Тихий омуток

СНОВА НА СВОБОДЕ

Свиные глазки над толстыми гладко выскобленными щеками незаинтересованно скользнули по залу и опустили толстую морду в бумагу с заготовленным приговором.

Васька Мотыль, прикованный к решетке наручниками, миллиона в активе не держал, и на сочувствие суда не надеялся. Поначалу пытался прислушиваться к голосу, с благородным подвизгиванием перечислявшему его преступления, но голова, получившая накануне два десятка неслабых ударов, не торопилась воспринимать чепуху, и настойчиво возвращала к словам старушки на ступеньках: «Они сделали тебя своим…» В вампира что ли превратили? Тогда зачем «своего» судят? Он улыбнулся этому совершенно нелепому предположению, и судья, заметивший улыбку, взбесился.

-- Содержание под стражей в одиночной камере на все время следствия! -- злобно огласили «меру пресечения» толстые красные губы, утерлись рукавом черной мантии и проплыли с чувством исполненного долга к дверям.

Ваську потащили следом, выволокли из суда через запасной выход в тыльной части здания, провели параллельной улицей и втолкнули в уже знакомую камеру.

Наручники остались на руках, и Васька Мотыль, не особо рассчитывая на успех, решил попробовать освободиться. Стараясь не сжимать скобы, двинул кольцо по запястью левой руки и сам удивился, как сминается, истончается, сложенная лодочкой ладонь, и соскальзывает, скатывается с пальцев блестящее железо.

Васька вспотел от волнения. «Они сделали тебя своим. Крест не ложится…» Для человека фокус с наручниками, действительно, фокус. Подлое изобретение так хорошо придумано, что освободиться от «браслетов», не имея специальных навыков, нет никакой возможности. Васька машинально сбросил кольцо с правой руки, сложил и сунул «на всякий случай» в карман.

«Они сделали тебя своим…» Васька осмотрелся, присел на нары. Лампочка в зарешеченном окошечке над дверью насмешливо мигнула желтым: «Неприятно смотреть на свет? Ты стал вампиром.»

Дрожащими пальцами нервно, суетливо ощупал доски нар и, поднявшись на ноги, нетвердым шагом придвинулся к стене, дотронулся осторожно. Стена, как стена, кирпичная, небрежно штукатуренная, известкой побеленная, но... "Они сделали тебя своим..."

"Нам вампирам сквозь стены запросто: закрыл глаза, представил чистое пространство и шагай, пока стена не кончится. Случается, раньше времени глаза откроешь, ну, тогда каюк", -- к месту вспомнил шутливую похвальбу Коляна.

Васька вспотел от волнения и снова вытянул руку по направлению к стене. «Закрой глаза и спокойно иди вперед» -- повторил, пытаясь сосредоточиться. Шаг, другой, третий… Нет, глаза не открываем, шагаем дальше. Следующие пять шагов снова не встретили сопротивления, а шестой прервал резкий скрип тормозов и заполошный женский визг:

-- Нюх потерял, придурок. Поцарапай мне машину!

Васька открыл глаза и радостно уставился на орущую из окна сверкающего металликом Шевроле глупенькую смазливую Иришкину мордашку.

-- Васька? – Иришка признала наконец соседа и смягчилась. – Крышу снесло: по дороге с закрытыми глазами бродишь?

-- Потом. Все потом, -- Васька торопливо обежал машину и уселся на пассажирское сиденье. – Поехали, подбросишь меня до дома.

-- Без проблем, -- Иришка надавила педаль и принюхалась. – Ты сколько дней не мылся? Пахнешь отпадно: потом и кровью. – Крылья ее носа затрепетали, а зад непроизвольно подвинулся.

-- Извини, -- Васька смутился. – Сейчас доберусь домой, отмоюсь…

-- Даже не думай смывать запах вырвавшегося из битвы самца! – Иришка оскалилась, задышала глубоко и часто. – Я знаю, ты меня хочешь. – Она с всхлипами втягивала воздух и напряжено высматривала что-то по сторонам дороги.

Ей пришлось притормозить: впереди неприлично похотливо взбрыкивал на колчках раскормленным иностранным задом лунно-белый Лексус. Иришка, подпрыгивая от нетерпения, повернулась к Ваське, утробно подвыла и схватила парня за ляжку. Попыталась просунуть руку поглубже между бедер. Управляя одной левой, вывернула руль, пошла на обгон. Удивленно приоткрылись из Лексуса толстые красные губы.

-- Судья, -- удивился в ответ Васька. -- Подрежь козла, пусть в кювет свалится.

-- Без проблем! -- Иришка резко сработала рулем вправо-влево, и не ожидавший стремительного маневра судья, ушел от столкновения, перескочив тротуар и протаранив забор.

-- Супер! -- радостно захохотал Васька. -- Вот говорят люди о толерантности и незлобивости, а увидишь качественный пинок в зад толстой туше, и на душе теплее.

-- Ездить научись, козел! -- бешено орала в окно Иришка. Не притормаживая, круто завернула в узкий, темный от множества тополей переулок, и, резко вдавив в пол педаль тормоза, остановила машину. – Ты меня хочешь, охальник, а я слабая девушка и устоять не могу...

Наклонилась над Васькой, дотягиваясь до рычага, опускающего спинку сиденья, другой рукой дернула книзу молнию на джинсах. Вскочила на парня верхом, зашептала на ухо горячее, неразборчивое, матерное. Все громче, быстрее, напряженнее, пока не прервалась собственным криком, и свалилась на Ваську тяжелым хрипящим кулем.

Васька, ощущая во рту солоноватый вязкий привкус, сдвинул обмякшую женщину в сторону:

-- Даешь стране угля! Наверное, немало мужиков сексуально оприходовала, -- попробовал двинуться размякшим телом. -- У тебя курить есть?

-- В бардачке… -- Иришка, не открывая глаз, расслабленно шевельнула рукой в сторону передней панели. – Где я раньше такая дура была? От счастья бегала. И мне прикури… А мужики? Каких только не было... в двух словах: козлы и бараны.

Васька прикурил и, протягивая сигарету, обратил внимание на испачканный красным фильтр. Провел по губам ладонью и с ужасом уставился на кровавую полосу. Еще не веря, осторожно покосился на Иришкину шею. Две глубокие ранки над сонной артерией, с капельками крови на краях. «Они сделали тебя своим…»

Выронив сигарету, смотрел завороженно Васька на собственную окровавленную ладонь. Поднес руку ко рту, лизнул осторожно. Перевел глаза на Иришкину шею и невольно потянулся к ней губами. Девушка ощутила прикосновение и с готовностью подалась навстречу, прижалась плотно.

-- Вот она цена мужской верности, -- насмешливый женский голос резанул по Васькиным ушам неожиданно внезапно, и парень, вскинувшись, едва не пробил головой потолок кабины. -- Только избавилась от одного изменщика, и уже снимаю другого похотливого с пышного горячего тела. Теряю форму. -- притворно пожаловалась Джульетта стоящему в стороне Гульфику.

-- Ты всегда на высоте, -- засмеялся в ответ Гульфик. Он шагнул вперед, открыл дверцу Шевроле и за шиворот, как щенка, выдернул Ваську Мотыля наружу.

Иришка, возмущенная потерей сладкой собственности, выскочила следом и вцепилась Джульетте в волосы. Взметывая пыль и выдернутую с корнем траву, женщины покатились по земле. Васька беспомощно болтался в полуметре над землей, Гульфик охлопал его карманы, вытащил наручники и бросил Джульетте.

Иришка дралась яростно, слепо, безрассудно: задравшаяся мини-юбка, разорванная кофточка и растрепанные волосы придавали ей вид взбешенной амазонки. Джульетта наслаждалась схваткой: ныряла, уклонялась, проводила неожиданные приемчики и удары. Подкидывала сопернице поощряющие советы и насмешки: "Сюда ударь... А так слабо?"

-- Дамы стоят друг друга, -- заметил Гульфик. -- Заканчивайте. Время. -- Глянув мельком на часы, отнес Ваську к своему Лендроверу, вбросил на заднее сиденье и захлопнул дверцу. -- Ряды вампиров пополняются методом кооптации.

Джульетта ловко накинула кольцо наручников на правую лодыжку стройненькой Иришкиной ноги, а второе зацепила за "кенгурятник" Шевроле, и быстро отскочила в сторону.

-- Поскучай, подруга, пока не встретишь принца, который захочет тебя освободить, -- разгоряченная борьбой и радостью победы, она показала Иришки "фак", "сделала нос", двумя руками показала "уши", не зная, как еще выразить восторг, покрутила пальцем у виска и торжественно уселась, дрыгнув в сторону Иришки ногой, в Лендровер.

Тяжелая машина, солидно качнувшись, мощно ушла в разгон. Из-под заднего колеса с заполошным кудахтаньем выскочила и захлопала крыльями к ближайшему палисаднику рябая курица. Иришка рванулась за соперницей, протащила несколько метров на цепочке наручников Шевроле, вглядываясь в стремительно удаляющийся джип. Черная вагоноподобная махина в конце улицы оторвалась от земли, заложила крутой вираж, поворачивая на юг, и скрылась за крышами домов.