Торнбер

Глава 12

У них ушло почти полчаса, чтобы достичь хижины пастуха, а когда они туда добрались, Алисса подождала на некотором отдалении, чтобы не быть увиденной в её нынешнем состоянии. Судя по всему, у неё всё же было какое-то чувство приличия, по крайней мере когда речь не шла о Грэме. Его разум не стал слишком задерживаться на этом факте. Он был слишком занят, держа свой разум подальше от мысленных образов Алиссы.

Алан МакДэрмотт был не очень рад, увидев, в каком состоянии была его овца, но был благодарен Грэму за то, что тот её принёс.

— Благодарю, милорд, — искренне сказал он.

— Я не лорд, — поправил Грэм. — Возможно, однажды стану им, но пока — нет.

— Не важно, добрый господин. Вы — истинно благородный человек, раз вернули мне Нэлли, — ответил пастух.

— Нэлли?

— Ага, так её зовут, — сказал тот.

Вскоре после этого он ушёл, вернувшись туда, где его ждала Алисса:

— Я думал, что ты уже успеешь одеться, — прокомментировал он.

Она ухмыльнулась:

— Только после того, как моё бельё высохнет. Оно тонкое, так что много времени это не займёт.

«Я слишком хорошо знаю, насколько оно тонкое!».

— Если кто-то увидит нас, то пойдут слухи, — предостерёг он.

— Давай пройдёмся, — сказала она ему. — За лошадьми меня с меньшей вероятностью рассмотрят. Мы можем найти какое-нибудь более солнечное место, а когда высохну, я смогу снова надеть платье.

Всё поле было залито солнцем, поэтому Грэм не был до конца уверен, как должно было выглядеть «более солнечное» место, но свои сомнения оставил при себе. Они полчаса шли бок о бок с лошадьми, прежде чем она нарушила молчание:

— Ты редко когда говоришь, а?

— Редко, — согласился он.

— Почему?

— Вещей, которые мне требуется говорить, не так уж много. Я никогда не был из тех, кто говорит лишь для того, чтобы убить время, — ответил он.

Она никак это не прокомментировала, и они прошли ещё немного, пока не достигли слегка более уединённой ложбины. Земля слегка поднималась вокруг них, делая их менее заметными издалека. Алисса остановилась, и начала рыться в одной из своих перемётных сум. Минуту спустя она вынула кожаный свёрток, и начала его разворачивать. Внутри был набор изогнутых игл, тряпки и нитки — всё, что нужно для зашивания ран.

— Почему у тебя всё это с собой? — с любопытством спросил он.

— Привычка, — ответила она. — Бабушка научила меня, когда я была молодой, и я всегда верила в то, чтобы быть готовой. Дома после войны нам много приходилось врачевать.

«В то время она была ещё в детском возрасте», — подумал Грэм, — «что же за детство такое у неё было?»

Алисса с минуту походила кругами, утаптывая траву в маленькой области, прежде чем сесть.

— Иди сюда, — сказала она. — Садись.

Грэм помедлил:

— Ты выглядишь суше. Почему бы тебе сперва не надеть платье?

— В этом случае самое худшее, что может случиться — кровь попадёт мне на бельё. Это лучше, чем кровь на платье, — рассудительно сказала она. — Не волнуйся, я не кусаюсь.

Он нехотя сел, скрестив ноги. Он чувствовал, как Пеббл слегка неодобрительно смотрит на него, или, возможно, это было игрой его виноватой совести.

Алисса подалась ближе, осматривая его разорванную кожу, и он стал остро осознавать её близость. «У неё прекрасные уши», — молча подумал он, мысленно прослеживая контур её челюсти, и изучая гладкую оливковую кожу её шеи. Его щеки коснулось тёплое дыхание, и его сердце забилось сильнее. «Почему я так реагирую?» — задумался он. Грэм никогда не реагировал на близость никакой другой женщины настолько сильно.

Однако ответ он уже знал, хотя и не мог выразить его словами.

— Закрой глаза, — приказала она. — Будет проще, когда не пытаешься смотреть за иглой… проще нам обоим.

«Она знает», — встревоженно подумал он. Грэм знал, что умрёт со стыда, если она скажет кому-то, что он влюбился как дурак.

— Расслабься, — тихо сказала она, а затем игла впилась в его кожу.

Он дёрнулся, когда боль вернула его разум к боле насущным проблемам.

Алисса приостановилась, задумавшись:

— Так не пойдёт. Ага, ты не против полежать? — Она разгладила свои колени, указывая, что ему следует положить свою неповреждённую сторону лица на них.

У Грэма из разума вымело все мысли, и он сделал, как она попросила. Лежать было удобно, и это позволило ей легче работать над его щекой. Он глазел на траву, игнорируя тепло девушки. Боль от иглы заставляла его задохнуться, и он с трудом подавлял крики.

Минуты текли с агонизирующей медлительностью, пока она аккуратно зашивала ему лицо, работая над каждой раной от начала и до конца, пока полностью не закрывала. На его лице было два длинных разреза, и один поменьше, прошедший через правую бровь. Этот едва-едва миновал глаз. Его зашивать было больнее всего.

Она закончила не более чем за час, но ощущение было таким, будто прошли дни. Грэм утомился от усилий, которые тратил на то, чтобы пытаться лежать молча. По большей части он достиг в этом успеха, хотя он время от времени хрипел или взвизгивал, когда было особенно больно. Когда Алисса убирала иглу и нить, он заметил, что её руки испачкались кровью. Вероятно, теперь ему уже можно было двигаться, но он ничего не сказал, продолжая молчать. Теперь, когда боль прошла, ему очень не хотелось сдвигаться с этого умиротворённого места.

— Закрой глаза. Ты вполне можешь немного отдохнуть, — прошептала она.

Он так и сделал, чувствуя удовлетворение.

Она наблюдала за ним во сне, следя за его медленно поднимавшейся и опускавшейся грудью, пока не уверилась в том, что он больше не был в сознании. Затем она ещё немного подождала, прежде чем наконец легко положить ладонь ему на грудь. Жест был невинным, если только никто не увидел бы взгляд её глаз. В этом взгляде не было невинности. Она мягко провела рукой по его груди, ощущая его мышцы, и любуясь очертаниями его тела.

В конце концов у неё затекли ноги, и она разбудила его, более не в силах терпеть неудобство.

Он взволнованно взглянул на неё, когда очнулся:

— Прости. Как долго я…?

— Недолго, — успокаивающе сказала она, одарив его улыбкой.

Он сел, отодвигаясь прочь, внезапно снова осознав её женственность. Грэм встал, и протянул ей руку:

— Давай, помогу встать.

Она взяла протянутую руку, покачнувшись, когда её ноги снова ожили. Его руку она держала дольше, чем было строго необходимо, дерзко изучая его лицо взглядом, и не пытаясь скрыть свой интерес.

Время будто остановилось, если не считать гулкого барабана у него в груди, но Грэм не отвёл взгляда от её глаз.

Алисса склонила голову на бок, переводя взгляд:

— Не хочу хвалиться, но сработано неплохо.

Грэм быстро выпустил её руку, осознав, что она лишь изучала результат своего собственного труда. Он отвернулся, чтобы скрыть покрывший щёки румянец.

— Благодарю, — сказал он, а потом отошёл немного подальше. — Тебе следует надеть платье, а потом мы поедем обратно.

Она наблюдала за ним с лёгкой улыбкой на губах:

— Определённо. — Затем она обошла свою лошадь, чтобы отгородиться ею от него, и стала натягивать платье через голову. Она сумела продеть голову почти до шеи, прежде чем платье зацепилось. Алисса стояла, выпрямив находившиеся в рукавах руки над головой, в то время как часть платья зацепилась за её бёдра.

Она устроила странный прыгающий танец, изгибаясь и трясясь в попытках заставить платье скользнуть на место.

К сожалению, Грэм ничего из этого не увидел — он отошёл на достаточно хорошее расстояние, и стоял к ней спиной. Несколько минут спустя она его окликнула:

— Теперь безопасно. Ты не мог бы помочь мне с завязками?

Грэм поморщился, а затем вздрогнул, когда гримаса натянула швы у него на лице. Оно стало чувствительнее с тех пор, как Алисса над ним поработала, и в нём было ощущение натянутости. Грэм помог ей с завязками, насколько сумел. К счастью, у него был некоторый опыт — он неоднократно помогал одеваться своей сестре, Кариссе.

— У тебя удивительно ловкие руки для столь женской работы, — сделала она наблюдение, пока он трудился, хотя взгляд её был сосредоточен на его лице, а не руках.

— Мать и сестра, — выдал он, не сумев найти никаких иных слов для объяснения.

После этого они снова сели верхом, и повернули лошадей в сторону Замка Камерон. Ехали они с умеренной скоростью, и ворот в Уошбрук достигли за час. Увидев их приближение, охранник кликнул кого-то внутри. Судя по всему, Перри передал кому-то ожидать их возвращения.

Грэм помахал, и они проехали без остановок, следуя однополосной дороге, которая проходила через Уошбрук и вела к более крупному привратному зданию, охранявшему вход в Замок Камерон. Там их встретили Капитан Дрэйпер и несколько стражников.

— Мы волновались за вашу безопасность, Леди Алисса, — сказал он молодой женщине, прежде чем повернуться к Грэму: — Вас ждёт леди Торнбер. Мы передали ей, что вы были ранены. — Под Леди Торнбер он подразумевал его бабку, Элиз Торнбер. Она сохранила этот титул за собой после смерти его деда и тёзки. Чтобы не путаться, его мать называли Леди Роуз, или, если требовались формальности, Леди Хайтауэр, из уважения к её титулу.

— Благодарю, Капитан, — ответил он. — Пожалуйста, пусть кто-нибудь скажет ей, что я скоро буду, как только слегка приведу себя в порядок.

— Она сказала, чтобы вы пошли к ней сразу же, без промедления, Мастер Грэм, — проинформировал его Капитан Дрэйпер.

Грэм вздохнул:

— Ладно… я только отведу Пеббл в конюшню.

— Я отведу её вместо вас, сэр, — вызвался один из стражников, — и скакуна Леди Алиссы тоже.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказала ему Алисса, спешиваясь, и передавая ему поводья. — Перри вернулся?

— Ещё нет, миледи, — ответил капитан. — Мой сын возвратился ранее, когда не смог вас найти. Он снова уехал, взяв несколько стражников. Они всё ещё ищут вас.

— Пожалуйста, передай им мои извинения за доставленные неудобства, когда они вернуться, — ответила она, прежде чем протянуть Грэму руку: — Вы меня проводите, Мастер Грэм?

Он как раз закончил спешиваться, и её просьба застала его врасплох. Грэм поспешно отдал поводья одному из стражников, и взял её за протянутую руку. Они вместе пошли к центральному донжону. В его голове промелькнуло несколько мыслей, но он не мог найти слова, чтобы их выразить, поэтому промолчал.

Как только они оказались внутри, он бросил на неё извиняющийся взгляд:

— Боюсь, что здесь я тебя вынужден покинуть. Благодарю за доброту. — Говоря это, он коснулся швов.

— Несмотря на необычные обстоятельства, мне понравилось проведённое нами вместе время, — скромно сказала она, отводя взгляд. Теперь, оказавшись внутри замка, она будто приняла иной вид. Её бесстыдные, прямые взгляды и дерзкий характер исчезли. — Они сказали, что Леди Торнбер хотела тебя видеть, но мне было сказано, что твоей матери нет в замке.

— Моя бабка, — объяснил он.

Она кивнула:

— Я с ней ещё не знакома. Мне можно будет пойти с тобой?

Этот вопрос его удивил. Он ожидал, что она сразу же удалится в свои покои, чтобы привести себя в порядок и исправить повреждения, которые их приключение нанесло её внешности. Немногие леди готовы были пойти на новую социальную встречу без предварительной подготовки. Он задумался о том, что подумает его бабка. Хотя она была очень традиционна, как и его мать, выше всего она ценила практичность.

— Если хочешь, — ответил он. — Я с удовольствием тебя представлю. — Что-то зашевелилось в нём, какая-то теплота, при мысли о том, что она пойдёт с ним.

Элиз Торнбер переехала в Замок Камерон несколько лет тому назад, после того, как погибли её сын Дориан и её близкая подруга, Королева Дженевив. После смерти Дженевив у неё больше не было убедительной причины оставаться в столице, а её сноха, внук, и внучка были в Камероне. Решение о переезде было простым. Теперь она тихо жила в скромных апартаментах, которые ей выделил Граф.

Грэм часто её видел, поскольку во время вечерних трапез она сидела за высоким столом, однако она пыталась не докучать более этого. Элиз навещала его мать не чаще раза в неделю, пока та жила в замке, но теперь, когда Роуз была в столице, она попросила Грэма навещать её вместо него. Он так и делал, по одному или, порой, два раза в неделю.

Конечно, в этот день всё было иначе — она хотела взглянуть на его раны, какими бы незначительными они ни были.

Фрэ́нсис, основная служанка и спутница его бабки, открыла дверь в ответ на его стук:

— О, Грэм! — радостно сказала она, увидев его. — Заходи, Элиз о тебе волновалась. — Эта женщина многие годы служила его бабке — они с Элиз были на «ты», и это также включало в себя Грэма.

Она приостановилась, увидев Алиссу:

— О, ты привёл с собой Леди Алиссу! Прошу простить мои неважные манеры, миледи. Пожалуйста, заходите. Устраивайтесь поудобнее, пока я схожу за Леди Торнбер. — Увидев гостью, Фрэнсис вернулась к более формальной речи. Она махнула рукой, указывая на искусно расставленные в гостиной кресла.

Они только сели, когда Элиз с тревожным видом вошла в комнату. Она появилась ещё до того, как Фрэнсис покинула помещение. Было ясно видно, что она волновалась:

— Грэм, дай мне взглянуть на тебя. Говорят, тебя ранили.

— Просто царапина, бабушка, — заверил он её.

— Позволь мне об этом судить, — язвительно сказала она, а затем бросила взгляд на его спутницу: — Прощу простить мою грубость, Леди Алисса, я не ожидала гостей.

— Я не в обиде, Леди Торнбер. Пожалуйста, простите мой нахальный визит без приглашения в такое время, — отозвалась Алисса, делая уважительный реверанс.

«Этим ты заработаешь очки в её глазах», — подумал Грэм, восхищаясь её этикетом. «Даже мама не могла бы придраться к такому ответу».

Элиз кивнула, уже поворачивая подбородок Грэма у себя в руках.

— Кто накладывал эти швы? — строго спросила она.

— Ну… э, — залопотал Грэм.

— Это я, Леди Торнбер, — с готовностью ответила Алисса.

Взгляд его бабки сфокусировался не ней, будто впервые заметив её.

— Очень хорошая работа, — сделала она комплимент. — Кто тебя учил?

— Бабу…моя бабка, — ответила Алисса, поправив себя.

— Мои комплименты твоей бабке. Она была отличной наставницей, — бесстрастно заметила Элиз. — Я бы и сама, наверное, не справилась лучше, — признала она. — Ещё где-нибудь поранился?

— Только царапины, — сказал Грэм.

— Дай взглянуть.

Он опустил взгляд, явно смущённый.

— Говори! — резко сказала Элиз.

— Бедро, но там не о чем волноваться, — сказал он ей.

Его бабка осторожно нагнулась, оглядывая его порванные брюки:

— Снимай штаны.

— Бабушка, — с нажимом сказал он, глядя на Алиссу.

— Та, кто может накладывать такие швы, не должна бояться увидеть голого мужчину, — заметила Элиз. Однако один взгляд на лицо внука заставил её изменить мнение: — О. Понятно, — нейтрально ответила она. — Тогда давай в другую комнату.

Как только они уединились, Грэм снял штаны, и Элиз промыла царапины чем-то жгучим. Чуть погодя она решила, что больше швов ему не потребуется, и удовлетворилась тем, что намазала его водянистой пастой, прежде чем наложить чистую повязку. Она позволила ему одеться, и затем они вернулись к остальным.

Элиз взяла Алиссу за руку:

— Рада встрече, Леди Алисса, — сказала она. — Прошу простить мою прежнюю краткость.

— Я полностью понимаю, Леди Торнбер, — ответила молодая женщина. — Можете звать меня Алиссой. Для меня честь быть с вами знакомой.

— Определённо, тогда зови меня Элиз, — отозвалась его бабка. — Фрэнсис, ты не была бы против сделать нам чаю?

Фрэнсис ушла, и две женщины разговорились. Элиз начала с колких вопросов:

— Почему ты не проверила его на наличие других ран?

— То была ошибка с моей стороны, — признала Алисса. — Я заметила порванную ткань, но он шагал без затруднений, и нам ещё нужно было вернуть овцу. А потом я забыла проверить остальное, когда накладывала швы.

— Х-м-м, — сказала Элиз. — Понимаю, но в будущем постарайся такого не допускать. Мужчины иногда скрывают свои раны, если не быть с ними прямой. — Что твоя бабка рекомендует для предотвращения гноения раны?

— Лошадиный камыш, если порез неглубокий, или болотная лилия, если нужно тампонировать более глубокую рану, — мгновенно отозвалась Алисса.

Элиз кивнула:

— Хорошо. Лошадиный камыш токсичен в крупных ранах. А вот про использование болотной лилии я не слышала.

Они ещё больше погрузились в беседу, предоставив Грэма самому себе. Прошла четверть часа, когда Элиз наконец обратилась к нему напрямую:

— Грэм, ты, похоже, заскучал. Ты не будешь против, если я подержу твою подругу у себя? Уверен, тебе этот разговор не интересен.

Он благодарно кивнул:

— Мне действительно нужно по делам. — Бросив взгляд на Алиссу, он добавил: — Ты простишь мне мою отлучку?

Алисса кивнула, улыбаясь:

— Твоя бабушка восхитительна, Грэм. Я с удовольствием останусь поговорить с ней.

Освобождённый от ответственности, он встал, и вышел. Проходя через дверь, он услышал, как они уже вернулись к беседе.

— Черты твоего лица слегка напоминают мне о народах из Южной Пустыни, — спрашивала Элиз.

Он услышал лишь начало ответа Алиссы, когда дверь закрылась:

— Моя бабка была из…

Грэм поспешно двинулся по коридору. Он пропустил обед, и опаздывал на встречу с Сэром Сайханом.