Трое из Иудеи

Глава 20 Как Соломон сделался царём

«Издали все люди неплохие».

Древняя иудейская мудрость.

В последние годы своей жизни великий иудейский правитель и некогда знаменитый герой Давид здорово стал сдавать. Ну оно и понятно, время как всегда брало своё, всё ближе и ближе подводя к последней черте, за которой открывалась сама вечность. Кровь у несчастного остывала настолько, что он не мог согреться даже в тёплой постели, где предавался время от времени славным ностальгическим воспоминаниям.

А Давиду нужно сказать было что вспомнить…

Ну, к примеру, памятный бой с Голиафом, великаном филистимлянином из города Геф. Как славно он заехал тогда мерзавцу камнем промеж глаз. А какие искры были… Даже сейчас через столько лет Давид хорошо помнил то светопреставление. Траву вокруг поверженного великана пожгло основательно, будто низверглась с небес молния – подарок милостивого иудейского бога Яхве. Не иначе и впрямь всемогущий бог вмешался в судьбу Давида, послав ему неожиданную победу. Эх, годы, годы, куда вы уходите? Неужели во всю ту же ненасытную утробу бесконечного времени? Извечные вопросы.

Затем была слава, успешные военные походы, коварные враги-завистники, прекрасные женщины, неожиданный крах всех надежд, скитания, происки многочисленных недругов, любовь к прекрасной Авигее и в самом конце тернистого пути избрание царём иудейским… Но и с этим проблемы Давида, как ни странно, не закончились, а лишь умножились во сто крат. А всё потому, что путь всенародного героя всегда трагичен. Иначе кто вспомнит потом добрым словом легендарного борца за свободу Израиля, уронив скупую мужскую слезу.

Так, наверное, и предавался бы престарелый царь приятным воспоминаниям, если бы не очередное вмешательство беспощадной судьбы. Придворные, огорчённые хандрой любимого повелителя, решили скрасить ему досуг, а заодно согреть долгими израильскими ночами. Нет, речь шла не об изобретении чудесного ложа, обогреваемого горячей водой подаваемой при помощи хитрого устройства в полые тростниковые трубки, хотя и такая идея изначально присутствовала. «Благодетели» пошли более простым путём, решив подыскать Давиду молодую женщину, дабы та «согрела властителя пылким огнём своей юной любви».

Избавь Яхве от таких благодетелей, но, к счастью, для последних, царь плохо соображал время от времени впадая в состояние лёгкой каталепсии.

Разумеется, любой здравомыслящий человек сразу же заподозрил бы неладное. Ибо чудился во всём происходящем явный изощрённый заговор.

Что и говорить способ извести царя был выбран с находчивостью и не подкопаешься, если что. Но как выяснилось впоследствии, хитроумный план оказалось не так-то и просто осуществить…

***

Молодую красавицу искали по всему Израилю и, наконец, нашли подходящую в городе Сунаме. Звали девушку Ависага и ей недавно исполнилось шестнадцать лет.

Торжественно была доставлена «юная услада пожилого владыки» в царский дворец при огромном стечении народа, желавшего поглядеть на очередную пассию престарелого правителя.

«Значит силён ещё как бык наш царь, раз, по-прежнему, интересуется слабым полом! Значит в здравом уме и в сильном теле! – так рассуждали (или шутили?) самые наивные из добропорядочных иудейских граждан. – Значит, тверда рука его и чист его разум».

Прекрасной Ависаге были даны строгие указания согревать ночью царя, а днём ухаживать за ним на правах служанки. Тут то и начались серьёзные проблемы. Заговорщики, главным среди которых был старший сын Давида по имени Адоний, столкнулись с неким на первый взгляд непреодолимым препятствием, а именно: полной прострацией старого правителя. В хорошо отесанном дубовом бревне было больше жизненной энергии, нежели в несчастном.

Ависага оказалась в затруднении, ибо заговорщики решили не ломать свои головы и свалить решение сложной проблемы на хрупкие плечи молодой девушки. Мы, мол, тебе заплатили, вот ты и расшевели как следует вялого старца, иначе обвиним в государственной измене и отправим под топор палача.

Дикие времена, дичайшие нравы, но угроза, конечно же, сработала.

Осмотрев грезящего наяву царя, несчастная принялась тренироваться в искусстве обольщения на свежесрубленном стволе секвойи. Девушка и впрямь обладала солидными познаниями в искусстве плотской любви, поскольку через пару дней усиленных упражнений свежесрубленный ствол не выдержал, пустив корешки, а кое-где даже повылазили зелёные листики.

Вот она магия женской харизмы в самом своём наивысшем проявлении.

Воодушевленная столь впечатляющем результатом девушка «вплотную» занялась царём. По её распоряжению престарелое тело торжественно вынесли из спальни и водрузили в прекрасный (но неглубокий) бассейн с целебной ароматной водой.

Но Давид был безучастен ко всем ванным процедурам, безмятежно рассматривая разукрашенный замысловатым орнаментом потолок. Голову царя пришлось зафиксировать в нужном положении при помощи нескольких заранее приготовленных подушек. Так Давид и лежал наполовину в ванной, упираясь затылком в мягкую навевающую сонливость пирамиду.

Ависага приготовилась исполнить перед царём свой лучший эротический танец под названием: «Крепкий тростниковый прут яростно преодолевает бурное течение быстрой реки». В инструкциях жриц любви добавлялось, что танец следует исполнять нагишом с гирляндой из роз на груди и в лёгких открытых сандалиях.

Ну и закрутилось…

Положение тела Давида исключало возможность игнорирования прекрасного действа, а глаза у царя, по-прежнему, были широко открыты, так что видеть то он видел, но вот воспринимал ли адекватно?

Грациозные прыжки и приседания произвели неизгладимое впечатление даже на дворцового евнуха по имени Ислайя, тайно подглядывающего за танцующей красавицей. Непонятно было на что болезный рассчитывал, однако его длинные усы, по обыкновению уныло свисающие вниз, стояли торчком и даже пролезли в замочную скважину, куда собственно и подглядывал ущербный. Пунцовый нарушитель дворцового этикета был схвачен солдатами и выведен прочь под грозные ругательства заговорщиков, тайно контролирующих весь процесс вероломного плана.

А что же вы спросите легендарный дедушка?

Давид даже седой бровью не повёл.

Злодеи не на шутку переполошились и, ворвавшись в зал омовений, принялись под визг пытающейся прикрыть свою наготу Ависаги проверять пульс у царя. По разочарованным физиономиям становилось ясно, что с обольщением выходил серьёзнейший облом. Пульс Давида вопреки ожиданиям не участился, сердце работало в медленном ритме спящего без явных отклонений от нормы. Эротические пляски Ависаги были интересны царю примерно так же, как прошлогодний урожай фиников в Египте.

- Согревай его! Возбуди его! Погуби его! – так злобно шипели на ухо бедной перепуганной девушке заговорщики, ощетинившись длинными опасно блестящими ножами. – Иначе настигнет тебя неминуемая расправа, ибо гнев наш так же велик, как и наши амбиции!!!

Расплакалась несчастная и жалко засеменила следом за слугами, уносящими царя обратно в спальню.

- Что угодно с ним делай, – хрипло пролаял вслед вероломный Адоний. – Но чтобы старик окочурился от естественных причин уже к утру.

Что и говорить неблагодарное семя.

Задача на первый взгляд казалась невыполнимой, впрочем, как и на второй.

***

Что только не дела девушка, всё тщетно. Совершенно отчаявшись, подчиняясь некоему неожиданному порыву, загнанная в угол бедняжка пощекотала правую пятку владыки и неожиданно (о чудо!) царь рассмеялся. Ависага вскрикнула от неожиданности, прикрыв прекрасный ротик маленькой ладошкой. Казалось она бы меньше удивилась, заговори с ней то самое бревно, на котором красотка упражнялась в искусстве лёгкой акробатической любви.

- Так значит вы… всё это время… были в полном сознании и всё хорошо понимали?

- Ну конечно же, моя дорогая, – весело ответил Давид совершенно молодым голосом поразившем бедняжку. – Находился в здравом уме и прекрасно всё видел. Ты так старалась… будь я лет этак на двадцать моложе… Впрочем, что уже сожалеть об утраченном времени… Скажи, как угораздило тебя попасть в сети этих подлых тарантулов?

- Вы имеете в виду…

- Да-да… моих многочисленных родственников… Не думай, что их вероломные происки стали для меня неожиданным сюрпризом. Я вижу каждого из них насквозь, ибо не одну собаку съел на подобных делах. Как ни крути сорок лет царствования это вам не хвост собачий расчесать…

- Значит, вы притворялись?!!

- Да, притворялся и, скажу тебе по секрету, стоило это притворство немалых моих усилий, особенно когда ты так здорово делала этот свой танец с гирляндой из цветов на груди…

- Хотите, повторю? – с готовность предложила девушка. – Прямо сейчас?

- Нет, что ты… - рассмеялся Давид. – Право же не стоит… побереги лучше своё искусство для будущего молодого мужа. Я знаю, нас сейчас никто не подслушивает, поэтому скажу тебе, что больно мне взирать на происки сыновей моих и, особенно, Адония. Единственная радость мой Соломон, самый мудрый из всех, но и самый неудачливый, поскольку шансы на победу в борьбе с братьями у него ничтожно малы и даже я не могу ничем ему сейчас помочь.

- Так завещайте же прилюдно царство своему любимцу, – тут же предложила умная девушка. – И никто не посмеет перечить вам, идти против вашей высокой воли.

- Ты так думаешь?!! – грустно усмехнулся Давид. – Лапочка моя, ты просто недооцениваешь моих сыновей. Они то уж точно что-нибудь да придумают, а если вдруг заподозрят мои явные симпатии к Соломону… ничто не спасёт его от неминуемой гибели. И будет та гибель называться «несчастный случай» или, если говорить более высоким слогом, «повелением богов»! Ну, к примеру, «случайно» поскользнулся в бассейне или наступил в густой траве на гадюку, упал на острый меч… Впрочем, не будем о неприятном… Вот тебе мой совет, беги пока не поздно из этого проклятого дворца. Я дам тебе немного золота… на первое время тебе вполне его хватит, ибо вскоре такое тут начнётся… Живые позавидуют мёртвым!!!

И девушка безоговорочно послушалась, взяв у щедрого царя трещащий по швам мешочек с деньгами и комплект мужской одежды, в которой той же ночью покинула зловещий дворец.

Ну а сам Давид и впрямь почувствовал, что дни его почти сочтены. Всё мерещилась ему зловещая крылатая тень за правым плечом и, особенно, в вечерних сумерках, когда мир тьмы приходил сменить мир света. Но слишком велики были заслуги уходящего в мир иной перед народом Израиля, посему мрачный посланец не спешил, ибо знал – царь должен успеть тайно переговорить с любимым чадом своим Соломоном и эта беседа вскоре благополучно свершилась.

***

Соломон был тайно проведён во дворец через узкие секретные коридоры, зажатые каменными стенами, отчего обитель иудейских правителей очень живо напоминала пчелиные ульи. Секретных ходов понастроили так много, что иногда там пропадали заблудившееся шпионы, чьи тоскливые завывания можно было услышать лишь глубокой ночью, когда дворец затихал, погружаясь в сладкие объятия тревожного сна.

Соломон не был популярен в Израиле, хотя его и поддерживали некоторые влиятельные люди страны, в лице верховного жреца Садока и пророка Нафана. Кроме того, на его стороне была часть иудейской армии - гвардия старых соратников Давида. Конечно их возраст очень сильно приближался к возрасту самого царя, но тем не менее боевой пыл в задиристых старичках до сих пор каким-то чудом не угас и имена некоторых из них, по-прежнему, нагоняли страх на многочисленных врагов государства иудейского.

Почему же Давид так любил Соломона, неужели только из-за незаурядного ума и находчивости?

Нет, не только лишь.

Соломон был сыном любимой жены царя по имени Вирсавия, что в конечном счёте и предопределило судьбу юноши. Ведь недаром однажды прекрасная Вирсавия взяла с царя нерушимую клятву: «Господин мой! Поклянись рабе своей господом богом, что сын твой Соломон будет царствовать после тебя и крепко сядет на престоле твоём».

Разумеется, Давид поклялся и теперь на смертном одре твёрдо решил, всё-таки исполнить то, что однажды пообещал. Но не всё было так просто.

Хотя с другой стороны, кому как не иудейскому царю ловко перехитрить своих же соплеменников, ведь неспроста продержался он на престоле целых сорок лет.

***

Соломон был сама кротость и послушание и при виде немощного отца тут же упал ему в ноги.

- Ну что ты, что ты, сынок… - умиляясь, тихо проговорил Давид. – Соберись, ибо будет у нас сейчас серьёзная мужская беседа…

Молод был Соломон, ведь только недавно ему исполнилось всего лишь двадцать лет. Куда уж ему тягаться со своими старшими братьями и, особенно, с сорокалетним атлетом Адонием, сыном Аггифы. Адоний славился не только своей силой и ловкостью, но и красотой. Его самоуверенность была такой же огромной, как и его могучие мускулы, вот только ум… Умом всемогущий Яхве, к великому сожалению, сильно обделил статного красавца. С другой стороны, что тот ум, когда тебя поддерживают многочисленные северные племена, герой-воитель Иоав, а так же сам верховный жрец Авиафар.

- Я слушаю тебя, отец, – поднявшись с колен, смиренно склонил кудрявую голову Соломон.

- Значит так, сын мой, расклад примерно такой… - и, не вдаваясь в излишние подробности, Давид быстренько ввёл наследника в курс дела, обрисовав в общих чертах весьма неблагоприятную ситуацию с престолонаследием.

При этом царь постоянно следил не колышутся ли многочисленные тяжёлые занавеси, украшавшие его спальню, за которыми вполне могли прятаться шпионы-соглядатаи. Но занавеси висели ровно и это внушало в старика зыбкую надежду, что их беседа останется для всех тайной. Но в любом случае нужно было поспешить.

- Необходимо немедленно пустить один слух, Соломон… - заговорщицким шёпотом проговорил Давид. – Что я, мол, в редкий момент душевного просветления назвал своим приемником сына Адония.

- Но, отец!!!

- Не перебивай меня! Я хочу, чтобы именно ты сел на трон после моей кончины…

- Но я не понимаю…

- Сделай так, как я тебя прошу, и уверяю к утру ты уже будешь зваться новым царём иудейским. Я провозглашу тебя им ещё при своей жизни, но сперва нужно разобраться с главным и самым опасным твоим конкурентом… Да и вот ещё что… Можешь всецело рассчитывать на мою старую верную гвардию… Согласен, многие из них ровесники мне, а кое-кто и старше, но тем не менее надёжней этих людей ты не сыщешь во всей иудеи. Объясни им своё положение и они помогут тебе справиться с вероломным Адонием.

Соломон здорово удивился но, в конечном счёте, поступил так как советовал ему мудрый отец.

Тут то и закрутилось.

***

Слух о внезапном подарке судьбы быстренько дошёл до ушей приближенных Адония.

Возликовали заговорщики.

Узнав о том, что отец собирается официально передать бразды правления именно ему, Адоний тут же без разрешения уселся в царскую колесницу и принялся разъезжать по городу в сопровождении пяти десятков верных воинов. Наглецы горланили оскорбительные песни, ругая на чём свет стоит добропорядочных иудейских граждан, приставали к хорошеньким иудейским девушкам и совершали грабительские налёты на питейные заведения. В общем маленькая хитрость, суть которой пока ускользала от ума молодого Соломона, пока что вроде как сработала.

***

Вторая встреча с отцом, наконец, расставила все точки над «И».

- Пробил твой час, сынок, – так торжественно изрёк Давид, неуверенно прогуливаясь на немощных ногах по своим покоям и внимательно следя за плотными занавесями.

Патетическое начало пришлось прервать, так как зоркий, несмотря на свои преклонные года царь, неожиданно разглядел две волосатые ножищи, скромно прячущиеся за колышущемся полотнищем прямо у раскрытого окна.

Давид зловеще усмехнулся и как бы невзначай опрокинул стоявшую на подоконнике увесистую мраморную вазу с настурциями прямо на широкие ступни наглого шпиона-конспиратора.

Однако выучка у злодея оказалась что надо. Настоящий профессионал как видно попался. Не издав даже малейшего звука, обладатель мохнатых ножищ пятидесятого размера медленно сполз по стене, лишившись сознания. Конечно, это мог быть и хитроумный трюк. Но царя такими штучками было не провести. Поэтому прежде чем продолжить беседу, Давид несколько раз уколол мерзавца в пятку припрятанной в полах одежды булавкой. Шпион не отреагировал, стало быть и впрямь витал где-то очень и очень далеко от царского дворца.

- Так вот, сынок… - удовлетворённо продолжил царь. – Твой глупый брат…

- Адоний?!! – на всякий случай уточнил Соломон.

- Да, именно, Адоний, - подтвердил отец. – Устроил для своих многочисленных сторонников большой пир у источника Рогель. Там собрались не только Иоав с Авиафаром, но и вожди всех северных племен вместе со всеми твоими братьями.

- Они наверняка что-то затевают против меня? – тут же насторожился Соломон.

- Если они что-то и затевают… - усмехнулся Давид, - так это грандиозную попойку в честь будущего воцарения Адония. Экие ослы, прости меня Яхве! Моя маленькая хитрость успешно сработала. Теперь ничто не препятствует твоему восхождению на израильский престол, сынок…

- Но, папа, я…

- Не перебивай. Сейчас же бери с собой моих верных старых гвардейцев, садись на самого медленного мула и в сопровождении Садока с Нафаном отправляйся к горе Гион. Я уже предупредил обо всём твоих верных, но немногочисленных соратников. Пусть случится помазание и никто не сможет этому помешать.

Так и поступили. Священник Садок лично вылил масло на голову Соломона, произнеся историческую ритуальную фразу: «Да живёт отныне и вовеки веков царь Соломон!». И Соломон торжественно возвратился во дворец уже не просто одним из сыновей Давида, а новым иудейским царём. Юноша всё не мог взять в толк, зачем ему необходимо было ехать на самом медленном муле. Разгадать сию тайну удалось только на обратном пути во дворец. Верная старая гвардия едва поспевала за молодым господином, грозно шамкая беззубыми челюстями. Если бы Соломон шёл пешком, то бравые вояки безнадёжно бы отстали, чем несколько подпортили торжественную церемонию восхождения на престол. Такие вот дела.

Давид был в целом доволен, уж очень ему хотелось увидеть физиономии протрезвевших на утро заговорщиков во главе с могучим Адонием. А похмелье у тех и впрямь выдалось просто эпическим. Во всяком случае врагу такое точно не пожелаешь. Первая сногсшибательная новость, которую услышал продравший глаза после грандиозной пьянки Адоний, показалась старшему сыну царя продолжением ночного горячечного бреда. Соломон был объявлен новым правителем Иудеи! Смех да и только. Какой ещё Соломон? Откуда? Кем объявлен?

Отравленные обильными винными парами мозги отказывались работать в нужном направлении. Адоний не сразу вспомнил, что у него действительно есть младший брат с похожим именем. Один из многих. Имя, конечно, с трудом, но припомнил, а вот лицо… как ни старался вспомнить, так и не смог.

- Измена-а-а-а!!! – басом взревел ещё не достаточно пришедший в себя наследник и берег реки, где накануне состоялось славное гульбище, наполнился воинствующими криками.

Все желали драться со всеми. Вожди северных воинственных племён схватились за оружие. Запахло гражданской войной. Но… не тут то было. Дело то происходило не где-нибудь, а в Иудее. А израильтяне не были простаками. Уж в чём в чём, а в глупости их обвинять никто никогда не смел, даже самые заклятые враги. Ввязаться в спор братьев и ввергнуть страну в кровавое горнило кровавой междоусобицы?

Нет уж, дудки!

Пусть царские братья сами между собой разбираются, тем более что младший оказался намного хитрее, проворней и смекалистей чем старший. А добропорядочные иудейские граждане со стороны посмотрят, чем весь этот сыр-бор в конце конов закончится, а затем уже можно в спокойной обстановке подумать чью именно сторону принять.

Понял тут Адоний, что самую свою первую и самую важную в жизни стратегическую битву он безнадёжно проиграл. Тем не менее без исторического мордобоя в тот день не обошлось.

***

Плохо протрезвевшие сторонники старшего сына царя пошли на штурм дворца, желая поквитаться с теми, кто не дал им как следует прийти в себя после шумного веселья. Похмелье штука серьёзная и немало случаев в многострадальной истории, когда именно с него и начинались всевозможные народные бунты. Но в данной ситуации народный бунт толком не получился. Ибо на штурм пошло по предварительным подсчётам примерно от двадцати до тридцати человек и то хорошо ещё если половина из них твёрдо держалась на ногах.

И вот в очередной раз так и срывается с уст уже набившая оскомину фраза: «Да не тут-то было!». На защиту молодого царя выступили став стеной… Кто бы вы думали? Правильно! Старые верные гвардейцы царя Давида. Когда дедушки, воинственно размахивающие копьями колченого выскочили из дворца, со многими штурмующими случился нервный припадок и число осаждающих резко сократилось ровно на половину. Бойцы судорожно катались в пыли, держась за животы и хохоча так, что в окрестностях столицы переполошились все бездомные собаки.

Таким образом ещё даже не начав битву, отважные старички нанесли врагу непоправимый урон в живой силе. Оставшиеся осаждающие здорово струхнули, так как оказались в явном меньшинстве по сравнению с бойкими дедками, решившими, судя по всему, стоять насмерть.

Завязалась рукопашная.

Яростно заскрипели челюсти обороняющихся, но зубы на мраморные плиты дворца вопреки ожиданиям так и не посыпались, ибо нечему было сыпаться из перекошенных ртов храбрых защитников. Так впервые в мировой истории молодость не взяла своё.

Старички подавили нападающих числом и невероятной отвагой, лупя злодеев черенками копий, топча их немощными (но только на первый взгляд!) ногами, дубася источенными жучками боевыми дубинами. Теми самыми дубинами, которые некогда крушили головы давно уже усопших врагов легендарного Давида четыре с лишним десятка лет назад.

В конце концов признав унизительное поражение заговорщики вынужденно отступили, зашибив в запале всего ничего: пару-тройку особо дряхлых дедков. Но как впоследствии оказалось, болезные скончались ещё в самом начале атаки от переизбытка накативших боевых эмоций. Что и говорить славная смерть для любого преданного царю Давиду воина.

Однако, даже потерпев столь сокрушительное фиаско, Адоний не сдался, поклявшись страшно отомстить Соломону, чем здорово насмешил младшего брата, уже уверенно сидящего на царском троне. С юридической точки зрения восшествие на престол прошло без сучка и задоринки. Придраться оказалось совершенно не к чему и это бесило слабого умом Адония ещё больше. Пенять можно было только на собственную недальновидность и нерасторопных тупых союзников.

Таким вот образом всего в двадцать лет стал Соломон Израильским царём, получив в наследство огромное государство, границы которого простирались от Дамаска до Египта и от Средиземного моря до земель к востоку от Иордана.

***

А что же делал царь Давид, так ловко передавший бразды правления своему молодому сыну?

О, Давид, наконец, был по-настоящему счастлив. Он уходил в страну забвения с лёгким сердцем. Последнее и самое важное в своей жизни дело он завершил самым блистательным образом. Посрамлены злостные заговорщики, изгнаны из дворца непутёвые шпионы старшего неблагодарного сына, возведён на престол умный дальновидный правитель.

Что ещё можно желать?

Ну разве что безболезненного счастливого ухода?

В окружении верных слуг возлежал на смертном одре некогда легендарный иудейский герой. Находился в тот момент рядом с ним и его любимейший сын - новоиспечённый правитель Израиля, и любимая женщина Вирсавия горевала рядом, и жрец Садок и пророк Нафан… Даже Ависага и та явилась, и плакала громче всех, ибо ей и впрямь было очень сильно жалко такого весёлого доброго дедушку.

- Друзья! – так сказал улыбающийся царь. – Я покидаю вас со счастливым сердцем. Я прожил долгую увлекательную жизнь. Да, моя судьба во многом была трагичной, но такова участь всех героев сражающихся и умирающих за иудейский народ. И сейчас на этом ложе скорби я, оглядываясь назад, ни о чём не жалею. Послушай меня, Соломон, любимый мой отпрыск. Завещаю тебе верно служить богу Яхве и построить в Иерусалиме храм из золота, серебра и лучших строительных материалов.

- Я клянусь тебе в этом, отец, – дрогнувшим голосом пообещал Соломон, обнимая всхлипывающую мать.

- Ну и, если будет время… - хитро прищурился Давид, – ну после успешной постройки храма… истреби всех врагов моих, кого не успел я достать при своей жизни… Впрочем, тут уж как получится…

И посмотрев за спины скорбящих, легендарный царь тихо произнёс:

- Ну что же ты, молчаливый крылатый незнакомец, я готов!!!

И в ту же секунду отделилась душа Давида от бренного тела, оставив внизу пустую оболочку. Зловещий ожидающий, расправил за спиной свои чёрные крылья и стал подниматься всё выше и выше сжимая царя в крепких каменных объятиях.

- Куда несёшь ты меня, о таинственный незнакомец? – так немного высокопарно обратился к посланнику небес Давид, грустно рассматривая удаляющийся внизу дворец.

- На исследовательскую станцию! – пришёл из-за спины очень странный ответ.

- Но что означает сие? – бесконечно удивился усопший.

- Вечную жизнь.

- О, даже так! И почему именно я удостоился столь высокой чести?

- Потому что велик твой след в истории человеческой, - был ему лаконичный ответ и только сейчас Давид заметил, как странно был одет зловещий незнакомец: во всё блестящее, а бледное строгое лицо безразлично смотрело сквозь купол круглой прозрачной чаши. А из спины, там где были расправлены широкие крылья, вырывалось… да-да самое настоящее пламя.

- А можно ещё один вопрос, о мой загадочный провожатый в мир иной?

- Валяй! – с готовностью согласилось неведомое существо.

- Что за странный наряд на тебе, как зовется он в тех далёких неведомых землях, откуда ты родом?

- Он зовется активным скафандром, генерирующим вокруг нас защитное поле, – снова непонятно ответил посланник небес, и Давид с несвойственной ему ностальгией принялся рассматривать быстро удаляющийся симпатичный голубой шарик, возникший непонятно как прямо у него под ногами.