Товарищ американский президент

Внутренние динамики Милашки пискнули, имитируя включение записывающих матриц. Но на самом деле никто ничего записывать не собирался. У лучшей во всем мире спасательной команды заслуженный выходной. Как говорит третий номер нашей доблестной спецмашины Гера: – "Мы спасали, мы спасали, и спасатели устали. Мы немного отдохнем, глянь опять спасать пойдем".

И то правильно. Американский народ, ровно как и его правительство решило нас работой доконать. Своих героев нет, так чужих до крайности довести надо. Не получится. Мы и так вкалываем без сна и перерывов на обед.

Посмотрите на мой экипаж. За время командировки Боб похудел грамм на триста. Даже шампиньоны с кокосами ему не в радость. А Герасим? Гера, мозг и надежда Земли, жалуется на плохое засыпание. Только приляжет на рабочее место, обязательно вызов.

Про себя ничего не говорю. Вторую неделю на американском континенте и ни одного нового ордена, не говоря уже о почетных грамотах. Одни обещания.

Разве можно работать в таких условиях? Устав говорит, что нет. А отдыхать можно. Что мы и делаем.

– Командир! Может ты объяснишь этому твердолобому, что я прав?

Как и всякая порядочная команда спасателей мы проводим выходной день с пользой для души и тела. Янкель объясняет Герасиму, как правильно играть в американскую национальную игру гольф. Лично я не вижу ничего привлекательного в том, чтобы железной палкой по маленьким мячикам лупить. Смысл в чем? Но Гера твердо решил освоить хоть одно местное национальное увлечение. Поэтому второй час копает железными палками землю.

– Еще один болт остался и я к вам непременно присоединюсь, – крикнул я, помахивая ядероключом на семнадцать.

В настоящее время я занимался тем, что намертво прикручивал, а потом заклепывал майорские погоны на парадном мундире. После провальной доставки гуманитарной селедки со стороны руководства могли последовать карательные меры. Командир спецмашины подразделения "000" за любым номером должен быть готов к неожиданностям.

Если, наконец, присвоят очередное звание, в чем я лично сильно сомневаюсь, расклепаю майорские погоны с большим удовольствием. Для себя же! А если наоборот, до капитанов скинут, пусть сами мучаются.

Автоматическое кресло качалка скрипнула шарнирами, освобождаясь от моего тела. Трудная работа, проходящая в книге вызовов, как частный заказ повышенной сложности, практически завершена. Еще сваркой пройтись по швам и можно сказать, что я, пока что майор Сергеев к предстоящим встречам с вышестоящим начальством готов.

– Командир! Ну, скоро? Ждем мы!

Аккуратно подвесив парадный мундир на плечики, я хрустнул спинными позвонками, прогибаясь после непосильного объема физической нагрузки, и посмотрел в сторону второго и третьего номеров.

К разгрузочному отдыху мы подготовились еще ночью. Администрация местного конгресса выделила нам по нашей же просьбе кусок джунглей площадью в сто квадратных километров. По специальному проекту, разработанному Робертом Клинроузом, мы, как положено закатали территорию, высадили быстрорастущую травку, выкопали несколько водоемов, взрастили березки и насыпали где надо песочек. И к утру имели прекрасное поле для игры в гольф.

– К вашим услугам, товарищи спасатели, – на ходу прихватив из холодильника пару банок холодного кваса я приблизился к площадке, где Боб наставлял Геру, как правильно вмазать по мячику.

– Вот смотри, командир. Я ему показываю – ноги на ширине плеч, согнуты в коленках. Руки крепко сжимают клюшку….

– Мм, – поправил Герасим, отличающийся трепетным отношением к сугубо русским видам спорта.

– Клюшки, Гера, не только в вашем хоккее. Но спорить с тобой бесполезно. Продолжим. Руки крепко сжимают железную палку с утолщением на конце. Пятый номер. Делаем замах, сливаемся с природой, железная палка продолжение твоих, прости, мыслей. И нежно, но сильно бьем!

Маленький белый мячик радостно свистнул, врезаясь в березняк, где стояли стеклянные десятилитровые банки в ожидании березового сока.

– Хороший удар, второй номер, – похвалил я. – А меня зачем звал? По моему командирскому мнению объясняешь правильно. Напомни, я потом тебе отметку в личном деле сделаю, как сотрудника занимающегося повышением квалификации товарищей по штатным рабочим местам.

– Мимо бьет, – пожаловался янкель, кивая на смущенно подремывающего третьего номера, – ноги правильно ставит, замах хороший, а по мячику не попадает.

– Мм, – оправдываться Герасим не умел. Сразу морду бить лез.

– Отставить неуставные отношения в выходной день, – ковыряясь травинкой в зубах, приказал я. – Покрытие помнете, чертяки. Ты, Боб, не прав. Пойми простую истину. Русскому человеку по такому малюсенькому мячику попадать в лом.

– Что есть "в лом"? – янкель еще не до конца освоил премудрости русского языка.

– В лом, то же самое, что по барабану. Одним словом мы, русские, привыкли иметь дело с большими величинами. Знаешь, почему российская футбольная команда пятое столетие чемпион мира? Потому, что мячик большой.

– Мм, – улыбнулся третий номер, отирая расквашенный нос рукавом.

– Верно, Гера, – кивнул я. – Я тоже не понимаю прелесть гольфа. Футбол это да. Там ворота здоровые. А здесь? Где ворота, Боб? Ямка вот такусенькая? А почему вратаря нет? Нонсенс? А вот за такие слова можно и на гауптвахту до конца выходного дня. Пока вы, американцы, будете в гольф без вратаря играть, не видать вам ни промышленного, ни культурного рассвета. В наше время без вратарей из экономической пропасти не выбраться.

– Умные все, – сказал Боб не совсем умную мысль.

– Умные, потому, что старше по званию, – парировал я. И повернулся к Герасиму: – А вы, третий номер, вкопайте пару столбцов пошире, повесьте сетку и отдыхайте на здоровье. Нам, русским спасателям, ни к чему всяким там американским штучкам обучаться. Как после этого Родине в глаза смотреть?

Не желая больше поддаваться тлетворному Бобовскому влиянию, я развернулся и зашагал к стоящей у берега рукотворного озера спецмашине. Пользуясь выходным днем я намеревался провести контрольный обход складских помещений Милашки на предмет нахождения пяти тонн динамита из набора "Юного рыболова" потерявшегося два года назад при весьма загадочных обстоятельствах. Не пройдя и половины пути, я услышал небрежно брошенное в спину слово американца:

– Слабак.

Правая нога так и не опустилась на быстрорастущую травку. Скомандовав про себя "кру-гом!", я пристально посмотрел на янкеля. Рука захлопала по боку в поисках кобуры.

– Бунт? Неповиновение? Нарушение Устава?

Боб цинично дернул бровью, говоря о том, что задета его бывшая национальная гордость:

– Гольф, командир, игра всех времен и народов. В нее играют более четырех тысяч лет. На североамериканский континент гольф завезли раньше, чем картошку. И играют в нее исключительно настоящие мужчины. Если вы, товарищ командир, такой умный, то покажите, как правильно бить по мячу.

Нижестоящий чин бросил вызов командиру спецмашины подразделения "000". Нагло, бесстыдно и даже где-то бесцеремонно.

– Мм, – Герасим попытался преградить дорогу, но я уже завелся.

– Ничего, Гера. Даже если это провокация, то я, лучший командир Службы, покажу бывшим американским эмигрантам, на что способны лучшие командиры Службы. Справлюсь. Я в детстве три месяца в кружке бальных танцев прыгал.

Боб, нагло щерясь, протягивал мне железную палку номер пять.

– Ты этой пугалкой, Боб, белогривых орлов по прериям гоняй, – отказался я. – Гера, будь третьим номером. Сбегай к Милашке. Там на складе, у самой двери клюшка хоккейная стоит. Мы ею шлюз иногда подпираем. Принеси. Я, пока что майор Сергеев, покажу, как бить русской клюшкой по американским мячикам. Мало не покажется.

– Но это запрещено правилами! – растерялся второй номер.

– В данной ситуации на правила наплевать. Ты, Роберт, думаешь, меня обидел? Или исконно русского Герасима? Нет, Боб. Ты Родину нашу обидел. Наплевал в душу, нагадил.

– Подождите, командир! – похоже, Боб совсем не понимал, почему я так разозлился. – Хоккейной клюшкой нельзя. Это просто невозможно!

Только командиры спецмашин подразделения "000" умеют улыбаться снисходительно. Так, что всем сразу стыдно становится. Нас, командиров, этому специально в Академии обучают.

– Роберт Клинроуз, если вы хотите стать настоящим русским, не по паспорту, а по устройству души, запомните, русские не знают такого слова – невозможно. Не хотим, лень, низзя, завтра, в облом, нас….

– Мм? – третий номер махал клюшкой из багажного отсека.

– Да, тащи сюда. На чем остановились? На определениях. Именно поэтому Россия такая, какой вы ее знаете. Сильная, могучая и даже где-то кипучая.

– Мм, – запыхавшийся Герасим бережно протягивал хоккейную клюшку. Ее мне министр спорта в прошлом году подарил. Выструганная из цельного соснового куска, с ржавыми дырками из выдернутых гвоздей, с кусками супер клейкой ленты. И с автографом самого министра спорта, который этой клюшкой в детстве играл.

– Отлично! А теперь попрошу всех отойти на безопасное расстояние, – я сделал пробный замах и услышал, как хрустнуло дерево. Вещь старинная, бережного отношения требует.

Боб и Герасим сделали три шага назад, освобождая место для нанесения превентивного удара по американским традициям и легендам.

– Милашка! Командир на связи! – вызвал я в микрофон связь-летней панамки.

– Командор?

– Мне срочно требуется метеорологическая сводка. Температура воздуха, направления воздушных масс, влажность, давление и данные о сейсмологической обстановке в данном районе.

Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать два раза не переспрашивает. Моментально выпустила метеорологический зонд и через три секунды доложилась:

– Все нормально, командор. Не перегреетесь. Загорайте, сколько влезет.

– Дура, – похвалил я спецмашину. Впрочем, зря. Я сам отключил все ее основные системы. Выходной день даже для спецмашины выходной.

Нас в Академии спасателей многому учили. Но это не для разглашения.

Послюнявив какой надо палец, у каждого свои профессиональные секреты, и внимательно его изучив, я квалифицированно определил направление и силу ветра, влажность и давление, что дождя нет и не придвинется, и что давно пора стричь ногти.

– Первый и последний раз, – сказал я, вставая перед маленьким и беленьким американским мячом в стойку озадаченного мальчика. – Чтобы потом вопросов не возникало, метим мячик моими инициалами. "Пока что майор Сергеев!" Вот так. Попрошу не снимать и конспекты не вести. Все равно не запомните. Пригнитесь на всякий случай.

Отведя клюшку на возможно больший радиус замаха, в район лопаток, я закрыл глаза, сливаясь как с клюшкой, так и с природой. Мысленно продублировал удар тридцать три раза, на счастье, и глубоко вздохнув, рубанул, что есть силы.

Кадры замедленной съемки, которую, ослушавшись прямого приказа, подпольно вела Милашка, при просмотре показали, как в вдребезги разлетается клюшка, подаренная министром спорта. Как американский мячик, получивший русский удар, исчезает из кадра. Как заворачивается в тройной тулуп, уносимый дикой инерцией, командир подразделения "000". Конец съемки.

– Мм! – подскочил третий номер и пожал командирскую руку.

– Я и еще раз могу, – скромно объяснил я. – Жаль только запасной клюшки нет. Что скажешь, Роберт Клинроуз?

Боб стоял бледный и окончательно раздавленный командирским авторитетом. Протирал глаза, пытаясь разглядеть направление, куда умчался мячик, направленный твердой рукой майора Сергеева. Потом перевел безумные глаза на меня. Дрогнула рука старшего лейтенанта с американским тяжелым прошлым. И отдала честь.

– То-то же, – потрепал я Боба по щеке. – И больше чтоб никогда. Ты меня понял?

Молодой гражданин России коротко кивнул, проникаясь пониманием.

Инцидент был полностью исчерпан. Боб, как проигравший межнациональный конфликт, побежал в Милашку за новой упаковкой кваса. В команде спецмашине подразделения "000" воцарилось праздничное настроение. Выходной есть выходной.

– Мм?

– Нет, Гера. Не упрашивай. Каждый негодяй, независимо от рода и племени, должен отвечать за свои поступки. Если я приказал три дня в натопленной сауне, значит будет сидеть три дня.

Герасим добрая душа. Через каждый час ходатайствует за своего дружка. А то, что через прожорливость преступной нелетающей птицы мы можем званий лишиться, его не волнует. У нас Закон и Устав один для всех. И для майоров и для пингвинов. Нечего было гуманитарную селедку жрать.

Со стороны спецмашины послышался непривычный для ушей спасателей шум. Наше с третьим номером внимание мгновенно переключилось с обсуждения Директорского любимчика на несущегося к нам янкеля. В руках у Боба тренькал маленький колокольчик, который Милашка выменяла в свое время у столичных первоклашек на лазерный миномет широкого радиуса действия.

– Тревога! Тревога! – кричал бывший американец, старательно тряся колокольчик. Торопился, чуть не падал.

– Мм?

– Наверно квас кончился, – пояснил я.

Запыхавшийся Боб все-таки споткнулся и растянулся у наших ног. Но колокольчик с автоматической заводкой продолжал тренькать.

– Прекратить панику, второй номер! – зевнул я. – Коротко и внятно, желательно не употребляя непереводимых американских слов объясните своему командиру, что такое непоправимое случилось в этом мире в наш единственный выходной день. И поспешите с докладом, товарищ второй номер. Не хочу повторяться, но мы, спасатели, знаем реальную цену мгновениям. Помните, второй номер, как поется в официальном гимне Службы? Мгновения раздают майорам ордена, а старшим лейтенантам взыскания по службе. Ха-ха!

Боб восстановил дыхание, поднялся и уже спокойно, как того предписывали правила поведения младшего офицерского состава перед старшим офицерским составом, коротко доложил:

– Тревога, товарищ майор. Федеральная база. Срочно.

– Федеральных баз много, а выходные одни, – мудро сказал я и вздохнул. – Ведь приказал же на вызовы не отвечать.

– Я случайно, командир. Открывал холодильник и задел тумблер автоответчика. База сообщает, что нас немедленно хочет слышать Директор.

Директор, это святое. Никакой спасатель, если он, конечно, в трезвом уме и твердой памяти, не откажет любимому Директору в вызове.

– Так пойдем и ответим, – еще раз зевнул я. – Шеф по ерунде не беспокоит. Наверно с очередным званием поздравит. В ту или иную сторону. А может и денег до получки попросит.

Добравшись до спецмашины по асфальтированной дорожке с красным длинным половиком, мы забрались в кабину. Не желая тревожить уставшую от трудовых будней Милашку, я самостоятельно включил канал дальней связи:

– Спецмашина за номером тринадцать на эфирной волне.

В динамиках послышался треск, гром и звук рвущейся материи. Обычные звуки при дальней связи.

– Там настойки сбиты, – Боб рванулся к приборной панели и покрутил ручку.

В ту же секунду треск превратился в громовой голос Директора, гром в директорское постукивание кулаком по, предположительно, крышке стола. Звук рвущейся материи опознать не представлялось возможным. Скорее всего кое-кто далеко-далеко рвал бумаги. Возможно с приказами о предоставлении лучшим сотрудникам подразделения "000" очередных званий.

– Сергеев?

– Товарищ Директор! Рады слышать родной голос!

– А я, знаешь, не очень, – прокашляли динамики голосом Директора, – но обстоятельства, будь они трижды на Северном полюсе, вынуждают. Так сказать, непреодолимой силы. Российское правительство вынуждено попросить ваш экипаж вернуться из отпуска….

– Отпуска!? – от неожиданности заявления я чуть не засмеялся. – Вы, товарищ Директор, наверно хотели сказать из изгнания?

– Ты из себя, Сергеев, глобалиста не строй. Тоже мне, во глубине глобальных руд, нашелся. Не время для шуток. Это для вас, может быть, изгнание, а по бумагам, сейчас зачитаю, вот… по бумагам вы у нас в отпуске. Так и записано – "… прапорщика Сергеева, младшего прапорщика Герасима и рядового Роберта Клинроуза со спецмашиной в отпуск сроком вплоть до исправления…".

За спиной послышались глухие удары. Это третий номер обмывал новое звание головой о переборку. Что делал Боб, я не видел. Но уж не открывал безалкогольное шампанское, это точно.

– С каких это…?

– Не перебивайте, Сергеев. Времени у нас мало. Но для общего развития напомню, что страна некоторое время назад доверила вам самое ценное, что имела для гуманитарной помощи. Продолжать?

– Никак нет. То есть да. Я не согласен. Это ваш любимчик виноват. Но мы его наказали. По всей строгости гражданского времени.

– За зверства, Сергеев, вы ответите отдельно. Ваше понижение расценивайте как аванс. Но! У вас имеется шанс исправить допущенные ошибки. Прежние звания, доверие и даже мою дружбу.

– Говорите, – я скосил глаза на Боба. Янкель собирал туристический ранец. Опять уходить собрался. Трудностей испугался. Зря. Я уже раз десять прапорщиком был, и ничего. Все рано или поздно на круги своя возвращалось. Одно единственное отлично выполненное задание и мир у наших ног.

– В общем так, Сергеев, дело сугубо секретное, не разглашаемое. Уровень срочности – самый высокий. Уровень тайны – никому.

– Понимаю. Быстро, выгодно, удобно. Подробности?

– Отечественные силы республиканской обороны только что засекли запуск с территории Америки летательного объекта. Запуск произведен с неизвестных координат. Не ожидали мы от республики такой технологической прыти. Скорее всего подземная засекреченная шахта. На орбиту Объект вышел в такое-то время. На наши запросы министр иностранных дел молодой американской республики ничего путного не ответил. Сам в шоке. Убеждает нас, что его страна ничего не знает о запуске. Что лишний раз убеждает в том, что мы имеем дело с секретной разработкой американцев.

– У них производственных мощей не хватит, – я вспомнил разрушенные заводы, заброшенные фабрики и приватизированный вьетнамскими предпринимателями космодром на одном из американских мысов. Они там сейчас петарды для своих праздников выпускают.

– Как видишь, хватило, – голос Директора стал жестким. – Но нас, российское правительство беспокоит другое. Секретный объект молодой американской республики движется с неимоверной скоростью прямиком на наш космический объект "ГРУ". Ты ведь один из немногих, кто знает, что это такое?

Орбитальный космический объект "ГРУ" – Глобальный Российский У, что такое "У" даже мне не сообщили, осуществлял управление всеми автоматизированными перевозками оборонных сил на прилегающих к Родине территориях. От обороноспособности ГРУ завесила безопасность страны. И этим все сказано.

– Дальше? – в горле мгновенно пересохло.

– Наши специалисты стараются на максимальной скорости отвести станцию за Марс, но американский Объект имеет очень большую скорость.

– Догонит и перегонит.

– Выводы делать рано. Но ровно через два часа неизвестный стратегический Объект явно не оборонного значения столкнется с ГРУ. Сила взрыва будет настолько велика, что над поверхностью Марса повиснет облако пыли и на поверхности полностью погибнет урожай яблок этого года. Я уже не говорю о том, что в результате потери ГРУ на Земле парализуется движение общественного и оборонного транспорта, остановятся все ядерные топки, застрянут лифты, прекратят работу все двигатели, перестанут крутиться зубные сверла – я, кстати, сейчас из зубного кабинета – и на нашу землю вернуться мрачные времена дикого второго тысячелетия.

– Не может быть, – прошептал я.

– Придется самим пахать землю, забивать гвозди, готовить яичницу и дрожать каждый раз, когда на границах России иностранные государства будут проводить военные маневры.

– Мне все ясно, товарищ Директор. Уничтожив нашу станцию Америка сравняется с нами в технической мощи. Может и переплюнуть. Именно это основная цель агрессора. Это неприятно.

– Запомните, Сергеев! Нам нужны веские доказательства, что объект и есть Объект. До конца не уничтожайте. Привезите детали с серийными номерами заводов изготовителей и фамилиями упаковщиков. А мы уж здесь разберемся, ху из ху.

– Товарищ Директор!!

– Это не то, о чем ты подумал. Привези доказательства.

– Может там и флаг американский будет. Они это любят.

– Вы все прекрасно поняли, Сергеев, – устало вздохнули динамики. Давно я не слышал, чтобы они вот так устало вздыхали. – Ошибиться нельзя. Обвинять молодую американскую республику в чем-то, мы не имеем права. Но факты вещь упрямая. У вас есть два часа, чтобы перехватить неизвестный Объект. Действуйте по обстоятельствам. Спасите Родину, Сергеев и благодарные россияне запоют о ваших подвигах русские народные песни. В связи с чрезвычайными обстоятельствами наделяю вас особо чрезвычайными полномочиями. Соответствующий приказ уже разослан по ведомствам. Удачи вам, Сергеев. Мы верим в вас.

Динамики хрюкнули и отключились. В кабине остались только звуки неугомонного Герасима, который проделывал в спальный отсек дополнительную дырку.

Ровно две минуты… Всего две минуты я сидел, закрыв глаза, обдумывая положение. А потом выучка и новоиспеченное звание выплеснулась наружу.

Повернув ключ зажигания ровно на тридцать два с половиной оборота, до отметки "Окончательное включение", я завел спецмашину.

– Командир в кабине! Спецмашине доложить о готовности.

Милашка по голосу догадалась, что за время ее умственно-искусственного отсутствия произошли серьезные вещи, пробежалась по записям черных ящиков и вспыхнула всеми огнями приборной панели, что говорило о полном включении всех систем.

– Командор! Спецмашина! Подразделения "000"! К заданию! Правительства! Готова!

– Отставить лирику. Трубить тревогу. Команде занять штатные места. Назначаю предполетную подготовку. У нас два часа. Младший прапорщик Герасим, под трибунал хотите? Займите голову другим, более полезным делом.

Под звон тревожного звонка, под завывание штатных сирен, под красно-синее моргание плафонов, команда бросилась по местам.

Второй номер склонился над пультом дополнительного оборудования. Защелкал клавишами, задвигал тумблерами. По скрежету железа и сильной качке я догадался, что в данную минуту у Милашки вырастают крылья и откуда положено высовываются сопла.

После известных всему миру событий по спасению падающей тарелки с зелеными человечками российские ученые и инженера долгие дни и ночи провели над проблемой усовершенствования спецмашин подразделения "000". Результат налицо. Вернее сказать – на Милашке. Можем летать, а можем и не летать.

Третий номер наконец-то пришел в себя и, улегшись на штатном месте третьего номера, тут же заснул. Правильно говорят, нет лучше снотворного, чем неожиданное известие о присвоение вам звания младшего прапорщика.

– Второй номер! В связи с отсутствием взлетно-посадочной полосы подходящего качества взлетать будем с воды. Уберите колеса и гусеницы, приготовьте лыжи. Милашка, хватит тебе разгона?

– Безусловно, командор, – сдержанно ответила спецмашина. – Если только второй номер заменит лыжи для зимы на лыжи для водных прогулок. Диверсией попахивает.

Боб шифром от личного сейфа с продуктами поклялся, что он не саботажник, ничего плохого не желал, перепутал кнопки от нервов и ему ничего не известно о запуске с территории его бывшей исторической родины каких-либо Объектов.

– Предполетная подготовка завершена. Навесное оборудование навешано. Прицепное прицеплено. Ненужный хлам убран в багажный отсек, смазан и завернут в помасленную бумагу по сорок восемь метров.

– Даю нагрузку на топки. Увеличиваю тягу. Закрылки опущены. Подкрылки подняты. Вертикальные дюзы в рабочем положении. Парашюты пристегнуты. Катапульты заправлены.

– Катапульты и парашюты отставить, – приказал я. – Если мы вернемся, то только после выполнения задания. Я не хочу всю оставшуюся жизнь щеголять в погонах с маленькими бронзовыми звездочкам.

– Есть отставить. Все системы работают. Шлюзовые двери закрыты, форточки проверены, щели законопачены. Скафандры подготовлены. Зона свободна. Поперечные балки отошли.

– А это что такое? – навесное оборудование новое, до конца личным составом не изучено.

– Это такие балки поперечные, – объяснила Милашка. – Ветер попутный. Если не взлетим сейчас, не взлетим никогда. Дави кнопку, командор. Тормоза не титановые. Запасных нет.

Я не стал спрашивать подотчетную технику, куда пропали двадцать комплектов запасных тормозных колодок, потому как вовремя вспомнил, что сам обменял негодный ширпотреб на качественные колодки от "джип-москвича". Дернул рычаг "Взлет" до упора вниз и откинулся на спинку, чтобы ощутить прелесть перегрузок.

Милашка осела, как утка перед долгим перелетом, выплюнула, как это принято у взлетающих спецмашин, ядерную переработку и пошла. Легко и свободно. Набирая скорость, завывая топками, матюгаясь по-своему из-за сильных водоворотов.

– Есть отрыв. Убрать лыжи. Набрать высоту. Включить высокочастотные пугачи для мрази, что мешает летать свободным спецмашинам.

На землю посыпались оглушенные высокочастотным пугачом птицы и дельтапланы.

Взлетающая Милашка это нечто. Когда-нибудь, я твердо в это верю, спецмашины подразделения "000" станут прообразами межгалактических скоростных кораблей. Думающих, самовосстанавливающихся, само заправляющихся, способных принимать самостоятельно любые решения, обеспечивающие надежный полет и комфорт экипажа. Но до того времени далеко, иногда приходится корректировать действия самой современной машины из когда-либо придуманных человечеством.

– Милашка, почему одноразовые пакеты не заправлены в командирское кресло?

Не дождавшись вразумительного ответа, я посмотрел в боковое окошко, чтобы полюбоваться Землей.

– Над Атлантическим летим, – объявила спецмашина.

Милашку основательно тряхнуло и лучшую из спецмашин чуть не завернуло в пике.

– Почему трясет? – строго поинтересовался я, сжимая покрепче ручки кресла. Хоть и привязан надежно ремнями безопасности, но руки смелого спасателя надежнее.

– Неисправности в холодильной камере, – сверившись с датчиками, сообщила Милашка.

– Второй номер. Выпусти подлеца, пока он всю подотчетную технику не разнес. Пусть полюбуется на своих мигрирующих родственников.

Отпущенный на свободу Директорский любимчик запрыгнул мне на колени и, жалобно крича, стал стучаться красным клювом в бронированное стекло, пытаясь передать азбукой Морзе сообщение проплывающим по Атлантическому океану косякам пингвинов секретные сведения о местонахождении крупных запасов рыбы.

– К Родине подлетаем, командор, – в динамиках спецмашины слышалась неприкрытая грусть. Милашку понять можно, там внизу благоустроенные индивидуальные гаражи и стоянки, навечно зарезервированные за спецмашиной подразделения "000" за номером тринадцать. Там горячо любимый Директор и качественное топливо. Там много чего хорошего, чего нет ни в одной другой стране мира.

Вот, например, кусок Калининградской области. Самая богатая территория России. Соседние прибалтийские государства пятую сотню лет всеми правдами и неправдами просятся в состав области. А на что нам они? Литве, правда, больше повезло. За каждого перенесенного на руках через свою территорию калининградца они получают приличную сумму от российского правительства. Тем и живут. Так и таскают туда сюда россиян. С оркестрами, с салютом, с песнями и плясками. И не дай бог уронят. Не дай бог!

На границах России несут почетную службу оборонные отряды ракетчиков дальнего действия. За три минуты оборонная ракета, совершив десять дежурных витков вокруг земли, возвращается на места постоянной дислокации. Каждые пять минут снуют вдоль границы скоростные бронепоезда с пограничниками. Если присмотреться, можно увидеть, как через каждые пять метров на границе стоит благоустроенная будка со злой собачкой. Граница на замке.

Вот внизу Русская равнина. Широкие десяти полосные дороги, мудреные эстакады-распределители, редкие вышки дорожных инспекторов. Мусор с дорог подметают. После того, как во все гражданские челноки установили автономные взрыватели, срабатывающие при превышении разрешенной скорости, никто не торопится нарушать дорожный Устав. Это только нам, спасателям, все позволено. Потому как служба у нас и опасная и трудная.

– Командор! Над столицей пролетаем. Пульнуть фейерверком для красоты?

– Плохая примета. Вернемся, устроим праздник.

Тысячи и тысячи лет стоит столица. Гордо несет миру прогресс и надежное спокойствие. И мы, спасатели подразделения "000", обеспечиваем тишину и порядок на этом огромном пространстве.

– Милашка, у тебя водяные пожарные баки полные? Тогда сверни чуток, пролети над Управлением. Сейчас Директор должен как раз от зубного возвращаться. Давно над столицей внепланового ливня не было. Старожилы обалдеют.

Вылив за борт пятьсот тонн чистейшей артезианской водички, Милашка задрала нос и устремилась к редким облакам. Слишком мало времени у нас оставалось, чтобы продолжать любоваться бескрайними просторами Родины. Подлый Объект намерен уничтожить все, что создали россияне за многие годы кропотливого труда. Можем ли мы, спасатели, позволить свершиться черному произволу?

– Выхожу за пределы стратосферы. Высота над уровнем столицы сто тысяч метров. Температура за бортом семьсот градусов по наружному градуснику. Можете отстегнуться. Всем приятного полета и успешного выполнения задания.

На панели управления зажглась красная надпись "В кабине не курить". Панельные прикуриватели автоматически заблокировались, а пепельницы отказывались выезжать из ручек кресел. Ладно.

– Командир на связи. Сообщи расчетное время контакта с Объектом.

– Ну, командор…. Если верить данным, полученным от Директора, то с нашей скоростью только-только управимся. Так что полтора часа у вас есть. Раньше не обещаю.

Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать знает о чем говорит. Если раньше не обещает, то хоть свалкой и автогеном грози, раньше и не прилетит.

Чем заняться спасателю в полтора часа свободного времени?

Бывший американский гражданин, а ныне законопослушный российский налогоплательщик Роберт Клинроуз, густо намазав булку красной икрой из личный запасов индивидуального сейфа, задумчиво чавкал, тупо уставясь куда-то вдаль.

Пингвин, пригревшийся было у меня на коленях, уловив рыбный запах, поплелся к Бобу, постоял перед ним, в надежде получить у самого жадного спасателя кусочек бутерброда. Но так и не дождавшись, забрался в гамак к Герасиму, нагло отодвинув его на край, уткнулся клювом в подушку и стал помогать третьему номеру набираться сил.

А командир лучшей спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать похрустел прессованными галетами, хлебнул кваску из фонтанчика-поилки, вытащил из бардачка настольную книгу настоящих командиров "Руководство по эксплуатации спецмашин подразделения "000" нового поколения". Издание этого года. Тираж два экземпляра. Один у Директора в бегемоте припрятан. Второй экземпляр, соответственно, у меня. Среди всякого барахла в ящике валяется.

"… Встроенный кегельбан, компактная сауна на десять шайко-мест, крупногабаритный солярий, душевая с горячей водой по четным дням, беговая дорожка с препятствиями, детский автодром, стрелковый тир – все это помогает скрасить суровые будни личного состава подразделения "000"…. "

Есть то они, может, и есть, только где их искать? Милашка, судя по всему, сама не знает, а самостоятельно по закоулкам опасно. Заблудится можно.

– Командор! Объект на расстоянии визуального контакта. По просьбам работников спасательной службы могу вывести на мониторы.

– Просим, просим…, – иногда Милашку заклинивает с искусственным интеллектом. Выполнение приказов девяносто девять процентов. Выполнение просьб сто.

На пятом в четвертом ряду мониторе появилось изображение вражеского Объекта. Чуть ниже, в третьем ряду, монитор зарябил тактико-техническими данными.

– Маловат Объект для взрывного устройства, – засомневался я. – И почему нет инверсионного следа? Почему наблюдается только безвоздушные завихрения?

– Мм, – почмокал со своего места третий номер.

– Согласен. Могли изобрести. Странно только, что наши разведывательные оборонные службы ничего об этом не знали. Плохо работают. Надо сообщить, куда следует. Боб, а ты как думаешь?

– Непременно сообщить, – янкель уже приговорил икру с булкой и теперь примеривался к коровьим сарделькам.

– Я об Объекте. Мы все знаем, что Россия за крупные суммы переманивает лучшие мировые умы в свои высокооплачиваемые институты. Только я не помню, чтобы мы в Америке хоть одного лаборанта прикупили. Ответь мне, как бывший гражданин этой страны, могли твои соотечественники сварганить под грифом "секретно" такую вот опасную штуку, чтобы маленькой была и быстро летала?

– Если накормить как следует, запросто, – вынес окончательный вердикт Боб. – Комбайны ведь делают, значит и технику развитую по заказу ВВП могут.

– ВВП – это кто такой? – нахмурился я. Боб знал больше, чем мог знать простой сотрудник подразделения "000".

Ответить Бобу помешал сигнал вызова. Поболтать о насущном желал Директор.

– Старшина Сергеев?!

Я даже не стал спрашивать о причине очередного понижения в звании. Пятьсот тонн чистой артезианской воды на голову достаточно веская причина.

– Я, Сергеев.

– Начну с неглавного. Я через депутатский корпус провожу закон о не наказании неуставных отношений между младшим командным составом и Директором Службы "000". Думаю, пройдет по большинству. Вернешься, поговорим в моем кабинете.

– Поговорим, – помрачнел я. У Директора правый прямой хороший. Да и ногами любит поговорить. Даром что сам бывший спасатель.

– Теперь основное. Техники не успевают отвести станцию ГРУ на безопасную дистанцию. А это не тебе, Сергеев, решать! Виновные и без тебя понесут наказание. Годика два отдохнут в заключение в Сочинском пансионате для особо непослушных военнослужащих.

– Я тут причем?

– При том, Сергеев. У вас всего двадцать минут, чтобы предотвратить столкновение.

– Э-э! Погоди-ка! – перешел я на неофициальные отношения. – Какие двадцать минут? Мне обещали еще как минимум полтора часа. Расчеты рассчитывались из этого времени, замеры замерялись соответственно, а уже не говорю о том, что прикидки разные прикидывались по назначенному времени. А так мы в нормативы никакие не укладываемся.

– Мое дело сообщить, – по легкому шуму, доносившемуся из динамиков я понял, что Директор пожимает плечами. – Не знаю, что ты там о себе воображаешь, но у тебя только двадцать минут. Догнать и нанести превентивный удар, как говорили древние космонавты, сбивая голыми руками залетные астероиды.

Динамики выдали прощальную мелодию "Вернись, мой мальчик, на белом челноке" и заглохли.

– Злой, однако, Директор, – заметил Боб, заталкивая в рот тринадцать нанизанных на вилку килек без томатного соуса. Соус он отдельно из кружки прихлебывал. На коричневой кружке виднелась надпись "Руссквасс классик"

Старое правило командиров подразделения "000". Если Объект не идет к спасателю, спасатель сам идет в отставку. Без комментариев.

– Отставить кильки без томатного соуса! – нехорошим голосом закричал я, подскакивая с места.

Одним прыжком достиг кресло второго номера, вырвал из рук испуганного янкеля вилку серебренную, ГОСТ такой-то, девятнадцатый век, из личных запасников Оружейной палаты. Швырнул столовый прибор вместе с двенадцатью с половиной килек в открытый сейф, захлопнул дверь и крутанул ручку кодового замка.

– На работе, ни-ни, – зло скалясь, объяснил я Бобу правило поведения в общественно-служебных местах. – Герасима в кабину. Быстро!

– Герасима в кабину, быстро! – второму номеру положено дублировать команды майора Сергеева. Бывшего майора.

– Мм, – Директорский любимчик плюхнулся на пол и смешно бросился в заплыв на дальние дистанции. Сам же Герасим стоял смирно и только водил заспанными глазами за моими мельтешащими кулаками.

– Пингвина разбуди, – орал я, слегка нервничая. – Мне поцарапанные полы не нужны. Распустились, тать и тать вас! У нас двадцать минут. Всего двадцать минут позора и мы снова майоры. Дорога каждая секунда. Милашка! Мне горячий кофе с тремя ложками сахара. Быстро!

Одна из привилегий командира, пить во время задания горячий кофе с тремя ложками сахара.

– Доложить с первого раза о возможности догнать Объект?

– Командор! Я и так на максимальной скорости мчусь. Ядеропроводы перегреваются. Три ложки говорите? Перерасход будет, ну да ладно. Когда еще побалуетесь сладеньким.

– Готов выслушать предложения команды по вопросу увеличения скорости? Второй номер, перестаньте плакать, вскроем сейф после перехвата Объекта.

– Мм! – подал идею третий номер. Не зря, видно, спал.

– Отлично! Правом данным мне российским правительством и лично товарищем Директором приказываю! Второму и третьему номеру одеть скафандры и встать у ядерных топок. Будем вручную увеличивать скорость. Совковые лопаты, надеюсь, на складе найдутся? На перегрев внимания не обращать. Милашка, сними все ограничения. Отремонтируемся, если майорские погоны верну.

– Есть, – выкрикнул янкель, проникаясь важностью полученного приказа.

– Мм! – вторил ему Герасим, плотно сжимая губы. А как он думал? Сам предложил, сам и выполняй.

– Пингвина с собой прихвати. Пусть ластами своими топливные брикеты заталкивает.

Команда, включая Директорского любимчика, бросилась к топкам. Для того, чтобы работа шла быстрее, я поймал по приемнику популярную в среде спасателей инструментальную композицию "Парней так много образованных, а я люблю спасателя подразделения "000"".

– Милашка! Скорость?

– Увеличилась в два раза. Трещим по швам, но нагоняем. Но по времени не успеем. Нам бы еще минут десять.

– Нет у нас дополнительных десяти минут. Сколько до Объекта?

– До хрена, – сверилась с приборами лучшая из спецмашин.

– Многовато, – согласился я. – Что делать, Мыша? Примчимся к самому столкновению. Обидно.

В динамиках зашуршало, редко запиликало. Гигантский механический ум решал, как помочь самому нетерпеливому командиру подразделения "000".

– Эх! – сказала Милашка. – Есть у меня запасной вариант. На крайний, так сказать, случай.

– Выкладывай, – от нетерпения я заерзал на командирском месте, портя машинное имущество.

– Помните, командор, мы прошлой зимой на выставке спасательной техники были?

На всех мониторах появилось изображение выставки. Потом появилось лицо Директора. Был он облачен в серебряный блестящий костюм с ранцем. Лицо Директора закрывала кислородная маска. Знакомый голос весело зарокотал, поглядывая прямо мне в глаза:

– "Экспериментальная система, специально разработанная лучшими российскими инженерами. Способна набирать скорость до…."

– Понял, – возбуждение достигло того предела, когда сидеть на месте не представляется возможным. – Аппарат для индивидуально перемещения в пространстве. Стоит столько же, сколько пять спецмашин. Опытный экземпляр. Директор, помню, когда его включил, исчез в одно мгновение. Только ботинки не успели, так на выставке и остались.

– Верно, командор, мы тогда еще месяц товарища Директора в тайге искали. Рекорд скорости даже не занесли в Книгу Рекордов. Не поверили. Я так считаю, что исключительно данный аппарат способен переломить ход событий.

– Уж не хочешь ли ты сказать…?

– Обменяла у охранников на палас ручной работы.

– Это тот, что нас Директор в химчистку просил сдать?

– Так точно, командор. Мне приятно сообщить вам, командор, что экспериментальный аппарат под кодовым именем "Магаданский скорый" в настоящее время валяется где-то у меня в грузовом отсеке.

Инструкции запрещают командирам подразделения "000" лично разыскивать в грузовых отсеках необходимое оборудование. Для этого есть второй номер. Но там же, в инструкциях, есть пункт мелким шрифтом, что "…если команда занята нетрадиционными видами работ…". Поэтому я лично, не страшась трудностей, помчался в лабиринты полок и стеллажей.

"Магаданский скорый" отыскался в бункере с песком для посыпки горных тротуаров во время схода лавин. Песок мы давно израсходовали и вместо него засыпали две тонны сахарного песка. Три ложки на стакан не просто так дается. Понимать надо.

Уже в кабине, выдергивая универсальным гвоздодером гвозди, и срывая бирки с артикулами, я поинтересовался у Милашки:

– Насколько безопасно использовать аппарат в создавшейся обстановке.

– Российские инженеры уже тысячу лет без гарантии работают, – гордо объяснила спецмашина. – Все надежно до поры до времени. Если Директор во время плутания по тайге ничего не повредил, то и с вами, командор, может ничего не случится.

На вопрос, почему Директор, имея столь надежную технику, самостоятельно не вернулся на выставку, Милашка скромно промолчала. Директор сам себе Директор, когда захотел, тогда и вернулся.

– Тонковата оболочка для открытого космоса, – прозрачный, словно змеиная шкурка материал неприятно холодил кожу. Серебряный ранец за спиной оказался непривычно тяжелым. Но многочисленные провода, обмотанные синей супер клейкой лентой, и прозрачные трубки, перепутанные в заводских условиях, вызывали невольное уважение. На рабочий комбинезон "Магаданский скорый" не залазил, пришлось скидывать с себя все до последней нитки. Оставил только майорские погоны. На добрую вечную память и на удачу.

– Маску кислородную не забудьте, – напомнила спецмашина. – И шнурочки тщательнее завязывайте. Чтоб не просквозило. На левом рукаве панель управления движением. Видите рычажок с четырьмя рисками. Вперед, вправо, влево, самоуничтожение. Там же компас встроенный и сухой паек.

– А это? – ткнул я в правый рукав.

– Надувная шлюпка. Внутри запас сухих спичек и аварийный буй. Аптечка просрочена, но пластыри можно использовать, если пробоина обнаружится. Теперь надевайте связь-колпак. Фонариком помигайте. Ближний свет, дальний свет. Правый поворотник, левый, стоп-сигналы. Отлично. Стеклоочистители ручные, но думаю, вам ими воспользоваться не придется. Двигатель, как говорилось, на спине, обогреватель, если холодно станет, на груди. Лишний раз на кнопки не нажимайте. Аппарат до конца испытания не прошел.

– Чертовски красив, – я посмотрел на себя в зеркало, поморщился, но большего не сказал. Если у русского спасателя, кроме погон на теле ничего нет, то и в этом случае он останется русским спасателем.

– Больше ничем помочь не могу, командор, – сказали динамики. – А ваш парадный мундир я обязательно сберегу. Передам Директору, если что.

Возвратившаяся от топок команда застыла в шлюзе дверей. Когда первое оцепенение прошло, янкель бросился к аптечке, где у нас оставались пластыри от психического расстройства. А третий номер Герасим, умница голова, обошел меня, похлопал по нижней части опытного оборудования и промолчал. Что было ему несвойственно.

– Ну, так я пошел? – отправляться в опасный полет не хотелось. Но Директорские глаза преследовали меня и торопили. – Старшего не назначаю. Искренне верю, что вернусь.

– Ну-ну, – каркнул второй номер, на всякий случай всовывая мне за пояс пару психических пластырей.

Что еще может сказать самый смелый командир спецмашины подразделения "000"? Зачем слова, когда звания и должности надо оправдывать не громкими словами, а мужественными действиями.

Рискуя ежесекундно свалиться, я забрался по лестнице в верхнюю шлюзовую башню. Проклятые гасители пламени, закрепленные на пятках, мешали правильной перестановке ног. Задраил люк, отрываясь от реального мира и переходя в боевой режим. Закрыл перчаткой глазок Малашкиной камеры и перекрестился.

Мало ли что в журналах пишут. Не за квасом в круглосуточный гастроном собрался. Боевой вылет на экспериментальной технике без гарантийного срока.

– Милашка, командир в верхней башне! – голос мой напоминал звуки приемника, спрятанного под цинковым ведром.

– Командор!

– Открывай башню и дай ориентировку.

Воздух из башни вырвался с резким свистом и меня обволокла тишина звезд.

– Переедаю на вашу связь-кислородную маску ориентировку. Для удобства координатная сетка гвоздиком нацарапана. Двигайтесь туда, где звезда красная горит.

И я двинул положенный рычажок к отметке "Вперед". То место, которое похлопал ладошкой Гера обдало жаром, я услышал, как за спиной рождается жуткий рев, и меня выкинуло из Милашки со скоростью, о величине которой я мог только догадываться.

Российские инженеры не зря карандаши лазерные тупят.

Махина спецмашины удалялась от меня несколько быстрее, чем положено для поддержания стабильного психического состояния. Для того, чтобы не впасть в преждевременную панику, я вытащил пластыри и, вспомнив Боба доброй командирской мыслью, нацепил их на то место, которое наиболее сильно припекало.

– Вижу американскую штучку, – доложился я после пяти минут стабильного полета. Русская техника самая удобная в управлении. Оборудование летело ровно, без скачков, согласно заданному маршруту. Сзади немного жгло от ранца, спереди согревал замерзающее тело командира обогреватель.

– От вас до Объекта километр. От Объекта до ГРУ пятьсот метров. Столкновение через две минуты, – сообщила беспристрастная Милашка всхлипывающим голосом.

Для настоящего спасателя две минуты, как для президента первый срок. При известном желании таких дел наворотить можно!

– Иду на сближение с Объектом. Постараюсь увести его с траектории.

– Какой он? – послышался голос любознательного Боба. Переживает, наверно, за инженерную мысль своих бывших засекреченных соотечественников.

– Маленький снаряд. Хвост, как у метеорита. На вид меньше моего, нет, твоего, Боб, кулака. Но если я не успею, и этот маленький Объект столкнется с ГРУ нас ничто не спасет. Будет очень большой "бум".

– Минута, командор! – было слышно, как стучат расшатанные от дикой скорости шестеренки Милашки.

– Работаю самостоятельно. Требую полной тишины. На крайний случай включите метроном, чтобы уши занять.

Космос наполнился размеренным стуком, отсчитывающим, возможно, последние мгновения жизни земной цивилизации.

Вытянув руки по швам, я мчался к Объекту и желал только одного. Успеть, несмотря ни на что.

Пятьдесят метров! Если бы техники ГРУ чуть увеличили скорость, я без всякого сомнения успел бы.

Сорок метров. Лично всем морды набью. Нормально разогнать ГРУ не могут.

Тридцать метров. Сзади все чешется. Надо бы инженерам потом посоветовать какую-нибудь штуковину туда приспособить.

Двадцать метров. Родина, вспомнишь ли ты сына своего….

За десять секунд до возможного взрыва. Расстояние десять метров.

Заходим чуть сбоку, дабы не мешал пылевой хвост Объекта. Скорее всего это остатки секретного американского топлива. Рывок вперед и приближаемся как можно ближе.

Десять сантиметров. За пять секунд до взрыва.

– Чтоб вас!!!

– Что, командор, сложная система разминирования? – нарушила приказ Милашка, переходя в рыдающий режим.

Ничего не ответил майор Сергеев спецмашине подразделения "000" за номером тринадцать. Почернел перед глазами его и без того черный космос.

Если верить метроному – три секунды.

Воображаемо послюнявив пальцы, я уперся ногами в улепетывающий на всех порах ГРУ, развернулся лицом к догоняющему все тот же ГРУ Объект и осторожно прикоснулся к нему перчаткой.

Две секунды.

Не больше куриного яйца. А шуму, как от бройлерной фабрики.

Одна секунда.

Стиснув от перенапряжения загубник кислородной связь-маски, я силой стальных командирских мышц сровнял скорость Объекта со скоростью выдохшейся ГРУ, помахал свободной рукой многочисленным военнослужащим в иллюминаторах спец сооружения и запихал Объект в специальный особо прочный противовзрывной карман "Магаданского скорого".

– Спи спокойно, наш дорогой товарищ, – послышался в связь-кислородной маске грустный голос второго номера. – Дело твое будет жить в веках. Прошу почтить память нашего командира вставанием и поднятием личного штандарта. Принимаю командование на себя.

– Второй номер с личными вещами на выход, – перекрикивая стук сердца, крикнул я, – Жив ваш командир, жив! Готовьте квас, я возвращаюсь. Можете сообщить на базу, что особо опасное задание выполнено. С Директора причитается.

Заходя на посадку в Милашку, сжимая рукой противовзрывной карман "Магаданского скорого, я думал о том, какие бы последствия ожидали весь наш цивилизованный мир, замахнись я клюшкой министра спорта чуть сильнее.

Где-то в столице молодой американской республики.

У черно-белого телевизора в бывшем конференц-зале президентской дачи, переделанной под домашний кинотеатр, собрались все члены правящего кабинета. Скрипели расшатанные стулья, работал переносной вентилятор. В отдельном кресле, покрытом объеденной молью медвежьей шкурой, сидел высокий человек с небольшой бородкой. Все смотрели за прямой трансляцией последних в этом тысячелетии Олимпийских игр.

Сборная американская команда по лыжным челнокам, занявшая почетное предпоследнее место, давала интервью первому российскому каналу. Спортсмены, радостные от столь значимой победы, широко улыбались, сыпали комплиментами симпатичной русской и старались не смотреть в камеру. Плохая примета для спортсменов. Им еще предстояло выступать на фигурных челночных катаниях.

– Так дальше продолжаться не может, – не выдержав национального позора, сказал высокий человек с бородкой. – Это, в конце концов, не справедливо. Наши ребята самоотверженно тренировались целых два месяца, а оказались лишь на предпоследнем месте. Почему мы не послали на Олимпиаду русских спасателей?

– Извините, товарищ президент. Русские спасатели сейчас на каникулах. Мы пробовали уговорить их выступить за нашу сторону, но повторять поступивший ответ в этих величественных стенах не хотелось бы.

– Потому, что они любят свою Родину, – с завистью рассматривая таблицу призовых мест, сказал высокий человек. – Взгляните, любезный. Все первые места во всех дисциплинах оккупировали русские. Обидно. Вот что, любезный, дайте-ка мне связь-тысячный телефон.

Высокий человек, не отводя глаз от экрана, где российские хоккеисты бессовестно лупили всех кого ни попадя, включая судей и зрителей, набрал только ему известный номер, который по большому знакомству через личного секретаря продал русский спасатель со смешной фамилией Сергеефф.

Укрывшись ладошкой от любопытных членов правящего кабинета, высокий человек долго разговаривал с неизвестным абонентом. Завершив разговор вздохнул свободно.

– Любезный! – поманил высокий человек личного секретаря. – Подготовьте письменную заявку на тридцать дополнительных комплектов золотых медалей. Русские не возражают, чтобы наши ребята постояли на высшей ступени. Дружба с Россией, любезный, великая вещь. Запишите это, вставим куда-нибудь.

Беломорское побережье Мурманского полуострова. Километры пляжей, пансионатов для честных налогоплательщиков, детские здравницы. Горячий песок, пластиковые топчаны на прокат, холодный квас из бесплатных автоматов. В жаркие месяцы здесь, на восточной оконечности полуострова проводят отпуска миллионы российских семей. Каждый торопиться загореть, покушать вволю фруктов, выращенных на Карельских плантациях и потратить за четыре месяца все накопленные за год деньги.

После того, как две тысячи лет назад нехорошие налогоплательщики вконец загадили жидким топливом южные курорты, российское правительство сделало все, чтобы не потерять славу страны с самым высоким уровнем отдыхающих. Над Мурманским полуостровом в срочном порядке соорудили искусственный подогреватель, завезли сколько надо песка и топчанов, и народ понял, лучше Мурманских пляжей могут быть только дикие Мурманские пляжи. Но они чуть севернее и там иногда медведи белые встречаются.

– В очередь, товарищи, отдыхающие! В очередь! – я показал, где примерно начинается очередь и, пользуясь моментом, проследил за своей командой.

Третий номер Герасим вел заумные беседы в компании старичков-ученых. Решали вопросы развития вселенной. А может и просто так трепались. Гера может на любую тему высказаться. Кладезь мысли и знаний.

Боб, щурясь от яркого, а главное, жаркого трехчасового солнца, топтался у лотков с мороженным. Из уважения к его плавкам, на которых белыми нитками ивановские рукодельницы вышили вымпел подразделения "000", Боба постоянно пускали без очереди как к лотку, так и к мусорным урнам. Детишки, узнав в лысоватом, слегка полном человеке легендарного сотрудника Службы, просились к Бобу на плечи, чтобы похлопать его ладошкой по макушке.

– Один автограф в одни руки! – контроль за командой дело хорошее, но меня люди ждут. Боб и Герка не маленькие. Не потеряются. В случае чего в свисток дунут. Свистки я лично им на шею повесил.

Кое-кто может поинтересоваться, а что делал командир подразделения "000" в то время, как его личный состав предавался отдыху и неге? И я, без ложной скромности, отвечу. Лучший командир спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать раздавал автографы. Работал, одним словом. Нет, без пота на лице. Милашка, что высилась железной громадой у меня за спиной, постоянно обдувала из вентилятора и раз в двадцать минут окатывала забортной водичкой.

Очередь желающих увидеть, как мудрено подписывается майор Сергеев, была хоть растреливай. Преимущественно симпатичные девчонки, целыми институтами съезжающиеся на Беломорское побережье со всей страны. Место в многокилометровой очереди некоторые занимали за три дня до того, как мы с командой прибыли на местные пляжи. Вдоль очереди, сохраняя ее спокойствие, бродили местные силы правопорядка, сверкая дешевыми медальками за выслугу лет. Но на них никто внимания не обращал. Герой, как известно, должен быть один. И желательно пока что майор.

– А вы и правда тот самый Сергеев? – к столу, на котором кроме письменных принадлежностей стоял мой портрет в рамочке где русским языком было начертано, что я тот, кто я есть, привалилась очередная девчонка с глазами, закапанными голубыми контактными каплями.

– Без всякого, – я отобрал у ошалевшей от радости девчонки книжку "Лучшие спасатели России" и размашисто вывел подпись. – На здоровье.

– А фото на память? – прошептала, теряя сознание девчонка.

Я строго посмотрел на честную налогоплательщицу и ткнул пальцем за спину. Там, на Милашке, красовался плакат – "В верхней одежде фотосъемки не производятся". Порядок должен быть во всем.

Как и всякая порядочная спецмашина Милашка производила фотосъемки бесплатно. Заказчик, пожелавший сняться рядом с майором Сергеевым обязан был оплатить только пленку, бумагу, реактивы, моторесурс и возместить расходы за взятый напрокат письменный стол. Мешки с деньгами раз в полчаса забирал пингвин и таскал их на склад.

– Следующий, – я нажал кнопку, и на Милашке зажглась зеленая лампочка.

Пока симпатичная девчонка в белом бикини проходила первичный контроль у милиционеров, я откинулся на шатком стуле и позволил себе осмотреться.

Прямо над Милашкой два ядерожабля развернули по ветру огромный плакат "Легендарный майор Сергеев! Только три дня! Проездом!" На бетонном невысоком заборе, отделяющем кабинки для переодевания от сказочного песчаного пляжа, белели наклеенные плакаты. На фоне Милашки стою я в парадном мундире. Полный комплект орденов и медалей. В связь-шлеме. Улыбаюсь. На третьем верхнем справа зубе сияет ослепительная звездочка. На плакате дана краткая автобиография, личные физические данные и отсутствие семейного положения.

Далеко в море, у спасательных буйков вдоль берега курсирует ядероносец "Якутский алмазный краснознаменный орденоносный комбинат". На корабле играет военный оркестр, пушки постреливают разноцветным салютом. И раз в час по штатному громкоговорителю капитан объявляет, что – "… у квасных ларьков в шестнадцать часов состоится пресс-конференция самого прославленного и знаменитого экипажа подразделения "000" за номером тринадцать. Просьба не опаздывать. К услугам отдыхающих…".

На пресс-конференции настоял Герасим. Он уверен, что мы должны всячески поднимать рейтинг спасательной службы. Кто против?

Формальности с девушкой в белом бикини были закончены, запрещенных предметов не обнаружено, личная карточка проверена. Налоги честно заплачены, зачеты по генной инженерии сданы.

– Проходите, проходите! – приветливо, как всегда, улыбнулся я, приглашая заробевшую девушку к столу. – Присаживайтесь. Кофе, чай? А может вас кваском побаловать? Нет и не надо. На чем вам расписаться?

Девушка в черном бикини протянула голографию, на которой лично я в пожарном комбинезоне боролся с бушующим пламенем. Помню, помню. Три дня на съемки ушло. Две высотки спалили, пока кадр подходящий получился.

– Кому подписать? Честной налогоплательщице Ирине из столицы? Отлично. Синими несмывающимися, или черными нестирающимися? Прекрасно. Вот так! Держите на долгую память. Когда-нибудь среди бумаг, под тонким слоем чистой бактериологической пыли, найдете голографию мою и вспомните, как мы, собственно, голографировались. Не желаете составить композицию? Милашка!

– Командор!

– Девять на двенадцать. Трехмерная глянцевая.

– Выполняю! Девушка, возьмите доблестного майора Сергеева под руку. И головку ему на плечо склоните. Да моргайте сколько влезет, только скажите – "пи-и-ингви-и-ин". Все свободны. Оплата исключительно в брюликах.

– Эй, на таможне! – я помахал силам правопорядка, дежурившим на пропускном пункте. – Запускайте следующую.

– Прошу прощения, командор! – запищало в связь-шлеме. – Не хочется прерываться, но у нас через пять минут пресс-конференция. Честные налогоплательщики волнуются. Деньги за места заплачены.

– Я не эстрадная звезда, не обману. Закрываем лавочку и двигаемся общаться с народом. Созывай команду.

Под слегка недовольные крики очереди, я прекратил раздачу автографов, дождался, пока к рабочим местам подойдут второй и третий номера и только после этого забрался на верхнюю башню.

Силы правопорядка, не в силах более сдерживать напор толпы, отступили в бронетанки. Визжащая и беснующаяся масса, состоящая из купальников, бикини и журналистов, мгновенно разворотила на сувениры чужое имущество в виде письменного стола и шаткого стула, и даже попыталась накатить на спецмашину. На Милашке много блестящих выступающих частей, которые потом можно загнать на аукционах за бешеные деньги.

Пропустив без предупреждения по обшивке небольшой электрический ток, Милашка, наученная горьким опытом, спугнула слишком ретивых налогоплательщиков. Второму и третьему номерам, вопреки инструкциям находившимся на броне босиком, слегка подпалило пятки.

– Милашка, подключи меня к наружной связи. И громкость побольше. Пляж большой, желающих послушать о трудной работе спасателей хоть отбавляй. И передай на ядероносец, чтобы повыгоняли из воды купающихся. Вместо того, чтобы плескаться в теплой водичке пусть послушают, о чем умные люди говорят.

Со стороны буйков послышались холостые очереди из многоствольных палубных пулеметов. Честные налогоплательщики, не знавшие о том, что на берегу вот-вот начнется пресс-конференция, довольные повалили на берег.

– Начнем, пожалуй?

– Мм, – согласился Гера, протягивая мне список стандартных вопросов и ответов.

– Флаги поднять забыли, – подсказал Боб, рассматривая пустую пятидесятиметровую телескопическую стойку, торчащую рядом со второй башней.

– Милашка, проблемы? Почему наша гордость не на шесте?

– Доглаживаю, командор. Я не виновата, что вы вчера нашу гордость вместо пляжных полотенец использовали.

Наружные динамики, укомплектованные в свое время дополнительными усилителями, обмененными Милашкой на годовой сухой паек, наполнились величественными звуками экипажной отрядной, которую нам сочинил лично Директор. Мы разом вскинули ладошки к вискам, и поглядывая на поднимающиеся флаги, запели:

– Директор отец наш. Отец наш Директор. Мундир свой не прятал за спины спасателей. Гудят спецмашины и топки гудят. Отец наш Директор, Директор, ё-ё-ё….

Может шеф и слабоват в рифме, но на фоне музыки все звучит гармонично, торжественно и героически. У загорающих честных налогоплательщиков на коже даже иней выступил.

С последними словами мы прекратили отдавать честь. Над Милашкой и над ее командой покачивался шест с пятью стягами. Первый спасательский. С тремя нулями. Милашка перестаралась и застирала один из нулей до практически полной невидимости. Но вблизи различались все три. Ниже первого спасательского командирский штандарт. На сине-красно-белом фоне сверкающая майорская звезда. Еще ниже флажок поменьше, с изображением раскрытой книжки и лозунгом красными буквами "Болтун находка для подразделения "000". Это, понятное дело, Герасима флажок.

– А мой то как на ветру играет! – восторгается рядом Боб.

На Бобовском стяге нарисована иммиграционная карточка с просроченной визой. Начальство нас уже несколько раз просило продлить визу, но портить флаг мы не позволили.

Флаг спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать красочностью не отличался. По белому фону строгий ряд чисел. Серийный номер Милашки. Мыша каждый Новый Год умоляет Директора добавить в конце ряда непонятное никому частицу "бис". Но Директор, отвечающий за геральдику подразделения "000" говорит, что скорее добавит частицу "лом", чем позволить портить имущество.

И наконец, на самом низу шеста трепещется в жарком воздухе кусок холста три на три метра, изображающий массовую миграцию пингвинов в сторону проплывающих мимо льдин. Когда Милашка первый раз подняла это произведение искусства, Директорский любимчик заливался слезами от умиления.

– А теперь попрошу задавать вопросы, – щелканул я по микрофону связь-свернутого в трубочку платка. – Пенсионеры и дети без предоплаты и очереди. Пожалуйста, второй микрофон.

– Правда, что ваша команда только что вернулась с очень важного задания по спасению мира?

– Правда. Чистая правда и ничего кроме правды. Милашка, у нас есть на чем поклясться?

– Что вы чувствуете, находясь на положенном после ответственного задания отпуске? В Америку вернуться не хочется?

– Это секретная информация. Вернемся, когда окончательно наберемся сил.

– Как вам удается работать в таком бешеном темпе?

– Спасибо за вопрос, девушка с веслом. Мы, команда спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать вкалываем исключительно по заданию правительства, которое собирает с вас налоги. Нас, лучших спасателей, по пустяшным делам не отвлекают. И мы горды с честью нести звание лучшей команды. У нас в экипаже только отличники гражданской и политической подготовки. Вот посмотрите на моего заместителя. Боб, вытри губы и покажись народу.

Второй номер отложил початое мороженое, обтерся и предъявил янкельскую личность честным отдыхающим налогоплательщикам. Зря я так. Надо было Герасима представить. У него хоть выражение глаз одухотворенное.

– Роберт Клинроуз! Дитя американских пустынь и джунглей. Несчастным безработным приехал этот простой парень в Россию в поисках лучшей доли. Милашка, туш! И он нашел здесь лучшую долю. Роберт Клинроуз стал одним из лучших спасателей нашей страны. Похлопаем ему, товарищи честные налогоплательщики. Милашка, туш.

Честные налогоплательщики вытащили кредитные карточки и нахлопали бедному спасателю две годовые зарплаты.

– Имея таких доблестных сотрудников, подразделение "000" способно решать любые поставленные перед ним задачи. На воде, в огне, на заводах крупного сталелитейного проката. Милашка, туш. А сейчас мои сотрудники продемонстрируют вам приемы рукопашного боя. Нервных и некредитоспособных просьба закрыться ладошками. Второй номер!

– Готов, командир.

– Оторви пингвина от знамени, зацеловался совсем, и на помост. Милашка, туш!

Пока Боб и Директорский любимчик катались по специальному дощатому настилу, подготовленному для нас местным руководством, я разворачивал экспозицию наиболее значимых личных наград орденов, медалей, грамот и памятных иностранных звезд. Все на красных подушечках, с кратким содержанием заданий, при которых данные регалии были получены.

Как много могут рассказать награды о человеке! И еще больше о лучшем командире подразделения "000". Об этом скромном и человечном человеке, для которого работа превыше благодарностей и наград.

– Гера, оторвись на минуту. Сбегай в багажный отсек за книгой отзывов и предложений. Да, той самой, к которой баночка жестяная с прорезью для мелочи привинчена. И пусти в массы. Потом Директору покажем. Шефу всегда приятно, когда о его сотрудниках тепло отзываются. Может и премию выпишет.

– Мм, – не согласился Гера, но за книгой пошел. Он у нас гордый. Ему премии не нужны. Ему очередное звание Героя Республики подавай.

– Майор Сергеев! Майор Сергеев! Телекомпания СНН – Сибирский Народ Не против. У наших телезрителей вопрос. Какова основная специфика вашей деятельности. На чем вы больше специализируетесь?

– Куда пошлют, туда и отправляемся. Центральная диспетчерская Службы "000" отбирает для нашей команды наиболее сложные, я бы сказал, неразрешимые вызовы. И мы не отказываемся. Но…, – я сделал многозначительную паузу, дожидаясь, пока Герасим спуститься с Милашки и двинется по спирали, позвякивая двумя гайками в банке и предъявляя участникам пресс-конференции Книгу жалоб и предложений. – Но и у нас есть сложности финансового характера. У спасателей нет средств, чтобы купить себе самое необходимое. Самое насущное. То, без чего мы не сможем делать свою трудную и опасную работу. Милашка, туш!

– Командор?!

– И даже при таком неимоверно нищем финансировании, ежеминутно рискуя своей жизнью, спасатели подразделения "000" готовы исполнить свой долг. Милашка, туш.

– Командор! Извини, что перебиваю. Но на связи диспетчерская. И кажется еще Директор.

– Когда кажется, схемы дублировать надо, дорогая, – пожурил я спецмашину. – Соединяйся, сейчас подойду. И вот еще что, Мыша. Когда я прошу "туш", я не имею в виду поливание водой участников пресс-конференции из пожарных шлангов. Сергеев на связи.

– Майор Сергеев? С вами будет общаться Директор.

Постучав носком ботинка по броне, я привлек внимание Милашки.

– Самую полную мощность на наружные динамики. С Директором говорить буду. Отличный шанс, показать честным налогоплательщикам, что мы добросовестно отрабатываем из деньги.

Динамики загудели, выходя на незапланированную мощность. Кое-где повалил дымок, но схемы выдержали.

– Раз-раз…, – над просторами пляжа раскатилось громогласное "раз-раз". Те из редких честных налогоплательщиков, кто еще не знал о пресс-конференции обратили в сторону спецмашины честные лица. Отличная громкость.

Сделав отмашку Милашке с приказом о подключении к Директору, я повернулся к народу, встал по стойке смирно и прижался суровыми командирскими губами к микрофону связь- скрученного платка.

– Пока что майор Сергеев слушает!

Честные российские и иностранные, не менее честные, налогоплательщики смотрели на меня, как на кандидата в депутаты местного учредительного собрания.

– Сергеев? Это я.

Второй номер сделал классную подсечку и, положив пингвина на лопатки, потянулся к микрофону, чтобы ответить Директору так, как я учил его в первые дни службы. Но под строгим командирским взором отступил к поверженному в честном поединке Директорскому любимчику.

– Командир спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать майор Сергеев слушает вас, товарищ Директор!

– Как проходит однодневные каникулы? Чем занимаетесь, Сергеев? В обратную дорогу не собираетесь. Заждались вас, наверно, наши американские друзья.

– Проводим серию популярных лекций на тему "Подразделение "000" и честные налогоплательщики"

– Отлично, майор. Надеюсь, вы не забыли упомянуть и обо мне?

– Так точно! Мы уже докладывали россиянам о вашем героическом прошлом и не менее героическом настоящим.

Милашка, уловов в моем голосе скрытый приказ, наконец-то сообразила сыграть туш. Приученные к поливанию водой участники пресс-конференции по привычке распахнули автоматизированные зонтики. Звук хлопающей материи вполне сошел за дружные рукоплескания.

– Уважили старика, майор. Напомните, где вы сейчас находитесь? – довольно загудели динамики.

– Беломорское побережье. С выездными лекциями. По заданию правительства, – память у старика совсем плохая.

– Да? Не помню что-то про задание. Ну да ладно, майор Сергеев. Раз уж вы в том районе…. Нам на пульт поступил срочный вызов. Хотим передать его лично вашей команде.

– Готов выполнить любой приказ Родины! – я гордо обвел командирским прищуром торжественно притихших людей.

– Это весьма конфиденциальное задание, майор, – замялись динамики. – Будет лучше, если средства массовой информации ничего не узнают.

– Никак нет, не узнают, – подмигнул я средствам массовой информации. И миллионы глаз подмигнули в ответ. Нам, спасателям подразделения "000", нечего скрывать от народа. Все должны знать, какие опасные задания мы выполняем.

– Хорошо, Сергеев. Надеюсь на вашу скромность и благоразумие. Поэтому передаю открытым текстом. В столице беломорских здравниц, в одном из высотных домов, координаты передам позднее, на третьем уровне, в благоустроенной однокомнатной квартире прорвало канализацию. Толчок, одним словом, засорился. Приказываю – немедленно ликвидировать аварию и доложить в Управление лично мне. Как поняли, прием!

Шум набегающих на песок волн особенно хорошо слышится в тихий летний вечер.

– Шеф…!

– Ордена и грамоты по прейскуранту. Не маленький, понимаю. Лекции потом дочитаете.

– Почему снова мы? – я отвернулся от честных налогоплательщиков и зашептал в микрофон, стараясь не производить слишком много шума. – У них там, что, сантехников нет?

– Летний период, майор. Так получилось. Все в отпусках.

– Все трое?

– Об увеличение штата городских сантехников поговорите с мэром города на месте. Почему вас так стало плохо слышно, Сергеев?

– Потому…, – повернувшись лицом к пляжу, а спиной, естественно, к Милашке, я увидел, как быстро пустеет площадка перед спецмашиной. На песке валяются конечно же не специально оброненные голографии с автографами и книжки про "Лучших спасателей". Родители старательно закрывают глаза детишкам, желающих в последний раз взглянуть на доблестного спасателя, отправляющегося на ответственное задание. Старушки в роскошных пляжных пеньюарах откровенно поплевывают в сторону Милашки. И даже девушка в белом бикини, обливаясь слезами, в клочья рвет только что полученную голографию, где она так неосторожно взяла командира подразделения "000" под локоть.

– Майор Сергеев! Раз вы уже приняли решение, передаю на ваши мониторы координаты. Удачного, вам выполнения задания.

– Командор! Может, выключим динамики? – Милашка мелко вибрировала, находясь под стрессом ожидания.

Командир подразделения "000" никогда не должен терять самообладания. Даже в критических ситуациях ум и совесть командира обязан сохранять трезвость и хладнокровие. И ни в коем мере нельзя опускаться до того, чтобы кричать на личный состав, включая подотчетную технику.

– Уйди, – тихо попросил я спецмашину. С трудом осилив десять метров по раскаленной трехслойной броне Милашки, я дотащился до люка и сполз в кабину.

Боб, как и положено, сидел на месте второго номера. Вытянув губы трубочкой, молчал, закатив наглые янкельские глазенки к потолку. И издевательски так головой покачивал.

Ладно. У меня память хорошая. За увольнительной в гастроном ко мне припрется.

Третий номер Герасим в кабине не наблюдался. Скорее всего храпит в спальном отсеке. Понятно теперь, почему Милашка так мелко дрожит. Тоже ничего. На носу очередной технический осмотр спального отсека. Возьмем да и отправим кроватку в ремонт.

На Геру я зря грешил. Третий номер появился из ванного отсека. Аккуратно прикрыл шлюз. Заглянул в спальный. Сквозь щель я заметил дергающееся тело Директорского любимчика. Пригрели гада на груди.

– Мм? – подошел Герасим и крепко ухватился за мое плечо. От пингвина качка сильная.

– Дальше некуда, – вздохнул я. – Ты хоть Книгу жалоб и предложений успел у честных, но неблагодарных налогоплательщиков изъять? А банку? Жаль. До чего у нас, Гера, жадный народ. Да.

– Мм? – Гера всегда говорил от чистого сердца.

– Не сильно то я и переживаю, – но я всегда благодарен третьему номеру за моральную и физическую поддержку. – Думаешь, в прямом эфире нас показывали? В вечерних новостях пойдем?

– Мм, – подтвердил третий номер и перечислил каналы, которые нас заснять успели. – Мм.

– Уж этот обрадуется! – хлопнул я себя по коленям. – Вызовет обязательно. Выстроит всех вас, ну и меня до кучи, и стане, гаденько так щурясь, спрашивать, как это вы, второй номер до такой жизни докатились. Почему позорите мундир сотрудников подразделения "000"?

– А почему он только меня станет спрашивать? – возмутился бывший американский подданный.

– Гера, объясни товарищу, – отмахнулся я.

Пока третий номер объяснял второму номеру, как и почему у нас в России наказывают младшие командные чины за прегрешения старших командных чинов, я вышел на связь с Милашкой, настойчиво постукивая кулаком по панели управления:

– А ты то, самая сообразительная спецмашина из всех не сданных на металлолом! Сообразить не могла, что надо динамики отключать в срочном порядке? Как нам теперь смотреть в глаза честных налогоплательщиков и лично в глаза товарища Директора?

– Эффект неожиданности, командор, – замигала Милашка внутренними камерами слежения. – К тому же, согласно инструкции, я не получала прямого приказа.

– Как новые гусеницы без прямого приказа на наклейки бортовые менять, так ты самостоятельно соображаешь. А как командира от удара увести, виртуальной памяти не хватило? Ладно, что теперь горевать. Координаты получила?

– На шестом в нижнем ряду мониторе, командор.

– Езжай туда, – я закрыл ладонями лицо, пытаясь окончательно восстановить душевное равновесие. – Только по огородам езжай. Нечего нам после сегодняшней демонстрации мужественности по центральным трассам гонять.

Как и почему такое могло случиться именно с нашей командой? Отчего мы, лучшие спасатели, должны заниматься неблагодарной работой? Конечно, мы давали клятву, подписывали секретные бумаги, книжки соответствующие читали. Но всему же есть предел.

Как получилось, что все три сантехника, специально обученные в столичном университете, имеющие красный диплом, стаж работы по данной специальности, одновременно ушли в отпуск? Не кроется ли здесь злого умысла?

Милашка, стараясь двигаться по наиболее незаселенным участкам полуострова, потушив опознавательные сигналы и даже, по рекомендации третьего номера забрызгав номерной знак на борту грязью, приближалась к месту аварии. Но даже чрезвычайные меры секретности не спасали нас от насмешливых взглядов тундровых туристов, механизированных оленеводов и алмазных старателей, добывающих открытым способом стекляшки. Редкие дежурные из автомобильной инспекции, вообще, не удостаивали нашу спецмашину взглядом. Брезгливо отворачиваясь поднимали шлагбаумы и ни разу не предъявили красные карточки.

Как же! Легендарные спасатели вместо того, чтобы спасать мир, чистят канализации! И даже не состоят в профсоюзе сантехников. А без этого никакого уважения.

– Дождемся наступления ночи на окраине города.

– Директор приказал по срочному ликвидировать затор, – все-то Милашка помнит.

– Плевать. Никуда затор не денется. Это только деньги долго на месте не лежат, а продукт жизнедеятельности большого города никуда не испарится.

– Мм, – третий номер, переживающий за честь команды, не спал. Он очень хорошо знал географию страны, закончил спец курсы по природоведению. Теперь снабжал нас ценными данными.

– Помню, – кивнул я. – Милашка, соедини меня с Министром Погоды и Непогоды. Он телевизор не смотрит. Должен помочь старому другу. Але! Погодыч? Это я. Сергеев. Дело маленькое. Окажи услугу товарищам спасателям. У меня тут важное задание и для чистоты выполнения требуется полная темнота. А я как раз на Мурманском полуострове под солнышком время теряю. Для тебя временное солнечное затмение сделать, как мне…. Что? Да? Конечно, Погодыч. Без обид.

– Мм? – дотронулся Герасим до плеча.

– Министр радио слушает.

– Мм?

– А ничего. Говорит, что потемки устроить не может. За кресло свое министерское трясется. Мы тут, считай, голыми руками с авариями боремся, а он за чистоту мундира трясется.

– Мм, – подумав минут пять, Гера предложил свое видение мира. И надо признать, голова у третьего номера работала даже без подзарядки в спальном отсеке.

– А что, Гера!? Может ты и прав. Боб, как тебе Геркина идея?

– Как говорят у нас в России, двум смертям не бывать, а от одной подразделение "000" обязательно спасет. Пропадать, так с хорошей классической музыкой.

– Милашка! Командир на связи.

– Я все слышала, командор. Разрешите действовать по собственному усмотрению?

– Разрешаю. От тебя, Мыша, сейчас многое зависит. За работу, товарищи сотрудники подразделения "000".

Главное в работе подразделения "000" настрой.

Спецмашина за номером тринадцать взревела ядерными топками, выходя на проектную мощность. Вспыхнула всеми средствами светового оповещения. От проблесковых маячков, до противотуманных прожекторов. Не забыла включить по периметру праздничные гирлянды и аварийный маяк на верхней башне.

Завывание сирен заглушили колокольные перезвоны. Тревожный зуммер показался комариным писком в сравнении с врубленной на полную мощность заводским гудком, установленного на задних воротах багажного отсека.

В завершение Милашка поймала по приемнику местную радиостанцию и на всю Мурманскую тундру, вспаханную под картошку, заголосила русская народная – "Мы поедем мы помчимся в спецмашине на заданье…".

– Пристегнитесь, мальчики, – проворковала Милашка нежным девичьим голоском от которого кровь стыла в жилах настоящего спасателя. – Въезжаем в город на полном параде.

Нагло прижимая к обочинам припозднившиеся челноки частников, мы влетели по центральной трассе в город во всем блеске и грохоте. Судя по показаниям на мониторах, наш въезд не остался незамеченным. Просыпались десятиуровневые высотки, зажигались огоньки окон в пятиуровневых домиках. Милашка специально сделала небольшой крюк и с ревом пронеслась мимо тридцатиэтажного особняка местного мэра. Правильный поступок. Работать надо, а не спать.

– Первый поворот направо, – сверился второй номер с координатами. – Командир, непредвиденные обстоятельства. Спец стоянки для спецмашин в данном микрорайоне не предусмотрено. Частники все места заняли. Куда приткнемся?

– Не уважают. Вспомните, второй номер, тринадцатый пункт Устава. И действуйте согласно инструкции.

Боб взял управление спецмашиной в свои крепкие американские руки и, злорадно скалясь, направил Милашку в скопище запаркованных где не положено личных челноков честных, но спящих налогоплательщиков.

К колокольному звону Милашки добавился истошный писк сработавшей сигнализации.

– Гера, перепиши номера смятых машин и перешли в Управление. Пусть Служба возмещает ущерб. Не убудет. Милашка, протиснись прямо к подъезду. Колоколами звенеть перестань, а световые знаки оставь. Команде приготовится к выходу. Форма одежды для экстремальных условий. Боб, за тобой техническое обеспечение. Гера, пингвина с собой возьмем. Мало ли что. Если все готовы, выходим. Милашка, эскалатор! И будь постоянно на связи. Появится мэр, угости чаем, но претензии не принимай.

Спецмашина спустила парадный эскалатор и команда подразделения "000" в спец форме для работы в агрессивных средах спустилась к подъезду аварийной квартиры.

– Второй номер, отключить электроэнергию.

Боб кувалдой из аварийного набора сбил замок с трансформаторной будки и топором из того набора одним махом перерубил связку толстенных кабелей. От будки посыпались искры и высотный дом погасил свет в многочисленных окошках. Со стороны наиболее несознательных честных налогоплательщиков, высунувшихся из шлюзовых форточек, послышались недоуменные вопросы, на которые третий номер ответил коротко и доходчиво:

– Мм! – после чего форточки закрылись и больше никто не рискнул мешать работе доблестной спасательной команды. Гера в свое время проходил практику по обогащению русского языка в ялтинских пансионатах строго режима.

– Включить фонари на связь-противогазах. Поднимаемся к аварийной квартире.

Через двадцать минут плутания в темных закоулках подъезда мы добрались до шлюзовой двери квартиры, указанной в разнарядке.

– Произвожу наружный осмотр, – специально для черных самописцев Милашки я говорил громко и внятно. – Подтеков не обнаружено. Газовый анализатор показывает допустимый уровень вредоносных газов. Боб, подай простукиватель.

Второй номер, покопавшись в аварийном наборе, протянул простукиватель. Прямоугольная такая железяка на деревянной ручке. Мы им иногда гвозди забиваем, когда гвоздезабиватель ломается.

Присев на корточки, я потребовал полной тишины и, приложившись зажатыми в связь-противогаз ушами к холодной обшивке дверей, простукал поверхность по всему периметру шлюза. Уровень глухого звука я отметил простым спасательским способом. Взятой у Боба вилкой.

– Уровень затопления выше отметки пола на два двадцать. И судя по всему это еще не большая вода. Основной прилив ожидается чуть позже. Внутри квартиры создались условия не совместимые с выживанием. Милашка, ответь командиру.

– Командор! – сквозь вой сирены хорошо прослушивались несколько возмущенных голосов и звуки звяканья чайных ложек о чашки. Значит Милашка уже встретила мэра.

– Войди в базу городских данных. Мне нужны сведения о хозяине этой однокомнатной квартиры. Если планировка однокомнатной квартиры нарушена, то узнай, кто подписывал разрешение. Кстати, у Боба в сейфе печенюхи с прошлого года остались. Те, которыми мы пробоины латаем. Мэра угости. Мы люди гостеприимные. Жду доклада.

Пока спецмашина добывала необходимые для работы сведения, мы проделали в стене технологическое отверстие для проникновения на зараженный участок. Двери решили не резать. Долго, да и накладно. Лазерные резаки на рыбалке пригодятся. С помощью аварийного набора расковыряли стену на высоте два с половиной метра. Из подручного материала сколотили деревянный мостик, чтобы сподручнее оборудование затаскивать. С перилами, конечно. Даже покрасить успели.

– Командор! Это я. Однокомнатная квартира номер такая-то принадлежит местному банкиру. До безработного не хватает стажа, так что пока трудится на благо общества. Но в данное время на рабочем месте не значится. Из надежных источников поступили сведения, что банкир замечаний от правительства не имеет. Честный, порядочный, стремится трудом добиться почетного звания безработного.

– И забывчивый, – добавил я, записывая полученную информацию в карманный блокютер. – Банкир, это плохо. Значит придется оформлять спасательную операцию как социальную помощь. Почему у безработных никогда ничего не засоряется? Потому, как богатые каждую копейку берегут. А с нищеты что взять. Боб, установил светильник? Тогда включай, сколько можно в темноте работать.

Проявляя все меры предосторожности, я взошел на деревянный мостик, ведущий из обычного мира в мир подвигов и нескончаемой отваги. Из-за наличия потенциальной угрозы, осторожно опустился на карачки и в таком положение подполз к проделанному ранее технологическому отверстию.

– Боб, чуть правее светильник сориентируй. Отлично. Вот дерьмо!

– Уже? – подпрыгнул у светильника от неожиданности янкель.

– Нет, это я за гвоздь зацепился. Сколько раз говорил, чтобы шляпки до конца вколачивали. Милашка, пишешь? Продолжай. Значит так….

Смахнув остатки строительного пластикового бетона, я оперся на разлом и заглянул внутрь квартиры. Луч светильника высветил весьма неприятную картину.

– Затопляемость определена верно. Источник аварии скрыт под толщей разбушевавшейся стихии. Если планировка квартиры не нарушена, то объем воды составляет более двух тысяч кубометров. Температура воды э-э… тепленькая. Беру пробу на анализы. Судя по данным, полученным с автономной бактериологической станции, водичка пригодна к употреблению. Ну и слава богу.

– Первая хорошая новость за сегодняшний день, – мрачно пошутил Боб.

– Верно, второй номер. Команде снять связь-противогазы. Боб, приготовь плавсредства повышенной комфортности.

– В наличии только двухместный катер, командир. Но на ручной тяговой силе. Можно, конечно, плот соорудить, но тогда придется вырубать дворовую лесополосу.

– Обойдемся, – всматриваясь в бесконечную водную гладь, по которой плавали редкие вещи честного налогоплательщика, махнул я рукой. – Я и пингвин пойдем в катере. Под парусом. Второму и третьему номерам подготовить индивидуальные пробковые комбинезоны. Про связь-маски не забудьте.

Десять минут ушло на распаковку катера. Российские ученые, разработавшие это чудо-технику, позабыли только место для установки ядерного лодочного двигателя. Но зато весел в комплекте нашлось четыре штуки. Это если не считать паруса и никелированного ковшика для черпания избыточной влаги. Про тесную одноместную каюту с ядеросинкой для разогрева пищи не говорю, и так понятно.

– Курс норд-норд-норд, – направление было приблизительным, но надо же куда-то плыть. – Боб, Гера, если отцепитесь от катера, я вас искать не буду.

Второй и третий номера, крепко держащиеся на воде у катера за счет пробковых комбинезонов и веревок, молча кивнули. Лица в связь-масках для подводного плавания выглядели смешно и совершенно не героически. Поправив все время сползающую связь-треуголку и включив прибор ночного видения – это такая черная штука на правом глазу – я облокотился на запасное весло и, вытянув руку к предположительно норд-норд-норд направлению, дал отмашку.

Директорский любимчик, прошедший тяжелую жизненную школу в подразделение "000", приналег на весла. Двухтонный катер с прицепленными янкелем и мозгами команды пошел вперед со скоростью не указанной в паспортных данных изделия.

– Не гони, – освободившись от весла, я достал из походного рюкзака титановую коробочку с надписью "Вскрывать в экстренных случаях. Только для командиров подразделения "000"". Сдернув целлофановую упаковку и проверив дату изготовления, я вскрыл коробочку и достал РОВД. Российский обнаружитель воды деревянный. Специальная такая штука в виде выгнутых ивовых прутиков с пластиковым пультом управления.

Зажав кончики РОВД в кулаках, я внимательно следил за проявлением нестабильности секретной разработки отечественной промышленности. Пятьдесят процентов вероятности обнаружения скрытых залежей воды. Невероятно высокая производительность.

– Стоп машина! Суши весла! Спускай паруса.

Единственная лампочка на РОВД тускло мигнула и погасла.

– Дай назад чуток. Еще. Хорош. Бросай якорь. Здесь источник всех наших бед.

Громыхнув цепью, раскоряченный якорь из углеродистой стали ушел ко дну, зацепился за не всплывший предмет обстановки и застопорил ход катера.

Вокруг тихо хранила свои вековые тайны водная стихия. Далеко на горизонте мелькнул белый силуэт раскладного дивана. Тишина пугающая. Даже дикая птица чайка не вскрикнет, кружась над головами мужественных спасателей.

– Третий номер! Командир на связи. Если меня слышите, дерните за веревку. Нет, лучше покажите палец. Хорошо, вижу, что пока наплаву. Даю вводную. Вы у нас первый специалист по подводному погружению с грузом и без. Не скромничайте, Герасим, мы то знаем о ваших подвигах в водных стихиях. Будете теперь показывать выучку здесь. Нырять будете. Ваша задача, обнаружить на превосходящей вас глубине до двух метров место прорыва. Избегая декомпрессии всплыть и доложить об обнаруженных неисправностях. И прекратите показывать палец.

Герасим, пользуясь методикой максимально возможного задержки дыхания, почерпнутой им во время экспериментов на научной станции имени академика Павлова, вздохнул глубоко раз, еще раз, и еще много-много раз, как и положено при данной методике. И, преодолевая непотопляемость индивидуального пробкового комбинезона, ушел под воду шумным глубоководным аппаратом.

Томительно медленно потянулись секунды. Что встретит третьего номера темных глубинах, какая зараза преградит ему дорогу? Не заложило ли уши мужественному человеку и ныряльщику на особо большие глубины?

Продолжая беспокоиться, я спустился в каюту и, предупредив пингвина, чтобы крикнул если что, разогрел на ядерогазе "завтрак рыбака". Маринованная форель с морской капустой. Плотно покушав, я отдал сковородку без всякого там покрытия пингвину. Директорский любимчик больше всего на свете любил вылизывать сковородки без всякого там покрытия. Пригорает, зато еда остается.

– Что-то ты Боб сегодня скучный, – поприветствовал я бывшего американского налогоплательщика. – Да ты поплавай вокруг катера. Согреешься заодно. Не бойся, без тебя не уйдем.

В воде показались многочисленные пузыри.

– Вот и Герасим на всплытие пошел. Видно на дне богатые залежи сероводорода потревожил. Неаккуратно работает. Слышишь, Боб? И не смущай пингвина. У него с утра карасика в клюве не было.

В ожидании третьего номера я разминался тем, что отвечал на световые сигналы какого-то чудака, который неудобно расположился на хрустальной люстре. Он, видите ли, страдал от холода, голода и жажды. Комик! Да тут рыбы столько, что можно весь дом круглый год кормить. Костер-то сумел развести на одном рожке. Топит, правда, не дровами, а прямоугольными бумажками различного достоинства, но от этого огонь только жарче. А что до жажды…. Любишь жажду утолять, люби и с люстры в воду спускаться. Не надорвешься.

Гладь воды всколыхнулась, и из мглы и бездны показалось связь-маска третьего номера. Я помог ему зацепиться за борт и дал время отдышаться.

– Мм! – вздымалась грудь многословного спасателя. – Мм!

– Не части. Давай по порядку. Значит, говоришь, там везде вода? И темно? Конечно, слишком глубоко, чтобы туда проникал солнечный свет. Тем более, что сейчас ночь, хоть и полярная. Дальше? Что ты говоришь! Не может быть! Да ну! Вот ведь сволочи!

Я так и знал, что нас подставили. Если верить показаниям Герасима, прорвало не канализацию, а водопровод. У меня, конечно, с самого начала подозрение имелось, слишком водичка хлоркой с лимоном отдавала. Опять же данные универсального анализатора.

– Мм?

– Водопровод, Гера, чтоб ты знал, это из другого ведомства. Здесь водопроводчики нужны, а не сантехники. Милашка! Опять мы с остальными. Мэр еще там? Печенюхами давится? Спроси у него, где водопроводчик штатный? Надеюсь в городе больше одной единицы? Две? И оба в Венеции по обмену опытом? Да как же можно целый многомиллионный город оставлять без водопроводчика?

Положение становилось не критическим, а никудышным. И весьма заковыристым. По инструкции, прибыв на место ложного вызова, мы смогли бы со спокойной совестью уехать, взыскав с городской казны определенную сумму за потраченное время. Но где гарантия, что когда мы пристанем к берегу, вызов не продублируют, но уже с другими вводными данными.

– Остаемся и работаем, – командир подразделения "000" обязан вовремя принять правильное решение. – Прошу команду со всей серьезностью оценить ситуацию и в добровольном порядке отработать подставной вызов. Если кто откажется, я чисто по человечески пойму, но чисто командирским решением вынесу дисциплинарное взыскание. Вот теперь можете дергать за веревки и показывать пальцы.

Катер единогласно заколыхался на безукоризненно гладкой поверхности разлива.

– Прошу команду подумать и предложить методы выхода из кризисной ситуации. Милашка, тебя это тоже касается. И объяви в городе перевыборы мэра. Честные налогоплательщики должны быть уверены, что в случае чрезвычайной ситуации единственный водопроводчик будет находиться в водопроводной будке, а не кататься в обнимку в гондольерами по каналам разных там Венеций.

Предложения посыпались сразу после объявления начала конкурса. Первым, по обыкновению, высказалась быстрая Милашка.

– У меня на складе компактная буровая платформа без дела который год ржавеет. Да вы ее знаете, кто мимо не пройдет у всех канючит испытать ее в каком-нибудь героическом задании. Расширяем лифтовую шахту до необходимых размеров, и дырку в стене придется увеличить. Буровая установка заверяет, что на четыреста какой там у нас этаж сама вскарабкается.

– Хорошее предложение. А что дальше?

– Установите ее в любом понравившемся вам месте, закрепится она сама. И будет работать, как миленькая. Успевай только штанги наставлять. Дырку в дне, то есть в поле за три секунды обеспечит.

– Понимаю, – кивнул я. – Вода, найдя свободный доступ на нижележащий этаж, хлынет всей своей массой и объемом на этот самый нижележащий этаж. А мы в это время наставляем штанги и уже сверлим дно квартиры, что под нами. И так до самого первого этажа. Воду спустим в подвалы. Я все верно подметил?

– Абсолютно.

– Ваше предложение, спецмашина, не проходит. Во-первых, пробуравленную скважину мы обязаны заявить в Управление. Получить разрешение на сверхглубокие работы. У меня такого допуска нет. А вдруг нефть найдем? Или того хуже, запасы ядерного топлива? Представляете, как окончательно упадет иностранная валюта по отношению к русскому рублю?

– Мм? – заморгал глазками любопытный Герасим.

– Во-вторых. Я тщательно ознакомился со списком жильцов. В подвалах данного подъезда в благоустроенных апартаментах проживает семья заслуженного безработного. Там вещей столько, что, испортив их, мы никакой кассой Управления компенсацию не покроем. Да и сами по миру пойдем. Есть еще и в третьих, и в четвертых, но это касается личных отношений с Министерством экономии водных ресурсов, и туда мы соваться не станем. Кто следующий?

Следующим желающим заработать горячее командирское спасибо оказался, как ни странно, пингвин. Глупая птица, добродушно покрикивая и простовато посматривая глупыми пингвиньими глазами протягивала мне никелированный ковшик для черпания воды.

От такой добросовестности я даже прослезился и прижал полное тело к парадному мундиру с холодными медалями и орденами.

– Вот ты этим и займешься.

Директорский любимчик медленно бросился выполнять поставленную задачу, но обмакнув через борт катера правую нижнюю конечность, с сомнением затоптался на месте.

– И я говорю, что холодная для такого каторжного труда. Но, все равно молодец. Отмечу в рапорте. Герасим, почему молчишь? Язык проглотил?

Третий номер почесал сначала сморщенную переносицу, потом недельную синеву щетины:

– Мм.

Говорил Герасим долго, перемешивая общепонятные слова обще непонятными терминами. Пытался на воде начертить схемы и графики. На пальцах высчитывал КПД и прибыль от организации подсобных хозяйств. Только глобальным усилием мозга я понял, к чему клонит третий номер нашей доблестной команды.

– Перекрыв краны в главном трубопроводе страны, мы тем самым лишим всю Россию как холодной, так, возможно и более теплой воды. Могут остановиться многие оборонные заводы стратегического назначения. И даже министры не смогут помыть руки после заседания правительства. Вы готовы, третий номер, взять на себя такую ответственность? По мне так лучше прямо здесь утопиться, чтобы никто и никогда не нашел. Отдыхайте, третий номер и впредь хорошенько высыпайтесь перед ответственными заданиями.

Оставалась последняя, наиболее слабая надежда.

– Второй номер, я вижу вашу руку. Ах, затекла просто? Ну, все равно говорите.

– А на ушко можно?

Я склонился к борту катера и освободил ухо от связь-треуголки.

– Боб, ты можешь сделать это, когда тебе заблагорассудится. Здесь тебя никто не увидит, тем более в воде. А о задании информация и предложения имеются?

– О задании? – янкель, незнающий правил поведения в общественных водоемах, на минуту задумался, потом просветлел лицом. Видно пришло что-то умное.

– Предлагаю следующее. У имеющейся в нашем распоряжении спецмашины есть холодильные камеры, в которых кроме рыбы для бездельника пингвина ничего не хранится.

– Про пингвина не стоит, – покачал я головой. – Если бы не холодная вода, его идея одна из самых перспективных была.

– Хорошо, про пингвина не буду. Холодильные камеры, которые впустую сжирают кучу энергии, производимую нашей надежной спецтехникой. Милашкой, имеется в виду. Вместо того, чтобы морозить никому не нужные помещения, кроме не члена нашей команды о котором я ничего плохого пока не говорю, предлагаю провести кабельные линии к имеющимся перед нами и под нами запасам воды.

– Мм? – не понял самый лучший мозг мира предложенную идею второго номера.

– Все же просто, товарищи старшие по званию, – удивился янкель, не веря в то, что его плохо понимают. – Мы сделаем сразу два хороших дела. Заморозив с помощью Милашки воду, предотвратим дальнейший разлив стихии. А потом поставим по краям квартиры дощатые бортики, сделаем соответствующую разметку и готов самый большой в мире искусственный каток.

– Вот вам моя рука, второй номер, – я с чувством пожал сырую ладошку янкеля. – Я даже знаю, кого мы назначим директором нового катка. Эй, товарищ на люстре, вы согласны?

Судя по световым сигналам, товарищ согласился без раздумий.

– Это гениально. За работу, товарищи доблестные спасатели. Милашка, подготовь трассу для кабеля и сами кабели. Герасим, отвечаешь за подключение. Боб, проследишь за внутренней кристаллизацией. И забери у пингвина черпак, а то он весь подручный материал в катер перечерпает.

Работы по прокладке кабеля заняли не более пятнадцати минут. Доставить на этаж оборудование помогали честные налогоплательщики во главе с мэром, которым Гера пообещал бесплатные абонементы на двадцать шестое чудо света, самый огромный и самый высотный в мире каток с искусственным покрытием. К слову, двадцать пятым чудом света считался сам Герасим. Ему даже ООН справку об этом без очереди выдала за неимоверные заслуги перед человечеством и перед подразделением "000".

Еще через тридцать минут, дождавшись, пока поверхность приобретет положенную твердость, мы с третьим номером и почетными честными налогоплательщиками первыми вышли на лед испытать покрытие. Позади нас постоянно падал на скользком льду Директорский любимчик. А ведь предлагали ему коньки на лапы натянуть, так нет, отказался.

– Молодец какой Роберт Клинроуз, правда? – четырех полосные коньки легко скользили по идеально гладкой поверхности.

– Мм, – согласно кивал Герасим. По причине неуверенности мы с ним ехали рядом, держась руками крест накрест.

– Он еще себя покажет, – продолжал я, отчаянно тормозя, чтобы не въехать в люстру, на которой все еще сидел не приступивший к обязанностям новый директор катка. – Вот увидишь, Гера, янкель еще нами командовать будет.

– Мм, – зацепившись за рожок люстры Гера помог синхронно развернуться.

– Надо бы поблагодарить американца от лица нашего и от всей Службы, – решил я, включая на коньках тормоза.

Из-под лезвий брызнула ледяная пыль. Я не удержался на ногах, и для равновесия принял позу стоящего на четырех точках командира подразделения "000". В таком виде я и остановился перед главным героем сегодняшнего дня Робертом Клинроузом.

– Боб, мы все хотим тебе сказать, что бесконечны благодарны за отличную работу. Телевизионщики уже на подходе. Звонил Директор, благодарил, обещал медалек подкинуть. Он в курсе, что ты до последней минуты не покидал штатного места. И в курсе, что ты такой упертый. Но, это ничего, Боб. У катка очередь выстраивается, девчонки автографы просят. Наша слава вернулась. И все благодаря тебе.

Я немного помолчал, чтобы Боб полностью осознал глубину моих командирских чувств.

– Ты, Боб, только потерпи. Ледоруба местного мы уже вызвали. Он правда в Гималаях повадки снежного человека изучает. Хобби у него такое, понимаешь. Но ты ледоруба дождись. Обязательно. Куда мы без тебя.

Закованный по горло в твердыню льда Роберт Клинроуз, для меня просто второй номер Боб, понимающе оттопырил палец свободной ото льда руки..

Сквозь прозрачный лед было отлично видно, как напрягаются его мышцы, пытаясь выбраться из ледяного плена.

Такой дождется. На то он и спасатель подразделения "000". Вот только, дождется ли его размороженная Мура Демина, неизвестно.

Молодая американская республика. Где-то на окраинах столицы.

Высокий человек с короткой бородкой сидел на веранде приусадебного ранчо и пролистывал Большую Российскую Энциклопедию под новой редакцией. Мельком просмотрев раздел с секретной российской оборонной информацией, высокий человек с бородкой задержался на исторических страницах.

Тихо шелестела тисненая фольга, чуть заметно шевелились губы высокого человека с бородкой:

– "В очень далеком веке русская экспедиция, состоящая преимущественно из выходцев горно-кавказских республик, выполняя царственный указ русского царя, переплыла через Берингов пролив и шумно высадилась на неизведанных землях. Пушнина, золото, снег, чего только не обнаружила экспедиция в новых колониях. Местное население охотно полюбило членов экспедиции, заставляя их принудительно прописаться во вновь открытых территориях. Несознательные представительницы аборигенов повсюду преследовали смелых первопроходцев, цеплялась к ним и требуя дополнительной взаимной дружбы. "А ласки? А ласки?" просили бесчестные женщины, выдергивая волосы, как свои, так и первопроходцев.

Члены русской экспедиции, обозвав только что открытую землю "Алаской", покинули гостеприимные территории, а также приставучих аборигенок. Чувствуя горячее дыхание русского царя, экспедиция пошла в глубь континента.

Но настойчивые падшие женщины долго бежали за ними, требуя продолжения банкета. И тогда, на берегу большого озера один из выходцев горно-кавказских республик остановился и выражая мнение всей русской экспедиции в сердцах бросил особо настырной аборигенке – "Канай, да"!

Русская экспедиция, обозвав только что открытую землю "Канайдай", пошла в глубь континента, оплакивая замученного на пыточном столбе смелого первопроходца…".

Высокий человек отложил энциклопедию, закрыл глаза. Его, человека с чувственной натурой, до глубины души поразила эта почти сказочная история большой человеческой любви.

Хотелось курить, но высокий человек вспомнил, что свою месячную пачку он давно уже выкурил, а личный секретарь в долг под честное слово давать отказывался.

– Ах, Россия…, – прошептал высокий человек с бородкой, – Россия. Ты судьба моя….

– В очередь, в очередь! Соблюдайте очередь, товарищи американские голодающие!

Длиннющая, километров на пять очередь всколыхнулась, загомонила на все лады, сплотилась затылок в затылок и затихла.

– Довели страну, сволочи эмансипированные, – Боб с трудом сдерживая слезу, передвинул рычаг, увеличивая норму отпуска в одну тарелку.

Универсальная передвижная кашеварка, доставшаяся в наследство Милашке после окончательного разоружения третьей броне стрелковой бригады оборонного назначения, выдала на транспортер десять порций подносов с увеличенными нормативами.

– Боб, подбрось в топку брикет, – попросил я, поправляя связь-белый колпак. – И в дозиметре тушенка заканчивается.

Второй номер на минуту скрылся за служебной дверью кашеварки, появился вновь, задрав большой палец. Ядерная топка установки загудела с новой силой, подогревая подносы.

Янкель молодец. Установить перед зданием конгресса универсальную передвижную кашеварку его идея. Янкель не пожалел даже собственных продовольственных запасов. Вскрыл сейф и раздал детишкам все, что имелось по описи.

– Стар и млад, меня послушай, кашу русскую покушай! Подходите, не робейте, и кваску себе налейте! – вещал Роберт Клинроуз через наружные динамики спецмашины, подкладывая на каждый поднос по буханке еще горячего, только испеченного хлеба. – Ну а кто станцует польку, сала мы отрежем дольку!

– Кто станцует краковяк, сала мы дадим и так, – проворчал я, недовольный тем, что Боб разбазаривает неприкосновенный запас, подаренный нам российским правительством.

Танцевать, правда, никто не спешил. Американский народ настороженно относился к незнакомым продуктам, тем более к таким, которые были запрещены к употреблению специальным постановлением ООН еще тысячу лет назад.

– Мм! – донесся голос третьего номера, Герасима. Бравый спасатель, забравшись на верхнюю башню, читал стихи великих, преимущественно русских, поэтов. Он и сам немного баловался рифмоплетством, поэтому я нисколько не удивлялся, когда слышал его простенькие на слух стишки : – "Мм! Мм", – преимущественно про животных, которых Гера любил до умопомрачения.

Чем занимался лучший командир подразделения "000"? Я бесплатно раздавал американскому населению только что присланные из России универсальные переводчики самоклеющиеся, УПСы по накладной. По нашей заявке лучшие российские фабрики на конкурсной основе разработали и запустили в производство американо-русские пластыри с повышенным сроком работы. Каждый цивилизованный человек, независимо от места проживания и рода деятельности, должен хоть как-то говорить на языке, на котором Герасим читает свои прекрасные стихи.

Розовые УПСы для детишек. "Мама мыла спецмашину" и тому подобное. Среднее русское образование.

Американским мужикам выдавались черные упаковки переводчиков. С полным набором наиболее употребляемых в нашей стране словосочетаний. На черных УПСах даже этикетка наклеена с ограничением по возрасту.

Для женского, временно недружелюбно настроенного населения, российские ученые приготовили специальный подарок. Дабы не повторять ошибок прошлого, пластыри полностью исключали такие понятия, как политика и равноправие. Преобладали кухонные выражения и слова, направленные на восстановление мужского достоинства. В хорошем смысле слова, конечно.

– Командор! – запищала в ухе Милашка, которая в данное время выгружала из багажного отсека самоходные детские карусели. – У нас звонок по внутренней линии. Похоже, местное правительство желает пообщаться.

– Иду, – перепоручив раздачу переводчиков Директорскому любимчику, надо же хоть как-то занять балласт команды, я поднялся в кабину. Уселся в командирское кресло, то, которое слева, потянулся, разминая затекшие во время раздачи плечи: – Я на месте, Мыша. Если снова начнут уговаривать взять американское гражданство, создашь непредвиденные помехи.

– Правильно, командор, – Милашка была до последнего винтика русской машиной и никогда бы не променяла родной гараж ни на какой другой иностранный. – Говорите. Они на связи.

– Командир русского подразделения "000" майор Сергеев слушает.

В динамиках скрипнуло, пискнуло, булькнуло. Связь на территории континента была ни к черту. По нашей просьбе Служба "000" запустила специальный спутник связи, но его не до конца настроили. Поэтому приходилось постоянно включать дешифратор.

– Это майор Сергеев? – расшифровала Милашка.

– С кем имею честь?

На той стороне долго размышляли, с кем имеет честь русский командир, но потом все-таки сообразили что к чему:

– Это из администрации американского президента беспокоят. Специальный представитель для связи с русской спасательной командой. У вас есть пять минут? Отлично! Майор Сергеев! Мы хотим вам сделать предложение, от которого невозможно отказаться!

– Мы уже купили у вашего товарища две тонны кукурузных хлопьев, – Я не стал говорить, что по единогласному решению команды все две тонны мы загрузили в сейф второго номера. Мы с Герой категорически отказались кушать подозрительные на вкус и цвет комочки. – Что значит, не ваш товарищ? Он справку предъявил. Липовая справка? Хорошо, забудем. Вернее запишем понесенные нами затраты на ваш счет. Так что за предложение?

– Мы хотим предложить вашей команде обеспечить безопасность нашего президента.

Вот так сразу! Без вступительного слова. Почетная, но неблагодарная работа.

– Нам еще гуманитарный состав с селедкой назад везти, – попробовал я отказаться от заманчивого положения. Но хваткий командирский ум понимал, что не зря упоминалось о невозможности отказа. И как всегда оказался прав.

– С вашим руководством все согласовано, майор Сергеев. Ванно-вагоны мы используем в легкой промышленности. Переплавим в наперстки.

– А селедка? – я слегка растерялся, озаботясь состоянием нескольких миллионов отнерестившихся особей.

– Жизнь нашего, законно выбранного президента, дороже, – наставительно ответил голос специального представителя. – А селедочка ваша сама доплывет. Мы уже проконсультировались с лучшими учеными селедочниками мира. Со своей стороны мы обязуемся обеспечить охрану косяка всеми возможными средствами. Кубинские власти согласились помочь нам и выделили для сопровождения двести спасательных шлюпок.

– Ладно, уговорили, – отказывайся, не отказывайся, а все равно работать придется. – Но учтите, если мы возьмемся за это дело, то должны получить самые широкие полномочия. Сами понимаете, мы не какие-то там командос-шмандос, а высокообразованные спасатели подразделения "000". Ерундой не занимаемся.

С той стороны специальный представитель зажал микрофон и с кем-то посовещался.

– Мы согласны. Все подробности узнаете на месте. Когда вас ждать?

– Да вот прямо сейчас и выезжаем, – ответил я, протягиваясь к кнопке общего сбора. – А ехать-то куда?

Специальный представитель объяснил, как добраться до "домика, покрашенного белой краской" и отключился.

– Что скажешь, Милашка?

– Чувствуют мои топки, что ожидает нас тяжелая работа и казенный дом. Тревогу тревожить, или так соберетесь?

– Нечего раньше времени панику сеять. Американские граждане и так после всех революций психованные. Эмансипированное прошлое так просто не успокаивается. Прием! Командир вызывает команду спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать.

– Второй номер на связи.

– Мм.

– Собирайте манатки. У нас вызов. Категория сложности… предположим, второй степени.