Тропа смерти

Глава 5 Подземельями да горами

Аштия чиркала в блокноте и на земле очень долго — мы и костерок собрали, и варить остатки мяса «кенгурёнка» в шлеме Ниршава вынуждены были сами. Офицер корчил многозначительные рожи, когда развинчивал внутри крепления, которые поддерживали амортизирующие ремни. А уж когда я наливал в шлем воду и кидал туда мясо, при виде его лица едва мог удержаться от смеха. От того, чтоб поддразнивать — тем более. Но удержался, отчасти понимая его недовольство. Суп скоро наполнил воздух ароматом мяса, ароматом, от которого и без снятия проб с блюда можно было язык проглотить.

Наверное, мы просто по-настоящему проголодались.

— Снимите пену, — произнесла Аштия, не отрываясь от расчётов.

— Какую пену?

— На поверхность воды сейчас поднялась пена. Её надо снять.

— Зачем?

— Чтоб суп или просто бульон были вкуснее.

— Оно и так хорошо…

— Слушай женщину, парень! — воскликнул я весело, гоняя ложкой по поверхности воды тёмно-серые лохмотья пены. — Любая женщина понимает в готовке больше.

— Не любая, — пробормотала госпожа Солор. — Но той пакости, которая может выйти вместе с пеной, в наших желудках делать нечего. И так нахлебались вредного выше крыши. И сколько ещё хлебнём…

— Если ты вместо расчётов будешь продолжать советы давать — то просто захлебнёмся.

— Я уже почти закончила. А твоё занудство мешает мне жить. Вот, говорят, женщины — мастера пилить и сверлить мозг. Любой из них следовало бы у тебя поучиться этому высокому мастерству…

Ниршав сверкнул на спутницу глазами, но ничего не сказал.

Суп потихоньку варился в шлеме. Со вздохом Аштия опустила блокнот и старательно затёрла на земле линии и знаки. Ниршав вытянулся в её сторону, словно борзая, почуявшая дичь, глаза у него вспыхнули.

— Так, что я могу сказать… Словом, вблизи должна быть область разрежённого фона, и, если я не ошиблась, до неё не так и далеко. Не знаю, успеем ли туда за сутки, но можно попробовать.

— Нужно! — Ниршав, ликуя, вскочил на ноги. — Давайте собираться.

— Дай хоть пожрать-то…

— Ты жрать хочешь или жить?

— Я как бы и то, и другое хочу. Аштия?

— Да, спасибо, — она приняла у меня ложку и подсела ближе к шлему с едой. — Серт, поройся-ка пока в аптечке, посмотри, что у тебя там за средства дезактивации. Двух суток нам должно хватить на дорогу туда. Не уверена, что определённая мною область достаточно разряжённая, но будем надеяться.

— Хм, — я распотрошил аптечку. — Кажется… Вот это, что ли?

— Да, это, — женщина мельком и довольно небрежно оглядела баночки, бутылочки и коробочки в походном аптечном ящике. — Жаль, что градация низкая.

— Что?

— Есть средства лучше качеством, они обеспечивают лучшее очищение. Нет, я понимаю, хороши и такие. Просто наше выживание было бы гарантировано…

— Ну пардоньте, охотники — люди простые.

— А жаль, — протянул Ниршав, заглядывая в аптечку. И так это у него потешно получилось, что я расхохотался — от души и вполне добродушно.

Только теперь мне стало заметно, как часто мы трое смеёмся.

Оно и к лучшему, наверняка. Если не верить в лучшее, то можно сразу в пропасть прыгать.

И, едва отчистив шлем от остатков супа, мы отправились искать выход из пещеры — примерно в том направлении, которое указала Аштия. Ей нелегко было скакать по завалам вверх-вниз в доспехе, но при этом она не выпускала из рук диск. Женщину легко было понять — как предугадать момент, когда на нас кинется очередная стая мелких тварей или одно-два крупных плотоядных существа?

Ниршав поторапливал нас нешуточно, и стоило нам задержаться по какой-либо причине, оборачивался и смотрел раздражённо. Мне казалось, я вижу тот овеществлённый страх, который гнал его вперёд, не позволяя расслабиться ни на минуту, и даже отчасти сочувствовал. Сам я лишь очень абстрактно представлял себе шагающую за нами по пятам смерть. Для меня вполне конкретное значение имели моя усталость, то тяжёлое состояние, в котором я пребывал по возвращении из «гармошки», тела моих товарищей после столкновения с «тритоном».

Да, здесь я вполне осознавал, что в любой момент из-за угла вывернет какая-нибудь мощная тварь вроде того же «тритона», на которой мы все трое некрасиво ляжем, но угрозы фона не ощущал. Для меня она была столь же малопонятна, как для большинства моих соотечественников — радиация. Конечно, верю, что опасно, но механики воздействия себе не представляю и потому не способен бояться предметно.

А вот Ниршав — представлял. И Аштия — представляла. Правда, она, в отличие от своего офицера, держалась спокойно и даже словно бы с подчёркнутой девичьей беззаботностью. В её беззаботность я не верил ни на грош.

— Да, здесь мы не пройдём, — спокойно констатировала она, когда мы остановились перед солидных размеров провалом.

По другую его сторону вздымалась груда каменных обломков, поднимавшихся к самому своду пещеры. Вернее, к остаткам этого свода — в огромный пролом над провалом смотрело неласковое небо, и там, в перламутровом переливе низко нависших облаков мелькали то и дело светлые росчерки. Всё те же твари, от одной из которых мы едва унесли ноги. На открытом пространстве оказалось намного нервнее, чем в глубинах пещеры, ничуть не менее опасной — но что ж поделаешь с иллюзиями!

Груда обломков по ту сторону выглядела невесело. Даже сама мысль о подъёме по такой приводила в замешательство. Особенно если учесть вероятность выронить из-под ноги небольшой камушек и привести в движение всю громаду.

— Пока будем обходить — да ещё и найдём ли, где обойти! — потеряем день. Давайте перебираться.

— Пока будем перебираться, Ниршав, можем на этом потерять намного больше времени.

— Ты ещё вот о чём подумай — если будем шибко сильно крутить, направление потеряем. Инструментов-то нет, чтоб быстро определить своё местонахождение относительно нужной точки.

— Есть возможность сесть и пересчитать.

— Ещё полдня.

— Ниршав, ты конкретно достал, — вмешался я, с беспокойством поглядывая в небо. При желании любой из этих птеродактилей без напряжения прошёл бы в пролом и отужинал нами. — Утихни. Аштия дело говорит, пошли отсюда по-быстрому, обходной путь искать.

— Идёмте, ребята. Препирательства не имеют ни малейшего смысла. Снаряжение есть только у Серта, и то едва ли годится, чтоб перебираться через пропасти.

— Не особо годится, верно.

— А значит, альтернатив нет всё равно. Вот туда пойдём, мне кажется, там можно выбраться наружу… Серт, держись подальше от края.

— Тут идти удобнее.

— И если на тебя кто-нибудь внезапно кинется, ему будет очень удобно столкнуть тебя вниз.

— Тише! — Ниршав поднял палец. — Внимание.

Из-под валуна в десяти шагах от нас медленно вытекало какое-то длинное подвижное тело. Змея, а может, и ящерица, или ещё какое-то подобие… В первые моменты я понадеялся было, что она, не обратив на нас внимания, куда-нибудь уплывёт себе, и мы пойдём дальше. Но голова её замерла на камнях. Потом поднялась по-кобриному. Уставилась на нас пустыми, как две стекляшки, глазами. Страшный, потому что абсолютно никакой взгляд.

Взгляд, который гипнотизировал.

Аштия подняла диск к плечу, Ниршав скрипнул вынимаемым из ножен клинком. Я напружинился, пальцем проведя по ремням «когтей», проверяя, держатся ли, не ослабли ли. Несколько мгновений в этом напряжённом ожидании мы смотрели друг на друга: змея на нас, мы — на змею. Потом она повела плоской удлиненной головой, качнулась к нам, зашипела… И пропала, словно её и не было.

Я в ошеломлении оглянулся на спутников. Они смотрели на меня приблизительно так же, как я на них.

— Что это было?

— Не знаю, — жёстко отрезала госпожа Солор. — Может быть, мы этого никогда не узнаем. Может, скоро всё станет ясно. Одно ясно — это не видение, иначе было б у каждого своё или только у кого-то одного. Но мы же все видели змеюку, не ошибаюсь?

— Змеюку.

— Змею, да.

— Давайте быстрее. Живо! Хрен с ним, с видением, — она рванула вперёд первой, и мы, словно привязанные, бросились за ней.

Удивительно, но и в тяжеленных доспехах она умудрялась скакать по камням, будто козочка. А может, её подгонял страх? Так и нас он бодрил по высшему разряду. Разлом сузился, потом снова развернулся во всю ширь, явив взгляду гроздья белоснежных кристаллов на той его стороне, чуть пониже края обрыва. Между кристаллами явственно копошились какие-то мелкие существа, и у меня в глазах потемнело при мысли, что сейчас придётся пережить ещё одно такое приключение, как только что с табунчиком иглокрылов.

Однако они пока на нас не реагировали, и, переглянувшись, мы безмолвно решили продолжить путь в надежде, что нас так и не «засекут», либо ж просто не заинтересуются.

Идти становилось всё труднее, особенно моим спутникам, обременённым дополнительным значительным доспешным весом. Последние пару метров мы буквально ползли по без малого отвесной стенке, едва находя место, куда пристроить краешек ступни. Добравшись до уступа, где уже можно было стоять, я размотал ремень с металлическими скобами — удобная штука, если надо спуститься со скалы или забраться на неё — и кинул его Аштии.

Она поймала, но в тот же момент соскользнула ногой, ухнула вниз на полкорпуса (где умудрилась чудом найти место для ноги), грохоча доспехами по камням. Чертыхнулась в рамках допустимого.

— Аше, мне что, тебе на голову вставать? — придушенно выдавил Ниршав, вцепившийся в скалу, как ребёнок в мать.

— Потерпи.

— Я соскальзываю.

— Перехвати его…

— На, — женщина ловко перекинула офицеру конец ремня. Уцепившись за скобу примерно таким же жестом, мужчина точно так же сорвался, вот только приземлился не на уступ, а повис. Я этого ждал (ну не могло же мне везти бесконечно!), поэтому успел опрокинуться на спину и упереться ногами. Меня дёрнуло со страшной силой, скобы невыносимо впились в руки, но я держался, веря, что долго такое продолжаться не может.

— Давай, подтягивайся! — шебуршались мои спутники где-то за кромкой уступа. — Ногу ставь.

— Итить… Чтоб его… Руку!

Снова рывок. Я художественно представил себе, как отрывается кисть руки, вокруг запястья которой я для верности обмотал ремень, и красиво улетает в пропасть следом за Ниршавом и Аштией. Лучше бы не упражнялся в фантазировании, потому что паника, захлестнувшая меня в ответ, едва не лишила возможности соображать. И если бы в следующий момент натяжение не ослабло, я бы наверняка выкинул что-то такое, чего не смог бы потом себе простить.

Но вес пропал, руку мою рвануло вверх, а через миг из-за кромки донесся сдержанный мат и обиженное:

— Эй, осторожней там! Чуть без глаза не оставил.

— Не фиг резко отпускать, — проворчал я, с трудом переворачиваясь на бок. Кисть болела нешуточно.

— Ну ты, брат, даёшь! Я ж о тебе думал!

— Серт, ты как? — осведомился у меня голос Аштии.

— Нормально.

— Закрепляй конец ремня, и мы полезем. Но сперва вытащи наши доспехи. Как там соседи?

— Кто именно? Те мелкие твари в кристаллах?

— Именно они.

— Вроде не шевелятся особо.

— Ниш, двигайся давай! Чего замер?

— В жизни не снимал наплечники, уткнувшись носом в скалу. Неудобно ж.

— Тренируйся. Вдруг мне взбредёт в голову за что-нибудь тебя арестовать? Умение пригодится.

Я заржал. Закинул петлю за выступ скалы, достаточно надёжный на первый и второй взгляд и с пинка — тоже. Лёг на край уступа и посмотрел вниз, чтоб уточнить, не надо ли ещё чем помочь. Аштия цеплялась за скалу, стоя чуть выше, чем её спутник, и потому он придерживался за её сапог. Ступенька, доставшаяся Ниршаву, была значительно меньше размером, и я понимал его недоумение — снимать доспех, прижимаясь всем телом к камню, чтоб не сорваться вниз, действительно задача акробатическая. Но и вылезти из пропасти в доспехе, весящем килограммов сорок, — нереально.

Аштия запрокинула вверх голову.

— Эй, нечего тут за нами наблюдать! — рявкнула она. — За демонами следи!

И верно ведь говорит. Сейчас, разоблачаясь там внизу, при этом изо всех сил прижимаясь к камню, они беззащитны. Если на них что-нибудь налетит, как они смогут ответить? Значит, в любом случае вытаскивать надо сперва Аштию. Она у нас единственная дальнобойная, да и вообще… Она ближе. Правда, Ниршав держится хуже… Но он уж как-нибудь перебьётся. Я спустил ему конец ремня и, оглядываясь по сторонам с нервозностью вора на стрёме, принялся разматывать ещё один, покороче и без скоб, но всё-таки припасённый — мало ли что.

Трепыхнувшаяся по ту сторону разлома тварь заставила насторожиться не только меня, но и Аштию (которая при этом отнюдь не снизила темп расстёгивания ремней). Существо ненадолго зависло над друзой кристаллов, и за это мгновение я успел ужаснуться, прикинуть, способен ли швырнуть в цель нож или камень, как-то иначе привлечь к себе внимание демона, смириться с мыслью, что дальнейший путь продолжу в одиночестве…

Слава Создателю, потрепыхавшись, существо рухнуло обратно. Мать твою за ногу, разминаться вздумало… Тварь!

Аштия наконец разобралась со своими доспехами — не всеми, но основной их частью. Я подтянул нагрудник, наплечники и набедренники, поспешно отвязал — и тут же поспешил спустить ремень обратно. На балансирующего едва-едва Ниршава грустно было смотреть, но он пока, к счастью, держался. Мысленно я уже смирился, что вытягивать его буду в полной амуниции, а что поделаешь… Мордой в стенку и без возможности шевельнуться снимать доспех действительно невозможно.

— Выберешься сама?

— Крепко привязано? — женщина взялась за ремень с уверенностью циркового гимнаста. — Придерживай, будь добр. И смотри внимательней.

— Бесполезно.

— Не скажи. Смотря что за ситуация. — Хоть она и отдувалась, но карабкалась вверх быстро, особенно если учесть отягощающий её дополнительный вес неснятых доспехов и оружия. — Руку.

Я выволок её из пустоты насколько возможно быстро, для чего пришлось опрокинуться на спину. Едва оказавшись наверху, госпожа Солор развернулась на месте, как хорошо обученный гладиатор. Незаметно, но мгновенно сдёрнула с пояса диск, подняла его к левому плечу.

— Эй, вы тут ничего не забыли? — крикнул снизу офицер.

— Не ори, — я швырнул вниз ремень. — Осторожней хватайся!.. Сказал же — осторожней!

— Но не сорвался ж.

— Если так дёргать даже хорошую верёвку, она может порваться. А тут ремень. Живая кожа.

— Не волнуйся, — Аштия наклонилась, пощупала натянутый струной ремень, на котором сейчас болтался наш спутник, в очередной раз соскользнувший со своего приступка. — Хорошо обработанная, правильно укреплённая. Не порвётся… Что там, посмотри, Серт.

— Вроде пока никто не спешит кидаться в нашу сторону.

— Но всё равно смотри. Не то тут расстояние, чтоб успокаиваться. Летучий демон его преодолеет за полсекунды, если на скорости.

— Ты у нас одна дальнобойная, ты и следи.

— Вообще резонно…

— Будете меня вытаскивать, или как?

— Снял что-нибудь?

— Да так…

— Тогда сперва цепляй, что снял. А то без наследной шмотки останешься.

— Не так это просто…

— А аристократом вообще быть напряжно! Сплошные тяготы жизни.

Аштия за моей спиной захохотала.

— Не та ситуация, чтоб острить, Серт. Отвлекает сильно.

— Так не смейся.

— Попробуй тут удержись…

— Вытягиваешь, или как?

— Тяну. Держи на смену. — По стене скользнул конец второго ремня. На том краю разлома снова кто-то зашевелился, но теперь мы на это не обратили практически никакого внимания. Разве что госпожа Солор повыше подняла диск, и… словом, теперь это уже не было моей сферой ответственности. Я, пыхтя, тащил наверх нагрудник и наплечники. Массивные какие… Как он их только носит… Ниршав уцепился, как безумный, за вторую верёвку, закреплённую не столь надёжно.

— Пригнись! — рявкнула Аштия, и над моей головой прокатилась горячая ревущая волна.

Мне показалось, я оглох, но через миг пожалел, что ошибся — в уши ввинтился, как саморез в дерево, тонкий исступлённый визг. Объятая пламенем тень взмыла вертикально вверх, обдав Ниршава облаком огненных капель. Офицер завопил дико, словно его режут, но верёвку не выпустил. Воздух взвизгнул в режущей кромке диска, что-то жгучее брызнуло и мне на затылок. Вместе со своей добычей я опрокинулся назад и покатился в сторону, из-под ног у Аштии.

— Сколько ещё? — взвыл из-за кромки Ниршав.

— Не знаю. Лезь давай!

— Не могу. Руки обожгло.

— Через «не могу»! Заряд пуст.

— Серт, помоги! — крикнули они оба.

— Если буду вытравливать, ремень точно лопнет. Нельзя.

— Давай, Ниршав.

— Спусти мне первый, с упорами.

Как всегда, когда торопишься, пальцы завязли в переплетении ремней. Я в панике рвал конец ремня из-под скобы, а над моей головой снова воздух полоснула вспышка, на этот раз беззвучная, должно быть, лишённая наполнения. Полосой видимого, но не способного нанести настоящий урон огня женщина врезала по морде спикировавшего существа и отогнала его. Одним только страхом.

— Давай быстрей!

Я наконец высвободил скобу, которую Ниршав назвал упором, и швырнул её вниз. Ремень натянулся, его рывкам звучали в унисон охи и рёв, настоящий нечеловеческий рёв. Наконец голова и плечи офицера чуть поднялись над краем уступа. Я схватил его за воротник кольчуги. Над нами взмахивала диском Аштия, пару раз освещала скальный склон вспышками. Судя по тому, что мы оба были ещё живы и целы — её тактика устрашения давала результат.

Следующая волна, упругая не только звуком, но и по ощущению, едва не ошеломила нас с Ниршавом, когда в разлом свисали уже только его ноги. Рефлекторно он отдёрнул сапоги, но остался валяться лицом вниз. Я же видел, как пламя подхватило три неясные тени, которые и сами вспыхнули в сгущающихся сумерках буквально за миг до того, и поглотило их.

Ниршав не спешил разворачиваться, даже когда оказался на ровной поверхности, в полной безопасности. Потянув его за плечо, я понял, в чём дело — он пребывал практически в обморочном состоянии. Руки же его на первый взгляд показались мне бесформенными кровоточащими кусками мяса.

Миг спустя, присмотревшись, я успокоился. Показалось. Руки как руки, только чёрные. Химический ожог. Знаю, что с этим делать, есть в аптечке средство. Однако, чтоб развернуть аптечку, надо сперва чуток отойти в сторону, найти укрытие… Оглянулся на Аштию — она, подняв диск, стояла почти на самом краю уступа и вглядывалась в сгущающийся сумрак. Как быстро тут наступает вечер, ведь только что было вполне светло.

— Нужно искать укрытие.

— Да уж… Но идти придётся и ночью. У нас мало времени.

— Надо сперва Ниршава в себя привести, потом планировать.

— Тащи его туда, — и женщина первой отшагнула в сторону выемки в скале, показавшейся ей подходящим укрытием.

Кстати, да — неглубокая, не пещера, конечно, но троим устроиться можно, и защита почти с трёх сторон. В глубине растёт тот самый то ли мох, то ли плесень, в котором прощупываются жёсткие желваки… Значит, будет чем поужинать. Я уложил Ниршава (тяжеленный!) как смог ровно и мигом выпотрошил аптечку. Аштия, застыв, словно памятник телохранителю, всматривалась в окружившую нас темноту.

— Если свет получится чересчур ярким, это может создать для нас опасность, — сказала она, не оборачиваясь, и только тогда я осознал, что её диск излучает слабый, но устойчивый свет.

— Это уж ты сама следи. Мне хватает, — я плеснул на руки Ниршава воды из «бурдюка».

Он мигом и с матами пришёл в себя.

— Что делаешь-то? — вот и всё содержательное, что удалось вычленить из его речи.

— Терпи, казак. Что делать-то? Другой воды нет.

— …Но не так же!

— А как? Языком слижешь? — Я развернул холстинку, в которую была завёрнута бутылочка. — Песка подходящего тут нет. Сейчас. — Вещество приходилось расходовать экономно, поэтому я лишь смочил ему тыльную сторону руки и принялся размазывать средство тряпочным тампоном. — Так легче?

— Намного. Мог бы с этого начать.

— Ниш, ты охотником был? — полюбопытствовала, не оборачиваясь, госпожа Солор.

— К чему такие вопросы? Сама ж знаешь.

— А представь, Серт стал бы тебя учить организовывать снабжение пехотных подразделений. Что б ты сказал?

— Поржал бы. И он бы мог сейчас поржать, если охота.

— Нет охоты.

— Вот видишь? Так что не мешай, Ниш. Ты и меня отвлекаешь.

— Что, будет лучше материться?

— Будет.

Помедлив, Аштия отступила в глубь выемки и приглушила свет диска. Темнота по ту сторону нашего скудного мирка, повязанного ниршавовой болью, моей усталостью и скудными знаниями нашей спутницы, настораживала, но пока молчала. Подавляла абсолютная, пещерная тишина, царящая за стеклянным экраном этой темноты. Что там творилось, подкрадывался ли кто, ждал ли момента, чтоб кинуться или спал умиротворённо — мы этого знать не могли.

— Костёр зажигаем?

— Нет. Не здесь и не сейчас. Умеешь есть сырое мясо, Серт?

— Не то чтоб не умею…

— У тебя в аптечке должно быть средство. От желудка. От паразитов. В общем, вынимай, оно тут необходимо. Нарезаешь очень тонкими пластинками, прямо как красную рыбу. Давай свою кружку, потом помоем. Укладывай вот так. А теперь сверху сбрызгивай. Можно меньше, а то нам надолго не хватит. И крышкой закрывай. Подождём.

— Такого количества на троих будет смешно мало.

— Можешь выбирать — съесть мало или не съесть ничего. Ниш, ты как?

— Вроде ничего. А можно руки чем-нибудь замотать?

— У тебя ж перчатки были.

— Они у меня из кожи антилопы! На что будут похожи через пару дней?

— Ох, пижон. Сам виноват. Или перчатки, или ничего.

С недовольным видом и с большим трудом офицер натянул на распухшие кисти замшевые перчатки тончайшей выделки, белые, как снег, и мне стало понятно, почему он их жалел. С другой стороны — повязок я брал в расчёте на себя. Не так их было и много. То, что ранения предстоят, я даже не сомневался.

— Пытаться выступать бесполезно и опасно, — произнесла Аштия. — В темноте ни фига не видно. Сорвёмся.

— Сколько у нас времени с дезактивирующим средством?

— Где-то полтора суток. Скорее всего больше. Но я прикидываю по минимуму.

— И правильно. Вот и получается, что мы тут зря просадим шесть-восемь часов из имеющихся тридцати шести. Невесело…

— Что предлагаешь?

— Серт, у тебя там есть средство для того, чтоб видеть в темноте?

— Нет.

— Аше, ты ж можешь сделать заклинание…

— Я — нет. А ты?

— Ты не можешь сделать заклинание ночного видения?!

— С поправкой на фон демонического мира? Нет.

— Блин! Чёрт! Ведь и правда…

— Осторожнее. Как и в работе, здесь нам придётся учитывать множество факторов.

— Так что будем делать? Ведь так невозможно.

— Попробуем, да. Попробуем. Но не здесь. И не сейчас, а днём. Видя, что происходит вокруг, понимая, привлечём ли мы внимание окружающих тварей или нет. Они ведь облизываются не на нашу плоть или кровь, а на нашу магию. Не стоит в темноте, с трудом представляя себе конечный результат усилий, сигнализировать всем окрестным тварям, что тут подают десерт.

— Мы даже на сто метров не отошли от того места, где на нас налетала эта мелочь. Они нас без напряга тут найдут.

— Поэтому отдыхаем по принципу: один спит, двое руками машут, отгоняя комаров.

— Согласна, Серт. И с предложением, и с образностью.

— Твои сравнения неуместны. К ситуации нужно относиться серьёзно. Или не относиться никак.

— По любому поводу плакать — слёз не хватит.

— Я что — плакать предлагаю?

— Хорош! — одёрнула Аштия, и вполне серьёзно, без улыбки. Она прислушивалась к темноте и тишине за пределами кружка света, очерченного её диском. — Ниршав склочный, когда голодный и когда у него что-то болит. Это уже весь штаб знает. Ешь давай и уймись. Мясо уже должно было обработаться.

Офицер сунул в рот кусок мяса с суровым выражением лица, с каким, по идее, следовало бы идти на подвиг. Я попробовал тоже — вполне можно есть, хотя и нервозно — нетрудно себе навоображать, какая пакость может сидеть в подобном мясе. А вдруг средство подействовало не полностью? А вдруг оно рассчитано на другие обстоятельства? Но выхода не оставалось, голод томил, и содержимое кружки опустело намного быстрее, чем нам всем хотелось бы.

Я задремал сидя, потому что никто мне в этом не препятствовал. Странное ощущение осталось у меня от двух этих часов сна — какое-то давление на сознание, нематериальное, но в качестве сравнения годилась только разве что толчея в метро, да и то не очень. Я пробудился будто от сильного толчка, задыхаясь, и тут же уснул снова, потому что не было сил просыпаться так скоро. Всё, что успел уловить в момент пробуждения — обрывок разговора Ниршава и Аштии. Впрочем, употребляли они по большей части малознакомые для меня термины и выражения, поэтому я с облегчением ничего не понял.

Осознал также и то, что в какой-то момент по эту сторону реальности, едва задевающей пространство сна, завязалась схватка, где возня, шарканье ног по камням и суета сопровождались нечеловеческим визгом и скрежетом твёрдого о твёрдое. Нет, даже и не надейтесь, не проснусь. Не могу. Лучше дайте тварям меня прикончить.

Пробудился я с трудом, но без боли, которой обычно сопровождалось выдёргивание себя из сна, когда это уж совсем никак. Очнувшись и разлепив глаза, уткнулся взглядом прямо в наклонившуюся надо мной Аштию, напряжённо всматривающуюся мне в лицо.

— Да-да, просыпайся, — произнесла она, поймав мой взгляд. — Пора.

И убрала руку с поблёскивающим на пальце кольцом.

— Что это? — мне с трудом удалось разлепить и губы.

— Артефакт. В числе прочего определяет фазы сна. Пора, поднимайся.

— Пить…

— Встань да попей.

— Что у вас тут было? Кто-то нападал? Или приснилось?

— А ты, значит, слышал? — тон Ниршава был ворчлив. Он сидел рядом, баюкая правую руку. «Надо бы смазать», — подумал я. — Так что ж не встал да не помог?

— Было не проснуться. Полагал, вы меня разбудите, если что.

— Не до того, знаешь ли. Жизнь твою спасали.

— А окликнуть?

— И так было шумно. Если сам на шум не среагировал — что, на своё имя б проснулся?

— А фиг меня знает.

— Ладно. Отбились же, что теперь? — бросила Аштия. — Уже светлеет потихоньку. Ниш, вздремни немного. Мы посторожим, — она явно не собиралась усаживаться, и диск был в руке.

— Вы насторожите, — буркнул офицер и мгновенно отключился, едва успев пристроить щеку на плоский валун. Даже подложить ничего не успел.

Во сне он ёжился. Знобит его, похоже. Весело…

Я порылся в аптечке. Да, кое-что ещё осталось, а главное — кровоостанавливающие и дезинфицирующие средства пока все в наличии. Дай бог, чтоб и дальше так продолжалось. Бедолагу-Ниршава будет чем поддержать. Вопросительно посмотрел на Аштию.

— Может, присядешь? Или ощущение какое-то нехорошее?

— Разве тут присядешь? — миролюбиво ответила она. — Давай, приходи в себя и вставай вместо меня, я хоть посижу немного.

Мы сменились. Застыв в напряжённой позе, я несколько минут всматривался в мутную полутьму за кромкой обрыва. Воздух медленно светлел, тёмно-серая мгла выцветала и сменилась молочной, то ли туманной, то ли… В какой-то момент мне показалось, что это взгляд туманится, что просто у меня начались проблемы со зрением. Потом полегчало, туман перестал быть таким пронзительно-густым, выцвел и начал оседать, освобождая небо, на этот раз белёсо-зелёное, и тени реющих над моей головой демонических существ всех видов и размеров.

Я так и замер с открытым ртом, запрокинув голову. Почуяв неладное, Аштия тоже задрала голову… И подскочила с места как ужаленная. Замерла на пару мгновений, разглядывая зверинец в небесных просторах.

— Как думаешь — это про нашу душу? — спросил я нарочито-легкомысленным тоном, любуясь переливами белого в мареве, окружившем каждое из тел этих существ. Все они парили вольготно, как бы расслабленно, будто воздушные ванны принимали, и почему-то при виде этого удержаться от хохота оказалось нелегко. Нервный смех, похоже. Истерика.

— Вероятно. — Не опуская головы, Аштия шарила рядом с собой — то ли в поисках поклажи, которую предстояло подхватывать и мигом уматывать подальше отсюда, то ли стремясь нащупать какую-нибудь часть тела Ниршава, чтоб разбудить его.

— Уходим?

— Какой странный вопрос. Разве есть варианты?.. Как думаешь, насколько реально разбудить нашего друга сейчас одним лёгким тычком?

— Шансы стремятся к нулю.

— Ишь, какая у тебя лексика, — Аштия, не опуская глаз, бочком двинулась вправо, поближе к голове Ниршава. — А говоришь, что магию не изучал. Так я тебе и поверила…

— Я не магию, а алгебру изучал. В школе.

— Да? Неважно… Знаю один способ будить спящих мужиков с гарантией. Смотри — твари реют?

— Реют. Гордо и свободно.

— Вот твари! — женщина посмотрела на офицера, отыскала на его шее какую-то точку и с силой нажала на неё.

Ниршав подскочил так, как будто его снизу припекло адским пламенем. Замер в коленопреклонённом положении, скособочившись, обводя нас дурным взглядом. С трудом разомкнул губы и выпустил наружу глухой, неразборчивый то ли стон, то ли приглушённый вой, то ли мычание. Взгляд медленно становился осмысленным, плечи опустились. Видимо, тело постепенно отпускала сковавшая его было судорога.

Поймав взгляд спутника, Аштия приподняла бровь, а потом — руку, ткнула пальцем вверх. Ниршаву хватило одного взгляда.

Я никогда не думал, что трое человек, обременённых пусть и небольшим, но плохо упакованным и потому доставляющим кучу неудобств при переноске скарбом, способны с такой астрономической скоростью передвигаться, да ещё и не по ровной поверхности, а под гору, где любое не просчитанное движение грозит падением. Госпожа Солор ныряла вниз первой, за ней — Ниршав, следом и я, подстраховывающий их обоих ремнём со скобами, который на этот раз распутался сам собой, без проблем.

Каждую минуту я ждал, что вот сейчас мне в спину кто-нибудь чем-нибудь вопьётся. Но оглянуться назад меня сейчас не могла бы заставить никакая человеческая сила. Только вперёд, на то и дело разворачивающиеся перед глазами провалы, на впадины и выступы, которые, может быть, выдержат вес человеческого тела, может быть, нет — проверяй и молись, чтоб тебе повезло.

В закуток, куда мы с грохотом ввалились чуть ли не все трое одновременно, не протиснулось бы ни одно из паривших над нами существ. На это — видно было по лицам — надеялся каждый из нас. Мы успели разве что бешено переглянуться, убеждаясь, что все тут и более или менее в себе, когда из темноты на нас кинулось нечто упругое и мощное.

В этот момент ненадолго я забыл, что тут не один. Это был рефлекс — откинуться назад, прочь от угрозы, перекатиться, по возможности влепить ногой (ступня пришлась по чему-то, но не твёрдому и в то же время не мягкому), вскочить и сгруппироваться для удара. В таком состоянии я не то чтобы не видел совсем — орган зрения начинал работать весьма своеобразно, крайне избирательно, и сознание фиксировало лишь такие вещи, которые необходимо замечать в бою, причём не каждый раз я вполне мог отдать себе отчёт, видел ли воспринятое глазами, или получил информацию каким-то иным путём.

И на этот раз впечатления получились отрывочными, пёстрыми и неясно, как именно воспринятыми. Я видел змеюку, вознёсшую голову к самому куполу пещеры, хотя ни пещеры, ни купола, ни, собственно, верхотуры, куда можно было б что-то вознести, не было. Это была гигантская кобра, а может, и не кобра — куда мне в змеях разбираться, я за свою жизнь только и видел, что ужа вживую и питона на картинке.

Как бы там ни было, змеюка взвилась, прицелилась — и рухнула на нас, оскалив зубы, сколько там их у неё оказалось… Видение рассыпалось в пыль, не успев коснуться нас, хотя мы разлетелись в стороны, Аштия прижалась к стене и даже успела полоснуть воздух упругой вспышкой света. Посыпались камни. Воздух загудел, отталкиваемый магическим пламенем от стены пещеры, и унялся, рассыпавшись хрустальными искрами тишины.

Я оглянулся на спутников, они — на меня.

— Змеюка.

— Ага…

— Получается, опять коллективное видение. Получается, и не видение вовсе.

— А бывают вообще коллективные видения?

— Вообще бывают. Хорошие иллюзии всегда рассчитаны на массовое восприятие.

— Это не иллюзия.

— А ты можешь поручиться за это, Аше?

— Могу. Знаешь, таскаю с собой в бой целую кучу на фиг никому не нужных артефактов. Например, инструмент для определения яда в воздухе, пище, воде, а заодно и иллюзий. Он молчит как убитый.

— А зачем в бою нужно определять наличие яда в пище и воде? — полюбопытствовал я, осторожно вытаскивая локоть из расщелины.

— Для того, в принципе, зачем нужен и анализ воздуха. Массовое атакующее воздействие может вносить опасные изменения, скажем, в структуру дождя. А момент с пищей — запасной, на всякий случай. Почему бы и не вложить, если это не столь уж сложно. Опять же, штаб обычно кушает не отходя от места работы, мало ли какая диверсия возможна…

— Я давно тебе говорил, что нет смысла дублировать магический пост. У тебя другие функции, к чему тебе ещё и анализ на себя брать?

— Видишь, права-то всё равно оказалась я! Что уж там, даже безотносительно нашего приключения. Пост магического наблюдения обычно отнесён от штабного пункта. Ядовитый дождик может быть локальным.

— Ладно, ладно, права. Значит, не иллюзия?

— Нет, не иллюзия.

— Что тогда? Значимые изменения фона есть?

— Я думаю, ты и сам понимаешь, что в обеих ситуациях мне было слегка так не до анализа фона. Я другими делами занималась. Например, пугалась…

— Ладно, ладно, я понял. А постфактум посмотреть нельзя?

— Слушай, это всё-таки оружие, а не инструмент. Определяет изменения только в настоящий момент, и не регистрирует информацию, даже если его об этом заблаговременно попросишь.

— Можно ведь и проще ответить — нет.

— Можно. Но не нужно, — женщина опустила диск и прошлась по усыпавшим пол камням. В воздухе стояла густая пыль, то ли каменная, то ли земляная. — Похоже, своей атакой я тут изготовила приличных размеров пещеру…

— Слушай, Аштия, если это не иллюзия, то что?

— Бог его знает…

— Но ведь, как понимаю, вариантов немного.

— Вариантов очень много, если учесть необычные условия. И вывод затрудняет то, что большинство этих вариантов нам неизвестно. Если кто из чародеев-демонологов и занимается изучением нижних демонических миров, о результатах их трудов мы ничего не знаем. Мы же с тобой, Ниш, не демонологи. Даже близко.

Я с недоумением разглядывал образовавшуюся под действием магической атаки пещеру, камни, валяющиеся под ногами и нависшие над головой. Никаких признаков змеи или иного какого-то существа, способного угрожать нашей жизни. Впрочем, после такого удара тут, по идее, вообще ничего живого не должно было остаться. Странно, что нас не зацепило — ни самим ударом, ни падающими сверху камнями. Наверное, госпожа Солор что-то такое рассчитала и сделала для этого.

Свет диска вычерчивал сотворённую магией пещеру во всех подробностях. Пустая и с одним-единственным выходом — тем, через который мы прошли внутрь. Тем, в который теперь кто-то со скрежетом пытался пробиться.

— Сдаётся мне, мы вовремя оттуда умотали, — заметил я, поправляя на запястьях «когти».

— Что такое? — Аштия поспешила ко мне. Прислушалась. Перехватила диск. — Ёлки-палки…

— Интересно, чего они ждали и почему не атаковали, пока мы о них ни сном ни духом?

— Гурманы, блин, — откомментировал Ниршав. — Им подавай забоявшуюся дичь.

— Да просто момент выжидали, видимо. Здесь же время суток отличается не только освещённостью, но и уровнем магической напряжённости.

— Серьёзно? — Ниршав округлил глаза. — Но как же ты тогда рассчитывала нужное направление?

— Делала поправку.

— А ты знаешь, какую поправку надо делать? Откуда?

— Не знаю, но предполагаю.

— Вот радость!

— Ниш, не могу препятствовать твоему страстному желанию убедить нас, какой нам всем наступил конец, но подумай, разве это рационально? Давай хотя бы попробуем спастись.

— Ах, как смешно! Да мы с таким уровнем точности можем просто идти куда глаза глядят и уповать на удачу!

— Можем. А можем — по примерно рассчитанному маршруту. Ниш, что с тобой такое? — Аштия смотрела строго, как умеют это делать некоторые учительницы младших классов. — Приди в себя.

Ниршав надулся, но продолжать не попытался.

У входа, наполовину заваленного камнями, уже кто-то активно шебуршился. Скрип то ли когтей, то ли чешуи об камни был вкрадчивым, но из тех, что едва ли позволят расслабиться. Я вдруг осознал, что начинаю понимать Ниршава — дело действительно дрянь. На что мы вообще рассчитываем тут?

Аштия оглянулась по-деловому, но не на меня, а на своего офицера.

— Ниш, иди поищи другой выход отсюда.

— Нет его, другого.

— Должен быть! Наверняка его подзавалило, поэтому мы и не видим.

— И как я его, по-твоему, должен искать?

— Камушки ручками расшвырять, ручками!

Существо уже ворочалось совсем рядом, была видна поблёскивающая серая чешуя и подобие полукруглого крыла, как у ската Этими крыльями демон бойко елозил в завале, отгребая камушки помельче, а под крупные пристраиваясь хребтом и так сдвигая их с места. Госпожа Солор пригнулась, разглядывая этот процесс, подняла диск.

— Ну что, нападаем сейчас или чуть позже? — вполголоса спросил я.

— «Чуть позже» даже не рассматриваем. Она ж летает, как можно догадаться. Давай, я бью — ты добиваешь… Ниршав, как у тебя?

— Пока никак.

— Не тяни. Серт, — готов?

— Куда бить-то?

Аштия помедлила, будто прицеливаясь диском.

— Откровенно говоря, я это у тебя хотела спросить. А ты не знаешь?

— Нет… Так что будем делать?

Существо вовсю ёрзало, хлопая крыльями по каменной крошке, по обломкам, поднимая в воздух, и так пропылённый, серые сумрачные облачка. Удлиненная морда твари лишь слегка приподнялась, может быть, для того, чтоб примериться к имеющимся в зоне досягаемости жертвам. В то же мгновение я, каким-то внутренним чутьём угадав, что ещё пара секунд — и она кинется, атаковал первым.

«Когтем» я ударил в глаз, то есть примерно туда, где этот глаз должен по логике располагаться. Мне показалось, моя рука врезалась во что-то резиновое, упругое, и в то же время вполне способное сопротивляться: например, сшибить меня на фиг с ног. Оно трепыхнулось в момент удара, и рука ушла вбок, как при хорошо, качественно встречаемом приёме рукопашного боя. Да так уверенно ушла, что и я кувырнулся следом.

Каждый рукопашник знает, что это — идеальная ситуация для контрудара, особенно если ты не по случайности «кувырнул» противника, а вполне осознанно, спланированно. Однако демон, видимо, такой выучки не имел, потому что не сделал попытки зацепить меня чем-нибудь из своего арсенала. Вместо этого он окончательно выдрался из камней — и тут мимо меня свистнул диск Аштии.

Я ждал от неё какой-нибудь магической штуковины по типу той, которой она случайно сорганизовала нам это укрытие. Однако она воспользовалась знаком своей власти, как обычным клинком или сапёрной лопатой. Кстати, именно на работу с этим предметом смахивала техника госпожи Солор. А в умелых руках сапёрная лопата — по-настоящему страшное оружие.

Тварь увернулась, всплеснула в воздух, правда, невысоко. Я ударил снизу, туда, куда смог достать — в подхвостье. Жгучая зелёная лимфа брызнула на руку, на ту её часть, что не была защищена «когтем», либо прикрыта рукавом. Обожгло даже через ткань. Существо дёрнулось с тонким, практически неразличимым визгом, трепыхнулось в воздухе, едва не сбило с ног Аштию. На какой-то миг мне показалось, что она своим оружием завязла в крыльях этого типаската… Но нет, выдернула.

Существо хлестнуло её крыльями, попало по доспеху. Она упала бы, если б не ушла в разворот, и только так устояла. Теперь наступила моя очередь, я опять прицелился в подхвостье (раз уж в прошлый раз был эффект), но слегка промазал, попал по хвосту.

Взмах хвоста, стремительный и жёсткий, почти у самого моего лица отразила Аштия своим диском. Впрочем, в следующий момент она безбоязненно подставила под шишечку, венчающую хвост, латную перчатку. Шишечка оставила на перчатке вмятинку, хоть небольшую, но заметную, я увидел это, потому что на долю мгновения перчатка мелькнула у меня перед глазами. Женщина вольготно развернулась на каблуках, сильно откинулась назад, пропуская дёрнувшуюся в атаку тварь перед собой и сбоку, и полоснула вслед диском, на этот раз с порцией магии.

Наверное, это выглядело красиво, я оценил бы, не будь захвачен боем по уши. Вспышка, поток искр, похожих на мелкие галогеновые огоньки, пригашенные туманом, следом брызги всё той же жгучей лимфы. На меня пришлось всего две или три капли, но всё равно больно. Существо заметалось от меня к Аштии, держась всё время не более чем в метре над землёй. Слава богу, что не рвануло выше, чтоб сверху обрушиться нам на головы.

— Эй, вам помощь-то нужна? — глуховато окликнул из глубин пещерки Ниршав.

Его вопрос, естественно, остался без ответа. Пыхтя и иногда толкаясь локтями, мы то выныривали из-под мечущейся, наверное, озверевшей от боли твари, то заныривали обратно в надежде отоварить её по чувствительным местам. Нам было не до ответов и даже не до просьб о помощи. В какой-то момент демон, сообразив что-то, рванул было вверх… Похоже, госпожа Солор опасалась примерно того же, чего и я, потому что в тот же миг метко цапнула демона за хвост и рванула вниз.

Шишечка, имевшая на кончике, сослужила на этот раз своему хозяину дурную службу — именно за неё и зацепилась латная перчатка. Аштию приподняло над землёй, дёрнуло вверх, но не так уж было могуче это существо, чтоб надолго оторвать от земли закованную в доспехи женщину. Через миг «скат», обессилевший в сильнейшем рывке, рухнул на камни. Я прыгнул на него сверху и принялся озлобленно топтаться сапогами. Хорошо хоть что на подошвах подковки — полезная штука…

Когда я спрыгнул с распластанного тела, оно уже едва шевелилось. Разъярённый, я несколько раз ударил «когтями» по предполагаемой морде, от души пнул напоследок.

Аштия не без труда поднялась на ноги.

— Кажись, порядок, — хрипло проговорила она и закашлялась.

— Вроде бы.

— Так что — помощь-то нужна? — повторил Ниршав.

— Ты выход нашёл?

— Нашёл вроде.

— Вот и ройся, и нас не отвлекай!

— Серт, взгляни — ещё лезут?

— Пока, кажется, нет…

— Аптечка у тебя рядом? Давай быстрее, пока новая порция не появилась.

В глубине провала заворочались камушки, поднялась осевшая было пыль, добавившись к той, что оседать не собиралась. Я выругался, поспешно полез в аптечку, вытащил тампоны со средством, снимающим с кожи остатки жгучей демонской крови. Аштия спешила поправить латные перчатки, подтянула ремешок, удерживающий наплечник. Белозубо улыбнулась мне, даже подмигнула:

— А я-то ещё сомневалась в твоей правоте, на тему того, чтоб доспех лучше на себе носить, а не в увязочке. Молодец.

— Как ты вообще двигаешься в такой броне? Тяжело небось…

— Тяжело. Но если есть привычка… Внимание!

Вывернувшееся из груды обломков очередное существо напоминало не столько ската, сколько морскую змею, отрастившую себе большие полукруглые крылья, гребень и противоестественно-огромную голову. Причём на этой огромной голове трудно было разглядеть что-либо, кроме мощных челюстей, усаженных зубами густо, как у акулы, даже снаружи пасти (вот уж совсем не догадаешься, на фига они тут нужны: такие уже не зубы, но ещё не рога). И двигалось оно чрезвычайно быстро.

Правда, с ним Аштия не церемонилась — она полоснула магией сразу. Я едва не ослеп от вспышки, но атаковать вслепую оказалось не так уж и сложно. Рука вновь врезалась во что-то вязкое и вместе с тем упруго оттолкнувшее меня в следующий же момент — значит, не промазал мимо демона в спутницу. У щеки клацнули многоуровневые зубы — меня обдало терпким запахом, который не сразу показался омерзительным. Я опрокинулся на бок, уходя от этих неестественных зубов, и тем, как оказалось, дал возможность Аштии резануть по загривку твари диском.

Хорошо так резануть, удачно. Демон завертелся, как кипятком ошпаренный, а я в панике лишь успевал откатываться и уворачиваться от лап, крыльев и хвоста, полосовавших воздух с такой силой, что камни разбивало в крошку. Пара агонических ударов пришлась и по женщине, по её нагруднику и наплечнику, отшвырнули госпожу Солор в сторону, хорошо хоть не на камни спиной или шеей.

Она поднялась тяжеловато, но быстро. Тварь издыхала, подрагивая у наших ног.

— Хорошая вещь — доспехи.

— Ещё бы, — отдуваясь, госпожа Солор сняла шлем и подшлемник, тряхнула освобождённой головой и поспешно напялила то и другое обратно. — Ниш, — как у тебя?!

— Копаю.

— Они тут скоро пачками полезут.

— Я ж вам не взвод солдат с лопатами, что вы хотите-то? Шли бы помогли.

— Отличная идея, тогда они нападут со спины и справятся с нами быстрее. Что мучиться-то, действительно? — сдержанно съязвила Аштия и накинулась на очередного «ската», выкарабкивающегося из груды камней.

Лаз постепенно становился шире и свободнее от обломков. А это означало, что в ближайшее время и в самом деле в него полезет не по одному, а сразу по два, а может, и по три демона.

Сообща с Аштией мы расправились и с этим «скатом», уже немного быстрее, легче, чем с первым. А потом я молча показал ей на скалу, нависающую над лазом. Она поняла меня без пояснений, покосилась назад, потом на лаз, где снова что-то копошилось.

— Свод-то не обрушим? — произнесла она едва слышно.

— А нельзя импульс сделать послабее?

— Можно-то можно, конечно… Только как определить степень… Ладно, попробую.

— Тут много и не надо.

— Отойди. — Она отступила тоже.

Вознесла диск к плечу, вытянула шею, наблюдая за выдёргивающейся из груды камней тварью — что-то вроде богомола, скрещенного с птеродактилем, да ещё в перепонках по спине и гребню. Сделала короткий выпад — вспышка света подрезала нависающую скалу, раздробила её на валуны, и всё это обрушилось точно на выползающее создание. Земля дрогнула под ногами, я прыгнул, чтоб не упасть, госпожа Солор шатнулась, но устояла. Поднявшееся облако, густое до непрозрачности, окутало нас с головой.

— Что вы творите-то, ё-моё! — завопил из дальнего угла пещерки Ниршав.

Ему не ответил ни я, ни женщина. Она отступила, прижимая нос и рот к сгибу руки, где только и можно было выгадать участок не закованной в металл руки (только кожаный подклад и поддоспешник), щурясь, посмотрела наверх. Пыль медленно оседала, и стало видно, что теперь свет пробивается не только в две скудных щели высоко над головой, но и в приличных размеров пролом над заваленным лазом.

— Вот этого я и боялась.

— Думаешь, быстро найдут?

— Фиг их знает, на что они способны.

— Тогда бегом копать.

— Давно пора! — подбодрил нас Ниршав.

Он возился в яме, забравшись туда уже почти по пояс, и то и дело выкидывал наружу крупные и мелкие камни. Завал выглядел редким, с просветами, и сквозь эти просветы виден был лаз лишь чуть пошире, чем тот, через который в пещерку лезли демоны. Мы принялись помогать офицеру разбирать каменную баррикаду, но скоро стало ясно, что слишком уж и тем более безоглядно усердствовать тут не стоит.

Ниршав едва ли мог рассчитать наиболее безопасный путь прокапывания, но как бы там ни было, он его угадал. Шаг вправо или влево чреват был обрушением всей ненадёжной каменной «конструкции». А значит, предстояло расчищать проход только вглубь и с опаской, да к тому же ещё протискиваться в получившийся лаз.

— Слушай, мне кажется, мы поступаем по-идиотски, закапываясь сейчас в землю, — проговорил Ниршав, багровый от усилия — он как раз вытаскивал огромную каменюку.

— У нас выбора нет, Ниш. Сам посмотри, через всю эту толпу мы не пробьёмся, — женщина ткнула назад. Новообразованный пролом отсюда был виден плохо, однако тени, скакавшие по стенам и продирающиеся сквозь пыльное марево, свидетельствовать могли только об одном — что скоро тут окажется много, очень много «скатов», «богомолов» и прочих «птеродактилей».

— Ребята, как хотите, но нам надо нырять, — резко произнёс я. — И прямо сейчас.

— Ты как себе это представляешь? — Офицер ухватился за следующий валун и налёг всем своим закованным в доспехи телом.

— А вот так и представляю. Показать? — я поспешно засунул аптечку в сумку, закинул её за спину. Лёг на камни — и заскользил в пролом.

Это было нелегко, особенно если учесть острые гранитные обломки под спиной и боками. Когда-то меня учили скользить, перекатываться, уходить от удара по гладкому линолеуму, паркету, самое худшее — по траве, земле или асфальту. Но даже теперь выучка была дороже удачного стечения обстоятельств — я проскользнул в лаз, по которому разве что лишь ребёнок мог проползти, отклячив зад, выволок сумку и поднялся по ту сторону, разве что слегка измазавшись.

— Верёвку вам кинуть?

— Я там застряну.

— Ниш, нет времени фокусничать. Лезь, я тебя подтолкну.

— Дай хоть наплечники сниму.

— Давай лучше я… Серт, верёвку размотал?

— Готово. Ловите.

— Давай, тяни к себе нашего краба.

— Я на тебя полюбуюсь потом, — проворчал офицер. Раздался скрип металла по камням и крошке, стон и хрип. Судя по всему, Ниршав действительно застрял. И именно плечами.

— Руки сильнее вытяни, — услышал я, но уже глуше — мужчина целиком забил собой лаз. — Серт, — тяни!

Я потянул изо всех сил, но плавно, и скрип возобновился. Потом снова прервался коротким всхлипом и придушенным ругательством. На этом этапе я уже видел его голову.

— Что — опять? — Аштия чем-то поскрипела по ту сторону. — Давай, упирайся мне в колено. Чувствуешь?

— М-мать!..

— Чуть плечи разверни, — велел я.

— Как? Двинуться не могу.

— Тогда не фиг зря бухтеть. Сейчас…

— Серт, если ты можешь что-нибудь сделать, постарайся сделать это сейчас, — спокойно произнесла женщина. — А то, боюсь, Дом Солор лишится своей главы.

Я протиснул пальцы в пролом и ухватил Ниршава за края нагрудника. Вцепился и, молясь о том, чтоб не лопнули ремни, потянул на себя. В какой-то момент мне подумалось, что я сейчас выполняю работу, подобную работе акушерки, только последняя не тянет со всей дури. Впрочем, ей тоже приходится прилагать усилия. И вроде как таким же примерно образом поворачивать рождающегося ребятёнка, чтоб прошёл и благополучно выбрался на свет божий.

Едва я выдернул Ниршава по пояс из расщелины, как он забился, выдираясь наружу. Глаза у него были совершенно бешеные, безумные. Следом тут же заскрипел камень в краях доспеха Аштии — я поспешил кинуть и ей верёвку, но не дотянулся. Какие-то полметра она проползла методом червяка и отчасти восточной танцовщицы. В отличие от Ниршава, наплечники она не сняла, а потому в последний изгиб вписалась лишь с третьего раза.

В какой-то момент в её запрокинутом лице, в страдальческом изгибе губ я прочёл близость паники, приготовился лезть выцарапывать её как придётся. В тот же момент она замерла, плотно закрыв глаза, затихла, переживая вспышку инстинкта самосохранения, способного толкнуть на любой, самый невообразимый поступок. Краску, залившую лоб и щёки, сменила бледность, потом, должно быть, её отпустило, и, открыв глаза, она протянула мне руку.

Я выволок женщину из лаза.

— Спасибо, — Аштия улыбнулась, хоть с большим трудом. Но улыбнулась. — В последний момент успела. Удивляюсь, как они меня за ноги не схватили.

— Видели, куда ты унырнула?

— Понятия не имею. Но лезла-то я не мгновенно. Могли и увидеть.

— Не схватили же.

— Это да, — женщина медленно переводила дыхание.

— Тебе надо было тоже наплечники снять.

— Некогда было, Ниш.

— Было б когда. Ты б тогда быстрее проползла.

— Хочешь попробовать? Вперёд!.. Ниш, запомни — советы надо давать тогда, когда их у тебя просят. Как по жизни, так и на совещаниях.

— У тебя раньше были ко мне какие-то претензии? Что ж тогда не высказывала?

— Как ни странно, тогда — не было.

— Тогда к чему упоминать о совещаниях?

— Ребят, вы тогда тут стресс снимайте, а я пойду посмотрю, что дальше, хорошо?

— Что ты нам предложил делать? — изумилась Аштия, и я запоздало осознал, что у выбранного мною местного аналога фразы «снимать стресс» в их родном языке имелось ещё и дополнительное, чрезвычайно фривольное значение. Но пояснять мне ничего не пришлось — она рассмеялась, не дожидаясь моего объяснения. — Правильно, Ниш, давай расслабимся, прохаживаясь по личностям друг друга! Когда ещё ты сможешь высказать своему начальству всё, что о нём думаешь?! Это успокаивает и приносит радость.

— Ребят, я не совсем это имел в виду.

— Расслабишься тут, — проворчал офицер. — Хорошая ты баба, Аше, но до чего цепкая и придирчивая…

— Есть у меня такое, согласна, — женщина снова рассмеялась, ещё свободнее. Остатки паники оставляли и её, и Ниршава. — Идёмте посмотрим, что впереди. Надо бы воду найти. У нас её немного…