Теперь я не Адвокат

Глава 10

— Очень здорово, но что ты имеешь в виду? — заинтересовался я.

— Скоро у Романа в суде продление содержания под стражей.

— Это я знаю, но, боюсь, сделать что-то нереально.

— Еще как реально. Знаешь, кто судья? — хитро посмотрела на меня с экрана телефона Вика.

— Нет, но я знаю, кто такие судьи и восторга по этому поводу не ощущаю, — скепсис опять вернулся в мой голос.

— Розумовский Михаил Филатович.

— Ничего себе! — изумился я. — А он что, еще работает?

— Как видишь, да, — довольно улыбалась Вика.

Новость действительно очень хорошая. Не знаю, сколько лет Михаилу Филатовичу, но больше семидесяти — точно. И он один из немногих честных и принципиальных судей, оставшихся в этом мире.

Эти качества ему сослужили плохую службу. Будь он другим, карьера у него сложилась бы куда лучше. Хотя он и без того уважаемый и обеспеченный человек.

А еще резкий, не лезущий за словом в карман. Его побаивается и председатель суда, и прочие люди из системы. Ругаться с ним — себе дороже, тем более, что в случае конфликта правда наверняка будет на его стороне.

Во время работы в полиции он пару раз вызывал меня свидетелем по уголовным делам с моим участием. Людей он судил абсолютно виновных, но формальности в полицейских материалах всегда соблюдались со скрипом. Где-то роспись задним числом, где-то факты немного изменены — ничего страшного, но все-таки.

— На дворе — ночь, — строго увещевал облаченный в мантию седой, как лунь, дедушка, — фонарей на той улице — никаких, я по ней частенько езжу. И как же вы заметили, что подсудимому передают пакет с наркотиками?

— Заметил, ваша честь! Зрение хорошее! И, вроде, светлее тогда было, чем обычно. Машина, кажется, фары включила, точно не помню.

Чувствовал я себя тогда очень неуютно. Еле отбился от суровых вопросов. Наркотики, разумеется, передавались, этого никто не отрицал, но видеть я, конечно, не видел ни черта, хотя свидетельские показания дал немного другие — такие, как полагается.

Должен был видеть — значит, видел. А Михаил Филатович очень не любит, когда закон отодвигают в сторону, пусть даже немного и только для наказания нехороших людей.

Тут у нас с ним принципиальные расхождения во взглядах.

— Думаю, — продолжила рассуждать Вика, — надо будет срочно узнать информацию о понятых, которые присутствовали при обыске машины. В деле они записаны, как случайные прохожие, но мы-то знаем, что это не так.

«Не так» — не то слово. Понятыми в таких делах являются исключительно знакомые следователей или оперативников. Проходящий мимо гражданин ни за что не пойдет участвовать в каких-то полицейских мероприятиях, а если и пойдет, то потом может что угодно ляпнуть на суде.

В белых перчатках полиция свою работу никогда не выполняла и не будет, поэтому понятые всегда говорят не то, что есть на самом деле, а то, что должно быть.

— Давай попробуем, — согласился я. — Сейчас узнаю, кто они, где живут и займусь.

— Я уже все выяснила сама. Не у тебя одного есть друзья, — ехидно сообщила мне девушка.

Тут же прилетело сообщение.

— Посмотри, пожалуйста. А я снова ухожу на заседание.

До чего приятно иметь дело с умной женщиной! Но не дай бог, они все станут такими. Как тогда жить, не представляю.

Значит, есть у нас двое мужчин в возрасте около пятидесяти лет. По бумагам, незнакомые друг с другом, мирно прогуливающиеся черт знает где от своих квартир. Официально они нигде не работают.

О возможной службе в полиции сведений нет, но в электронной базе они хранятся только по Москве и области. Если работали в другом регионе, то узнать проблематично.

Надо как-то доказать то, что они оказались на месте далеко не случайно. А в идеале, что знакомы друг с другом и нередко ходят понятыми в Управление по борьбе с наркотиками.

Это явится для уголовного дела серьезным проколом, хотя и недостаточным для прекращения. Но сейчас нам с Викой надо вытащить Романа из тюрьмы, и то, что на продлении содержания под стражей будет принципиальный судья — огромная удача.

Значит, надо ехать и попытаться собрать информацию об этих гражданах. Жили, они, как оказалось, не особенно далеко друг от друга — на одной из окраин Москвы. Одного звали Лешей, второго — Семеном.

Вот он, дом первого из них, Алексея: старая пятиэтажка, во дворе тополя и лавочки. Один тополь — магический, ведь когда я мимо него прошел, зашумел ветвями и будто повернулся ко мне. Некоторые дворы я люблю именно за такие вещи. Интересно, посадили его когда-то специально или тому виной случай.

Здесь все должны знать друг друга. Алексей зарегистрирован тут недолго, всего пару лет, но кое-что о нем соседям известно. Вот его подъезд. Я сделал строгое лицо и положил поближе в карман полицейское удостоверение.

Липовое, конечно. Ненастоящее. Сделанное на глянцевой бумаге с помощью цветного принтера. Очень незаконно. Полгодика тюрьмы получить можно запросто. Но иногда без него никак, вот и приходится таскать с собой.

Я рассчитал, какое из окон его и понял, что он, судя по всему, не дома. Все форточки закрыты, кондиционера нет. В такую погоду при закрытых стеклах сидеть в квартире никто не будет — душно и жарко. Да и вообще, если человек уходит утром на работу, форточки он, скорее всего, распахнет. Другое дело, если его нет неделями или он тут вообще не живет.

Сейчас узнаю.

Я поднялся, приложил ухо к его двери. Тихо. Ни телевизора, ни шагов. Хорошо, пойду к соседям. Для начала на верхний этаж. На лестничной клетке четыре квартиры, в трех никого не было, а из последней выглянула бабушка в платочке.

— Добрый вечер, — строго произнес я. — Управление полиции по борьбе с незаконной миграцией. Поступило сообщение, что на четвертом этаже у вас проживают без регистрации лица из Кавказской губернии. Государь не так давно такое строго-настрого запретил. Там двери закрыты, поэтому я поднялся к вам. Подскажите, верна ли информация?

— Да ты что, соколик, — скривилась бабуля, — неверна, совсем неверна. Отродясь таких мы не видели. Все давно живут, местные.

Она подробно объяснила мне про соседей. Не забыла ничего — кто в каком году женился и обзавелся детьми, кто где работает, кто иногда выпивает, а у кого проблемы с полицией из-за того, что ругается с женой и запирает ее в ванной.

Дверь Алексея была крайней, и до нее мы дошли в самом конце.

— А там Леша живет, — поведала бабушка. — Леша хороший. Приехал к нам недавно, всего два года назад, а до этого в Костромской губернии жил.

— Не на рынке торгует? А то откуда такая информация?

— Да ну, какой рынок! Раньше полицейским у себя в Костроме работал, а теперь он… — бабушка понизила голос и посмотрела по сторонам, — спецагент! Но об этом никому! Он говорил, что если посторонние узнают, ему голову оторвут! Поэтому весь дом знает и молчит.

— Как, как? — недоверчиво переспросил я. — Спецагент?

— Ну да! Как какое задержание намечается, так его вызывают по тревоге. Без него, он говорил, никак. Полиция одна не справится. Вот и едет среди ночи. Обычно за ним полицейская машина приезжает.

— Огромное вам спасибо, бабушка, — заулыбался я, — вы нам очень помогли.

Леша, как я и предполагал, профессиональный понятой. Есть такие люди. Опера платят им небольшие денежки и те сидят с ними на обысках и других мероприятиях. Расписываются в документах, как незаинтересованные лица. Положено так по закону.

— А Леша, случайно, не пьет? — решил уточнить я. Люди с нормальным образом жизни и хорошей работой такими вещами обычно не занимаются.

— Ну, как… — замялась бабушка. — Бывает, конечно… Не так давно приезжал один с полиции, очень похожий на вас, стучался к нему в дверь, звонил, даже ногами бил, а Леша нажрался и открывать не хотел. Так ваш коллега со словами «ты, падла, только подпись поставь, больше мне ничего от тебя не надо» дверь выбил. Не знаю, что было дальше, но пару дней Леша ходил с синяком. Издержки профессии, говорил!

— Как это мне знакомо, — я даже потер ладоши, — а другие спецагенты к нему не ходят?

— Вы прям все знаете! — ахнула бабушка. — Ходят, конечно.

— Выпивают?

— Еще как! Особенно часто ходит второй спецагент, напарник евоный… Семен!

— Да вы что! Друг его, небось?

— Ага! Они вместе в Костроме полицейскими были. Частенько, когда за Лешей машина заезжает, там уже Семен сидит, я видела из окошка. Вдвоем они и спецагенствуют. Денег, жалуются, мало им платят за такую опасную работу.

— А что же он больше нигде не работает, раз денег не хватает? — я продолжал расспрашивать словоохотливую бабушку.

— Пошто нет-то, работает… сутки через трое охранником на нефтебазе неподалеку… И Семен там с ним. Охранники третьей категории они! — она важно подняла вверх указательный пальчик, преисполненная уважения. — Говорят, это у них такая легенда прикрытия. О как! Но вы, пожалуйста, никому!

Мы пообщались еще несколько минут, однако больше бабушка не знала ничего. Но уже этого было более чем достаточно. Получат спецагенты от Вики на суде, ох и получат.

Как они утверждали в протоколе допроса: «Я случайно проходил мимо, ко мне подошел ранее незнакомый полицейский, попросил принять участие в осмотре автомобиля, рядом оказался еще один прохожий, которого я не знал, ему полицейский тоже предложил», и так далее.

А обманывать не-хо-ро-шо. За ложные показания даже уголовная статья есть, хотя судят по ней очень редко.

Уходя, я решил проверить почтовый ящик гражданина спецагента. Кое-какими навыками домушника я владею (жизнь заставила) и отмычки у меня почти всегда с собой. Простенький замок сдался элементарно, а внутри обнаружилась бумажка, которую я готов был расцеловать: повестка на допрос к следователю по какому-то уголовному делу в качестве свидетеля.

Все понятые должны допрашиваться следователем, и этот — не исключение. Хотя непонятно, зачем слать повестки, таких людей оперативники обычно сами привозят. Или просто дают понятому расписаться в уже напечатанном протоколе. Ну да мне без разницы, почему так произошло.

После я съездил к Семену, но его там никто не знал, и по указанному адресу жили другие люди, квартиросъемщики. Вероятно, он обитал в другом месте с какой-нибудь бабой, а эту квартиру сдавал. Еще один маленький прокол — неправильно указал фактическое место проживания.

Я позвонил Вике (она наконец-то вышла из зала суда) и поведал ей о своих находках. Она обрадовалась не меньше меня и сказала, что прям сейчас напишет ходатайство о вызове в суд понятых.

— Только бы судья не подвел! — воодушевилась она.

— Не думаю, — возразил я. — В таком возрасте люди уже не меняются. Все будет нормально.

Набрав по телефону еще нескольким знакомым, узнал, что уголовное дело, по которому вызывают Алексея, тоже по наркотикам, и материалы в следствие поступили не откуда-нибудь, а из Главного управления по борьбе с ними, где и трудились героические подбрасыватели героина Роману.

Все сходится. Все ниточки ведут к одному.

Теперь надо узнать об этом загадочном Игоре, оперативнике, который пока что выглядит ключевой фигурой. И я поехал в Управление собственной безопасности.

Есть такая полицейская организация, в обязанности которой входит ловить преступников в погонах, отчего ее никто не любит. Служба в ней считается чем-то не очень приличным, хотя перейти в нее хотят очень многие.

И зарплата повыше, и власти побольше. Да и взятки работающие здесь берут тоже, хотя и не так явно, как в других структурах. Илью, заместителя начальника одного из отделов, я знал не особо хорошо, но достаточно для того, чтобы в разговоре с ним называть вещи своими именами.

Я рассказал ему о деле Левшина. Он пару минут сидел, задумавшись, потом поделился:

— О Смирнове мы знаем давно. Личность он темная и мутная. Деньги любит. Эта любовь стоила ему карьеры — когда хотели его повысить, мы не пропустили. Теперь так и будет до старости в операх бегать. Хотя он, такое впечатление, не слишком из-за этого и переживает. Как говорится, ближе к земле — ближе к деньгам. Второй опер, который был с ним, никто и звать его никак. Молодой пацан, исполняет указания старшего товарища, учится у Игоря. Ничему хорошему тот его не научит… поэтому шансы, что в будущем пацанчик сядет, весьма велики.

Он на секунду отвлекся и сбросил телефонный звонок.

— Что за татуировки у Смирнова и у других, мне неизвестно. В принципе, они не запрещены, хотя и не приветствуются. А насчет дела Левшина… Не возьмемся мы пока. Подозрений недостаточно. За что зацепиться, неясно. Начальство не даст нам тратить время и силы на такое. Мы работаем за показатели, а не за что-то другое. И делаем их на гораздо более простых делах. Вымогает полицейский деньги с коммерсанта — тот сбегал к нам, получил меченые волшебным ультрафиолетом купюры, отдал сотруднику, тут же мы его и хлопнули. Работы немного, а «палка» есть. Вот так и живем. Подобных дел достаточно. В полиции сейчас, сам знаешь, кто работает. Люди с горящими до денег глазами.

— Это понятно, но все-таки…

— Если будет что-то конкретное, мы, конечно, все сделаем. А пока — увы.

Он пожал мне руку и пошел обратно к себе на работу.

Что у меня еще на сегодня?

Наверное, можно ехать домой. Но не успел я завести двигатель, как позвонила по видеосвязи сестра.

— Привет! — закричала она в телефон.

Она находилась в каком-то клубе. Гремела музыка, танцевали люди.

— Привет, — ответил я.

— Как ты там?

— Нормально!

О том, что меня несколько раз едва не убили, говорить не стал. Такие вещи ей знать незачем. Она еще маленькая. Двадцать один год — очень немного. Вдобавок, она обитает в творческом окружении. Это я ежедневно познаю жизнь, причем исключительно с изнанки.

— Ни фига ты не нормально, — заспорила Оля. — Целыми днями на работе! Так нельзя! Когда ты развлекался последний раз?

— Сложный вопрос, — проговорил я, раздумывая, считать приключение с Мариной отдыхом или все-таки работой, — сразу и не отвечу!

— Приезжай к нам в клуб! У нас весело! — не унималась уговорить меня сестренка.

— Верю, что весело, но я, пожалуй, домой.

— Какой ты стал старый и скучный, — передразнив мой голос, пробубнила Оля. — С тобой хочет познакомиться Снежана, она учится в моей группе.

Оля подвинула телефон, и в камере показалась блондинка в платье с блестками. Очень симпатичная. Голубые глаза, ямочки на щеках.

— Снежана еще никогда не видела настоящего частного детектива. Ей очень интересно. Приезжай, развесели ее как-нибудь. Вдруг у тебя получится? А дальше действуй по обстановке.

— Скажи ей, что частные детективы — такие же люди, как и все остальные, только еще хуже, — не сдавался я.

— Хуже? Снежана, мой брат сказал, что он такой же, как все, только хуже!

Затем она снова обратилась ко мне.

— Плохие ей нравятся. Хорошими ее не удивить. Приезжай. Выпьешь, потанцуешь, еще что-нибудь… если проявишь немного энергии… Кстати, вдруг ты не знаешь, Снежана — художник, и ей нужна мужская натура для рисования, ха-ха-ха.

Засмеялась и она, и стоящая рядом Снежана. Похоже, парочку коктейлей они уже успели пропустить.

— У меня обычное лицо, ей будет неинтересно.

Трубку взяла Снежана.

— Меня больше интересует не лицо, а тело. Оля сказала, что ты часто бываешь в спортзале. Это как раз то, что мне и нужно. В Москве очень тяжело с обнаженной натурой. Прямо беда.

— Подумаю, — буркнул я и отключился. А у нее очень проникновенный голос.

Настолько непрозрачный намек… да, раскованная нынче молодежь пошла. Заманчиво, конечно. Но не до того сейчас. Надо перекусить и отдохнуть.

А потом что-то заставило меня передумать. Я — человек эмоциональный. Решил, что надо развеяться. Но не плясать под студенческую музыку, а… по-настоящему. Жестко и сурово.

— Сейчас приеду, — коротко сообщил я Оле и отключился. Где они находились, я понял. Рядом с ее институтом. Студенты там постоянно тусуются. Хотя и далеко не все.

…Вот они, знакомые стеклянные двери, а над ними пылают огни-лампочки. Как-то я здесь был. С виду обычный ночной клуб, но так просто сюда не зайдешь. Заведение дорогое, и на входе почти фейс-контроль.

Дорогу мне преградил охранник.

— Вы платили за вход? И вообще, я вас что-то не помню.

— Вспоминай, — отрезал я и взглянул на него так, что он мигом посторонился.

В темном зале гремела музыка, на столах расставлены блюда и бутылки. Праздник, что ли, какой сегодня отмечают?

Где же тут моя сестра? Вот она! Прибежала, повисла у меня на шее.

— Сто лет тебя не видела! — прокричала она.

Видимо, эпизод спасения от бывшего не считается.

А за ней пришла та самая Снежана с коктейлем в руке. Ничего так девушка. И платьице у нее с эффектным вырезом на все бедро.