Тринадцатый бог. История одного Зла

Стрелец

Чужаки с Востока, живыми дошедшие до Золотого Яблока и не получившие при этом метки черной смерти, заслуживали внимания. Особенно чародел, о котором говорила воин Скорпиона.

Гидеон презирал служителей Рыб. За внешней напыщенностью, высокомерием, восхищением своей собственной исключительностью скрывались трусливые, развратные лицемеры. Он хорошо помнил ту ночь, когда четверо из пяти магов Совета бежали из столицы под покровом тьмы, как преступники, коими они, по сути, и являлись. Колокол в Великом храме звонил, не замолкая. То тут, то там вспыхивали пожары. Черная смерть отплясывала на площадях Риеннара, забирая одних и навеки отказываясь от других. А маги ушли, предали своего короля, бросили превозносивших их людей и умчались в тогда ещё чистый Веерен, чтобы спрятаться там от чужого, могучего проклятья. Судьба сыграла с ними злую шутку — Гидеон знал, что маги провели ритуал, закрыв город от живых и мертвых сияющим магическим куполом, но что-то пошло не так, и защитный покров стал Саваном — желтой пеленой, через которую никто не мог проникнуть. Город за ней казался пустым и безмолвным, но Гидеон чуял каждой своей костью, что внутри таилось нечто куда более страшное, чем его проклятые подданные. Что именно — он собирался узнать с помощью чародела с Востока. И поэтому он шел через пыльную бурю спасать непрошеных гостей.

— Куда мы идем? — спросил змееныш, высовываясь из-под тряпья. — Ой, фуууу… Пчхи!!!

— Здоровья и долгих лет. Мы ищем живых с Запада.

— А зачем?

— Хотим узнать, кто такой «королевский чародел».

При короле Востока служил лишь один чародел и, насколько Гидеон помнил, восточники сравнивали его едва ли не с земным воплощением Двенадцатого бога. Из-за вечного противостояния между королевствами принцу не посчастливилось познакомиться с магом, что прислуживал Львам в ту пору, когда Запад был ещё жив, но тот слыл человеком равнодушным к богатству и титулам. Отец называл его «занудным аскетом» и ненавидел люто, как и любого другого выходца с противоположного берега Аноро.

Но с тех пор минуло много лет. Лишившись главного противника, Львы измельчали, а настоящие чароделы перевелись повсеместно.

— Ничего не видно, — прошипел змееныш.

— Видно. Вон там… Вихрь…

Уже через несколько шагов Гидеон уперся в магическую стену. Песок шуршал, налетая на преграду и, скользя по ней, поднимался вверх.

Принц вскинул руку и только тут увидел среди песка бледное лицо мужчины. Незнакомец смотрел на него, вытаращив глаза. Гидеон, на мгновение замешкавшись, постучал костяшками пальцев по магической стене. Мужчина сглотнул и, попятившись, исчез.

Принц снова постучал.

— Меня прислала ваша спутница! — прокричал он, запрокидывая голову. — Я хочу…

Гидеон раздосадовано щелкнул. Чего он хотел? Найти мага, который снимет проклятье?

Вместо ответа стена пошла волнами, поползла вперед и в один миг накрыла Гидеона. Полы его тряпья тяжело опали, выпустив тучи песка. Змееныш снова чихнул.

— Что тебе нужно? — резко прозвучал вопрос.

Гидеон покрутился на месте. Он не видел ничего — его окружала какая-то белая пелена, через которую проникали только скрежет песка и голос незнакомца.

— Ваша спутница, воин Скорпиона, попросила меня найти вас и сопроводить в укрытие. Буря может продлиться несколько дней.

— В селении нам не рады.

— Жители не проснуться, если их не будить, — отозвался Гидеон.

— А кто ты?

— Я — странник. Брожу туда-сюда давным-давно.

Ответом ему было молчание. Принц покрутил головой. Иллюзия сбивала его с толку.

— Вы меня слышите?

— Да. Как ты найдешь путь до селения? Видишь сквозь песок?

— Почти, — уклончиво ответил Гидеон. — Так вы пойдете?

— Если вздумаешь сдать нас своим сородичам, — пригрозил незнакомец. — Я превращу тебя в живого и убью.

— А ты можешь?

— Вот и проверим.

— Тогда следуйте за мной, — со всей учтивостью, на какую был способен, отозвался Гидеон. Сообразив, что голос незнакомца звучал впереди, он осторожно развернулся.

Мутная пелена рассеялась, вернув его в бурю.

— Вы идете? — позвал Гидеон.

— Да, — ответ прозвучал будто бы внутри черепа.

Принц поправил капюшон и, качаясь под порывами ветра, двинулся вперед.

Дорога назад оказалась длиннее. Гидеон пару раз сбивался с пути, путал направление, то возвращаясь к реке, то уходя в пустыню.

— Ты уверен, что знаешь дорогу? — насмешливо поинтересовался незнакомец.

— Можете не сомневаться, — проскрипел Гидеон, поплотнее заворачиваясь в балахон. — Ещё немного…

Однако он ошибся. «Немного» растянулось на несколько часов. Гидеон уже начал сомневаться в своих силах, как, наконец, заметил среди песка и пыли серую стену. Дело пошло быстрее — сообразив, в каком конце селения они находятся, Гидеон, оглядывая видимые части построек, вывел своих спутников к холодному складу, где местные жители в добрые времена хранили крепленые яблочные наливки.

Гидеон распахнул дверь и, шагнув внутрь, тут же отступил в сторону, пропуская гостей. Сидевшая в дальнем углу воин Скорпиона резво вскочила на ноги, но тут же, покачнувшись, оперлась плечом о стену.

— Нашел?!

Гидеон едва заметно поклонился.

— Они целы? — женщина неуверенно шагнула к двери.

— О, боги, донна Патриция! — первым внутрь зашел светловолосый незнакомец, лицо которого Гидеон увидел среди песка и магической защиты. — Вы плохо выглядите.

— Попала в бурю, — глухо прозвучал ответ.

Незнакомец, прищурившись, посмотрел на Гидеона.

— Либо вперед, либо назад, — теряя терпение, бросил принц. Буря уже основательно припорошила порог песком, да и придерживать дверь для толпы восточников Гидеону порядком надоело.

Светловолосый шагнул в сторону, освобождая проход, в котором тут же вырос смуглый гигант с топором на плече.

— Лошади пройдут? — рявкнул он, поворачивая свою огромную башку в сторону скелета.

— Пройдут, — сухо отозвался Гидеон.

Здоровяк кивнул и двинулся вперед. Он ввел внутрь трех оседланных и одну вьючную лошадь, и когда Гидеон уже готов был толкнуть дверь, в проеме появился косматый, крепкий вояка со взглядом душегуба. Легкие, походные доспехи прикрывала гербовая накидка с изображением льва, сидящего на груде черепов. Теперь Гидеон откинул любезности и шарахнул дверью так, что лошади заволновались, а гигант скинул с плеча топор.

— Располагайтесь!

Но троица смотрела на Гидеона совсем недружелюбно.

— Донна Патриция, это ловушка? — спросил белобрысый.

— Что? — женщина покашляла. — Нет. Я думаю, здесь мы в безопасности.

— С чего бы мертвецу помогать нам? — спросил косматый вояка голосом низким и хриплым.

— Он не мертвец, — недовольно заметил белобрысый, скрещивая руки на груди. — Боги да прочистят ваши уши! Проклятый, как и все остальные.

Гидеон клацнул челюстями.

— Выходит, маг здесь ты?

— Я, — белобрысый отвесил картинный поклон. — А вы, позвольте узнать, кто?

— Странник. Хожу по мертвым землям. Ищу приключений.

Женщина фыркнула.

— Ты был на Востоке. В наших землях.

Косматый выпятил массивную челюсть. С этим выражением его лицо показалось Гидеону смутно знакомым.

— Зачем ты бродишь по Востоку? — проворчал воин Льва.

— А зачем вы бродите по Западу?

— Запад пуст. И не принадлежит никому. Мы решили это исправить, — отрезал косматый, надменно вскинув голову.

— Пуст? — если бы Гидеон мог, он бы рассмеялся в лицо этому спесивому недоумку. — Много ли вы видели Запада, господа?

— Мы здесь целых пять дней.

— И дошли только до Золотого Яблока? Да вы ошиваетесь на границе! О чем тут можно судить?

Вояка и маг переглянулись. Тени сомнения легли на надменные рожи восточников. Среди тишины раздался слабый голос женщины.

— У вас осталась вода?

Громила швырнул ей мех, маг и косматый не сводили глаз с Гидеона.

— Что ты делал на Востоке? — вояка шагнул вперед. Ростом он оказался чуть ниже самого Гидеона, но, конечно, куда массивнее. — Отвечай!

— Что там? — из-под тряпья высунулся змееныш и, вытянув шею, уставился на восточника. — Ты кто!?

Вместо приветствия косматый, заревев, взмахнул мечом. Гидеон резко вскинул руку, прикрывая змееныша, и клинок, скрежетнув по костям, отбросил скелета к стене. Виновник потасовки, пискнув, юркнул обратно под ребра.

— Что за тварь?! — воин, держа меч наготове и брызжа слюной, навис над Гидеоном. — Кого ты там прячешь?!

Принц хотел было подняться, но клинок уперся ему в грудь.

— Это житель пустого Запада, — щелкнул скелет, схватившись рукой за лезвие и не без усилий отведя его в сторону. — Мой верный спутник.

— Думаю, нам стоит отложить оружие и поговорить, — прозвучал из-за спины воина на удивление спокойный голос мага. — Мы же ищем путь, верно?

Вояка что-то глухо рыкнул в ответ, и попытался вернуть меч в исходную позицию.

— Я не наврежу вам, — Гидеон продолжал давить на лезвие. — Я всего лишь хотел помочь милой даме.

Косматый скривился. Лицо его покраснело от усилий и злости.

— Хорошо, — процедил он, наконец, отводя меч. — Вытащи свою змею из-за пазухи, и пусть она будет на виду.

Гидеон кивнул и поднялся, но стоило косматому восточнику отойти, как вперед шагнул громила с топором.

— Без глупостей, — просипел он. — Я за тобой смотрю. Где змея?

— Тут, — Гидеон, распахнув тряпье, показал желтые ребра и притаившегося за ними перепуганного змееныша. Тот покрутил головой и тихо зашипел. Женщина, нахмурившись, отвернулась — зрелище явно было ей неприятно.

— Достаточно открыто или мне раздеться? — с издевкой спросил скелет.

— Давайте сядем и поговорим, — снова предложил маг. — Мы сможем почерпнуть из мирной беседы гораздо больше пользы, нежели тыкая друг друга мечами.

Гидеон послушно опустился на пол и скрестил ноги. Громила с топором замер подле него. Змееныш, заворочавшийся было, затих, сверкнув по-змеиному яркими глазами. Маг, удовлетворенно кивнув, уселся точно напротив. Женщина, устроившись в отдалении, близ лошадей, смотрела в пол. Косматый какое-то время походил туда-сюда, как зверь перед обедом, но все же сел, положив меч рукоятью на колено.

— Мы пришли на Запад по приказу короля, — тихо, умиротворенно заговорил маг. Он дружелюбно улыбнулся Гидеону. Приятная улыбка не шла чароделу — она придавала лисьему лицу выражение не доброжелательности, а снисходительности. — Много лет мы не ведали, что творится здесь, и вот, наш великий, непревзойденный, святейший правитель…

Вояка презрительно хмыкнул.

— Его Величество король Коинт, — невозмутимо продолжал маг. — Принял решение, достойное его предков — открыть для Востока мертвые земли некогда богатого Запада. Он направил сюда отряды разведчиков в надежде понять, опасна ли ещё черная смерть.

Гидеон вспомнил людей, которых видел на берегу Аноро. Среди тех парней чароделов не было.

— Вас болезнь до сих пор не коснулась, — заметил он. — Магия?

— Нет, — чародел, не переставая улыбаться, покачал головой. — Смею предположить, черная смерть покинула Запад. Хотя пищу и воду мы привезли с собой, воздух давно должен был убить нас. Но мы живы и, слава богам, здоровы!

Гидеона это тоже удивило.

— Вы — королевский чародел? — спросил он напрямик.

Маг, глянув на женщину, медленно кивнул.

— Нашему отряду поручено разведать путь до самого Риеннара. Очень ответственное задание.

«Как и бессмысленное», — подумал принц.

Вояка недовольно покосился на мага.

— Вы пять дней бродили у границы, — вслух произнес Гидеон. — Вам не хватит пищи, и, тем более, воды. До Риеннара отсюда не меньше недели. Ещё вы потеряли одну лошадь.

Теперь косматый воззрился на Патрицию.

— Жаль, — оборонила женщина, не поднимая глаз.

— Но все же, — маг пожал плечами. — Мы исполняем приказ короля.

— Считаете, западные земли будут полезны вашему народу? — Гидеон громко клацнул зубами. — Золотое Яблоко — не единственное селение, забитое живыми мертвецами.

— Они — не мертвецы, — маг вздохнул. — Они — прокляты. Как и ты.

— И что же? Называйте нас, как вздумается, суть останется неизменной. Люди мертвы, земля мертва, вода отравлена, животные ушли или погибли. Вокруг бродят выродки, — Гидеон для пущего драматизма, ударил пальцами по ребрам, перепугав змееныша. — Воюйте лучше с севером. Запад вам не одолеть.

— Но, — маг вздохнул и развел руками. — Приказ есть приказ.

— Мне жаль, — соврал Гидеон. — Могу только пожелать удачи.

— А если я попрошу тебя провести нас до Риеннара? — тряхнув лохматой головой, неожиданно спросил вояка. Маг удивленно крякнул и, вытаращив глаза, уставился на своего спутника.

Гидеон чуть откинул голову, оглядывая косматого. Черная борода, черная грива, густые брови, такие низкие, что затемняют и без того мрачные глаза. Воспоминания снова играли в прятки — он никак не мог припомнить, где раньше видел это темное, словно вытесанное из камня, неприятное лицо.

— Постойте, постойте — затараторил маг. — Разве можем мы…

— Можем, — отрезал косматый. — Ну? Согласен стать нашим проводником?

— Сопроводить вас в столицу? — переспросил Гидеон.

— Да, пустая черепушка! — гаркнул вояка. — Доведи нас до Риеннара!

Отвести к воротам родного города компанию восточников, когда отец и доблестная армия Запада сражались, до последнего вздоха защищая королевство от захватчиков? Стать проводником для вечного врага? Предать предков и корону?

Разве может он…

И внезапная мысль, казавшаяся давно отринутой, словно высверк молнии озарила сознание.

«Когда лев попросит указать дорогу, стрелец поведет его к центру круга, ибо пришло время менять фигуры».

Как хорошо, что у него не осталось лица! Можно преспокойно рассматривать гербовую накидку восточника и зло усмехаться про себя, осознавая, что теперь-то он сам начнет игру.

Не-е-ет, Запад не мертв, пока жив Восток.

— Конечно, я могу отвести вас в столицу, — произнес Гидеон, мысленно расплываясь в жестокой улыбке. — Но за определенную плату, разумеется.

Лев

Магический огонек, синий, похожий на те, что появлялись над могилами умерших, вился над головой Фирмоса, пока тот, присев перед пыльными полками для бутылок, искал, чего бы выпить.

— Много побитого, — вздохнул маг. — Стеклянные бутыли для яблочной наливки! Вот так роскошь…

Коинт молчал. Прислонившись спиной к холодной стене, скрестив руки на груди, склонив голову, он вглядывался во тьму. Когда-то давно он вот так же стоял в винном погребе, устроенном древним предком под одним из дворцов, и смотрел на катавшегося по полу отца.

— Открывай!!! — ревел тот, молотя кулаками по земле. — Открывай, убью!!!

Хранитель вин, высокий худощавый мужчина с огромным крючковатым носом, от которого на стеллажи падала поистине ужасающая тень, дрожащей рукой взял с полки очередную бутылку.

— Виноградники Пограничья, год…

— Открывай!!! — заорал король, хватаясь за нижнюю полку и пытаясь подняться. — Откры…

Его вывернуло на пол. Хранитель предусмотрительно отступил в сторону.

— Отец, — тихо позвал юный принц Востока.

— А? — в темных, мутных глазах отразилось пламя. Король облизнул перепачканные губы и, с трудом удерживая голову, обернулся к хранителю. — Это кто?

— Ваш сын, сир.

— Нет, — король помотал головой. — Не мальчик. За ним — кто?

Принц обернулся. Позади него высился забитый бутылками стеллаж.

— Там никого нет, сир, — смиренно ответил хранитель.

— Да вон же, вон!!! Черный… За его спиной…

Принц вздохнул и презрительно глянул на отца. Он давно не боялся призраков. Живые пугали его гораздо больше.

— Смотрите, сир! Целая! — Фирмос сунул ему под нос пыльную бутыль.

Коинт, мотнув головой, раздраженно бросил.

— Открывай.

— Теперь черная смерть нам не страшна! — маг, отшвырнув пробку, сделал глоток и часто заморгал. — Ууууух… Похоже, тут уксус!

Коинт забрал у него бутылку.

— Ты уверен, что нам стоит нанимать костлявого провожатого? — спросил Фирмос, все ещё морщась.

— Что тебе не нравится? — Коинт глотнул и прижал палец к носу. — Тьма на ваши головы…

— Да, собственно, всё. Причина нашего похода, цель, путь, провожатый, цена за его услуги. Подумай, зачем ему лук? Он мог попросить, что угодно! Где мы здесь найдем лук? А арбалет ему, видите ли, не подходит! Ну и привередливые нынче скелеты!

— Он связан со мной проклятьем, ты сам сказал, — произнес Коинт, как всегда пропуская болтовню мага мимо ушей. — Нельзя терять его из виду.

— Но и идти у него на поводу опасно.

— Твои предложения?

— Схватить его и вернуться обратно.

Коинт надолго присосался к бутылке, а когда оторвал её от губ, рявкнул так, что с потолка погреба посыпался песок.

— Болван! Мы идем в Риеннар! Не назад!

— Прекрасно, — недовольно процедил Фирмос, отступая. — Близость этого… странника может и усугубить действие проклятья.

— У меня умерли все жены. Усугубить? Думаешь, член отвалится?

— Ага. И ты станешь скелетом, как и он.

Коинт икнул и, отшвырнув пустую бутылку, шагнул к Фирмосу.

— Ты — маг, — прохрипел король, хватая чародела за борта расстегнутого дублета и хорошенько встряхивая. — Заткни свои советы себе в задницу и займись магией.

— Я… — Фирмос склонил голову на бок и недовольно покосился на бутылку под ногами. — Ты всё выпил.

Коинт оскалился.

— Тебе не уйти от действий, когда припрет, — он отпихнул мага к стеллажу и исподлобья глянул на него. — Или ты не готов умереть ради своего короля?

— Не хотел бы, чтобы моя смерть прошла впустую, — отряхиваясь, как можно спокойнее ответил Фирмос. — Я здесь единственный маг, и силы стоит беречь для чего-то… более важного.

— Скелет приведет нас к «более важному», — Коинт снова прислонился к стене. — Ты твердил о необходимости следить за нитями. Что нам остается?

— А если он затащит нас в ловушку?

— Попробуем из неё выбраться.

Фирмос вздохнул и покачал головой.

— Ты слишком рискуешь. Как будто тебе нечего терять.

— Разве только жизнь, — Коинт пожал плечами.

Фирмос хотел что-то добавить, но, снова вздохнув, грустно произнес.

— Как прикажет мой король, — и сдобрил словесный плевок показным поклоном.

Любого другого Коинт за подобную дерзость хорошенько бы отделал. Но Фирмос был ему нужен. Это раздражало ещё больше. Коинт сжал челюсти так, что заболели виски. Будь он сам магом, отправился бы в этот путь один. То бишь с Быком, а Бык, что лошадь, нужен для удобства. Наблюдая, как Фирмос, вытягивая шею, семенит вдоль полок, Коинт усмехнулся в бороду. Ведь чародел, а всё равно опасается его, боится, как и остальные. Маг потянулся, схватил что-то с верхней полки и, обернувшись, потряс целой бутылкой.

— Ещё нашел! Пойдем наверх, поделимся? — предложил Фирмос, улыбаясь от уха до уха.

Наверху царила тишина и темнота. Бык сидел неподвижно, прислонившись к стене, Патриция дремала рядом. Скелет подпирал дверь, за которой не унималась буря.

— Кто хочет выпить? — поинтересовался Фирмос, потряхивая бутылкой. — Крепкое пойло!

— Вино, — поправил скелет. — Его подавали исключительно к королевскому столу.

— Вино из деревни? — Коинт опустился на пол напротив Быка. — Яблочное?

— У него терпкий, сочный вкус, — ответил скелет. — Вкус… лета.

— Тебе-то откуда знать? — Фирмос откупорил бутылку, оглядел пробку. — А печать королевская, ведь верно.

— Пробовал бывало, — скелет громко клацнул челюстью. — Хорош-шее вино.

— Можно посмотреть? — Патриция взяла пробку из рук мага. — Козерог?

— Правильно, донна, — Фирмос улыбнулся. — Единство земли и моря. Были времена, когда западный флот слыл сильнейшим.

— Козероги вымерли, — Коинт забрал у Фирмоса бутылку. — Как и короли Запада. Кто там сейчас занимает трон в Риеннаре?

— Пыль, — отозвался скелет.

— Великолепно. Угощайся, — Коинт швырнул бутылку ему. Скелет резко, нечеловечески быстро вскинул руку и поймал бутылку за горлышко.

— К сожалению, я не пью. Не ем. И не дышу.

— Кошмарно! — ужаснулся Фирмос. — Никаких удовольствий. Пустота не угнетает?

— Пустоту всегда можно заполнить, — ответил Коинт и лег на бок, подперев висок кулаком. — Любую. Ведь тебе не чужды эмоции? Ненависть, злоба, гнев…

— Я не чудовище, чтобы чувства мои были столь однобоки.

Коинт вскинул брови.

— Правда?

Скелет перекидывал бутылку из одной руки в другую. Звук от его костей исходил крайне неприятный.

— Чем меньше удовольствий тебе приносит настоящее, тем трепетнее ты хранишь воспоминания об утраченном, — медленно произнес скелет. — Я помню вкус и запах этого вина, как будто испил его вчера.

«А я помню, как пахли волосы моей последней жены», — Коинт прикрыл глаза и словно наяву увидел, как за крышкой гроба скрывается бледное лицо.

— Бессмысленное дело — тешить себя воспоминаниями, — равнодушно ответил он. — Особенно, когда ничего не можешь изменить.

Патриция протянула руку.

— Дай и мне попробовать.

Скелет бросил бутылку ей. Женщина, не поморщившись, сделала пару глотков и вернула вино Фирмосу.

— На Востоке вина приятней, — выдохнув, заметила воин Скорпиона.

— Застоялось в погребе, — пояснил маг. — Долго ждало, крепло. А знаете, чем женщина отличается от вина? Если её долго не трогают, она с возрастом становится мягче.

Маг отклонился в сторону, и его лицо оказалось в опасной близости от лица Патриции. Та не отвернулась, только вскинула бровь, презрительно глядя на чародела.

— Что вы думаете по этому поводу, донна Патриция? — проворковал Фирмос.

Коинт без интереса ждал ответа. Не верилось, что воин Скорпиона могла красиво сострить, скорее грубо, коротко отшить.

— Вы… — начала было Патриция, но тут же замолчала и, вскочив на ноги, запрокинула голову и выхватила меч. Коинт повторил её движения. А все потому, что крыша склада затрещала, заходила ходуном, обсыпая укрывшихся от бури путников песком и пылью.

— Сильно намело? Прогибается? — спросил Коинт. Ответом ему было испуганное ржание проснувшихся лошадей. Двух Бык успел схватить за поводья, одна ринулась к двери, и её хотел было поймать скелет, но та встала на дыбы, и, едва не раскроив мертвецу череп, с выпученными глазами принялась молотить копытами по воздуху. Четвертая, задев Фирмоса, удрала к дальней стене и принялась кружить там, мечась из одного угла к другому, словно её окружило пламя.

На крыше что-то загрохотало. Подгнившие доски прогнулись, и одна балка, не выдержав, треснула и обвалилась.

— В сторону! — крикнул Коинт, отскакивая и растягиваясь на полу. Магический огонек погас, и склад погрузился в пепельный полумрак. За балкой вниз низверглись потоки песка, доски и что-то ещё, протянувшееся черной змеей на фоне серого сумрака. Коинт приподнялся, встал на одно колено, но тут же получил по спине удар такой силы, что выронил меч и, перекувыркнувшись в воздухе, рухнул лицом в песок. Низкий гортанный рык разнесся над головой, перекрыв ржание лошадей и короткий, пронзительный вскрик.

— Пригнитесь! — заорал Фирмос откуда-то слева. Коинт, выплевывая песок, перекатился на спину и в свете магической вспышки, озарившей их укрытие, увидел огромного черного зверя, мощными задними лапами отталкивающегося от пола, а передними цепляющегося за края дыры в крыше. Прыжок — и над длинным, изгибающимся телом распахнулись крылья, рассекшие потоки песка. Вспышка угасла, доиграв прощальным высверком на шкуре чудовища. Ржание лошади и женский крик потонули в грохоте досок и скрежете песка.

Коинт застыл, прикрывая лицо рукой и не сводя глаз с дыры на потолке. Вопль чародела вернул ему мысли.

— Быстрее, сюда! — во тьме замерцал синим магический купол. Фирмос, бледный и растерянный, стоял в центре круга и махал руками. Коинт поднялся, сплюнул песок и, перемахнув через балку, ввалился под покров. Вытерев лицо, он огляделся. Песок сыпался вниз из огромной дыры на потолке. Бык, рыча и плюясь, втащил в круг одну лошадь, морду которой обвязал походным одеялом.

— Что это было? — Коинт свел брови и глянул на Фирмоса, потом на пыхтящего Быка. — Где Патриция и лошади? Где этот философствующий мертвец?!

— Я здесь.

Коинт обернулся и с трудом сдержался, чтобы не отступить назад. Скелет, оставшись за пределами магического купола, замер точно позади него и протягивал ему меч рукоятью вперед.

— Оборонили.

— Благодарю, — процедил Коинт, хватая оружие. — Где воин Скорпиона?

— Он её унес, — простонал Фирмос, потирая плечо. — И либо Тринадцатый бог существует, либо я только что видел живого дракона!

— Дракона?! — Коинт обернулся к чароделу. — Какого, к демонам, дракона?! Что это за чудище? Очередной выродок?

— Угадали, — щелкнул скелет, и Коинт снова посмотрел на него. — Отпрыск сильной ведьмы. А отец его — сам Двенадцатый бог.

— Этот ваш божественный выродок унес лошадь и Патрицию, — фыркнул Фирмос. — Зачем, спрашивается?

— У всех живых потребности одинаковы. Ему всего лишь хочется есть и женщину, — скелет дернул тощими плечами. — И нам лучше уйти. Раз он нашел здесь еду, он вернется.

— Эту тварь привел ты? — Коинт поднял меч.

— Нет. Я понятия не имею, как он вас учуял. Лошадей ли, женщину ли… — скелет щелкнул. — К слову, если вы решите спасать свою спутницу, то, скорее всего, сможете убить двух зайцев. В замке его матери хранятся неплохие луки.

— Ты водишь нас за нос! — рявкнул Коинт, теряя терпение. — Ты! Ты, проклятое отродье, натравил на нас это чудище!

— Слава двенадцати богам, не имею с ним ничего общего, — скелет запрокинул череп. — Буря стихает. Вам нужна эта женщина или отправимся в Риеннар без неё?

Скорпион

Патриция, не открывая глаза, прислушалась, стараясь дышать ровно, как если бы продолжала пребывать в беспамятстве. Казалось, вокруг не было ни души. Тишину бередил только легкий шорох, будто слабый ветер шевелил сухую листву. Патриция вздохнула и, осторожно приподнявшись на руках, огляделась. Комната, в которой она очутилась, походила на тюремную камеру — темно-серые каменные стены, маленькое окошко под потолком, сухая трава на полу, аромат которой добавляла горечи в тяжелый, спертый воздух. У двери, в нише, светила масляная лампа.

Патриция нащупала рукоять лежащего рядом меча и, схватив клинок, не без труда поднялась на ноги. Оружие у неё не забрали, из чего следовало, что либо оно не представляло опасности для хозяев, либо она не была пленницей. Взяв лампу за изогнутую ручку, Патриция ногой толкнула дверь. Визг ржавых петель походил на крики заключенных в пыточной. Женщина поморщилась. Резкий звук вернул головную боль.

Скользнув в коридор, Патриция подняла лампу и снова огляделась. Вокруг маленького конуса света царила сплошная тьма. Патриция прислушалась — справа, где-то в отдалении, завывал ветер, но его дуновений она не чувствовала.

— Хочешь уйти? — прошептал кто-то у самого уха, дыханием коснувшись шеи. Патриция вскинула меч, резко развернулась, но тьма вокруг оставалась неподвижной. Держа оружие наготове, воин Скорпиона шагнула вперед и повела лампой.

— Кто здесь?

— Ищешь меня? — шепот шорохом сухой травы пронесся по коридору.

Патриция напряглась. Она помнила то чудовище, что, проломив потолок, свалилась ей на голову. Дракон вряд ли мог поместиться в узком коридоре, но сбрасывать со счетов магию не стоило.

— Где ты? — спросила Патриция, приподнимая лампу. — Выйди на свет.

Она даже не успела вздохнуть, как кто-то, подойдя со спины, обхватил её руками за грудь и талию и с силой прижал к себе. Патриции показалось, что хрустнули ребра. Запрокинув голову, она попыталась ударить противника затылком в лицо, но тот занял выгодную позицию. Меч, а вслед за ним и лампа, упали на пол. Патриция дергалась, как зверек в силках, а незнакомец и не думал ослаблять хватку. Рука, что лежала на талии, скользнула под пояс. Пальцы, горячие даже через рубашку, коснулись живота.

— Какая сильная, — прошептал незнакомец ей на ухо. — Значит, хочешь меня увидеть?

Хватка ослабла. Скрывающееся во тьме существо отбросило пленницу в сторону, словно куклу. Патриция с размаху ударилась лицом о дверь и едва не потеряла сознание. Царапая ногтями дерево, она удержалась на ногах и хотела было обернуться, но вновь оказалась в нечеловечески сильных руках. Незнакомец, оттащив её назад, распахнул дверь и зашвырнул в комнату.

Патриция упала на бок, поджала колени к груди и выхватила спрятанный за голенищем сапога кинжал. Собрав себя за один вдох, она перекатилась на спину и рывком поднялась, в этот раз готовая к атаке, но незнакомец замер в дверях. Лампа вспыхнула, осветив лицо смотревшего на неё человека. Это был молодой мужчина, светловолосый, кудрявый, голубоглазый. Слишком правильный, слишком красивый для выродка.

Он улыбнулся.

— Я удовлетворил твое любопытство, дева?

— Что тебе от меня нужно?

Незнакомец поставил лампу в нишу и шагнул вперед. На нем не было ничего, кроме длинной, перехваченной поясом, серебристой туники.

— Я хочу обладать тобой, — продолжая улыбаться, ответил он.

Патриция, вскрикнув от неожиданной боли, выронила кинжал. Рукоять, в мгновение ока раскалившись, обожгла ладонь.

— Силы богов… — она потрясла рукой, злобно глядя на незнакомца. — Не имею желания отдаваться изуверу.

— Желание можно пробудить.

Патриция сплюнула себе под ноги и процедила.

— Твой способ побуждает только к убийству.

Но незнакомец не слушал её.

— Каких мужчин ты предпочитаешь? — вьющиеся волосы стали короче, потемнели, подбородок чуть опустился вниз, став массивным и тяжелым, и вот уже перед Патрицией стоял зеленоглазый северянин.

— Чуть не забыл, — незнакомец оскалился, обнажив заостренные зубы. По правой щеке словно скользнули невидимым клинком — появившаяся рана наполнилась темной кровью, которая почернела, ссохлась, а потом осыпалась пеплом, оставив на коже неровный, белый рубец.

— Может, борода? Седина? Или хочешь мелких кочевников? Темных южан? Гигантов-островитян?

Патриция попятилась к стене, рукой шаря по поясу в поисках походного ножа, не сводя при этом глаз с незнакомца. Одно идеальное лицо сменялось другим, словно кто-то очень умелый быстро раскладывал колоду карт Мира.

— Мне больше нравятся люди, — прошипела Патриция, незаметно пряча ножик в рукаве рубашки.

Лысый островитянин, огромный, как Бык, с высоким лбом и чуть раскосыми темными глазами, перестал улыбаться.

— Желаешь сразиться? — он поднял правую руку, залитую черной кровью по локоть. — Твоя рана, помнишь?

Патриция только фыркнула в ответ. Она успела чиркануть мечом по лапе выродка, когда тот вытащил её на засыпанную песком крышу склада.

— Меченые всегда своенравны, — он поднес руку к лицу и принялся языком слизывать кровь. — Я забрал твой меч. Я вернул его тебе, но ты не сумела удержать свое оружие.

Патриция с нескрываемым отвращением смотрела на выродка, продолжавшего размазывать кровь по руке и лицу.

— Поиграешь с другим мечом? — прошептал он, облизнув большой палец.

— Нет, — процедила Патриция. — Ищи чудовищ себе под стать.

Дрогнули тени, качнулась лампа. Выродок приблизился к Патриции так быстро, что она не успела нанести удар. Под его пальцами легкие доспехи из плотной кожи крошились, как скорлупа сухого ореха. Патриция попыталась высвободить руку, чтобы воспользоваться ножом, но выродок уже разорвал на ней рубашку и, резко стянув лохмотья, воспользовался ими как веревками.

— Ты не похожа на меченых, — произнес он, прижимая пленницу к стене. — Бороться не умеешь.

Горячая ладонь легла на шею Патриции, вынуждая запрокинуть голову. Выродок подался вперед и впился в её разбитые губы. Патриция зарычала, извиваясь, а потом, совершенно неожиданно для себя, открыла рот и ответила на поцелуй, ощутив гнилостный вкус крови выродка у себя во рту.

— Хорошо, — довольно выдохнул он ей в лицо. — Превосходно, правда?

— Да покарают тебя боги, — прошипела Патриция. — Мерзкая тварь…

Он схватил её за руку и швырнул на пол. Патриция с трудом перевернулась, а выродок уже нависал над ней, сверкая желтыми глазами и в очередной раз меняясь. На идеально ровной коже вздувались наросты, губы стали безобразно тонкими, обнажив острые зубы.

— Хочешь тварь? — он провел ладонями по её телу — от шеи до живота, и тело потянулось к нему, выгибаясь. Патриция хотела крикнуть, но, к своему ужасу, похотливо, счастливо застонала.

— Хочешь…

Он схватил её за бедра и потянул к себе. Острые когти впились в спину. Затрещал и отлетел в сторону пояс, и Патриция впервые за долгое время ощутила панический страх. Она не могла бороться. Она вообще больше не чувствовала своего тела. Чудовище склонилось ниже, вжимая жертву в пол. Плечи его стали огромными, туника пятнами серебра растекалась по темной коже.

Патриция изогнулась, запрокинула голову, кусая губы, и увидела перед собой чьи-то истертые черные туфли.

— Отпусти её, — властно потребовала женщина, замершая в дверном проеме. — Немедленно.

— Она желает меня, — рявкнул выродок. — Видишь, мать?

— Хватит. Или я сейчас же сделаю из неё старуху.

— Но…

— Вон. Иди вон. И магию свою забери.

Выродок завопил так, как будто из него потянули ребра. Патриция хотела моргнуть, отвести взгляд, но не смогла. Он прошел мимо, раскидывая сухую траву и, хлопнув дверью, с грохотом покатился по коридору.

Патриция, тяжело дыша, перевернулась. Руками упершись в пол, она долго смотрела на свои пальцы, ощущая, как возвращается власть над собственным телом. Захотелось обнять себя за плечи, свернуться клубком, стать незаметной и маленькой, но тут среди травы блеснуло лезвие ножа, и Патриция, даже не думая прикрыться, схватила оружие и вскочила на ноги.

Перед ней стояла пожилая женщина, бледная и худая. На ней было серое, словно сотканное из паутины, платье с огромной, пышной юбкой, какие носили при дворе века два назад. Скрестив тощие руки на груди, незнакомка оглядывала Патрицию и едва заметно шевелила губами.

— Прикройся и иди за мной, — наконец, произнесла она, тряхнув седой головой. — Постарайся не отставать.

Патриция проглотила комок, стоявший в горле. Подтянула штаны, нацепила пояс, накинула на плечи остатки куртки, не выпуская нож и искоса наблюдая за незнакомкой.

— Идем, — женщина взяла лампу и вышла в коридор. Патриция, заткнув клинок за пояс, быстро подобрала меч. — Думаю, ты поняла, с кем имеешь дело?

— Да, — Патриция снова сглотнула.

— Хорошо. Сейчас он голоден. Когда поест, будет спокойнее. До той поры лучше не попадаться ему на глаза, — женщина чуть повернула голову. — Поняла?

— Да.

— Славно. Поверь, он — не худшая партия на Западе. Остальные здесь танцуют со смертью. Смерть не обуздаешь, его же можно усмирить.

Патриция облизнула пересохшие губы и решила не отвечать.

Круг замкнулся. Она все-таки оказалась в логове чудовища. Но, видят боги, сейчас убить ей хотелось больше, чем умереть.

Женщина повернула налево, и Патриция, помедлив, все же двинулась за ней. Впервые, со времен далекого детства, воин Скорпиона не хотела оставаться одна.

Коридор, в который они свернули, оказался гораздо шире и светлее оставшегося позади. Свет и ветер проникали сюда из широкого пролома. Под натиском стихии, чудовища или времени каменная стена слева, часть потолка и пол обрушились. Из пролома в стене, через который легко мог пройти взрослый человек, было видно серое небо, чуть более бледное, чем обычно. Кажется, совсем недавно рассвело. Прохладный ветер, воя, забрасывал в коридор белесую пыль и обдавал ею груду камней у дыры в полу. Только когда существо пошевелилось, заметив их, Патриция поняла, что приняла мелкую тварь за камни. Существо было темным, почти черным, бугристым, неровным, с длинными узловатыми рукам и небольшой головой, украшенной единственным, острым, как у лисицы, ухом. Тварь обернулась, глянула на женщин желтыми глазами, втянула воздух широкими ноздрями и, почесав бугор на плече, улеглась поверх разлома, руками и ногами с длинными, гибкими пальцами схватившись за его неровные края. Толстый хвост, упав набок, свесился вниз и чуть заметно вздрагивал, выдавая напряжение своего владельца.

— Идем, — седовласая женщина, подобрав юбку и ни мгновения не медля, встала на спину покряхтывающего существа, мелкими шажками прошлась по нему и спрыгнула на противоположную сторону разлома.

Патриция двинулась следом. Уложилась в два широких шага, опасаясь, что спина существа её попросту не выдержит. Но тварь справилась. Повиснув на руках, уродец подтянулся и, подскочив к женщинам, подставил хозяйке голову, требуя ласки, как домашняя собака. Ведьма погладила существо по лысому черепу, выжидательно посмотрела на Патрицию, но та молчала, поправляя остатки одежды.

— Ты не хочешь ничего узнать?

— Я бы хотела одеться.

— Доспехов не держу. Но походную одежду найти постараюсь.

Незнакомка посмотрела на тварь, та фыркнула, будто соглашаясь, и, подобрав под себя задние ноги, поскакала на четвереньках по коридору. Женщина подняла лампу.

— В замке пыльно и холодно, но можно жить.

Патриция снова промолчала. Так, в тишине, они миновали коридор, спустились вниз по крутой лестнице, прошли через зал с высоким потолком, где гнила сваленная в кучу мебель, громоздкая и древняя. Они долго кружили по развалинам, прежде чем оказались в широком коридоре, у двери, целой и чистой. В стене напротив в железную петлю канделябра был втиснут кривой горящий факел.

Женщина остановилась, лампой указала на дверь.

— Твоя комната. Одежду тебе принесли. Выберешь подходящую, умоешься, приведешь себя в порядок и можешь отдохнуть.

— У вас есть чистая вода? — отчего-то этот вопрос показался Патриции сейчас самым полезным.

— Да, — выражение лица женщины не изменилось, только левый уголок губы и веко левого глаза чуть задергались, будто в тике. — В замке свои законы. Мои. Тебе нужны слуги?

— Нет.

— Хорошо. Я скоро приду, и мы поговорим. До сиих пор не покидай комнаты.

Патриция кивнула и, толкнув дверь, оказалась в просторной спальне. Здесь пахло сыростью и старостью. Со стен была содрана драпировка, а на широкой кровати пылился тюфяк, набитый соломой. На драном кресле красовалось огромное темное пятно, а у широкого, едва ли не во всю стену, гардероба, была вырвана одна дверца — от петель на косяке остались неровные куски. Через двустворчатое окно в комнату проникал тусклый западный свет. Патриция, положив меч на кровать, взяла со спинки кресла куртку и рубашку, помяла жесткую ткань в руках, подошла к окну. Внизу, куда ни глянь, тянулась засыпанная белесым песком пустыня. Патриция облизнула разбитые губы и обернулась. В деревянном корыте, стоящем перед кроватью, и правда сияла вода, но именно это сияние смутило женщину. Казалось, что в прозрачном полотне заблудился солнечный свет. Патриция осторожно коснулась поверхности воды, растерла каплю между пальцами, понюхала. Жидкость ничем не пахла, но была маслянистой. Впрочем, иного выбора не имелось, а Патриция всей душой желала смыть с себя запах выродка. Как говорил Раллэ, её учитель, её капитан и её любовник, если женщина становится воином, она объявляет войну всему миру, себе, в том числе. Когда воина берут в плен, его будут пытать. Если в плен попадает женщина, её сначала пустят по кругу, а потом, если что-то от неё останется, отправят в тюрьму к своим же. Поэтому в плен лучше не попадать, а героически гибнуть на поле сражения.

Патриция, ополаскивая шею, искоса глянула на лежащий на тюфяке меч. Раллэ говорил — жажда самоубийства всегда проигрывает голоду по смерти врага.

Умывшись и переодевшись, Патриция не стала ложиться в кровать. Села сбоку, у окна, прислонившись спиной к ножке. День снаружи разгорался все ярче. Патриция дремала, пробуждаясь от малейшего шороха, поэтому не пропустила прихода седовласой женщины. Та вошла без стука, держа руки скрещенными на груди. Дверь будто сама распахнулась перед ней.

Патриция поднялась, но меч брать не стала. Следом за женщиной в спальню вошли две твари — та, хвостатая, что исполняла роль моста над разломом, и другая, помельче, с огромными зелеными глазами и чуть вытянутой пастью. Второе существо передвигалось на двух ногах, длинных, но сильно подогнутых. Ползя вот так, на корточках, оно довольно бережно несло в руках дощечку, служившую подносом для пары чаш.

— Забери лохань, — приказала женщина. — И оба идите прочь.

Четвероногая тварь послушно удалилась. Вторая, поставив дощечку на кровать, пыхтя и фыркая, подняла корыто и, покачиваясь, потащила в коридор. Женщина присела на краешек кресла и плотнее прижала руки к туловищу. Со стороны казалось, что у неё прихватило живот или болят ребра.

— Можешь поесть, я не собираюсь травить или опаивать тебя.

Патриция покосилась на чашки. В миске дымилось какое-то серое варево, напоминавшее кашу без масла и молока, а вот во второй была вода. Чистая, прозрачная вода.

— Черная смерть не отметила тебя, — женщина нервно моргнула. — И зашла ты слишком далеко. С лошадью. С отрядом. Кто вы?

— Разведываем земли Запада по приказу короля Востока, — Патриция присела на кровать и, взяв чашку с водой, мигом осушила её. Вода оказалась удивительно вкусной, свежей, чуть пахнущей пшеницей, совсем иной, чем та, что предназначалась для умывания.

— Сколько лет прошло, а Восток все тянется к Западу, — женщина посмотрела в окно. — Удивляет меня лишь то, что на тебе нет метки. Неужели мой сын нашел что-то поистине поразительное…

— Боюсь, ничего поразительного во мне нет, — Патриция облизнула губы и потянулась к миске с кашей. Каша вышла тягучей и липла к ложке и зубам. — Я — простой воин. Но кто вы?

— Ведьма. Разве сие незаметно?

Патриция проглотила комок каши. Похуже походной похлебки, но вполне съедобно.

— Это — ваш замок?

— И моя тюрьма.

Патриция облизала ложку и бросила её в миску.

— Благодарю… Прошу прощения, не знаю вашего имени.

— Азерра, — женщина едва заметно склонила голову. — А ты, дева…

— Патриция.

— Из благородной семьи? Чудесно.

Они помолчали.

— Я должна вернуться обратно, — Патриция потерла шею, отводя взгляд. — Я нужна своему отряду.

— Совершенно невозможно. Он найдет тебя на краю земли. Убить его ты не сможешь — он не похож на других выродков. Но если будешь слушать меня, — Азерра тихо, устало вздохнула. — Сможешь пойти иным путем, нежели твои предшественницы. Смею предупредить — своих женщин он обычно съедает. Если я не успеваю сделать из них… уродин и перебить ему аппетит.

Патриция как-то уж совсем по-детски захлопала глазами, потом тряхнула головой и, нахмурившись, посмотрела на собеседницу.

— Вы всегда так любезны с пищей вашего сына?

— Когда он получает желаемое, он не тревожит меня, — женщина крепче прижала руки к телу. — Но, если пожелают боги, ты станешь той, что сможет изменить его. В первую очередь запомни — не говори ему, кто он есть. Он — не тварь, не урод, не выродок. Он — сын Двенадцатого бога.

Патриция некоторое время пристально вглядывалась в лицо собеседницы, пытаясь понять, не шутит ли та.

— Что, простите?

— Его дал мне Двенадцатый бог, — спокойно произнесла та.

Патриция, в конец растерявшись, молча наблюдала, как женщина поднимается, обходит кресло, идет к двери.

— Весь этаж — в твоем распоряжении, — дверь, тихо скрипнув, распахнулась. — Моих слуг не бойся и не трогай, они не причинят тебе вреда. Захочешь увидеть меня — только произнеси имя.

— Ваши слуги… — Патриция, опомнившись, поднялась. — Они раньше были людьми?

Женщина обернулась. Вся левая сторона её лица вздрагивала, веко почти закрыло покрасневший глаз.

— Все мы когда-то были людьми, — тихо ответила она и, помедлив, добавила. — За редким исключением.

Стрелец

— Как же мне обращаться к тебе, если не Ваше Высочество? — Ноора по-птичьи присвистнул. — Смекаешь, в чем дело? Я не умею врать.

Гидеон, сидя на земле, смотрел на свои костлявые ступни и слушал. Крылатому выродку почти удалось вывести его из равновесия.

— Они не должны знать, кто я, — терпеливо, медленно, четко проговаривая каждое слово, повторил Гидеон. — Потому что я не знаю, кто они.

Ноора вытянул шею, поморщившись от боли, поглядел на отряд восточников за спиной Гидеона и выдал.

— Они — лживые и жестокие чужаки. Зачем они нам? Идем в замок припадочного вдвоем. Спасем девушку.

— Мне нужно за ними наблюдать.

— Зачем они тебе?

— Потому что они на моей земле.

— Хочешь бросить их в замке Тенебриса? — очень тихо спросил Ноора.

— Возможно.

— А девушку?

— Она тебя интересует больше, чем брат?

— Она — добрая. А про этого я ничего не знаю. Он на нас не похож… Нас. Западников. Мутный, как моча голодающего.

Гидеон потер костлявое колено.

— Так мы договорились?

— Не хочется мне с тобой договариваться, — недовольно заметил Ноора. — Принц.

Змееныш высунулся из-под накидки и, недобро глянув на крылатого собрата по несчастью, заметил.

— Экий он тугой! Зачем его брать? Сидел бы в своей яме.

Ноора обиженно зафыркал. Гидеон вздохнул, если бы мог, но вместо этого ответил сдержанно, стараясь не стучать зубами.

— Потому что ему я доверяю больше, чем тем людям.

Птицелюд горделиво нахохлился, а затем, шумно выдохнув, благородно сдался.

— Хорошо! Раз так, буду звать тебя, как они. Сойдет, костлявый?

— По рукам, — Гидеон поднялся, оправил тряпье и, оглянувшись, крикнул. — Вы собираетесь идти?

Фирмос, державший под уздцы вьючную лошадь, которую они поймали у склада, махнул рукой и проорал.

— Можем двигаться!

Косматый бросил в их сторону недобрый взгляд. Стоявший подле него худощавый, тщедушного вида юноша, щурясь, смотрел на Ноора.

— Он совершенно точно твой брат? — Гидеон, не подходя к группе, шагнул вперед, подав знак следовать за ним.

— Не видишь сходства? — Ноора потер повязку и мотнул головой. — Не помню его. Он, кажется, не в себе.

Гидеон снова обернулся.

Косматый забрался на лошадь. Маг отдал поводья вьючной Быку. Только имя здоровяка Гидеон и запомнил. Может, потому, что тот оказался самой простой фигурой в отряде.

Служитель Водолея, вперившись в землю, потащился следом.

— Он вежлив, но выглядит отрешенным, — Гидеону отчего-то стало жаль парня. — Нет, он не сходит с ума. Он заблудился, только и всего.

— Ваше Высочество умничать желает? Он, как и остальные, недоволен, что я иду рядом.

— Это меня не волнует. Поднимайся.

— А меня беспокоит, — Ноора снова почесал повязку и, встав на четвереньки, потянулся. — У них ещё есть стрелы, видишь ли.

— Так выродок идет с нами? — заорал косматый на всю пустыню.

— Прямой, как бревно, — про себя произнес Гидеон и, обернувшись, крикнул. — Да!

— Зачем?!

— У него имеются крылья!

В пути они почти не говорили. Пустыня располагала к тишине. Зато косых взглядов было столько, что Гидеон всерьез опасался, как бы маг не ослеп раньше времени. Бык иной раз хватался за топор, а косматый, водрузив свой зад на несчастную, уставшую лошадь, был мрачен и угрюм, как служитель Скорпиона. Змееныш выбрался наружу и, обвив шею скелета, покачивался в такт шагам, заворожено глядя по сторонам.

— Сколько земли! И совсем нет воды.

— До самого замка Мрака воды не будет, — заметил Гидеон. — Хотя… Можно свернуть к лесу, там есть озеро и…

— Мрака? — перебил его служитель Водолея, втягивая голову в плечи. — Почему «Мрака»?

— Выродка испокон веков называют «Мрак», — отозвался Гидеон. — Или, на древнем едином, «Тенебрис».

— Испокон веков?

«А про озеро даже не спросили».

— Мрак появился задолго до прихода черной смерти.

— И никто не пытался его прикончить? — подал голос косматый. — Мне показалось, он опасен.

— Он причинял гораздо меньше неудобств, чем ваша армия.

— Королю Запада не хватало воинов, чтобы очистить свои земли от подобной гнили? — не отставал косматый.

Гидеон ничего не ответил, просто представил, как вскакивает на круп лошади и сворачивает пустобреху шею. Если повезет, Мрак сожрет его. А не повезет — леди Азерра превратит в кривоногого прислужника.

— Я не знал о его существовании, — признался служитель Водолея. — Хотя прожил здесь десять лет.

— Ты и о моем существовании не знал, — проскрипел Ноора. — Так боишься упасть, что смотришь только себе под ноги.

— Надо же, — встрял Фирмос. — Какие умные здесь выродки.

— А ты много на своем веку выродков видел, колдун с золотой задницей?

— Я бы попросил…

Гидеон громко щелкнул челюстью, и все замолчали. На самом деле ему нравился поднимаемый спутниками гомон. Да, компания подобралась не из приятных, но ведь то была его компания! Когда он в последний раз шел вот так, свободно, не скрываясь, не таясь, говорил в открытую, да ещё и шутил? Славный путь. Жаль, недолгий.

Незаметно от спутников он заложил крюк и повел восточников к озеру.

Так как живым полагалось отдыхать и есть, пришлось остановиться на ночлег. Маг картинным пассом разжег огонь, который почти в одно мгновение пожрал собранные Нитом сухие веточки и пучки серой травы. Гидеон, наблюдавший за чароделом, уже почти не верил, что тот на самом деле прислуживал королю. С другой стороны, правитель Запада мог посчитать его таким идиотом, что отослал куда подальше.

Косматый отправил несчастного служителя Водолея на поиски хвороста, а маг снова получил нагоняй. К сожалению живых, Нит так ничего и не принес, поэтому людям пришлось довольствоваться вяленым мясом и холодной водой. Чародел зажег три магических огонька, и те носились у земли, пугая змееныша и Ноора, которые, сидя поодаль вместе с Гидеоном, глотали слюни, наблюдая за «пиршеством». Маг и косматый делали вид, что не замечают голодные взгляды выродков, хотя те едва ли не заглядывали им в рот, но стоило только Ниту отойти от «дружеского круга», как косматый тут же подал голос.

— Это наша еда.

— Я просто хотел поделиться…

— Меня не интересует, что ты хотел. Пища нужна людям.

— Они же местные, — Фирмос махнул рукой. — Зверье само позаботиться о пропитании.

Нит бросил извиняющий взгляд на Ноора.

— Я бы хотел тебе помочь…

— Ты все время что-то хочешь, но ничего не делаешь, — огрызнулся выродок и повернулся к Гидеону.

— Вы можете поохотиться, — тихо произнес скелет.

— Мне ещё пару дней жить на земле, — оскалившись, ответил Ноора. — Летать не выходит.

Он почесал повязку. Нит, стоявший рядом, сделал маленький шажок вперед.

— Я могу сменить бинты.

— Только сначала верни мясо! — рявкнул косматый.

Ответом ему было шипение змееныша. Маленький проныра шлепнулся на землю и стрелой дунул во тьму западной ночи. Ноора проводил его завистливым взглядом. Нит постоял подле брата ещё пару тягостных вздохов и, отвернувшись, печальный, побрел к магическому «костру».

— Зачем ты ведешь их к озеру? — Ноора неуклюже лег на бок и раскинул крылья.

Гидеон посмотрел на людей. Маг снова косился в их сторону, и, хотя выродок говорил едва слышно, скелет все же предупредил.

— Не нужно говорить при них о моих планах.

— «Моих планах», — передразнил Ноора. — Ты такой же мутный, как и они.

— У меня все на виду.

Крылатый хрипло, низко рассмеялся. Его смех походил на карканье придушенной вороны. У косматого от этого звука перекосило лицо.

— У них мало воды, — ответил Гидеон. — Озеро гораздо чище черных водоемов. Возможно, вода из него подойдет им.

— Черная вода ничем не хуже, — заметил Ноора.

— Для тебя.

— В озере вода тоже жирная.

— Но прозрачная.

— Я думал, ты хочешь их… — выродок кровожадно оскалился.

— Не раньше, чем выполнят кое-какие дела.

Ноора ничего не ответил и хотел было улечься поудобнее, как вдруг резко вскинул голову.

— Кто-то топает, — он часто заморгал. — Земля дрожит.

Теперь и Гидеон почувствовал легкие толчки, но даже не удосужился подняться. Зато живые повскакивали и приготовились к бою. Их приверженность оружию казалась Гидеону чрезмерной. Им бы хвататься за мага, а они всё пытались справиться с Западом мечами и топорами. Ноора весь распушился, растопырил хвост, и Гидеон не без зависти подумал, что этот выродок куда ближе к живым людям, чем он сам. Ведь люди тоже вглядывались во тьму, встревоженные, растерянные.

— Дракон вернулся? — спросил косматый, не оборачиваясь.

— Нет, — отозвался Гидеон. — Попытайтесь не попасть нашему гостю под ноги.

— Кому? — не понял Фирмос.

Земля загудела. Быку снова пришлось ловить перепуганных лошадей. Каждый толчок отдавался в груди Гидеона ударами фантомного сердца. По мере приближения источника землетрясения толчки становились сильнее. Ноора ещё хохлился, но притих, поняв, о чем идет речь. Маг окружил себя и своих спутников сияющим защитным куполом, поэтому, когда чудовище опустило гигантскую ногу в опасной близости от лагеря, они смогли разглядеть вынырнувшую из темноты конечность. Все четверо задрали головы и разинули рты.

Передние ноги гиганта были каменными и круглыми, с узкими оконцами у самого туловища. Подле защитного купола будто опустились две высоченные башни. Вот они чуть подогнулись, заскрипели, и чудовище шагнуло вперед. Гидеон подскочил, и зубы его щелкнули друг о друга. Из темноты показалась третья нога, и снова земля вздрогнула. Задние конечности тоже начинались с башен, но были чуть короче. Верхняя часть, где полагалось находиться бедру, щерилась обломанными зубьями крепостных стен вперемешку с деревянными балками, которыми ноги крепились к кривому телу.

«Хорошо, что живые не видят его головы», — подумал Гидеон. Башни стали ногами, стены и постройки — туловищем. А люди… Люди стали мордой.

Там, в вышине и тьме стражники, прислуга, писцы, казначеи — все обитатели форта переплелись в причудливые узоры из рук, ног, тел и голов, образуя длинную, остроухую морду с вечно разинутой пастью.

— Боги… — выдохнул Нит, когда чудовище исчезло во тьме. — Что это?

И все четверо посмотрели на Гидеона.

— Прибрежный форт, — пояснил скелет. — Хорошо укрепленная крепость северного берега. Она вам ничего не сделает. Раздавит, если только.

— Форт? — Косматый тоже, кажется, побледнел. — Крепость? Почему оно ходит?

— Вам, наверное, лучше спросить у королевского мага, — насмешливо отозвался Гидеон. — Я не сведущ в подобных делах.

— Это… это всё… — чародел кашлянул в кулак, пытаясь вернуть голосу твердость. — Это нити одного проклятья.

— Большая… махина, — выдал Бык.

— Раз оно не опасно, тогда пора спать, — косматый на удивление быстро справился со страхом. Гидеону хотелось верить, что он на самом деле испугался. — Бык, Нит — в дозор. Наш провожатый утверждал, что выродок может вернуться. Нельзя потерять оставшихся лошадей.

— Тенебрис может забыть о вас. Если его отвлечет нечто иное, — Гидеон вытянул ноги и скрестил руки на груди. — Ваша спутница, например.

Ноора попытался укусить его за стопу и чуть не сломал зубы о кости.

— Не говори о ней со злостью, — прошипел выродок.

— Мы же… не опоздаем? — пролепетал Нит.

— Если бы вы не спали ночью, шансов найти её живой было бы больше.

Ноора ощерился, косматый же просто пожал плечами, ничего не ответив.

— Уйдем без них! — зашипел выродок.

— Нет, — резко ответил Гидеон и уже спокойнее пояснил. — Твоя рана не успеет зажить, ты не поднимешься в небо и не сможешь мне помочь. А я, знаешь ли, не имею желания становиться погремушкой Тенебриса.

— Ты умеешь искать виноватых, — Ноора повернулся к собеседнику спиной.

— Если бы, — тихо ответил Гидеон. — Если бы…

Остановившись, чародел запрокинул голову, раскинул руки и вздохнул полной грудью.

— Пахнет мо-о-орем, — протянул он и улыбнулся. — После долгого пути так приятно увидеть море. Искупаться, поплавать, подышать…

Гидеон прошел мимо мага, задев его ладонь костлявым плечом.

— Море недалеко, и оно теплое, — ответил скелет. — Нам не по пути, но если хотите…

— Нет, — отрезал косматый. — Мы теряем время. Пошевеливайтесь.

Ноора шел чуть поодаль от группы, неуклюже ковыляя на четвереньках. Черные крылья, побелевшие от пыли, чертили бороздки на земле. Змееныш, сыто икая, сидел на плечах Гидеона и покачивал головой, в такт шагам. Впереди, насколько хватало глаз, тянулась белесая пустыня. Жара спала, а ночью приходил такой холод, что даже Бык ближе придвигался к магическому костру. Гидеон взобрался на холм и, обернувшись, оглядел следовавших за ним людей. Он мог завести их к Смрадным болотам или же попросту бросить здесь. Тенебрис вернется, в этом Гидеон не сомневался. Выродок с малых лет любил играть с людьми.

— Это мираж? — косматый поравнялся с ним и спрыгнул с лошади. — Или земля тут ещё жива?

Гидеон медленно, нехотя обернулся. Вдалеке тянулись запорошенные пеплом луга, некогда зеленые и живописные, а за ними…

— Нет, — Нит опередил Гидеона. — Я… я слышал об этом… Древний лес. Он пуст, но зелен. В давние времена в нем обитал один из последних духов. Может, обитает до сих пор.

Живые листья не тронула белесая пыль. Пустыня ровно окаймляла зеленый массив, а ветер наметал барханы перед низкорослыми деревцами подлеска, ни одна веточка которых не вздрагивала, не трепетала. Перед путниками предстала завораживающая картина — застывшая во времени жизнь, непреступная, непобежденная чьим-то злым намерением, гордая в своем одиночестве, одинокая в своей силе. Гидеон вдруг вспомнил о сестре. Внутри стало больно. Кажется, болела пустота.

— Дух там, в этом лесу? — косматый посмотрел на Фирмоса.

Маг беспечно пожал плечами.

— Откуда же мне знать? Скажу одно — с духами лучше не связываться.

Гидеон тоже взглянул на чародела. Изобразил бы разочарование, если бы мог.

— В лесу не осталось животных, — ответил он, отворачиваясь. — Возможно, дух ушел, и скоро лес зачахнет. Но мы туда не пойдем.

— Это радует, — весело отозвался Фирмос. — Духи — непредсказуемы.

— Не больше, чем люди.

Гидеон провел их вдоль холмов и вывел к небольшому озеру. Блестящая гладь в обрамлении кустарников и низеньких, кривых деревьев вызвала у живых настоящий восторг. Даже косматый улыбнулся, завидев что-то более приятное глазу, нежели серая пустыня.

— Проверь воду, Фирмос, мы должны… — но не успел косматый договорить, как Ноора, закудахтав как курица, разбежался и плюхнулся в озеро. Вскинув крылья, выродок баламутил переливающуюся в лучах солнца гладь, и фыркал, окунаясь в воду с головой. Змееныш вздохнул, и Гидеон, протянув руку, опустил его на землю. Уже через миг тот серебристой стрелой разрезал маслянистую пленку поверхности озера. Улыбка сползла с лица косматого — он брезгливо поморщился.

Фирмос присел на корточки, провел ладонью над водой. Пленка лопнула, явив взглядам жаждущих кристально чистую гладь.

— Да, вода здорова, — Фирмос стряхнул с руки искорки магии и оглядел озеро. — Думаю, дух вместе с лесом сохранил и водоем.

— Уверен?

— Уверен, — маг погрузил ладони в воду. — Ох, холодная!

Лошади дергали поводья, танцуя на берегу. Живым хотелось пить.

— Нам лучше пройти дальше, — Гидеон отошел от берега. — Переночуем в сторожке на том берегу. Здесь, совсем рядом, руины селения. Лучше нам обойти их.

— Там толпа твоих соплеменников? — косматый сглотнул. О, его тоже мучила жажда.

— Нет. Просто я не люблю это место, — Гидеон отвернулся. — Это Кольмад.

Он ждал, что заговорит косматый. Вряд ли воин не знал о местечке Кольмад, где больше двух веков назад в кровопролитном сражении сошлись армии Востока и Запада. В ту пору отец Гидеона был ещё мальчишкой, но принц хорошо помнил его рассказы о той ужасной войне. Восточники разгромили морской форт, маршем прошли до самого озера, выжигая все на своем пути, а затем окружили селение Кольмад, близ которого и остались дожидаться войско Запада. Тогдашний король, дед Гидеона, считал позицию для боя слишком неудачной. Поэтому он не дошел до холмов, развернул армию обратно и, заложив крюк, начал окапываться севернее леса, среди диких полей, под надежной защитой земляной крепости. Полководцы Востока ждали-ждали и не дождались. Ещё до морозов, пожрав все запасы кольмадцев, восточники устроили резню в селении, а королю Запада, которого окрестили трусом, выслали останки так и не дождавшихся освобождения жителей. Если кому-то из обитателей селения и удалось бежать, то они сгинули в лесу, не добравшись до своих «защитников».

Позже Западу удалось отбросить противника обратно к морю (не без помощи магов и кое-какой поддержки с севера), но Кольмад так и остался позорным кровавым пятном на мантии правителей западных земель. Отец Гидеона тогда понял одно: жизнь воина ценнее жизни мирного жителя.

Жестокая, но истина.

— Ко-о-ольмад, — протянул Фирмос. — Что-то знакомое…

— Здесь войско Запада не приняло бой, — голос Нита дрогнул. — Воины Востока издевались над жителями и никого из селян не оставили в живых.

Косматый ударил лошадь в бока и поехал вдоль озера. Маг, Бык и служитель Водолея поспешили за ним. Гидеон замер на берегу. Знакомое чувство отрешенности бросило на сознание дымчатую пелену. На мгновение Гидеону показалось, что он больше не двинется с места, но его спутник в этот раз успел вовремя. Выбравшись из воды, змееныш с силой дернул его за полу тряпья.

— Уснул?

— Нет, — Гидеон медленно, со скрипом опустил голову. Ему нужно было что-то услышать, узнать, чтобы вернуть мыслям ясность. — Послушай, а ты ненавидишь меня за то, что я убил твою мать?

— Нет, — Змееныш мотнул башкой — научился, глядя на людей. — Не-е-ет. Я тебя не ненавижу. Ты меня спас. Она бы меня съела.

— Хорошо, — рассеянно ответил Гидеон и не без труда сделал шаг. — Зови Ноора, нам пора идти. И не спускай с меня глаз. Кажется, я скоро застыну, а времени у нас мало.

Ночью Гидеон не остался с людьми. Тишина забирала у него ясность ума. Быка, как всегда, первым выставили в дозор, но как только из покосившегося, обросшего мхом и дикой лозой домика раздался могучий храп, дозорный захрапел в ответ. Гидеон прошел мимо него, нарочно пнув гиганта по ноге. Тот икнул и, уронив голову на грудь, пробормотал что-то оскорбительное.

Змееныш выбрался из-под ребер на плечи.

— Куда мы идем? — сонно поинтересовался он.

— К озеру, — коротко ответил Гидеон, хотя направлялся он к руинам Кольмада.

От селения почти ничего не осталось. Деревянные строения давно сгнили, каменные занесло песком. Треугольный остов, возвышавшийся поодаль, являлся ни чем иным, как крышей местной часовни, а торчавшие из-под земли каменные осколки некогда были фундаментом дома старосты. Гидеон замер перед плоским камнем, коснулся пыльной поверхности и, обернувшись, огляделся. Отец привозил его сюда на семилетие. Странный подарок запомнился Гидеону надолго, до самой мнимой смерти напоминая о себе ночным кошмаром, в котором принц, ещё маленький и беспомощный, бродил среди пустых домов, глядевших на него провалами черных окон. Поначалу Гидеону снилось, что он зовет отца, но тот хранит молчание. А потом отвечать стала сама тьма, притаившаяся под крышами, за чердачными окошками. Заслышав жалостливый крик юного принца, она принималась выть, стонать и хныкать, и Гидеону казалось, что то заброшенные дома плачут по своим умершим в муках хозяевам.

Змееныш дернул его за край капюшона.

— Не спи.

Гидеон тряхнул головой так, что клацнули челюсти. Откуда-то со стороны донесся шелест, будто на ветру затрепетало огромное полотнище.

— Смотри-ка, — Гидеон обернулся. — Тенебрис пожаловал к нашим гостям.

Одним прыжком принц перемахнул через камень. Змееныш обижено зашипел, в последний момент схватившись за капюшон и стянув его с черепа. Гидеон смутно представлял, чем может помочь людям. Вступать в открытый бой с Тенебрисом ему вовсе не хотелось. Но не успел он сделать и пары шагов, как Мрак опустился перед ним, обдав волной песка и пыли.

— Куда собрался, принц? — дракон пригнул черную треугольную голову, правым глазом кося на Гидеона.

— Домой, — его голос после рева Тенебриса прозвучал до неприличия жалко. Скрип половицы после громового раската.

— Ко мне?! — дракон распахнул крылья и едва не задел Гидеона. Тот отскочил в сторону, пригнулся, уклоняясь от мощного хвоста, кнутом рассекшего воздух над его головой.

— С каких пор твоя клоака стала мне домом? — Гидеону снова пришлось подскочить. Тенебрис крутился на месте, пытаясь задеть его.

— Тогда ты идешь не в ту сторону, — дракон изогнул шею и клацнул зубами в неприятной близости от черепа Гидеона.

— Я иду туда, куда хочу.

— И ведешь с собой своих мягкотелых друзей?

— Ты тоже мягкотелый.

Тенебрис замер, опустил морду, и его глаз оказался на уровне головы Гидеона.

— Приходи в мой замок, принц, — прошипел дракон. — И я покажу тебе, кто нынче правит Западом.

Поток воздуха сбил Гидеона с ног. Он перекатился через плечо, боком прижался к каменной плите, что торчала из земли, и злобно заклацал челюстями. Дракон описал круг над руинами Кольмада и скрылся в темноте.

— Не пойдем к нему, — заканючил змееныш, успевший спрятаться под ребра. — Он страшнее моей матери.

— Он официально пригласил нас погостить в своем замке, — Гидеон поднялся, тряхнул лохмотьями и, наигранно вскинув голову, отчеканил чужим, надменным тоном. — Как высокопоставленная персона, я обязан засвидетельствовать свое почтение и облагодетельствовать поданных личным визитом. И свиту я подобрал подходящую.

По возвращении оказалось, что Тенебрис всё же заглянул к людям — снес домик, разорвал лошадь и утащил Быка.

Скорпион

От стука в дверь Патриция мигом проснулась. Ладонь легла на рукоять меча. В комнате было темно — свечи, принесенные слугами, давно догорели. Патриция смотрела на дверь, но видела лишь мрак. Снова постучали.

— Кто там?

Тишина.

Патриция осторожно развернулась, встала на одно колено и приподняла меч.

— Хозяин, — после долгого молчания глухо отозвался выродок.

Резкий ответ готов был сорваться с языка, но Патриция проглотила ярость и спросила ровно, почти вежливо.

— Что вам нужно?

— Тебя.

Она поморщилась и скрипнула зубами. Надо отдать должное Азерре — её сподобился до предупредительного стука.

— Я ещё не готова.

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Что же?

— Бой на арене.

Патриция вскинула брови и встала на ноги.

— Я не понимаю.

— Мне надоело говорить через дверь, — с этими словами он вошел в комнату. От яркого света факела Патриция на мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, выродок стоял так близко, что острие меча уперлось ему в грудь. Хозяин замка оскалился, изобразив улыбку.

— Мой меч тоже наготове, — хрипло произнес он, склоняя голову и исподлобья глядя на пленницу.

— Вы говорили про бой.

Он поморщился и отпихнул от себя блеснувший в пламени факела клинок, как если бы отмахивался от надоедливой мухи. Лезвие скользнуло по пальцам, лизнув плоть. Выродок счастливо хохотнул.

— Любишь жалить.

— Любите боль?

— Ты начинаешь понимать меня, — он было двинулся на неё, но потом покачал головой и, отступив, вытянул вперед руку с окровавленными пальцами, приглашая выйти. — Идем же.

Патриции совершенно никуда не хотелось идти. Но Азерра неустанно напоминала ей, что Тенебрису перечить не стоит. Поэтому воин Скорпиона опустила меч и боком прошла мимо выродка. Тот не удержался и клацнул зубами у её уха.

— Ам!

Патриция только крепче сжала меч и не обернулась.

— Ты не умеешь играть, — капризно заметил Тенебрис ей в спину.

— А вы разве играли? — поинтересовалась она, не оглядываясь.

— Самую малость, — он крепко схватил её за зад и подтолкнул вперед, в коридор. — Живее. Бойцы нас заждались.

Некоторое время они шли в тишине. Тенебрис что-то насвистывал себе под нос и то и дело касался спутницы отнюдь не нежно. Патриция старалась не замечать его «поглаживаний», хотя пару раз споткнулась, едва не упав. Тенебрис, конечно, кинулся помогать, умудрился сжать ей грудь и едва не спалил волосы факелом.

— В первую ночь ты была поживее, — недовольно бросил он, отпуская её от себя. — Впала в тоску? Моя маленькая игра развлечет тебя.

— Жду с нетерпением, — ответила Патриция, замедляя шаг.

Успевший уйти вперед выродок вдруг резко обернулся и налетел на неё, едва не сбив с ног.

— Я с тобой не шучу, кобылка, — прохрипел он ей в лицо. — И ты помалкивай, иначе не сдержусь. Разорву тебя прямо здесь.

Патриция прикрыла глаза. Тенебрис оскалился.

— Вот так. Побудь покорной. Не раззадоривай хозяина Запада раньше времени.

Они вышли на свет. Впереди тянулся каменный мост с хлипкой, веревочной оградой. Внизу, среди серого песка, громоздились черные, блестящие камни — обломки некого строения, а впереди, куда вел её Тенебрис, в небо поднималась высокая башня. Патриция опустила голову. Она легко могла бы перемахнуть через веревки и получить вечную свободу. Вряд ли из замка дракона имелся иной выход, но к своему удивлению, она вошла во вкус. От игры с чудовищем несло самобичеванием, и боль, хоть и не приносила удовлетворения, бередила кровь и разум. Патриции казалось, что она сумеет найти выход и ещё насадит голову Тенебриса на пики крепостной стены. А умереть можно и потом. Для смерти всегда найдется время.

— О чем думаешь? — спросил выродок, не оборачиваясь.

— Как тебя убить.

— О, это невообразимо приятное развлечение. Многие пытались. Увы и ах, боги бессмертны.

Они миновали мостик и оказались в зале со сводчатым потолком. Впереди светлым полотном распластался кусок серого неба. Ветер нес через поддерживаемую двумя каменными гигантами арку белесую пыль и черный пепел. Патриция вздохнула, пробуя воздух дальнего Запада. Он неприятно горчил, оставлял едкое послевкусие то ли гнилья, то ли погребального костра. Воин Скорпиона подошла к арке и остановилась подле Тенебриса, не без опаски выглянув за ничем не огороженный край площадки.

Перед ними, далеко внизу, лежал полукруг древней арены — сооружения, предназначенного для поставленной, но от того не менее жестокой, театральной битвы. Овальную площадку — дно чаши — окружали вздымавшиеся к небу полукруглые стены, вдоль которых тянулись стертые скамьи — места для зрителей. Между рядами сидений угадывались обломки ступеней, а точно справа располагался широкий балкон с проломленным козырьком. На этом балконе, на куске рухнувшей крыши, сидела Азерра. Ведьма обернулась и, заметив сына, склонила голову набок, приглашая сесть подле неё. Патриция посмотрела вниз.

— Здесь нет лестницы, — заметила она.

Тенебрис, вместо ответа, отшвырнул ненужный факел и, схватив её за руку, стянул вниз. Патриция от неожиданности выронила меч, раскинула руки и ахнула, как придворная дама, увидевшая крысу. Ветер ударил ей в лицо, и она, застонав, зажмурилась, напоследок увидев, что падает на засыпанную песком арену. А потом Тенебрис поймал её. От рывка Патрицию едва не стошнило, она вскрикнула и вцепилась в жесткую лапу выродка. Тенебрис описал круг над ареной, заставив Патрицию захлебываться песком и пеплом, а потом довольно аккуратно бросил её за парапет балкона.

— Доброго дня, Патриция, — поздоровалась Азерра, скрещивая руки на груди. — Как спалось?

— Прекрасно, — Патриция, поднявшись, сплюнула и обернулась. Черный дракон, блистая шкурой в свете тусклого солнца, занял место на другом конце чаши, точно против них. Он раскинул крылья и, запрокинув голову, громко затрубил. Сердце пропустило удары от гула, что разнесся по арене. С обломков козырька посыпались камешки. Патриция, сев рядом с Азеррой, посмотрела наверх, а потом, решив, что хуже уже быть не может, пожала плечами и перевела взгляд на арену.

Первый ряд, точно под ними, заполонили уродливые слуги ведьмы — кривые, горбатые, облезлые человекоподобные твари с хвостами, длинными ушами, рогами, угловатыми головами. Будто бы боги, вылепливая их из глины, изрядно подвыпили и перепутали местами некоторые части тел животных и людей. Патриция поморщилась. Быть съеденной выродком — отнюдь не худший вариант её времяпровождения в проклятом замке.

— Зачем мы здесь?

— Тенебрис желает показать тебе одно из своих развлечений, — ответила Азерра. — Он самолично расчистил сию арену несколько десятков лет назад и теперь подбирает бойцов из числа слуг и пойманных им несчастных.

— Я тоже должна…

— Нет, — Азерра едва заметно улыбнулась. — Сахар в помои не кидают.

Патриция подалась вперед и вытянула шею, чтобы лучше видеть, что происходит внизу. Представление начиналось. Двое слуг распахнули находящиеся справа ворота, и из образовавшегося черного зева мигом выскочило длинноногое, человекоподобное существо с широкой пастью и единственным глазом, вооруженное самодельным топором. Подтянув грязную набедренную повязку, чудовище бочком проскакало мимо рядов, заполненных ему подобными, и под их радостные вопли принялось потрясать своим убогим оружием. Топор оказался слишком тяжел, и существо, кривляясь, нечаянно стукнуло себя обухом по голове. Удар оказался сильным — позер свалился в пыль, до колик насмешив своих соплеменником. Уродцы покатывались со смеху, молотая друг друга лапами по плечам и спинам. Боец поднялся, обиженно хрюкнул, взял топор за рукоять и, волоча его по земле, пошлепал к центру арены.

Между тем, слуги открыли вторые ворота. Вышедший оттуда гигант вытер пыль с обнаженной груди, блестевшей от пота, и огляделся. Оружия при нем не было.

— Дерись, если хочешь выжить! — рявкнул Тенебрис.

— С этим? — прорычал в ответ Бык, указывая пальцем на ковылявшее к нему существо. — Сам спускайся сюда! Не подсылай ко мне гниль!

Уродец завизжал и кинулся в атаку. Бык выбросил вперед руку, схватил его за горло и, вздернув над землей, сжал пальцы. Существо, захрипев, выронило топор и замолотило конечностями. Его собратья по несчастью притихли, разинули рты, испуганно наблюдая за происходящим. Бык напряг руку, хмыкнул и, отбросив бездыханное тело в сторону, потянулся к топору.

— Сюда неси свою хвостатую задницу! — заревел телохранитель короля Востока, потрясая оружием. — Я выбью глаза из твоей уродливой башки и раздавлю их в кулаке!

Тенебрис ударил хвостом по скамьям, подняв тучи пыли, и в два прыжка оказался на арене. Черные крылья шатром закрыли площадку. Лапой дракон отшвырнул тело существа, и оно, описав дугу, мешком шлепнулось перед застывшей публикой, сорвав восторженные вопли. Слуги, пуская слюни, приветствовали хозяина.

Бык плюнул в свободную ладонь и, схватившись за топор обеими руками, широко расставил ноги.

— Попляшем, туша!

Азерра подалась вперед.

— Останови его.

— Кого? — Патриция во все глаза смотрела на Быка. Жаль она потеряла меч, а то бы вмиг соскочила с балкона и пришла бы на помощь телохранителю короля. Славный бы вышел бой.

— Тенебриса, — голос Азерры дрожал.

Патриция не без удивления посмотрела на ведьму.

— Исход боя ясен, разве нет? Ваш сын неуязвим.

— Останови его, — Азерра сделала вид, что успокоилась, хотя лицо её дергалось в сильном тике. — Я волнуюсь только о твоем знакомце. Тебе, что же, не жаль его?

— Он примет хороший бой, — Патриция посмотрела на арену, где Бык уже принялся размахивать топором, пытаясь достать противника.

— Ты можешь спасти его.

— Тенебрис все равно его убьет.

— Нет. Я помогу этому воину, если ты остановишь моего сына.

— Каким образом?

— Скажи, что тебе нужен слуга. Я знаю — Тенебрис не откажет.

Уверенность Азерры смутила Патрицию, но смысл в словах ведьмы был. Даже если Тенебрис вздумает запереть Быка подальше от неё, она найдет способ поговорить с гигантом и вместе они прикончат выродка. Раз Азера так переживает, значит, её сын уязвим.

Патриция поднялась и одним прыжком запрыгнула на парапет.

— Хозяин Запада! Оставь ему жизнь, молю тебя!

Дракон резко вскинул голову, глянул на неё желтым глазом, и в этот миг Бык, воспользовавшись моментом, со всего размаху всадил топор ему в переднюю ногу. Дракон взревел, отшвырнул человека прочь, закрутился на месте и, подпрыгнув, взмыл в небо. Через мгновение на песок рухнул окровавленный топор.

Азерра вскрикнула, зажав рот рукой. Патриция обернулась.

— Я попыталась, — равнодушно ответила воин Скорпиона, спускаясь с парапета.

— Да как ты… — женщина, побелев от гнева, протянула к ней руку. — Да как ты…

— Не смей! — Тенебрис уже в человеческом обличии рухнул на парапет, выпрямился как пружина, и, спрыгнув рядом с Патрицией, грубо оттолкнул мать в сторону. — Хватит морочить мне голову, старуха!

— Тене… — пролепетала Азерра. — Твоя рука…

Предплечье выродка было разворочено до кости. Кровь потоком лилась на камни.

— Я раз и навсегда укажу тебе твое место, ведьма! — он сжал здоровую руку в кулак и замахнулся, но Патриция повисла на его плече.

— Стой! Она только хотела сохранить его жизнь! Для меня!

— Отойди! — рявкнул выродок, поводя плечом. — Тебя ждет её же участь!

— Я надеялась, что ты меня сожрешь, — Патриция тянула его назад. — Я должна прославить свой род. Мне нужна великолепная смерть в пасти великого хозяина Запада.

Тенебрис обернулся, удивленно взглянул на неё. Патриция разжала руки и, отступив, изобразила учтивый поклон.

— Я к вашим услугам, достопочтенный мессер.

Выродок оскалился, а потом резко попятился и, перевалившись через парапет, исчез. Миг — и в небо поднялся черный дракон. Он закрутился волчком, поджимая раненую лапу и, гулко протрубив, исчез за стенами арены.

Патриция обернулась — ведьмы уже не было рядом. Бросив взгляд на арену, воин Скорпиона поспешила вниз.

Только после того, как потерянный меч был поднят из пыли и любовно протерт, Патриция размерным шагом направилась к Быку, который до сих пор неподвижно лежал посреди арены. Издалека тело воина действительно походило на бычью тушу — огромная голова, массивное тело, широкая спина. Патриция, хмурясь, остановилась в нескольких шагах от гиганта. Из-за него медленно, потирая руки, поднялась Азерра. Серая пыль вилась вокруг нее, словно на арене танцевал вихрь, и ведьма оказалась в центре его пляски. Женщина мрачно посмотрела Патрицию.

— Урок тебе, — процедила она и, резко развернувшись, пошла прочь, унося вихрь с собой.

Патриция шагнула к Быку и осторожно ткнула носком сапога в бедро. Воин завозился, дернул копытом… Патриция вытаращила глаза и со стремительностью кошки отскочила назад.

— Во имя Лура и Лотта, — выдохнула она, вскидывая меч.

Бык шевельнул хвостом, фыркнул и, опершись на ладони, приподнялся над землей. Длинная, бурая шерсть на загривке встала дыбом. Чудовище чихнуло, потрясло огромной рогатой головой и, подтянув копыта к брюху, рывком поднялось.

— Бык? — неуверенно позвала Патриция.

Зверь обернулся, тряхнул башкой, растерянно замычав. Уши новой головы Бык были похожи на круглые листья декоративных кустарников, которые садовник Нильянто растил вдоль подъездной аллеи. Сравнение рассмешило Патрицию, и она, справившись с растерянностью, отвела меч.

— Понимаешь меня?

Бык вытянул шею, кивнул. Переступая мощными копытами, посмотрел себе под ноги и, пожав плечами, склонился за топором. Патриция мечом указала вслед Азерре.

— Мать выродка — ведьма.

Бык обернулся и снова кивнул.

— Она сделала тебя… — Патриция вскинула руку, нарисовала в воздухе подобие рогов. — Это…

Гигант пожал плечами и вдруг совершенно неожиданно стукнул копытом, потом ещё и ещё раз. Замотал головой, гневно раздувая ноздри.

— Не упускай её из виду, — посоветовала Патриция. — Не знаю, чего от неё ожидать. Постараешься убить?

Бык согласно прикрыл темные глаза.

— Я займусь драконом, — воин Скоприона взяла меч обратным хватом и отсалютовала Быку рукоятью. Гигант закинул топор на плечо и двинулся к раскрытым воротам, подле которых копошились изуродованные слуги Азерры. Он шел спокойно, но у входа не удержался и скакнул в толпу, подняв тучи пыли. Уродцы завизжали и бросились врассыпную, а Бык, довольно фыркнув, продолжил свой путь.

По сравнению с ними новое творение Азерры являло собой верх искусства превращения. Бык был страшен и вместе с тем великолепен, как скульптуры бога-тельца при храме. Сознательно создавая такое мощное чудовище, Азерра вела себя до неприличия спокойно. Либо она не боялась своих слуг, так как могла дать им отпор, либо, что казалось более правдоподобным, вместе с телом коверкала разум, приучая его к магическому поводку. Но то на данный момент были проблемы Быка.

Оглядевшись, Патриция двинулась к башне, откуда Тенебрис спихнул её. Один из слуг, даже не стараясь быть незаметным, поплелся следом. Патриция не собиралась бежать. Мало того, что она не знала, где находился выход из замка, так ко всему прочему окончательно утвердилась в своем желании убить дракона.

Путь до комнаты не занял много времени. Если Патриция не знала куда идти, она просто останавливалась и ждала. Её провожатый, подволакивая кривые ноги, убегал вперед, за нужный поворот, и, выглядывая из-за угла, щерил беззубую пасть в подобии улыбки.

Дверь в спальню была распахнута. Патриция не сомневалась, что найдет выродка у себя. Тенебрис сидел на полу, скрестив ноги. Он был совершенно наг и с небывалым интересом изучал рану на своей руке. Патриция сжала рукоять меча. Тенебрис вскинул голову и улыбнулся, обнажив заостренные зубы.

— Хочешь укусить? — хрипло спросил он и облизнул губы. — Добьешь раненного?

— Разве в честном бою у меня есть шансы?

Тенебрис пожал плечами.

— Можем проверить.

— Не хотелось бы. Опасаюсь вашей матери. Она успела преподать мне запоминающийся урок.

Тенебрис распрямился как пружина. Патриция не отвела глаз, а даже наоборот принялась внимательно рассматривать хозяина Запада с головы до ног.

— Что натворила эта мерзкая старуха? — рявкнул Тенебрис, меняясь в лице. Кожа его потемнела, нос стал шире, губы полнее. Для ярости он выбрал личину южанина.

— Превратила моего соратника в олицетворение бога-тельца.

— А… — Тенебрис выпятил губу, возвращая себе первоначальный вид голубоглазого красавца. — Оно не есть бог. Очередной слуга…

— Она не считает опасным окружать себя обозленными на неё же чудовищами?

— Твари подчиняются ей. Мать лишает их воли.

— Меня, надеюсь, не ждет подобная участь? — спросила Патриция. Тенебрис застыл перед ней и, оскалившись, процедил сквозь зубы.

— Мы же договорились — я сожру тебя сразу, как только объезжу. Буду откусывать по кусочку и…

Он было потянулся к ней, как вдруг замолчал и, склонив голову набок, застыл, словно прислушивался к чему-то. Из-за двери высунулся слуга и жалобно заскулил.

— Как не вовремя, — Тенебрис отпихнул Патрицию в сторону с такой силой, что та ударилась головой об стену и сползла на пол. — Открывайте двери, маленькие гады. Я не прочь сыграть в кости перед обедом.