не умела, и они с Трисом решили, что нечего и пытаться освоить это искусство за такой короткий срок. Но само по себе зрелище молодых изысканно одетых женщин, стреляющих из облегченных версий охотничьего лука, ее неожиданным образом увлекло, и всерьез. Оказалось, что некоторые дамы - и Мария Перигорская среди них, - великолепно владеют этим оружием, и что соревнование между женщинами может быть не менее захватывающим, чем состязания мужчин.

- Не хотите поучаствовать? - неожиданно обратилась к ней принцесса Эва Сабиния, с которой Габи не обмолвилась до сих пор и парой слов. Представилась во дворце, вернее, была представлена, и все, собственно. Тем более, неожиданно прозвучало сейчас приглашение поучаствовать в развлечении.

"Не хочу ли я поучаствовать?" - удивилась Габи, которую едва не застали врасплох.

- Прошу прощения, ваше высочество, - сказала она вслух, - но я не стреляю.

- Почему?

- Может так статься, что я не умею? - вопросом на вопрос ответила Габи, в очередной раз разыгрывая свою беспроигрышную партию: ты говоришь правду, но именно поэтому никто в нее не верит.

- Вы, в самом деле, не умеете? - продолжала настаивать Эва Сабиния. - Но как же вы тогда исполняете функции коннетабля?

Габи хотела было возразить, что они живут не в пятнадцатом веке. Еще она могла бы сказать, что боевые маги не стреляли из луков и в те времена, когда никакого другого стрелкового оружия не было и в помине. Но она вдруг сообразила, что принцесса настаивает не просто так. Это своего рода проверка на прочность. Провокация с "открытой концовкой", когда события могут повернуть в любую сторону. И надо признать, Эва Сабиния ее действительно едва не "подловила". На какой-то краткий миг Габи испугалась, не зная, как поступить, что сказать и как, вообще, выбраться из столь нелепой ситуации. Однако растерянная Э'Мишильер - это нонсенс. Э'Мишильер не знающая, как поступить в сложившейся ситуации или того хуже - пытающаяся стрелять из лука, но демонстрирующая при этом плохую технику, - это был бы настоящий скандал, и принцесса это прекрасно понимала. На том и строился расчет. Так и было задумано. Оставалась, конечно, вероятность, что Габи не участвует в состязании из каприза, хотя и умеет стрелять из лука. В этом случае, принцесса и стоящие за ее выходкой люди ничего не теряют, и инцидент сам собой сходит на нет.

Соображать надо было быстро, но Габи этим, на самом деле, и отличалась от обычных людей.

- Если вы настаиваете, - поклонилась она принцессе и пошла к "белой линии".

Проходя мимо оружейной стойки, она не стала брать лук, прихватив лишь тяжелую стрелу для ростового лука. Взвесила ее в руке, прикидывая, хватит ли у нее сил, и решила, что в самый раз. Провожаемая недоуменными взглядами, она вышла на стрелковую позицию, смерила взглядом расстояние до мишени и, оставив стрелу "висеть" в воздухе, изобразила подготовку к воображаемому выстрелу. Взялась за несуществующий лук примерно так, как делали это другие стрелки, натянула воображаемую тетиву, так чтобы висящая в воздухе стрела оказалась там, где должна была бы находиться, будь этот лук настоящим, и "выстрелила". Закрутив вокруг древка стрелы самый сильный воздушный смерч, какой только могла, Габи отправила его к мишени, и результат превзошел все ее ожидания. Мало того, что стрела летела очень быстро - едва ли не со скоростью винтовочной пули, - попав в центр мишени, она пробила ее насквозь. А ведь это была дубовая доска в два сантиметра толщиной. Грохнуло на славу. Все даже вздрогнули, а кое-кто и вовсе присел от ужаса. Габи на это никак не реагировала, она отошла на несколько шагов от "белой линии" и снова поклонилась принцессе:

- Ваше высочество.

- Но это же магия, а не искусство стрельбы из лука, - сказала одна из фавориток принцессы.

- Ваше высочество, - сказала тогда Габи, принципиально обращаясь к одной лишь принцессе, - я Э'Мишильер, а не лучница. И я не участвую в Турнире. Вы ведь не обидитесь, если я скажу, что не собираюсь на вас жениться?

Сказано было с улыбкой. Вроде бы, в шутку. Но прозвучало весьма двусмысленно, можно сказать, цинично. Вполне в духе холодноватой и временами несколько грубоватой "провинциалки" Э'Мишильер.

- Красивый выстрел, - неожиданно улыбнулась Эва Сабиния. - Позволите, госпожа коннетабль, называть вас по имени?

- Почту за честь, - ответила Габи, чуть склонив голову в вежливом приветствии. Ее положение позволяло ей не приседать перед принцессой в реверансе, однако приветствовать дочь венценосца все-таки следовало. Тем более, что принцесса сама создала ситуацию, которая не только не повредила Габи, но, напротив, послужила укреплению ее репутации. Брутальная амазонка только такой быть и может. Теперь, после ее "выстрела" все, похоже, так и думали, потому что Габи "установила планку" и "дала определение предмету". Этим ученым выражениям обучил ее мимоходом Трис, и они пришлись е по душе.

- Приходите сегодня к нам на обед, Габриэлла, - пригласила между тем принцесса. - Мне не терпится познакомиться с вами поближе...

"Я что, новая игрушка? - задумалась Габи. - Или это проявление искреннего интереса?"

В конце концов, она знала, что может заинтриговать своим поведением практически любого. Возможно, так случилось и на этот раз.

- Благодарю вас, ваше высочество, - улыбнулась Габи, принимая приглашение. - Это большая честь для меня...

***

Он приходил к ней нечасто, но все-таки приходил. Садился возле кровати и молча смотрел на нее спящую. Это было странно, спать и видеть, как спишь, и как смотрит на тебя невозможное существо. Сон внутри сна, он не пугал Габи, не заставлял просыпаться в поту, как случается, когда к тебе приходят ужасные видения. Напротив, присутствие Источника - атлетически сложенного мужчины, окутанного золотым сиянием, - вселяло в ее сердце спокойную уверенность. А один раз - Габи тогда сильно расстроилась и оттого выпила лишнего, - он ей улыбнулся. Улыбка была доброжелательной. Не покровительственной или снисходительной, отнюдь нет. Она была по-хорошему доброй, едва ли не дружеской. И утром Габи проснулась полная сил и в отличном настроении, которое не удалось испортить даже фрейлинам принцессы, а уж они, как водится, старались изо всех сил.

Вообще, Турнир стал для Габи настоящим испытанием воли. За две недели участники состязаний прошли три этапа - стрельба из лука, фехтование на шпагах и Стипль-чез, - и Габи, как Э клана Мишильер и личная гостья принцессы, должна была присутствовать на них хотя бы по нескольку часов на каждом. Обычно она появлялась незадолго до финала, но уйти сразу после окончания состязаний не удалось ни разу. Эва Сабиния или кто-то из ее подруг, - та же герцогиня Перигор, например, - устраивали по вечерам балы, рауты и пьяные вечеринки. А между тем и этим случилась еще охота на перепелов и бал-маскарад. И это, не считая "светской жизни", которую обязана была вести родная сестра тана.

Посиделки в модных кондитерских и ресторанах, танцевальные вечеринки, посещение бутиков и ателье знаменитых кутюрье, прогулки на гребных лодках по Роне и купание в заводи у Римских бань. Сами бани тоже входили в комплект. И везде Габи должна была оставаться "самой собой", ни на мгновение, не выходя из построенного мэтром Дюмурье яркого образа. Тем более, что за ней все время наблюдали, пытаясь понять, "что она такое", и, разумеется, провоцировали, чтобы "разоблачить". Что уж там ожидали найти именитые аристократки, в чем разоблачить или в чем уличить, можно было только гадать. Но в покое ее не оставляли ни на мгновение, нигде и никогда.

От всего этого, как, впрочем, и от настойчивых ухаживаний, - а "клеились" к ней не только мужчины, но и женщины, - Габи уставала даже больше, чем от тренировок, которые к тому же пришлось существенно сократить. На них попросту не хватало ни сил, ни времени, да и Трис был вовлечен во всю эту суету никак не меньше самой Габи. А она в тот день почувствовала, что достигла своего предела. Выдерживать такое давление становилось все труднее, и у Габи возникло подозрение, что "еще один подход", и все рухнет, как обрушивается даже от легкого дуновения с таким тщанием построенный карточный домик.

Это было похоже на вещий сон наяву. Но не в смысле пророчества или предзнания. Скорее, это было настроение, возникшее как будто без видимых причин. Ничего конкретного, лишь тягостное ощущение "сгущающихся туч". Предвосхищение опасности, предчувствие беды. И тогда в отчаянии Габи решилась на то, чего никогда не стала бы делать "на трезвую голову". Она обратилась за помощью к Источнику.

Отправляясь ночью в постель, она только и думала о том, чтобы он снова пришел посмотреть, как она спит, и, по-видимому, Источник ее услышал. В этом, собственно, не было ничего удивительного. Весь дом был пронизан токами его силы. Теперь, чтобы вступить с ним в контакт ей не надо было спускаться в подземелья. Во всяком случае, так утверждала интуиция. Не зря же он входил в ее сны? Пришел он и этой ночью.

- Отчаяние плохой советчик, - сказал он, впервые нарушив свое молчание.

- Зато хороший стимул удавиться, - ответила она, открывая глаза.

- Неужели все так плохо? - спросил он.

- Я не знаю, что еще они придумают, - призналась Габи. - Боюсь, что, в конце концов, удавка затянется, и весь план Триса пойдет коту под хвост.

- Не хочешь его подводить?

- Он столько мне дал...

- Что-то еще?

- Пожалуй, - согласилась она, решив, что уж Источнику-то она может сказать правду. - Я не ощущаю себя больше чужой. Мишильеры не должны пострадать из-за того, что я не справилась с задачей.

- Что ж, - сказал тогда Источник, - мне Мишильеры теперь тоже не чужие.

Помолчали. Габи боялась сказать лишнее слово. Источник, похоже, думал о чем-то своем.

- На самом деле, - нарушил он наконец молчание, - твое положение даже хуже, чем ты думаешь.

Габи молчала. Если захочет, скажет сам.

- Не могу сказать точно, - объяснил возникшую проблему Золотой человек, - поскольку императорский дворец скрыт от меня завесой другого Источника. Но, по-видимому, при дворе императора есть маг-следопыт или колдун с каким-то другим редким даром. Он прошел по твоим следам, девочка, и как раз сегодня нашел дом, в котором ты выросла. Удивительно, но именно это ты и почувствовала. И выходит, что интуиция тебя не подвела.

- Чем это мне поможет? - растерялась Габи. Теперь она узнала, откуда исходит угроза, но что она могла с этим поделать? Все отрицать, ссылаясь на свой Дар и родственную Мишильерам кровь?

- Это поможет хотя бы тем, - спокойно объяснил ей золотой человек, - что ты решилась попросить у меня помощь.

- А ты поможешь? Ты можешь помочь? - Сердце Габи пропустило удар.

- Могу, но...

- Не бесплатно, - поняла Габи.

- Назови свою цену, - предложила она после короткой паузы.

- Ночь любви.

- Ночь любви? - не поверила Габи своим ушам. - Но я же уже не девственница!

- Разве я сказал что-нибудь о твоей девственности? - почти искренно удивился Источник. - Я всего лишь предложил тебе провести со мной ночь. Ты же женщина теперь, так почему бы нам не заняться любовью? В прошлый раз ты слишком быстро потеряла сознание, но, может быть, сегодня у нас получиться разделить между собой нежность и страсть?

Как ни странно, предложение Источника ее не удивило и не вызвало никакого, даже самого слабого протеста. Выяснилось, что, не испытывая к нему особой любви, - во всяком случае, ничего такого, что можно было бы принять, за половое влечение или "высокое чувство", - Габи была готова сделать то, что он хочет, без того, чтобы мучиться потом угрызениями совести или еще чем-нибудь в том же роде. Во всяком случае, впадать по этому поводу в истерику она не собиралась.

- Если тебя устроит такая неумеха, как я... - О своей внешности она решила промолчать. Зачем напоминать об очевидном? Хочет ее, невзирая на то или это, и слава богам! Но вот про навыки и умения она вспомнила не зря. Габи уже достаточно времени провела среди молодых "продвинутых" женщин-аристократок, чтобы усвоить простую истину, гласящую, что секс не сводится к техническому коитусу. Однако сама она умела лишь раздвигать ноги, а этим, как она теперь понимала, никого не удивишь.

- Не беспокойся, - улыбнулся Источник, по-видимому, легко прочтя обуревающие ее сомнения в ее же собственных глазах, - я всему тебя научу. Кстати, в жизни пригодится...

И он ее не обманул. Научил Габи такому, что она краснела от стыда, едва вспоминала тот или иной эпизод этой странной ночи. Впрочем, стыдно или нет, но, хотя бы наедине с самой собой, она должна была признать, что Источник не только брал, но и щедро отдавал. Она шла на сделку, предполагая, что будет стойко переносить выпавшие на ее долю "страдания". Чего она не ожидала, так это того, что от всех этих непристойностей женщина может получить море удовольствия. От пережитого наслаждения, накатывавшего на нее волнами, - и при том не раз и не два за эту долгую ночь, - Габи не могла прийти в себя еще долго после того, как проснулась в одиннадцатом часу утра. Если Трис и удивился, - обычно она вставала едва ли не с рассветом, - ей он ничего не сказал. Да и не мог, на самом деле. Ранним утром она спала, а потом он ушел по своим делам, мудро решив, что всему есть причина, и, если Габи продолжает спать, то, наверное, неспроста, и ее лучше пока не тревожить.

Габи была ему за это искренно благодарна. Она впервые в жизни - что в прежней, что в нынешней, - понежилась, лежа в постели столько, сколько хотела. Затем вместо душа приняла долгую ванну с ароматизированными солями и целебными травами, и наконец вышла к столу. Дело происходило в первом часу дня, и к этому времени - после такой-то ночи, - она успела "нагулять" просто-таки зверский аппетит. Домашний повар, не знавший, разумеется, всей "предыстории", но предполагавший, что сестра тана со вчера на сегодня успела серьезно проголодаться, наготовил для нее массу всяких вкусностей и разностей. Напек, в частности, крепов, предложив в качестве начинки гусиный смалец со шкварками, ветчину с сыром и перепелиными яйцами, утиный паштет и копченого лосося с шампиньонами. Нажарил австрийских сосисок и, видимо, решив, что Э'Мишильер вконец оголодала, испек для нее пирог с рубленой олениной и луком. Все было такое вкусное, а Габи потратила прошлой ночью столько жизненной энергии, что из-за стола она встала только через полтора часа, присовокупив к преимущественно мясным блюдам пару-другую бокалов красного каберне-совиньон откуда-то из района Бордо и миску поздней клубники под белоснежным покрывалом взбитых сливок с ванильным сахаром.

Собиралась она тоже не торопясь. Не спеша перемерила чуть ли не с дюжину платьев, готовя наряд, достойный выхода "на бис". В результате выбрала очень смелое - короткое, выше некуда, - открытое и ко всему еще полупрозрачное платье из изумрудного шелкового крепа, расшитого золотыми цветами. Но к такому платью нужны были достойные его цветовой гаммы туфли и украшения. С обувью все решилось сразу: у Габи имелись для такого случая замечательные сандалии из золотистой кожи: низкий каблук и тонкие ремешки, охватывающие ногу едва ли не до колена. А вот над выбором гарнитура пришлось подумать. Примерив на себя то и это, она в конце концов выбрала парюру - колье, серьги, браслет и кольцо, - в которой изумруды сочетались с золотистыми топазами и бриллиантами чистой воды. Получилось более чем хорошо. Просто великолепно.

Оглядев себя в зеркале, Габи тяжело вздохнула, лишь на мгновение и только наедине с собой, позволив себе вернуться к себе настоящей, оказавшись, как и следовало ожидать, всего лишь напуганной восемнадцатилетней девчонкой. Но уже в следующую секунду она снова стала Э'Мишильер - коннетаблем возрождающегося клана. Холодно кивнула своему отражению и, прихватив по дороге крошечную сумочку из цветного бисера, покинула апартаменты в палаццо Коро, чтобы через сорок минут остановить свою "пантеру" у одного из трех "частных" подъездов императорского дворца. Конкретно этот вел в Южное, так называемое, "женское" крыло, безраздельной хозяйкой которого являлась принцесса Эва Сабиния.

Как и следовало ожидать, компания принцессы была уже в полном сборе: в Кремовой гостиной несколько фрейлин и близких подруг принцессы весело, но не без скрытой нервозности, - они явно с нетерпением ждали появления Габриэллы Э'Мишильер, - пересказывали друг другу последние столичные новости, большая часть которых являлась обыкновенными сплетнями, но надо же себя чем-нибудь занять, пока "готовится основное блюдо"?

- Габриэлла, а вот и вы! - повернулась к ней принцесса, едва слуга открыл перед Габи дверь, и она вошла в просторную комнату, стены которой были обтянуты розовым набивным шелком. - Вас, милочка не было утром на Променаде, мы даже начали беспокоиться. Что-то случилось?

"Ждали, что я сбегу или испарюсь? - "спросила" Габи у женщин, смотревших на нее во все глаза. - Не дождетесь!"

- О! - сказала она вслух. - Мои искренние извинения, принцесса. Я просто проспала.

- Обычно вы встаете очень рано, - подала ожидаемую реплику герцогиня Перигор, которая выглядела совершенно больной. Вероятно, участие в "заговоре" не принесло ей ничего, кроме горьких сожалений.

- Вы совершенно правы, Мария, - улыбнулась ей Габи. - Просто ночь выдалась бурная.

- Расскажете? - подалась к ней всем телом заинтригованная Эва Сабиния.

- Увы, не могу, - притворно вздохнула Габи. - Не хочу окончательно испортить себе репутацию.

После такой фразы, половина присутствующих раззавидовались, воображая бурные страсти в разгромленной постели, а остальные одобрительно подумали, что не одним же им на роду написано быть гребаными шлюхами. Другие вон тоже не отстают.

- А у нас для вас сюрприз! - не выдержав напряжения, "ломанулась" вперед одна из фрейлин.

"Ну, вот и неприятности прилетели, - усмехнулась мысленно Габи. - Спасибо Источнику, "сюрприз" не удался, а то ведь могло бы плохо кончиться".

Она еще не знала, какую именно гадость раскопали подручные принцессы, - как не знала она и того, зачем им всем это понадобилось, - но сейчас Габи была готова к любым неожиданностям. Источник получил ее тело, она от него - знание. И, если быть предельно честной, ее "ночь любви" оказалась одной из самых дорогих в истории человечества. Что-то в стиле незабвенной царицы Клеопатры, никак не меньше.

- Да, что вы говорите, душенька! - холодно улыбнулась Габи. - Надо же как удачно! Я люблю сюрпризы!

- Думаю, Габриэлла, вам понравится, - серьезно посмотрела на нее принцесса и, обернувшись к другой фрейлине, легонько кивнула, приглашая начинать.

- Не сомневаюсь. - Габи была невозмутима, ее и раньше-то было непросто пронять, теперь же, благодаря Источнику, ее уверенность в себе была и вовсе непробиваема.

Она прошла в глубину гостиной и без приглашения - так уж здесь было заведено, - опустилась в кресло, закинув при этом ногу на ногу так, что отделанный золотой каймой подол задрался почти до "линии трусов". "Даже не подумав" о том, чтобы оправить платье, Габи взяла фужер-флейту с шампанским, - очень сухое "белое из белого" - пригубила, обмакнув губы в вино, и со слабо выраженным интересом посмотрела на дверь, откуда должен был появиться "сюрприз". На все еще закрытую дверь в глубине гостиной пялились все, "заинтересовалась" и Габи, не могла не заинтересоваться.

- Может быть, подскажете, дамы, - спросила она лениво, сделав еще один крошечный глоток шампанского, - о чем идет речь? Сюрприз сюрпризу рознь, разве нет?

Она намеренно продолжала говорить на своем простонародном франке, потому что она им всем - и принцессе, и ее "подружкам", - тоже приготовила сюрприз.

- Имейте терпение, Габриэлла, - стрельнула в нее глазами Эва Сабиния. - Что за интерес рассказывать о сюрпризе заранее?

Терпение - добродетель, которой Габи щедро наделили великие боги. Ждать, догонять и терпеть - это она умела.

- Как прикажете, ваше высочество! - чуть улыбнулась Габи, еще раз пощекотав язык и небо "пригоршней пузырьков" сухого, как пески пустыни, шампанского.

Эву Сабинию она величала "высочеством" только в шутку. Ей было официально рекомендовано называть принцессу принцессой, но дело шло к тому, чтобы получить право "именования". Если сегодняшняя провокация провалится, - а Габи надеялась, что так все и случится, - ей разрешат обращаться к дочери императора по имени. Надо было только пережить "сюрприз", который запросто мог оказаться западней или волчьим капканом, и у принцессы не останется иного выбора, как приблизить к себе Габи еще больше. Так близко, как только получится.

Между тем Габи снова пригубила шампанское. Правду сказать, оно ей совершенно не нравилось. Разобравшись в вопросе, Габи выяснила, что предпочитает более сладкие вина, - как минимум, полусухое, как максимум, сладкое или полусладкое, - но, увы, аристократы выбирают "брют" или "экстабрют", потому что "это правильно". Приходилось делать вид, что ей это тоже нравится.

"Глоточек за маму, глоточек за папу..." - Непринужденность поведения в сложной ситуации - род искусства, и Габи овладевала им со всей страстью, на какую была способна ее, и в самом деле, несколько "холодноватая" душа.

"Глоточек за маму..."

Габи не знала своих родителей, но теперь это было не актуально: ее отцом являлся Густав Перигор-Мишельер, а матерью - дворянка из обедневшей семьи Анаис Бри. Оба покойные, и это все о них.

- А вот и наш сюрприз! - пропела старшая дочь графа д'Алансон, яркая и не глупая брюнетка, умудрившаяся, не смотря на свой весьма юный возраст, сделаться "неутешной" вдовой.

"Ну, ну... - Сначала Габи взглянула на свой фужер, но он оказался пуст, и только после этого, отставив его в сторону, перевела взгляд на дверь. - Ну, чего-то в этом роде я и ожидала, разве нет?"

Слуга ввел в гостиную отца и сына Новаков, Бернара и Горца. Оба явно и по совершенно очевидной причине чувствовали себя не в своей тарелке, робели, потели и сутулились, стараясь занимать как можно меньше места. А ведь совсем недавно эти люди были хозяевами ее жизни, тела и будущего. Люди, внушавшие ей страх и заставлявшие ее быть покорной.

- Вы знаете эту женщину? - Картинно указав рукой на Габи, спросила баронесса де Сарнез, еще одна брюнетка в преимущественно светловолосой компании Эвы Сабинии.

- Да, милостивая госпожа! - затараторил ошалевший от страха глава семьи. - Это девчонка, которую я взял в дом из милости и дал ей свое имя. Она поступила на службу к тану Мишильер.

- А ты? - повернулась баронесса к не менее дезориентированному, чем его отец, Горцу. - Что скажешь ты?

- То и скажу! - ответил туповатый увалень.

- Скажи уже наконец! - предложила одна из фрейлин, на этот раз золотистая блондинка с голубыми глазами.

- Скажу...

- Скажешь, что? - уточнила Олимпия д'Алансон.

- Это она, - промычал Горц.

- Кто? - нахмурилась принцесса.

- Дурочка наша...

- Дурочка?

- Ну, дак, глупая она, - объяснился Горц. - Молчит и все время в землю смотрит.

Вот что всегда поражало Габи в этих людях, они жили в плену иллюзий и заблуждений, даже не пытаясь вырваться из "тьмы невежества".

"Тупые ублюдки!"

Так и есть - тупые. Она же сидит перед ними, одетая в шикарное платье, с нерядовыми драгоценностями на шее, в ушах и на руках, смотрит с "холодным" интересом и пьет шампанское, - Габи как раз взяла второй фужер, - а они видят только то, что хотят видеть, что привыкли видеть, что сохранилось в их паршивой мужицкой памяти.

- Что скажете, Габриэлла? - впилась в нее хищным взглядом желтых, - на самом деле, светло-карих, - глаз Эва Сабиния.

- О чем? - равнодушно ответила вопросом на вопрос Габи и сделала еще один глоток шампанского.

- Эти люди утверждают, что вы не можете быть Э'Мишильер, потому что вы Габи Новак!

- Все может быть, - пожала плечами Габи. - А кстати, что будем делать с мнением шевалье Пеккёра? Он признал меня родной сестрой Тристана Мишильера... Да и мой брат утверждает ровно то же.

- Ошибки случаются... - пожала плечами принцесса.

- Кто эти мужланы? - спросила тогда Габи, перейдя на высокую латынь. - Кто они, и кто мой брат? Чье мнение перевесит на весах правды?

- Это латынь? - удивилась принцесса. - Не знала, что вы говорите на этом языке.

- Мне перейти на греческий или готский? - поинтересовалась Габи.

- А сможете?

- Боги свидетели! - чуть повысила "накал" Габи, одновременно переходя на высокий франк. - Что это за фарс? Какие-то смерды несут околесицу, и вы все их слушаете?! Подумайте головой, дамы! Зачем бы мне было притворяться сестрой тана? И зачем бы это понадобилось ему?

- Кажется, мы заигрались в шарады! - Отступила принцесса. - Извините, Габриэлла, шутка получилась так себе.

- Уведите этих людей! - приказала она слугам.

- Да, полноте, ваше высочество! - снова продемонстрировала свою странную улыбку Габи. - Ничего не случилось. И кстати, я знаю, о ком они говорили. Мы с Габи Новак действительно немного похожи. Рост, цвет волос... Что-то еще? Брат, кажется, хотел сделать из нее камеристку... для меня. Но ничего не вышло. Сейчас, если мне не изменяет память, она переехала в наше имение в Нормандии. Девушка никудышная камеристка, но оказалась хорошей садовницей. Дар земли третьего уровня, как ни странно. Брат решил, что там она будет полезней. А здесь... Ну, разве что живым манекеном, поскольку у нас рост и комплекция почти совпадают. Но платья я люблю мерить сама.

- Вот даже как... - кивнула Эва Сабиния. - Что ж, это многое объясняет...

- Но вы, милочка, тоже хороши! - улыбнулась она через мгновение. - Вам удалось убедить едва ли не всех, что вы не та, за кого себя выдаете. Сила силой, но вряд ли ваш отец не озаботился бы вашим образованием!

- Он озаботился, - подтвердила Габи. - Да так, что мне больше нравится говорить на народном франке, на нем говорили те милые люди, которые меня, собственно, и вырастили. Слуг отец нанял где-то здесь, в столице, но учителей - пусть покарают их великие боги! - выписал из Готии и Флоренции. Представляете, какой это ужас?

Кое-кто, по-видимому, представлял. Неприятности с учителями и наставницами являлись распространенной проблемой. Так что и тут, Габи не выбивалась из ряда, а напротив, примыкала к большинству.

- Впрочем, - добавила она, оценив эффект, произведенный ее словами, -признаю, возможно, я несколько перегнула палку.

Улыбка, крошечный глоток шампанского и открытый взгляд навстречу наследнице престола.

- Будем считать инцидент исчерпанным, - предложила та. - И кстати, Габриэлла, в неофициальной обстановке позволяю вам обращаться ко мне по имени. "Эвы" будет вполне достаточно...

Так, благодаря Источнику, Габи свела на нет вызревавший вокруг нее кризис, но не только. Теперь она понимала, насколько самонадеянными были они с Трисом в этой ситуации. Обмануть светское общество, - привыкшее обращать внимание на каждую мелочь, живущее этими деталями и подробностями, - невозможно. День, два, возможно, пару недель людей можно водить за нос, в особенности, если располагаешь подходящими средствами. Но бесконечно длить этот фарс невозможно, тем более, что, являясь в Свете "новым лицом", Габи приковывала к себе всеобщее внимание. И самым сложным в этой игре было базовое образование. Детей аристократов воспитывают не так, как других детей, и восполнить за шесть недель недостатки в образовании попросту невозможно. Однако то, что не под силу людям, по силам богам и приравненным к ним существам. Например, Источнику, испытывающему к ней отнюдь не братские чувства.