Тень рыцаря

Глава восемнадцатая Последняя попойка

В огромном трактире при постоялом дворе «Красный молот» мы с Кестом уселись за стол у двери. Посередине зала стояла жаровня: она освещала небольшой помост и согревала две дюжины посетителей, которые занимали не более четверти столов, раскинутых по всей комнате.

Брасти вернулся от трактирной стойки с тремя кружками эля. Он внимательно осмотрел каждую и поставил передо мной самую большую.

– Мне жаль, что ты умираешь, Фалькио.

– Спасибо, – отозвался я и взял кружку, тронутый этим странным знаком внимания.

– Наверное, тебе больше монеты не понадобятся? – добавил он. – Ну раз уж так судьба сложилась?

Кест поднял брови.

– Неужели ты всерьез воспользуешься болезнью Фалькио для того, чтобы выудить у него деньги?

– Погоди-ка, я…

Я засмеялся.

– Он все-таки выдал мне самую большую кружку, Кест.

– Правильно, – сказал Брасти. – Так и есть.

Я сделал большой глоток. Хороший эль, теплая комната, рядом лучшие друзья, которых я люблю больше, чем кого бы то ни было, и никто даже не пытается меня убить. Как это ни смешно, но я чувствовал себя счастливым.

Брасти хотел что-то сказать, но Кест, не отрывая от меня взгляда, поднял руку. Брасти откинулся на спинку стула и принялся за эль – так мы и сидели в полном молчании. Я немного ощущал себя виноватым: я заставил Алину поверить в то, что навсегда ее покидаю. По крайней мере, я ей не солгал, сказал я себе. Даже Швее не солгал, если уж на то пошло.

Я понимал, почему Швея захотела убрать нас со своего пути. Так было бы проще и ей, и Алине, да и, наверное, всем. Если они намереваются спрятаться где-то в глуши и ждать, пока мир рухнет из-за прихотей Трин, то, наверное, лучше нам с Кестом и Брасти не пытаться отсрочить неизбежное. Я понимал ход ее мыслей и логику. И мне было все равно.

Давным-давно жил человек, невероятно умный и глупый одновременно. Он видел, что эта страна погрузилась во тьму, и мечтал о том, чтобы сделать мир светлее. И даже несмотря на то, что этого человека убили и его незаконченное дело развалилось на куски, небольшие осколки его мечты засели в нас с Кестом и Брасти. У нас троих, таких непохожих друг на друга, было нечто общее.

Но, кроме этой мечты, мы трое разделяли кое-что еще – веру в то, что из некоторых битв нельзя просто так уйти, чего бы это ни стоило. Поэтому в тот момент, когда Швея предложила нам оставить службу и отправиться на заслуженный отдых, никто из нас не принял это предложение. Мы смотрели друг на друга, ничего не говоря, и молча пообещали, что если мир разрушится, то умрем и мы вместе с ним. Дерясь до последнего.

Именно поэтому, сидя в полупустом зале грязного постоялого двора на границе трех герцогств, я ощутил недолговечное, но неописуемо драгоценное счастье.

Попы говорят нам, что гордость – это грех и слабость; тщеславие, которое заставляет человека забыть о естественном для него смирении. Они говорят, что обрести довольство можно, лишь считая себя рабом некоей могучей силы. Гордость, говорят они, закрывает врата между нами и богами.

К черту попов, подумал я. Я сохраню эту гордость и буду держаться за нее, сколько смогу.

Я опустошил кружку и поставил ее на стол. Брасти посмотрел на меня, а затем на Кеста, словно ждал, что ему позволят говорить. Кест закатил глаза, Брасти посмотрел на него с неодобрением, затем повернулся ко мне и спросил:

– Так каков наш план?

– Лут, – сказал я. – Проведем здесь ночь, а утром отправимся в Лут.

– В Лут? А что там?

– Две вещи. Что бы там себе ни думала Швея, герцог Росет все-таки может согласиться поддержать Алину, чтобы не пустить Трин на престол.

– Но Алина больше не собирается стать королевой.

– Росет об этом еще не знает, – заметил Кест.

Брасти широко улыбнулся.

– Хорошо; мне вообще нравится, что мы продолжим обманывать герцогов. А какова вторая причина?

– Росет и Исолт часто враждовали, – сказал я, вспоминая слова Шурана в Карефале и во дворце. – В последнее время Арамор и Лут не слишком дружили, и все эти приграничные споры тому доказательство.

Кест усомнился:

– Думаешь, герцог Росет пошел бы на такое – подослал бы убийц к герцогу и его семье?

– Может, да, а может, и нет, но он наверняка знал врагов Исолта. В любом случае, у него все пойдет кувырком, если у Совета герцогов появятся причины предполагать, что он приложил руку к убийству герцога и его семьи.

– Думаешь, ты таким образом заставишь его поддержать Алину? А что, если Росет решит, что, встав на сторону Трин, он сможет больше не беспокоиться о Совете герцогов, и поймет, что ты блефуешь?

Я взял кружку и вылил последние капли к себе в глотку.

– Тогда нам придется бежать. И быстро.

Брасти захохотал.

– Значит, мы поедем в Лут и станем шантажировать тамошнего герцога, а если у нас не выйдет, сбежим. – Он повернулся к Кесту. – И люди все еще считают его самым умным из нас.

Кест ничего не ответил. Он смотрел куда-то позади нас – я сидел спиной к двери и сперва почувствовал легкий сквозняк, а потом услышал шаги мужчины и женщины, входивших в трактир.

– Странно, – сказал Кест.

Я оглянулся, чтобы посмотреть на новых посетителей. Молодой, красивый мужчина с темными волосами и короткой бородой. Невзрачная, крепкая женщина с гитарой в коричневом кожаном футляре.

– Святой Ганн, Смеющийся с костями! – воскликнул Брасти. – Кто бы мог подумать, что они тут появятся?

Мужчина заметил наши взгляды, рассеянно улыбнулся и кивнул, не в силах понять, где мы встречались раньше. Я вспомнил, что на постоялом дворе «Край мира» мы сидели в самом темном углу, когда он выступал, – видимо, он нас тогда даже не заметил.

Трубадуры подошли к помосту. Женщина положила футляр гитары на стул, открыла его и пододвинула стул поближе к огню, чтобы инструмент согрелся.

К нашему столу подошла служанка и поставила перед нами три миски с похлебкой.

– Серебряный «олень» за каждую порцию, – сказала она. – Еще эля принести?

– Мы не заказывали еду, – сказал Кест.

– Если останетесь на представление, то придется взять.

Я сунул руку в карман в поисках нужной монеты: не хотелось светить золотом в такой компании. Дал ей четыре серебряные монеты.

– Три за похлебку, а на четвертую принеси по две кружки эля каждому, – сказал я. Когда девушка потянулась за деньгами, я накрыл их своей ладонью. – А как часто эти двое тут выступают?

– Эти? Примерно раз в месяц или в два. Они странствуют по южным герцогствам по одной и той же дороге, как большинство трубадуров.

– А когда они были здесь в последний раз? – спросил Кест.

Служанка посмотрела в потолок, словно там был написан ответ.

– A-а, около… пару недель назад, если подумать.

– И как их зовут?

– Да мне-то откуда знать. Они же трубадуры. Приходят, играют, парень много пьет, пытается затащить меня в постель, а потом они уходят. – Она столкнула мою руку и забрала монеты.

– И часто ему удается? – спросил Брасти.

Служанка хитро улыбнулась.

– А тебе так уж нужно это знать?

Брасти улыбнулся ей в ответ, и девушка убежала на кухню. Отчего-то их флирт, пусть и ни к чему не обязывающий, вывел меня из равновесия. Эталия живет в Мерисо, меньше чем в пяти днях пути отсюда. Ждет ли она меня? Просыпается ли каждое утро, надеясь, что сегодня я к ней вернусь и мы… Лучше уж не думать об этом. Если и есть в этом мире хоть какая-то справедливость, то Эталия давно обо мне забыла.

– Они вот-вот начнут, – сказал Кест.

Я повернулся к помосту, когда гитаристка начала играть. И снова я восхитился тому, как аккорды сливаются в мелодию, как незаметно меняется ритм. Зрители по большей части не обращали на них внимания, занятые едой и питьем, но сказитель принялся мерить шагами помост, разминая руки и шею, словно перед кулачным боем.

Я снова почувствовал дуновение ветра, когда дверь открылась, и спустя пару мгновений услышал женский голос:

– Тысяча чертей, не говорите мне, что я три дня скакала по дорогам без маковой росинки во рту, только чтобы снова наткнуться на этого болвана с его дурацкими россказнями.

Я оглянулся – за спиной стояла Дариана.

– Говоря о болванах, – сказала она и улыбнулась нам.

– Не стой в дверях, Дари, холодно, – раздался другой голос, и мимо нее прошла Валиана.

Обе девушки устали с дороги. Грязные лица, пыльные плащи. Длинные темные волосы Валианы были собраны в пучок, отдельные пряди, выбившись, висели сосульками, падая на лицо. Короткие рыжевато-коричневые волосы Дарианы растрепал сильный ветер.

Они пододвинули стулья и уселись за нашим столом, расстегнули плащи. Одежда в беспорядке, рубаха Дарианы разорвана от воротника до середины груди.

– Насмотрелся? – спросила она, свирепо взглянув на Брасти.

– Просто проверял, не ранена ли ты.

Трубадур снова начал рассказывать свою проклятую историю, коверкая мое имя – хотя, впрочем, это была наименьшая из его ошибок. Валиана поставила стул между мной и Кестом, и почему-то я склонился и обнял ее, хотя после почувствовал себя болваном.

– Ага, видишь? – ехидно сказала Дариана. – Папа Фалькио скучал по тебе.

Валиана неловко улыбнулась.

Трубадур продолжал свой рассказ, а гитаристка как могла украшала игрой его весьма посредственный голос.

– Уф, – фыркнула Дари и ткнула Брасти в плечо. – Эль, пожалуйста.

Он раздраженно посмотрел на девушку, но, обменявшись с ней взглядами, либо решил, что не стоит об этом спорить, либо понял, что и сам не прочь еще выпить, и пошел к бару.

– Где вы были? – спросил Кест.

– Где мы только не были, – ответила она, подмигнув Валиане. – За последние два дня мы объехали границы Арамора, Пертина и Рижу. Мы так петляли, что, наверное, у парней Трин голова закружилась.

– И? – спросил Кест.

– И еще мы убили тех, что от нас не отстали.

Я посмотрел на Валиану, которая довольно улыбалась.

– Дари невероятная! Она обманула их, заставив поверить, что мы разделились, а затем, когда они разбились на две группы, заманила одну к глубокому оврагу! А потом…

– Не выдавай все мои секреты, пташка, – сказала Дариана, как раз когда Брасти вернулся с пивом. Она взяла кружку и выхлебала одним глотком почти половину, не отрывая от парня взгляда.

– Чего? – спросил он.

– Даже не знаю, может, я просто не выспалась или голодна, но ты мне кажешься совсем не таким уродом, как раньше. Возможно, я даже с тобой и попробую. В конце концов, когда смерть близко, мне всегда…

– У тебя кровь на подбородке, – с легким отвращением сказал Брасти. – И какие-то… э-э-э… кровавые ошметки на шее.

Она утерлась и принялась разглядывать руку.

– Гм-м… Даже не знаю, откуда это взялось? Ну и ладно, уверена, что ему больше не пригодится.

Я думал, что увижу на лице Валианы шок и отвращение, но она мрачно и удовлетворенно ухмыльнулась.

– А что такого? – спросила она. – Они собирались убить Алину.

Дари наклонилась и потрепала подругу по плечу.

– Пташка в одиночку расправилась с троими. По очереди.

– В следующий раз будет еще лучше, – пообещала Валиана, задрав подбородок и расправив плечи. Девушка повернулась ко мне, и ее взгляд смягчился. – Швея сказала нам… В общем, она всё нам рассказала.

Я не нашелся, что ответить, не зная, стоит ли быть искренним или обходить острые углы. К счастью, заговорил Брасти, решив все сгладить:

– Эй, есть и хорошие новости. Ты, наверное, обрадуешься, когда узнаешь, что Трин бросила герцога Перо и он умер, так что не всё так плохо.

Валиану эта новость не развеселила, как рассчитывал Брасти, и не принесла ей облегчения, как думал я. Она прищурилась, словно думала, что мы лжем.

– Почему она разорвала отношения с герцогом Перо?

– От скуки? – предположил Кест.

– Да какая разница? – ответил Брасти. – Кто знает, почему эта ненормальная вообще все это делает?

– Трин не безумна, – возразила Валиана. – И что бы вы там ни думали, она не тщеславна и не мелочна. – Девушка посмотрела на каждого из нас. – Вы все говорите о ней так, словно она какая-то сумасшедшая развратница, но она не такая. Трин злобная, коварная и расчетливая, но не глупая. Патриана учила нас относиться к каждой встрече, к каждой связи как к способу укрепиться и возвыситься в этом мире. Трин легла в постель с Перо, потому что хотела заполучить его армию, а теперь, как вы говорите, он мертв? Наверняка ей будет сложнее держать в узде его генералов.

– Тогда зачем она это сделала? – спросила Дариана.

Валиана смотрела обеспокоенно.

– Я не знаю. Но если она завела себе другого любовника, значит, у него есть то, что ей нужно. Даже более полезное, чем армия Перо.

Брасти посмотрел на дно кружки.

– Н-да, отличный способ превратить приятный вечер в черт знает что.

– Обсудим это как-нибудь в другой раз, – сказал я, подумав: святые угодники, мне как раз этого и не хватало, всех этих тайн и обманов.

Музыка затихла, трубадур заканчивал рассказ и снова хвалился своей монетой присяжного. Где он ее взял, подумал я. Повернувшись к Валиане с Дари, я хотел было наплести простенькую историю, чтобы они подумали, что мы подчинились приказу Швеи, но вдруг остановился и откинулся на стуле. Они обе были храбры и умны и не давали мне повода сомневаться в них. Сколько раз я сталкивался с изворотливостью и происками Швеи? Меня тошнило от лжи и манипуляций повсюду, и ожидавшую нас опасность проще было встретить впятером, чем втроем.

Я переглянулся с Кестом и Брасти, и они оба согласно закивали. Святая Олария, Несущая облака, мы трое ведем себя как давно женатая пара, подумал я. Скоро будем предложения друг за другом заканчивать.

– Швея считает, что битва закончилась, – сказал я. – Нет больше смысла драться и спасать страну от будущего хаоса и гражданской войны. Мы с Кестом и Брасти решили доказать, что она не права.

Дариана поставила на стол с кружку с элем.

– Вы собираетесь нарушить приказ Швеи?

На самом деле я не знал, в каких она отношениях со Швеей, насколько предана ей. Я вообще ничего о ней не знал. Она может быть кем угодно, даже проклятой дочерью старухи. Служанка принесла пиво, за которое я расплатился раньше. После того как она ушла, я сказал:

– Да, я собираюсь нарушить приказ Швеи. И хочу, чтобы и вы это сделали.

Зависла тишина, а затем Валиана потянулась к кружке, наполненной доверху.

– Я последую за первым кантором, – сказала она. – За плащеносцев!

Кест поднял свою кружку.

– За плащеносцев!

Брасти сделал то же, а Дариана фыркнула.

– К черту плащеносцев, – сказала она, но тоже взяла кружку и подняла ее. – Похоже, вас ждет резня и бойня. Я только «за».

Что ж, подумал я, так тому и быть. И поднял кружку:

– За настоящую резню и бойню.

И в этот момент дверь в трактир сорвало с петель и преисподняя разверзлась.

Я понял, что мы в беде, когда заметил, как округлились глаза Брасти: он видел, что происходит позади меня. Прежде чем я успел оглянуться, Брасти перегнулся через стол, схватил меня за волосы и наклонил. Я успел вовремя повернуться, и поэтому удар о деревянную столешницу пришелся на левую скулу. Кест вскочил со стула, обнажая клинок, лезвие по дуге полетело в мою сторону. Я даже почувствовал легкое дуновение, когда клинок проскочил у щеки и вдоль тела и лязгнул о металл у меня за спиной. Брасти отпустил мои волосы, но тут же схватил меня за шиворот обеими руками и протащил по столешнице. Бок о бок мы свалились на пол с другой стороны стола.

– Принимаю твою благодарность за спасение жизни, – прокричал он в какофонии грохающих сапог и криков посетителей, выбегающих из зала. Странно, но я заметил, что музыкантша все еще играет.

– А предупредить меня не мог?

Брасти сверкнул глазами надо мной.

– Некогда, – рявкнул он и так сильно пихнул меня, что я откатился в сторону. В то место, где только что находились наши головы, приземлился топор.

Брасти уже вскочил на ноги и вытащил клинок из ножен, а я все еще пытался подняться на колени.

– Не сиди там, – крикнул он, перепрыгивая через перевернутый стол, и бросился в бой.

В зале неожиданно стало тесно: в него ворвались люди в сверкающих доспехах, никак не меньше дюжины. У большинства имелись клинки, у кого-то – топоры, как у того парня, который только что пытался зарубить меня. Он напал первым – неужели их целью был я? Вряд ли, он же не видел моего лица с того места, где стоял. Видимо, решил убить любого, прежде чем мы сообразим, что происходит.

– Ну же, Фалькио! – крикнул Брасти, я обнажил рапиры и огляделся, кому помочь первым.

Валиана и Дари дрались плечом к плечу, их клинки разили в сложном синкопированном ритме, не давая противникам даже шанса. В душе я поблагодарил Дариану за то, что она так хорошо натаскала свою ученицу. Кест продирался сквозь густую толпу, используя стиль, который Брасти как-то назвал старинным пертинским словом «сорендито»: в большинстве борделей оно означало чрезвычайно дорогое развлечение, в котором участвовали трое партнеров и… в общем, неважно. Кест бил попеременно то впереди себя, то позади. Он втыкал острие в живот противника, а потом, вынимая его, рукоятью бил по лицу болвана, которому выпало несчастье оказаться за спиной святого. Брасти рубил налево и направо, широко размахивая оружием, пытаясь не допустить того, чтобы два противника с более длинными клинками загнали его в угол.

Я увидел зазор в доспехах и ткнул острием правой рапиры в сгиб колена рыцаря. Он закричал и обернулся – его рот так завлекательно широко открылся, что не оставил мне другого выбора, и я проткнул его рапирой прямо туда. Его напарник перчаткой схватил клинок Брасти, пытаясь при этом ударить меня по голове. В принципе, неплохая мысль, только мой друг тут же бросил шпагу, скользнул ему за спину и принялся открывать забрало, дергая его назад, и несчастный опрокинулся на спину. Тогда Брасти поднял ногу и с наслаждением заехал ему каблуком по роже – раздался тошнотворный хруст.

Брасти наклонился и поднял шпагу.

– Я бы и сам справился.

– Пятнадцать лет, а ты до сих пор машешь клинком и тыкаешь, как новичок.

– Это чертов клинок, Фалькио. Что им еще делать, кроме как махать и тыкать?

– Где твой лук?

Он показал в другой конец зала, где лук висел на крючке рядом с колчаном у двери, которая вела в комнаты для постояльцев. Там же нападавшие ожидали своей очереди, чтобы сразиться с Кестом, Валианой и Дари, стоявшими спина к спине.

– Я пошел за ним, – сказал Брасти. – Скоро вернусь.

– Зал не слишком большой, – заметил я. – Это им будет лишь на руку.

Я побежал к выходу, Брасти последовал за мной, мы прорвались через заслон из трех воинов, охранявших дверь: я сделал это грациозно, Брасти не очень.

– Эй вы, сюда! – крикнул я.

Кест одобрительно кивнул, даже не посмотрев в мою сторону, пока двое его противников не рухнули ему под ноги; затем они с Дари и Валианой бросились к нам, перепрыгивая через сломанные и перевернутые столы и стулья, пока мы все не собрались вместе.

– К двери! – крикнули мы с Брасти одновременно, и все двинулись, как один.

План был довольно прост: если мы будем находиться по одну сторону дубовой двери, а нападающие по другую, то сможем драться с ними один на один. Тогда я мог выставить вперед Кеста, дав остальным возможность передохнуть и даже подремать, если уж так надо. Мы едва подбежали к двери, и тут мой план рухнул. До смерти перепуганный хозяин постоялого двора Тайн с грохотом захлопнул дверь прямо перед нашим носом. Когда я попытался вломиться, он запер ее на крепкий дубовый засов: видимо, из соображений безопасности общий зал обычно закрывали на ночь. Прорваться сквозь дверь не представлялось никакой возможности.

Мы угодили в ловушку, а в комнату через главный вход вбежала еще дюжина солдат. На полу валялись убитые и раненые, с которыми мы уже расправились, но я насчитал ровно семнадцать человек, выстроившихся перед нами в шеренгу. Трое были в обычной одежде путешественников, но под ней проглядывали доспехи: рыцари никогда не могут устоять и начищают их так, что они сверкают, как солнце. Наверное, это производит неотразимое впечатление на молоденьких девушек, но не слишком удобно, если тебе нужно действовать под прикрытием. На плечах остальных висели желто-серебристые табарды герцогства Лут. Большинство оказались обычными солдатами, но я насчитал четырех рыцарей: у одного из них на табарде были вышиты две звезды, значит, он – рыцарь-капитан.

– Бросьте оружие, – сказал он высоким тенором.

Я даже подумал, что из него бы вышел неплохой трубадур или певец, уж получше того, что стоял в другом конце зала, пытаясь слиться со стенкой. Несколько посетителей, которым не удалось вовремя сбежать через кухню, прятались под столами. Гитаристка сидела на стуле на помосте, как и прежде, и теперь, когда стихли крики и звон металла, я услышал, что она все еще играет.

– Можешь уже остановиться, – крикнул ей Брасти. Ему удалось схватить лук и перекинуть через плечо колчан.

– Мне скучно, здесь больше нечего делать, – прокричала она в ответ.

Иногда мир бывает глупым, ужасно глупым местом.

Рыцарь-капитан сделал шаг вперед.

– Именем Росета, герцога Лутского, я приказываю вам сложить оружие и сдаться.

– Вы же помните, что мы находимся в Араморе? – спросил я.

– У нас есть право преследовать преступников на протяжении десяти миль от наших границ.

– А насколько близко мы находимся? – уточнил Брасти.

– Намного ближе.

– И на каком основании вы хотите нас арестовать? – спросил я.

– С этим мы разберемся в Луте, – ответил он.

Я наконец-то понял, что меня настораживало во всем этом сценарии. За нами и раньше гонялись рыцари, но мы еще не успели даже войти в Лут. А затем я увидел, как рыцарь, находившийся под прикрытием, что-то прошептал на ухо капитану. Он указал на нас – вернее, на девушек.

– Дариана.

Она посмотрела удивленно.

– Да, первый кантор?

– Возможно ли, что не все люди, которых за вами послала Трин, от вас отстали?

– Знаешь, я их не пересчитывала вообще-то. Думаешь, нужно было?

– Да, в будущем не стоит этим пренебрегать.

Три воина достали арбалеты и принялись их заряжать.

– Вам не следует этого делать, – предупредил Брасти.

– Не указывай моим людям, шкурник, – сказал рыцарь-капитан. – Вы сдадитесь мирно или мне следует приказать своим парням начать атаку?

– А почему воины Лута должны исполнять распоряжения рыцарей, посланных герцогиней Херворской? – спросил я. – Или ваш герцог уже передал свои земли самозванке, которая вознамерилась узурпировать престол Тристии?

Рыцарь-капитан окаменел лицом.

– Нет ничего бесчестного в том, что рыцари помогают друг другу задержать опасных преступников.

– Только мы не виновны ни в каких преступлениях, – отозвался я.

– Мой собрат-рыцарь сообщил мне, что эта маленькая ведьма совершила несколько убийств.

– Фалькио, – тихо позвал Кест.

– Что?

Он вздохнул. И я тут же понял.

– A-а! Опять говорю вместо того, чтобы драться?

Он кивнул.

– Дайте я всё улажу, – предложил Брасти. Он посмотрел на рыцаря-капитана и громким, командным голосом произнес: – Хорошо. Мы сдаемся.

Рыцарь удивился.

– В самом деле?

– Абсолютно.

– Тогда бросьте оружие, шкурники.

Брасти уронил на пол лук, который приземлился ему на левую ногу. Он поднял руки.

– Видите? Не нужно больше насилия.

Мы с Кестом поглядели на него, ничего не понимая. Он что, потерял рассудок?

– А что? – спросил он. – Мы раньше никогда не пробовали сдаваться. Я просто хотел понять, каково это.

Рыцарь улыбнулся. Отвратительная ухмылка только испортила вполне симпатичное лицо.

– A-а, теперь понял, – сказал Брасти, все еще держа руки вверх. – Это лицо не слишком убеждает меня в чести вашего герцога.

Дариана ткнула его в бок локтем.

– Если ты пытался поразить меня своим интеллектом, Брасти Гудбоу, то только всё испортил.

Брасти посмотрел на рыцаря, Дариану, затем на меня.

– Видишь, что выходит, когда я стараюсь поступать по уму? Ты мне всегда говоришь, что я слишком беспечный, но когда я… Ну ладно. К черту всё!

Он вскинул ногу, и лук взлетел в воздух. Одним движением Брасти схватил его левой рукой, правой вытащил из колчана стрелу и навел ее. Он проделал это с такой быстротой, что казалось, он даже с места не сдвинулся.

– Передо мной семнадцать уточек, – громко произнес Брасти. – Семнадцать желтых уточек, стоящих в ряд. Сколько нужно выбить, чтобы получить приз?

– У вас есть еще шанс решить всё миром, сэр рыцарь, – предложил я. – Отзовите своих парней и поклянитесь, что оставите нас в покое, – тогда сможете вернуться в Лут.

– А эти трое останутся. – Валиана показала на людей Трин. – Потому что они хотели убить наследницу престола.

Потрясающе. Не хватало еще, чтобы Валиана переняла кровожадность Дари.

Один из трех вышел вперед и обратился ко мне:

– Предлагаю тебе сделку получше, шкурник. Отдай нам этих двух шлюх, которые обманом и коварством убили истинных рыцарей. Мы разберемся с ними, как сочтем нужным, а остальные могут бежать, поджав хвосты между ног. – Он оглянулся. – Эй, ты! Трубадур!

Молодой сказитель испуганно шагнул вперед.

– Я?

Женщина, игравшая на гитаре, презрительно закатила глаза.

– Да, ты. Давай заключим сделку. Как быстро ты сочиняешь свои истории?

– Я… Ну это зависит от темы…

– Без разницы. Я сам придумаю одну для тебя. Она называется «История о сэре Элвине Эрнотте». Да смотри, запомни это имя хорошенько.

– Это вряд ли, – пробормотал я.

– Когда будешь петь о том, что здесь произошло, расскажешь, что сэр Элвин сошелся в бою со шкурниками и они бежали, оставив своих девок.

– Я… Обычно в историях бывает… – Он замолчал, когда музыкантша стукнула его инструментом по голове.

Сэр Элвин повернулся к нам и широко улыбнулся.

– Ну же, шкурник. Боги не дадут вам никаких шансов. А так хотя бы ты и твои друзья останетесь живы.

– Становится совсем скучно, – уныло сказала Дариана. – А ты вроде обещал нам резню и бойню.

Не сводя глаз с рыцаря, я прошептал Кесту:

– Шансы?

Он не ответил, и я взглянул на него. Его окружало красное свечение, и на мгновение я понадеялся, что это лишь игра света, который отразился от бронзовых ручек двери, – но нет, оно исходило от кожи святого. Он посмотрел на меня и оскалился. Такой жуткой рожи я в жизни не видел.

– За резню и бойню! – воскликнул Кест и бросился на противника, широко размахивая клинком, готовясь ударить.

– Брасти, давай! – крикнул я, но мог бы и не беспокоиться.

У одного арбалетчика уже торчала стрела из груди, и краем глаза я заметил, что Брасти снова натягивает тетиву. Остальные бросились за Кестом. Пятеро против семнадцати в доспехах. Но колчан Брасти был полон стрел, а святой клинков пылал огнем и жаждал крови.

Что ж, за резню и бойню, подумал я.