Теперь я не Адвокат

Глава 24

Все получилось. Но на душе было не только прекрасно, но и мерзко — ведь я пообещал Журавлеву забыть о том, что он убил свою жену. Пообещал довольно убедительно, даже сам поверил. А почему нет? Роль наглого и донельзя самоуверенного частного детектива, бывшего сотрудника уголовного розыска, у меня вышла неплохо.

Меня интересуют только деньги — я так прямо и сказал Журавлеву, отчего он немного успокоился. Его ведь тоже интересуют лишь они, поэтому общались мы с ним на одном языке, как деловые люди.

Договорились и заключили контракт. С него признательные показания, с меня — молчание об убийстве.

Увы, Олег Николаевич, я вынужден тебя разочаровать. Слухи о моей порядочности оказались сильно преувеличенными. Но у меня есть смягчающее обстоятельство — таких ублюдков, как ты, обманывать можно и даже нужно. Иначе вы заполоните весь мир и превратите его в крысиное гнездо.

Его жена должна быть отомщена. Поэтому будет и эксгумация, и уголовное дело. Хотя и не раньше, чем закончится эпопея с Романом. Рисковать нельзя.

О том, что Журавлев убил жену, известно многим: всем из коллегии, в которой он работал, в уголовном розыске, сотрудники которого вдруг обзавелись новыми машинами, даже, наверное, в медицинской экспертизе слухи поползли. И все эти люди теперь знают, что убийства могут легко сойти с рук. Надо всего лишь проявить немного расторопности и потратить деньги.

А вот и нет, уважаемые господа. Не спешите радоваться.

Любопытно, сообщит ли адвокат о моем приходе Смирнову. Скорее всего — нет, побоится. Смирнов предпримет какие-то шаги, в результате которых Олег Николаевич может оказаться еще в большей опасности.

Адвокатского статуса он скоро, разумеется, лишится на раз-два. Такое в московской адвокатуре не прощается. Преступления в его действиях по делу Левшина не найдут, но нарушение адвокатской этики тут налицо. Меня выгнали из адвокатов за гораздо меньшее, и я ничего не смог сделать.

Мои размышления прервал звонок Снежаны. По видеосвязи. Она была одетая. Сидела дома в халатике, пила кофе. Уже непривычно видеть ее такой, но и в одетых женщинах есть некоторое очарование.

Мы поболтали ни о чем, Снежана сказала, что уже соскучилась, спросила, когда я освобожусь. Я честно ответил, что не знаю. Она послала мне воздушный поцелуй и сообщила, что я очень понравился Маше. Хотелось сказать, что она мне тоже понравилась, но на всякий случай я этого делать не стал.

А потом позвонила сестра.

— Привет! — почти закричала она в телефон. — Рассказывай, как жизнь!

— Прекрасно, — пожал плечами я. — Бьет ключом.

— Я немного наслышана об этом, — хихикнула Оля. — И хочу тебе сказать — ты молодец!

— Не знаю, о чем ты, но то, что я молодец, известно давно, — пошутил я. — Двух мнений тут быть не может.

— А кто в этом сомневается? Точно не я!

— Оль, ты по делу? А то я уже сижу в машине, пора ехать!

Намеки на то, что она осведомлена о моей личной жизни, меня немного задели.

— Все, заканчиваю! Скажу на прощанье только, что Снежана очень хорошая девочка, умная и необычная. Сверстники ей не нравятся. Они скучные, бестолковые, с ними не о чем поговорить. Со своим предыдущим парнем она потому и рассталась, хотя никаких недостатков у него не было, и его родители очень обеспеченные. Так что серьезных отношений можно не бояться.

— Я вообще человек смелый, мало чего боюсь, — ответил я. — Ни серьезных отношений и уж тем более несерьезных.

— Правильно! Если у вас все получится, буду рада за тебя!

— У тебя-то как жизнь? В том числе и личная?

— Я все скажу! — загадочно улыбнулась Оля. — Пока!

На пляже меня рассматривали, а за его пределами — обсуждали. Причем настолько открыто, что сплетни дошли уже и до Оли. С другой стороны, чего я хотел? В этом плане все женщины одинаковы.

Я позвонил Вике, но она сбросила звонок и прислала сообщение — «в суде».

Ну да, правильно, пользоваться телефоном во время процесса запрещено. Подожду, пока освободится, к обеду уж точно. Судьи — они тоже люди, едят трижды в день (хотя, судя по фигурам некоторых, гораздо чаще). Поэтому можно ехать в офис, там спокойно поработать и даже, если получится, немного вздремнуть (спать последнее время приходится очень мало).

Увы, поспать не удалось. Еще один звонок (как много их за сегодняшнее утро).

Валентин Палыч из Генетической лаборатории собственной персоной.

— Добрый день, — заговорщицким голосом сообщил он.

— Исключительно добрый, — согласился я.

— Знаете, чем я занимаюсь?

— Конечно, нет. Моя дедукция еще не на таком высоком уровне!

— Целыми днями размышляю, как раскрыть связанное с гомункулами преступление!

— Есть идеи?

— Да, но об этом не по телефону!

— Сейчас подъеду, — ответил я. Убедить некоторых людей, что не все на свете разговоры прослушиваются невозможно, поэтому надо ехать.

— Подъезжайте, пожалуйста! Мы с начальником безопасности Сергеем Петровичем вас очень ждем.

— Итак, что мы имеем, — сурово говорил Сергей Петрович. — Какой-то негодяй из нашей лаборатории незаконно занимается генетическими изменениями живых существ. Помимо этого, скорее всего, он причастен к побегу модифицированного существа из чана, в результате чего могли погибнуть люди. Этот человек — негодяй и преступник. Но кто он?

— Очень важный вопрос, — кивнул я. — Действительно, кто?

— Этого мы пока не знаем. Однако!

Сергей Петрович многозначительно поднял вверх палец. От этого под его расстегнутым пиджаком стала видна оперативная кобура и в ней револьвер «Ругер» 454-го калибра. Очень крутая игрушка, почти такой же мощности, как мой 500-й. Сергей Петрович серьезно относится к своим обязанностям и в оружии разбирается.

— Однако мы можем распознать его по косвенным уликам, — продолжил он. — Вы говорили совершенно правильно, что человек, ставший на преступный путь, начинает вести себя как-то иначе. У него появляются странные привычки, он постоянно оглядывается, от страха и напряжения становится рассеян.

— Да, именно так, — кивнул я. — Даже если маньяк прикидывается примерным семьянином, двадцать четыре часа в сутки носить маску он не сможет.

— Поэтому сегодня мы сумеем кое-что узнать, — хищно улыбнулся Сергей Петрович. — Через час с небольшим в лаборатории начнется общее собрание, на котором будут присутствовать все сотрудники без исключения. Вы сможете на них посмотреть и выцепить негодяя взглядом.

— Боюсь, вы преувеличиваете мои способности, — удивился я. — Виновного по выражению лица находят только в кино.

Сергей Петрович замялся. Такое впечатление, что ему стало очень неудобно.

— Понимаете… моя бабушка разбиралась в магии… Она немного умела смотреть вглубь вещей. Замечала странности. Говорила, что у всего есть аура. У хороших людей — светлая, у плохих — темная. И когда она видела скрытое, ее глаза менялись… Я навсегда запомнил их. Ни у кого потом я не встречал таких глаз… только у вас. Вы сделали их странными на секунду. Даже гораздо более странными, чем у бабушки. Вы видите дальше, чем она.

Повисла тишина.

— Извините, пожалуйста, — сказал Сергей Петрович.

— За что вы извиняетесь, — возразил я. — За свою внимательность?

— Да, — облегченно вздохнул Сергей Петрович. — Так что, посмотрите на всех во время собрания?

— Давайте попробуем. Но, боюсь, вы преувеличиваете мои возможности. Никакой глубины вещей я не вижу.

— Рискнуть надо, — поставил точку в этом не слишком приятном обсуждении Валентин Павлович. — Не получится — значит, не получится. А если будет результат, то совсем хорошо.

Я кивнул головой. Посмотрю на ауры людей и на их плечи — нет ли там сектантской татуировки.

В принципе, не самая плохая идея.

…На третьем подземном этаже, как выяснилось, находится большой актовый зал, где и состоится собрание. Вопрос, как мне там появиться. Ничего секретного во время него обсуждаться не будет, но посторонний человек вызовет непонимание.

Однако выход был найден. Сергей Петрович сбегал к директору (тот, разумеется, знал о ситуации), и с его согласия быстренько состряпал документ, что я устраиваюсь в лабораторию на должность заместителя начальника безопасности. Причем, на всякий случай, под другой фамилией.

Поэтому мне, пока что неофициально, разрешено присутствовать на собраниях и заходить кое в какие кабинеты.

— Удивления после событий с пальбой это не вызовет, — сказал Сергей Петрович. — Все будут только рады, что здесь появился еще один человек, умеющий стрелять.

В чем комитетчики разбираются, так это в подобных комбинациях. Скрыть чье-то имя, выдать человека за другого, и при этом все сделать быстро и элегантно — тут они мастера, и Сергей Петрович, выйдя на пенсию, хватки не потерял.

Полиции до Имперской Безопасности в таких вопросах, как до луны. Но когда нужно раскрыть уголовное преступление, ситуация обратная — пока комитетчики проводят бесконечные совещания, печатают никому не нужные документы, полиция тупо притаскивает в отдел всех подозреваемых, и один из них, как правило, сознается и показывает, куда спрятал нож, которым зарезал своего бывшего приятеля.

Но это все лирика, и времени на нее нет.

Мы с Сергеем Петровичем пошли в зал заранее и стали у входных дверей, якобы, с целью обеспечения безопасности. А то вдруг еще один монстр прибежит? Шутки шутками, а в набитом людьми зале кровавую баню устроить гораздо легче, чем в других условиях. Все здесь, не надо бегать по кабинетам.

Но стали мы у входа лишь затем, чтобы я вблизи мог при помощи «дара» рассмотреть плечи сотрудников.

Вот, кстати, и они.

Первыми, задолго до объявленного времени, пришли две девчонки — молоденькие, симпатичные, ничуть не похожие на «лабораторных крыс» из фильмов. Сектантских татуировок у них не оказалось, отчего я даже вздохнул с облегчением. Очень не хотелось, чтобы какая-то из этих девах оказалась преступницей.

Затем пошли все остальные. Много людей в лаборатории! Возраст — от двадцати пяти до семидесяти с лишним. Кто-то ассистент, а кто-то — уважаемый профессор, написавший десятки научных трудов.

Женщин была почти половина — и пожилые, и среднего возраста, и совсем юные, наверное, только что из института. Интересно, попали сюда по распределению или по «зову сердца».

На меня люди особого внимания не обращали, разве что несколько девчонок. Две из них даже оглянулись на меня из зала и захихикали. Дорогие девушки, после пережитого на ночном пляже мне многое стало не страшно. Поэтому смейтесь на здоровье.

Намного больше меня беспокоило то, что никаких татуировок я не обнаружил. Даже ауры ни на что не намекнули. У кого-то были светлее, у кого-то — мрачнее, но не более того.

Последними из всех пришли руководители — начальник и два заместителя. Тоже чистые. Не зачислен в секту сотрудник лаборатории. Наверное, еще не заслужил, пока стажируется, проходит проверки. Сектанты пишут запросы на отсутствие судимости и собирают характеристики с места жительства.

Очень смешно.

Валентин Палыч остался на совещании, а мы с начальником безопасности вернулись в его кабинет.

— Жаль, что не получилось.

Сергей Петрович выглядел весьма удрученным.

— Что-нибудь придумаем, — немного обнадежил я его.

Мы распрощались, я покинул лабораторию, сел в автомобиль, и мне позвонила Вика.

— Все, наконец-то я освободилась. Не на обед, а совсем. Сегодня заседаний не будет.

— Прекрасно. Сообщаю тебе хорошую новость — адвокат, подставивший Романа, во всем сознался. Пока что не в полиции, просто написал мне объяснение на листочек, но все-таки!

— Ты герой… — покачала головой Вика. — Наверное, он даже не сопротивлялся.

— Совсем немного. Мозги у него соображали, и он понял, что лучше лишиться адвокатской корочки, чем сесть в тюрьму. Хотя туда он все же сядет. Джентльменские соглашения с такими мразями не заключаются.

— Тогда сделаем так… приезжай ко мне, а я пока подумаю, как лучше сделать. В принципе, у нас все готово.

— Уже еду, — ответил я.

Но как только я выехал на дорогу, раздался звонок с незнакомого номера.

— Добрый день, — внушительно сообщил голос. — С вами говорит сотрудник безопасности Центрального банка Романов Николай Александрович. Сейчас происходит попытка похищения денег с вашего вклада.

Услышав эти слова, я хотел сбросить вызов, но потом решил немного развлечься.

— Ой, какой ужас, — завопил я, — недаром мне сон плохой приснился. Правда, у меня нет счета в вашем банке!

— Мы — Центральный банк, — сказал неведомый сотрудник, — самый главный над всеми банками. Мы их курируем и знаем, что в них происходит. У вас же есть счет в каком-нибудь другом?

— Ага, есть… — подтвердил я с дрожью в интонациях, нагло подрезая ехавший сзади автомобиль.

— Вот с него и похищают!

— Как все просто! — восхитился я.

— Ничего сложного, — согласился голос.

— Но что же мне делать? Пока я до вас доеду, они уже все утащат!

— Не волнуйтесь, вам надо просто перевести все деньги на защищенный счет!

— Ой, — распереживался я, — дык ведь не умею! Можно я сообщу вам карточку, а вы сами переведете?

— Можно, — послышалось в телефоне. — Помогать людям — наша работа. Давайте сюда вашу карточку.

— Очень плохо слышно! — я приглушил звук и даже постучал пальцами по телефону. — По дороге еду, телефон отключается, перезвоните мне на другой номер, сейчас сброшу его!

— Хорошо, — разрешил собеседник.

У меня есть знакомый компьютерщик (другой, не тот, которого я спасал несколько дней назад от автоподставы), и его бабушку телефонные мошенники когда-то «развели» на деньги. Он очень расстроился и в качестве мести зарегистрировал в Австралии телефон, по виду похожий на наш, сообщив его всем своим знакомым.

— Если кому позвонят жулики, дайте им этот номер. Пусть набирают!

Звонок в Австралию стоит недешево, но для надежности Ваня установил на него еще и программу, мгновенно съедающую весь баланс.

— Один гудок — и усе, — говорил он. — В минуса, сколько б на счете не было.

В общем, скинул я мошенникам телефон и поехал своей дорогой, однако через десять минут раздался новый звонок. Тоже с неизвестного номера, но уже с другого.

— Вы дали нам что-то неправильное, — обиженно сказал Николай Романов (или как его зовут на самом деле). — Я позвонил, а у меня все деньги списались!

— Не может быть, — воскликнул я. — Наверное, вы просто ошиблись в наборе. Надо звонить еще и еще, еще и еще, со всех телефонов, какие у вас есть, тогда наверняка что-то получится!

— Вы мошенник и негодяй, — проговорил человек. — Вам не стыдно?

— Стыдно, — ответил я, — но не мы такие, жизнь такая! Ничего не поделаешь!

Вика встретила меня в дверях своего кабинета.

— Как чувствовала, что ты идешь, и пошла открывать, — улыбнулась она.

Очень идут ей строгие костюмы. Впечатление, что такая женщина не может принадлежать никому — она слишком хороша для кого бы то ни было.

Ну да не будем о грустном.

Я протянул ей лист с признанием Журавлева.

Она прочитала его и потянулась за столом, как кошка. В сущности, она на нее и похожа. Говорят, что любой человек напоминает какое-то живое существо, поэтому Вика — кошку. Умную, красивую, таинственную.

— Как он не умер от разрыва сердца, написав это? — с притворным сочувствием вздохнула она.

— А вот не умер, — усмехнулся я. — Не умер даже от второго документа с признанием в убийстве собственной жены.

— Ты страшный человек. Наверное, я зря тебя не боюсь.

— Очень зря, — согласился я. — Меня надо бояться и слушаться во всем.

— Пока ты ехал, я провела ревизию доказательств невиновности Левшина. В принципе, мы сделали все, что хотели: разгромили показания понятых, опровергли заключение лаборатории, получили признание угонщика, а теперь и адвокат сказал, что давил на Романа. Полный набор.

— Все это можно направить в следствие, но тварь-следовательша будет упираться руками и ногами. Прекращенное уголовное дело означает выговоры для нее и руководства. Уж лучше посадить невиновного. Да и оперативники будут давить. У них тоже возникнут проблемы.

— Доводить дело до суда не хочется, — отметила Вика. — Это уже последнее средство. Процент оправдательных приговоров мизерный, и кто знает, к какому судье попадет дело. Не факт, что к Филатовичу.

— Поэтому, — развела руками она, — у нас остается один вариант: ехать в прокуратуру, показывать документы и объяснить, что следствие делает из них дураков.

— Ты права, — согласился я. — А кто районный прокурор? Ты его знаешь?

— Я с ним не знакома, но говорили, что человек он неглупый, к тому же, большой оригинал. Порой ведет себя очень эксцентрично и не лезет за словом в карман, даже общаясь с начальством.

— Интересно. Тогда едем.

Вика тут же позвонила в прокуратуру и договорилась о встрече.

— Как удачно, у прокурора сегодня еще и приемный день.

…– Вы к Виталию Андреевичу? — спросил нас охранник при входе.

— Да, о встрече договорено, — ответила Вика.

Охранник кивнул и нажал кнопку турникета.

Мы поднялись на второй этаж и свернули налево согласно позолоченной стрелке на стене, под которой красовалась надпись «прокурор».

Коридор к его кабинету оказался темным, единственное окно закрывали плотные жалюзи, почти не пропускавшие света.

Мрачная личность этот прокурор, подумал я.

Но настоящие приключения у нас только начинались.

Перед кабинетом прокурора стояли двое сотрудников — парень и девушка с «лейтенантскими» погонами, держа в руках документы на подпись. А внутри кабинета происходило что-то странное.

Дверь, около которой мы оказались, сотрясалась от глухих ударов, а юные сотрудники их напряженно считали.

Бум!

— Три! — в один голос негромко произнесли они.

Бум!

— Четыре!

Бум!

— Пять!

— Извините, — тихонько я спросил, — а что здесь происходит?

— Не сбивайте нас, — раздраженно ответил парень, — если мы ошибемся, это будет опасно для жизни.

Бум!

— Шесть!

— А с прокурором… точно все хорошо? — деликатно поинтересовалась Вика.

— Лучше некуда, — мрачно ответил парень. — Вы, я так понимаю, с ним не знакомы. Многого лишились! Когда он не в настроении, то бросает в мишень на входной двери метательные ножи. И если неосторожно открыть дверь, то угадайте, что может случится?

— И что же нам, стоять здесь, пока он не повеселеет⁈ — изумился я.

— Нет, необязательно. Ножей всего десять, и когда они все воткнутся в дверь, Виталий Андреевич пойдет их вытаскивать. В этот момент и надо заходить.

Пока нам рассказывали об опасностях прокурорской службы, в дверь послышался десятый удар.

— Все, мы пошли, — парень поправил воротничок и пригладил волосы. — Сейчас быстренько подпишем бумаги и вы сразу входите. Главное, не дать закрыться двери, а то он опять начнет.

Я очень пожалел, что оставил револьвер в машине. Какая получилась бы картина — прокурор с ножом, адвокат с револьвером. На первые полосы газет, однозначно.

Сотрудники вернулись действительно очень быстро, почти через минуту, и я быстро заглянул в дверь, ожидая увидеть летящий мне в лоб тесак. Но нет, прокурор — высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, с пышными черными усами, которым бы позавидовал командир гусарского полка, сидел за столом, грустно сцепив руки, а ножи торчали из двери, как иголки дикобраза.

— Разрешите? — спросил я, опять пожалев, что без оружия.

Прокурор махнул рукой.

— Заходите, чего уж там…

Мы с Викой прошли в кабинет.

— Присаживайтесь. Как поживаете, Виктория Сергеевна? — обратился прокурор к Вике.

— Хорошо… — удивилась Вика. — А мы… знакомы?

— Не обращайте внимания, — вздохнул прокурор, — я вас как-то увидел в суде, запомнил, и попросил узнать, как зовут такую красивую женщину. Вот и все. Обычная история. Я, если что, Виталий Андреевич.

Он поднял лежащий на столе документ, сделал из него самолетик и бросил его в дверь.

— С кем я работаю! — воскликнул он. — Одни бездари и тупицы! Устраивают богатые папы детишек в прокуратуру, а те элементарную бумагу напечатать не могут! Безумие! Куда катится мир!

Он продолжил бушевать, посылая в адрес подчиненных разнообразные проклятия, а я в это время рассматривал кабинет. В принципе, ничего необычного, кроме нескольких элементов.

Первым был огромный портрет прокурора в форме штабс-капитана времен первой мировой войны (Виталий Андреевич, по всей видимости, занимался реконструкцией), а вторым — здоровенный аквариум, в котором плавали явно не золотые рыбки.

— Да, это пираньи, — подтвердил прокурор, заметив направление моего взгляда. — Они самые. Скармливаю им провинившихся сотрудников, оттого у меня постоянно есть вакансии.

— Шутка, — после паузы добавил он. — Глупая, но я ее очень люблю. Так что у вас случилось? Чем вы хотите меня дополнительно расстроить?

— Мы к вам по делу Левшина, — сказала Вика, доставая из папки документы.

— А, знаю-знаю. Уж не вы ли спасли Рому от продления ареста?

— Я, — кивнула Вика.

— Большое вам спасибо. Своего подчиненного, который, не читая дело, решил поддакивать следствию, я заставил сунуть руку в аквариум, и теперь он ходит без пальцев. Шутка. Палец я ему так сломал, собственноручно. Тоже шутка.

«Куда я попал? — подумал я. Филиал сумасшедшего дома в кабинете районного прокурора. Вот это да.»

Неожиданно прокурор посерьёзнел.

— Виктория Сергеевна, объясните, в чем суть вопроса, пока я буду читать ваши бумаги, — попросил он совсем другим голосом, спокойным и рассудительным.

Вика быстро рассказала ему о деле, а он в это время пробегал глазами документы.

Через минуту прокурор стал покрываться красными пятнами, через две — покраснел, как рак.

Он поднял трубку внутреннего телефона.

— Дима, запроси в следствии уголовное дело по Левшину. Немедленно. Брось все, напечатай запрос и топай с ним в отдел. Оно у нас? На проверке? Тащи его ко мне. Мигом.

В коридоре раздался топот бегущего человека и в кабинет заскочил еще один парень-лейтенант, очень похожий на того, кого мы видели перед дверью. Вид у него был испуганный, в руках — толстое уголовное дело.

— Кто из моих замов дал отмашку на возбуждение?

— Никифоров… — пролепетал парень.

— Он здесь?

— Да…

— Большие шансы на то, что у него сейчас будет со мной очень неприятный разговор.

Парень выбежал, а прокурор открыл дело и начал его перелистывать.

Минут через пять он мрачно посмотрел на нас.

— Буду краток. В суд это не уйдет. Я не дам. И невинного человека как бы жалко, и вероятность оправдательного приговора в суде велика, как никогда. Но как ловко опера состряпали, обалдеть.

Он встал и походил по кабинету вперед-назад.

— Делаете копии своих бумаг и направляете мне письмом. Потом мы вызовем сюда адвоката, да и всех остальных. Опросим сами, только потом направим материал в следственный комитет — пусть думают, возбуждать ли дела на полицейских и их друзей. Скорее всего, не возбудят, но это уже неважно. А по адвокату будет отдельное письмо. Такие адвокаты нам не нужны. Но уголовное дело мы прекратим прямо сейчас. Без вариантов.

Он открыл дверь и заорал в коридор:

— Никифоров!!!!!!!!

На вопль примчался майор лет на пять старше меня. Вид у него был взволнованный.

— Суй палец в аквариум, — серьезно сказал прокурор своему заместителю.

— Не хочу, — тихо ответил он.

— Почему?

— Откусят.

— Страховку получишь.

— Все равно не хочу.

— Тогда зачем ты разрешил возбудить дело по Левшину?

— Виталий Андреевич, там все было хорошо! А даром ясновидения я не обладаю!

— Хорошо, не нервничай. На, почитай.

Прокурор протянул ему Викины документы.

Заместитель читал дольше, чем его начальник, но красными пятнами покрылся прямо как он.

— Сейчас напечатаю указание следствию прекратить уголовку. Нам эти игры не нужны.

— Да, пожалуйста, сделай так.

Заместитель ушел с делом в руках.

Мы поговорили с прокурором еще несколько минут. Он оказался большим любителем оружия, похвастался коллекцией ножей (как я понял, некоторые из них торчали из двери). Узнав, что я ношу с собой 500-й «кольт», очень захотел его посмотреть.

— Как будете у меня еще, возьмите с собой, пожалуйста. Сильно отдает в руку?

— Очень, — честно признал я.

Мы вышли на улицу. Светило солнце, блики играли на окнах, ветер шуршал в кронах деревьев.

— Победа? — с довольной улыбкой спросил я.

— Да, — радостно кивнула Вика. — Надо звонить Левшину. Но это, к сожалению, еще не все. Завод все еще хотят отнять, сектанты на свободе и кто из лаборатории на них работает, мы пока не знаем. Он просил нас продолжить работу, даже если удастся развалить уголовное дело.

И тут зазвонил мой телефон. Валентин Палыч из лаборатории.

— Приезжайте! Приезжайте немедленно!!!

— Что случилось?

— Я знаю! Знаю! Я понял, кто у нас преступник!

Конец первого тома

Спасибо всем кто был с нами на протяжении этой книги… история продолжается.

Том второй https://author.today/reader/428945