Тень Пса

Глава 17. Колючая

Секретный ход, как и полагается, был низким и неудобным. Тоннель, в котором нам пришлось идти, пригнувшись, выглядел давно не обслуживаемым.

Кое-где стены были из обычной земли, поддерживаемые полусгнившими балками, а в некоторых местах ход явно пролегал под какими-то зданиями. Тогда с обеих сторон тянулись огромные бетонные плиты, и я очень сомневался, что чернолунникам было под силу прорубить в них проход — скорее, часть этих коммуникаций они просто нашли, а часть достроили сами.

Нас окружали кромешная темнота, пыль, паутина, и… хоть бы один факел. К счастью, в мире магии это не было проблемой.

Впереди всех шёл отец Афанасий, освещающий путь пирусным фонариком.

За ним Хромой, храбро вглядывающийся вперёд со своим оракульским огнестрелом. Мне пришлось заставить мальчишку поставить оружие на предохранитель, при этом пояснив, что техника безопасности превыше всего — будет плохо, если кто-то в команде погибнет по глупой случайности. В любом случае, с пистолетом пацан чувствовал себя гораздо храбрее.

После мальчишки шла Эвелина, закутанная в балахон и неразлучная со своим посохом — красный кончик её орудия тоже светился, и этого хватало, чтобы я мог рассматривать в темноте привлекательный согнувшийся силуэт. Конечно, бесформенная ряса портила впечатление, но Эвелина шла пригнувшись, и ткань хорошо натягивалась на два покачивающихся передо мной полушария. Только руку протяни…

Я чувствовал, как разгорается в крови влияние Избранницы, и воображение многое дорисовывало. Ух, эту земную чакру я бы изучил!

Как назло, накладывалось ещё и то, что у меня просто банально не было давно секса, а в своей прошлой земной жизни я не привык долго этим страдать. Поняв, что меня слишком сильно штормит от магии избранницы, я раздражённо прошептал:

— Эвелина, переставай.

Та обернулась, скинула капюшон балахона и виновато улыбнулась. Мне же эта улыбка показалась игривой и намекающей, что она совсем не прочь вместе развить наши нижние ча…

Твою же псину, Тим!

— После исцеления я не совсем могу контролировать это, — поспешно ответила Эвелина, — Шлёпни меня Незримая, за этим вообще сложно следить!

Она пояснила, что обычно в монастыре после такого следуют часы молитв и медитации, и только потом Избранница может снова отправляться в путь. У Эвелины на это, к сожалению, времени не было.

Вскоре узкая часть прохода закончилась, и мы пошли уже в полный рост. Как я и думал, мы опять попали в часть катакомб, которые не были завалены во время прошлого обвала.

Иногда попадались боковые выходы, но они явно были заделаны специально, больно уже аккуратная кладка там была. А в некоторых проходах тускло мерцали брошенные камушки пируса…

На это священник пояснил, что это оставили прошедшие впереди нас братья-послушники, чтобы отмечать, в какие проходы они ушли.

— Выходов несколько, — сказал Афанасий, — Наверняка многие из них контролируются Стражами Душ, поэтому мы все и разделились. Всех не схватят…

Я кивнул. Вполне умно, а даже если нас кто-то и встретит, то их будет не так много. На проверку всех выходов банально может не хватить людей.

Пешая прогулка по тёмным катакомбам всегда тянет поговорить…

— Предтеча, так ты чувствуешь зов Избранницы? — спросил Афанасий.

— Зов?

— Избранниц специально тренируют, чтобы они могли привлечь Последнего Привратника своей красотой…

— Отец Афанасий, это же секрет, — возмутилась Эвелина, краснея.

— Для кого? — усмехнулся старик, — Этот Предтеча чувствует тончайшую магию духа, он и так это знает.

— Я думаю, этот зов все слышат, — сказал я, старательно отгоняя мысли о девушке.

— Остальные лишь повинуются животному инстинкту, — в свете пирусной палочки Афанасий покачал головой, — Привратник же различает саму суть…

Я переглянулся с Эвелиной, и та пожала плечами. Мол, она и сама в этом плохо разбиралась.

— Мы не можем рассказать всё, Предтеча, — вздохнул старик, — Да и сами, если честно, не всё знаем. Вот дойдём до отца Филиппо, он посоветует…

— А почему он? — спросил я, давно мучаясь этим вопросом, — Разве о Предтече или «знамении» не должны знать в столице? Ведь там ваш главный храм?

Я знал, что мне нужно найти на фронте одноглазого священника, чтобы прояснить тайну прошлого Василия. Хотя теперь мне казалось, что я, пока дойду до него, узнаю всё о себе и так.

Но вот зачем с такой важной миссией к нему спешили эти чернолунники, я не понимал. Ведь есть же столица, есть главные храмы, есть, в конце концов, и у них начальники.

Эвелина с Афанасием обменялись взглядами.

— Как бы сказать, — с сомнением протянул священник, и быстро забубнил под нос, — Есть определённые сложности, и воля Незримой такова, что нам следует… э-э-э… следовать знамениям небес… Надо учесть влияние Красной Луны на Синюю, да не забывать о Жёлтой Луне. Там и Белая недалеко, тем более, Пробоина была в созвездии Гончей не так давно… Про Синюю Луну я говорил, да?

Эвелина горестно поморщилась, а священник картинно стал складывать пальцы, чтоб не забыть ещё чего.

— Десять циклов Исходов Красной, плюс задержки в приходе Белой…

С усмешкой я добавил:

— И Пульсары ещё, и Вертуны.

Тот старательно закивал:

— Да, да! Храни нас Незримая, как я рад, что ты понимаешь.

Мне и без псионики было ясно, что старик бессовестно врёт, но пытается при этом как можно меньше нагрешить перед лицом своей Незримой.

Я лихорадочно заработал мозгами, пытаясь связать все ключики паззла, которые мне известны.

У них есть «знамение», пробирка с кровью из Маловратска… И скорее всего, с кровью именно моего Василия — я прекрасно помнил, что Арина Соболева, с которой мне повезло провести незабываемое время, жаловалась на пропажу.

И эту пробирку чернолунники погнали не в столицу, не в главный храм… А вообще на фронт, к какому-то захудалому бродячему священнику, который и в прошлом, судя по всему, долго на одном месте не сидел. Навряд ли этот одноглазый Филиппо занимает высокий сан в Церкви Чёрной Луны…

— Этим тоннелям больше ста лет, — вдруг перевёл тему священник, — Поговаривают, что, когда в прошлый раз Вертун вырос, здесь спаслось несколько послушников. Сама Незримая указала им путь в тайные катакомбы, и это было настоящее чудо…

— Так вы сами — заговорщики! — вдруг осенило меня, — Вашу-то Луну! Чёрную…

Все остановились, как вкопанные, и я уткнулся в Эвелину. Эх, надо будет ещё такое провернуть, чтоб ещё раз уткнуться.

— Сын мой, да что ты такое…

— Да точно, все вы… — я улыбнулся, — Вы тоже действуете тайно, не так ли?

Повисло молчание. Мне показалось, оба чернолунника чуть не покраснели от напряжения, пытаясь не встретиться взглядами. Они старались честно смотреть мне в глаза, но потом Афанасий сдался и со вздохом сказал:

— Предтеча, не всё так гладко в нашей Церкви.

«Пусть так и скажут, что их церковь давно уже прогнила!» — Одержимый внутри расхохотался, вырвавшись на миг.

— Твой Одержимый может глумиться, сколько хочет, — упрямо вздёрнул бородку старик, — Но он должен знать, что Дети Чёрной Луны никогда не сдадутся. Никакие расколы не сломят истинную веру…

Мы снова двинулись вперёд. Чернолунники пыхтели, вполголоса огрызаясь через Хромого, и я прекрасно слышал их спор. «Рассказывать или нет»…

— Предтеча, — наконец сказал раздражённый священник, — Главы Верховного Совета не едины во мнении.

— Отец Афанасий!

— Что Афанасий?! А вдруг именно он — Последний Привратник, а, дочь моя? Вдруг тебе с ним делить алтарное ложе, девочка…

— Оте-ец Афана-а-сий… — упавшим голосом протянула Избранница.

Старик только отмахнулся от неё:

— А-а-а. В общем, Предтеча, наша церковь сейчас переживает не лучшие времена. Одни мечтают снять главенство государя с церкви, другие спелись со Стражами Душ, а третьи вообще начали поклоняться Чёрной Луне…

— Я думал, вы и так поклоняетесь…

— Нет! Не говори о том, о чём не знаешь! — Эвелина гневно обернулась, и я примирительно поднял ладони.

Философствовать о названиях я не собирался, хоть мне и много было непонятно. Чёрная Луна — это грядущая беда, и она же другая ипостась Незримой. А вот Незри-и-имая — это очень даже хорошо, и несёт только добро.

Да, над их системой явно думали толчковые псы…

— Да ещё эти Серые Хранители, — зло буркнул Афанасий, — Вот уж кого я боюсь больше, чем Стражей Душ.

— Храни нас Незримая, — кивнула Эвелина.

Афанасий старательно осенял себя знамением, явно заряжаясь на удачный исход всего их замысла. Самому мне, несмотря на все чудеса, которые пришлось увидеть, пока было далеко до слепой веры.

Ну да, Незримая… Ну да, вроде как богиня, и что-то там грядёт. Но пока что я видел этот мир таким, какой он есть: Пробоина, Луны на небе и связанные с ними Вертуны на земле, государства с обычными людьми и магами…

И вот от этих последних было больше всего проблем. Заговоры, войны, амбиции — всё это грозило окружающим гораздо больше, чем абстрактная богиня, грядущая в необозримом будущем.

Словно в подтверждение моих слов, отец Афанасий сказал:

— Воистину живём мы в Последние Времена.

Я вздохнул. Покажите мне поколение, которое думает, что оно не живёт в особое время…

Чернолунники всё же охотно разговорились. Оказалось, что Серые Хранители — это вроде внутренних жандармов. Церковь старательно боролась с инакомыслием в своих рядах, используя при этом не совсем демократичные средства.

Что-то вроде тайной инквизиции, и попадись мои новые друзья им в руки, судьба у них была бы незавидной. Всё осложнялось тем, что чернолунник никогда не знал, кто среди его братьев — Серый Хранитель.

Я поджал губы, искренне удивляясь местным нравам. Они тут вообще, без заговоров жить могут, или как?

— А в чём ваши взгляды расходятся? — всё же спросил я, — Это от Серых Хранителей вы прячете ту пробирку?

— Что? — Эвелина вздрогнула.

— Это ведь пробирку вы называете «знамением»?

Тут же Избранница замерла, а потом закрутилась, охлопывая себя по телу, будто что-то искала:

— «Знамение»! Да как же я могла забыть… Я ведь…

На меня хлынул поток дикой паники. Хромой завертел головой из стороны в сторону, щёлкнул предохранителем — круглые, испуганные глаза мальчишки ярко блестели в пирусных огнях.

— Не беспокойся, дочь моя, оно у меня, — Афанасий покачал мешочком, потом передал его Избраннице.

Мне пришлось шагнуть к Хромому и накрыть ладонью ствол пистолета. По-хорошему, отобрать бы у пацана оружие, но я пока не считал нужным. Поток волнения схлынул, и под моим взглядом мальчишка успокоился, опять поставив оружие на предохранитель.

— Откуда ты знаешь о пробирке? — Эвелина вдруг развернулась и выставила перед моим лицом красный кончик посоха, обдав нестерпимым жаром.

Я уже даже и забыл выкрутасы Избранницы. Отобрать бы посох да отшлёпать, но мне вдруг стало не до этого. Накатила такая волна ярости, что, стиснув зубы, я выкинул руку к стене, чтобы схватиться за что попало.

— Ах ты, жжёный пёс! — тяжело дыша, я сверлил Эвелину уничтожающим взглядом.

Энергия внутри завихрилась, и я вдруг снова ощутил то, что помогло мне в тогда подворотне отвернуть пули от мальчишки. Красный кончик посоха впереди стал словно частью меня, я остро почуял настроенный грамотным магом пирус.

Ну да, этот посох был довольно занятной штукой, и с широким набором всяких полезных плюшек, а управление им осуществлялось через ту самую магию духа, которая была неподвластна большинству в этом мире. Правда, магия постепенно разряжалась, и посох следовало снова напитывать энергией от Луны или от Вертуна.

Я ощерился, и вдруг толкнул пирус силой мысли, направив в него пучок псионики. Совсем небольшой, блок в чакре не позволял мне многого.

Эвелина попыталась удержать посох, вдруг заживший своей жизнью. Девушка упёрлась, но палка, выгнувшись, толкнула хозяйку, заставляя упасть на пятую точку.

Тут же позади подскочил священник, опустил руки на плечи Избранницы, то ли пытаясь её успокоить, то ли оттащить:

— Тихо, тихо, дети мои! Эвелина, это я сказал ему…

Некоторое время мы пребывали в изумлении.

Я от того, что наконец-то понял — мне позволено влиять на пирусные предметы. Будь то пуля, или вот этот вот посох с магическими навершиями.

Эвелина же удивлённо смотрела на ставшее вдруг непослушным оружие…

— Нам всем следует успокоиться.

— Но… но отец Афанасий, это же секрет церкви, нельзя было… — девушка растерянно уставилась на священника, не забывая коситься на меня.

Всё это время я пытался справиться с приступом злости, уцепившись за боковую балку. Твою же псину! Присутствие Одержимого внутри пагубно влияло на меня, и даже Василий мне столько проблем не доставлял.

Да, выходка Эвелины очень меня разозлила, но тут же из глубины души словно масла в огонь плеснули. Я хотел просто огрызнуться, а у меня сразу же появилось дикое желание убить их всех.

«И правильно бы сделал…» — пронеслось в голове, — «Мы считаем, что под пытками этот священник расскажет всё гораздо охотнее».

Одержимый прислал мне соблазнительную картинку: обнажённая Эвелина, с которой я могу делать всё, что захочу — потому что вместе с подселенцем мы имели достаточно сил, чтобы справиться тут со всеми.

«Эта чернолунная шлюха будет твоей, представь только! Ты слышал, что эти Избранницы умеют? Их обучают в монастырях такому…»

Вот только фоном для прекрасного разгорячённого тела служила кровь. На стенах, на полу, на размётанных чёрных одеждах…

«Убей их всех — и она твоя!»

Я сразу же подумал о Хромом.

— Пошёл вон, — процедил я сквозь зубы.

Я не мог представить себе ситуацию, где я бы спокойно прикончил мальчишку…

«Этот щенок и сам хотел тебя убить, разве не помнишь?»

— Пошёл… служить…

«Хорошо, можешь оставить его в живых. Ты думаешь, Незримая оценит это? Думаешь, боги смотрят на каждого в отдельности?»

Усилием воли я ударил в Одержимого, заставляя его отступить. В любое другое время я бы с удовольствием поболтал с ним об окружающем мироздании, потому как эта тварь наверняка знала больше, чем я. Но быть чьей-то пешкой… Не-е-ет, толчковые псы, у меня своя игра.

«А для них ты — не пешка?»

Я усмехнулся, чувствуя, как под моим давлением удаляется голос Одержимого.

Всё это время на меня глазели три пары глаз… Эвелина вытянула из-под балахона свой знак Чёрной Луны, словно отгораживаясь им от меня.

Только тут я заметил, как глубоко мои пальцы вошли в брус у стены. Хоть тот и был полусгнившим, но под трухлявой поверхностью чувствовалась ещё твёрдая сердцевина. И даже её я просто раздавил.

Я разжал ладонь, вытаскивая пальцы из древесной толщи, и конструкция жалобно хрустнула. Выглядело, будто кто-то сплющил брус, словно тисками. В нос ударил запах гари — следы от пальцев ещё тлели в темноте, выпуская сизый дымок.

Потолок над нами жалобно взвыл, и, кажется, надломанная балка чуть просела.

— Дочь моя, нашему спутнику очень тяжело, — Афанасий очертил круг между нами, и неожиданно мне стало полегче.

«Смотри, как знаешь. А только от них избавиться надо… Они — обуза для нас», — и Одержимый опять унёсся в глубины души, напоследок обдав меня обидой.

— Если бы не Вето, эта магия погубила бы тебя, сын мой, — покачал головой священник.

— Вот как раз об этом я бы и хотел… — начал было я.

Но тут неожиданно всё затряслось, за шиворот упали комья грязи. Мы упали на пол, поняв, что это конец…

Я вытаращился на балку, которую сам же и сломал. Потому что сверху деревянный брус начал разъезжаться в стороны, деформируясь под поехавшим вниз потолком.

Ну вот, доигрался, жжёный псарь!

Толчки длились всего пару секунд, а потом оттуда, откуда мы пришли, прилетела воздушная волна. Она ударила по нам пылью и щепками, оглушив надсадным воем, и всё закончилось.

— Твою мать, — я встал на коленки, отряхиваясь и покашливая.

Пыль забивала нос и рот, и пришлось закрыть лицо рукавом. Ничего не было видно.

— Что… Что это было? — жалобный голос Хромого раздался откуда-то из-за спины Эвелины.

Видимо, он пытался закрыть Избранницу, но из-за своих габаритов только и смог, что просто обнять её.

— Мне кажется, это дом развалился, из которого мы вышли, — сказал я, оглянувшись в пыльную темноту.

— Странно, — послышался голос Афанасия, которого не было видно из-за пыли, — Мы ведь молились…

Я посмотрел наверх. Потолок над нами опустился едва ли не на полметра, остановившись как раз в том месте, где мои пальцы размозжили поддерживающую балку.

— Наши братья все вышли? — забеспокоилась Эвелина.

Священник уверенно кивнул, указав пальцем вперёд. Я старательно туда посмотрел, но не увидел ничего, кроме пыли.

Афанасий продолжал:

— Вот там уже нет пируса. Все группы ушли в боковые проходы, оставив этот нам.

Тут, почувствовав неладное, я вскинулся и завыл, загремев затылком о ставший низким потолок. Сплёвывая кровь от прикушенного языка, я ухватил Эвелину и Хромого за рясы:

— Давайте, давайте, если не хотеть пса горелого!

— Убери ру… — начала было Эвелина, но тут по тоннелям раздался вой.

***

Началось…

Я чуял каждой клеточкой организма завихрения энергии. Где-то внизу жалкие останки Злого Вертуна в катакомбах расширялись из последних сил… И давление стихии огня стало нарастать, пробиваясь прямо сквозь камни и грунт.

Остальные ничего не ощущали, кроме тревоги, а я прекрасно видел алые потоки магии, проходящие сквозь тоннель. Они заплетались и распрямлялись, словно готовясь к грядущему.

Зато все слышали истошное рычание и вой «угольков», которые явно были уже в этих катакомбах. Уж не знаю, насколько хорошо чернолунники их изучили, но доверять я привык только самому себе.

— Быстрее, быстрее! — я шлёпнул Эвелину сзади, подгоняя.

— Руку убери, деверь безмозглый, — огрызнулась та, но времени на разборки у нас не было.

Неожиданно мы вломились в колючие заросли, запутавшись в ветвях и паутине. Остальные закряхтели рядом, охая и ахая, но никак не могли пробиться вперёд. Я зарычал, выхватив кинжал, и стал продираться через плотные кусты, впивающиеся в кожу огромными шипами.

Кто додумался посадить здесь шиповник, твою мать?! Заговорщики недоделаннные

— Чернолунники вы хреновы, хоть такую-то мелочь можно было предусмотреть?! — процедил я сквозь зубы.

— Мы подумали, что никто не полезет в колючие кусты, — где-то позади ворчал Афанасий.

Они вполне успешно пробирались по проходу, который я прорубал ценой своей подранной рясы.

Через миг кромешная темнота сменилась ярким красным светом. Споткнувшись о корневище, я вывалился на траву, перевернулся на спину… и уставился в небо, очерченное контурами деревьев.

Небо было багровым, словно насыщенным кровью, и в центре торчала чёрная Пробоина… Бесформенной кляксой она смотрела и словно насмехалась над нашими попытками сбежать от неизбежного.