- Есть множество людей, которых ты можешь бесить, и это ни хрена не значит, - сказал ему во сне Иисус. - Но только не СЫНА БОЖЬЕГО!
Александер вздрогнул. Что я натворил на этот раз?
- Ты думаешь, я какой-то засранец? Какой-то деревенский дебил с холмов? Разве мы с тобой не имели серьезный разговор прошлой ночью?
- Что я такого сделал, Господи? Прости меня за мое невежество, но что я сделал не так на этот раз?
Иисус вытащил у Александера из кармана рубашки пачку «Лаки Страйк», выбил из нее сигарету, закурил. На Царе Царей был не только терновый венец, но еще и футболка «Данциг». Черная, с белой надписью. Он глубоко затянулся.
- Ты можешь дурачить маленьких людишек, - сказал Иисус, - но только не Меня. Я есмь Осанна Всевышнему, Я есмь Мессия.
- Я никого не дурачу, Господь, - ответил Александер. - Пожалуйста, прошу Тебя. Скажи мне, что не так?
Иисус стряхнул с сигареты пепел.
- Ты все еще хочешь ту блондинку, и знаешь это.
- Клянусь Тобой на небесах. Я НИКОГДА НЕ ПРИКОСНУСЬ К НЕЙ.
- Это не важно! - взревел Иисус. - Грех, живущий в сердце, равносилен совершенному! Ты знаешь это! Разве не читал интервью с Джимми Картером в «Плейбое»? Он не очень разбирался во внешней политике или дефиците бюджета, но, по крайней мере, у него хватило мужества признаться в своих христианских грехах!
- Прости меня, Господи!
- Не пялься своими бесстыжими глазками на ту блондинку! Она - кокаинистка и нимфоманка! А ты кто? Боже, мужик. Ты же священник. На тебе Моя черная одежда, а на твоей индюшачьей шее - Мой воротник веры. Утренняя Звезда так смеется надо мной, что я слышу его хохот из самой чертовой бездны! Из-за тебя я выгляжу полным идиотом!
- Я сделаю что угодно, чтобы загладить свою вину, Боже, - прохрипел Александер. Что угодно. Клянусь!
Длинные темные волосы свисали Иисусу на лицо.
- Хочешь сделать кое-что для Меня? Так сделай! Перестань быть лицемерным кретином!
- Да, Господи!
Лицо Мессии с косматыми волосами и бородой подалось вперед.
- Ты хоть понятие имеешь, на что похож ад? Я был там, мужик. И это не пикничок какой-то. Ты должен увидеть, какое дерьмо тот ублюдок собирает там. Хочешь этого?
- Нет, Господи!
Иисус сделал последнюю затяжку, встряхнул головой.
- Тогда разберись со своим дерьмом, братан. - Он выбросил окурок.
- Да, да! Разберусь, клянусь!
- Твоя клятва ни хрена не стоит, мужик, пока ты не будешь честен с самим собой. Можешь представить, сколько обещаний я слышу, которые потом нарушаются? Черт, если б я за каждое получал по пять центов, Билл Гейтс был бы по сравнению со мной мойщиком сортиров.
- Все, что я говорю Тебе, исходит из моего сердца.
- Тогда докажи, что это так, черт возьми. - Святое лицо Иисуса смягчилось. Он немного успокоился. - Потому что иначе ты пропадешь.
Александер кивнул так энергично, что едва не вывихнул шею.
- Твоя воля будет исполнена.
- Спасибо за сигаретку, мужик. Мне нужно валить. Но...
- Но что, Господи?
Иисус поморщился.
- Призраки вернулись. Они снова хотят видеть тебя, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Поэтому скажу лишь, просто страдай, как Иов, понимаешь? Держись. Докажи, что у тебя есть яйца.
Кошмар уплыл в черноту. А затем...
- Вытеснение.
- Завтра всегда наступает.
- Ты такой глупенький маленький священник!
- Наверное, все еще думает о той белобрысой наркоманке.
- А, может, о старухе!
- Тебе, святой отец, я предаю дух мой.
- На самом деле, Грэйс! Ты должна была сказать так: Тебе я предаю кулак мой.
Смех, зловещее щебетание...
Рядом стояли еще две посетительницы. Теперь его ночные гостьи имели лица. Аббатиса Джойслин и старшая сестра Грэйс.
- Так приятно быть искупленным, - сказала Джойслин. - Так приятно менять местами...
Грэйс наклонилась, ухмылялась.
- Черт, ты же психолог. Разве не читал Фрейда или Юнга?
Александер застонал. Он лежал на спине, голый и привязанный к полу. Затем голоса и лица слились воедино, словно расплавленный воск.
- Где смазка?
- Вон там.
- Дай сюда. Я оттрахаю кулаком этого набожного прохвоста. Всегда хотела трахнуть кулаком священника.
Александер попытался мысленно переместиться в другое место. Он понимал, что это всего лишь сон - накопившийся стресс, плюс обман Хэлфорда насчет аббатства, плюс особые подробности убийств.
Не просто ребенок, - вспомнил он слова монсеньера.
А ребенок-монстр.
Кулак блестел в свете лампы, словно его макнули в глицерин. Ноги священника внезапно раздвинулись.
Сперва один палец, затем два, потом три...
Они проникали, извиваясь, в его прямую кишку.
Затем четыре...
Господь Всемогущий, останови это!
Потом все пять.
Весь кулак заполнил его кишечник, словно большой плод. Он ходил туда-сюда и поворачивался.
- На самом деле, все священники - педики, - сказала одна монахиня. - Именно поэтому ради священства они бегут от мира, отрицая то, что знают о себе. Они действительно педики. Любят засовывать себе в задницу разные штуки.
- Я не педик! - взвыл Александер, пытаясь освободиться от пут. - И я не хочу, чтобы мне что-нибудь засовывали в задницу!
- Фрейдистское отрицание. Люди всегда отрицают свою истинную сущность.
- О, пошли вы на хрен! - закричал Александер. - Меня тошнит от вашей либеральной чуши!
Сдавленный смех. Хихиканье.
- Тогда почему у тебя встал?
Неужели? И что с того? Это же безумный, вызванный стрессом кошмар. Он не мог за себя отвечать.
Маленький, смазанный смазкой кулак орудовал в его кишке, обрабатывая простату.
- Дааа, - ворковала одна из монахинь. - Здорово, не так ли? Я трахаю священника кулаком в задницу. Всегда хотела так сделать, всегда раньше трогала себя, думая об этом. А тот придурок Даунинг? Черт. Жаль, что у меня нет члена. А то я сунула бы его ему в задницу и кончила.
- Я лежала на полу и истекала кровью, и клянусь, тот засранец раздевал меня глазами.
- Все священники так делают.
Удивительно, что он не трахнул нас обеих.
- Кто бы узнал? Никто!
- Черт, может, так и было, а мы просто не помним.
- Зуб даю, что так и было. Зуб даю, что тот старый морщинистый урод нас трахнул!
Однако Александер пропустил большую часть разговора. В конце концов, священнику нелегко было сохранять концентрацию внимания, пока его трахала кулаком в задницу монахиня-епифанистка. Он морщился, ощущая, как кулак разжимается и сжимается внутри него, поглаживая внутреннюю стенку прямой кишки.
- Он развратничал с проститутками во Вьетнаме.
- Плохой мальчик!
- А знаешь, что еще он делал? Он убивал людей.
- Священник-убийца, о, боже! Ну, как тебе это нравится... убийца?
Желудок у Александера содрогался. Ему казалось, будто в кишечнике у него поселилось какое-то дикое существо...
- Отсоси ему.
- Нет! - закричал священник.
- Заставь его нарушить его фальшивые обеты. Заставь его кончить.
Кулак продолжал ходить туда-сюда. Рот другой монахини раскрылся, поглотив его полувставший пенис. Хотя в таком состоянии он оставался недолго. Секунд через десять он полностью ожил у монахини во рту.
- Можешь себе представить? - спросила орудующая кулаком монахиня. - Этот парень не трахался уже несколько лет. Можешь представить, сколько спермы у него накопилось?
- Он, наверное, дрочит по три раза на дню, - прервалась для замечания минетчица.
- Я не дрочу! - взвыл Александер. - Я не дрочил уже больше десяти лет!
- Да, верно. Как и не убивал детей во Вьетнаме.
- Я не убивал детей! Я убивал врагов! Я убивал солдат северо-вьетнамской армии, потому что в противном случае, они убили бы меня.
- Убийство - это препятствие для осуществления священства, засранец.
- Я никого не убивал! Это было убийство в целях самозащиты! Так было сказано но Втором Ватиканском Соборе.
В следующую секунду бедра у Александера содрогнулись. Возникло полузабытое ощущение. Будто что-то рвалось наружу...
- Подрочи ему сейчас.
Кулак разжимался и сжимался у него внутри. Другая рука схватила скользкий от слюны ствол и принялась дрочить. Когда Александер открыл рот, чтобы застонать, в него полетели горячие струи семени.
- Невероятно! Мы только что заставили священника кончить в его собственный рот!
- Интересно, знаком ли он вообще с экзистенциальным символизмом этого? Знает ли он, что это значит?
- Он слишком глуп. Слишком зациклен на той белобрысой кокаинистке.
Александер выплюнул сперму в знак протеста.
- Я не зациклен на...
- Заткнись, засранец. А потом...
Шлеп!
Александер вскрикнул, когда кулак резко выскочил у него из ануса.
- Может, нам испражниться ему в рот?
- Не, нет времени. Господи, у нас очень мало времени.
- Ты права.
- Но мне нужно отлить. А ему нравится, когда на него писают.
- Давай!
Александер замотал головой взад-вперед в приступе ярости. Одна из монахинь подняла подол своей рясы, обнажив уже знакомый куст лобковых волос. А затем полился янтарный каскад, падая по дуге священнику прямо в рот.
Александер поперхнулся, лицо ему заливала теплая жидкость. Она жгла ему глаза. Я утону в монашкиной моче...
Струя двигалась, проникая ему в ноздри. Он чувствовал своими пазухами горячий поток, будто тот искал его мозг.
- Да, Сартру это понравилось бы!
Когда каскад утих, другая монахиня захихикала, как ведьма, вытерла испачканную руку об его лицо - студенистую смесь из «Нокземы» и его экскрементов.
- Мы - призраки, святой отец. Знаешь это?
- Уже догадался, - выдохнул Александер.
- Думаешь, если ты верующий, то отправишься на небеса?
- Да! Я знаю, что так будет!
- Перестань быть эгоистом, убийца. Мы тоже были верующими, и посмотри, где мы сейчас.
Александер все понял.
Фигуры начали растворяться. Александер чувствовал, как горячая моча капает через носовой канал ему на язык.
- Берегись Толстолоба, - сказала одна из монахинь.
Голоса стали затихать, как звук далекого прибоя.
Жуткий свет кошмара померк.
- Не ходи в подвал, святой отец...
- Дикки! Тащи ленточный ключ!
Дикки сидел в кустах на корточках, со спущенными штанами, его округлые ягодицы торчали, словно две луны. - Ой, Боллз, секундочку, я какаю!
- Ну, так поторопись! - Крикнул ему Боллз. - И еще тот моток веревки, тяжелый который.
Что бы Тритт Боллз Коннер ни планировал делать, Дикки знал, что в этом не будет ничего хорошего. Подкравшись к пансиону, они вырубили здоровяка самодельным домкратом Боллза, бросили его на заднее сиденье машины, и приехали сюда, на утес с другой стороны от Колз-поинт. Под ними, на расстоянии ста футов шумела река Бун-ривер.
- И тащи свою подтирочную тряпку тоже, Дикки!
- Ооо, - простонал Дикки. Нахмурившись, он вытер зад старой масляной тряпкой, затем натянул джинсы. Вернувшись к лощине, он посетовал: - Боллз, на хрена тебе моя подтирочная тряпка?
Боллз сверкнул в лунном свете ухмылкой и указал вниз.
- Сделать кляп этому голодранцу.
- Ооо...
- Просто сделай это! И тащи все остальное, что я сказал.
Они раздели здоровяка догола и связали по рукам и ногам. Он только начал приходить в себя, когда Дикки, с выражением некоторого отвращения на лице, засунул подтирочную тряпку парню в рот и привязал куском бечевки. Затем он вернулся к «Эл Камино» за веревкой и ленточным ключом. И зачем Боллзу ленточный ключ? - гадал он. Бог его знает! Но роясь в ящике с инструментами, он услышал, как Боллз уже взялся за парня. Раздался очень странный приглушенный звук, когда бедолага принялся кричать сквозь кляп из подтирочной тряпки.
- Ооооо-дааа! - радостно воскликнул Боллз. - Дикки? Тащи еще секатор.
Дикки закатил глаза. Боллз в очередной раз сходит с ума, - догадался он. И отговаривать его было бесполезно. Дикки нашел ленточный ключ и секатор, который хранил в ящике на тот случай, если им потребуется резать металлические ленты на поддоны для самогона. Еще он нашел веревку, длиной футов пятьдесят.
Когда Дикки вернулся, связанный по рукам и ногам парень яростно метался в грязи. - Что ты делаешь, Боллз?
- Вырезал ему «зенки» моим ножиком. Гляди-ка!
Дикки поморщился. С земли на него смотрели два окровавленных глазных яблока. Ощущение было странное.
- Привет, голодранец! - воскликнул Боллз, помахав глазным яблокам. Он был натуральным комиком. Затем он раздавил глаза ботинком. Те с хрустом лопнули.
Боллз взял парня за волосы и встряхнул ему голову.
- Я только что наступил на твое глазные яблоки, голодранец! Тебе понравилось? - В лунном свете Дикки смутно видел лицо парня, с кляпом во рту и двумя дырами вместо глаз. Затем Боллз схватил секатор и...
Чик! Чик! Чик!
... принялся отрезать парню пальцы на руках и ногах. При каждом щелчке секаторов парень дергался своим связанным телом.
Чик! Чик! Чик!
- Божечки, а это весело!
Еще несколько щелчков, и все пальцы были отрезаны. Дикки видел их лежащими на земле. Хотя крови было не много, из-за того что Боллз туго перевязал парню запястья и лодыжки.
- Гляди-ка! Этот здоровый голодранец отрубился.
- Едрен батон, Боллз. Может, он помер. Почему бы просто не перерезать ему глотку и не свалить отсюда?
- Черт, Дикки, прекрати быть постоянно такой размазней. Он не помер. Это здоровый и сильный голодранец. В нем еще полно запала. Теперь дай-ка мне тот ленточный ключ.
Дикки подчинился и стал смотреть, по-прежнему не догадываясь, что задумал Боллз. Тот опустился на колени, а затем обернул толстую тканую ленту вокруг члена и яиц парня. При этом Боллза ничуть не смущало то, что он возится с причиндалами другого мужика. Потом он просунул конец ленты в паз ключа и принялся крутить.
- Боллз? - спросил Дикки, все еще слегка озадаченный. - Что ты делаешь?
- Увидишь, - ухмыляясь, ответил Тритт Боллз. Вскоре он перекрутил ключом причиндалы здоровяку с такой силой, что те набухли и буквально пульсировали. Затем Боллз намертво зафиксировал ключ. Потом он взял кусок веревки и продел ее в отверстие в ручке ключа.
А затем...
- Дикки, привязывай другой конец веревки вон к тому дереву.
Теперь до Дикки начало доходить. Он сделал, как ему было велено, завязав крепкий узел. Другой конец веревки вел к ленточному ключу, жестко закрепленному на причиндалах здоровяка. Боллз пошлепал парня по лицу.
- Очнись, голодранец. Ты же не захочешь пропускать такое развлечение, верно? - Он ударил сильнее, и лишенная глаз голова парня зашевелилась. - Я вырвал тебе глаза, ты, тупой вирджинский засранец, и отрезал тебе пальцы на руках и ногах. Это было весело! - Боллз запрокинул голову и расхохотался так громко, что Дикки готов был поклясться, что над ними закачались деревья. - Теперь пришло время попрощаться тебе с жизнью, - сказал он, продолжая трясти голову бедолаге. - Хочу, чтоб ты знал, что я передам от тебя привет той смазливой городской блондинке, когда буду вырывать кишки у нее из манды!
Утес находился всего в паре ярдов, и теперь Дикки хорошо понимал, что задумал Боллз. Они с Боллзом схватили конвульсирующего парня за руки за ноги и поднесли его к краю. Дикки глянул вниз и увидел в лунном свете пенистую реку и камни.
- Раз! - закричал Боллз. - Два! Три!
И в следующий момент он сбросили здоровяка с края утеса. Прошла пара секунд, а потом...
Памм!
- Веревка туго натянулась, затем...
Щелк!
Она лопнула. Несомненно, это произошло потому, что причиндалы парня оторвались от тела, после чего тот упал прямо на камни с высоты сто футов.
Боллз вытер руки и кивнул.
- Что думаешь, Дикки? Хорошо мы с ним поработали?
Дикки смотал веревку, и точно, из ленточного ключа все еще торчали член и яйца парня.
- Крепко же ты их привязал, Боллз, - прокомментировал он.
- А то. Очень крепко. Видишь, так крепко, что они даже не выскочили.
- Но что мы будем теперь с ними делать?
Боллз загоготал. Он выхватил ленточный ключ из рук Дикки и выдернул из него член с яйцами.
- Скормим рыбам, вот что мы сделаем.
Затем он бросил оторванные гениталии с утеса, и те со шлепком упали в Бун-ривер.