Глава 19 Амэхайя!

«Лучше еврей без бороды, чем борода без еврея».

Древняя иудейская мудрость.

На этот раз его тыкали дубинкой с особой настойчивостью. Самсон небрежно отмахивался, но настырный «родственник Далилы» всё не отступал.

- Ну чё тебе снова надо, заноза в моём тухесе?

- Вставай, бунтовщик, ибо пришел твой час расплаты.

Плохие были слова, очень плохие и, главное, как произнесены?

Правильно!

Без страха!

Самсон нехотя открыл глаза, успев заметить резко прыгнувший ему в лицо добротный филистимлянский кулак.

***

Прав был великий иудейский герой, когда во внезапном порыве (или быть может озарении?) однажды изрёк, что погубят его именно женщины. Так оно, в конечном счете, и произошло. Ведь слова (будь трижды не ладен глупый язык!) имеют очень мерзкое обыкновение время от времени сбываться в особенности, если ляпнешь, сперва как следует не подумав.

Заковали коварные филистимляне иудейскую знаменитость в крепкие кандалы и повезли как пойманного хищного зверя в Газу как раз туда, где Самсон уже успел как следует отличиться. Въезжая в город в огромной клетке прославленный мятежник и герой Израиля предавался довольно свежим эротическим воспоминаниям. Да-да ему было что вспомнить. Хотя отдельные моменты и вызывали некоторый стыд, Самсон предпочитал вспоминать только хорошее.

Весь город собрался поглядеть на невиданное доселе зрелище. Весть о пленении знаменитого героя уже облетела всю Иудею. Однако появление Самсона в Газе не обошлось без огромного скандала. А всё дело в том, что те, кто знал героя в лицо (по многочисленным нелегально продаваемым портретам) отказывались верить, что в прочной клетке сидит именно «гроза филистимлян». Обритый наголо, без бороды (и даже без бровей) Самсон очень живо напоминал местного сборщика налогов по имени Мендель Шалашибес. Вот только могучая мускулатура несколько портила общее сходство.

- Лгуны!!! Подлые обманщики!!! – кричали зеваки, грозя кулаками солдатам окружавшим телегу с клеткой. – Подсовываете нам очередное фуфло!!! Какой же это иудейский герой? Это Мендель Шалашибес! Снова видно как следует проворовавшись напился кошерного вина и буянил в местном борделе. За что видимо и повязали.

Солдаты соблюдали каменное спокойствие, совершенно не реагируя на гневные выкрики собравшейся толпы.

Самсон же быстро разобравшись в ситуации выпрямился, звякнул цепями и так заорал на весь город:

- Это действительно я, Мендель Шалашибес! Разве вы не узнаёте вы меня? Это я ваш любимый сборщик налогов. Разве не я всегда с пониманием относился к землякам иудеям и никогда не драл с вас в три шкуры, даже занимая вам иногда деньги из своего собственного кармана? Разве не я хорошенько тряс за мошну прижимистых филистимлян?

- Это на самом деле Мендель, братья! – подхватила толпа. – Мы узнали тебя… что же с тобой стряслось, дружище?

Уворачиваясь от длинного копья, которым довольно безуспешно пытался ударить разошедшегося Самсона один из солдат, пленник заголосил пуще прежнего:

- Произошла чудовищная ошибка. Эти цудрейтеры приняли меня за проклятого бунтовщика, чтоб ему везде пусто было! Выручайте, братья, целый год не буду взимать с вас налогов, таки клянусь своей честью!!!

Ой, что тут началось! Стражу смели в одно мгновение, клетка была разрушена, пленник выпущен на свободу и поднят на руки.

- Скажи, куда нести нам тебя? – так спросили великодушные граждане Газы.

- Несите меня на городскую площадь! – так отвечал им Самсон, сложив руки на груди. – Я скажу там речь!

Время бежать ещё не настало. Герой хорошо чувствовал остроту момента и сейчас появился ещё один великолепный случай как следует насолить филистимлянам, а заодно и лишний раз прославиться.

Подоспевшие части регулярной армии стали наводить на улицах города порядок, орудуя преимущественно кулаками, а не мечами, так как филистимлян в Газе проживало значительно больше, нежели иудеев, а в общей свалке могли раздать на орехи и своим собственным собратьям. Тем не менее Самсон уже был на площади, где взобравшись на верхушку огромного фонтана, изображавшего сюрреалистического бородатого мужчину с рыбьим хвостом, строил рожи суетящимся внизу врагам. Солдаты наскоро мастерили большую штурмовую лестницу, отгоняя напирающих со всех сторон зевак.

- Придет день и падёт филистимлянское иго! – откровенно потешаясь,начал свои преступно-крамольные речи Самсон.

- Эй, Шалашибес, ты что спятил?!! – недоумённо донеслось из бурлящей толпы, которая несмотря на все усилия солдат не желала расходиться по домам. – Ты же выходит соучастник преступного режима. Ты ведь на филистимлян всю жизнь работал. Что это с тобой?

- А вот не надо было меня несколько раз ронять по дороге! – огрызнулся герой. – Головой я слегка повредился. Вот шишка на лбу даже вылезла!

- Так мы же роняли любя!!!

Но Самсон был непреклонен:

- Я уже сейчас вижу тот прекрасный день, когда на землях Израиля не останется ни одного поганого филистимлянина, ни одной так сказать филистимлянской рожи, даже воспоминания о них и те сотрутся в памяти людской. Я вижу плодородные земли, поля, где пасутся иудейские стада, красивые великолепные еврейские города в которых правят мудрые иудейские цари. Я даже знаю имя одного из этих царей Биньямин Нетаньяху!!!

«Биньямин Нетаньяху? – мысленно удивился сам себе герой. – Эко я хватил… пора бы таки закругляться, а то дрянь всякая в голову лезть начала».

- Запомните мои слова, братья иудеи, живите по моим мудрым заветам, боритесь и победа будет с нами. Только объединившись мы сила. Даже крохотная соломинка способна переломить спину верблюду, прошедшему сквозь тонкое игольное ушко! Не войти проклятым захватчикам в Царствие Божие, ибо только мы иудеи достойны этого!

Тут уж не выдержала и сама толпа, девяносто процентов которой составляли иудеи. Еврейские граждане Газы бросились с кулаками на суетящихся под фонтаном солдат, походу снеся статую, на плечах которой восседал веселящийся Самсон. Самсона конечно тут же схватили, скрутили и с боем под конвоем вывели с бурлящей площади. Филистимляне не собирались делать герою никаких поблажек. Зачинщика очередной смуты посадили в глубокое сырое подземелье, где попытались заставить вращать каменные жернова.

Самсон, понятное дело, сразу же на это дело положил.

- Не геройское занятие жернова крутить! – так гордо заявил мятежник и даже сплюнул себе под ноги. – Идите нахес, фэйгалэ.

- А по почкам не хочешь? – тут же ехидно поинтересовался один из солдат.

Самсон в ответ насупился и раскатисто произнёс:

- Ну давай, рискни своим здоровьем, йоцмах!

Солдаты переглянулись, но рисковать здоровьем не стали, так как о знаменитом иудее ходили очень странные слухи. Да и держался могучий пленник необычно и с вызовом. Так обыкновенные мятежники себя не ведут, особенно когда над ними нависает скорая казнь. Не боялся Самсон своих мучителей, презирал и источал угрозу, а таких врагов надо всегда уважать.

Вскоре выяснилось, что в городе всё-таки нашёлся доброхот, согласившийся вращать жернова вместо пленённого иудейского героя. Филистимляне дали добро и в мрачное подземелье спустился…

- Ша! – воскликнул прикованный к стене Самсон. - Кого я вижу?!!

- Здравствуй, повелитель! – радостно пробасил окружённый вооруженными до зубов конвоирами светло-серый гигант, в уголках глаз которого блестели скупые мужские слёзы.

- Как же ты нашёл меня?

- Я всегда найду тебя, где бы ты ни был! - очень трогательно ответил слуга. – Ибо нерушима наша связь с самого первого дня моего творения.

Солдаты указали Голему на жернова и тот принялся без особых усилий их вращать.

Когда конвоиры удалились, Самуил лукаво подмигнул Самсону:

- Ну что, повелитель, когда будем делать ноги?

- Ещё рано, – апатично зевнул герой. – Этот момент не настал.

- А по мне так самое время! За городской стеной нас уже ждут Исаак с Руфью, а с ними четвёрка быстроногих коней.

- С Руфью говоришь… - задумался герой. – Ну и как там она, злится наверное?

- Ещё как! – подтвердил Голем. – Иначе как «тухес лэкэром» тебя и не называет.

- Уже даже и ругается как настоящая иудейка… - улыбнулся Самсон, - вот она какая, моя истинная любовь…

Помолчали. Тишину нарушал лишь глухой скрип жерновов и булькающий храп, прикорнувшего у входа в подземелье толстого палача.

- Что с тобой собираются сделать, знаешь? – поинтересовался Голем.

- Казнят, наверное… - будто речь шла о вчерашней погоде, беззаботно ответил герой, позвякивая ржавыми цепями. – Снесут голову и всех дел…

- Но мы этого ни за что недопустим, – хмуро кивнул Самуил. – Завтра у местных праздник, так сказать в честь твоего пленения. Будет грандиозный пир в храме бога морских пучин Посейдона. Там то тебя в жертву этому самому богу и принесут.

- Мечтать таки не вредно, – ответил Самсон, с удовольствием поглаживая колкую отрастающую щетину.

- Так ты, по-прежнему, не желаешь бежать прямо сейчас?

- Нет, не желаю. Уж больно хочется мне присутствовать на том самом пиру… который в честь моей поимки будет.

И понял тут Самуил, что спорить с упрямым хозяином совершенно бесполезно.

***

Итак, пир.

Хотя сперва пара слов о Посейдоне. Его огромная статуя располагалась в центре великолепного храма, напоминая чудовищного мутанта - этакую смесь кальмара с акулой увенчанную длиннобородой человеческой головой. Вообразить подобную страхолюдину было делом немыслимым, ну а встретить где-нибудь в море… ну разве что, если хорошенько набраться. Но такому моряку всегда реки по колено, а море по…несколько иную часть тела расположенную сильно повыше колен.

Покровительствовал Посейдон по слухам городу Газа и требовал регулярных человеческих жертв. Ну а получить в качестве кровавой дани знаменитого иудейского героя этот самый Посейдон, по мнению филистимлян, мечтал чуть ли не с первого дня сотворения мира.

Короче, всё у местной оккупационной власти было в полном ажуре: главного мятежника-подстрекателя-бунтовщика поймали, морского бога почти умилостивили. Вот вам и чудесный повод закатить грандиозный пир.

Теперь немного о самом месте предстоящей драмы, то бишь – филистимлянскомхраме. Красив был храм, ничего не скажешь. Высокое здание подпирали со всех сторон стройные мраморные колонны. Пылали огромные медные жаровни. Вился виноград по стенам, украшенным мозаикой изображавшей сцены рыбной ловли и картины дальних морских странствий. Выложенный смальтой пол сиял под ногами разными оттенками радуги.

Собралось в храме много знатных гостей приехавших в Газу из разных концов захваченной Иудеи. Разумеется, все были филистимлянами за исключением Самсона и странного серого человека необычной наружности, пропущенного в храм в качестве виночерпия. Солдаты у входа были настолько потрясены внешним видом странного незнакомца, что просто открыли рты, когда его увидели, ну а тот не обращая ни на кого внимания, величественно проплыл мимо.

- Не, ты ЭТО видел? – сказал один из охранников, ткнув своего соседа локтём в бок.

- Ага, экое чучело! Видимо станет развлекать гостей разными фокусами.

Таким вот кандибобером Самуил беспрепятственно проник на празднество. Начался пир ровно в полдень. Веселье шло горой, шум стоял невероятный, бедные слуги едва поспевали вовремя заменять пустые блюда и амфоры с вином.

Самсон всё это время был прикован к толстой колонне посредине зала и гости могли при желании швырять в ненавистного врага обглоданные кости. Однако грозный мятежник бросал на филистимлян ТАКИЕ зверские взгляды, что кости, конечно, кидали, но ни одна в Самсона так и не попала.

Самуил неприкаянно бродил по залу с огромным кувшинов вина в руках, вызывая возмущённые вопли пирующих и время от времени очень ёмко и многоэтажно огрызался. Голем пребывал в сильном раздражении, так как определённо тронувшийся умом хозяин, по-прежнему, не подавал никаких условных знаков к решительным действиям.

Статуя бога Посейдона хищно нависала над пирующими. Унылый палач в дальнем конце зала медленно затачивал каменным оселком огромный топор. О благополучной развязке драматической для всего иудейского народа истории не могло идти и речи.

Тут один из сильно охмелевших гостей (знатный богатый филистимлянин) бесстрашно приблизился к прикованному Самсону и принялся того громко костерить. Самсон же абсолютно не реагировал на обидчика, спокойно насвистывая себе под нос «Хава-Нагилу» и любуясь красочными фресками на стенах. Обидчик от этого только ещё больше бесился багровея лицом и вот уже внимание всего зала сосредоточилось на раскрасневшемся злодее. Каких усилий стоило сдержать себя Самуилу, так до сих пор никто и не знает, но Голем удержался (слегка даже пойдя трещинами от напряжения), хотя руки у него так и чесались учинить кровавое побоище с оторванными головами и реками вражьей крови.

Неожиданно со звоном раскололся забранный прозрачной слюдой потолок храма и прямо в задравшего голову сквернослова вонзилось длинное боевое филистимлянское копьё.

- Ёб!!! – оторопело выдохнул кто-то и в зале повисла гнетущая тишина.

Надо сказать, что Самсон был поражен случившимся чудом не меньше пирующих. Произошедшее совершенно не укладывалось ни в какие благоразумные рамки. Непонятно откуда взявшееся копьё проткнуло знатного филистимлянина насквозь, намертво пригвоздив его к месту. Он так и застыл с широко раззявленным ртом и с сильно выпученными от изумления глазами.

«Неужели сам Яхве покарал злодея?» – так вначале подумал иудейский герой, но секундой позже с разочарованием усмехнулся, узнав в свалившемся с неба оружии то самое копьё, которое несколько дней назад метал в небо, дабы подтвердить свою маленькую ложь по поводу «знаменитого критского атлета».

Вот так оно в жизни и бывает, знаешь где больно упадёшь – заранее подкладываешь мягкую соломку.

***

Однако неприятный инцидент не смог надолго омрачить славный праздник. Правда палач затачивающий топор, стал более кровожадно чем до этого поглядывать в сторону пленённого Самсона. Самсон терпел его хищный взгляд недолго и всё-таки не удержавшись, показал мастеру заплечных дел отставленный вверх средний палец, благо железные оковы этому ничуть не мешали. Палач злобно скрипнул зубами и даже выронил свой оселок.

Дабы поскорее забыть случившееся трагическое недоразумение, гости подождали пока слуги уберут мёртвое тело (для этого пришлось извлечь из пола пробитую насквозь мраморную плиту вместе с торчащим из неё копьём) после чего потребовали, чтобы Самсон всех развеселил.

- Спляши нам и спой, – весело прокричали гости, дабы как следует поглумиться над пленником. – Наверняка ты плохой танцор и никакой певец.

- Это я то плохой танцор?!! – не на шутку рассвирепел мятежник, потрясая цепями. – А ну несите сюда какой-нибудь инструмент.

Слуги принесли то, что было под рукой: дырявый старый бубен и внушительных размеров семиструнную кифару.

Самсон со знанием дела изучил бубен, сокрушенно покачал головой и, в конце концов, остановил свой выбор на кифаре. Спеленавшие руки цепи слегка размотали, чтобы пленник мог удобно взять в руки музыкальный инструмент.

- Давай сбацай нам свою «Хава-Нагилу»! – засмеялись гости, предвкушая невероятную потеху.

- За жизнь спою, – спокойно ответил Самсон и, ударив по струнам, затянул:

Вставай проклятьем заклеймённый,

Забитый жизнью иудей!

Кипит твой разум изощрённый,

О, трепещи, зарвавшийся злодей!

Никто не даст ведь избавленья,

Никто не станет помогать,

Добьёмся мы освобожденья,

На филистимлян нам плевать!

- Заберите у него кифару!!! – истошно завизжал кто-то из гостей.

Весь мир несправедливый мы разрушим!

В обиду братьев не дадим!

Мы новый лучший мир построим,

И вновь отпразднуем пурим!

Разъяренные пирующие опережая солдат и ломанувшегося от алтаря с топором палача бросились на героя. Тут-то филистимляне и осознали свою фатальную ошибку. Ох, не стоило им давать в руки Самсону семиструнную кифару, ох и не стоило. Такого количества размозженных пьяных голов, пожалуй, нельзя было увидеть даже на самом кровавом ристалище, где воины сражались исключительно боевыми молотами. Морской бог Посейдон вполне мог захлебнуться от обилия заливающей алтарь крови.

Самсон был бы не Самсоном, без козыря в рукаве. Бережливый, всегда заглядывающий в будущее герой, таки припрятал на чёрный день в складках своей одежды выдернутый из броды заветный волосок и вот ТОТ САМЫЙ день настал.

Надев, посмертно взвизгнувшую кифару сразу на головы шестерых филистимлян, Самсон расправил заранее зажатый в кулаке волос и, разорвав его яростно рявкнул:

- А ну-ка, верните мне мою былую силу!!!

И всё замерло.

Даже Самуил, как лев бившийся у алтаря с палачом, недоуменно обернулся, вопрошающе уставившись на победоносно усмехающегося хозяина.

- Амэхайя! – хлопнул в ладоши Самсон, чувствуя, как прямо на глазах у обезумевших филистимлян отрастает его волшебная кудрявая борода.

Подбородок слегка чесался, но то был зуд не раздражения, то был зуд скорой блистательной победы!

И мстительно улыбнувшись, знаменитый иудейский герой со всей мощи пнул ногой огромный поддерживающий свод храма каменный столб...

***

…Мрачный, как дождевая туча Исаак, вместе с заплаканной Руфью издалека наблюдали за тем, как взмыленные горожане медленно разбирают колоссальную груду камней в беспорядке громоздящуюся на том самом месте, где совсем недавно стоял величественный красивый храм богу Посейдону. Горожане трудились без особого энтузиазма, ибо даже дураку было ясно, что никто после подобной катастрофы уцелеть под завалами не мог.

Трагедия, в одночасье свалившаяся на город, обрела воистину чудовищный размах. Под обломками рухнувшего храма погибла вся знать оккупантов, включая полководцев и всю административную верхушку местной филистимлянской власти. Удача изменила филистимлянам и те в спешке покидали проклятый город, от которого отвернулся даже их могущественный покровитель Посейдон. Иудеи же ликовали, тихонько напевая себе под нос победные гимны и славя имя погибшего за общее дело героя.

- А какое таки было прекрасное начало? – горестно вздыхал Исаак. – Какие грандиозные планы, сколько дел ещё только предстояло сделать, скольких лопухов облапошить и дураков обдурить. А сколько шекелей можно было ещё заработать?

- Ты всё о своей проклятой выгоде, - гневно сжимала и разжимала маленькие кулачки Руфь. – Стяжатель несчастный.

- Выгода - это смысл всей моей жизни! – нешуточно обиделся Изя. – Основа моего существования, цель ничтожного бытия…

- А я бранила его и постоянно отказывала… - продолжала горестно стенать Руфь, - а он был такой хороший… такой чуткий и нежный… козочкой меня называл… теперь бы я согласилась на всё… даже на эту его ужасную колючую бороду…

- Поздно посыпать голову пеплом, ибо колесница времени уже давно ушла неведомыми тропами непредсказуемой судьбы, – философски отвечал до невозможности расстроенный кончиной могучего компаньона Исаак. – Но слава Самсона не канет в веках. О его грандиозных деяниях будут помнить не только наши потомки, но и их далёкие предалекие отпрыски.

- Хорошо сказал, ну вот прямо очень хорошо!

Подпрыгнув от неожиданности, Исаак нервно обернулся.

- Ты?!! – Руфь оторопело смотрела на улыбающегося Самуила.

- Да это я, другого такого на всём свете не сыскать.

- Но ведь ты остался там… с ним…

- Как видите, таки нет!

- А что ему сделается?!! - скривился, будто раскусив кислое, Исаак. – Камень камню не помеха, камень камню друг и брат! Так ведь, дубина песочно-серая?

- Скажи спасибо, что сегодня день всеобщего траура, – мрачно проговорил Голем, зловеще сузив глаза. – А то бы ты сполна испил из бездонной чаши моего праведного гнева.

- Ой, вэй?!! – фыркнул Исаак. – Люди, вы только посмотрите, как он научился говорить? Я бы даже выпил за это.

- Ступайте за мной, и я покажу вам, где могила Самсона.

Услышав о могиле, несчастная Руфь разразилась новым потоком слез, и Самуил благоразумно отошёл от страдающей девушки подальше, дабы та не размочила его глину.

***

Благополучно вывел Голем невесту и компаньона погибшего иудейского героя из проклятого города, покинув ворота вместе с бесконечным потоком беженцев, везущими на ослах свои немалые пожитки.

У двух зелёных холмов Самуил сошёл с дороги и повёл своих спутников на каменистую равнину, где не было ни души, а лишь гулял себе вдоволь холодный ветер, соревнуясь по завываниям с убивающейся по погибшему жениху Руфью.

Вот впереди показалась узкая давно нехоженая тропинка, ведущая к скалам и там, у подножия серых холодных монолитов…

- О не-е-е-е-т… - хрипло завыла Руфь, увидав горку аккуратно сложенных камней.

- Успокойся, женщина! – обратился к девушке Голем. – Не стоит понапрасну тревожить духов этого святого места.

В изголовье скромной могилки был установлен аккуратно отесанный камень с высеченной надписью:

«Здесь нашёл свой последний приют знаменитый иудейский герой, освободитель Израиля, борец за свободу своего несломленного народа. Его имя, Самсон и каждый, кто пройдёт мимо, пусть преклонит колено перед прахом сего достойнейшего мужа из всех достойных мужей племени Данова».

- Неплохо бы бронзовую оградку справить, - тихонько проговорил Изя, наметанным глазом осматривая курганчик. – Да и храм вокруг возвести не помешает, а вход, конечно, платный. За прикосновение к надгробью два серебряных шекеля, за лобзание оного восемь…

Хорошая затрещина от хмурого Самуила резко прервала перечисление весьма прибыльных коммерческих планов.

- У-у-у-ух… больно же…

- Мало дал.

- Мало дал, да? Да ты чуть мне шею не свернул.

- Как вам не стыдно?!! – вспылила уже выплакавшая все мыслимые слёзы Руфь. – В таком-то месте?

- Что, неужели СНОВА грызутся?!! – хрипло громыхнул зычный голос и со стороны ближайших скал появился могучий человек с длинной, развевающейся на ветру бородой.

Заходящее солнце слепило, не позволяя разглядеть лицо приближающегося незнакомца.

- Кто ты? – опасливо крикнул Исаак, прячась за спину маленькой Руфи. – Может разбойник? Места тут лихие, безлюдные. Предупреждаю, с нами знаменитый силач, разгибатель подков и сворачиватель челюстей по имени Самуил Кацман.

- Чего? – очумело посмотрел на Изю обалдевший Самуил. – Да у меня сроду не было никакой фамилии!.

- Неважно, скорее разберись с этим проходимцем, по-моему, его заинтересовала Руфь и наши заметно прохудившиеся кошельки.

- Ещё чего! – гордо вздёрнул голову Голем. – После героической гибели хозяина я больше не исполняю чьи-либо приказы. Отныне я сам себе господин и волен делать то, что желаю и никто мне не указ.

- Не, ну вы такое слышали? – всплеснул руками Исаак. – Мама, роди меня скорей обратно.

- Эх вы, не узнали, – рассмеялся Самсон, выйдя прямо из пламени кроваво-красного заката.

- Ох! – выдохнула девушка, падая под ноги герою.

- А-а-а-а… - истошно заголосил Исаак, хватаясь за сердце.

- Живая плоть слаба, не то что глина, – замысловато выдал Самуил, хлопая Самсона по плечу. – Я привёл их как мы и договаривались.

Самсон присмотрелся.

В уголках глаз глиняного слуги снова блестели слёзы.

- Что-то ты стал в последнее время подозрительно сентиментален, а, Самуил?

Самуил не ответил и тогда послюнявив палец, Самсон слегка потёр руку Голема, обнаружив под слоем серой глины розовую человеческую кожу.

- Вот ты и стал человеком, как же это я просмотрел то, а? Ума не приложу!

- И… что это означает?!! – Самуил поражённо рассматривал проклюнувшееся светлое пятнышко чуть ниже локтя.

- Это означает… - усмехнулся герой, - что ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО отныне сам себе голова и мои приказы можешь больше не выполнять.

Поражённый до глубины возникшей из неоткуда души Самуил, так и застыл как вкопанный, пытаясь с большим трудом постичь то невероятное, что с ним, в конце концов, произошло.

Самсон же тем временем внимательно рассматривал временно потерявшего дар членораздельной речи Исаака. Изя лишь усиленно пучил глаза глядя то на свежую могилу, то на живого и абсолютно невредимого компаньона. Пожав плечами, иудейский герой принялся бережно приводить в чувства возлюбленную.

- Ах! – дрогнули длинные ресницы, и девушка медленно открыла глаза, будто две голубые бабочки, расправив крылья, вспорхнули прямо в ясное синее небо. – Ты… жив?

- Как видишь, любимая.

- А как же?

- Сейчас всё объясню! Самуил!

- Да, Самсон?

- Пожалуйста, если тебя не затруднит, встряхни-ка как следует Исаака, чтобы вернуть ему возможность по человечески изъясняться.

Голем мрачно надвинулся на всё ещё пребывающего в шоковом состоянии Изю.

- Нет-нет! – закричал Исаак, сразу приходя в себя. – Не прикасайся ко мне, чудовище.

- Я доброе чудовище, – добродушно улыбнулся Голем. – Вот умоюсь в ближайшей речке, и ты устыдишься жестоких слов своих, презренный мешок с шекелями.

- Эх, если бы мешок! – грустно вздохнул Исаак и, уставившись на Самсона, гневно потребовал. – А ну колись, зачем понадобился весь этот непонятный пуримшпиль? Меня чуть Яхве к себе не призвал, а ты оказывается цел да живёхонек и даже новую густую бороду отрастил взамен старой.

Самсон торжественно указал на могилу:

- Видишь это?

- Ну вижу. Ин дрерт. И что с того?

- Нет больше никакого героя Самсона, а есть обычный человек, совсем не герой, не освободитель и не мятежный борец с оккупантами, а простой израильтянин, мечтающий о маленьком таком обыденном еврейском счастье, - и герой красноречиво приголубил млеющую у него под мышкой Руфь.

- Так как же... ага… - потирая подбородок, Исаак быстро прикидывал в уме новый расклад. – Так… кажется, я всё понял… Пожалуй ты снова таки прав, мудрейший. Вся эта суета, восстания, лезущие из всевозможных дыр лишь при одном упоминании твоего имени мятежники… Действительно, нашему общему делу такое внимание только навредит. Но постой… а как же твоя внешность? Тебя ведь знают в лицо!

- Людская память коротка, – парировал Самсон. – Раз сказано, что герой умер, значит он умер. Могила есть? Есть! Надпись памятная высечена? Высечена! В крайнем случая посчитают двойником или братом - близнецом.

- Хитро! – в очередной раз подивился изворотливости героя Исаак. – А как быть вот с этим?

Палец Изи не очень красиво указал на улыбающегося Голема.

- Он определённо нас выдаст своим внешним видом. Начнутся ненужные расспросы, подозрительные слухи, досужие домыслы.

- Тоже не проблема, – зевнул утомлённый за день иудейский герой, шутка ли всё утро мастерил на пару с Големом собственную могилу. – Как метко выразился сам Самуил, он искупается в ближайшей речке и…

- Развалится на куски, превратившись в кучу бесполезной грязи, – ликующе потёр руки Исаак.

- Нет, - Самсон укоризненно покачал головой. – Самуил превратился в человека.

Изя присвистнул, инстинктивно пятясь от Голема как можно подальше. Но Самуил больше на него не серчал, ибо на его открытом честном лице читалось исключительно всепрощение и любовь к ближнему своему, даже к такому неисправимому подлецу, как Исаак.

- Что ж, в путь, друзья, ибо это место вскоре станет местом знаменитого паломничества, – изрёк очередную историческую фразу Самсон. – Уверен, нас ждёт впереди полная невероятных приключений и интереснейших событий увлекательная жизнь. Посрамлены ненавистные филистимляне, разрушен храм бога Посейдона, уничтожен цвет элиты наглых захватчиков. О чём ещё можно мечтать, ответьте мне?

- Жизнь будет новая, - согласно кивнул Самуил, - а проблемы останутся старые. Изгнание, бегство и безденежье. Ну а что касается приключений… боюсь, что они начинаются вот прямо таки сейчас…

- Что такое? – вздрогнул Исаак, видя выступившую на лбу Голема испарину. – Ты чего так испугался?

- Вот их!!!

И все дружно посмотрели туда, куда указывала дрожащая рука Голема.

Далеко-далеко по равнине двигались две тёмные фигурки - одна побольше, другая поменьше.

Самсон напряг своё орлиное зрение и прямо охнул от изумления.

Ловко обходя острые камни, через равнину спешила красивая статная женщина в едва прикрывающей наготу лёгкой одежде. На верёвке странная незнакомка вела мохнатого чёрного козла, гневно бьющего землю копытами, которому явно не терпелось со всех ног броситься вперёд, но мешала короткая привязь.

- Галатея! – будто зачитывая свой собственный смертный приговор, обречённо прошептал Самуил.

- Вместе с Фитнесом! – добавил совершенно обескураженный Самсон. – Они объединились и выследили нас.

- Это кто? – близоруко щурясь, сварливо поинтересовался Исаак. – Тот самый филистимлянский воин, о котором ты мне рассказывал? А на кой ляд ты бабу эту каменную в живую женщину-то превратил?

- Так ведь не для себя же старался, для Самуила, – попытался оправдаться Самсон.

- Для Самуила… - противно передразнил его Изя. – Как говорится, не было проблем, наловил себе гарем… Ну а Фитнеса… Неужели так трудно было превратить этого филистимлянского задиру ну… скажем… в бурундука?

- Знаешь, Изя… - честно признался герой, - я как-то в тот момент об этом таки не подумал…

***

…Местные иудейские пастухи потом часто рассказывали очень странную и в чём-то даже жутковатую историю о том, как мимо них однажды промчались удивительные беглецы.

Первым бежал загадочный человек серого цвета, несший на руках удивительной красоты молодую девушку. За ним шаг в шаг, не отставая, следовали два незнакомца, являющиеся полной противоположностью друг другу. Один был толстый и маленького роста, а второй атлетически сложённый и очень высокий… а следом за ними…

В этом месте леденящего кровь рассказа пастухи делали большие глаза и переходили на зловещий полушёпот…

…а следом за ними мчались два призрака: бледная, источающая холод полуголая женщина, держащая на верёвке огромного зловещего чёрного козла, вещающего человеческим голосом.

- И что же тот козёл таки говорил? – трепеща, спрашивали слушатели уже готовые от страха разбежаться кто куда.

В этом месте рассказчик, как правило, выдерживал продолжительную паузу для пущего эффекта и, хитро усмехаясь, отвечал:

- Стой, легенда бородатая, ибо пришёл я не с миром, а дабы карать за подлые поступки твои и за нанесённые обиды братьям моим филистимлянам...

Загрузка...