Тренировочный День 5

Глава 16

Виктор Борисович Полищук,

временно исполняющий обязанности старшего тренера команды «Колокамский Металлург»

— Расскажу я вам историю, девчата! — выкрикивает Виктор, удерживая темп рядом с головой колонны, состоящей из пышущих здоровьем и энергией девушек в белых футболках и коротеньких шортах.

— Привели ко мне трех миленьких девчат! — откликаются хором девушки из команды. Навык «бежать-выкрикивать слова на бегу» — формирует выносливость и экономное распределение кислорода в организме, совсем, как если бы они плавали. Такой навык всегда пригодится в игре, где на «больше-меньше» нет ограничения и матч может изрядно затянуться вплоть до победы какой-то одной стороны. Он уже видел такое, когда команды выше уровнем брали за счет выносливости. Ведь даже если региональная команда и может показать себя в паре партий, напрягшись и выложившись полностью, подключив все свои резервы, на морально-волевых, то такую команду будет ждать нехороший сюрприз — ведь команда из высшей лиги попросту более вынослива, а потому будет вести себя как хищник, который выжидает своего времени. Как волчья стая, которая загоняет оленя, выматывая его постоянными атаками и провокациями, раздергивая его внимание, заставляя попусту тратить свои ресурсы и уставать, уставать, уставать… и вот наконец настает тот самый момент, которого так боится Салчакова — болото. Когда не можешь даже руки поднять, а тело становится тяжелым и неповоротливым, словно бы в кисель погрузился, когда воздух становится тягучим и приходится глотать его с усилием, а в голове появляются мысли о том, что все пропало и смысла больше напрягаться нету. Что все это зря и не стоило вовсе на площадку выходить…

— Были все приличными девчатами! — выкрикивает Виктор. Слова тут значения не имеют, просто выкрикиваешь что-то ритмичное, смысла в таких солдатских частушках не больше, чем в морских шанти, ритмичных песнях для моряков, чтобы тянуть канаты в одном ритме.

— Поднимали настроение домкратами! — вторят девушки из команды.

— И… шагом! — Виктор переходит на шаг, прервав балладу о «трех девчатах из Шалашовки». Вслед за ним на шаг переходят и остальные. Времени до товарищеского матча оставалось совсем мало — два дня. Уже завтра нужно будет выехать в город, у них впереди сорок восемь часов для отдыха и восстановления после тренировок перед матчем. Многие из местных тренеров этого времени не до конца понимают эту концепцию и предпочитают загонять своих подопечных перед самим матчем, принцип «перед смертью нужно срочно надышаться». Однако такой подход делает только хуже, во-первых, мышцы не успевают восстановиться, забитые молочной кислотой и продуктами распада АТФ, во-вторых, центральная нервная система тоже свой лимит имеет. В то же самое время подобная точка зрения в этом времени тоже имеет свои преимущества, потому что если матч действительно ответственный а тренер всех по домам отпустит — они все равно не отдохнут, будут в голове масло гонять постоянно, сами себя изведут. А как говорил Наполеон «на войне моральный фактор идет к физическому как три к одному», так что важнее чтобы игроки были в норме морально, черт с ним что мышцы забьются. Вот и гоняют тренера своих подопечных до седьмого пота в течении последних двух дней до соревнований, а все для того, чтобы у них мозги в нужном направлении встали, и чтобы не думали глупостей. Потому что в этом времени еще нет кучи исследований как, верно, настроить спортсмена перед соревнованиями, чтобы он на пике своих возможностей подошел к нужной дате.

— Разбились на пары, проведем растяжку. Без фанатизма, в легком темпе. — командует он, осматривая своих подопечных. Ему нужно совместить два противоречивых посыла одновременно — дать девушкам отдохнуть как морально, так и физически в эти двое суток, в то же самое время, не дав им возможности «загнаться» по поводу предстоящих соревнований. Если он сейчас скажет «все, баста, теперь отдыхаем», то все по домам поедут и за два дня так себя накрутят, что к соревнованиям большинство на дне формы придет. Он может быть уверен в Маше Волокитиной, ее твердый взгляд говорит о том, что она намерена пойти до конца и ничто на свете ее не остановит, он может не сомневаться в Лиле Бергштейн, но не потому что она будет серьезна, нет, скорее наоборот — он может быть уверен в ее несерьезности… а значит и загнаться на тему «какой ответственный матч, потянули ли я такую ответственность?» — она не станет. Ее скорее будет интересовать достаточно ли еды для ее хомяка она оставила, можно ли снова в его окно пролезть или там в окно Маши Волокитиной… а значит и переживать она не будет. Точно так же интуитивно он был уверен в Юле Синицыной, которая всегда была спокойна и сдержана. Высочайшая степень самоконтроля и отчетливые признаки того, что эмпатия была чужда Черной Птице — говорили о том, что и она переживать не будет. Синицына вообще из тех людей, что думают только о себе и ни капельки не переживают о других.

Однако помимо этих троих у него на руках была еще и Салчакова Айгуля, которая явно выведена из равновесия присутствием Синицыной. Он не знает, что именно между этими двумя произошло, но то, как Салчакова периодически метает на Синицыну косые взгляды и старается держаться подальше во время тренировок — о многом говорит. Сама по себе Салчакова очень перспективный игрок, но ее внутренние противоречия мешают ей полностью реализовать свой потенциал, она как будто сама себя сдерживает. Если она научится управлять своим настроением, своими мыслями — то вырастет как профессиональный спортсмен на голову.

Кроме Салчаковой у него целая колода на руках — Валя Федосеева со своим внешним спокойствием, сквозь которое просвечивали неконтролируемые вспышки гнева, Алена Маслова, которая взгляда от Лили не отводила, Аня Чамдар у которой никаких амбиций вроде не было, уж слишком она тихая… но в тихом омуте черти водятся. Саша Изьюрева и Наташа Маркова… в общем нельзя было команду отпускать по домам, а то они за два дня из команды превратятся в не пойми что. Все это время в летнем лагере, а сейчас в гостевых домиках Комбината он преследовал одну цель — занять их головы и руки подготовкой к матчу, чтобы они не гоняли масло в голове самостоятельно. Такой маринад всегда приводит к сомнениям, начнется «они же из высшей лиги, а я кто такая» и так далее. Нет, такой хоккей нам не нужен. Ему нужно чтобы они были заняты, но так, чтобы не перенапрячься, не перегрузить мышцы и ЦНС перед матчем. Задачка со звездочкой.

Но у него было в рукаве парочка трюков для того, чтобы занять их на оставшееся время, не перегрузив ни физику ни морально-волевые. В конце концов человечество за это время успело шагнуть вперед в деле «занять руки и голову чем-нибудь на два вечера».

— Растянулись? Отлично. Возвращаемся назад в кампус, обедаем, полчаса отдых а потом собираемся в центральной комнате. — командует он: — и… бегом марш! В армии есть только одна скорость — мухой.

— Так мы не в армии же! — выкрикивает кто-то из колонны, не то Алена Маслова, не то Наташа Маркова.

— Вся наша жизнь — это борьба, согласно Ницше и прочим Кантам. — парирует Виктор: — так что вы все — бойцы невидимого фронта, а значит солдаты!

— Не хочу воевать! — выкрикивает Маслова, пробегая мимо Виктора: — хочу любви!

— Хорошо. Вы солдаты армии любви. — соглашается Виктор: — хватит пререкаться, давайте мыться и на обед. После обеда отдых и встречаемся снова.

Кормили в гостевом комплексе Комбината хорошо. Нет, даже не хорошо, а просто отлично. Что и неудивительно, ведь обычно этот комплекс использовался для того, чтобы руководство Комбината тут встречало высоких гостей из столицы, из министерства там или еще откуда. Так что столование тут было на уровне хорошего ресторана. Даже несмотря на то, что спортивная диета исключала большинство из блюд, которые тут обычно готовили — все равно было очень вкусно. Виктор не поленился, в первый же день сходил на кухню и лично поблагодарил главного повара, полноватую женщину с русыми волосами. Звали женщину Мария Петровна и она оказалась довольно приятной собеседницей. Переехала сюда из Ленинграда, переманили высокой зарплатой и казенной квартирой, а работала в ресторане «Осетр» на набережной, ровно до того момента как Соломон Рудольфович у них откушать изволил. Тогда кстати, он судака в винном соусе попробовал и котлеты по-киевски, ее фирменные. Откушал и тоже вот так же, как Витька — на кухню приперся. И сделал ей предложение, но не руки и сердца, а работы. У Комбината в гостевом комплексе на тот момент повара не было, прошлого уволили за растрату и воровство казенных продуктов, вот и образовался вакуум. Так она и попала в гостевой комплекс Колокамского Металлургического Комбината, тут и живет. У нее есть казенная квартира от предприятия в городе, но она там не так уж и часто появляется, по большей части вот тут и живет. Зарплата хорошая, руководство ее ценит, хотя обычно на такой должности всегда мужчины находятся, ее вон в «Осетре» не повышали, потому что «повар должен быть мужчина», а это дискриминация. Что? Вкусное все? Ну конечно, она все же повар почти высшей категории, вы еще рябчиков не пробовали и торты она печет, ну как будете выезжать — будет вам торт. А завтра на обед медальоны из говяжьей вырезки будут, мягкие как зефир и во рту тают как мороженное… жаль, что вы все спортсмены, а то с красным вином было бы в самый раз, тем более что у нее тут есть настоящее «Кингзмараули», «Хванчкара», «Мукузани» и «Саперави» конечно же…

Виктор сказал, что по сто грамм вина на ужин даже полезно будет, вот только они завтра уже выезжают, так что попробовать вина получиться только сегодня, но вообще — поражен и обескуражен таким богатством и щедростью.

Мария Петровна сказала, что для своих спортсменов Соломон Рудольфович сказал ничего не жалеть и все сделать по высшей категории, чтобы так сказать не ударить лицом в грязь, в конце концов им еще честь Комбината на высоком уровне защищать. Что? Конечно же она знает о товарищеском матче против «Крылышек», все это знают. Нигде не написано и официальных анонсов нет, но все уже знают, да. Так что кушайте, кушайте, вырастайте большими и сильными, хотя вот самому Витьке уже вроде и расти некуда, вон какой большой и сильный. Наверное, от девок проходу нет, эх… а она тут вот одна совсем и в город выезжает не всегда, месяцами тут торчит. Все бы ничего, да вот только какая тут личная жизнь?

Виктор головой покивал, посочувствовал, сказал, что понимает и что у самого почти так же было… до недавнего времени. А теперь вот куда деваться не знает… потому как некоторые особы слова «нет» не понимают совсем и трактуют все вольно и исключительно в свою пользу, а он, между прочим, тоже человек и у него душа есть, а не только вот это все. И вообще, порой охота общества знающей и мудрой женщины, которая жизнь повидала и все такое, например такой красавицы как Мария Петровна… в ответ на что на него только тряпкой мокрой взмахнули и сказали что он — льстец и дамский угодник и что вовсе она не красивая, вот если бы он ее в молодости встретил, то… а сейчас чего уж говорить… но вообще она живет сразу над столовой на втором этаже, третья дверь по коридору…

Виктор уверял что ее красота только расцвела с годами и что он тут вовсе не ради дополнительной порции, которая его растущему организму очень нужна… ага, спасибо, но во имя истины и правды истинной, которая как масло масляное — то есть от тавтологии не становится менее маслянным.

После чего он был изгнан из святая святых кухни под хихиканье девчонок-«поварешек» в белых колпаках.

— Я все слышала! Не умеешь ты Полищук к бабам подкатывать. — тут же пристраивается к нему Лиля Бергштейн: — кто же так напролом прет? Ты исподволь, понимаешь? Вот как я к тебе — сделала вид что мне Машка нравится, а сама к тебе в постель — прыг! Ага?

— Поражаюсь я твоему мозгу, Лиля. — отвечает Виктор, гордо неся свою тарелку с дополнительной порцией цыпленка-табака с картошкой фри: — ты вот такого можешь напридумывать что аж страшно. Хорошо, что я тебя насквозь вижу.

— Неинтересный ты. — сдувается Лиля: — я думала испугаешься опять. И вообще, чего это ты клинья к поварихе подбиваешь, а? Она ж старая! И толстая.

— Любви все возрасты покорны, Бергштейн. Кроме того, не такая она и старая. И не толстая, а в теле. Никому на самом деле не нравятся девушки, у которых ручки и ножки как веточки, они ж на богомолов похожи становятся. У девушки задница должна быть как задница, а не как капелька подсолнечного масла на веточке. Кроме того, ты чего тут делаешь, у нас же отдых, типа тихий час после обеда и все такое…

— Мы с тобой официально пара, Вить. Значит больше времени вместе должны проводить. Кроме того… я вчера вечером ошиблась… — Лиля передергивает плечами: — знаешь какая Валька Федосеева сильная? Я и так пыталась и эдак… но не получилось. Она меня чуть не раздавила!

— Надо было с Валей договориться, а не лезть ночью в ним в комнату…

— Я и договорилась! Но Машка как узнала — так ни в какую! Говорит, нет, никакого обмена, как жребий вытянули, так и спим, ну вот я и полезла… все рассчитала, а они оказывается кроватями поменялись, потому что Вальке луна ночью в глаз светила! — Лиля топает ногой: — как говорит Салчакова — куток джерри, скей твою маму!

— А ты я смотрю даже материться по-узбекски научилась. Хоть какой-то прогресс. — замечает Виктор и качает головой: — а вообще мне уже рассказали, как Маша с утра удивилась, когда увидела тебя в обнимку с Федосеевой. Ну и как? Было приятно?

— Отвали, Полищук. Было жарко и неудобно. И я чуть не описалась!

— Хм. Можно считать это защитной реакцией, понимаешь? Вот каракатица когда ее ловят — выпускает содержимое чернильного мешка, а Лиля Бергштейн, будучи пойманной — писается…

— Витька! — девушка больно ударяет его кулачком в плечо: — зараза! Мы же с тобой партнеры по преступлению! Ты почему мне не помогаешь⁈ Я с тобой между прочим даже переспала, а ты! С поварихами флиртуешь!

— Ой, когда это было. — прищуривается Виктор: — было и закончилось. У меня организм растущий, мне может не хватило…

— Помню кто-то пищал «хватит, не надо больше!», — в ответ прищуривается Лиля, складывая руки на груди: — кто бы это был… не припомнишь?

— Ээ… ну время прошло, раны зажили и…

— Это была разовая акция, Полищук. В счет твоего героизма и попытки спасения моей жизни. Тронутая твоим поведением и щенячьми глазками я так уж и быть… но не больше!

— И потом ты еще спрашиваешь, чего я к поварихе клеюсь… а куда бедному крестьянину податься? — пожимает плечами Виктор, подходя к столу и ставя на него свою тарелку с дополнительной порцией цыпленка табака: — будешь кушать? Я поделюсь.

— Не, я и так оставила, тут порции огромные и сытно все. — отрицательно мотает головой Лиля: — и потом, чего ты теряешься? Вон к Салчаковой сходи, ей только на пользу будет, она и так тебя ко мне ревнует. Или к Наташке Марковой, она все знает, и ты ей не противен, я узнавала.

— Ага и чтобы все поняли что твоя легенда про нашу пару — всего лишь легенда? — Виктор скептически поднимает бровь.

— Точно. — прикусывает губу Лиля: — не подумала. Ай, ладно, клейся к поварихе, там у нее на кухне еще молоденькие поварятки есть. Всех сразу того. Можно и заведующую базой тоже…

— Спасибо за доброту, Ваше Высочество. Разрешили… — Виктор кланяется, надеясь, что добавил достаточно сарказма в свою речь: — как бы я без вашего-то разрешения…

— … доедай уже и пошли к тебе в номер.

— Ммм?

— Придумаем что-нибудь. Чтобы ты меня перед поварешками не позорил…