Товарищ американский президент

– Это почему? – я прекратил снимать с пояса широкий, в дырках ремень.

– Несовершеннолетний, – объяснила Милашка, поглаживая гномика по собольей шапке. Хорошая шапочка, кстати. Можно изъять для нужд команды.

– Дяденька Сергеев, почему вы не хотите выслушать меня? – запищал гномик, вытирая под носом намокшие от трогательных сопелей усища. – Это не она президент. Это я президент. Так уж получилось. Я не хотел.

Я открыл рот. Закрыл рот. И только потом отпустил штанину. Опаленный гномик неудобно упал на виртуальную траву.

– Мм, – отозвал меня третий номер и, косясь на распластанного гномика, посоветовал: – Мм.

– Это не решит возникшей проблемы, – не согласился я, – тем более, что практически вся молодая американская республика знает, где и с кем находится ее законно избранный президент. И запомни, Гера, мы не детоубийцы, а спасатели. Будем верить в лучшее. Товарищ американский президент хороший мужик, авось не слишком обиделся.

– Мм?

– А если ошибаемся, то валить будем на Директорского любимчика. Ну да бог даст, пронесет.

Вернувшись к основной группе, мы с третьим номером застали Боба, выпытывающего у гномика, куда тот подевал свистнутое пять минут яблоко. Пришлось вступиться.

– Самораспад, – авторитетно заявил я, оттаскивая Боба от товарища американского президента, – Подумай лучше, как оказать первую помощь пострадавшему?

Второй номер служил в подразделение "000" достаточно долго, чтобы знать некоторые не касающиеся его секреты.

– Там кнопочка с крестиком есть, – кивнул янкель на ЭВМ, – скорая помощь называется.

Кнопочка, действительно, имелась. С крестиком. Виртуальной энергии хватало, поэтому я без всякого сомнения вдавил ее до самого кнопочного основания. Глупо экономить, когда требуется помощь товарищу американскому президенту. Он ведь может и пожаловаться.

"Скорая помощь. Лечить? Да. Нет. Подтвердите ввод".

Господи, ну почему необходимо каждый раз переспрашивать?

В виртуальном небе загрохотало, воздух сгустился и из виртуального смерча появился лекарь с с красной сумкой на плече. На сумке неумело нашит белый крест.

– Так это же…!

Я пнул Боба по ноге, приказывая заткнуться.

В Болоте может случиться всякое. Никто не знает, сколько людей из реального мира нарушают закон и являются в Болото, чтобы поразвлечься и подзаработать на других, таких же нарушивших закон. Закон для того и создан, чтобы его нарушать. Уж такое вредное это Болото, запретный сладкий плод. В реальной жизни виртуальный почтальон может оказаться банкиром, у которого с детства была голубая письма разносить. А может и честным безработным, которому наскучило шляться по сберкассам. Всякое может быть.

– Где больной? – спросил лекарь, протирая круглые очки.

Стараясь не встречаться с лекарем взглядом, я ткнул пальцем в гномика:

– Вот. Опалило случайно.

– Какое безобразие! – воскликнул лекарь, рассматривая гномика, – Осторожней с огнем надо быть, граждане болотники. Спички, это не игрушка. Оплачивать как будете?

Услуги в Болоте, как известно, платные. Даром никто лечить не станет. Тем более Директор.

– Что молчите? – переспросил Директор, рассматривая гномика через пластмассовую лейку. Или с финансами проблемы? Тогда спрошу иначе, зачем вызывали? У меня, между прочим, совещание. Решаем вопрос о присвоение очередного звания одному весьма перспективному майору.

– Дяденьке Сергееву? – совершенно не вовремя спросил гномик, хлопая густыми, слегка поджаренными ресницами.

– Совещание секретное, малыш, я не имею права… а откуда знаешь?

Директор подозрительно ухватился за ухо гномика, заставляя того забыть о пустяковых ожогах. Боль болью перешибают. Этому специально в медицинских институтах учат.

– Болото слухами полнится, – вступился я за товарища визжащего американского президента. – Да вы сами спросите. Все в Болоте знают о пока что майоре Сергееве.

– И о его доблестной команде, – вставил второй номер, который только что оправился от подлого удара по ноге.

– И о его великолепной спецмашине за номером тринадцать, – не забыла себя Милашка.

– Мм, – не преминул воспользоваться случаем третий номер.

Директор, нашлепывая на пораженные огнем бока гномика ожоговые пластыри, замотал головой, отгораживаясь от большого объема информации.

– Не слишком ли много восторгов, товарищи болотники? Смотрите, не ошибитесь. Если эти парни, которых вы только что упомянули, придут в ваш болотный мир, считайте, что все. Закроется лавочка на неопределенный срок. Монстры спасательной службы. Ну вот и все, малыш. Ходи здоровый и не бойся кашлять.

Директор закрыл сумку с белым крестом на боку и протянул руку: Но от благодарственного рукопожатия увернулся:

– Две тысячи сорок виртуальных брюликов. Можно наличными. Но не менее двух тысяч сорока.

Никакой прожженный бок товарища американского президента не стоил таких денег. Директор откровенно грабил бедное болотное население.

– Тут работы на десять брюликов, – попробовал я покачать права потребителя, но Директор, занимающийся шабашками, непреклонный Директор.

– Или немедленная оплата, или я вызываю карательный отряд за номером тринадцать. Они уж с вас сдерут по три шкуры.

Честное слово. Я бы заплатил, если бы было что в карманах. Но в Болото кредитную карточку не возьмешь, а дорожных денег мы еще не насобирали.

– Хорошо, – сказал Директор, вытаскивая из медицинского колпака связь переговорное устройство, – вы у меня попляшите!

Крыса, наблюдавшая за лечением товарища американского президента, услышав о танцах пошла в присядку.

Директор отвернулся от неплательщиков и забубнил:

– Диспетчерская, срочно соедините с командой Сергеева. Плевать, что в Америке. Задействуйте международные линии. Але! Директор вызывает тринадцатую спецмашину.

В голове у Милашки странно звякнуло, сильно запахло ржавчиной.

– Это кто? Спецмашина? А где экипаж, и в частности пока что майор Сергеев? – Директор повернулся ко мне и погрозил пальцем.

Внутри Милашки пищало, скрежетало и булькало. Мыша у нас молодец. Может и молча разговаривать.

– Хорошо, – сказал Директор, продолжая грозить пальцем. – Как только вернуться, передашь следующее. Запоминаешь?

Милашка неосторожно дернула ржавым ведром, но Директор не заметил странного поведения здорового человека в железном костюме.

– Отлично. Тогда диктую. Майору Сергееву. Точка. Срочно. Точка. Отставить все намеченные дела и немедленно… три восклицательных знака и подчеркнуть… немедленно вступить в контакт с виртуальным Болотом. Прибыть в указанные мной координаты и произвести зачистку нижеследующих товарищей путем отключения их от сети.

Милашка дернула скрипучим плечом, очевидно запрашивая приметы нарушителей и статью ареста.

– За мошенничество, – немного подумав, ответил Директор, утираясь рукавом от белого халата. – А теперь приметы. Записываешь?

Я незаметно щелкнул пальцами, отдавая устный приказ спецмашине, что ничего записывать не стоит. У нас и так виртуальной энергии после лечения товарища американского президента не осталось.

– Приметы…. Главарь, все время дергающийся, больной наверное, мастодонт в ржавых латах, с тазиком на голове.

– С ведром, – поправил я Директора.

– Поправка. С ведром. Но ржавым. Его брать первым. Больно суетной. И ржавым железом воняет. Теперь об остальных. Гоблина, карликового гнома и шибко умного эльфа пристрелить на месте. Болото такого добра еще наплодит. Повторяю. Расстрелять. Всенепременно.

– Жестоко, но справедливо, – заметил я.

Директор в знак благодарности пожал мне руку.

– Значит так. Дождетесь карательный экипаж здесь. Спастись бегством не мечтайте. Майор Сергеев достанет вас из-под земли даже в этом, пропахшем крысами, гадюшнике.

Директор похлопал меня по зеленой щеке, кивнул остальным и с резким хлопком исчез. Отправился на совещание решать вопросы государственной важности.

– Да! – выдохнул второй номер, – Чуть не влипли по самые Милашкины черные самописцы. Вот чем, оказывается, занимается наш любимый Директор. Не ожидал.

– Для него это только разрядка после работы, – я уважал Директора, и уважал его привычки, – Скажи спасибо, что в обличии медика прибыл, а не похоронной команды.

– Мм, – совершенно неожиданно зарычал Герасим. Что совершенно не шло к его одухотворенной морде гоблина.

– Зачем нам убегать, если мы сами прибудем для уничтожения нас самих, – заметил я, оглядываясь по сторонам. – Ты, Гера, не дрожи. Рядом с тобой лучший эльф Болота. Никто не тронет. Милашка! Командир эльф, я хотел сказать, Сергеев на полянке. Объяви экстренное собрание. Хочу с командой побеседовать.

Милашка не нашла ничего лучшего, как постучать по ржавому ведру булыжником. Материальная часть виртуальной спецмашины оставляла желать лучшего.

– Значит так, товарищи спасатели и добропорядочные американские самаритяне, – я оглядел притихшую команду из гоблина, орлика, монаха, железа и, конечно, гномика. – Так получилось, что наконец-то собрались все вместе. Впереди нас ждет трудная дорога по Болоту. Опасности и враги поджидают нас.

– Значит мы уже никуда не пойдем? – встрепенулся чернокожий монах, ковыряясь в виртуальной пыли широкими ступнями.

– Совсем наоборот, – я успокоил гномика, который слишком близко к сердцу принимал предположения второго номера. – Совсем наоборот. Мы немедленно отправимся в глубину Болота. Не забывайте, что у нас есть миссия, которую мы должны выполнить. Но подвергаться опасностям в том виде, в котором мы сейчас находимся, считаю неестественным. Предлагаю зайти в ближайший виртуальный супермаркет и загрузиться по полной программе. Милашка?

– Ближайшая торговая точка имеется в деревне, посередине которой мы находимся, – сверилась с показаниями внутренних карт спецмашина.

– Отлично. Товарищ американский президент, позвольте вашу шапочку. Верну, не беспокойтесь. Прошу всех членов спасательной экспедиции скинуться кто сколько может.

Наличности у команды оказалось не так уж и много. Мое печеное яблоко, тележка Боба и умные мысли гоблина Герасима.

Экспедиция, не успев как следует начаться, бесславно гибла из-за отсутствия должного финансирования. Это понимали все, в том числе и товарищ американский президент. Гномик уткнулся лохматыми, чрезмерно развитыми бровями в мою штанину и практически упал духом.

– Ничего-ничего, – постарался я подбодрить американского руководителя, – мы что-нибудь придумаем. Ты должен верить пока что майору Сергееву.

– Дяденька Сергеев! Вы… обещаете?

Глядя в такие глаза врать не хотелось. Но и окончательно расстраивать, совесть не позволяет. Поэтому я постарался перевести разговор на другую, отвлеченную тему.

– А хочешь, как вернемся, мы тебе Аляску подарим? Не тебе лично, конечно, жирно будет. А вот молодой американской республики от старшего брата в самый раз.

Товарищ американский президент разволновался так, словно ему предстояло идти на третий срок.

Приятно делать хорошие подарки…

– Командор! – Милашка смущенно протягивала мне слуховой рожок, – Вызывают тебя.

– Пошли всех подальше, – отмахнулся я, занятый братанием с кровью с взволнованным товарищем американским президентом. Не каждый день такие сюрпризы человеку достаются.

– Командор, – не унималась спецмашина, – абонемент сам кого угодно может послать. Да, да. Это именно тот товарищ, которого мы с Восточной башни сняли.

– Что ж ты, ржавчина…, – обругал я Милашку, вставляя в ухо рожок.

Приятный голос российской связистки поинтересовался, согласен ли я оплатить звонок. У товарища неважно какой должности вряд ли есть время оплачивать многочисленные счета. А может мелочи не нашлось. Пришлось согласиться.

В рожке затрещало и сквозь виртуальные расстояния донесся знакомый до боли голос товарища с Восточной башни неважно под какой фамилией. Вы ее все и так знаете, если, телевизоры смотрите. Голос был довольно резок, тверд и однозначен.

– Сергеев?

– Так точно, товарищ главнокомандующий.

– Что. Ж. Вы. Майор. Алясками. Разбрасываетесь?

Я закусил губу и пальцами показал Милашке, чтобы она незамедлительно обнаружила жучок, наверняка принесенный нами из реального мира.

– Как. Вам. Такое. В. Голову. Пришло. Майор. Сергеев? – не унимался товарищ с хорошо известной по сотовому всероссийскому каналу фамилией, – Почему. Меня. Не. Спросили?

– Так ведь…. Вы сами… А мы… Как лучше?

– Вот даже как? – сразу подобрел голос. Исчезла скрытая угроза в возбуждении уголовного дела за разбазаривание в особо крупных размерах. Осталась лишь забота о всенародном счастье.

– Значит, ничего не получится? – расстроился я.

– Между прочим, я Аляску к Латвийскому району присоединить обещал. И указ вот передо мной валяется. Нехорошо получается, Латвийский район хоть и маленький, но больно…, – помехи не позволили услышать мнение товарища с Восточной башни о Латвийском районе, – … Тем более, вам, майор, следовало бы знать, что Аляскинские курорты признаны ООН самыми чистыми. Такое богатство да другой стране?

– Не чужим отдаем, – попытался я вставить контраргумент, – Америке. Она потом с нами дружить начнет.

– Америке? – удивился товарищ российский неважно кто, – Это где ж такая страна?

– В Америке.

– Вижу, что в Америке. А разве это не колония Ирака?

– Они еще пятьсот лет от колониального гнета освободились. Самостоятельно заправляют. Так что, товарищ не буду упоминать вашу фамилию, точно не получится с Аляской?

В рожке тяжело дышали:

– Ну…. Если ты, Сергеев, просишь….

– Беру всю ответственность на свое подразделение!

– Но только на девяносто девять дней, в аренду, без права переселения коренного населения. Устроит?

Зажав рожок ладошкой я шепотом спросил у гномика мнение о сделке:

– Три месяца. Аренда. Прибыль пополам с нами?

Товарищ американский президент знаками показал, что устроит.

– Уважили, – растянулся я в улыбке. Жаль на другом конце линии связи не видели моей счастливой улыбки.

– Для тебя, майор, все, что угодно. Но больше не балуй. Сегодня Аляску американским революционерам отдадим, завтра Сибирский заповедник другу Кимченырычу, послезавтра Украинскую область туркам силком впихнем. Спасатель, особенно такой как ты, майор, должен бережней относится к российскому имуществу.

Товарищ, кажется я так и не сказал с какой фамилией, отключился, даже не попрощавшись.

Не комментируя переговоров, я подошел к Милашке и вопрошающим взглядом вопросительных глаз как бы спросил, а где, собственно, жучок?

Спецмашина подразделения "000" подергала ноздрями и уверенно указала копытом на грудь Директорского любимчика.

Ты гляди-ка до чего оборонные службы России дошли, в такое место жучок подслушивающий запихнули.

Достав из кармана печеное яблоко Боба, я надкусил сочную плоть, подумал немного и пришел к удивительному, достойному не побоюсь сказать, решению:

– Деньги нам все равно нужны, – надкусывая фрукт и передавая его по кругу, подытожил я. – Гера, подведи-ка поближе нашего орлика.

Тщательно изучив внешний вид Директорского любимчика, я пришел к выводу, что медалька, подаренная пингвину товарищем американским президентом совсем не смотрится на широкой груди глупой птицы. Перевернув медаль я всмотрелся в изнаночную сторону. Мигали огоньки, работал микро магнитофон на микро ядерных батарейках, автоматический ключ отстукивал шпионские донесения.

Я укоризненно покачал головой, посматривая на товарища американского президента. В ответ тот развел руками – вот досада, не заметил.

– Наше российское руководство самое демократическое руководство в мире! – громко сказал я, склоняясь к медальке в виде пурпурного сердца.

Высоко в небе громыхнуло. Сообщение ушло по назначению.

– Снимай, – сказал я пингвину.

Глупая птица отрицательно задергалась – за что?

– Она тебе полетную массу утяжеляет, – объяснил я Директорскому любимчику, отцепляя пурпурное сердце. – Ни к чему железо тебе, а нам пригодится.

Я уже знал, как мы используем медальку со встроенной оборонной техникой.

Магазин "Тысяча мелочей" находился практически в двух шагах ходьбы. Звякнув мелодичным колокольчиком, который Милашка тут же незаметно запихала в карман, мы дружной толпой ввалились внутрь.

Пустые виртуальные полки, виртуальная паутина и вполне сносного вида старичок с горбатым носом.

– Ничего мы здесь не купим, – Боб осмотрел пыль веков и с досады даже плюнул. – Пойдемте отсюда, товарищ командир.

Старичок продавец, оторвав горбатый нос от зачитанной до дыр книги "Жалоб и предложений" презрительно посмотрел на янкеля и сказал:

– Это магазин, а не музэй. Нищие здесь не ходят.

Сузив до неприличия и так узкие глаза, я твердым шагом бывалого спасателя подошел к стойке и громко шмякнул пурпурное сердце на прилавок.

– Затариваемся на все, папаша!

Продавец, ошалевший от блеска пурпурного сердца, расплылся в угодливой улыбке:

– Это большие деньги, господин эльф. Очень ценный экземпляр.

– Называйте меня майором Сергеевым. Мы для этого сюда и пришли, чтобы потратить большие деньги.

– Насколько большие? – рассматривая медальку сквозь лупу, поинтересовался старичок.

– Неприлично большие, – так ослепительно улыбаться могут только командиры подразделения "000".

– Вы очень редкий покупатель, – восхитился старик и дернул за веревку, напоминающую оторванный с корнем чей-то хвост.

Одновременно с разъезжающимися в сторону стенами домика, помещение наполнилось симпатичной такой виртуальной мелодией, в которой пелось о красавце мужчине, который только и делал, что шлялся по магазинам и покупал всякую дрянь.

Виртуальные магазинчики хитрая штука. Только что здесь были пустые полки, а вот теперь взору лучшей реальной команде спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать открылись удивительные перспективы.

Отделение верхней одежды. Всевозможные комбинезоны. На любой вкус, цвет и прочность.

Обувной отдел. От простых тапочек, в которых обычно в печку пихают, до прочных титановых сапог, прошитых мономолекулярными нитками.

За стальной решеткой оружейный отдел. Десять автоматических големов с дубинами. Одна страшненькая на улыбку кассирша с виртуальной кассой и кнопкой вызова охраны. На стендах электрические дубинки, огнеметные приставки, лазерные мечи и прочая необходимая в Болоте рухлядь.

Отдел бижутерии. Колечки, кулоны, ремешки, накидки, искусственные цветы и пустые банки для анализов.

Аптечный киоск. Пластыри от ран, от отравлений, от столбняка, от сонливости, от сопливости, от потливости, от паралича, от заноса, от сами знаете чего, и даже от неожиданного оплодотворения.

– У вас пять минут, товарищ эльф, – продавцы в Болоте обычно тупые до невозможности, – Все что успеете вынести, ваше.

– А по индивидуальным заказам работаете?

Получив утвердительный ответ, я кивнул своим ребятам, приступайте, не робейте, и склонившись к уху продавца зашептал индивидуальный заказ.

– Парарам-пам-пам, парарам-пам-пам…, – заскрипела от удовольствия Милашка, бросаясь в отдел верхней, преимущественно, мужской одежды.

– За мной не занимать, – второй номер скрылся в обувной секции.

– Мм, – третий номер всегда расстраивается, когда в магазинах нет книжного отдела с энциклопедическими словарями.

Каждый, кто хоть раз бывал в магазинах, а сейчас это достаточно редкое явление, знает, что пять минут среди обширного наименования товара могут привести к расстройству сердечно-сосудистой деятельности. Именно поэтому покупателям отмерен такой маленький кусок времени. Но опытный спасатель даже за ничтожно малый отрезок времени способен стащить с полок все необходимое для дальнейшей работы.

Как только старичок продавец заметил пропажу звоночка, я дал отмашку, приказывая всем выметаться вон. И так настоялись в очередях. Как и положено командиру, я первым выбежал из магазинчика и уже на улице принимал в объятия членов команды.

– Товарищ американский президент!

Главный служащий американской администрации до халявных вещей был не охоч и покинул магазин с минимальным набором вещей. Гномик с вдумчивым взором прикупил в магазине алые штаны с бронированным задником, стеганую броне куртку с антикоррозийным покрытием, кувалду кузнечную обыкновенную и толстую серебряную цепь на шею.

– А это еще зачем?

– От сглаза, – объяснил гномик, с трудом удерживая вес цепи.

– А я думаю от небольшого ядерокола. Когда таскать надоест, отдайте спецмашине. Она ее на руль повесит от угона.

Следующим показался Директорский любимчик. Глупая птица не нашла ничего лучшего, как прогуляться по ювелирному отделу. В одной лапе волокла золотистую палку с набалдашником, в другой мячик с приваренным крестиком. Головы пингвина спорили, кто из них будет таскать отороченную бриллиантами и алмазами корону.

– Вместе носите, – посоветовал я, предугадывая командирским чутьем долгую свару. Пингвин радостно качнул изогнутыми клювами и взгромоздил ценное приобретение на две головы. Неудобно, зато без ругани.

Третий номер команды гоблин Герасим всегда отличался скромностью. Спальный мешок, раскладушка, свечной ночник и ушные затычки.

– А с чем на врага пойдешь? – остановил я приготовившего опробовать приобретения Герасима.

– Мм, – Гера вытащил из-за пояса телескопическую дубину и пару раз стукнул ею об ладошку. Звук был неприятный и убедительный.

– Отдыхайте пока, третий номер, – поморщился я, щурясь от боли. Впредь собственные ладошки Герасиму не подставлять!.

– Командир, помоги!

В дверях магазина показались четырехместные санки для передвижения по обледенелым горным поверхностям. На санках валялись многочисленные свертки, кульки, пакеты. Завершал картину двухтонный сейф-холодильник, обернутый в красную ленту. На сайфе-холодильнике радостно восседал второй номер.

– Со скидками втюхнули! – Боб соскочил с сейфа и любовно погладил приобретение.

– Придется оставить.

Лицо Боба недобро побелело. Янкель распахнул полы поповского халата, заслоняя от злобного командира подразделения "000" покупку. Под халатом у Боба ничего, кроме панталон не имелось, что ясно указывало на то, что он, как член команды, совершенно не готов к дальним странствиям. Босиком далеко санки не протащишь.

– Милашка! Долго тебя ждать? – я демонстративно отвернулся от Боба, не желая вступать с ним в пререкания. Пройдет время, успокоится.

В проеме показалась голова спецмашины.

– Командор?!

– Ну вот! Совсем другое дело! – похвалил я подотчетную технику, разглядывая мощный титановый тазик, выглядывающий из-за косяка, – С такой башней тебе даже Геркина дубина не страшна. Чего в дверях топчешься?

Под титановым тазиком всхлипнуло:

– А смеяться не будете?

Я осмотрелся. Второй номер испытывал раскладушку, второй номер упаковывал продуктами сейф-холодильник. Глупая птица пыталась засунуть головы в узкую корону. Один только товарищ американский президент стоял рядом, придерживаясь за мою штанину.

– Никто, – пообещал я, строго поглаживая гномика по мохнатой шапке, одновременно прицеливаясь к уху товарища американского президента.

Милашка выдохнула и вышла из магазина.

– Ну и как?

– А ничего, – командиров подразделения "000" в Академии специально учат психологической устойчивости к щекотке и другим внешним смешным воздействиям. Когда надо, у нас даже губы не дрожат. За себя я не волновался, а вот удержать ухо гномика удавалось с трудом. Одно радовало, гномики, когда хихикают и когда плачут, морщатся одинаково.

Милашка, побывав в кузнечном и оружейном цехе изменилась до неузнаваемости. К созданию своего нового внешнего вида спецмашина отнеслась с выдумкой и творческой искоркой.

Под черным титановым тазиком находился мощный бронированный торс плавно переходящий в бронированное туловище копытообразного животного. Даже обширные знания командира подразделения "000" не позволяли сказать с уверенностью, лошадки ли, верблюда или иной какой формы парнокопытного.

– Личная разработка, командор, – поясняла Милашка, пока я обходил ее по периметру. – Семь видеокамер обеспечивают максимальный обзор местности. Сегментальное тело может раздвигаться до пяти седло-мест, гарантируя экипажу комфортность и уют. В задней части, да вы не стесняйтесь, командор, хвостик поднимите, там дверца имеется, в задней части багажный отсек. Все что нужно дружной и смелой команде в опасном путешествии по Болоту.

Я заглянул под хвост, где различил плотно пригнанные и на висячем замке бронированные дверцы. Над хвостом также было замечена седьмая видеокамера заднего обзора.

– Это не метла, командор, а заплетенная в косичку антенна. Шесть ног в специальной обуви типа "копыто". Не бояться бездорожья и гвоздей. Дополнительные передние манипуляторы позволяют использовать любое из имеющихся во мне вооружений.

Я пожал железные перчатки передних манипуляторов и заглянул во все глазки камер.

– А два горба зачем? – постучал я по титановым холмикам.

– Топливные баки, – пояснила Милашка, встряхивая горбами, – Там же крепится локатор дальнего обнаружения и иное вспомогательное оборудование.

Товарищ американский президент сказал: – "Ножки устали", – и, вскарабкавшись по выдвинутой из пуза Милашки лестнице, устроился между двумя горбами топливных баков.

– Броня крепкая, не волнуйся, командор, – успокоила меня спецмашина подразделения "000" пока я стучался лбом о холодную броню ребристых боков подотчетной техники, – Я даже умудрилась одну ракету класса "спецмашина – враг" и пару донных мин на себе закрепить. Не совсем удобно с точки зрения эстетики, но при ходьбе не мешает.

Я был сражен. Совершенство в представлении Милашки не знало границ. Просто великолепно. Мое представление о спецмашине подразделения "000" за номером тринадцать резко скакнуло вверх. О чем я и не преминул упомянуть в памятной надписи на бортах, то есть на ребрах, Милашки. У нее там специальная бронзовая пластина для памятных надписей имелась.

– У меня и сигнал новый есть, – стараясь окончательно добить своего командира, похвасталась Милашка и продемонстрировала новейшую систему оповещения личного состава.

– Отлично! – похлопал я Милашку в то место, где заканчивался титановый тазик, – только лучше смени неблагозвучное "иго-го" на нормальную сирену. Пусть не модно, зато привычно. Труби общий сбор.

Не успев перестроится, Милашка скромно сказала: – "Иго-го. Го. Го", – и для убедительности стукнула по земле копытом. В земле образовалась ямка метр на метр. На расслабившуюся команду новый сигнал не подействовал и Милашка, осознавая собственную беспомощность, продублировала приказ командира обычным способом, вывесив на задних окороках динамики:

– Оглохли, бездельники? Быстро в ряд построились! Время пошло.

Третий номер допрыгал в спальном мешке до места построения за пять секунд. Второй номер дотащил четырех местные санки с сейфом-холодильником за шесть. Временно зачисленный в команду Директорский любимчик остался топтаться на месте, пытаясь разбежаться по сторонам. Решили начать без глупой птицы.

– Богатыри! – сказал я, обращаясь как бы к богатырям, но никого конкретно не имея в виду, – Товарищи спасатели и примкнувшие! Люди и птицы! Парнокопытные и гоблинообразные! Каждый человек мечтает совершить в жизни что-то хорошее. Ведь в каждом из нас спит герой. Третий номер, прекратите отдавать честь, я не о вас. Я вообще. Э-э… Каждый мечтает умереть, совершая подвиг во имя человечества. Но мы, спасатели, не такие! Выполняя каждую минуту невозможное, мы не только не торопимся умирать, наоборот, мы знаем, что умирать нам противопоказано Уставом, инструкциями и лично нашим горячо любимым Директором.

Я дождался, пока стихнул аплодисменты Директорского любимчика. Подхалим, он и с короной на двух макушках подхалим. Продолжил я тихим, можно сказать, торжественно печальным голосом:

– У каждого из вас в жизни были моменты, за которые по истечении времени становилось стыдно. Второй номер, приведите пример?

– В детстве я думал, что игрушки ночью оживают. Поэтому отрывал всем игрушкам головы.

– Третий номер?

– Мм.

– Успокойтесь, я прошу вас, третий номер, успокойтесь. Посматривать в бане не самое страшное преступление.

– Милашка? Впрочем, можешь не отвечать. Сам догадаюсь. Отказ в категоричной форме майору Сергееву в просьбе перевезти на его дачу саженцы.

– Елочки от музея одной восковой фигуры, – пробубнила Милашка, не нарушая командирского выступления.

– А у вас, товарищ командир? – подал неуверенный голос второй номер.

– У меня кристально чистая биография, что и отражено в личном послужном списке. Однако…, – прищурился я, показывая, что не все так гладко, – … однако я тоже испытал мучительное чувство стыда, когда увидел, как лучший экипаж спасателей разбазаривает средства, полученные от продажи медальки товарища американского президента. Что за вид? Что за неуставное оборудование? На прогулку собрались, или банк грабить?

Команда спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать, как и сама спецмашина с уже указанным номером, потупили глаза, и камеры.

– И что бы вы делали без своего командира? – улыбнулся я, распахивая контейнер с индивидуальным заказом. – Всем, включая внештатных сотрудников, облачиться в бронированные комбинезоны. Черный цвет, Боб, потому, что грабить будем в темное, преимущественно ночное, время суток. Каждому в комплекте связь-каску, вещевые мешки с боеприпасами и пропитанием.

– А…? – второй номер попытался убедить меня, что в сейф-холодильник вмешается больше продуктов, чем в иную, отличную от сейфа тару.

– Отставить. Личные пожитки можете закопать под ближайшим деревом. Далее. Выдаю каждому под расписку именное скорострельное оружие. Стрелами с разрывными боеголовками стреляет.

– А я не умею, – Боб, когда страдает о потерянном, ничего не умеет. Или не хочет. Что, в принципе, равносильно и карается трибуналом.

– По дороге навык приобретете, опыта наберетесь. Запас стрел неограничен. Тренируйтесь хоть целый день. Но осторожно. В общем здесь в контейнере много чего полезного. Разберетесь. Выходим через десять минут.

– О! Тут даже балалайка есть! – обрадовался второй номер, отшвыривая в сторону надувной мячик.

– И квас, – мне, как командиру лучшего из экипажей подразделения "000" всегда приятно приносить товарищам по работе радость, – Боб, сбренькай нам героическое. Только крысу свою выкинь куда подальше. Противно смотреть, как животное чреслами двигает.

– Долгие годы английская освободительная армия боролась с ирландским королевством за свои гражданские права. Требование в предоставление туманному Альбиону территориальной независимости от Ирландии неоднократно рассматривалось в Солнцевском международном трибунале. Но чопорные ирландцы, очень любящие манку и английских девушек, при поддержке французской демократической общественности жестоко давили свободолюбивые выступления англичан. Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот геноцид, если бы в прошлом году не вмешался лично майор Сергеев. Я его лично сопровождал. Майор Сергеев приехал, поглядел строго и ирландцы осознали ошибочность своих неправильных взглядов. Хочешь яблоко? Не хочешь, как хочешь.

Второй номер, расположившись на задней части Милашки, жарил на автономной горелке яблоки в мундире и рассказывал товарищу американскому директору вехи большого пути команды подразделения "000" за номером тринадцать. Гномик слушал внимательно, тщательно конспектировал и даже вставал на цыпочки, чтобы через топливные баки Милашки бросить уважительный взгляд на лучшего командира российской спасательной службы.

Почему яблоки? Объясняю в первый и последний раз. Вся иная пища в Болоте является экологически нечистой и вредной для желудка. Российские селекционеры в свое время позаботились о виртуальных странниках и вывели специальный сорт яблок, которые можно употреблять в виртуальности без страха окочуриться.

Третий час команда подразделения "000" под чутким руководством пока что майора Сергеева, то есть меня, тряслась по пустынным территориям Болота. Вокруг нас виртуально расстилались безжизненные виртуальные пространства, закатанные в бетон и асфальт. Всякая растительность в данной местности уничтожена в Болоте еще тысячу лет назад и требовалось много терпения, чтобы отыскать в этом сером пространстве мало-мальски пригодный для перекура кустик, не говоря уже о дереве. Одно радовало, мы не испытывали трудностей во время коротких остановок. Все ходили по правому боку Милашки.

– Командор! – Милашка, везущая команду не жаловалась, но и не испытывала большой радости по поводу живой поклажи, – долго мне еще корячиться?

– Если верить карте, через полчаса будем на месте.

Я сидел впереди команды всей, уложив ЭВМ на титановый тазик Милашки, как раз между двумя проблесковыми маячками синего и красного цвета, и отвечал за правильность направления. Несколько часов назад команда в лице любознательного Боба задала справедливый вопрос, куда, собственно, нам идти? Энергетический Виртуальный Модуль, к справочной системе которого и адресовался вопрос, выдал секретную, для служебного пользования информацию, что для начала нам неплохо посетить местную достопримечательность в лице засекреченного российского резидента, заброшенного в Болота три тысячи лет назад, да так здесь и прописавшегося. Вечная жизнь оказалась ему привлекательней, чем ежемесячные уплаты налогов.

– Странная у товарища вашего кличка, – подозрительность спецмашин у всех на устах, – Он что, грек по материнской линии?

– Кто его знает. Нам-то какое дело до национальности? Главное, чтобы совет правильный дал, и много за совет свой не запросил. А Оракул он, или еще кто, лично мне без разницы. Пусть хоть чертом называется. Глянь-ка, лучше, опять стервецы пожаловали. Не кормят их тут, что ли? Команда! Помеха слева!

За три часа пятый раз на нас совершалось разбойное нападение. Выскакивали из-за бетонных холмов страшненькие создания, визжали сильно и мешали четным спасателям двигаться к заветной цели.

Сначала мелкота нападала. Крысы, наподобие той, которая у Боба сальто крутила, да тараканы безобразные. Боб с ними и разбирался. Пару раз жахнул из своего посоха, только тушки кровавые на сером бетоне остались. Потом какие-то летающие простыни налетели. Черные и белые. Белых мы быстро расстреляли из скорострельного оружия. А черные, заразы, живучими оказались.

Нет, по началу, конечно, мазали, но потом научились не по облакам стрелы выпускать, а точно в простыни. Хорошая штука, стрела с ядерной головкой. Только рваная ветошь по Болоту летела обугленная.

В последний раз пожаловали дальние родственники Директорского пингвина. Один в один. Крылья растопыренные, чешуя каменная. Но глаза добрые и порядочные. Выпустили мы в бетонную степь нашего орлика. На переговоры. Чтобы справедливым словом и мужественным видом урезонил не прошеных обитателей. И ничего, справился. Сцепился там с кем-то, пару шей каменных свернул, но справился. Мне Герасим по секрету сообщил, что у Директорского любимчика пояс трехцветный по самообороне.

И вот опять. Никакого покоя.

За дальнюю оборону у нас третий номер отвечает. Являясь крупным мировым специалистом в обороноспособности, Гера, даже не просыпаясь, способен поразить девяносто девять из ста малоподвижных целей. Скорострельное оружие в его умелых руках только знай, звякает, выпуская на волю веер стрел с разделяющимися боеголовками. Ни одна пакость близко не приблизится.

– Мм, – закричал за спиной третий номер.

– А ты постарайся, – подсказал я, разглядывая наступающих в подзорную трубу. В самую обычную, без ядерных штучек.

Три сотни коротышек с большими носами, в широкополых картузах, с красными гвоздиками в руках. Если бы с цветами, я бы так и сказал – с цветами. Четко и по-русски повторяю, с гвоздиками. Ржавыми и железными. Наверняка отравленными. Модуль, на запрос " А это кто" честно ответил, что товарищи являются нелегалами с Кавказских автономий и именуются соответственно Гогами.

– Второму номеру приказываю прекратить заниматься посторонними делами и оказать огневую поддержку третьему номеру. Милашка! Залп из всех орудий!

– Обожаю, – сказала Милашка, затормозила всеми шестью конечностями, выдвинула из района передних подмышек зенитную установку "Градок" и дробно застучала по все время панически перемещающимися Гогами с большими носами.

– Мы не справляемся, командир! – спокойно заорал янкель, закрывая собственным телом зря махающего кувалдой товарища американского президента. Правильно поступает, сам умирай, а товарища внештатного сотрудника выручай.

– Значит переходим к стадии "Экстра", – успокоил я команду, и раскрыл ЭВМ.

При разработке Энергетического Виртуального Модуля учитывались различные факторы, которые могут повстречаться спасателям подразделения "000" в толщах Болота. В том числе и фактор вражеского вероломного нападения.

– Милашка! Занести в черные самописцы! Произвожу вскрытие боевых систем. Вскрыл боевые системы. Так, что мы имеем?

– Быстрее, командор, мы под густым огнем. Сволочи углями швыряются.

– Спешу, как умею. Вот! В инструкции написано, что для вызова оборонных сил следует нажимать кнопки ЭВМ соответствующего предназначения.

– Нас окружают!

– Нажимаем, например, вот эту. Милашка! Произвожу запуск токсичного облака.

От вдавливания соответствующей кнопки на поле боя ровным счетом ничего не произошло. Зато на мониторе модуля появилась мерцающая надпись "Использование особо отравляющих веществ запрещено специальным постановлением ООН от такого-то года".

– Хрен с вами. Товарищи спасатели, держитесь. Нажимаю кнопку с мощнейшим виртуальным оружием "Лезвия". Головы пригните.

Из раскрывшейся над головой телепорта сначала свалилась чугунная крышка, а потом на ладошку упала початая пачка бритвенного "Джиллетта".

– Значит саботаж? – смутить лучшего командира подразделения "000" может только чудо, – Отлично! Жмем все подряд. Кто не спрятался, за то команда спасателей ответственности не несет.

Милашка испуганно втянула бронированный торс под тазик. Уверен, если бы не мы, то спецмашина бы вся под укрытие смылась.

– Кнопка "Имплозия"!

Из облаков посыпались разноцветные хлопушки, которые долетая до бетона Болота лопались, разбрасывая вокруг цветные кружочки.

– Лажа, – сказал второй номер.

– Кнопка "Боевой кулак"!

Перед титановой мордой Милашки появилась черная боксерская перчатка с зачатками интеллекта. Намерение перчатки не оставляли сомнений, поэтому пришлось в срочном порядке выворачивать кнопку с корнем.

– Полная лажа, – снова сказал второй номер. – Через минуту нас поджарят.

– Не робей, – ответил я, вдавливая до упора кнопку "защита от огня".

Мимо нас на полной скорости промчалась маленькая пожарная машина, с длинной лестницей и усатым брандмайором, который все время звонил в колокольчик. Промелькнула и исчезла за дымкой горизонта.

– Классный звоночек, – позавидовала Милашка.

Но я на ее зависти внимания не обращал. Жал "защиту от воды, земли и воздуха". Российские специалисты не дураки, что-то же сделали?

Перед спецмашиной затормозил виртуальный почтовый экспресс и в торжественной обстановке вручил нам по комплекту зонтиков, десятиметровый громоотвод и три шахтерские каски.

– Мм?

– А еще, ребята, здесь есть вот это, – кнопки я нажимал подряд, поэтому не успевал все комментировать.

"Смертельный рой".

Над ухом зажужжала муха дрозофила. В результате очень быстрого виртуального деления ее стало две штуки, потом четыре, а дальше может подсчитать только Милашка, да и то, если ее не отвлекать. Через минуту мушки дрозофилы отпочковались от спецмашины и улетели в тылы искать место для гнездовья, не причинив нападающим никакого беспокойства..

"Уменьшить".

Подзорная труба автоматически перевернулась и показала Гог в гораздо в менее страшном обличие.

"Благословить".

Из распахнутого люка телепорта, которых в Болоте как грязи, вылез товарищ не скажу с какой фамилией, следом за ним бригада вохровцев в черных контактных линзах. Товарищ с известно какой должностью взобрался на установленную тут же трибуну, окропил нас из ведра приятным одеколоном, перекрестил троекратно, обнял Герасима, сказал "Мочите их хоть в Болоте" и исчез. Вохровцы погрозили Гогам пальцами и тоже пропали. Хотя могли бы и оказать всестороннюю, в том числе и огневую, поддержку.

Почти сразу в среднюю левую конечность спецмашины вонзились восемь зажигательных снарядов, посланных преступными многочисленными элементами.

– Поражение три процента, истерично завопила Милашка, припадая на раненую ногу, – Командор! Давай сюда лекаря.

– Хватит, уже виделись, – вспомнил я подозрительные глаза Директора.

– Тогда реанимацию, – не унималась Милашка, истекая в пораненном месте смазочными материалами.

Я нажал сразу две кнопки. "Реанимировать" и "Поднять мертвеца". Мыша сама выберет с кем более выгодно работать.

Из колодца, разворотив прилегающую местность, выкатила труповозка реаниматоров, из которой шустро выскочили четыре гробовщика с носилками. Но плотный огонь приближающихся сил с горбатыми носами заставил их бросить инструмент и трусливо умчаться на труповозке обратно в реальность.

Положение становилось критическим. Скорострельность нашего оружия оставляла желать лучшего. Пальцы команды истекали кровью, установка "Градок" перегревалась, спецмашина истекала последними каплями масла. Требовалось нечто большее, чтобы переломить ход великого сражения.

Проклиная себя за малодушие, я откинул красную пластину, и, нажал последнюю нашу надежду.

– Ух ты, – Боб некультурно заглядывал через плечо, – Ну, сейчас будет цирк.

– Главное, чтобы энергии хватило, – пусть заглядывает. Может и научиться чему.

"Дыхание дракона" самое действенное оружие в Болоте. Виртуальность, по заверениям изготовителя, еще не знала подобной мощи. По сообщению монитора, испытание проводилось впервые и не обещало качественного выполнения.

Первыми заметили приближение опасности бандиты. Гоги, скидывая на ходу широкополые кепки, лялякая по-своему и разбрасывая во все стороны отравленные гвоздики – не забыли, что говорил вам пока что майор Сергеев? – бросились врассыпную. Но было слишком поздно.

Пятьдесят тяжелых ядеролетов "Красные дельфинята", разрывая виртуальный воздух широкими лопастями, вгрызлись в воздушное пространство Туманного Болота. Вспыхнуло чужое болотное небо. Вылетели из брюх "Красных дельфинят" огненные вихри. Молниями вонзились в серый бетон, неся смерть и разрушение. Смерть Гогам, разрушение их потомкам.

И посыпались из неподвижных облаков купола с отдельным мотострелковым батальоном Красно-сине-белых ушанок. Раскидали без присмотра белые парашюты, выстроились густой цепью и двинулись вперед, добивая тех, кто успел окопаться.

Минуты не прошло, как к нам подбежал закопченный полковник, козырнул лихо, шевельнул усами и пристально всматриваясь в глаза пока что майора Сергеева, доложился:

– Зачистка проведена. Враг разбит. Потерь среди личного состава не имеется. Еще раз по пустякам вызовете, голову отверну.

Эх, полковник, полковник…. Знал бы ты, перед кем лялю валяешь. Вмиг бы поумнел. Но миссия наша секретная, для всего мира таинственная. Перед своим Директором не раскрылись, а уж перед тобой и подавно.

Красно-сине-белые ушанки, собрав парашюты, попрыгали в вертолеты и улетели выполнять другие поставленные задачи.

– Дяденька Сергеев! – товарищ американский президент перебрался ко мне поближе, на руки, и испуганно смотрел вслед улетающим ушанкам, – Дяденька Сергеев, а почему вы им морды не набили.

– Они сами кому угодно, – объяснил я, поглаживая несмышленыша по голове. – Вот будешь плохо государством руководить, или, к примеру, надумаешь против России пойти, эти ребята и к тебе прилетят. Мировой порядок восстанавливать.

Ничего не сказал гномик. Умный был и наблюдательный. Но запомнил слова пока что майора Сергеева. Даже записал в конспектах. "С Россией – никогда. Или беречь морду".

– Все целы? – обернулся я, осматривая команду.

Команда молча утиралась от пота, зачехляла скорострельное оружие и рассаживалась по седлам. Милашка завершала ремонт покалеченной конечности, залепляя пережеванным печеным яблоком место прострела.

– Однако, горячее дельце было, – второй номер раздувал горелку, собираясь продолжить выпечку яблок. Как самый способный, он отвечал за кормежку личного состава экспедиции.

– Горячее еще впереди, – пообещал я, пришпоривая спецмашину.

Милашка сказала: – "Ой", – и потрусила в указанном рукой командира направлении.

– Мм, – не удержался третий номер от комментариев.

– А кто виноват, Гера, – ответил я на недовольный выпад, – Техника новая, в экстремальных условиях Болота не опробованная. А досадные сбои у всех случаются. Согласись, каждый имеет право на ошибку.

– Мм, – согласился Герасим, и попросил спецмашину: – Мм?

– Я не локомотив до скорости звука разгоняться, – заворчала Милашка, но оборотов прибавила. Точнее сказать, пошла рысью. Но надолго ее не хватило.

– Командор! Там кнопочка есть, я видела. Ускорение вызывает. Может, попробуем? А то народ ветра в лицо требует.

– Не ускорение, а нерациональную спешку. Технологии, говорю, непроверенные, хватит рисковать.

– Просим, просим! – заверещали члены команды, включая внештатных сотрудников.

– Раз просите…, – отыскав среди многочисленных кнопок обозначение быстро несущегося человека, я занес палец, – только потом не жалуйтесь.

Из раскрывшейся в трех метрах канализационного люка вылезли три фигуры. Два здоровых араба в набедренных повязках на голую кожу и один товарищ в черной форме, с повязкой на рукаве и в хромовых сапогах. У арабов в руках были замечены длинные плетеные хлысты с металлическими наконечниками. А у индивидуума в черной форме шмайсер из исторического музея огнестрельного оружия.

– Гей, хлопцы! А ну, поднажми! – закричали арабы, замахиваясь кнутами, – Шибче! Шибче!

Гражданин с повязкой много не говорил. Показал издалека удостоверение, где значилось, что он закончил специальные курсы ускорителей, дернул затвор, прошепелявил: – "А нехай пошнеляють", – и для большего понимания выпустил весь рожок поверх титанового тазика Милашки.

Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать не выдержала психологической атаки, включила повышенные передачи и понеслась по виртуальной бетонке.

Погонялы не отставали. Крутили кнутами, прикладывались к нежным бокам спецтехники, улюлюкали, лукаво улыбались и подначивали гражданина с повязкой, обзывая того мазилой и партагеносом. Видимо товарищ тоже с гор спустился.

– И долго мне так мучаться? – выбиваясь из сил, вопрошала Милашка, бешено крутя камерами обзора, стараясь уйти от прямых попаданий.

– Действие команды рассчитано на десять минут, – покопавшись в справочной системе, ответил я, – И еще сказано, что после этого мы очень устанем.

– Вы устанете…, – вздохнула через силу спецмашина и, взбрыкнув задними копытами, перешла в галоп. Это когда необходимо больше следить за креплением, чем за скоростью.

Первым выдохся гражданин с повязкой. Откинул в сторону шмайсер, вытащил рацию и стал передавать засекреченную передачу.

– Вроде, Апексом парня кличут, – в переднем топливном баке у Милашки была встроена аппаратура для радиоперехвата.

– Сообщи властям о несанкционированном использовании запрещенного оборудования. И узнай, не положено ли чего за его поимку?

С арабами оказалось еще проще. К концу пятой минуты ребята уже еле ноги переставляли. Они же пешком, а мы, вроде как на спецмашине. Хочешь не хочешь, пятки о бетон сотрешь. Боб, к тому времени, завершивший жарить очередную порцию яблок, откупился от арабов парой подгоревших. Нас даже поблагодарили.

– Устала, как экскаватор, – вымолвила Милашка, останавливаясь у высоких пластиковых надолбов, железных противо-спецмашинных ежей и широкого водяного препятствия, за которым одиноко в бетонной степи разваливался домик российского резидента.

– Слабо с ходу водяной барьер одолеть? – задорно вопрошал я. Но по тяжелому и недружелюбному миганию глазков камер осознал, что шутить с уставшей Милашкой не стоит. Все-таки было гораздо лучше, когда она спецмашиной была, а не верблюдом раздвижным.

Пока личный состав стирал в водной преграде носки и исподнее, я прохаживался по берегу с единственным членом экипажа, который умел слушать, но не умел связно высказываться. С Директорским любимчиком.

– Нам нужно перебраться на ту сторону. Это то ты понимаешь?

Глупая птица, согласно поморгала. А может просто пыль в глаза попалась. Глупых птиц тяжело понять.

– Говоришь, надо обратиться к Модулю? Хорошо. Обратимся. И что здесь можно найти? – глаза пробежали по клавиатуре, – Смотри, тебе показываю. "Прыжок". Испытаем на самом смелом члене экипажа. Перепрыгнешь, команду за тобой следом пошлю. Утонешь… ах, не тонешь? Странная ты птица. Готова? Жму.

Из люка высунулась маленькая девочка с растрепанными косичками и, в полный голос заревев, пересилив собственные желания, протянула мне скакалку. И обратно под люком скрылась.

– Современная техника не знает предела, – сказал я, поглаживая ЭВМ, – Скакалку можешь себе взять. Потренируешься, может и летать научишься.

Директорский любимчик встрепенулся и ткнул растопыренным крылом в клавиатуру. Когда прижмет, каждый найдет как мысль умную передать.

– Что ж ты … молчал, – от предчувствия удачи сердце наполнилось великой любовью к пингвину, – Летать! Конечно, летать! Раз плюнуть. Вставай поближе, только крыльями не лапай. Как взлетим по команде, так в сторону на бреющем отходи. А то вместе в пике сорвемся.

Нужная кнопка с крылышками пошла вниз мягко и до упора.

Над головой пронесся ядеробус Пулковских авиалиний. Высунувшаяся в запасные двери стюардесса знаками показывала, что взять нас на борт, при всем ее желании, не может. И первый и второй, и даже третий салон забиты под завязку.

– Мы и в багажном, – попытался я докричаться до стюардессы, но тщетно. На мониторе модуля появилась надпись, сообщающая, что ядеробус сесть не может в связи с излишне пересеченной местностью.

Директорский любимчик устремился вслед улетающему лайнеру, замахиваясь крыльями на самое святое. На закон всемирного тяготения. Его какой-то строитель открыл. Толи кирпич, толи плита на голову упала.

Исчерпав все возможные варианты нечестного пересечения водной преграды, я принял, честно скажу, жестокое и нетривиальное решение:

– Внимание, команда! С вами говорит ваш командир, которого вы все знаете и помните по имени пока что майора Сергеева. У нас два пути. Или смерть среди бетона, или кто умеет плавать, поднимите руки?

Желающих умирать в бетонной степи оказалось немного. Герасим, который в результате несчастного случае в детстве, боялся воды и сам никогда в нее добровольно не лез. Но с Герой проблем не возникало, если он получал прямой приказ. Зря что ли он в Милашкином бассейне каждый месяц по десять минут на мелководье плещется.

Держа не высушенное исподнее над головой, все, исключая подстраховывающую нас Милашку, поплыли к нужному берегу. Грозно покачивая выдвинутыми из титановых ребер пулеметами, спецмашина следила, чтобы нас не покусали многочисленные крокодилы. В какой то момент она не выдержала и выпустила длинную очередь, целясь с дуру прямо в мою голову. И если бы не помощь плывущего рядом гоблина Герасима, не видеть бы никому больше невинно убиенного пока и уже майора Сергеева.

Чувствуя вину, Милашка торопливо выдвинула из второго топливного горба телескопическую трубу для подачи воздуха на глубоководные аппараты, и по дну перешла реку. Все было сделано так красиво, что я тут же забыл случайные выстрелы в голову и, приклеивая на поцарапанное ухо пластырь, устным приказом отметил умелые действия подотчетной техники при форсировании вводной преграды.

– Я еще пять раз могу туда и обратно, – устные благодарности нигде так не ценятся, как в Болоте, при выполнении секретной миссии.

В доказательство своих слов Милашка проиграла бравурный марш "А я такая заводная", от чего сердца наши наполнились героизмом, хоть никто на кнопку не нажимал.

– Командир, не нравится мне это, – Боб тревожно посматривал в сторону домика российского резидента. – Все тихо и спокойно. И это настораживает.

– В Болоте и должно быть так. Тихо и спокойно.

– Чует мое американское сердце, засада.

К чутью второго номера необходимо хоть изредка прислушиваться. Нет-нет, да и правду скажет.

– Рассеиваемся и ползком к дому, – приказал я. – Внимательно следите за моими руками.

– Зачем, дяденька Сергеев? – сердце товарища американского президента ничего не слышало.

Не говоря лишних слов я раздал членам экипажа брошюру "Ручные команды для сотрудников Службы "000"", где на пальцах дублировались практически все голосовые команды.

До домика добрались через час. Слишком часто я махал руками, и слишком часто команда сверялась со справочником молодого спасателя.

На отдельную команду в три пальца мы с основными номерами ввалились в плохо охраняемое помещение. Милашка, пингвин и товарищ американский президент залегли у окон, прикрывая пути отхода. Жертвовать несовершеннолетними и спецоборудованием даже в Болоте считается верхом кощунства.

В однокомнатном домике, за резным березовым столиком играли в шахматы российский резидент, проходящий по агентурным документам под кличкой Оракул, и неизвестное ни по каким личным делам существо, проходящее по справочной системе Модуля, как "скелет обыкновенный незлобивый".

На появление самой стремительной команды спасателей современности игроки отреагировали слабо. Если быть точнее, совсем не обратили. Мне, как командиру подразделения "000" даже обидно стало. Как же так? Мы с неимоверными трудностями, ежесекундно рискуя собственными и посторонними жизнями добираемся до резидента и компании, а на нас откровенно плюют.

Второй номер, прекратив перебегать от одного предмета мебели к другому, в поисках наиболее рациональной точки ведения огня, угомонился и опередив командира, вежливо постучал посохом по вазе эпохи "цзинь-цзинь". Ваза издала соответствующий своему названию звук и рассыпалась.

Российский резидент, не отрываясь от шахмат, вытащил из кармана пульт дистанционного управления и нажал пару кнопок. Я уже хотел дать команду на упорядоченный отход из мест массового поражения, но ничего страшного не произошло. Из стены выехала на колесиках обычная трехмерная классная доска и на ней зажглось несколько надписей.

"Купить. Продать. Выявить явочную сеть. Особое игристое. Мастерская оборудования. Оценщик. Ломбард. Девочки. Сказать пароль. Узнать пароль. Уйти, не попрощавшись".

Очень хотелось нажать на "Девочек", но близкое присутствие несовершеннолетнего товарища американского президента остановили незаконные действия командира спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать.

– А просто поговорить? – нарушая все предписания инструкций, я обнял российского резидента за плечи, нечаянно смешивая на доске шахматные фигуры.

Российский резидент слишком долго находился в Болоте. Сердце бойца виртуального фронта не выдержало напряженности, дрогнуло и запаниковало. Резидент откинулся на табуретке, выхватил из кармана банку просроченного кваса, пистолет и столовый нож, прочитал заупокойную молитву, написал завещание, выдул яд до дна, выстрелил в висок и пронзил расшатавшееся сердце ножом.

Все произошло так стремительно, что я ничего не успел сделать. Но не было в смерти российского резидента моей вины.

– Третий номер, контрольный в голову не забудьте, – приказал я, сталкивая закоченевшее тело сломавшегося разведчика на пол и занимая его место. Резидент пожертвовал собой не для того, чтобы мы не получили необходимых сведений. Не скажет один, расколется второй.

Скелет обыкновенный незлобивый, на глазах у которого произошло ритуальное самоубийство, оказался крепким парнем. Даже не моргнул. Даже пупырышками от страха не покрылся. Нечему там покрываться.

– Мне нужна информация, – повертев в руках шахматного короля, я ловко сломал его шею в знак того, что со мной шутки плохи.

Скелет обыкновенный сделал как бы глотательное движение и попытался скрыться с места опроса. Но второй номер был на месте и аккуратно усадил его обратно.

– Что вам нужно? – заговорил костяной собеседник, пялясь глазницами на добиваемого третьим номером российского резидента.

– Так то лучше, – улыбнулся я, – Мы хорошие парни, но с нами лучше не связываться. От тебя, череп, нам необходимо только одно. Скажи, где находится черный вход в Финансовую Пирамиду, и мы отпустим тебя живым и здоровым. Наверняка Оракул прошептал тебе секретное слово перед смертью?

– Вы сума сошли, – прошипел скелет обыкновенный, – Еще ни один человек не мог проникнуть в Пирамиду с черного входа. Это верная смерть. Вечное отключение от Болота, аннулирование кредитных карточек и занесение в черный список. Нет, не могу. Меня найдут, сотрут в кормовую добавку и развеют по ветру.

– Мм, – сказал третий номер, занося дубину над головой скелета обыкновенного.

– Мертвый он нам не нужен, – остановил я Герасима, – если товарищ не хочет говорить добровольно, скажет принудительно. Будем пытать. Милашка! У тебя есть что-нибудь для нечеловеческих пыток?

У Милашки было. Полный комплект оборудования. Мыша умная спецмашина, знала куда идем, и что нам повстречается на долгих дорогах.

– Гера, тащи упрямого на улицу. Боб, обыщи все здесь с пристрастием. Вскрой сундуки, перелистай книжки. Ищи секретные записи, банковские документы, секретные планы. Может тайную кнопку найдешь. Только осторожней, может быть заминировано. Резиденты обычно все минируют.

Под открытым виртуальным небом скелета обыкновенно развезло:

– Вам это так с рук не сойдет, – застучал он челюстью, – я сообщу властям. Мои друзья вам отомстят. Знаете, кто у меня друзья? Лично майор Сергеев из спасательной службы России. О! Вы не знаете, что он с вами сделает!

Нахождение в Болоте имеет свои плюсы, как, соответственно, и свои минусы. Никогда не знаешь, кто скрывается под личностью того или иного обитателя виртуальности. Вполне возможно предположить, что скелет обыкновенный в своем реальном обличии является, действительно, моим другом, а возможно и товарищем. Генералычем, или Маршалычем. А может даже и … Боб, ну кто так узлы вяжет. Затяни и водой полей, чтоб не дергался…. Конечно, не хорошо выпытывать государственные виртуальные тайны у друзей, но если обстоятельства требуют, то можно перейти через грань. На весы поставлена целая страна и размениваться на принципы считаю несущественным. Тем более, кто узнает, что мы, это мы? Никто. Так что можно делать все, что душе угодно.

Закрепив скелета обыкновенного на походном пыточном столе, мы с Герасимом, который в свое время с отличием закончил специальные курсы психолога-собеседника, приступили к выпытыванию самой страшной тайны Болота.

– Вопрос прежний, местонахождение черного входа, система охраны, шифры сейфов, количество охраны? Гера!

Третий номер, с несвойственной ему садисткой улыбкой, закрутил руки скелета за спину, так, что все там захрустело.

– Ой, ой, ой, – почти сознался скелет обыкновенный, но огромной силой воли сдержал готовые вылететь признания.

– Какой терпеливый, – озадачился я, – А если мы тебе иголки под ногти загоним? Или каленым железом? Или опасной бритвой по горлу? А может паяльник давно не видел? Или…. Гера, что еще мы можем сделать? Только без излишней жестокости.

– Мм, – почесал гоблин заросшую шерстью щеку.

– В воду нельзя, – покачал я головой, – захлебнется, не дай бог. Мы ж не изверги. А если мы ему пальчики в тиски зажмем?

– Мм? – третий номер вытащил разогретый паяльник.

Скелет обыкновенный потерял сознание.

– Перебор, – сказал Милашка, самостоятельно пропустившая через походную пыточную изрядное количество электроэнергии.

– Я все скажу, – к счастью убить скелета обыкновенного не так то просто. Живучие, гады, эти скелеты обыкновенные.

– Так то лучше, – погладил я по черепу исследуемого, – Ты уж извини, что мы тебе кости переломали, да вывихнули. Как закончим опрос, уложим тебя, упертого, в ванну, да и зальем бетоном. Косточки все и срастутся. Знаешь, какой у нас бетон оздоровительный. Будешь как новенький.

Захлебываясь словами, скелет обыкновенный незлобивый стал выдавать информацию, которую Милашка аккуратно записывала на черные самописцы.

– Дяденька Сергеев, – гномик, с вдумчивыми глазами товарища американского президента, дергал за штанину, – То, что мы делаем, не законно. Я не хочу так.

– Незаконно проигрывать в карты родную страну и чужие кредиты, – потрепал я гномика за ухо, – Мы ж не ради себя. Ради твоей страны, будь она неладна. Меня, когда в России провожали, попросили за страной твоей присмотреть и помочь всеми имеющимися средствами. Что я и делаю. Грехи замаливать потом будем. Когда твою страну хотя бы в восьмую десятку по уровню жизни выведем. Еще вопросы есть?

Вопросов у товарища американского президента не имелось и он, закинув на плечо кувалду, отправился помогать Герасиму бетонировать потрепанного беспощадным допросом скелета.

– Думаешь, не наврал? – просматривая фольгу с показаниями, выползающую из задней части Милашки, спросил я самую умную спецтехнику как настоящего, так и виртуального мира.

– Тебе бы так руки выкручивали…. Не наврал, не беспокойся.

– Что-то ты мрачная в последнее время? – как командир вверенного мне оборудования, меня не могло не волновать психологическое состояние Милашки.

– По трупам идем, командор. Узнают в Управление, на металлолом сошлют. Не посмотрят на прежние заслуги.

– Убийство и членовредительство в Болоте приравнивается к мелкому хулиганству, – напомнил я постановление мирового сообщества. – Оборонная разведка нам еще спасибо скажет, что мы резидента в родной дом вернули. Хватит, нагулялся на чужбине, пусть честно налоги платит.

– А как же честь формы и содержания?

Я похлопал по своим плечам:

– Нет погон, нет и формы. Нет формы, нет ответственности. Мы в Болоте на правах частных нарушителей. Что захотим, то и натворим. И ничего нам за это не будет.

Из домика российского резидента, в котором остался для проведения тщательного обыска второй номер, послышался суматошный женский визг. Скорее всего янкель не удержался и нечаянно задел трехмерную школьную доску.

– Второму номеру сейчас не сладко, – прокомментировала визг спецмашина, роя копытом землю.

– Справится.

Визг в домике сменились грохотом взрыва однокомнатного масштаба, из окон повалил дым, крыша затрещала от гулкого пламенем. В дверях показалось испачканное сажей лицо Боба.

– Все в порядке, командир! – янкель приветливо замахал посохом, – Я сундук нашел. Заминированный. Как бабахнуло-то?!

– Второй номер у нас лучший пиротехник, – заталкивая монаха обратно в дом, поведал я Директорскому любимчику, попытавшемуся вытащить опаленное огнем тело Боба из горящего здания, – И никогда не останавливается на достигнутом. Пока не узнает, что в том сундуке, обратно не пущу.

Несколько минут из домика резидента не доносилось ни звука. На опасный треск горящих перекрытий, на хлопки виртуального шифера и непрекращающийся женский визг мы внимания не обращали.

– Мм? – поинтересовался Герасим, закончивший бетонирование скелета.

– Документацию секретнейшую из огня спасает, – объяснил я, подкидывая обратно отлетевшие от горящего домика головешки.

– Мм!

– Перезагрузимся в случае чего, – ответила Милашка.

– Ничего с ним не случится, – поддержал я спецмашину, – К тому же он сейчас там не один. Гера, ты бы место товарищу американскому президенту уступил. Ему тоже хочется посмотреть, как здание разваливаться будет. Когда еще такое чудо увидит?

Упали, не выдержав натиска огня, стены. Завалилась крыша, погребая под собой героев спасательской службы. Жарило так, что возникало непреодолимое желание отступить от костра. Но мы спасатели, а не кисейные барышни.

– А на траурном столе у нас будет двухпроцентный квас, заливное из его любимых ребрышек и консервированная икорка. Директора будем звать?

– Дура ты, Мыша, – не удержался я, щурясь от яркого пламени, – не тот парень Боб, чтобы вот так. Бесславно и даже где-то не героически.

– Ой, батюшки! – закричал скелет обыкновенный, со своего места в бетонной ванне наблюдавший, как догорает родовое гнездо, – Смотрите! Смотрите!

Из пламени, из клубов дыма, откидывая пылающие бревна и балки, на свежий виртуальный воздух выходил лучший спасатель всех времен и народов, после майора Сергеева, конечно, второй номер спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать Роберт Клинроуз, в просто наречии Боб. К груди янкель прижимал небольшой сундук.

– Одеяло и что-нибудь согреться, – прохрипел он, падая нам под ноги.

– Сундук сначала отдай, – попросил я, отбирая железный ящик, – Гера, Милашка! Пододвиньте парня поближе к огню, пусть согреется. А мы пока займемся изучением героически доставленных командиру документов.

Пока второй номер отогревался, приходя в себя после трудовых подвигов, я вытащил из ящика толстую папку и нажал на кнопку "Читать немедленно". Папка раскрылась и выставила на всеобщее обозрение трехмерное изображение Финансовой Пирамиды со всеми ее внутренностями.

– Отличная работа, Боб! Милашка, ты бы парню чайку горячего вскипятила. И на лоб горячий компресс.

– Дяденька Сергеев, – гномик достал меня за штанину дергать, – а может не стоит нам банк брать? Может, лучше попрошайничать пойдем?

– Не знаю такого слова, уважаемый товарищ американский президент. Да и не подаст нам никто.

– Мм.

– Верно говорит третий номер. Сами возьмем, еще и останется. Мы, товарищ американский президент, только десять минут сильно рисковать будем. А польза от риска того твоей молодой республики огромная. На ноги подниметесь, сельское хозяйство разовьете.

– Аляску выкупим обратно, – пропищал гномик.

– Хы, – это мы одновременно с Герой хмыкнули. Вернее, я хмыкнул, а Гера сипло заржал. Он ведь гоблин. Но мы на фантазии президента ничего не сказали. И так ясно. Кто ж Аляску обратно в здравом уме обратно продаст. Да там залежей шишек на пять поколений. Хватит и аренды.

Изучения трехмерного плана заняло минуты две. Что там изучать-то? Пятисот этажный барак со стоэтажным подвалом.

– Без окон, без дверей, полны внутренности разнообразной наличности, – вяло пошутил второй номер, к тому времени окончательно восстановивший душевное и телесное равновесие.

– Если более комментариев ни у кого нет, то рекомендую немедленно отправится в дорогу, – я закрыл секретную паку и запихал ее в багажный отсек спецмашины. Милашка, будет время, разберется самостоятельно с подробностями, – Общий сбор! Выдвигаемся.

– А как же эти? – Роберт Клинроуз указал на догорающий домик, откуда все еще доносились женские крики.

– Не о том думаешь, друг мой. Они сами выбрали свою долю. Да и ты виноват. Нечего было девочек вызывать.

– Нечаянно, – покраснел Боб. Очевидно не до конца отошел от пожара.

– Болото, Бобушка, таит в себе много опасностей. Не зря его запретили для общенародного посещения. Темные личности давно облюбовали себе этот невидимый для глаза географический участок мира. Творят темные делишки, прокручивают деньги, приторговывают разным хламом. В реальности то страшно, там мы, спасатели, на страже Закона. По поводу Болота правильно российское правительство высказалось, приравняв виртуальность к пиву. Затягивает, зараза. Больным человека делает.

Попрыгав в седла на длинной спине Милашки, члены экспедиции по очереди доложились о наличии, после чего я скомандовал бравое командирское: – "Поехали". Так по старой доброй традиции говорят все командиры подразделения "000" отправляясь на опасное, сопряженное с неимоверным риском и славой, задание.

Милашка обошла догорающее здание и остановилась перед большим плакатом, на котором неуверенной рукой виртуального художника были намалеваны чуть ли не райские кущи и спрашивалось русским языком, поедем ли мы дальше в прекрасное далеко или останемся здесь, догнивать среди бескрайнего бетона? За плакатом темнела черная пропасть бездны.

– Двигай, двигай, – постучал я по ребрам Милашки, прищуривая глаза. Если командирское чутье меня не подводит, то сейчас нас швырнет вперед на расстояние примерно в пять тысяч километров по общероссийскому стандарту.

Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать на бронированном заднике помахала сплетенной антенной и смело шагнула в пропасть.

…Соотечественники! Сограждане! Товарищи американские избиратели! В этот тяжелый для всей нашей молодой американской республики час, я, ваш законно избранный президент отправляюсь в возможно последний поход за человеческой справедливостью…

Товарищ американский президент задумался, покусывая кончик ручки, выпрошенной у болтливого спасателя со страшной гоблинской внешностью.

Сознание того, что он может погибнуть, выполняя свои профессиональные обязанности президента, не пугало высокого человека с короткой бородкой. Он знал, на что шел. И счастье своей страны ставил выше счастья отдельной личности. Он помнил, как его дедушка, простой безработный ковбой, часто говорил, усаживая его на необъезженного скакуна: – "Смерть одного человека всего лишь выплаченная родственникам страховка, тогда как смерть миллионов от нищеты и позора есть бедствие национального самосознания".

– Я могу сделать это! – шептал гномик, подставляя лицо терпкому виртуальному ветру Болота. И массы воздуха играли с его жиденькой челкой, словно пытаясь запомнить крошечного человечка, решившего потягаться с самим всесильным Болотом.

Смахнув так некстати набежавшую на глаз слезу, товарищ американский президент склонился над выпрошенным у русского майора длинным рулоном писчей бумаги:

– … Я могу погибнуть за нашу великую мечту, – написал гномик, – но перед возможной смертью хотел бы оставить на память о себе несколько дельных советов. Никогда, слышите товарищи американские избиратели, никогда не идите против нашего старшего брата! Россия единственная страна, которая поможет нам выкарабкаться из пропасти безграмотности, унижения и производственной отсталости. Шагайте с Россией в одном направлении, как бы ни удивителен был ее путь. Государство таких масштабов и такого ума не может идти неизвестно куда. Да поможет нам всем Россия. Прощайте! Навеки ваш, товарищ американский президент.

Товарищ американский президент аккуратно оторвал от рулона исписанные нетвердыми каракулями текст, отложил рулон в сторону, сложил рукопись и запечатал ее в конверт, позаимствованный у русской национальной птицы, носящейся со своей короной, как американские белогривые орлы со своими яйцами.

– Написал? – я дождался, пока гномик начирикает на конверте обратный адрес и, не слушая возражений, отобрал у слабо сопротивляющегося товарища американского президента конверт, – А теперь все это порвем и сожжем в топках Милашки. Ты головой прежде думай, когда в следующий раз воззвания писать захочется. У меня трудно разрешения спросить? Мы на важном секретном задании, а ты полностью нас своими поступками раскрываешь. Или заложить нас хочешь напоследок?

Товарищ американский президент побелел лицом:

– Что вы, дяденька Сергеев! – замотал он головой, – Как можно! Просто я хотел отправить весточку родным американским избирателям. Вдруг я не вернусь.

– Не с…, Гера, да выгоняй ты янкеля из бани! Перед смертью всем хочется попариться, не только ему. Я говорю, не сочиняйте ерунду, товарищ американский президент. Сейчас сходим в русскую баньку, попаримся, кваску попьем, Пирамиду возьмем. И все проблемы, как и нехорошие мысли, враз исчезнут.

– Загадочная русская душа! – восторженно прошептал гномик, рассматривая меня в лучах заходящего виртуального солнца.

– Как умеем, – разволновался я, связывая из наломанных дубовых веток банный веник.

Из наспех сооруженной бани – берлогу у крупного зверюги позаимствовали – вышел второй номер и отсыревший на пару с ним Директорский любимчик.

– Мм! – позвал нас Герасим, отсоединяя трубопроводы горячей и холодной воды от Милашки. Третий номер всегда экономит.

– Идем уже, – подхватывая под мышку товарища американского президента, махнул я рукой.

Последняя ночь перед большим делом. Тихо играет музыка, пыхтит самовар. Кукукает вдалеке тупая кукушка. С шести часов кукукает, как заведенная. Булькает в котелке концентрированная вермишель. Кушать мы ее, конечно, не будем, но для красоты образа пусть пузырит.

Команда лучшей из спецмашин подразделения "000" за номером тринадцать и примкнувшие к ней официальные лица проводили последний мирный отдых в виртуальном мире. Второй номер проверял комплектность оружия, Герасим закрашивал сверкающие места Милашки черным дегтем. Ничто не должно выдавать в ночи крадущихся спасателей. Директорский любимчик сидел на верхушке кособокой сосны, выполняя роль наблюдателя. Нет, не залетел, силком затолкали.

Я, как командир, прогуливался по лагерю, проверяя посты. На постах у нас сегодня и как всегда стоит товарищ американский президент. Сам вызвался. Говорит, хочу хоть раз постоять в дозоре.

Нет, гномик парень нормальный. К делу относится прилежно. Правда пару раз я уже его из ям вытаскивал, куда он от усердия своего сваливался. Главное, чтобы сегодня ночью нас не подвел. Боюсь, не справиться с тяжелой нашей задачей. Банки виртуальные брать, не страной управлять. Здесь необходим полет фантазии, прекрасная физическая подготовка и вера в собственные силы.

– Дяденька Сергеев! Здесь я.

Товарищ американский президент вышел из-за камня. Кувалда, как и положено, перед собой, лицо в грязи измазано, шапочка песцовая лихо набок сдвинута. Вылитый налетчик с большой дороги.

– Как обстановка, служивый?

– Пока живы, – почти в рифму ответил товарищ американский президент. После чего забрался на булыжник, уложил кувалду на колени и затянул грустную американскую песню с непонятными словами. Голос у гномика был сильно жалостливый, выжимал слезу. То возносился к неподвижному звездному небу, то спускался чуть ниже. Куда конкретно спускался, не важно. Главное, слушать приятно.

– О чем так красиво поешь? – не поинтересоваться содержанием, значит не уважить выступающего.

– Да о ерунде всякой, – поморщился гномик, – Будто у меня, у президента, день рождения. И пришла ко мне одна красивая американская девчонка. Блондинка вот такая. Поздравила меня с днем рождения, а потом как ветер дунет, ну и платье ее того…

– Ну и похабник ты, брат, – пожурил я гномика. – А припев забавный. Как там у тебя в переводе?

– Шабибибиду! Шабибибиду! Я из пушки в небо уйду, – подсказал перевод товарищ американский президент.

– Если живы останемся, аккорды напишешь? У Герасима тоже именины скоро, сделаем человеку приятное.

Кусты за спиной затрещали, и в свете блеклой луны появилась фигура здорового негра в монашеских одеяниях.

– Что, волки близко? – посох в руках второго номера грозно покачивался по сторонам, грозя взорвать все к виртуальной матери.

– Президент песни американские пел, – пояснил я, уходя с линии огня, – Закончили приготовления?

– Только вас и ждем, – успокоился Боб, но для большего спокойствия пару раз шарахнул из посоха по ближайшим кустам.

– Гасить-то кому? – не одобрил я действия второго номера, – Вот займется вся виртуальная лесостепь, заволочет дымом округу, и помрут все от угарного газа. А впрочем, все правильно. Оставлять следы не в наших интересах.

Дождавшись, пока Боб окончательно не заметёт следы, мы вернулись в основной лагерь. Вся команда в ожидании. Даже Директорского любимчика с дерева спустили. Хоть и упирался. Понравилось гордой птице на ветках качаться.

– Друзья и соратники! – я стоял перед неровным строем команды, – Все вы знаете, какой сегодня знаменательный день. Или Болото нас, или мы Болото. В хорошем смысле, конечно. Никто до нас не делал то, что мы собираемся совершить. Нереальный подвиг в нереальном мире. Оттого и стучат наши сердца несколько гульче, чем обычно. Присядем на дорожку. Герасим, я сказал присесть, а не прилечь. Не расслабляйся. Встали. Если кто-то чувствует себя не в состоянии идти на задание, прошу сделать шаг вперед. Нет, Боб, вторых номеров данный призыв не касается. Молодцы! По возвращению всех представлю к наградам. Конечно, кто живой останется. Милашка! Командир на связи!

– Командор!

– Труби атаку!

Виртуальный мир огласился ревом охотничьих труб.

– По коням!

Конь в нашем распоряжении только один. Точнее сказать одна. Да и то, не конь, а нечто среднее между гофрированным верблюдом и броненосцем. Тем не менее никто не отказал себе в удовольствии показать лихую удаль. Третий номер первым запрыгнул на спецмашину, тут же включился в работу и задремал, облокотившись на передний топливный бак. Второй номер забрался на Милашку только с третьей попытки. Я даже засомневался, были ли в роду янкеля чистокровные ковбои. Товарищ американский президент оказался молодцом. Вскарабкался по задней антенне. Директорского любимчика пришлось подсаживать. Ни в одной энциклопедической литературе я не встречал упоминания того, что пингвины могут самостоятельно вскакивать на мирно пасущуюся лошадь. Я же, как лицо официальное, воспользовался природной подставкой в виде заросшего виртуальным мхом камня.

– Всех врагов своих сомнем, но Америку спасем! – крикнул я только что сочиненный лозунг, но никто из команды начинание не поддержал. Потому что в поэзии никто не разбирался.

Милашка, проявляя самые лучшие свои качества, понеслась по лесу.

– А что, командир, стрелять по нам будут? – перекрикивая встречный ветер, прокричал Роберт Клинроуз.

– Стрелять? Стрелять обязательно будут. Поэтому мы не в лавровых венках, а в броне комбинезонах. Предупреждаю всех, кто сделает хоть один шаг назад, того оставим в Болоте до конца дней его.

– А просто паниковать можно?

Ответить я не успел. Над головой пронеслась на особо низких высотах эскадрилья боевых драконов. Совершив круг над тем местом, где оставался наш временный лагерь, драконы со второго захода совершили маневр, классифицированный мною, как достаточно точное бомбометание напалмовыми бомбами.

– Вовремя ушли, – сообщила Милашка, перебегая от одного густого дерева к другому, – Глянь-ка, командор, на дозаправку пошли. Современные технологии даже в глухомань Болота забрались.

Эскадрилья тяжелых драконов поднялась в верхние слои атмосферы и присосалась к огромной матке дозаправщице.

– Что, командор, волосатые уши повесил? – не унималась Милашка. У российской спецтехники в моменты наивысшей опасности просыпается искрометный, но несколько глупый, юмор.

– Обнаружили нас, – потрогал я, действительно, опавшие уши. – Не иначе, как тот негодяй с повязкой по рации наши координаты сообщил.

– Мне, командор, другое интересно. Кто драконами управляет? На нелегалов не похоже. Они больше пешком, да с лопатами за золотом. А здесь летное искусство требуется. Наверняка специалисты высокого профиля.

– Вернемся в реальность, обязательно разберемся, – пообещал я, в уме составляя план обнаружения летчиков, решивших подзаработать на драконьих вылетах, – А теперь уходи чуть правее. Да в овраги не лезь. Если воздушные силы на нас послали, то непременно засаду устроят.

Стремительно было наше передвижение. Скорость по пересеченной местности, конечно, не та, что по реальной трассе республиканского значения, но шесть ног спецмашины прекрасно справлялись и с кочками, и с ямами. Седла бы только помягче, а так мы с командой прекрасно проводили время. Второй номер регулярно выдавал на гора порции печеных яблок. Третий номер мурлыкал во сне матерные частушки. Товарищ американский президент посвящал меня в дальнейшие планы развития молодой американской республики. Директорский любимчик ничего не делал, только растопыренными крыльями цеплялся за ветки.

– Командор! – вызвала Милашка по связь-черной маске, – Приближаемся к блокпосту. Сенсоры дальнего обнаружения показывают, что из охранного персонала только одно наименование неизвестного образования. Толи человек, толи существо. Но живое. Может, в обход?

– В обход не пробьемся, – тщательно изучив план местности, ответил я, – Скалы, да болота с твоими копытами не преодолеть. Команде приготовиться к ведению боевых действий. Действуем внезапно, уверенно, но по обстоятельствам.

Из-за поворота показался блокпост. Заваленная бетонными блоками дорога, покосившаяся будка охранника и деревянный шлагбаум на веревке. Вокруг будки на кольях нацеплены многочисленные черепа как человеческого, так и иного животного происхождения. Территория блокпоста завалена костьми и залита кровью. Местами свежей.

Стих виртуальный ветер, замолк виртуальный мир, заткнулись даже виртуальные кукушки. Со всей возможной осторожностью приблизились мы к шлагбауму. Скорострельное оружие наготове. Лица настороженные, сердца взволнованы.

– Есть кто живой, фазе, мазе, лав ю бразе? – второй номер не выдержал сильнейшего психологического воздействия и не вовремя сломался. Все на него зашикали, но стремительно и незаметно проскочить опасный блокпост не получилось. В работе спасателей случаются досадные оплошности.

Дверь будки распахнулась и в проеме показалось заспанное лицо Директора.

– Так это же…! – в очередной раз не сдержался Боб, но Милашка вовремя лягнулась, затыкая слишком болтливого члена команды.

Директор, облаченный в сверкающие доспехи, с погашенным лазерным мечом, потягиваясь, вышел на дорогу, облокотился на шлагбаум:

– Кто такие?

– Мы честные путники, добрый человек, – отвечать за всю команду есть прямая обязанность командира подразделения "000" даже в Болоте.

– Честные дома квас пьют, – зевнул Директор, поправляя лазерный меч, – Пропуск есть?

Пропуска, как и иных других документов у нас не имелось. Ни один нормальный человек в Болото документов не берет. Это же Болото, а не вьетнамское посольство.

– Раз нет, тогда поворачивай оглобли, и….

Проснувшийся Герасим принялся судорожно искать в карманном справочнике русской словесности мудреное слово.

Получалось совсем нехорошо. До Финансовой Пирамиды рукой подать, а тут какой-то Директор, решивший подработать в Болоте, все карты путает. Ладно бы только санитаром шабашил, так еще и на охранной ниве деньги заколачивает.

Пока Директор, не переставая, разевал рот, я умудрился незаметно раскрыть ЭВМ и нажать кнопку вызова скорой помощи. За пазухой Директора запищало. Он, чертыхаясь, вытащил из-под панциря мобильный телефон:

– Занят я. Оставьте координаты, прибуду, как только с уродами разберусь.

Уродами, надо понимать, были мы. Очень захотелось броситься к Директору, закричать, что, мол, это же мы! Родные твои спасатели! Не пропустишь, напишем кляузу! Но, нельзя. У нас секретное задание и рассекречивать свои личности, значит заставить горячо любимого Директора усомниться в нашей благонадежности.

– Добрый человек, – согласно инструкциям я начал переговоры с установления психологического знакоместа, – добрый человек, мы никому не сделаем вреда. Быстренько проскочим ваши владения и никто о нас никогда не услышит. Прямо честно слово!

Директор задумался. По всему видно, что топтаться на скучном блокпосту ему надоело, хотелось просто порубать всех лазерным мечом или, на худой конец, уйти обратно в будку и отоспаться.

Я уже чувствовал, как ломается этот, в реальности никогда не ломаемый человек. Как поднимает он руку, готовясь пропустить нас через шлагбаум.

– А мы вам яблочек дареных дадим, – влез со своими подарками второй номер, протягивая Директору кулек с тремя еще дымящимися печеными яблоками.

Директор переменился в лице, посуровел и опустил руку:

– Я мзду не беру, – сказал кристально честный Директор, сооружая пальцами фигуру из трех пальцев, – Мне за Болото обидно, которая таких вот стервецов до себя допускает. Пять.

– Командор! – запищало в ухе, – Разрешите зафиксировать момент передачи взятки должностному лицу на видеокамеру? Может потом получится пару орденов за кассету вытребовать. Или статью в газету напишем, все приработок.

– Отставить, – прошептал я, – мы его любим не за то, что он Директор, а за то, что он нам дорогой и близкий человек. Вот если бы в баньке, да в голом виде, тогда другое дело. А взятка в Болоте, что чих от простуды в реальном мире. Ненаказуемо.

Директор несколько минут придирчиво выбирал яблоки, косо на нас посматривал, подозрительно вытягивал губы:

– Где-то я вас видел? – подозрительность некоторых Директоров не знает границ, – Вот с тобой патлатый, с тобой, с тобой ушастый, мы совсем недавно разговаривали. Не помню только где? И монаха черномазого я уже видел. А это что за птица? Орел? Пусть орел. Но корону попрошу оставить здесь. Сдается мне, ворованная она, к тому же наверняка представляет немалую историческую ценность. Я ее сам продам, где подороже.

Директорский любимчик, предусмотрительно стиснутый крепкими гоблинскими объятиями, бился, пытаясь высказать Директору свою привязанность и любовь.

– Буйная какая-то у вас птичка, – отстранился Директор, заталкивая изъятую корону за пазуху, – А ребенка с собой зачем тащите?

Товарищ американский президент испуганно прижался ко мне:

– Дядя плохой?

Закончив отбор съестных припасов, Директор поднял шлагбаум.

– Добрый я сегодня, – пропуская нас, сообщил Директор.

Милашка, торопливо цокая копытами, рванула по дороге. На повороте я обернулся и увидел, как непосредственное реальное начальство, облокотившись на шлагбаум, жрет наши яблоки и задумчиво примеряет корону, неправомочно изъятую у своего же любимчика.

– Не ожидала от шефа, – спецмашина перешла на шаг, устало помахивая свернутой в косичку задней антенной.

– В Болоте гораздо больше нелегалов, чем хотелось бы думать. Каждый добропорядочный честный налогоплательщик хоть раз, да нарушал закон. В сегодняшнем мире слишком скучно жить, вот народ и прется сюда в надежде получить свою долю адреналина. Забыться от реальной обыденности. Показать, так сказать, свое настоящее нутро. Взглянуть на невыразительное звездное небо виртуальности.

– Дяденька Сергеев, а моим согражданам тоже можно будет в Болото заходить?

– Вы, товарищ американский президент, сначала страну поднимите, а уж потом о звездах мечтайте.

– Командор, Финансовая Пирамида в пределах видимости.

Мы выехали на пригорок, откуда открывался совершенно невзрачный вид на конечный пункт нашего путешествия. Вырубленный от излишней растительности участок Болота и торчащий посередине пустынного круга Финансовая Пирамида.

– Похожа на ту, что мы в прошлом году в Федеральной республике Египет реконструировали, – авторитетно заявил второй номер, который на той реставрации вывихнул палец, ковыряясь в носу мумии.

– По образу и подобию, – не согласиться с Бобом трудно. Четырехгранная равносторонняя пирамида один в один скопирована с той, всем известной, – Слеплена только не из камня, а из супер прочного пластика, замешанного на яичном порошке. Милашка, что у нас с центральным хранилищем?

– Согласно секретному плану центральное хранилище Финансовой Пирамиды, где, собственно и находятся неисчислимые богатства всего Болота, скрыты внутри строения, на глубине более ста метров.

– Возможен ли подкоп?

– Ответ отрицательный. Я лопаты саперные забыла.

– Значит, вооруженный налет?

– Возможно и так, но лучше привлечь к разработке плана третьего номера. Надоело храп его слышать.

Герасим проснулся сразу же, как его спихнули с Милашки на землю. Порычал немного, почесался, но осознал, что не ради зеленых глаз команда его будила.

– Что скажешь, Гера? – передавая подзорную трубу третьему номеру спросил я.

Герасим вглядывался в Пирамиду внимательно, можно сказать даже вдумчиво:

– Мм, – ответил он и немного подумав, добавил: – Мм.

– Да, Гера, ты очень умный. Милашка, слышала?

– Выполняю поиск, командор. Поиск завершен, командор. Анализ многовекового опыта показывает, что в хранилища лучше всего проникать через вентиляционную шахту. Данное утверждение справедливо только при наличии шахты.

– Финансовую Пирамиду не дураки строили. Должны были предусмотреть и вентиляцию. Остается единственный вопрос, где она?

– Пока найдем, с голоду помрем, – Боб завершил подсчет оставшихся припасов и слишком пессимистично смотрел на жизнь.

Все посмотрели на меня, на командира подразделения "000". Именно я, пока что майор Сергеев должен был принять последнее и окончательное решение. Опыт и знания, сконцентрированные в одном мозгу, что бывает достаточно редко, должен был привести экипаж за номером тринадцать к безусловной победе и спасению подопечной молодой американской республики.

– Шахту искать не будем, – иногда даже мне приходится принимать нетрадиционные решения, – Мы спасатели, а не археологи. Нам, лучшему подразделению, нечего стесняться собственных замыслов. Выношу на безоговорочное обсуждение следующее предложение. Выдвигаемся немедленно, проникаем в Пирамиду через центральный вход. Любое оказанное сопротивление безжалостно уничтожаем….

– А если Директор наш и там шабашит? – прищурился второй номер.

– Я сказал, любое. Каждый, кто встанет на справедливом пути команды, должен быть уничтожен. Директора, если, конечно, он и в Пирамиду устроился, разрешаю просто пристукнуть. Эту почетную миссию поручаю… поручаю….

– Мм? – вызвался третий номер, вытаскивая из кармана длинный, но очень прочный шнурок и здоровенный кирпич.

– Там нет воды, Гера. Да и не справишься ты. Нервы не выдержат. А вот наш двухголовый Директорский любимчик, уверен справится. Голосуем. За, против, один воздержался. Нет, глупая птица, твой голос роли не играет. А теперь внимание! Связь-налетные маски надеть! Милашка впереди, Герасим замыкающий. Дистанция – никакой дистанции. Чем теснее, тем увереннее. Оружие наготове. Товарищ американский директор, скажите что-нибудь ободряющее из американского фольклора.

– Дяденька Сергеев, можно мне в кустики? Перед делом.

Я вздохнул. Я расстроился. Я потерял веру в сплоченность команды.

– Командир, может мы его того? – предложил Роберт Клинроуз, забыв национальные корни.

– Если его того, то на кой черт мы в Болоте паримся? Он наш Объект и ради него мы работаем. Пусть не совсем законно, не совсем по Уставу, но работаем. Посему давайте терпеливо относится к чужим нуждам. Гера, посмотри, что так товарищ американский президент долго?

– Я уже, дяденька Сергеев, – гномик показался из-за кустиков, подтягивая штаны с бронированным задником.

Сплоченной цепочкой, дыша друг другу в затылок, команда спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать во главе с самой спецмашиной, двинулась к ориентиру "Отдельно стоящее здание Финансовой Пирамиды". Мы ждали ожесточенного сопротивления, ураганного огня, полчищ вооруженных до зубов охранников, но счастье в этот ранний час было на нашей стороне.

– Кто в Америку с мечом придет, тот в Америке от меча и погибнет, – сказал гномик.

– Это ты к чему, товарищ американский президент? – я даже сбился с ноги.

– Дяденька Сергеев, вы же сами просили что-нибудь ободряющее.

– А! – сказал я, понимающе кивая, – Это шутка была такая? Кому вы там в своей Америке нужны, чтобы к вам еще и с мечом приходить.

Гномик почему-то обиделся. Не понимаю я президентов, которые обижаются на правду.

Остаток пути до Пирамиды ничем примечательным не отметился. Мелькнула вдалеке эскадрилья тяжелых драконов, проскакал мимо табун кавалеристов, выскочили из кустов, потревоженные и растрепанные Барби и Кен. В Болоте все что угодно увидеть можно.

– Всем рассредоточиться и в самые сжатые сроки обнаружить центральный вход!

Команда разбрелась на поиски.

– Командир, здесь ерунда какая-то. Вход есть, но в то же время, входа нет.

Зашифрованное сообщение типа "ерунда какая-то" означало, что один из членов команды столкнулся с необъяснимым фактом реальности. В нашем случае виртуальной реальности.

– Близко не подходить, руками не трогать, даже не дышать.

Присев на корточки, я со всей возможной внимательностью изучил странный завал, перекрывший центральный доступ в Пирамиду.

– Похоже на систему охлаждения от крупной или даже более того спецтехники, – подсказала Милашка, рассматривающая вместе со мной ребристые штабеля неизвестного науке оборудования, – Молекулярная структура напоминает углеродистый чугун, покрытый от окисления масляной белой пленкой. Внутри обнаружены молекулы воды.

– Это радиаторы отопления, – пролез меж нами позабывший обиды гномик в песцовой шапочке, – У меня в кабинете раньше такие же стояли. Потом сенат решил их убрать подальше, все равно воду никто не удосужился подвести.

– Они не опасны? Не радиоактивны? Гера, выясни. Всем остальным в укрытие. Милашка, ложись на бок. За тобой и укроемся.

Третий номер, качаясь от усталости, безрассудно рискуя, прикоснулся к так называемым батареям, задумался на минуту и совсем уж нарушая правила поведения спасателя в экстремальной ситуации, засунул палец в эту саму конструкцию:

– Мм.

Согласно показаниям выжившего третьего номера вода внутри чугунного оборудования имелась, и на вкус ничем не отличалась от питьевой. Только воняла сильно.

– Мне все ясно, – сказал я, выходя из укрытия, – Кто-то искусственно желает остановить наше стремительное продвижение. Сам побоялся выйти, а штуки эти наложил. Боб, разгрести завал.

Пока второй номер в одиночку таскал ребристые конструкции, мы, слушая американские ругательства, поднимали упавшую на бок Милашку. Масса спецмашины оказалась для нее самой неподъемной. Потом поднимали Герасима, который после героического обследования завала потерял слишком много сил. Потом отдыхали сами, сетуя на чудовищную сложность задания.

– Я вашим именем, дяденька Сергеев, улицу назову, – обещал товарищ американский президент, – Вы такой героический!

– Это моя работа. Улицу, это хорошо. Но вы, товарищ американский президент, о своем народе заботьтесь, а обо мне есть кому позаботиться.

– Завал расчищен, командир, – Боб слегка вспотел, но выглядел даже посвежевшим. Физическая работа никому еще не вредила.

За стеклянными дверями центрального входа в Финансовую Пирамиду было светло, радостно и даже уютно. Среди кадок с невиданной красоты пальмами, за шикарным полированным столом сидела рыжеволосая красавица с вот такими красными ногтями и вот такими голубыми глазами. Рук, правда, у нее имелось чрезмерное количество, но хорошей секретарше излишки конечностей никогда не мешают. Одной парой печатает, второй маникюр наводит, третьей квас для начальства готовит.

Второй номер как секретаршу увидел, приободрился, вперед подался, но был задержан за полу рясы крепкой командирской рукой. Опыт работы в Болоте показывает, что виртуальные секретарши чрезмерно пугливы и враждебны к посторонним.

Заметив наш неожиданный приход, секретарша пробормотала, что пожаловали какие-то татары, и достаточно вежливо улыбнувшись, встала из-за полированного стола. Как и ожидалось, нижняя часть секретарши, совершенно ненужная при работе с клиентами, желала желать лучшего. Змея, она и в образе секретарши змея.

Ткнув в меня пальцем, рыжеволосая, томно закатывая глаза, спросила:

– Принц?

За спиной дружно ахнула вся команда, исключая разве что товарища американского президента. Гномик, тряся густой бородой, спрятался за широкую спину гоблина Геры и сказал:

– Тетя плохая.

Дети всегда правы. Даже если перед нами та самая Мура, не стоит удивляться. Каждый шляется в Болоте в том обличии, в каком ему нравится. И виртуальная оболочка американской киноактрисы есть ее видение настоящего счастья, американского, конечно.

– Если нет принцев, пошли вон, – громко объявила голубоглазая секретарша, – иначе….

Договорить змеюка не успела. Милашка, не сдерживаемая никакими внутренними ограничениями, выдвинула из бронированного пуза динамики и на всю их мощь истошно заорала:

– Уголовное дело за номерами цать, цать, цать, о вооруженном ограблении Финансовой Пирамиды считаю открытым. Всем служащим принять возможно более горизонтальное положение. Руки, желательно все, за голову, Ноги, если таковые имеются в наличии, на ширину плеч. Любое дерганье немедленно карается отключением от виртуальности.

Настоящие секретарши, как и настоящие спасатели, никогда не сдаются. Особенно в Болоте. Мура Демина выхватила из-под стола шесть острых сабель и вознамерилась преградить команде дорогу в главное хранилище необходимых для молодой американской республики денег.

– Попрошу членов команды не обращать внимания на ничтожное сопротивление, – попросил я, наблюдая, как Мура, пыхтя и неприятно потея, пытается передвинуться на негнущемся хвосте поближе к доблестным спасателям. Хвост, конечно, дело хорошее, в смысле обувки, но для передвижения совершенно не приспособлен.

– Плюнь на нее, – приказал я Милашке, – пока доползет, сама издохнет

Пока рыжеволосая секретарша, к тому времени окончательно запотевшая и зареванная, пыталась добраться к месту нападения, мы, не торопясь, вызвали лифт. Нам предстояло спуститься вниз, в самое сердце Пирамиды. Именно там, под надежной защитой хитроумных ловушек, толстых дверей и мощнейших замков, скрывалось невиданное богатство виртуального мира.

Находясь в лифте команда успела вздремнуть в экстренном режиме. Три секунды сна и все как новенькие. В Болоте все возможно, главное места знать.

Сверившись с показателями Модуля, я удостоверился, что члены команды в полной зарядке. Сил полно, энергии навалом, на Милашке даже кресты на энергетической шкале появились. Скачи хоть до конца местного света.

– Дяденька Сергеев, – выспавшиеся гномики такие надоедливые, – а почему нам никто не сопротивляется?

– На этот счет существует две точки мнения, – стараясь быть убедительным, ответил я, – или мы на фиг никому не нужны, или….

– Или, что, дяденька Сергеев? – заволновался гномик, тряся окладистой бородкой.

– А вот сейчас откроются двери и мы увидим, что или! Полчища мутантов, монстров, кровожадных людоедов, которые очень любят маленьких гномиков.

Если я думал немного утихомирить любознательного товарища американского президента, то я ошибся. Оказывается товарищи американские президенты в минуту опасности становятся совершенно неуправляемыми и даже где-то дикими.

Гномик неприлично выплюнул жвачку на пол лифта, оскалился, стянул через голову броне комбинезон и остался практически в одних штанах с бронированным задником. После чего с жутким выражением лица одним движением оторвал густую бороду, даже не поморщился, повязал поверх курчавых волос узкую полоску тряпки. Нарисовал гуталином на щеках полосы и сурово рассмеялся.

– Накачанный какой, – уважительно сказал второй номер, трогая бугры мышц остриженного гномика.

Товарищ американский президент передернул затвор крупнокалиберного пулемета, широким, но элегантным движением вытер нос и гнусаво сообщил:

– Дяденька Сергеев, а мне снова хочется.

Сделать внушение гному о том, что пить много русского кваса с непривычки вредно, я не успел. Кабина лифта дернулась, останавливаясь, и распахнула перед лучшей командой спасателей двери.

– Я всегда говорил, что добром это не кончиться, – второй номер Роберт Клинроуз, попав в критическую ситуацию нервничал, покусывая губы.

– Мм, – вторил ему третий номер, заслоняя своего командира грудью от неведомого.

– Спасибо, Гера, – отстранил я гоблина, – Я вас сюда привел, я и буду разбираться. Товарищ, вы бы пушечку опустили. Мы, как никак грабители, а не шваль нелегальная.

Перед лифтом стоял наш горячо любимый Директор, ни к ограбленью будь помянут, хищно щерился вставной челюстью и готовился нажать на курок неизвестной по оружейному каталогу оружия. Здоровая такая штуковина с четырьмя треугольными дулами.

Директор прищурил глаза, поправил значок дежурного по этажу и, скалясь, сказал:

– Я сразу понял, что вы нехорошее задумали. Еще в тот раз, когда лечить заморыша бородатого вызывали.

Бородатый заморыш, который сейчас уже был без бороды, но оставался все таким же заморышем, только накаченным, обиженно передернул затвор здорового пулемета.

– Не балуй, – прицелился Директор, – Одно лишнее движение и знаете что с вами будет?

Никто не знал и знать не хотел. Тщательно спланированная операция оказывалась под угрозой. И все из-за какого-то Директора, которому не садиться в своем теплом кабинете в Управлении.

Согласно Устава все решения при провале миссии принимает командир подразделения. То есть я. Пока что майор Сергеев.

Показав Директору пустые ладони, чтоб сдуру не подстрелил и не отправил на перезагрузку, я сделал шаг вперед и четко доложился:

– Личный номер такой-то, такой-то, звание майор, фамилия Сергеев. Товарищ Директор, вы меня что, не узнаете? Это же я!

Дрогнула рука мужественного Директора. И промахнулась мимо курка неизвестного мне оружия.

– Сергеев? – Директор недоверчиво пощупал мои уши, потрепал длинные спутанные волосы, вгляделся в глаза, которые в любом Болоте остаются такими же, как и в реальности, – Не верю! Контрольный вопрос? Какова сумма в брюликах, что проспорил я тебе, когда мы в последний раз на рыбалку ходили.

– Сто, – ответил я, – Только вы мне их так и не отдали, ссылаясь на тяжелое материальное положение.

Директор откинул неизвестное никому оружие с четырьмя треугольными стволами, сел на корточки, обхватил голову руками.

– Лучшие спасатели страны…. Грабители…. На мировое достояние…. В прапорщики до конца дней.

Последнее замечание мне больше всего не понравилось. Я, конечно, понимаю, шок, неожиданность, но за языком следить надо.

– Мм, – шепнул третий номер на ухо.

Хорошее предложение, но уничтожение свидетеля в Болоте не означает уничтожение того же свидетеля в реальности. Наверняка сейчас Директор перезагружается после составления докладной записки, где отмечает не Уставные действия своих лучших подчиненных.

– Дяденька Сергеев, я хочу….

– Боб, отведи гномика за угол. Товарищ Директор, вы того… Не сильно расстраивайтесь. Позвольте все объяснить. А уж потом погоны рвите. Второй и третьи номера к вашим услугам. Милашка, подай-ка дискету с информацией.

Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать вытащила из черного самописца дискету, которую Директор тут же засунул в нагрудный карман. Долго сидел, знакомясь со всеми разговорами, задачами, удачами и просто болтовней, что случилась с нами за время командировки в далекой стране Америке. Прослушав информацию, стал очень серьезным и решительным.

– А я хотел было вас под трибунал, – сказал Директор, расправляя крылья подсевшего к нему Директорского любимчика, – А вы, значит, за справедливостью пришли? А коротышка с лицом серийного убийцы, значит, и есть….

– Товарищ американский президент собственной персоной.

– Чувствуется профессиональная выправка. Я как увидел на его плече татуировку с национальным американским флагом, сразу понял, кто есть кто. Молодец, пока что майор Сергеев. Отлично работаете, если не брать во внимание последний эпизод с пока что неудавшимся ограблением. Я, как ваш непосредственный начальник, просто обязан оказать помощь находящемуся под вашей опекой Объекту.

– Значит…? – надежда забрезжила в полутемных помещениях Финансовой Пирамиды.

– Против совести иду, майор, – горячо любимый Директор швырнул в потемки значок охранника, – Сказать по правде, надоело здесь в холуях значится. Всем ведь не объяснишь, кто ты в реальности. Тем более, что к молодой американской республике у меня свой интерес имеется.

Какой такой интерес имелся у Директора, мне, как и всей любопытной команде спецмашины подразделения "000", узнать не удалось. Керосиновые лампы, развешанные по стенам Пирамиды вспыхнули и коридоры наполнились жиденькой, не в пример Милашкиной системе оповещения, сиреной.

– Что это? – закричал я, хватаясь за сердце. У меня там в нагрудном кармашке в реальности подавитель сирен имелся. Забыл, где нахожусь.

– Уже сматываемся? – заволновалась Милашка, почувствовав присутствие визгливого соперника.

– Дяденька Сергеев! Дяденька Сергеев! А мы уже…, – вернулись из-за угла накачанный гномик и второй номер, поправляющий короткий балахон.

– Мм, – встрепенулся покачивающийся в томной дремоте Герасим.

– Нас, то есть вас, обнаружили, – сообщил Директор, знакомый с местными обычаями, – Майор, что собираетесь предпринять?

– Мм, – ответил за меня Герасим.

– Всех не перестреляете. У охранников время перезагрузки специальными технологиями сокращено до секунды. Разорвут в клочья.

– Мм?

– Что, что? Грабить быстро, вот что.

Директор Службы "000" вытащил из кармана связь-фирменную фуражку с бронированной кокардой, заправил скомканные части верхней одежды за поясную пеньковую веревку и скомандовал спокойным и ровным командирским голосом:

– Спасатели! Америка в опасности. Вы тоже. Следуйте за мной, и я покажу, как работают бывалые специалисты. Третий номер! Да разбудите кто-нибудь спасателя! Третий номер, отвечаете за жизнь нашего дорогого официального гостя. Можете под мышкой его таскать, можете на плечах. В методах не ограничиваю. Спецмашина, трубите что-нибудь.

Деморализованная Милашка не нашла ничего лучшего в своей коллекции, чем сыграть "Боже, храни Директора".

Не дослушав третий куплет, Директор пнул стену, в которой тот час открылась неприметная до этого дверь, сказал: – "За мной, подлецы", – и скрылся в темноте узкого коридора.

– За ним, подлецы, – продублировал я команду старшего офицера и кинулся вслед. За спиной послышался цокот копыт спецмашины, топот нагруженного товарищем американским президентом Герасима, шлепанье босых пяток чернокожего второго номера Роберта Клинроуза и шуршание о стенки коридора крыльев Директорского любимчика.

Бежали не долго. Минут тридцать по-местному болотному времени. Даже не запыхались. В виртуальных пространствах вообще невозможно запыхаться.

– А что, майор, думаешь, поможет наша нечестно добытая финансовая помощь молодой республике?

– России же помогла?

Я намекал на события трех тысячелетней давности, когда моя страна освободилась от пятимесячного эстонского ига. Российские освободители в качестве компенсации изъяли янтарные прииски и торгуя ископаемым перешагнула через глубокую пропасть депрессии и отсталости.

На освещенный участок выскочили внезапно. Директор помог мне не упасть, а я в свою очередь отскочил в сторону, чтобы не мешать падать другим.

– Красиво, – сказал я, прислушиваясь к количеству падающих тел. Одного, вроде, не хватает. Потеряли по дороге? Ах, да! Герасим и товарищ американский президент в одной связке. Как там в легендарной песне, "Президента на плечи возьми, там поймешь, кто такой" , – Красиво, говорю, товарищ Директор. Это что за место такое необычное? На центральный денежный склад не похоже.

– Молодость, молодость, – вздохнул горячо любимый Директор, – не видел ты еще, Сергеев, складов. Удивляют-то просторы?

– Чего уж там, – потупился я, вспомнив собственные подвалы на дачном участке, где у меня кроме плавательного бассейна, шахматного столика и стола для трехцветных домино имелась еще и подпольная трасса "Дача-Париж-Дакар-Дача". Мы на ней с Милашкой иногда балуемся, новые технологии скоростные отрабатываем.

– Это центральный пульт управления денежными потоками Болота. Именно сюда стекаются высосанные у простых, но честных, российских и не только налогоплательщиков средства. Потерянный для мирового сообщества капитал. В реальности брюлики не используются, через товарищей у сберкасс не прокручиваются.

– Тогда зачем это все? – широта моих рук объяла "это все".

Директор склонил голову и доверительно сообщил:

– Непроверенная информация, майор. Секретность высшей степени. Сдается мне, что Болото готовит прямую агрессию на наш мир. Поэтому я здесь работаю под прикрытием. Вернее, работал, пока ты со своими орлами не появился.

– Орел у нас один, да и тот вам принадлежит, – поправил я начальство, – Если готовится агрессия, то почему мировое сообщество нас не привлекает для решения проблемы.

Директор мудро усмехнулся и лукаво взглянул в пока что майорские глаза.

– Не хотел говорить, но придется. Думаешь, Сергеев, тебя просто так в Америку послали? И в Болото просто так пустили? Мы тебя, Сергеев, и всю твою команду от самого кактусового поля ведем. Ни на минуту глаз с тебя не спускаем. Знай, пока что майор, ты и молодцы твои, участвуют в очень серьезной и большой игре. Если хочешь, в спектакле.

– Значит, ваше появление здесь…

– Не случайно, – закончил за меня Директор. – Пришлось тебе подыграть.

– Использовали, как многоразовые рулоны по пятьсот сорок метров? И это за все те годы, что я честно отдал Службе 000? Даже без присвоения очередных званий?

– Так было надо, сынок, – кивнул Директор, – Все должно быть сделано чисто и тихо. Специальные соединения сюда не пробьются, а вас дураков, то есть героев, извини, Болото без страха припустило. Да ты, пока что майор, не расстраивайся. Служба у тебя такая, мир спасать. Показушных героев много, а таких, которые по дурости, черт, за идею, конечно, мало.

Мог ли я обижаться на горячо любимого Директора? На человека, который сделал из меня не только человека, но и самого высокооплачиваемого спасателя подразделения "000" в России. А что? Запросто. Хотя бы немного.

– Обидел ты нас, – сказал я и протянул Директору сложенный вчетверо листок вечной фольги.

– Что это? – не понял Директор. Они, директора, или сразу соображают, или ругаться начинают.

– С одной стороны заявление об уходе, с другой ваш приказ о присвоении звании Героя всем членам моей команды, включая вашего глупого любимчика и спецмашину подразделения "000" за номером тринадцать.

– Вы и так уже четырежды герои, – уперся Директор, – А себя почему в список не включил?