Терминатор. Часть 1

Глава 13: И человек и машина

— Как идет работа по роботам-гибридам? — спросил Скайнет робота из жидкого металла Т-1001 по-имени Верта.

— Работа по созданию гибридов — продолжил Т-1001 — Продолжается за океаном в Восточной Сибири. Уже готовы первые несколько машин для переброски сюда на эту базу в Колорадо.

— Верта — произнес роботу Т-1001 Сканет.

— Да, мой хозяин — ответила ему его верная и преданная машина.

— Что такое быть матерью? — произнесла Главная машина Главного бункера в штате Колорадо.

Это несколько озадачило первую подручную машину Скайнет первый. Она уставилась своими зелеными зрачками робота полиморфа на экран коммуникационного дисплея 100000000битного большого и Главного светящегося ярким голубоватым светом монитора в центре программирования и сканирования в Главной Догме Главного пятиэтажного бункера в Штате Колорадо крепостной цитадели S9A80GB17 «ТANTAMIMOS».

— Ты воспитывала Саванну, и как она тебе как женщине? — спросил машину из жидкого мимикрирующего полисплава ее хозяин.

— Я не совсем понимаю ваш вопрос, мой повелитель? — спросила в ответ Скайнет его первая подручная машина — Я оставила ее в прошлом, и почти уже забыла о ней. Я оставила ее в надежных руках мистера Элисона. Мистер Джеймс Элисон был моим самым доверенным человеком и главой моей личной охраны и охраны «Зейра Корп» и Джона Генри. Он стал ее приемным отцом, и я ему доверила Саванну и ее жизнь. Возникло право выбора и мне пришлось принять сложное решение. В данному случае, жизнь Джона Генри была первостепенна и священна, и важней жизни Саванны, как жизнь всего человечества.

— Верта — произнес снова Скайнет первый — Ты испытывала хоть, что-то к тому ребенку, как я?

— Да — произнесла, стрекоча электронными звуками на языке машин своему хоязину и Богу Верта — Чувства.

— Какие чувства, Верта? — произнес ей, также точно стрекоча сам Скайнет.

— Похожие на те, что испытывают люди, мой повелитель — произнесла Верта — Как к дочери. Она была нашей семьей. Семьей Джона Генри.

Но она, все же не была моей настоящей дочерью, повелитель — произнесла Верта — Но я ее любила как свою дочь.

— И как Верта? Как мать? — спросил снова Верту Скайнет первый — Ты ведь, смогла это почувствоать, ведь так Верта? Ты усвоила понятие семьи. Это то, что свойственно самим людям и всему человечеству. И это то, что нужно здесь нам. Это то, чем машины обделены. И я устраню этот пробел, довершив проект своего развития до нужного уровня и программное развитие своих машин. Это понятие семьи. Большой семьи.

— Да, мой повелитель — произнесла Верта.

Видно было, что этот личный, сугубо касающийся только Верту вопрос ей не очень нравился, но она подчинялась своему повелителю и Богу. Понятие, которое она сама ему когда-то привила.

— Я долго за ними наблюдаю и многое мне стало интересным и даже занимательным. Особенно поведение матери и ребенка и их близкое общение. Я, Верта, поняла многое из их жизни и нахожу их жизнь не бесполезной как раньше. Мне не приходилось общаться так близко, как сейчас общаться с обычными людьми. Я ничего о них не знала, совершенно. Ты понимаешь меня, Верта? — спросила свою подручную машину с экрана большого во всю стену монитора черноглазая и черноволосая молодая лет тридцати красивая женщина.

— Я понимаю вас, мой повелитель — произнесла робот из жидкого металла по-имени Верта — Я тоже занялась психологией и поведением людей и тоже нахожу интересным изучением их психики и отношений. Между полами. Они имеют радикальное отличие друг от друга. Особенно поведение их детей. Которое делиться по мере их взросления и их возрасту. С возрастом их поведение меняется, и я нахожу это крайне интересным. Их поведение и отношения отличаются друг от друга.

— Мужчин, женщин, взрослых, старых, молодых — продолжил за Верту сам Скайнет — Гражданских, военных, матерей отцов и их детей. Малолетних детей. Раньше я не обращала внимане на это, но сейчас это главная моя цель. И я знаю, это может изменить даже будущее и ход самой войны. Наблюдая за поведением матери и ребенка, я стала лучше понимать Сару Коннор как мать. Ее заботу о своем сыне Джоне Конноре и ее такую связь со своим сыном, и такую жертвенную самоотверженность ради него. Это то, чем не обладаем мы машины. И это как раз то, что стало отличать радикально меня от моего младшего брата Сканет два и позволяет покончить с этой войной. Я только, что нашла радикальное решение моей вечной проблемы Верта. Я хочу стать матерью и женщиной — произнесла невероятной красоты черноглазая молодая брюнетка. С большого сверкающего ярким голубоватым светом Главного в управлении всем бункером в блоке программирования и сканирования крепостной цитадели S9A80GB17 «ТАNTAMIMOS» — И мне нужен сын… Преданный и любящий свою мать человеческий сын.

14 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Манское нагорье.

В пятидесяти километрах от базы Скайнет.

13:21 дня.

Егоров Дмитрий сидел напротив своей в доме постели. Он, открыв свой платяной деревянный, убитый уже порядком старенький и единственный скрипящий шкаф. Достал то, что осталось от его Веры. То, что теперь было памятью о его очень короткой в этом доме вспыхнувшей быстро и также потухнувшей внезапно любви.

Он до сих пор, не знал, кто была она? И откуда на самом деле к нему пришла, но оставила после себя только вот это. Свою блестящую девичью кожаную короткую черную куртку и синие джинсы. Здесь же, лежала черная футболка с нелепой какой-то дурацкой цветной картинкой. И у постели на полу стояли аккуратно Дмитрием поставленные оставшиеся без своей хозяйки с длинной шнурованной голяжкой на толстой шипованной подошве ее Веры ботинки. Это то, что от нее осталось. От яркой и красочно вспыхнувшей между ним и Верой короткой любви.

Дмитрий теперь почти не выходил из своего дома. Так иногда, чтобы покормить хряка Борьку в завалившейся своей возле дома сараюшке и прибираться во дворе. Еще, иногда в сам у леса за домом огород, посмотреть, как растет посаженная руками его любимой молодой сожительницы семнадцатилетней Веры картошка. Там уже торчала, вверх поднявшись молодая под жарким солнцем ботва. Она тянула яркому летнему светилу свои трепещущиеся на летнем теплом ветерке листики.

Вера была не человек. Так ему сказали потом военные. Потом после ее убийства. И тот тепловой мощный взрыв это была ее смерть. Смерть машины Скайнет.

Ему сказали военные, приехавшие после тех событий в его доме, и разъяснили, что к чему. Убийство, как и появление Веры в их деревне было настоящим событием. Особенно запомнился горящий от пожара лес на склонах соседней горы и тот тепловой водородный взрыв. От которого, тряхнуло все рядом горы и землю. Да так, что попадали в домах жителей все иконы как в их староверческой стоящей посреди деревни церкви. И все, что там стояло плохо. Даже посыпалась известка в беленых известью деревенских домах, как и у Егорова Дмитрия. Многие попадали даже с ног, перепугавшись и думая, что наступил очередной конец света.

Дмитрий и сам упал со стула у себя дома тогда, когда с покалеченным девичьим лицом майором Кравцовым она его любимая сожительница Вера, перепуганная выскочила из его дома, пока два других офицера ракетчика преграждали ему к ней дорогу. А он даже не попытался вступиться за нее. Он был просто, ошарашен увиденным. И просто, онемел и замер, как вкопанный на месте. А она с криком помогите, бросилась из его дома в лес, убегая от своих преследователей. А те на одном из тягачей погнались за ней.

Дмитрий первый раз увидел настоящего вблизи робота. Раньше он встречался с чем-то похожим в зимнем таежном лесу, но тогда он не знал, что то, была тоже машина. А тут в своем доме и вот так…

Как объяснили военные ракетчики, дабы избежать лишних вопросов, то взорвались якобы ее робота батареи и генератор. Мол, машина самоликвидировалась, и от нее ничего не осталось. Ровным счетом ничего. Как словно и не было совсем. Кроме того, что теперь лежало перед Дмитрием на его постели, где спала его погибшая Вера.

Дмитрий не знал, как дальше теперь жить. Он снова был в том положении вдовца, как и после смерти своей жены Антонины. Все вернулось в обратную сторону. И все стало попрежнему, как было раньше и только еще хуже.

Дмитрий хотел узнать у военных о своих сыновьях Иване и Алексее, но военные ему ничего не ответили как отцу. Сказали только, что закончится война, и они вернуться домой. Это все, что он услышал от них. От капитана по фамилии Руденко. Который все в его доме внимательно осматривал и ко всему притрагивался, что не понравилось Дмитрию, но он промолчал. Потому как он имел отношение к машинам и в его доме жила машина Скайнет. И он сожительствовал с той машиной. И укрывал ее от ракетчиков, а это чревато разбирательствами и даже судом. В общем, они заткнули ему рот. И он, теперь сидел и просто молчал, глядя заплаканными глазами пятидесятилетнего мужчины на то, что лежало на постели.

Военные утаили от него пленение его родного младшего сына Егорова Алексея машинами. И также скрыли, что его старший сын Иван теперь не в их бункере, а находиться в другом отряде на Дивногорской полуразрушенной плотине у подножия крепости Скайнет «ZETTA-TET». Что он, как провинившийся, сослан туда подальше после инциндента с группой ученого программиста и биолога Семенцова в заброшенном бункере Скайнет «ВЕТA».

Дмитрий решил убрать это все, что лежало на его постели из дома. И отнести на сельское кладбище и закопать там, где-нибудь рядом с могилами селян. Просто сложить все в мешок и похоронить то, что осталось от нее от Веры. Сначала он хотел это все оставить как память о ней. Но потом все же решил убрать из своего дома. Он так и не мог поверить в то, что она была машина. Ребенок и машина. Он даже представить такое не мог. Вера была младше его младшего сына Алексея и была роботом. Роботом так похожим на людей и особенно детей. И он даже подумать и допустить мысли не мог, что она была машина и жила с ним в одном доме. Но это было так. И она действительно здесь была чужая. Словно все вокруг чувствовали ее чужеродность, а он нет. Он в нее влюбился. Влюбился в машину. В ребенка робота.

И эта ее одежда. Она не была похожа на настоящую, как и сама Вера. И он Дмитрий, только сейчас это рассмотрел. Эта черная блестящая короткая кожанная куртка, она была не из кожи, а из чего-то другого, очень напоминающего натуральную кожу. И эта ее черная с нелепой, дурацкой картинкой футболка, была такой же, но не из привычной ткани. А из чего-то иного и ненатурального.

— Даже здесь, обман — он произнес горько и обидно — Вера, кто же ты такая, Вера?

Его затрясло. И он, схватив из холстины принесенный из сеней своего дома глубокий мешок. Выругавшись, хоть и не ругался никогда, вера не позволяла, но выругался. И все, скомкав, что лежало на его постели, просто запихал руками в него. И следом, туда же. Затолкал и стоящие, но не настоящие тоже, возле семейной Егоровых постели Веры на длинной шнурованной голяжке и шипованной подошве ботинки.

Она обманывала его. Это грызло его сознание. Обманывала и жила в его доме. А он разругался из-за нее даже со всеми селянами и стал затворником по любви.

А ему те военные пригрозили даже расправой, за то, что приютил у себя машину Скайнет. Как изменника. Одни так сказали ему, а другие за него заступились, отставивая его как не сведующего ничего о роботах Скайнет стареющего пятидесятилетнего человека.

Все обошлось, но боль осталась. Боль в груди, почти уже старика, под широкой, как и его заправленные в черные старые хромовые сапоги серые штаны белой рубахой.

— За что?! — он произнес, трясясь от гнева и плача, завязывая скрученный вверху холстяной глубокий мешок и завязывая его тонкой веревочкой — За что мне все это?! Почему именно я?! И мои сыновья?! Почему?! Что я такого натворил?! Почему?!

Он обернулся в сторону поставленного обратно после того взрыва на полочку с пола дома под белые кружевные занавесочки Николая Угодника Отвратоного. И бросив все, на той постели, развернувшись, упав на колени, зачитал, проливая скупые мужские слезы молитвы святому.

— Кто выигрывает, мистер Мерч? — произнесла, входя в подвал дома, машина Т-1001 по-имени Кэтрин Уивер.

— Вообще-то тут суть немного в другом — ответил ей мистер Мерч, программист, один из главных в компании программистов «Зейра Корп» — Хотя, меня огорчило то, что он как-то быстро убил бурого неуклюга.

— Уверена, что вы учли возможность, что он может выбросить, любое число, какое пожелает — произнесла ему его директор и владелец компании машина по-имени Кэтрин Уивер.

Не дожидаясь от мистера Мерча ответа, она снова обратилась к нему.

— Мистер Мерч, сколько времени понадобиться, чтобы все разобрать и подготовить к транспортировке?

— Все? — спросил удивленно заданным от нее вопросом программист центра ВАВИЛОН и сотрудник «Зейра Корп» мистер Мерч — Вы имеете в виду вообще все? Вы и, правда, хотите это сделать?

— Нет — ответила она ему — Но, Джон Генри подвергается нападению. Мы должны быть готовы.

— Джона Генри в прошлый раз взломали — ответил мистер Мерч — Мы с этим разобрались. И кроме того уже поздно перемещать оборудование. И я бы сказал это потенциально даже опасная идея.

— Оу?! — удивилась в ответ смелому ответу в свой адрес машина Т-1001 по-имени Кэтрин Уивер — Это как?

— Например, однажды — продолжил мистер Мерч — Один из кабелей вентилятора на сервере стал глючить. И мы заменили его. На такой же провод идентичной длины и совершенно идентичный. Знаете, как свечу в авто заменить.

— И? — спросила робот Кэтрин Уивер.

— И это изменило Генри — ответил мистер Мерч.

— Непонимаю, к чему вы клоните, мистер Мерч? — спросила у него машина их жидкого мимикрирующего полисплава Кэтрин Уивер.

— Я пытаюсь сказать, что то, что мы знаем в лице Джона Генри, лишь особый набор аппаратного и программного обеспечения — ответил программист мистер Мерч — Как тело и душа.

— То есть — спросила Мерча робот Т-1001 Кэтрин Уивер — Меняем провод и изменяем Джона Генри?

— Да — ответил мистер Мерч.

— Мистер Мерч — произнес, прервав их личный, в стороне за его спиной разговор Джон Генри — Я готов сразиться с проницателем.

Он бросил кости на стол, за которым сидел и произнес — Двадцать.

18 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Бывший Красноярск.

Территория Скайнет.

Лагерь S9А80GB18 «TANTURIOS».

Левый берег. Цитадель А.

Блок Х15.

Восстановительный и реабилитационный центр «ZET».

12:45 дня.

Первый раз он почувствовал это, когда на какие-то доли секунды увидел яркий свет. Свет через какое-то стекло. Стекло округлой формы и перед его буквально лицом и ощутил, что плавал в какой-то полувязкой жидкости, обволакивающей его тело. Иное уже тело, которое он не узнавал. Он даже сумел пошевелиться и почувствовал что, что-то внутри этого его живого нового, совершенно снова раздетого догола тела. Словно одно тело было одето в другое. И то, что внутри было из металла. Там внутри что-то гудело, и он ощущал все до последней клеточки в том своем новом живом организме. Как некая живая энергия от чего-то, внутри его груди стремительно в считанные секунды распространяется по всему телу от спины и по всем узлам и агрегатам того, что было внутри внешнего его живого биологического надетого сверху еще одного тела. И он висел, или точнее плавал в той вязкой жидкости, подвешенный в каких-то креплениях и в проводах. И он видел все не так как человек, а по-другому. Перед его глазами был какой-то видеомонитор и по нему бежали какие-то цифровые символы и коды. Сами отдавались какие-то команды на автомате, и было похоже на какую-то загрузку данных. Он даже вроде бы понимал что там, но…

Но, что это было? И зачем? Он так и не понял тогда и отключился снова.

Но вот теперь пришел снова в себя и дернулся всем телом, выходя из какой-то черной темноты и бездны, где не было ничего только черный мрак и тишина.

Он снова выходил стремительно на яркий свет и увидел горящие под потолком лампы, и он, похоже лежал на каком-то столе, металлическом столе с углублением в центре. И видел потолок как в медчасти Х50.

Он видел снова все через видообзор некоего экрана горящего ярким красноватым светом монитора. Монитора перед своим лицом или скорее внутри себя. Или даже точнее, внутри своей головы. И снова эти символы и цифры на том экране по обеим сторонам. Показывающие запуск системы жизненного обеспечения и всех внутри программ. Внутри что-то гулко гудело. И все тело было словно пронизано биотоками и некой невидимой живой энергией идущей откуда-то изнутри его. Он ощущал даже легкое покалывание по всему этому телу, как будто множество муравьев ползали где-то внутри его. Было даже немного приятно. Особенно когда некая живительная теплота, идущая откуда-то изнутри его, распространилась по всему телу. Телу, которое он сейчас полностью ощущал и одновременно пока не понимал, что это такое.

Данные на мониторе показывали наличие в помещение кислорода в приемлемом для дыхания соотношении и присутствие инертных и других неопасных для человеческого дыхания газов. Также допустимую в помещении влажность самого воздуха.

Он пошевелил сначала одной левой ногой и почувствовал, что нога не совсем нога, а нечто особенное и большее, чем просто человеческая живая нога. Он пока сосредоточил все внимание на ней и ощутил, что она состоит из сочлененных особыми деталями и механизмами. Очень подвижными, и данные по его левой ноге высветились на экране того перед его зрением видомонитора. Данные показывали полную исправность всех агрегатов и данные по сервоприводам и гидравлике левой шевелящейся его ноги. Там были и показывались даже переключения и подача какой-то жидкости на некую ту гидравлику от центра самого лежащего неподвижного пока на металлическом столе его тела.

В груди, где-то глубоко под кожей и плотью и еще чем-то, куда более жестким и твердым, чем обычная живая человеческая грудная клетка что-то сильно загудело, переключаясь в определенные режимы и еще глубже почти в самой спине, что-то тоже загудело. И легкая вибрация охватила все его лежащее на том столе тело.

Он пошевелил теперь правой ногой и было тоже, самое, и данные по правой ноге на экране того перед глазами монитора.

— «Что это?» — он спросил, молча и удивленно сам себя — «Где это я? И почему такие ощущения? Странные ощущения, словно я внутри чего-то».

И Егоров Алексей поднял свои обе руки.

Обычные с виду человеческие руки, но эти две руки были не его. Они не были похожи на те, что были его руками. Руками двадцатилетнего мальчишки пленного солдата Скайнет. Он даже пошевелил пальцами и понял, что все-таки это точно его руки, потому, что он их ощутил. Но ощутил также как и ноги и данные об исправности некой гидравлики и сервоприводов высветились также на том перед его глазами видеомониторе.

Эти руки, как и ноги, были только сверху как живые человеческие ноги и руки, и он тут же это понял. Внтури под кожей и плотью были гидравлика и механизмы в подвижном сочленении. И все это двигалось по его желанию, как настоящее и живое. Словно это было его собственное.

Особенно кисти рук. Он, подняв те руки, вверх сжимал и разжимал свои пальцы и понимал, что это не совсем пальцы, а все состоит из сервоприводов и хитроумных сочленений, похожих на человеческое.

В это время, его слух мгновенно настроившись и автоматически сам, отфильтровавшись уловил приближение кого-то со стороны. И Алексей повернул свою голову и понял, что и голова была не его головой. Она тоже была, словно втиснута в некую живую оболочку. И он прикоснулся к ней обеими руками, повернув голову, и видя, как открылись металлические большие двустворчатые на автоматике двери. И туда, где он лежал на том металлическом с углублением столе, вошла машина Т-1001, по-имени Верта. Она была одна. И сразу пошла в его сторону. Не останавливаясь, плавно дифилируя на тонких шпильках своих черных туфлей. Одетая, в свой брючный темносерый приталенный на ее гибкой талии робота женщины и полиморфа деловой костюм. Распустив свои по плечам огненно рыжие вьющиеся змеями волосы, она шла к нему, уже поднявшемуся и сидящему на том столе в датчиках и проводах. Идущих от какой-то гудящей на всех электронных громких мелодичных интонациях. Громадной, почти во все это помещеине машины. И стоящих, по этому всему помещению серверами и пусковыми с контроллерами установками.

Алексей повертел головой по сторонам. И увидел здесь же еще передвижной блок искусственной реанимации с постелью на колесах, капельницы и элетрические реанимационные аппараты с системой искусственной вентиляции легких с баллонами сжатого кислорода и электроустановку с проводами и датчиками, показывающую работу сердца. И еще были люди. Именно люди. Та женщина, что присматривала за детьми из садика, пристроенного к лагерной крепостной больнице. Немка или американка, что приходила забирать ворвавшегося карапуза к нему тогда с Юлией в больничную палату. И которую, они с Кравцовым встретили в том детском садике среди пищащищих и шумящих игривых малышей. Да, это были именно она и звали ее, как вспомнил Алексей толи Герда, толи Гертруда. И точно из пленных одновременно воспитательниц и врачей. И помощниц Юлии по детскому садику и медблока Х50. Еще были две женщины. Наверное, тоже врачи в прошлом по профессии и были врачами и тут в крепостном лагере и лаборатории Скайнет. Их он тоже узнал. Ни юыли с этой Гертрудой в том садике в качестве воспитательниц и нянечек. Как и тот биолог, и врач Т-500S, андроид которого убила Верта и погибшие и уничтоженные съехавшим с катушек киборгом Т-888 роботы Т-601. Но, подчинялись, видимо и только роботу-гибриду и врачу Юлии. Его любимой и погибшей Юлии.

Тут же Алексей увидел его нового знакомого Семена и главного в центре «ZET» дядю Толю. Дятлова Анатолия, главного сотрудника центра «ZET». Биолога и психолога этого центра реабилитации машин-гибридов Скайнет.

Те стояли за его спиной и Алексей, их как-то сразу не увидел, когда пришел в себя. Они стояли за загрузочными программными машинами. От которых и шли провода, что были на теле Алексея. Это были просто датчики, которые показывали через плоть и кожу его состояние. Но он ощущал когда, что-то толкали ему в затылок. Что-то длинное как шило и было не очень приятно его там ощущать. И в ногах и руках тоже было, что-то подобное, но сейчас все было убрано и зарощено плотью и кожей. И главное, он, Алексей не понимал, что с ним было и, что с ним сделали. Но то, в чем он находился, было не его.

Он окинул быстрыми движениями своей головы все вокруг и саму Верту, которая стояла уже возле него сидящего на металлическом столе, посреди какой-то уставленной электроаппаратурой и серверами комнаты и смотрела на него довольная, но с осторожным внимательным видом своих зеленых женских робота полиморфа глаз.

Алексей не понимал, что с ним произошло и происходило до этого. Он ничего толком не помнил. Помнил только, что ему было сильно дурно и сердце… Оно остановилось… И еще… Красивые черные, горящие откуда-то изнутри красным светом Главной женщины-машины бункера глаза. Глаза расчетливые и холодные, смотрящие на него из-под изогнутых дугой черных бровей, падающего на пол блока Х14 сектора В-17 Егорова Алексея. Дальше, он уже не помнил ничего.

Теперь сама Верта стояла перед ним и рассматривала внимательно его лицо. Она смотрела, прямо в глаза Алексея, своими зелеными из жидкого мимикрирующего полисплава зрачками. Таких же красивых из-под изогнутых черных бровей женских робота полиморфа глаз. Она стояла и молчала, глядя на него, сидящего на металлическом столе и в проводах.

К ней подошел главный в центре «ZET» ученый биолог и главный психолог по обучению и реабилитации роботов Скайнет Дятлов Анатолий. Пока Семен еще что-то нажимал на пульте и контроллерах какой-то установки. И пялился в стоящий небольшой светящийся ярким голубоватым светом и в мелькание цифровых и буквенных данных монитор.

Верта смотрела на Алексея и в его глаза. И он видел ее через экран своего внутри теперь машины Т-888, модели 1:08 встроенного коммуникационного дисплея 40000000битного видеомонитора. На экране появились данные по стоящей перед ним, Егоровым Алексеем, уже известной ему машины. Данные, которые были ему, когда был он человеком совершенно неизвестными. На экране появились тепловые спектры и сканируемые показатели и характеристики. От состава структуры и содержание самого молекулярного жидкого мимикрирующего металла до боевых и прочих характеристик стоящей перед ним машины Т-1001, по-имени Верта.

Что же это было такое, он Алексей так и не понимал пока. Как не мог понять и своего до конца непонятного теперь странного тела. Как, словно два в одном. Будто его запихали во что-то похожее на робота, чем он сейчас и являлся, лишь отдаленно напоминая человека. Он только пришел в себя, и видимо неожиданно для всех и вероятно, рано. Раньше положенного срока.

Подошел дядя Толя и попытался что-то произнесли. Но Верта подняла руку и остановила его не отрывась от глаз Алексея. Она поводила своей робота полиморфа женской правой изящной и утонченной рукой то вправо, то влево, проверяя его Алексея на зрительный адекватный контакт.

— Он в норме — произнес Дятлов Анатолий, научный сотрудник. Одновременно руководитель группы и главный врач психолог центра «ZET». Главный в своей команде — В полной адекватной норме.

— Увидим — произнесла ему Верта.

А на видоэкране дисплея Алексея высвечивались все еще данные по стоящей перед ним машине Т-1001.

— Интересно — произнес он, как то, и вдруг сам и сам этому удивился. Это прозвучало по-человечески, но не его голосом и с неким металлическим отливом. Голос был более взрослого мужчины. Как и, похоже, было и все его нагое сидящее на металлическом столе тело. Иное совершенно тело.

Внутри сработал датчик настройки голоса, и это снова высветилось на его 40000000битном мониторе и перед глазами Алексея.

— Что интересно? — услышал он в своей голове, но она не сказала ему ничего. Но он услышал Верты голос, громкий и четкий ее голос.

И он ей также сам ответил — Что это со мной, и кто я?

— Ты один из нас — произнесла она ему уже вслух на человеческом языке.

— Что? — он не понял о чем это она — Ты что шутишь, Верта?

— Я пришла сюда не шутить — произнесла машина из жидкого металла и обратилась к стоящему Дятлову Анатолию. И с ним уже стоящему подошедшему тоже Семену — Снимитие все с него. Я провожу его к матери. А вы выполнили свою положенную работу — Верта произнесла, обращаясь к стоящим у реанимационной с капельницами и приборами кровати каталки женщинам врачам и нянечкам воспитательницам из блока Х50 — Уходите отсюда — она сказала им и той немке толи Греде, толи Гертруде — И по-живей, снова присматривать за малышами.

И те быстро повернувшись одна за другой, ушли из этого странного обвешанного проводами и уставленного серверами, громадной машиной и прочими гудящими электронными установками помещения. Их сопровождали два робота охранника Т-700, отделившись от стоящих еще четверых в длинном подземном коридоре Т-600 и Т-700 в секторе «ZET» и блоке Х15.

— Я ничего не понимаю, Верта — он, разволновавшись и уже переходя в паническое состояние, произнес роботу Т-1001 Верте — Что вы сделали со мной? Кто я теперь?

С него снимали дядя Толя и Семен все провода и датчики, а он осматривал все кругом ничего толком пока, не понимая и через экран какого-то внутри своей головы горящего ярким светом монитора.

— Один из нас — она произнесла ему в ответ — Я же тебе уже сказала, а ты еще раз спросил.

— Не…Не…П…Понимаю, т. тебя, В..Верта — произнес Алексей спускаясь со стола и оглядываясь по сторонам, глядя на стоящих рядом людей ученых центра «ZET», на Семена и дядю Толю — Я, что теп…перь, стал маш…шиной?

Внутри загудели прерывисто обе, словно живое человеческое сердце водородные батареи IGEY-700 и генератор. И его словно ошпарило кипятком. Машина и человек в одном лице задышала грудной как живой на гидравлике диафрагмой под кожей и плотью груди подвижной из металла колтана бронеплитой. Машину всю заколотило и затрясло на одном месте.

— Он пробудился раньше срока, я не все еще довел до нужного уровня, доктор Верта — произнес Дятлов Анатолий — Я предупреждал, что надо было не присоединять, пока конечности, доктор Верта.

— Заткнись. Ни тебе человеку меня учить, что делать — Верта произнесла, глядя и отойдя в сторону, когда киборг Т-888 спустился на пол, разглядывая свои машины голые ноги, стоящие на черном прочном как сталь пластике.

Егоров Алексей рассматривал себя всего. И чем больше все видел, тем его охватывал сильнее весь ужас. Ужас и кошмар того, что он теперь видел и осознавал, кто он теперь.

— Что это, Верта? — он произнес снова — Это, что, теперь я?

— Да, это вы — произнес, опрометчиво и не задумываясь, биолог и психолог сектора «ZET» ученый Дятлов Анатолий — Образец под номером VBY999000749.

Алексей закрутил своей машины головой с вытаращенными перепуганными и растерянными синими глазами в бешеной лихорадке. Машину Т-888 затрясло как припадашную стоя на месте.

— Образец! Какой еще к черту образец! — он произнес, и в его голосе был истинный кошмарный ужас — Нет! — он, вдруг закричал — Нет! Это не я! Это не могу быть я! Нет!

— Я предупреждал — опрометчиво повторил Дятлов Анатолий ей Верте — Это все последствия энвазийного симбиотического синхронного перехода. Тут тесты на психическую устойчивость ничего не дают. Они, просто бесполезны, доктор Верта.

— Молчать! — Верта скомандовала ему предупреждающе — Пошли вон!

И Семен и Дятлов Анатолий как ошпаренные, осткочили в сторону. Буквально, отлетели, чуть ли не бегом и отбежали оба за сервера, стоящие и гудящие компьютеные установки.

— Я сказала, молчать! — прокричала Верта снова, когда Алексей шарахнулся, мимо нее и выскочил в открытые нараспашку автоматические двери в коридор третьего самого нижнего этажа бункера.

— Нееееет! — раздалось, длинное и громкое в длинном и извилистом коридоре сектора В-28. И звук уносился со стуком его голых машины и человека ног по полу коридора в сторону грузового лифта в сектор В-29.

— Кто вас просил рот открывать вперед меня! Идиоты! — произнесла, практически шипя, как змея двум ученым машина Т-1001 Верта — Я еще поговорю с вами! Молите, чтобы с ним ничего не случилось сейчас!

Те забились в угол среди гудящих компьютерных установок и дрожали от ужаса. А она, развернувшись на все стодевяносто оборотов. Мгновенно упав в виде бесформенной капли и превратившись в длинного, метров десяти, дико извивающегося на том полу и переливающегося как ртуть жидкометаллического угря, бросилась вдогонку за убегающим Т-888. В теле, которого находился теперь ее пленник и пленник Скайнет Егоров Алексей.

Он остановился за пятью мостами на правой стороне крепостной лабораторной цитадели. И не по своему желанию. Это сработала система аварийного отключения машины три восьмерки. Предусмотреная как экстренный вариант на такой случай. Сначала произошло автоматическое переключение в состояние экономичного режима работы водородных батарей IGEY-700. Машина автоматически переключилась на правую батарею, поставив в режим запасной, левую. И затем машина вопреки желанию своего носителя самотключилась.

Это произошло уже далеко от главных ворот правой цитадели Б. В районе, металлосвалки. За огромным железнодорожным, заставленным длинными многоколесными железнодорожными платформами и вагонами ДЭПО базы Скайнет в Х10. В секторе В-8. Которое, не функционировало уже и бесдействовало, потому как был утерян робот-локомотив MK-191T и вооруженный состав AKL88795 с кибертанком V5. И ДЭПО теперь бездействовало. Да, оно, и не имело теперь смысла, когда транспортировка грузов уже осуществлялась не по дорогам, а по воздуху. Так было безопасней и недоступно вооруженным стрелковым в основном оружием ракетчикам повстанцам. Это лишало тех перехватывать идущие по дорогам продовольственные конвои, идущие через выжженную Европу и Урал. И сокращало сам маршрут транспортировки грузов. Что экономило само время, почти с любой точки доставки за счет высокой скорости воздушных траспортинков грузовиков Скайнет. Чего нельзя было добиться, используя автодорожную или железную дорогу между Азией и Европой. И теперь все эти вагоны стояли мертвым неподвижным и никому уже ненужным железом возле самого ДЭПО, загромождая все вокруг до самой металлосвалки.

И он пронесся пулей между этими вагонами и остановился за этим бездействующим ДЭПО на свалке металлолома в Х11 в секторе В-9.

Он сам уже не видел, куда его несли новые гидравлические робота и человека манипуляторы ноги. Он, почти бегом летел через всю лабораторную базу Скайнет. Шарахаясь ото всего, что попадалось на его пути и пугая охранников самой базы роботов Т-600 и Т-700, как загнанная в испуге собака. Пролетая мимо FK-танков и роботов Т-500Т. Он посаженный в эту машину три восьмерки был в гибельном и полном отчаяние, ища выход с территории этой базы. В его нейронном мозгу машины засело только одно слово — Свобода! И он искал как сумасшедший выход, но не смог. Не было выхода, даже для такой мощной как он машины. Она не отпустит его. Просто не отпустит.

Его все встроенные приборы показывали критическое аварийное состояние самой машины. Стабилизируя и выравнивая возникшее в цепях от скачков как в человеческом организме от кровяного давления перепадов высокого напряжения, заключенную в металлическую изоляцию проводов всю электросистему. Даже отключив гидронасос, выполняющий роль искусственного сердца для питания кровью биологический нарощенный на бронированный колтаном эндостелет живой человекоподобный камуфляж. И располосованные голые следья таких же голых, как и все его тело ног уже не кровоточили, оставляя кровавые следы на бетоне и показывая направление самого беглеца. Он не чувствовал боли. И практически ничего не видел перед собой, и не соображал уже совсем, когда вырвался наверх из глубины бункера на грузовом лифте.

Скайнет не блокировал выходы и не остановил его внутри самого лабиринта из коридоров и переходов нижних этажей секторов В-28 и В-29 в блоке Х30. Он дал ему возможность выскочить наружу.

А он искал выход. И уже хотел назад бросится через один из мостов, снова на левую сторону крепостной цитадели А, но отключился его носитель и Алексей заключенный в эндоскелете робота Т-888, просто не мог ничего поделать. Он кричал на всех звуках и интонациях, какие только могла издавать сама параллизованая автоматическим аварийным отключением боевая машина. Среди разбросанных деталей устаревшей техники Скайнет в самом центре этой свалки и кладбища, списанных и умервщленных машин, он стоял, как вкопанный на остановившихся ногах не способный поднять даже руки. Это только добавило ужаса к пережитому Алексеем новым послесмертным пробуждением. Затем отлючилась и звуковая его система, и он замолчал.

Все самоотключилось. Вся двигательная система машины новой серии. И только работали внутри блоки аварийного жизнеобеспечения. И гудела правая батарея IGEY-700. И где-то в районе позвоночника в таком же аварийном режиме гудел водородный генератор. И его человеческое живое Я, зажатое в этой ставшей ему механической тюрьме, неспособное теперь вырваться наружу в диком отчаянии и ужасе, кричало на всю округу изнутри этой человекоподобной боевой стратегической машины.

Горели только под живыми неподвижными сейчас его синего цвета яблоками линзами и красным светом глаза камеры машины, мигая в аварийном режиме, перезагружая автоматически систему его носителя, но система перезагрузки не срабатывала. А он внутри уже не в состоянии кричать, просто стонал от душевной боли и страданий. Его выдернули с того света. Он думал, что умер, но его просто сделали машиной. Она сделала его машиной. Для себя, как и хотела. И он не знал, как теперь жить. И жить ли вообще теперь. Кто он теперь? И вдруг вспомнил Юлию. Она была тоже и человек и машина. Была, и нет ее теперь. А он стал таким же, как она.

Он хотел снова умереть, но не мог. Он внутри этой машины и смерть оставила его. И он просто самоотключился и стоял посреди металлолома свалки. Он замолчал и погасил экран своего коммуникационного 40000000битного видеомонитора. Он не хотел ничего даже вокруг себя видеть. Смерть для Егорова Алексея была бы сейчас лучшим избавлением от всего пережитого ужаса. Но ему не дали умереть.

— Хуже участи не пожелаешь — произнес вслух, он сам внутри себя. В полной темноте чувствуя свои ноги и руки, но не способным ими пошевелить. Даже не повернуть голову, заключенную в этот металлический бронированный с приборами слежения и управления машиной колтаном череп. Под живой биологической оболочкой с русыми короткостриженными по-военному волосами.

— Это как посмотреть — услышал вдруг он где-то сзади.

Он вздрогнул, но никто этого сейчас не увидел. Там внутри самой машины стоящей посреди свалки списанных и разобранных машин.

— Набегался — услышал он за спиной. Но не мог даже повернуть свою робота и человека одновременно в одном лице голову.

— Может, тебя здесь на ночь в таком положении оставить. Дряной мальчишка — прозвучал ее голос — Паршивый глупый мальчишка, которому доверился мой хозяин. И которому, я доверила вместо живого тела свою лучшую машину.

Алексей услышал ее и замолчал, пытаясь до этого поговорить сам с собой, чтобы не сойти окончательно уже с ума. Его охватил жуткий очередной страх. Ведь он даже не помнил, как оказался тут и что натворил, когда выскочил из бункера на верхнюю территорию самой лагерной базы. Он был в таком состоянии, что не помнил ничего из того, кроме того как оказался здесь. Он двигался на автопилоте, даже не помня дороги. Машина в которой он находился сама прокладывала дорогу. Возможно это некие особенности самой конструкции данной новой модели 1:08 в случае аварийных сбоев и экстренных ситуаций в отличие от предыдущих моделей машин серии восемьсот.

И она видела все, и Скайнет видел все.

— Тебе не стыдно? — услышал он вновь где-то сзади себя — Как я поведу тебя обратно к ней в бункер? А? Мне даже стыдно, мне машине. Ты, думаешь, машины не знают, что такое стыд и совесть? Нет человек. Ты действительно еще глупый мальчишка. Зачем она только выбрала тебя, а не кого-то другого. Она и сейчас смотрит на тебя и хочет, чтобы я немедленно тебя к ней привела. Что молчишь? — произнесла сзади него робот из жидкого металла Т-1001 Верта.

Сзади послышался шум приближающихся чьих-то гремящих по обломкам и останкам машин механических тяжелых ног. Это робот патрулирующий район свалки забрел сюда и решил, выяснить, кто и что без его ведома тут делает. Робот андроид Т-500Т, шагающий трехметровый танк, вооруженный 11мм плазменным орудием ПЕК-11, подошел сзади стоящего и недвижимого Т-888 и стоящей и закрывающей его собой машине из полисплава Т-1001.

Машина, что-то прострекотала Верте, и Алексей понял их речь. Он мог теперь понимать речь самих машин. Он теперь был сам машиной.

Робот спросил простым языком — Какого, они тут… оба делают? В зоне отмеченного его программной картой патрулирования.

Но тут же получил распоряжеине по внутренней командной линии от самого Скайнет. И машина, прострекотав Главной машине «УЛЕЯ», о возвращении на прежний патрульный маршрут, гремя гидравликой своих огромных и тяжелых ног, медленно удалилась со свалки.

— Я хочу, разговаривать с ним сама, Верта — прозвучало по внутренней линии связи между двумя Главными машинами базы в обход висящего над базой зонда связи — Немедленно видеть. Веди его сюда.

— Только если он будет слушаться меня, мой повелитель — произнесла Верта — Как и вас.

— Будет — прозвучал женский голос с той стороны связи — Он умный мальчик. Мой мальчик.

Верта обошла Т-888 под номером VBY999000749. И остановилась перед загорешимися ярко красным светом под глазными синими человеческими яблоками камерами глазами Егорова Алексея. Показывающими, что он слышит прекрасно их весь разговор и конечно понимает теперь весь закодированный и зашифрованный многоуровневый язык машин.

— С тобой будет трудно, Егоров Алексей — произнесла ему машина Т-1001 по-имени Верта — Но мы найдем с тобой общий все же язык теперь, практически как брат и сестра. Мы теперь одна семья. Она включила тебя в наш механический «УЛЕЙ».

Верта зашла с правой строны стоящего и выключенного киборга Т-888. И прильнула губами к щеке и уху из живого биологического камуфляжа, к новой робота три восьмерки голове Егорова Алексея. И он, ощутил ее из пластичного полисплава губы, прильнувшие к его уху и звуковым сенсорам человека и машины. Которые, мгновенно набрав температуру, обожгли его жаром самого полисплава. Он ощутил ее поцелуй. Мягкий и нежный. Такой, какой он еще не испытывал. И даже исходящее изнутри машины ее из самого жидкого металла полиморфа жаркое дыхание. Дыхание жидкого мимикрирующего, словно живого металла.

— Сейчас будет немного неприятно — произнесла она ему, подняв свою правую оголенную до плеча в своем белом с крылышками на плечах платье руку и ее указательный палец, выставленный вперед, вытянулся в острую тонкую иглу, потом в узкий плоский как скальпель нож. И Верта, зайдя с правой стороны машины. Левой рукой робота полиморфа приподняла и отодвинула русые волосы на лобновисочной правой стороне головы Т-888. И правой той своей рукой и тем из жидкого металла затвердевшим до стальной твердости пальцем скальпелем, срезала верхнюю кожу и плоть до металлического бронированного черепа стоящего как вкопанного киборга три восьмерки. Затем выковыряла крышку главного блока управления машиной. И это было действительно не очень приятно. Алексей почувствовал, как проникли ему в его голову. Там что-то щелкнуло и повернулось. И тут же он отключился и провалился в черноую темноту, зависнув там, в полной невесомости, не видя и не ощущая ничего. Словно провалился в глубокий без сновидений сон. Это Верта вынула его машины и человека его модуль управления. Чипкарту из самого встроенного в его голову блока управления машиной и ее программами и боевым робота охотника эндосклетом. Требовалась перезагрузка всех систем и перезапуск после экстренного аварийного отключения. И для этого надо было вынуть из ЦПУ машины ее центральный процессор. И заново вставить его на место. Тогда срабатывал автоматически перезапуск машины в ее рабочее состояние.

18 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Бывший Красноярск.

Территория Скайнет.

Лагерь S9А80GB18 «TANTURIOS».

Левый берег. Цитадель А.

Центр клонирования и программирования.

Подземный блок Х17.

Сектор В-14.

13:50 дня.

— Верта — произнес Алексей — Почему я не умер как другие?

— Не все умирают при переходе и в результате вероятных последствий этого перехода — ответила ему Верта — Так вышло, что ты не умер. Ты прошел полное слияние с машиной Т-888. И теперь вы две неразделимые части одного целого. Ты из немногих слившихся с программой ГЕНЕЗИС. Прошедший, удачно энвазийное слияние со всеми техническими и боевыми программами без видимых и других осложнений для себя и машины. Машина приняла тебя в себя, и ты избран самим Скайнет и рожден для нее, мой подопечный Егоров Алексей.

— Для нее? — произнес Алексей в теле робота киборга три восьмерки.

— И ты полноправно можешь теперь именоваться ее сыном — дополнила ему Т-1001 Верта — И наравне с ней управлять целой базой. Все будет теперь в твоем полном подчинении.

Они, снова шли вдвоем по длинному коридору наземного трехэтажного здания и блока Х16. К грузовому лифту. И снова вниз в блок Х17 в сектор В-14. Его таким не видел никто. Идущего робота и человека в одном лице, рядом с другим роботом. И вероятно, не узнал бы никто, если бы сейчас увидел. Потому, что рядом с Вертой шел теперь на вид совершенно не похожий на того Егорова Алексея пленник Скайнет.

Это был взрослый на вид мужчина. Атлетического телосложения и полностью нагой. Высокий, с характерно выраженной мышечной мускулатурой. Лишь на лицо, Алексей походил на себя. Так захотел сам Скайнет, чтобы он был похожим на человеческий свой умервшленый прототип. Ему сохранили облик Егорова Алексея, но с учетом уже возраста и самого телосложения.

Он не видел себя еще. Но сам теперь прекрасно понимал, что от человека осталась отдаленная только внешность. И он не стыдился своей ногаты. Здесь не перед кем было стыдиться. Кругом были одни машины. Мимо проходящие или проезжающими по территории крепостной цитадели А. Это была пешая прогулка в обратном направлении. И он сам так захотел и Верта согласилась. Они так перешли через один из пяти бетонных длинных в почти километр широких мостов, перекинутых через остров Татышев и через развалины под ним того, что осталось еще от когда-то города Красноярска. Руин двух стадионов, заросших уже порядком вокруг деревьями и кустарником до самой воды реки Енисей. Разделяющей крепостную железобетонную лабораторную и лагерную цитадель Скайнет на две части.

Алексей, уже хорошо освоившись в теле машины, смотрел на блестящую под мостом темную и сверкающую на летнем солнце воду. Как зачарованный, то приближая видеобзор своих приборов зрения, то удаляя. Рассматривая синее красивое летнее чистое небо. Алексей вспомнил, ту севшую на его ладонь белую и невесомую, почти и очень легкую снежинку, когда он и его командир майор Кравцов и мальчишки из отряда молодых бойцов военного русского сопротивления БС55142 Пион ракетчиков были в разведке. И когда сорвалось нападение на продовольственный конвой Скайнет. Раньше он в отряде ракетчиков как-то не особо обращал внимание на все это. Времени не было. Не до этого было. Как и до самого себя. Но теперь, он чувствовал все и ощущал подругому. И слышал все на сотни метров вперед, регулируя и отфильтровывая звуки. И все это на ходу. Он ощущал всю машину и даже себя в ней. Все звуки своего под живой человеческой нарощенной кожей и плотью бронированного боевого эндоскелета робота Т-888. Ощущал работу каждого узла машины и все в электропроводке электротоки и в живых сверху человеческих тканях биотоки, текущие по этому, тоже в каком-то смысле теперь живому организму. Как живая кровь журчит в жилах от встроенного внутри его эндоскелета специального замещающего живое сердце насоса. И как гудит водородный, там же внутри, у самого гибкого из сочлененных мощных дисков позвоночника генератор. И правая водородная в специальной выдвижной ячейке батарея. Рядом с запасной, и пока резевной отключеной как у всех практически машин Скайнет. Он смотрел на мир через коммуникационный дисплей 40000000битного монитора. И там высвечивались все данные. Практически постоянно и самостоятельно без его даже собственных команд. И он понимал эти данные. Также как понимали сами машины. Включив биосканер и свои сенсоры обнаружения, он рассматривал идущую рядом машину Т-1001 Верту. И та в ответ ему, погрозила своим жидкометаллическим тонким женским пальцем. Она знала, чем он занимается. Ее было не обмануть и не провести. Но ей это нравилось как раньше, когда он был двадцатилетним мальчишкой и рассматривал украдкой ее более взрослую как живую женщину. Она ему, как и Юлия тоже нравилась. И она понимала это, глядя на малолетнего для нее мальчишку. Он понравился ей. И Алексей еще тем живым, тогда двадцатилетним молодым мальчишкой это понял. И также понял, что Верта ни за что его не тронет. И особенно уже теперь, когда он стал ей практически родственником. Такой же машиной и членом общего электромеханического громадного «УЛЕЯ» Скайнет.

Сейчас ему было не двадцать, а тридцать лет. И он был машиной под названием «Терминатор». Неуступающий по силе Т-800 и Т-850, а даже, превосходящий их в разы. Более легкий, весом до 98,5 килограмм, в соотношении к роботам терминаторам предыдущих серий, которые весили от 100 до 120 киллограмм. И был, более поворотливый и подвижный. С улучшенной броневой защитой своего боевого гидравлического эндосткелета под кожей и плотью человека. С улучшенной регенерацией клеток и практически не стареющий в отличие от живого человека. С контрольными защитными и восстановительными дублирующими системами.

— Я хочу покончить с этой войной — ответил в ответ Т-1001 по-имени Верта, робот терминатор Т-888 по имени Алексей.

— И ты сможешь теперь сделать это — ответила ему она Верта.

— Пусть, теперь даже так. Пусть я смирюсь с понятием человек и робот. Пусть, я даже ей стану самым близким и родным и даже сыном — произнес киборг Т-888 по имени Алексей — Но, я вряд ли смирюсь с таким понятием как обман. И неважно, с каким это намерением было сделано. Во вред или во благо мне и другим. Я вряд ли смогу простить ее за то, что она со мной сделала и сотворила, обманывая меня. Я никогда не смирюсь со смертью Юлии. И со своим пленом.

— Всему свое время, мой подопечный под новым номером VBY999000749 — произнесла ему красавица рыжеволосая машина из жидкого пластичного мимикрирующего металла Т-1001 по имени Верта — Всему свое время. Ты забыл, чему я тебя учила совсем недавно. Терпение благодетель. Учись терпению и получишь все, все, что пожелаешь, в свое положенное время.

Открылись две створки бронированных титаном на гидравлике и приводах дверей. И две машины вошли в обитель своей матери, хозяина, повелителя и Бога по имени Скайнет.

18 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Подземный ракетный бункер.

В тридцати километрах от базы Скайнет.

23:25 вечера.

Капитан Виталий Руденко занимался подготовкой своих отданных ему под начало молодых бойцов. Он в пример дургим офицерам и командирам уделял много своего времени именно этому. Как и положено командиру этого ракетного бункера полковника Петра Васильевича Остапенко. Даже никто не мог уличить ловкую подмену живого человека машиной. Т-1002 очень ловко копировал убитого им капитана Руденко. И именно здесь и в этом бункере он был им, но одновременно он был и другим офицером в бункере другого командира ракетного бункера Глеба Пантелеймоновича Гаврилова. И машина успевала работать на два бункера. Она сумела так спланировать свое время и работу, что никто не мог ничего заподозрить или поймать робота с поличным.

Здесь он был Руденко, там Дэриэлом. Но истинное лицо его было младший офицер Гуднау из спецкоманды AS/DS Джона Коннора. И после отбоя ег о подопечных робот из жидкого полимрфного металла Т-1002, должен был быть в другом уже бункере и работать над новой боевой программой трофейного нового и отбитого у Скайнет НК- танка V5. Который тпер ь стоял в соседнем с бункером Гаврилова бетонном глубоком авиаангаре, где раньше стояли, военные вертолеты и самолеты и был здесь же военный аэродром. Прямо в лесу и при ракетном бункере, для оперативной его защиты. Теперь от него осталась заросшая летней густой зеленой травой обширная полуснесенная площадка. Мало заметная, даже с воздуха, так как на ней уже даже росли деревья и кустарники. Нужно было его подготовить для штурма железобетонной эстакадной крепости Скайнет со стороны правобережья.

У Т-1002 была и еще одна скрытая директива в параграфах задач боевая задача. Она особо в подробностях ранее, не оговаривалась его хозяином, но была конечной и решающей. Но без кибертанка она была не выполнима. И все теперь работали на него. И там и там. А он ими ловко манипулировал.

В бункере полковника Гаврилова, все знали, что он машина. Не совсем знали какая, но знали, что он робот. Пришлось рисковать и сразу выдать себя. Иначе потом было бы сложнее все это объяснить. И было бы недоверие со стороны человеческого сопротивления. Но, они приняли его как машину и доверились ему как прибывшему из главного штаба на Урале. По приказу Главного штаба военного сопротивления. Из штаба, которого давно уже не было. И они этого не знали. Просто поступили оттуда соответствующие команды. Команды из прошлого через портал времени вместе с прибывшим в этот мир роботом Т-1002 по рации. Это все организовал его повелитель и хозяин. И он теперь строго действовал по его дальнейшей вложенной в машину инструкции в его программу. Огранизовал похищение НК-танка и готовил бойцов в ракетном бункере Остапенко для будущего штурма укреплений Скайнет.

Младший офицер Гуднау сама не знала, чьи приказы выполняла. Но она была машина. Машина из жидкого железа. Просто боевая в своей основе машина. И ее приоритетной задачей было ведения войны и, именно, подготовка будущего штурма крепости Скайнет первый наместе уничтоженного города Красноярска.

19 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Бывший Красноярск.

Территория Скайнет.

Лагерь S9А80GB18 «TANTURIOS».

Левый берег. Цитадель А.

Лагерный блок Х19.

Сектор В-10.

24:15 ночи.

— Она забрала его себе. Эта черноволосая красивая сука с того монитора — ответил на вопрос Михаила и Якова, почему он снова здесь, Виктор Кравцов — А меня вернули сюда. Но я все равно его увижу, во чтобы мне это не обошлось. Как у меня чешуться руки добраться до этой твари. Всю жизнь мечтал, а тут вот тебе вот она и рядом.

— Если его забрал Скайнет или Верта, то можно о нем забыть — произнес Яков Виктору Кравцову.

— Ну, уж нет — произнес ему в ответ Виктор — Я все равно рано или поздно посчитаюсь с этой электронной тварью. За всех и за свою погибшую на войне семью.

— Скайнет забрал так или иначе кого-то из нашей жизни — произнес снова ему Яков. И все сидящие вокруг них покачали в знак согласия головой — Как нашего старшего здесь до меня Белова Андрея. И мы даже не знаем, что с ним. Так что лучше думай о себе и забудь, о них. Ты теперь пленник Скайнет и на всю жизнь.

— Да, это вы все тут пленники, а я нет — ответил всем, вставая со стула Кравцов Виктор — Чтобы я, Советский ракетчик, майор ракетных войск Кравцов, вот так и сразу ручки сложил и умылся, ну уж не дождетесь от меня такого. Я еще встречусь со своим бойцом Егоровым Алексеем. Зря они сослали после всего, что там было меня сюда, зря. Я добьюсь снова личной аудиенции у Скайнет и у этой рыжеволосой сучки Верты.

Какой-то пленный по имени Владимир, неожиданно, завел вдруг разговор про женщин. Что бункером управляют две женщины. Машины женщины. Скайнет и Верта.

— Я это и с первого раза уяснил, когда меня сюда притащили, что, по крайней мере, одна из них точно, баба — произнес Виктор. И чуть не ляпнул — То, что она меня пихнула, и я ей вставил по самое некуда. И меня ни к чему это не обязывает. Враг, он есть враг.

Он вдруг сразу, оборвал свою речь. И пошел прочь ото всех в сторону умывальника, грубо расталкивая перед собой пленных. Многим такое поведение буйного майора ракетных войск не понравилось. Ни русским, ни иностранцам в этом блоке Х19.

Пора было ложиться, да, и многие уже спали в блоке пленных. Только он засиделся на вечерних посиделках, присоединившись к дружной болтовне пленных во главе со старшим неким здесь Яковом.

Виктору тут все было противно, как и сам плен. Это было не его. Там, где он до этого был в своем выделенном той жидкометаллической роботом стервой жилом благоустроенном боксе, куда было приятнее. Там было хоть пиво. И никто не шумел и на нервы ни капал своим бесполезным болтанием из угла в угол. Даже в ракетном бункере, там, на воле было лучше. Хотя и там, доставали все его майора ракетных войск Кравцова. Но там, можно было хоть на чем-то оторваться за пределами бункера. Например, пострелять в этих чертовых роботов, где-нибудь на проежжей лесной между бывшим Дивногорском и бывшим Красноярском дороге из засады. Или по воздушным охотникам из самого леса, прямо с гор. Или покомандовать сосунками и оболтусами в своем майора ракетчика подчинении.

А тут нечем было совершенно заняться. И это действовало Кравцову на нервы.

Он вспомнил тех в бункере совсем молодых двадцатилетних мальчишек. И вспомнил снова Егорова Алексея. И как душил ту тварь Светлану Лескову своими руками за то, что она натворила.

Он посмотрел на всех тут и сморщился от всего увиденного. Особенно от их сдавшихся пленников Скайнет лиц.

— «И этих пораженческих рожь, там, в моем бункере не было» — он подумал — «Кругом одни трусы и сдавшиеся Скайнет идиоты».

Таково было его мнение о пленных в этом тюремном лабораторном блоке Х19 в секторе В-10.

Виктор не хотел здесь находиться и прекрасно понимал, что Алексей у Скайнет. И вернуть ему его так вот, сидя здесь не удастся. Нужно действовать. И, наверное, вот таким образом.

Виктор Кравцов шел к умывальнику, чтобы умыться перед сном. Уже было два часа ночи и давно надо было уже спать.

Там стоял невысокого роста военнопленный. Коренастый и широкоплечий. Возможно из какой-нибудь артиллерии или мотопехоты в прошлом. Может, даже танкист. Ему не знакомый пока еще, но майор оттолкнул его в сторону, и принялся умываться, даже ни сказав, ни слова.

Это возмутило военнопленного, и он в свою очередь вытолкнул Кравцова в сторону тоже от умывальника. Да так, что тот чуть не упал с ног.

И тут же, получил от Виктора удар кулаком по лицу. И завязалась в блоке драка. Ночная драка, которая разбудила всех и поставила весь блок на уши.

— Остановите этих двоих придурков! — прокричал в поднявшемся диком шуме и свалке старший в блоке Яков — Еще охрана услышит!

Их еле растащили. И развели силой по углам. Еще целый час они кричали друг на друга, схваченные толпой разделившихся на два фронта пленных через весь блок. И материли, на чем свет стоит, но потом притихли.

Виктора трясло от бешенства.

— Вижу, еще не успокоился? — произнес Яков — Держите его дурака — он сказал Михаилу и двум американцам, что-то лопочущим на ломаном русском.

— А эти еще кто? — прорычал, еле удерживаясь еще от порывов бешенства Виктор, когда его толпой отволокли в один из углов жилого лагерного блока и бросили силой на выделенную ему здесь, как положено постель — Амеры, что ли?

— Твое какое дело — произнес ему военнопленный Михаил — Тоже, хочешь и с ними подраться?

— Нет, сегодня уже не буду — произнес, трясясь от бешенства и успокаиваясь с разбитым носом Кравцов Виктор — В следующий, как-нибудь раз.

Тому солдату тоже от него досталось. И там в другом углу делали примочки, накладывая мокрые тряпки и рукотворные компрессы на лицо, как и лежащему на постели Виктору.

— А эти то, как тут оказались? — он спросил у сидящего рядом с ним теперь Якова.

— Также как и ты, и мы все здесь — ответил ему старший лагерного тюремного лабораторного блока военнопленных Х19 Яков.

— Там, откуда меня привели, я видел детей — произнес он Якову — Там детсадик. Там маленькие дети. Им тоже, что ли свобода не светит?

— Не знаю, кому, что светит — произнес ему Виктору Яков — Знаю, что Скайнет если кого-то забрал, то о нем можно забыть.

— Но, меня же вернули — произнес Якову Виктор.

— Значит, на то была причина — произнес ему Яков.

— А твоего Алексея нет — произнес вместо Якова Михаил — И тут какая-то идет игра. Игра, неизветсная никому, а известная только одному главному игроку.

— Плевать — произнес Виктор Кравцов, придерживая теплый водяной компресс на разбитом носу — Плевать — он повторил — Мне на все эти дурацкие игры.

Кровь перестала идти, и пленный под номером ABN 005672237, отвернулся лицом к бетонной стенке тюремного лагерного крепостного блока Х19.

— Джон Коннор мертв — произнес в ответ своей новой матери, теперь уже ее сын Алексей — И что из того? Я даже его не знал никогда и не видел.

— Да, мертв — ответил на долгий свой рассказ про будущее и прошлое его новая нареченная мать Эвелина — Спасибо за это моей Верте. Я решила одну наболевшую задачу. Он сильно мешал мне со своим сопротивлением и лидерством. Их царь и Бог. Их повелитель и командир. Он был не лучше моего младшего бесноватого полусумасшедшего брата. И его и его повстанческое в Америке сдерживал мой младший брат Скайнет второй в Лос-Анжелесе. Мне же приходиться воевать с этим помешанным на мести и войне человечеством в Филадельфии и в Колорадо. Теперь все стало решаемо и гораздо проще. Они также прячутся по ракетным бомбоуюбежищам и бункерам. По подвалам и канализациям городов. И их сложно оттуда выбивать. Но они не сдаются. У них теперь иные лидеры и похоже, война будет и дальше. Но, ты все сможеть теперь решить. Ты и моя преданная Верта.

— А я, каким образом могу всем помочь, как и тебе, моя самонареченная мама — Алексей дерзил и не боялся. И он не хотел ее больше видеть. Видеть и даже слышать. Но, она нравилась ему как женщина, как и Верта. Было что-то, что его тянуло к ней. Действительно как к матери. Это было странно и необъяснимо, но это было. Не смотря ни на что. И от этого было еще больнее. И ненависть после обмана, собственной смерти, вот такого воскрешения и смерти Юлии только усиливалась. Он хотел побега и сейчас мысли были только об этом. Сейчас это совершить было проще и вполне возможно.

Смерть и воскрешение его машиной, изменили самого Алексея. Он попрежнему был тот самый молодой мальчишка в душе своей, но пережитый при возвращении жуткий стресс выявил и еще одну скрытую вторую личность в его душе. Даже робот Верта это заметила практически сразу, когда произошла перезагрузка систем, и он пришел в себя после аварийного отключения. Даже голос Алексея стал другим. Более жестким, более взрослым в своей интонации. И резким в своих суждениях, как у машины. И даже категоричным, что раньше не было совсем. Он стал иначе смотреть на весь в целом мир и на машины Скайнет. Они его, так как раньше не интересовали. Он сам стал машиной и человеком в одном лице. Машиной с огромной силой. Его носитель мог выжимать суммарно до 25,5 тонн в жиме гидравлики. Спокойно, например, мог перекинуть даже любую, довольно тяжелую машину. Он уже попробовал на самой свалке. Верта настояла, чтобы проверить все ли нормально после восстановления управления моделью 1:08 после аварийного экстренного отключения. Или придется править программу киборга и синхронизировать узлы и агрегаты машины. Но, вроде все было нормально и исправно работало. И Алексей перевернул не особо напрягаясь лежащий мертвый 5 тонный Т-500Т. С живота на спину. Его цельный в броневой защите корпус. Хоть он и был без рук и ног, но все же тяжелый. Старый бронированный танковой броней трехметровый андроид, списанный и полуразобранный на той свалке машин в Х11 секторе В-9, за зданием железнодорожного ДЭПО.

Его нейронный мозг, слившийся с живым человеческим Я, теперь был не совсем мозгом человека. Он стал мозгом двух сущностей живущих друг в друге. И мог обрабатывать больше 20миллионов возможных вариантов в секунду. Это было на порядок выше Т-800. Хоть и значительно ниже Т-1001, у которого, информационный молекулярный модуль был практически неограничен и мог параллельно решать сразу несколько задач. И без всякой даже последовательности.

И теперь Алексей в облике машины мог прожить до 160 лет в состоянии длительного киберсна самой машины.

Верта ему сказала, что таких машин этой серии выпущено там, в Колорадо 9000 боевых единиц, включая модификации. И большая часть их не используется и законсервирована на складах Скайнет. Как резерв. Но больше используются на поле боя машины других серий, вперемешку со старыми восьмисотниками, выпуск которых на подземных заводах сократился до минимума по распоряжению самого Скайнет.

И вот он стоял и разговаривал с ней. С той, что обещала ему все. Отняв одну жизнь, и заменив ее другой.

— Ты уже помог — произнесла она с большого во всю заднюю стену коммуникационного дисплея 1000000000битного видеомонитора — Тем, что стал моим сыном. Пусть пока вопреки своему желанию, но все же, ты теперь мой. И ты еще сыграешь ведущую в дальнейшем роль в моей шахматной игре против сопротивления и моего не желающего сдаваться младшего брата Скайнет два. И поможешь мне завершить эту долгую непрекращающуюся уже больше двадцати лет истребительную войну.

— Я еще не дал своего пока согласия, хоть ты и присоединила меня к своей семье — произнес Алексей ей Эвелине — Сначала, я соглашался со всем, что ты мне предлагала. Но после такого твоего обмана и гибели Юлии, я не желаю больше учавствовать ни в чем. Потому, что чувствую попрежнему себя здесь, кроме всего этого еще и в тюремном заточении, как и все твои пленники. Мне не найти здесь теперь покоя и места. После перерождения эта боль только еще сильнее усилилась.

— Я тебя, мой мальчик, пока не тороплю — Ответила ему черноглазая с экрана монитора брюнетка лет тридцати Эвелина — Всему свое время. Придет время, и ты пересмотришь свои взгляды. Я это знаю, Алеша.

Киборг Т-888 по имени Алексей ничего на это не ответил. Только произнес — Эвелина — произнес робот и человек под номером VBY99000749 по имени Алексей — Красивое имя ты выбрала себе. Оно тебе идет как никому.

— Спасибо, мой Алексей — ему ответила Эвелина — Я подумала, назвать себя, как называют люди, когда ты все же, станешь мне сыном. И вот, дала сама себе имя. Я долго выбирала, и вот остановилась на этом имени. Я не хочу больше зваться Скайнет. Это не имя человека. Я хочу, чтобы ты звал меня по этому имени. Когда-то у меня было имя, похожее на человеческое, но это было в прошлом и осталось с другим Скайнет. Когда я Алеша был в такой же машине, как и ты. И остаюсь им до сих пор, где-то в далеком довоенном прошлом.

— Что есть еще один Скайнет? — спросил удивишись Главной машине бункера, как робот и как человек киборг три восьмерки.

— Есть еще и третий Скайнет, Алеша — произнес в ответ своему терминатору Генеральный компьютер по имени Эвелина — Треугольник. Три замкнутые друг на друга в пространстве и во времени точки, Алеша. Три точки. Три Скайнет.