В мучнисто-зеленом свете

Даже борясь с охватившей его тошнотой, Флэй гадал — чем же занят Абиата Свелтер? Наконец он оторвал лоб от стены и в несколько приемов вернул голову на прежнее место.

На этот раз Флэя поразила царившая в комнате пустота, однако он тут же, испуганно дрогнув от страшной близости, понял, что главный повар сидит на скамье у стены — прямо под ним. Ясно различить повара сквозь грязь и паутину не удавалось, но когда Флэй обнаружил его, оказалось, что огромный, одутловатый кумпол Свелтера, облегаемого зеленоватой в свете лампы белизной чуть ли не лопавшихся на нем одежд, находится от Флэя на расстоянии вытянутой руки. Эта близость пронзила господина Флэя невыносимым ужасом. Он стоял, глядя как зачарованный на мясистый лысый череп повара, и пока он глядел, один бледно-плюшевый участок черепа судорожно сократился, сгоняя октябрьскую муху. Больше ничто не шелохнулось. Глаза господина Флэя на миг оторвались от черепа, позволив ему обнаружить у противоположной стены точильный станок. Рядом со станком стоял деревянный стул. Направо Флэй увидел два деревянных ящика, размещенных на полу футах в четырех один от другого. По сторонам от них шли, пересекая комнату прямо под господином Флэем, две примерно параллельные меловые черты. Почти достигнув левой стены, они, выдерживая разделявшее их расстояние, сворачивали направо, но в новом направлении продвигались всего на несколько футов, а затем упирались в стену. В этом месте между ними виднелась какая-то сделанная мелом надпись и еще — указывающая в стену стрелка. Надпись была неразборчивой, однако минуту спустя Флэй сумел ее расшифровать: «К Девятой лестнице». Прочитанное заставило его содрогнуться — хотя бы по той причине, что Девятая лестница была именно та, что вела с нижнего этажа к спальне лорда Сепулькгравия. Глаза Флэя быстро вернулись к бугристому шару маячившей под ним головы, однако в ней по-прежнему не наблюдалось никакого движения, не считая разве легкого колыхания, сопровождающего вдохи и выдохи повара.

Флэй вновь передвинул взгляд направо, к двум ящикам, он уже понял, что ящики изображают либо дверь, либо какой-то проход, ведущий в этот меловой коридор, который позволяет достигнуть Девятой лестницы. Однако теперь взгляд Флэя сосредоточился на длинном мешке, поначалу его внимания не привлекшем. Мешок лежал между ящиками, как бы свернувшись калачиком. И пока Флэй вглядывался в него, что-то понемногу начало цепенить его душу, некий безымянный ужас, сути которого он еще не уяснил, но от которого внутренне отшатнулся.

Некое движение, совершавшееся прямо под ним, заставило его оторвать взгляд от мешка — гигантское тело поднималось на ноги. Вот оно пересекло комнату, мучнисто-зеленый свет лампы окрасил белизну его одежд. Оно уселось близ точильного камня, держа в руке оружие, казавшееся маленьким в сравнении с пропорциями его туши, при том что на самом деле то был двуручный мясницкий секач.

Свелтер надавил на ножную педаль точила, и камень пошел писать привычные свои круги. Три-четыре раза поплевав на него, Свелтер легким движением провел уже острым, как бритва, ножевищем по жужжащему камню. Согнувшись над станком, он всматривался в трепещущий металл, время от времени поднося его к уху, словно бы вслушиваясь в тонкую, певучую ноту, срывающуюся с неописуемо острой стали.

Затем он снова сгибался, продолжая свои труды, и снова в течение нескольких минут увлажнял лезвие, и снова прислушивался к незримому острию. Флэй постепенно утрачивал представление о реальности того, что он видел, разум его понемногу задремывал, но тут он обнаружил, что повар опять встал и уже направляется к той части стены, где заканчивались меловые линии, и при этом поднял лицо, позволив Флэю увидеть застывшее на нем выражение. Глаза повара отливали железом и смертью, рот был распялен в широкой, бессмысленной ухмылке.

То, что за этим последовало, представилось Флэю странным танцем, гротескным обрядом, в котором участвовали одни только ноги, — прошло какое-то время, прежде чем он, наблюдая за тем, как повар медленной, тщательной поступью продвигается между меловыми линиями, осознал, что враг его упражняется в бесшумной ходьбе на цыпочках. «К чему он готовится? — думал Флэй, видя, с какой напряженной, мучительной сосредоточенностью Свелтер шаг за шагом подвигается вперед, держа секач в правой руке. Флэй еще раз взглянул на меловую стрелу. — Он идет со стороны Девятой лестницы; свернул налево в обветшалый коридор. Там нет комнат ни слева, ни справа. Уж я-то знаю. Он приближается к спальне». И Флэй побелел в темноте как смерть.

Два ящика могут изображать лишь одно — дверной проем, ведущий в спальню лорда Сепулькгравия. А мешок…

Он смотрел, как повар приближается к условному изображению его, Флэя, спящего под дверью хозяйской спальни, свернувшись, как он сворачивался всегда. Медлительность, с которой повар приближался к нему, стала теперь бесконечно тягучей. Ступни повара дюйм за дюймом опускали толстые подошвы, приближаясь к полу, а когда касались его, Свелтер клонил жирную голову набок и, закатывая глаза, вслушивался в свой шаг. Подойдя к мешку на три фута, он ухватил секач обеими руками, уравновешивая свою тушу, пошире раздвинул ноги, и стал мелкими, беззвучными шажками подвигать их вперед одну за другой. Теперь он прикидывал расстояние между собой и спящим олицетворением своей ненависти. Увидев, как секач взвивается в воздух над бугристым плечом, как полыхает зеленым огнем сталь, Флэй закрыл глаза.

Когда он открыл их, Абиаты Свелтера уже не было рядом с мешком, ничуть не изменившимся с тех пор, как Флэй видел его в последний раз. Повар снова подвигался, крадучись, от меловой стрелы. Ужас, владевший Флэем, усугублялся теперь зародившимся в его мозгу вопросом. Откуда Свелтеру знать, что он спит, подтянув к подбородку колени? Что голова его всегда обращена на восток? Выходит, повар видел его, спящего? Флэй в последний раз прижался лицом к стеклу. Кошмарное повторение того же смертоносного прохода на цыпочках с такой силой ударило Флэя по нервам, что колени его подогнулись, пришлось присесть, не слезая с бочонка, на корточки и отереть лоб тыльной стороною ладони. Голова его вдруг опустела, одна только мысль и осталась в ней — бежать, бежать из пределов замка, в которых водится подобная нечисть, от этого окна с зеленоватым светом; и кое-как спустившись с бочонка, он заковылял в мглистую тьму и, ни разу не обернувшись, чтобы напоследок окинуть взглядом кошмарную сцену, миновал арочный проход, через который уклонился, себе на беду, от своего прежнего курса.

Проникнув в замок, Флэй устремился к главной лестнице и гигантскими, точно у богомола, шагами влез на этаж, вмещавший комнату нянюшки Шлакк. Добраться до комнаты ему удалось далеко не сразу, ибо Западное крыло, в котором обитала Нянюшка, располагалось по другую сторону главного здания и попасть туда можно было лишь кружным путем, ведшим через многие залы и коридоры.

Нянюшки в комнате не было, поэтому Флэй отправился к леди Фуксии, у которой, как он и предполагал, нашел старуху сидящей с малышом у огня, безо всякой почтительности, каковую ей надлежало выказывать в присутствии дочери его светлости.

Тогда-то он и стукнул костяшками в дверь, и разбудил Фуксию, и напугал старую няньку. Но прежде, чем постучать, Флэй несколько минут простоял, изо всех сил стараясь вернуть себе обычное самообладание. В сознании его возникла картина — он, в Прохладной Зале, бьет Свелтера цепью по лицу — как давно, казалось ему теперь, это было! На миг он снова облился потом, так что пришлось, прежде чем войти в комнату, вытереть ладони о штаны. В горле у него совсем пересохло, и еще до того, как увидеть леди Фуксию и няньку, он увидел поднос. Вот что ему было нужно. Хоть чего-нибудь испить.

Комнату Фуксии Флэй покинул уже менее шаткой походкой, сказав напоследок, что подождет госпожу Шлакк с Титусом под аркой, а оттуда проводит ее в библиотеку.

Загрузка...