Тень [СИ]

Глава I. Ва-банк

Никогда не слушайте Торопыжку

– Ставка! – радостно взревел Гровер. Не чуя подвоха, обвел кислые морды сидящих алчущим наживы взглядом. Руки новенького подрагивали от трехчасовой игры. Весь его вид вопил "Наконец-то!". Наконец-то ему повезло по-крупному! Гровер старательно прикрыл карты и под удивленными взглядами кладовщиков схватил измятую бумажку. Двинул в центр перемазанного краской стола. Еще одно нервное – с…ставка! – слилось с резанувшим уши вибрирующим звоном гаечного ключа. Эхо звякнуло из глубины ночного ангара и потрепанная купюра, дрогнув, вытянулась под уставшими пальцами.

– Эй-эй. Полегче, парниша. – Взъерошенный старикан по соседству окинул молокососа завистливым взглядом. – Эк как тебя наконец-то проперло. Всё по маленькой, по маленькой. Ат черт, везёт подлецу, – и скинул карты.

– А Гровуша сегодня гигант, хоть и первый разок. – хрюкнул толстяк с блайнда. – Ты ж повысил, дубина. По-вы-сил. Как только играешь, зелень? – Толстенные, словно перевязанные ниточками пальцы-сардельки ласкали две засаленные, как и почти потерявший их владелец, кроны. Три медных пинтика позвякивали рядом. – Мы ж по пинтикам режемся, а ты цельную крону влепил. Хоть сечёшь, как попал, а? – Первые надежды обуть новичка давно проржавели, осыпались коричневой пылью с дырявого стального бочонка под ёрзающим толстяком и только горящий взгляд жадно пересчитывал кроны соседей. Уж, не отхапать, так хоть своё вернуть, что ли. Толстяк вытер нос рукавом перепачканной каплями машинного масла спецовки и с нажимом окутал сидящих глубокомысленным, – попа-а-ал.

– Вот-вот, попал, – буркнул бугай Ремень. Прищелкнул по картам, отправляя их в центр стола и, имея ввиду себя, грустно пожаловался, – попал. Как пить дать, попал. Гребаный покер. – Он уже три часа наблюдал, как деньги неумолимо перетекают к этому сопляку. Нет, по-крупному сегодня хватали все, если быть честным. И Ремню пару раз везло. Крепко везло. Да и что говорить – раззадорило. Даже как-то распалило. Но этот новенький – Гровер: здесь пинтик, здесь два. И так монетка за монеткой, капля за каплей. Как вода из испорченного крана деньга незаметно, даже, можно сказать, исподтишка перекапала к этому проходимцу. А ведь каждый – Каждый! – из десяти сел с десятью кронами. Куча денег. Уж это-то Ремень помнил точно. Замечали этот странный эффект только продувшиея вчистую. И все выходили молча. С делано бесстрастными минами и ревом возмущения внутри. Зато за столом кипела бурным потоком жизнь.

– Осталось четверо и, похоже, парень сгребет всё, – подумал Ремень вставая. – Сто гребанных крон, цианидом ваших тараканов! Месяц кутить можно. Вот блин, попал! -Пошарил по пустым карманам и кивнул на дальний угол – ремонтную площадку – вторую лужу света в темноте необъятного ангара. – Я к Мегере. – Стол грохнул хохотом, старик в углу зашёлся язвительным хрипом в нечёсаную бороду и Ремень сплюнул. – М-да. К Пантере… Чёй-то у нее из рук все валится. – Скользнул взглядом по последнему игроку: невысокому, гламурному, как всегда, в сиреневом пиджачке Торопыжке. Одернул в меру испачканный серый комбинезон и вразвалочку поплелся в темень, а в больной голове все вертелись мрачные мысли. Вот ведь взять даже этого худосочного программера. И ведь баба бабой, а не дурак. И играет так, что всегда уходит с деньгами. Всегда в плюсе. Но чтоб вот даже его… Эх… Продуется…

А игра кипела. В спину игриво шепнуло:

– Поднимаю, красавчик.

– Торопыжка, ты эт… ты чё удумал? – Фунтик, по соседству, азартно сопел. – Сдурел? Вэх, едрит ваши ролики – на всё! – и горсть монет прозвенела по грязной столешнице.

– Оппа-па! – программист в который раз за долгий вечер взъерошил короткие выбеленные волосы на загривке. – Уважаю. Нет, правда, красавчик. – Второй рукой он постукивал тонким пальцем по картам, в которые, нервируя всех, так ни разу и не заглянул с самой раздачи. Фунтик еще тогда перекинулся взглядами со стариком и оба дружно решили: "Идиотизм! Сбрендил наш Торопулька". Нет, ну правда, чего можно ожидать от человека с двумя высшими? Логики? Не посмотрев в карты? Да бросьте. И это всё было написано здоровыми буквами на удивленных лицах кладовщиков. А игра кипела. Кипела, а Ремень неторопливо топал впотьмах.

Короткая прогулка вдоль исполинских рядов контейнеров, опасливо косящихся из мрака ящиков, и всякого упакованного и не очень мусора под ногами проветрила мысли прохладным ночным сквозняком. Навалилась досадой о недоеденном в азарте бутерброде. Скрала печаль. И наконец, резанула глаза ярким желтоватым светом в кислом мареве паров отработанного машинного масла. Бормотанием. Скрежетом металлической гайки.

Ремень облокотился о холодный угол контейнера. Прикрыл глаза. Погрузился в отзвуки тихой, виртуозно поставленной в гетто мелодики ругани. Поняв, что незамечен, решил обозначиться и по шершавому, усеянному мелкими трещинками бетону растеклось басовито-раздраженное:

– Тэра, тебе помочь?

– Бебе бомочь, – как будто из колокола буркнул себе под нос девичий голос, и целый ушат сочувствующего ехидства выплеснулся откуда-то сверху. – Что, Ремешок, вчистую продулся? – Нет, ну как у нее это получается, а? Ведь не сказала "где ты раньше шлялся?", даже не намекнула, а совесть до пяток прогрызло. Кладовщик досадливо сморщился, привыкая к свету с закрытыми глазами. Смотреть, в общем-то, было особо не на что. И так знал, что увидит: здоровенный помятый жизнью погрузчик третьего класса или, говоря проще, огромный экзоскелет с интеллектуальным управлением. И управление это сегодня между стеллажей с жутким грохотом ритуально отдало электронную душу своему интеллектуальному богу: на колени и мордой бац! От падения махины аж бетон треснул, стальную харю покорежило, а голова Ремня всё еще ныла… Да, смотреть на царапанную железяку не очень хотелось. Даже скорее совсем нет – падая в ней, на ринувшийся в глаза бетон насмотрелся. А вот на ковыряющуюся на закорках махины миниатюрную брюнетку он бы с удовольствием посмотрел. Весь склад бы с удовольствием, но ведь временами эта Пантера такая Мегера, что… В общем, слов у расстроенного Ремня все равно не подбиралось, так что вместо ответа он просто кивнул.

– Чего молчишь? – хихикнуло сверху.

Ремень еще раз кивнул, не открывая глаз. Даже рукой провел по шее, показывая, что всё, кранты. Продулся в пух.

– Эй, ты там живой? Ремень?

Он разлепил покрасневшие глаза и уставился на верхотуру. Из люка на плече погрузчика, с металлическим звоном показалась буйная черная шевелюра со слипшимися от масла крупными кудрями. Выплыл ключ, давящийся в объятиях миниатюрного кулака, сверкнул следами масла и скользнул, откидывая волосы. На кладовщика сверху вниз уставились смеющиеся, хотя и довольно уставшие, изумрудные глаза.

– Хорошенькая, – вздохнул Ремень, – и зачем ей все это.

Тэра хихикнула:

– Оглох, что ли? Чего молчишь?

А он всё стоял. Отвлекался от пульсирующей головной боли. Всё рассматривал симпатичное перепачканное смазкой лицо, чуть нагловатую улыбку, брови вразлет. Назвал бы он её красавицей? Топ-моделью с электронной обложки? Ремень бы ответил: наверное, нет. И был бы по-своему прав. Ни имплантов, ни единой подделки. Даже этой, как ее, косметики, вот. Точно не топ, но почему-то рядом с Пантерой его охватывало умиротворение… Ремень уже и сам не понимал: он думает, грезит или… или… Даже не хотел разбираться в этом или, не хотел выныривать из опустошающей полночной медитации, как вдруг вздрогнул. Сотрясся от того, что контейнер рядом пискнул металлическим звоном. Царапая больной мозг, по полу покатилась гайка, а сверху донеслось озабоченное:

– Ну? Эй, ты там в порядке? Ремень?… Ау? Мож тебя к доктору? – Не найдя в здоровяке реакции Тэра уперлась в края люка. Ловко вынырнула и гибкой кошкой в своем черном комбинезоне на корточках уселась на край. Присвистнула в темноту и эхо звонко разнесло, – эй, парни! Оторвите мозги от табуреток. Ремню плохо!

Кладовщик махнул лапой, мол, не надо. Но звонкое эхо уже разнесло тревожный клич, и клипса на воротнике кладовщика ожила хриплым голосом старика, не особо-то выражая заботу:

– Квакни, где завалило? – вслед донеслось эхо напряженного торопыжкиного "повышааю-шаю-шаю".

Ремень коснулся клипсы и ответил:

– Порядок, Шкипер. Все хорошо. – Голова пульсировала от ворчливого "завалило".

– Ну-ну. – Шкипер умолк, а сверху таращилась озадаченно ухмыляющаяся механик.

– Ремешок, ты чего?

– Думаю. – он снова оперся о такую холодную сталь контейнера.

– Шутишь?

Ремень неуверенно мялся, а она отерла рукавом пот и оскалилась в улыбке, заправляя тонкие щупы в нарукавный диагностический компьютер. Раритетную, кстати, вещь. Не дождалась ответа. Окликнула:

– Эй, внизу?

Кладовщик вздохнул и снова прикрыл глаза, унимая приступ головной боли:

– Да я вот спросить тут хотел…

– О-о… Ну-у-у?… О чё-о-ом?… Эй-эй, не спать, Ремешок, не спать! – видя, что верзила внизу прикрыл глаза и не реагирует, девушка ловко наклонилась в люк и выловила еще одну гайку. Та подскочила в узкой ладони и со свистом выгрызла очередной утробный вой контейнера. Ремень поморщился. Уж чего-чего, а решительности этой кошке не занимать.

– Говорила тебе, иди к себе. А ты покер-покер. Как к бетону-то приложило, даже меня здесь качнуло. Думала, у твоего гоблина движок грохнул. Ну? Чего тебе?

– Почему ты здесь?

От неожиданности Тэра аж челюсть уронила. Окинула себя, ключ в руке, измазанной маслом, дыру в люке с перемигивающимися регулировочными панелями, вентилями, центральным компьютером. Нахохлилась:

– Мазурку танцую.

– Какую мензурку?… а… не, я… – мысль упорно цеплялась за извилины. Отказывалась покидать выносивший её больной череп. – Ты это…

– Погрузчик твой чиню, дубина.

– Да я хотел… не об этом…

В озадаченной тишине промаслянное эхо унесло звон ключа о крышку и Тэра села на краешек люка. Ноги уперлись в противоположный край и черная пантера растаяла. В кислом мареве осталась уставшая девушка, сочувственно-настороженно смотрящая сверху.

– Не поняла.

– Ну… вообще зачем?

Она обняла колени. Черная грива скользнула вперед, сливаясь с комбинезоном. Весь её вид выразил недоумение – что несет этот верзила внизу? А Ремень пожал плечами. Встретился взглядом с грустными, уставшими изумрудами и залитую светом площадку окутало тихое:

– Ну, я, имею ввиду, по жизни… Тебе бы замуж.

– Оппа! – грива лихо взметнулась за спину. В глазах сверкнула искра. – И за кого ж это? Посоветуешь?

Кладовщик пожал плечами:

– Да хоть за новенького… Хоть за…

– Тебя? – механик хихикнула. – Тебя, да?

– Да хоть бы… Может это судьба?

Девушка вздохнула и изумруды, отчего-то сверкнув, притухли. Она прикусила губу. Пальцы неторопливо перебирают черную ткань комбинезона. Глаза шарят в задумчиво-далеком нигде.

– Так может, это?… Может судьба? А?

– Не может, – очнулась Тэра и с грустью взглянула в широкое печальное лицо. – Не может, Ремешок. Пойми: кладовщик – это твоя судьба. Твоя, а не моя. – она печально вздохнула, а он с упавшим сердцем смотрел на черного ангела в белесом мареве на плече стального гиганта. Ангел шептал, – прости. Не моя. – Он медленно кивнул. То ли избегал очередной волны боли, то ли боялся спугнуть наваждение, но это осторожное движение не осталось незамеченным – эфемерное создание в черном комбинезоне приняло ответ и неторопливо растворилось в стали плеча. Вот и всё. Ремень снова прикрыл глаза – свет начал резать, а из люка тихо буркнуло, – покер, Ремешок – это хорошо, но ты был кладовщиком и остался.

– А ты?

– Я-то? Прогрызлась в инженера-биоэлектроника с самых низов – с подворотни, можно сказать, из гетто. И хочу в этой жизни сорвать не ставку, а… – по кряхтению из люка Ремню показалось, что она что-то затягивает, -…а в-ве-есь банк. – Люк подумал и тихо, как будто для себя, добавил в потолок, – и зачем я тебе все это рассказываю?… Хотя, не всю же жизнь в этом гадюшнике почивать…

Вдруг, на воротнике вновь ожила клипса, и кладовщика бросило в холодный пот от злобного рева:

– Ремень! Паразит! За-араза! Тебя совсем погрузчиком расплющило?

– Нет, босс.

– Тогда, какого лешего, семнадцатый еще не догружен? – Клипса злобно сопела под ухом, а Ремень лихорадочно пытался вспомнить, сколько еще контейнеров осталось сгрузить в челнок. Долго размышлять не дали:

– Сейчас сам приду проверять! Не начнешь работать – уволю! За простой! И техника уволю к чертям за безделье! Обоих без выходного пособия! Усек? Пятнадцать минут до отлета.

– Да босс. – как только клипса умерла в кислом перегаре машинного масла кладовщик крикнул. -Тэра, слышала?

– Слышала, слышала, – спокойно откликнулась девушка, – не ори, у твоего гоблина мозги сварились.

– Чего?

– Масляная магистраль лопнула. Вентиль расшиб защиту мозга. Ну и об пол приложило не слабо. Сто сорок градусов шкварчащего масла, сам понимаешь – органическая часть управления… Ну, просто вареные мозги. Натура-а-альные. Ням-ням… Есть не хочешь?

Ремня передернуло, но он продолжил гнуть своё:

– А делать-то чего?

– Чинить. – голос девушки становился все размеренней и спокойней.

– Куда еще чинить? Бульдог идет! – Ремень начал слегка паниковать, чувствуя, как болезненно уменьшается в размерах череп, а сверху, в сосредоточенно ковыряющемся пыхтении доносилось:

– Терпение, знаешь ли, добродетель.

– Так еще пять минут и…

– Ну поорет. Мозг я заменила.

– Чей?

– Может твой?… – хихикнула девушка. – Хмм… Да, гоблина твоего, дубинушка.

– Ну?

– Что ну, Ремешочек? Настраивать и тестировать до утра буду, а то пробьешь ты своей головушкой бетончик в самый подвальчик, а мне опять чини.

– Да он же нас живьём съест.

На что из чрева резонно заметили:

– И где ж он болезный еще одного техника найдет в этой дыре? Я и то пошла сюда только ради практики. Сам подумай – не Земля же. Чёртово захолустье. И вообще, кто ж знал, что тут такие раритеты. – Имела она ввиду кладовщиков или гоблина для Ремня осталось загадкой. Пара минут прошла в кисло-масляной тишине, прерываемой то трепещущим, то злобным эхо вдали: "повышаю-шаю-шаю, пас-пас-пас" и разноголосьем писка кнопок сервисного компьютера из утробы гиганта – Тэра что-то диагностировала. Ремень прикрыл глаза, погрузился в очередную сжимающую волну боли. Пульсирующий жаром висок в надежде облегчить страдания прижался к стали контейнера, а прохладный ветерок вместо помощи забавлялся со стальным гигантом-погрузчиком. Нет-нет да раскачивал над его царапанной головой лампы, выхватывал из тени еще двух истуканов, переломленную стальную ногу, давно выпотрошенный рем-комплект. В мраке кладовщику мерещились ящики, штабеля, тихие шаги. Ремень глубоко вздохнул и решился:

– Знаешь, Гровер еще одну ставку сделал.

– Ммма? И Какую?

– Тебя.

Тэра помолчала.

– Ремешочек, ты совсем головушкой двинулся? – звенящий в чреве погрузчика голос был заботливо спокоен. Очень спокоен. Вот этого-то голоса кладовщики боялись больше всего. После него обычно следовал взрыв. Прекрасная Пантера превращалась в обороняющуюся Мегеру. – Вы там совсем рехнулись? – Из погрузчика уже тихо шипело и кладовщик начал жалеть, что проговорился, как вдруг его подбросило:

– Грузить пора, батон тебе в уши!… Чего снизу пялишься?! Внутрь полезай!

Ор исходил сзади, откуда-то на уровне подмышки, но оборачиваться кладовщик не хотел. Совсем не хотел. Да и морду эту плешивую-перекошенную видеть удовольствие было еще то. Из-за спины гавкнуло:

– Лезь, сказал!

– Техник еще работает.

– Тэра! Тэра, чтоб тебя, тварь кудластая! Ты где?!

Из люка сверху, под прикрытием черных кудрей злобно сверкнули изумруды:

– Работаю.

– На складе три погрузчика и все в!…

– Эй, полегче, босс. – Ремень прекрасно знал то место пониже спины, где предполагалось искать сломанные погрузчики. Но в присутствии Пантеры кладовщики старались не выражаться, хотя и сами не понимали зачем. Может быть даже здесь, в этой почти забытой даже торговыми компаниями дыре старались не чувствовать себя быдлом. Хоть по возможности сохранить остатки чего-то уже не понятного, но такого когда-то дорогого, что ли… Да и Тэра – девушка всё-таки. Даже улыбаться их научила. У старика Шкипера это получалось криво, у Ремня натянуто, но даже трусоватый толстяк и язва Фунтик начал вымученно кривиться. В шутках убавилось злобы, а вот боссу было на все это наплевать. Как говорится искренне и фундаментально. Одним словом – бульдог. И сопит также.

– В заднице они все! И ты в заднице! Все вы в полной, большой!…

– Босс.

– …Все погрузчики сломаны! Чем я буду грузить?! Люди ждут!

Тэра выскользнула из люка и села на край. Ладони скользнули по комбинезону, избавляясь от пота. Ремню показалось даже, что пантера изготовилась, выпустила когти и вот-вот прыгнет на плешивого гада со стального плеча. Ан, нет. Спокойным голосом девушка парировала:

– Я жду три с половиной месяца.

– Чего?!

– Да уж не потомства. Деталей, которые ты должен купить.

А вот это уже, по мнению Ремня, было нагло. Тэра никогда не позволяла себе такой хамоватый тон и с боссом всегда была на вы. Кладовщик осторожно перевел взгляд на красное от бешенства начальство. Вздувшуюся на шее вену, туго сдавленную воротником белой рубашки. Плотно сжатые губы. Дергающиеся волосатые кулаки. В злобное сопение вплелся звериный рык:

– Бизнес, поганка, не может ждать!

– Можешь починить без деталей? – рука в черном комбинезоне метнулась вместе со змейками проводов в сторону остальных погрузчиков. – Прошу… Могу тебя вместо опорной стойки вкрутить.

– Что-о?!

– Двадцать семь тонн выдержишь?

– С этим что? – Рявкнул бульдог и ткнул в гоблина.

– Мозг сварило.

– Заменила?

– Да.

– Вылазь!

– Он еще не настроен.

– Вылазь сказал! Полмиллиона срывается, а она мозг настраивать будет. Дура! Он же есть!

Тэра демонстративно спокойно пожала плечами и, прикрыв люк, начала спускаться с каменным лицом.

– Ты чего стоишь! – Бульдог уже стал пунцовым. Слюна брызгала на кладовщика. – Полмиллиона… А ну, лезь в погрузчик! – босс наступал. Даже притопнул от нетерпения.

И без того больная голова кладовщика затрещала от несмолкаемых воплей. Гавканье пульсировало в голове так, что Ремень впервые в жизни подумал: хорошо бы дать в морду. По-настоящему дать. С наслаждением, с размаху. Но ведь так и работы лишишься. А что без нее делать, без работы-то? Опасливо отступил. Еще. Так и поплелся к железной махине. Подхватил за тонкую талию злобно шипящую девушку и аккуратно ссадил с лестницы на бетон. Под тихое "тряпка" сам полез вверх, в кабину, клеймя себя за то, что раскрыл маленький секрет полночной игры. Неуверенно хватаясь за перекладины выдвижной лестницы, влез. Уселся и гоблин вздрогнул, заурчал. Тэра отошла к границе желтого пятна, подхватила ветошь и, вытирая руки, старалась не смотреть на неуверенно шагнувший погрузчик. С боку орал Бульдог:

– Только мне помни контейнеры! Вот только поцарапай! Работу в крематории искать будешь!

Марево масляных паров прорезалось светом прожектора, и гоблин зашагал вглубь склада.

Бульдог обернулся к Пантере. Прорычал:

– Запомни, поганка. Начальственный гав лечит и ремонтирует всё! Все трусливые с-собаки хвосты поджимают!

Тэра пожала плечами. Собственно, она уже предвидела очередную бессонную ночь в едких парах. Ремонте. И вправлении мозгов новичка. Как же её всё достало, а сбоку неслось:

– Мозг ей тестировать, – Бульдог покрутил у виска и Тэра, придушив волну ярости, покачала головой, видя, как он пружинистым шагом, вразвалочку, направился на вопль:

– Торопыжка, совсем сдурел-рел? В пух же просадишься-шся-шся!

Что оставалось? Взвинченной идти спать или…

– Торопыжка-пыжка-пышка! Да одумайся же-же-же!

…Или найти выход эмоциям. По себе знала: иногда люди достигают предела. Нет, не предсмертной черты, не грани сущего. Другого, внутреннего предела. Предела, за которым следует эмоциональный взрыв и единственное, что может спасти – это возможность переключить внимание, направить внутреннюю злость на что-то осознанное, конкретное, выплеснуть гнев, злобу, скопившуюся обиду. И для Тэры это "осознанное" было бесшабашное любопытство Пантеры. Иногда оно водило по краю, иногда скребло когтями у горла, но позволяло по широкой дуге обойти Мегеру. Затолкать злобный рык ей в глотку и как-то существовать дальше…

– Ну, Торопунька, продуешся-шся!

…И сегодня опять любопытство пересилило злость. Бурлящие эмоции топтал вопрос: что же учудил фантазер-программист? Наверное, единственный, кто в этой юдоли скорбноодаренных походил на человека. Ни странная ориентация, ни утонченно-рисованные манеры белобрысого девушку не смущали. Да и вообще, он был здесь единственным с кем можно спокойно потрепаться за жизнь, а за комплиментами не искать подвоха. С ним не было мерзкого чувства вожделенной добычи, трофея. Хотя… Знает ли он о ставке? Тэра в сердцах швырнула измазанную тряпку в развороченный ящик рем-комплекта, выключила свет и темноту наполнил тихий скрежет коготков. Двинулась на свет прожектора гоблина. Окунулась в такую редкую ночную прохладу и ветерок потащил из волос едкий запах. Вокруг зашуршали мыши, а Тэра только ускорила шаг – не пауки же, в конце-то концов. Проскочила сбоку лязгающего погрузчика и выплыла на свет.

– Ну, одумайся, Торопулька, – ныл проигравшийся в пух Фунтик. – Этот гад уже всех обобрал.

Новичок мерзко ухмылялся. Алчущие зеньки скакали между картами последнего противника и высокими столбиками монет.

Тэра привалилась к контейнеру рядом со стариком и дернула за рукав:

– Шкипи, что происходит?

Шкипер сложил руки на груди и прохрипел в бороду:

– Денег у них поровну, а этот… – старик сплюнул. – Торопулька карты принципиально не смотрит. Торгуется и переворачивает. Всё.

– Но денег-то сравнял, – словно боясь спугнуть удачу шепнул Фунтик, пристроился рядом. Обдал Тэру потом, чесноком и глубокомысленным, – что творит, паразит. А?

Торопыжка пристукнул по рубашкам карт и двинул стопку монет.

Гровер шмыгнул и покосился на Бульдога, а тот под визжащие звуки погрузчика облокотился о спинку стула новичка. Сам босс никогда не играл, но игру ценил и, заглянув в карты новенького, еле удержался чтоб не присвистнуть. Тэра видела: Гровер взмок, нервничает. Глядя в карты, и хочет и боится ответить. Программист же с каменным лицом смотрит через стол и только тонкий палец постукивает по измусоленным картам.

– Невозможно, – шептал Фунтик, обливаясь крупными каплями пота. – Просто не в реале… – Тут его нос-картошка шевельнулся, принюхался. Кладовщик погрузил картошку в слипшиеся от масла локоны девушки. – Фу-у.

Тэра пожала плечами. Подумаешь, масло, ну плеснуло из магистрали. Тоже мне, комплимент. Хотя, что с него взять – простоватый чудак. Она сосредоточилась на игре. Противники через стол мерили друг друга взглядами. Гровер напряженно таращился на нервно постукивающий по картам палец с идеальным маникюром, сиреневый пиджак, тонкое угловатое лицо внешне спокойного программиста.

– Палец. – шепнул чесноком Фунтик.

– Ммм? – Тэра видела как тот пристукивает по рубашкам карт.

– Нервничает. Всегда так, когда проигрывает. Мы с парнями давно просекли.

Похоже, Гроверу тоже удалось прочитать соперника, и он двинул ставку. Под надрывные повизгивания погрузчика процедил:

– Поднима-а-аю. – две из пяти стопок монет и бумажная крона двинулись в центр. Зрители напряглись. Каждый мечтал похоронить пришлого гада. Играет он, понимаешь. Их деньгами играет. Фунтик до боли сжал челюсти, видя как ускорился стук тонкого пальца. И вдруг палец замер:

– А не струхнешь, красавчик?… Ну-ка. – Программист обвел напряженные лица спокойным взглядом и уголок рта медленно приподнялся. – На всё.

Перезвон монет и шуршание медленно поползли в центр стола под дружно грохнувший мат.

Бульдог напрягся, ещё раз заглянул через плечо новичка в карты, зыркнул на сумасшедшего программиста, а Тэра нервно прикусила губу. Она не забыла про невидимую ставку. Отшить-то отошьет новенького сосунка, отобьёт охоту, но до чего же противно. Она всем сердцем желала Торопыжке удачи, вот только палец программиста опять нервничал, не предвещая победы.

Гровер радостно хрюкнул. Ещё бы, у него два туза! Ещё два лежат на столе в линию с валетом и дамой червей в компании крестовой двойки. Считай, каре на тузах. А что у худосочного, ни разу не стрельнувшего в карты? Фантики! Дрожащими руками Гровер смял бумажные купюры, обхватил столбики монет, двинул в центр. Под тихий перезвон Тэра поймала на себе маслянистый взгляд наглеца и ногти до боли впились в ладони. Кивнула под шепот Шкипера:

– Поровну.

– Переворачивай, – в наступившей тишине голос босса из-за спины новичка хрипел от натуги. – Переворачивай, сучий пёс.

Новичок широким жестом метнул на стол пару тузов:

– Каре.

Сердце Тэры упало, и она сморщилась под гадливо облизнувшим взглядом.

– Как проперло. – шептал старикан. – Каре на тузах.

В голове девушки звенела одна мысль:

– Чтоб тебя, давай Торопыжка!

Тот медленно выдвинул из линии карт на столе туза червей, даму, валета и перевернул свою первую карту.

Десятка червей.

В гробовом молчании, под вои погрузчика, наманекюренный торопыжкин палец повел десятку по старой столешнице. Остановил за валетом. Фунтик смотрел на представление с открытым ртом. Шкипер ругался в бороду. До девушки доносилось его:

– …н-невозможно. Н-нет. Не верю. Просто быть того не может…

Тэра пихнула старика в бок:

– Чего того?

– …Флеша, чтоб его, этого, Рояля. Ни…ни в разу не видал.

А Торопыжка тем временем спокойно смотрел в расширившиеся от ужаса и недоверия глаза новичка. Тот как будто очнулся. С вечера Гровер так старательно разыгрывал простачка чтоб сгрести сто крон. Целых сто! Состояние! Гровер шмыгнул, отер нос рукавом и тишину прорезало:

– Не верю. Там не червовый король. – В его голове кипело: этот тухлый программер просто рисуется.

Торопыжка смерил соперника невозмутимым взглядом. Тонкий палец пристукнул по последней карте и медленно-медленно поволок. Карта остановилась между тузом и дамой червей. Рубашкой вверх.

Кладовщики сгрудились вокруг стола.

– Так не бывает, – выдохнул Гровер. – Переворачивай.

Торопыжка откинулся на стуле. Его серые глаза спокойно изучают соперника.

– Переверни, говорю!

– Сам переверни, малыш.

Гровер привстал и нарочито медленно, двумя пальцами, чтобы все видели, что он не передернет карту, взялся за уголок.

По кругу прокатились напряженные шепотки. Каждый нервно отметился коронным:

– Ну? Чего ждешь?… Эк его…

– Переворачивай, батон тебе в уши, – приказал босс. Тэра сжала кулаки наудачу и слилась изумрудным взглядом с картой. У нее не передернет. В горле нарастал звериный рык.

Гровер медленно перевернул, и пропахшее потом марево чеснока взорвалось от дикого дружного:

– Да!!!

Жизнь вскипела фонтаном. Они вместе праздновали победу. Пиная стулья и старые бочки, качали на руках Торопыжку. Целовали Тэру, а девушка вместо привычных огрызаний вытирала счастливую слезу и широко улыбалась. Босс ликовал. Торопыжка же хохотал, взлетая к лампам – сегодня они его звезды, сегодня он их кумир. И после очередного взлета кумир грохнулся на стопки монет под жуткий лязг. Воздух сотрясся, в ушах запищало. Программист охнул и сполз со стола.

– Шт-что это было? – Он постучал по голове, пытаясь восстановить слух.

– Убью гадёныша! – Бульдог рванул рубашку, избавляясь от тугого воротника. – Ну, чё встали? Гаденыш опять рухнул! – Кладовщики бросили всё и припустили на скрип. Тэра двинулась следом.

– А ну стоять, тварь кудластая!

Девушка замерла. Развернулась и наткнулась на взбешенного босса. Кулаки сами собой сжались – сколько можно?

– Я предупреждал… Предупреждал?!

– Что?… Уволишь? – Изумруды глаз смотрели с вызовом. Пунцовый от гнева Бульдог начал брызгать слюной:

– Я тебя предупреждал?! Ни одного рабочего погрузчика!!!

– Мёртв-ёртв-ёртв! – разнесся вопль старика. – Босс, Ремень мёртв-ёртв!

– Убью-у-у, стерва! – Бульдог ринулся к ней.

Тэра вскипела. Гад сам виноват и всё пытается спихнуть на неё. Маленький кулак свистнул, порождая черную молнию комбинезона, и Торопыжка брезгливо отскочил от треснувшего под боссом стола. Монеты со звоном прыснули в стороны.

– Ты-ы-ы! – Нос Бульдога превратился в кровавое месиво. – Тны-ы-ы!

Пантера выпрямилась. Сверкающий взгляд. Сжимающиеся кулаки.

– Ты-ы-ы! – стол скрипнул под тяжестью босса и Бульдог рванул вперед, чтобы вновь отлететь.

Тэра снова выпрямилась и потерла кулак. Тихую ругань вокруг погрузчика перекрыло спокойное:

– Я увольняюсь.

Торопыжка посмотрел на пускающего из носа кровавые пузыри босса, гордо стоящую над ним девушку и та нервно встретила спокойный взгляд серых глаз. Программист тихо сказал:

– Знаешь, порой мне кажется, что ты здесь единственный настоящий мужик.

Между повеситься и застрелиться

Тэра влетела в жилой сектор, гордо миновала пустую столовую и приложила палец к двери каюты. Вокруг расплылось синее пятно. Дверь пошла рябью и от пальца растянулась овальная дыра.

– Свет. – Обшарпанная комната тускло окрасилась ненавистным цыпляче-жёлтым. Сдерживая дрожь в голосе, девушка шагнула внутрь крохотной комнаты и дыра за спиной сомкнулась.

Тэру трясло.

Трясло от злости.

– Чёрт! – содрала с запястья сервисный компьютер, швырнула в стену.

Трясло от досады.

Трясло от всей этой грёбанной безысходности.

– Чёрт!

Она осмотрелась. Ни узкая кровать, ни кресло не подходили для мести.

– Чёрт-чёрт-чёрт. – под рукой оказался кубик стереопроектора. Рывок. И кубик свистнул к стене. С яростным хрустом осколки брызнули в стороны. К маленькому терминалу, к обиженно взвывшему зеркалу.

– Зара-аза-а-а-а. – на ресницах сверкнула первая слеза. – Ну как же та-а-ак?

Сдавленный вопль не относился ни к проектору, ни к разбрасывающим по каюте цыпляче-жёлтые зайчики осколкам зеркала. Просто на душе скопился отвратительный комок чувств, мерзости и подлости последних семи месяцев. Она села на кровать, нашарила трясущейся от накативших эмоций рукой подушку и прижала. Слезы катились к подбородку. Подрагивали на его остром кончике и срывались на белую ткань. Тэра чувствовала свою вину: не нужно было пускать Ремня наверх. Не нужно. Ей хотелось завыть и опухающее от слез лицо уткнулось в подушку в который раз за последний месяц. Через сдавленный вой прорвалось всхлипывающее: как же?… Тело в черном комбинезоне содрогалось. Минуту ли, две, час она проливала слезы? Ей было без разницы. Просто хотелось выть на всю эту чёрствую галактику. Закинуть всю эту планету в…

Всхлипывания прервал тихий стук.

– Тэра?

Похоже, принесло Торопыжку, но видеть его не хотелось. Никого не хотелось. Девушка хотела прижаться к тому, кто поймет. Обнимет, защитит.

– Тэ?

Но чтобы единственный, кого она хотя бы с натяжкой назвала другом, увидел ее такой? Не грозной Пантерой… Заплаканной…

– Тэ, ты здесь?

– Уйди… Оставь меня. – за дверью помедлили. – Уйди. – звуки шагов медленно побрели вдоль коридора, а Тэра снова ткнулась в подушку. Погрузилась в себя. Минута, другая… Тишина принесла в душу опустошение. Мысли ушли. Чувства выли на задворках… И вдруг кто-то коснулся плеча.

– Тэра.

Её подбросило. Никто! Никто не мог войти в эту каюту кроме неё. Сердце прыгнуло. С визгом девушка отлетела прочь от неизвестной опасности. Замерла, прикрываясь подушкой.

– Это я.

Огромные от ужаса заплаканные изумруды высунулись из-за перепачканной масляными полосами подушки. Рядом с кроватью стоял Торопыжка. У рубашки под сиреневым пиджаком ворот-стойка расстегнут. Серые глаза невозмутимо смотрят на девушку.

– Ш… Что ты тут делаешь?!

– Я подумал, тебе не стоит оставаться одной.

– Ты подумал…

– Да. – его серые глаза были печальны. – Можно? – неуверенно ткнул на кровать.

– Ты подумал… Как ты сюда попал?!

Программист сел. Расстегнул пиджак и замер. Взгляд рассеянно блуждает по каюте.

– Я же администрирую всю систему. Забыла?

– И? – прикрываться подушкой уже не хотелось.

– Могу попасть куда захочу.

– Вот чёрт. – плечи в черном комбинезоне поникли. Измазанная подушка упала на холодный пол. Девушка всхлипнула, видя, что обычно веселый программист тоже не в себе. – Как же это, Торопыжечка?… Как… Как же так?…

Этот вопрос не давал покоя. Она присела рядом. Черные кудри скользнули на сиреневое плечо. Слипшиеся от слёз ресницы блеснули цепляче-желтым.

– Я уволилась.

– Видел… Босс до сих пор не расстаётся с подписью.

– А Ремень… Ремень, Торопыжка…

– Жив.

Тэра замерла.

– Что?

– Жив он.

Девушка вцепилась в мягкие лацканы пиджака. Дернула.

– Что ты сказал? Жив?

Торопыжка всмотрелся в напряженно-просящее заплаканное лицо. Нашел молящие глаза. Кивнул.

– Да жив, жив.

На взрыв эмоций сил уже не осталось. Тэра выдохнула и прижалась к груди друга. По щекам катились слезы радости, а он продолжал, под всхлипывания поглаживая черную гриву:

– В коме он. Мальчики перетащили в медицинский модуль. Две недели пролежит, везунчик. Бульдог рвет и мечет.

– Чёрт с ним.

– Как сказать. Он же пожадничал и модуль один, так что шнобель свой подправит не скоро.

– Чтоб он сломался. Так пусть… ходит, плешивый урод… Ему… Ему пойдет. – она снова прижималась к груди друга. Он гладил черные кудри. Она всхлипывала, – завтра… заставлю прописать увольнительную в… в системе.

– Уже.

Тэра отстранилась:

– Так быстро? – попыталась вытереть рукавом распухшее лицо.

– Сказал, деваться тебе отсюда некуда. Сама приползешь на коленях.

Заплаканные изумруды сверкнули яростью:

– Ни за что.

– Он что-то там про кредит плел.

Но Тэра уже не слушала. Она, не отрываясь, смотрела на сиреневую ткань пижонского пиджака. Торопыжка не выдержал:

– Что?

Девушка осторожно провела по дорогущей ткани.

– Эй, ты чего подруга?

– Прости, Торопуньчик.

Программист покосился на измазанные остатками масла лацканы, скривился:

– Чем только не пожертвуешь для хорошего человека. – встал и подхватил пискнувшую девушку на руки. – Давай-ка в душ. – Пять шагов в начало комнаты, тычок кнопке и прозрачная дверь душевой кабинки скользнула в сторону. – Вперед.

Он отвернулся. Под звук скользящей молнии продолжил:

– Куда ты теперь?

– Не знаю. – За спиной стукнули об пол ботинки. Комбинезон прошелестел вниз и метнулся к ногам программиста.

– А что за кредит?

– Образовательный. – Под стук двери полилась вода.

Торопыжка возмущенно обернулся. Залюбовался точеной фигуркой, подчеркнутой стекающей пеной.

– Эй-эй.

– Образовательный. Это ж грабеж.

Палец в пене показал: отвернись – и мужчина кивнул. Не двинулся.

– Давай-давай, отворачивайся.

– Дорогуша, я тебя умоляю. – он отвернулся. Неторопливо побрел к креслу напротив. – И сколько еще?

– Три, тьфу, – пена лезла в рот, – три года.

– Ну-ну. – Торопыжка устроился в кресле и, закинув ногу на ногу, наслаждался видом смывающей пену девушки. Она не видела, но знала ли? Наверняка. И знала, что Торопыжка получает только эстетическое удовольствие любопытствующего натуралиста созерцающего новую разновидность дикого рододендрона, если вид её или любой другой девушки, или как выразился бы сам Торопыжка странно сконфигурированного человека, можно было бы так назвать. Его тонкие пальцы скользнули по подбородку.

– И сколько взнос.

– Половина.

– Зарплаты?

Она кивнула, не сомневаясь, что он видит.

– С ума сошла. Ты вообще на что живешь?

– Какая разница.

– Разница? Ты чего подруга?

– Я же только выпустилась. Бакалавр-инженер… тьфу… по направлению биоэлектроники. Биоэлектроники, понимаешь? Кому я нужна без опыта, – она осторожно отжала волосы и из стены выехало полотенце.

– А почему сюда?

Девушка завернулась в махровое полотенце и в клубах пара шагнула наружу.

– Так почему? – рука требовательно сорвалась с тщательно выбритого подбородка.

– Сам-то как думаешь?… Эмм. Ну-ка давай, отвернись.

Торопыжка сделал вид, что прикрыл глаза ладонью. Принюхиваясь к запаху алоэ, ждал ответа, но маленькая каюта смущенно ответила тишиной.

– Итак, почему?

Тэра тоже смолчала. Под тихий шелест опомнившейся вентиляции прошлепали босые ноги. Скрипнул шкаф, звякнуло расколотое зеркало, и полотенце прошуршало к ногам. Торопыжка видел, как девушка раскрыла шкаф, быстро натянула темно-синие шорты, топик и резво развернулась. Как только кудри опали на плечи, выдала:

– Давай уже, убирай свою руку, – и грустно улыбнулась, – ты хорошо блефуешь, но не в этой игре.

– Ммм?

– Выставить тебя что ли…

– Так почему?

Тэра вздохнула, подумала, – как всё это некстати. Зачем ему? – Решила не терзаться догадками и сдалась:

– Это было лучшее предложение. Доволен?… Многие с курса до сих пор без работы.

– Мда, дорогая, и когда же следующий взнос?

– Угадай.

– Месяца через три? – предположил Торопыжка, следя, как она опускается на диван. Кудри дернулись, и он попробовал еще раз:

– Два?

– Мне-а. – плечи поникли.

– Что, никаких запасов? В следующем?

– Через две недели.

Торопыжка замер. Логические выкладки и связи под его аккуратной белой прической вопили, что это безумие, но он просто смотрел. Ждал объяснений. Тэра грустно потерла лицо руками, вздохнула, а ответа все не было.

– Я никогда не пойму женщин.

– Что?

– Ты не могла подождать до зарплаты?

– Ради чего?

– Ну, хотя бы, чтоб после пафосного шнобелевёрта иметь несколько степеней свободы.

– Чего?… Торопунчик, миленький, второй час ночи. Глаза слипаются. Пожалуйста, выражайся яснее. – она встала и повела рукой вдоль тела, – ты же с девушкой все-таки говоришь. – Два шага и Тэра устроилась за терминалом. Пальцы привычно пробежались по виртуальной клавиатуре, ввели пароль, и уставший голос потребовал:

– Биржа. Вакансии.

Компьютер недоверчиво просканировал опухшее красное лицо и подчинился.

– Нет, подруга, из этой дыры так просто не выбраться. Куда теперь? Обратно в гетто?

Кудри резко качнулись в сторону.

– Нет?… У тебя на дорогу-то хватит?

Девушка молчала, листая списки.

– Э-эй?

– Да я лучше на синтетическом хлебе и воде сидеть буду, чем вернусь в гетто… или к этому… гаду… – снова погрузилась в компьютер, а Торопыжка стукнул по модному дракончику-клипсе на воротнике, перед глазами вспыхнул полупрозрачный экран и программист ушел в свой аккаунт.

Время шло, а вакансий так и не находилось. Спрос на выпускников без реального опыта всегда мал. Торопыжка погасил голограмму своего поисковика и встал.

– Пока, подруга.

– До завтра.

– Я что-нибудь поищу.

Он ушел, а она прикрыла руками лицо и тихо заплакала над опустевшим экраном.

Он всегда предложит мороженку

Утро началось скверно. Даже, очень скверно. Тэра пыталась набить тощую сумку, когда в дверь начали дубасить. С той стороны ревело в подправленный кулаком нос Бульдогово:

– Откдывай, двадь куддастая!

Из черной сумки удивленно смотрел старенький потрепанный плюшевый медвежонок, чистый комбинезон, бельё.

– Два даза повтодять де буду!

Тэра подумала и тихо потребовала:

– Дверь.

Полотно разошлось дырой, в которой подбоченился бывший босс. Расквашенный шнобель опух. Набит ватой. А сам улыбается в меру сил как натертый до блеска пинтик. Пыжится.

– Ду что, твадь. Да кодени и моди, тьтоб обдатно взяд. Погдузчики здуд.

Девушка разогнулась от сумки и крохотную каюту окутало гордое:

– Да пошел ты.

– Дя дак и думад. – босс даже умудрился осторожно кивнуть. – Вышвыдните её.

В дверь ввалились охранники. Заломили руки и поволокли вон.

– Сумка. А!… Сама дойду… Сумка!

– Здесь подоздёд. Девадься дебе все давно декуда. Бадинки мде лизать будешь.

Тэра визжала и пиналась, пока охрана волокла ее по коридорам. Мимо изумленно таращащегося Торопыжки, хрипло матерящегося в бороду Шкипера. Вопли наполняли склад по пути в пустыню. Охрана выволокла за ворота и с размаху отправила бывшую работницу на раскаленный утренний песок. Рядом остановился Бульдог. Пнул под ребра, и дыхание перехватило раскаленной сжимающей паутиной. Рот беспомощным хрипом потянул ставший густым воздух.

– Космоподт там, – ткнул пальцем в низкое солнце, и вся троица пошла обратно к воротам. Бросил через плечо, – зджрать захочешь – пдиползёшь.

Тэра сжалась в комок от растекающейся по животу горячим свинцом боли. И что, вот, теперь делать. Работы нет, денег тоже. Медвежонка и того отобрал, скот. Уй, больно-то как. Попыталась вдохнуть. Была бы хоть надежда на утренний транспорт до космопорта, но площадка у ворот пуста. Кто бы сомневался, что это происки Бульдога. Пять миль по палящей пустыне. Без воды по этой чертовой рифленой сковородке. В пекле. Одно слово – крематорий. Хоть здесь подыхай. Разум трусливо требовал ползти к воротам. А гордость… Кулак с тихим рыком врезался в горячий песок. Давясь хрипом, Тэра прихватила ноющий бок, медленно села:

– Не дождётесь – пять миль по жарящим барханам и спасительная прохлада космопорта. Чего проще для почти труппа? – Взглянула на часы. Семь ноль две. И тут ожила клипса. От воротника под самым ухом прорезался Торопыжка:

– Утречка, Тэ. Что-то мне вчера не спалось.

– А, Торопуньчик, миленький… издеваешься?

– Воздухом выходил подышать.

Тэра осторожно встала и побрела к солнцу. Направление на космопорт.

– Дорогая, а тебя не зря Пантерой прозвали. Всю шкурку охране подрала.

– Залижутся.

– До космопорта доковыляешь?

– Справлюсь.

– А за три часа?

– Три часа? Торопыжка, тебе совсем делать нечего?

– Транспорта не будет Тэ, но ты за барханчиком нырни направо.

– Зачем?

– Говорю ж – гулял-блудил. Где-то там термос посеял. Вообще, последнее время какой-то рассеянный стал. – Голос был такой размеренно-сосредоточенный, как будто Торопыжка шлифовал пилочкой ногти.

Загребая руками горячий песок, Тэра припустила на бархан. Отплевываясь от мелкой пыли выкрикнула:

– Торопыжка!

– А?

– Я тебя люблю!

– Да упаси боже. – даже по радиоканалу чувствовалось, как замерла пилочка в ухоженных пальцах.

Неудачливый техник модели "сопротивляющийся судьбе трупп" перевалилась за гребень бархана и с визгами поскользила вниз. Какой-то черный жук с вонючим комком отскочил от волны песка, хрустнула невесть откуда взявшаяся корявая ветка и Тэра, отплевываясь, затормозила у маленького холмика на дне между барханами. Тонкие руки торопливо разгребли обжигающий песок, осторожно откинули прохладный и обняли ручку двухлитрового термоса. Полного.

– А ты, я смотрю, любишь насосаться в прогулке.

– Ну, дорогуша, – ответил программист, – у каждого свои причуды.

Два литра воды. Почти спасение! Почти. Тэра обняла прохладный термос.

– Так что ты говорил про три часа?

– Там четверть часа будет загружаться челнок "Иствика".

– Иствик? Это ж сырьевики. И вообще, где я и кто Иствик?… Что они вообще тут забыли?

– Ай, лапочка, ты у них сама уж спроси, с какого перепугу в эту дыру сунулись. В общем, у них наверняка есть несколько вакансий. Можешь попытать счастье. Но помни, ты не одна.

– В смысле?

– Пять миль, три часа и один шанс на всё. А желающие обставить тебя, уж поверь мне, найдутся.

– Торопыжка…

– Погоди. Вакансии инженеров на всех складах ночью разом закрылись.

– Кто бы сомневался. Торопыжка, что у Иствика за вакансии?

– А тебе уже не всё равно? Дуй, давай, лапочка.

Судя по тихому шороху, пилочка отправилась в путешествие по ногтям.

И Тэра припустила через барханы. Большие. Маленькие. Широкие. Она соскальзывала и продиралась. Бежала мелкой рысью по гребням. Жалкая тень иссушенных акаций, или чего-то на них похожего, служила коротким привалам. В тени она жадно пила. Вытряхивала песок. Вопила. Махала проносящемуся высоко в небе транспорту, пытаясь привлечь внимание. И снова бежала. Шла. Ее тень становилась короче, тонкий черный комбинезон пёк нещадно, и остатки воды ушли издыхающей струей на голову и раскаленные плечи. Песок набился в ботинки. Наверное, даже мелкие ящерки посмеивались из-под выветренных камней, глядя на качающуюся, бредущую смертную. Ноги заплетались. Но она шла. Шла и слушала ветер. Шум в ушах. Переставляла ватные ноги и вглядывалась в переливающийся в мареве космопорт. Вот он. Рукой подать. Тэра потянулась и мираж дрогнул. Исчез. Сил не осталось даже на любимое "чёрт". Вой ветра усилился. Струя горячего воздуха сбила с ног, и она покатилась вниз. Распласталась, и даже заплакать сил уже не осталось. В голове звенело "двадь куддастая!". Руки беспомощно комкали раскаленный песок. И хотелось только одно, из последних сил выкрикнуть: не дождёшься. Она обещала вытащить родных из гетто. Обещала!

"Двадь куддастая!"

Обещала!

– Эй, ты жива там?

Превозмогая обжигающую дурноту, повернула голову. Странный мираж перед смертью. Что может быть большей насмешкой, чем парень в армейском белом, бредущий по склону холма в этом пекле. С флягой… Последняя насмешка судьбы. Тэра устало уткнулась в песок. Подохнем вместе.

– Держись. Держись. – Сильная рука вцепилась в волосы. Приподняла и пересохших губ коснулось что-то металлическое. Прохладное. Плеснуло. Не веря своему счастью, девушка вцепилась во флягу и жадно присосалась.

– Эй-эй. Не все сразу, красавица. – Голос сверху смеялся. – Мне-то оставь.

Фляга жадно булькала.

Тэра сделала еще пару глотков и оторвалась. Осторожно села в широкоплечей тени.

– Идти сможешь?

– Аыга. – она попыталась встать, но ноги подкосились. От обильного питья прошиб пот.

– Ну-ка, красавица. – парень поднырнул под тонкую руку, поднял. Другой придержал за талию. – Пошли, – и повел назад, на бархан. Тэра мотнула черной гривой, дернулась. Куда он? Космопорт не туда.

– Нет… надо… – попыталась показать на солнце, на космопорт.

– Да, красавица, глаза-то разуй.

Измученный жарой изумрудный взгляд оторвался от выбеленного песка под ногами. Прополз по потревоженному порывом жарящего ветра бархану. Взлохмаченной широкой полосе песка. Не уж-то на пузе ехала, мелькнула грустная мысль. И девушка взглянула поверх блестящей серебром кромки. Транспорт. Транспорт! Гребанный большой транспорт! На блестящем боку красовалось: A-52. Она попыталась вырваться, побежать наверх. Навстречу. Но сил хватило только с радостным воплем грохнуться на колени. А над ней стоял широкоплечий парень с огромной открытой улыбкой. С выбеленными жарким солнцем волосами и темным как ночь загаром. Протягивал мозолистую руку.

– Идешь?

Еще бы! Транспорт! Он помог взобраться на гребень. Подтолкнул в прохладу люка и вскочил сам под завывания двигателей. Струи взбили песок. Транспорт рванул и, заложив крен по курсу, понесся к космопорту.

– Вы… здесь… откуда? – Тэра привалилась на жесткое сиденье.

– Мы? – парень расхохотался. – Слышь, Гоша! Она спрашивает, откуда мы здесь? – В кабине хрюкнуло, а парень протянул флягу. – Пей давай. Нам по эстафете передали, что какая-то чокнутая пёхом через пустыню чешет… – на недоуменный взгляд пояснил. – Мы из-за скал идем. С северного склада. Тебя дрон пустынников засёк, когда они облёт делали.

– А-а-а. – девушка плеснула немного воды на ладонь, и влажная прохлада остудила лицо. – В космопорт?

– Что, есть еще варианты? Ты-то откуда, чудо природы?

– Нормативы по марафону сдаю.

– До космопорта?

– Мгм. – Тэра по чуть-чуть вливала в себя воду.

– И к скольки?

– Даже думать не хочу.

Парень кивнул на кучи песка в складках комбинезона, скрывающие белёсые солевые разводы. – Похоже, марафон затянулся.

– Сколько времени?

– Девять пятьдесят три.

– А лёту?

– Гоша, сколько еще? Успеваю?

– Будешь ты на своем транспорте. Будешь. – откликнулся пилот. – Три минуты. – Марево горизонта пронзили высокие башни.

– Какой транспорт? – опомнилась девушка.

– Как хоть тебя зовут, красавица? – парень принял опустевшую флягу.

– Какой?

– Что ж я так и умру в мучениях на смертном одре. Хоть имя-то за спасение достоин узнать.

– Тэра. – она вздохнула, переводя дух. – Тэра Лешер… Пожалуйста, скажи, что нет десяти.

– Я ж сказал. Девять пятьдесят три по космопорту. – парень лыбился, откровенно подтрунивая, и девушка измученно качнула кудрями. Шепнула, – я серьезно.

– И я. Сгружаюсь на борт шесть-один.

– Что это?

– Иствик.

Тэра откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Она успевает. Успевает! Прохладный салон окутал измученный тихий хохот.

Отсмеявшись, повернулась к довольному собой парню:

– А ты?

– Что я?

– Я Тэра, этот там, Гоша, а ты?

– Эрвин Тал.

Девушка удивленно вскинула брови. Эва как жизнь скрутила. Откуда только имена-то берутся. Ещё и с таким пафосом.

Наконец, двигатели взвыли перенаправляя тягу, борт вильнул, и редкие полупрозрачные облака быстро поплыли вверх. В иллюминаторы вынырнули башни, ангары. Транспортники. И он! Стальной гигант с желтой надписью Иствик.

Люк со скрипом бахнулся вниз.

– Четыре минуты до предстартовой. – Эрвин спрыгнул на бетон и помог спуститься. Гоша – седовласый пилот – скинул ему серый рюкзак. Махнул, мол, пока и растворился в тени люка.

– Бежим. – Парень протянул руку. – Ну же! Четыре минуты.

Не долго думая, Тэра ухватилась за мозолистую ладонь и что есть духу припустила за Эрвином по раскаленной сковороде бетона. Со стороны больше походило, что от гоночного трактора забыли отцепить плуг, но она старалась. Транспортник, другой. Вон уже трап. Редкая толпа. Тэра держалась за руку и, что есть духу, неслась вдоль стального гиганта.

Когда они подбежали к трапу Тэра хрипела. Ртом хватала раскаленный воздух и зажимала колющий бок. Они успели! Впереди на трап взошли трое. Толпа загудела и пошла в стороны, а невысокий, в строгом белом новомодном костюме, взялся за поручень.

– Подождите! – Тэра взвизгнула из последних сил. – Подождите! По-пожалуйста.

"Чёрт, как бок колит"

Мужчина обернулся.

– Да?

– Мы… – она пыталась отдышаться. – Мы на вакансии.

– Они закрыты, барышня. Сожалею.

– Это вряд ли. – Эрвин порылся в нарукавном кармане и протянул карточку. Костюм недоуменно подцепил, повертел перед носом пластик и кивнул.

– Добро пожаловать сержант Тал. Ваша вакансия ждет на планете. – что-то пометил в голограмме крохотной запонки-компьютера и начал взбираться по трапу.

– А… А я? Я как же? – Тэра саданула об поручень, видя, как Эрвин шагнул следом. Костюм даже не обернулся. Процедил, – а вам лучше вернуться в тень, барышня. Еще напечете столь прелестную головку.

– Что? – Предатель подбородок затрясся. Скулы свело. Столько мук и ради чего.

Даже Эрвин сочувственно обернулся:

– Неужели ничего нет?

– Сожалею. – костюм медленно поднимался.

– Я… – почти плача выдавила Тэра, – я дипломированный бакалавр-инженер.

– И что? – сколько раз он слышал подобное. Сколько слёз, разочарований, угроз неслось в спину за его век.

– Биоэлектроник.

– На борту их уже три. Мне достаточно.

– Я была лучшей в группе… Я… Я погрузчики на раз чиню.

– Тоже мне достижение. Пятый, шестой класс. – Он почти добрался до верху. – Каждый сопляк с компьютером справится.

– Четвертый! – срывающимся голосом выкрикнула девушка. – Четвертый класс. Даже третий! Я умею чинить… – она всхлипнула и почти прошептала, – даже третий класс. Умею.

– Третий? – костюм замер. Мужчина обернулся и как на раритетный экспонат уставился на ссутулившуюся внизу девушку. Почти девочку. Что она говорит? – Неужели умеешь?

– Может, дадите шанс? – встрял в разговор Эрвин. – Планетка эта, уж простите, та еще срань. Жаль девчонку. По пустыне пешком сюда шла.

– Пешком? Молодой человек, транспорт же есть.

– Для неё не сегодня.

– Да? – чиновник помолчал, рассеянно рассматривая претендентку, а она, уже не надеясь, шептала: умею, я умею.

– Вряд ли… хотя… – он о чем-то задумался, а Тэра старалась не хоронить надежду. Попыталась выпрямиться под изучающим взглядом.

– Пешком по пустыне говорите… Смелая барышня… Смелая… Ну, хорошо.

Она чуть не подпрыгнула от радости и махом взлетела на трап. Представилась:

– Тэра Лешер.

– Не так быстро, барышня, – бюрократ педантично царапнул имя на голограмме экрана. Скупым жестом считал информацию с клипсы на воротнике черного комбинезона и продолжил, – не так быстро, – а себе под нос буркнул, – смелая – это подойдет.

– А?

– Есть у меня на борту погрузчик третьего класса. Музейный раритет, можно сказать. Почините к вечеру – возьму. Если нет…

Тэра готова была расцеловать флегматичного дядьку:

– Починю! Обязательно починю.

– Если нет, хоть в официантки сгодитесь, что ли. – он повернулся и вошел в прохладный салон. Тэра недоуменно скользнула следом, и Эрвин помог стюарду задраить посадочный шлюз. Ему же спихнул свой рюкзак. Костюм покрутил головой, что-то обдумал и как бы на всякий случай ткнул в направлении кормы, – столовая там. Каюты тоже.

Тэра недоуменно смотрела в спину белого пиджака. А он уже уходил.

– Где погрузчик? Чинить?… Э, алё?!

– Когда ляжем на курс, – донеслось от поворота, и костюм свернул за угол. Буркнул под нос, – смелая и безрассудная… Хорошо…

Девушка недоуменно пожала плечами. Определенно, странный тип.

Эрвин широко улыбался:

– Ну что, красавица, пора подкрепиться?

А Тэра не знала плакать ей, смеяться и есть ли хоть крона на её счету. Бульдог, конечно, гад ещё тот, но на складе хоть была бесплатная столовая.

Эрвин весело хмыкнул над ухом волшебное "угощаю". Тэра вздохнула и с неохотой поплелась за парнем. Ей казалось, что все идущие мимо провожают осуждающим взглядом. Зачем пошла? С первым встречным? В коридоре стало тесно. Неуютно. Тэра, как будто извиняясь перед кем-то, шарила взглядом по полу…

Вдруг у самых дверей столовой как укололо:

– Подвинься, красавчик.

Она ушам своим не поверила. Подняла глаза. Нашарила нагловатую полуулыбку под выбеленной пижонской прической. Спокойные серые глаза. И салон взвизгнул диким:

– Торопыжка! – Тэра повисла на тонкой шее. Вцепилась в сиреневый пиджак. – Торопыжечка, милый…

– Ой, лапочка, ты же мне всё реноме подизмочишь. – программист приобнял подругу, стараясь не запутать в буйных кудрях два рожка мороженного.

Она отстранилась с широкой улыбкой:

– Торопыжечка, миленький, как ты здесь… ты же на складе… Бульдог… Спасибо…

– Лапонька. Мысли складно, а то мой гениальный процессор взорвется.

– Что ты здесь делаешь?

– Выгонишь? – Он протянул прохладный рожок Тэре. – Тебя встречаю… Хммм, – второй рожок деликатно остановился у носа сержанта. Эрвин, не долго думая, подхватил, вгрызся, а Торопыжка нисколько не смущаясь снующих пассажиров улыбнулся незнакомцу:

– Тэ, что с тобой за симпатичный мальчик?… Милый, ты кто?

Эрвин поперхнулся и, краснея, попытался всучить мороженое назад. Горло перехватило. А программист продолжал мило улыбаться. Взял свободную руку девушки в свои и окутал елейно игривым:

– Он просто красавчик. Поделись… где нашла? – серые глаза не отрывались от загорелой кожи сержанта.

Эрвин закашлялся тыча мороженым. Не найдя понимания у пижона в сиреневом, протянул рожок Тэре. Та хихикнула и сцапала добычу.

Торопыжка развернулся к незнакомцу, повел пальцем по вороту его плотной армейской рубашки:

– Я, Клотар, милый. Клотар Арчик, – Эрвин опешил, – но все зовут меня Торопыжка.

– Кстати… А почему? – в изумрудных глазах девушки впервые за последние дни сверкнул интерес.

– Вот вообще не интересно. – Парень шагнул назад. – Вообще.

– Разве я тебя обидел, милый?

– Педиков еще не хватало. – Эрвин дернулся и быстрым шагом унесся в столовую.

Клотар и Тэра переглянулись. Она смущенно хихикнула, он прыснул смехом.

– Слушай, Торопыжка, а ты правда… ну…

– Ай, лапочка, тебя действительно интересуют подробности? – Он жеманно провел пальцем по своему подбородку, как будто расправил невидимую эспаньолку, и Тэра залилась густой краской.

– Что-то же ты чувствуешь?… Ну… думаешь, наконец?

– Думаю? Да-а… Вы женщины – существа странной конструкции. – Тонкий палец пристукнул по подбородку над аккуратненьким пиджачком. – Слишком многомодульная система с целым ворохом обратнозависимых и обратнопотенциирующих связей… Пока не пойму до конца исходный код… – Клотар развернулся. – Идем, перекусим…

– Эй-эй. – Тэра двинулась за виляющим между столиками программистом. – И что не так с моим кодом?

– Странный он.

Торопыжка резво потопал к бару. По дороге взлохматил стильную оранжевую гриву уминающего спагетти парня. Кому-то улыбнулся через зал. Помахал. Тэра только дивилась, как естественно и органично у него получается. Программист почти подлетел к стойке, взобрался на табурет, демонстративно оставив место между собой и Эрвином. Доведенный до совершенства пилочкой ноготь постучал по соседнему сиденью:

– Дорогая, тебя подсадить?

Второй раз упрашивать не пришлось. Тэра черной кошкой взлетела на табуретку. Догрызая последнее мороженное, уткнулась в экран меню. В дорогущее синтетическое мясо. Ням-ням. Угощают.

– А я смотрю ты проголодалась. – подметил Клотар.

Девушка улыбнулась. Ещё бы, пустыня кого хочешь отучит от листиков руккулы. После утреннего дефиле по раскочегаривающемуся крематорию совсем не хотелось кушать. Ни капельки. Вот ну ни столечка. Хотелось жрать! Жрать хотелось! Но разве приличная хрупкая девушка может в этом сознаться? Вот и Тэра вздыхала, листая меню.

– Выбирай, выбирай, дорогая. – программист навалился на стойку и протянул руку через черные кудри. Решил попробовать еще раз. – Клотар.

Попутчик Тэры покосился. В карих глазах читалось сомнение. Без недоверия, без опаски. Просто как-то воротило с души.

– Да ладно, – подначил программист, – не обижайся. Мы так развлекаемся. – его спокойные серые глаза выглянули из-за кудрей.

– Эрвин. – тонкая ухоженная рука со звонким хлопком утонула в мозолистой.

– О-от и ладушки. – Торопыжка уселся поудобней и тоже уткнулся в меню.

Пока приятели выбирали, Эрвин восхищенно улыбнулся прилипшей к стойке нагламуренной аппетитной официанточке в коротенькой юбочке-поясе. Она быстро диктовала заказ андроиду, но ответила не дежурной улыбкой. Идеальный пальчик высунулся из кружевного браслета-манжетки и скользнул по расшитому топику. Эрвин вопросительно вскинул брови, но она только игриво качнула короткими волосами, а очаровательная улыбка стала ещё шире. Значило ли это нет? Она упорхнула в зал, а парень грустно вздохнул и уткнулся в меню.

– А куда мы, кстати, летим? – опомнилась Тэра.

– Ты чего, красавица? Напросилась туда, не знаю куда?

Тэра кивнула и Эрвин удивленно покосился:

– На Ювенту.

– Юве… Что? Где это?

– На Ювенту, лапочка. Это, по-моему, какая-то богиня.

– Что, вот прям на богиню и летим?

Парни дружно хмыкнули.

– И что на ней?

– Не нервничай, Тэ. Колония как колония. Птички, защитники-дрончики. Тебе понравится, погулять, правда, по местным живописным лесочкам не доведется, а так…

– Что, так?

– Ты же хотела работу? Я нашел. – Торопыжка улыбнулся.

Эрвин непонимающе перевел взгляд с недоумевающей девушки на Клотара, но смолчал. Объяснений тоже не последовало. Тэра в ожидании еды задумчиво полировала взглядом барную стойку.

Когда перед носами парили мясные ароматы, корабль пробрала мелкая дрожь. Вилки с ножами перестали скрести о тарелки. Полотенца на барной стойке качнулись и Клотар обвел приятелей задумчивым взглядом. Вздернул бокал со сладковато пахнущей янтарной жидкостью. – Как же он… как же он назвал ее. – Тэра пыталась вспомнить незнакомое слово. – Ну как заварка… Как искусственный чай… А! Коньяк.

– Тост. Чтоб это место нас больше не видело, а Бульдог удавился.

Широкие бокалы соприкоснулись, и пижон хлопнул залпом. Тэра осторожно пригубила незнакомую жидкость. Во рту заиграла песня. Дыхание перехватило. Она напряглась, боясь кашлянуть. Сбоку хрипел повторивший трюк Торопыжки Эрвин:

– Клот… Чтоб тебя… Предупреждать же надо… – он покраснел от натуги, махая руками, пытался вздохнуть. – Так шутить…

Торопыжка облизнулся и с пристуком поставил стакан. Хихикнул:

– Лопух. Вдыхать надо до оргазма. Не после.

Пунцовый парень закашлял в кулак.

Тэра осторожно выдохнула. Горло слегка драло, но послевкусие… Она никогда такого не пробовала. Покосилась на скалящегося программиста и, вдохнув побольше, осторожно пригубила еще, обдумывая, чего это Торопыжка взъелся на Эрвина. Уж он-то точно не ревнует. А программист кивал:

– Вкуснятина, правда? Не то, что вся эта синтетика, – ткнул большим пальцем за спину. В зал.

По телу легким эфиром разбежалось тепло. Бокал потяжелел, табуретка начала давить сильней – корабль с ускорением набирал высоту. Торопиться было некуда, и Тэра поинтересовалась, уткнувшись в бокал:

– А как вот ты все-таки сюда попал?

Торопыжка взрыхлил выбеленные волосы, навалился на стойку и палец требовательно навернул круги. Понятливый бармен-андроид щелкнул и под тихие звуки джаза программист гадливо улыбнулся:

– Тебе действительно интересно?

– Вот и я послушаю. – Мозолистая ладонь откинула черные кудри, и из-за плеча девушки выглянул Эрвин. – А то она сама фиг чего расскажет. – Тэра шутливо пихнула Эрвина в бок.

– Э-эх. Ну ладно. Каюсь. – Торопыжка прищелкнул пальцами привлекая внимание андроида, ткнул в початую бутылку коньяка в прозрачном сейфе. – Видел я с утра представление, с тобой, кстати, в главной роли.

Тэра поморщилась.

– В общем-то, с Бульдогом и так жизнь не в кайф, а тут еще это… – Рука в узком сиреневом рукаве медленно навернула круг, подбирая слова.

Тэра недоверчиво покосилась. В широко раскрытых глазах читалось: ты с ним спал?…

– Не-не. Не дай бог. Ты чего удумала? – Торопыжка даже отшатнулся. – В общем, я тоже решил уволиться, но на своих условиях. Хотя-я, знаешь подруга, тебя в спецэффектах фиг переплюнешь.

– Это как, Клотар? – Эрвин покровительственно обвел взглядом новоиспеченных друзей, как умалишенных за своей тихой беседой. – Вы о чем?

– А, – Клотар махнул рукой. – Мутное дело… Я угнал бульдогов глайдер, а перед этим… – он взял драматическую паузу, – перед этим перепрограммировал замки туалетов.

Эрвин глубокомысленно постучал пальцем по лбу:

– Зачем?

– Они теперь открываются только по звуковому паролю.

– И что?

– А то, что пароли сделаны по маске голоса Бульдога.

Эрвин уже потерялся. – Какого бульдога?

– Чччч. – Тэра положила руку на его ладонь. Шепнула. – Чч. Потом объясню.

– Так вот. Вилка. – Торопыжка действительно подцепил с тарелки пластиковую вилку. Ухоженные пальцы хищно скользнули по кончикам зубьев. – Вилка. Если голос не бульдожий, то пароль – "Бульдог – сволочь". Только произнести его нужно с душой. С напором. Парням на складе придется попрактиковаться.

Тэра затаила дыхание, а Торопыжка своим серьезно-снисходительным взглядом смотрел в широко распахнутые глаза. – Ротик прикрой, деточка. Дрончик влетит.

Тэра сморгнула, – а если это Бульдог?

– Тогда правильный ответ: "Я – сволочь". Подсказки бегущей строкой идут по двери каждого, не приведи господь назвать это туалетом, сортира.

Эрвин сжал плечо девушки и решил вмешаться:

– Ничего не понял. Только, что этот бульдог сволочь. Ну и что? Он же на раз пароль сменит. Всего-то делов – администратору сказать.

– Я администратор. – проказливо улыбнулся Торопыжка.

– Ну… Другого найдет.

– Я – хороший администратор.

– Так и что? Что, хороших нет больше?

– На этой планете? – Тэра и Клотар переглянулись. Тихие звуки джаза перекрыло дружное, – нееее.

– И вообще, – продолжил мысль Торопыжка, – Если кто-то без моего ведома захочет что-то поменять в моей системе – придется переписать весь исходный код. Ве-есь. – Руки с размаху изобразили огромный шар. – А это, уж поверь мне, те еще Авдиевы конюшни.

– Извини, не понял. Не знаком с владельцем. – Эрвин вздохнул – бокал опрокинулся, выливая остатки янтарной жидкости, – и парень, причмокивая, протянул:

– Ну, поругаются недельку-другую, пока ломают этого твоего, как его, Авдия. И что с того? Ну, микрофоны да динамики расколошматят.

– Динамики система восстановит. Мы же не во мраке монетарных войн двадцать первого века. – Клотар хмыкнул, – тоже мне, мутные времена. А взламывать систему, это всегда пожалуйста. Им сейчас даже бегущую строку не выключить… А что будет?… Жизнь длинная штука. Посмотрим.

На лице Торопыжки отразилась мстительная улыбка.

Глава II. Этот странный затерянный мир

Во власти гоблина

После плотного завтрака Торопыжка подставил воротник бармену. Сканер считал модную клипсу-дракончика и высветил счет за всех. Ладно, синтетическое мясо, после ужасно вкусного "Коньяк" Тэре было страшно даже просто взглянуть на счёт. Короткое торопыжкино "подтверждаю" и приятели побрели по каютам. Девушка узнала у автомата-регистратора номер своей. Недолгое путешествие по ярко освещенному коридору вдоль стены с номерами закончилось у золотистого двадцать три. Эрвин остановился раньше. Клотар, насвистывая что-то похабненькое, сунул руку в карман, и довольный собой, пританцовывая, пошлёпал дальше.

Тэра посмотрела на золоченые цифры. В предвкушении прикрыла глаза – не может же здесь каюта быть такой же дырой. Глубокий вздох и рука легла на теплую стену. Чуть ниже номера. Пластик под пальцами шевельнулся. Пошел мелкой рябью. Исчез. Только яркий золотистый свет прорвался сквозь закрытые веки.

Кожа после пустынного солнца тихо зудела.

Ну, что ж, подумала девушка, судьба.

Шагнула внутрь и открыла глаза.

Такая же маленькая каюта. Та же узкая заправленная кровать, кресло, столик… Но каюта чистенькая. Опрятная. Девушка бы даже сказала "очаровательная каюта". Клотар бы на такое утвержденье грустно вздохнул. Честный Эрвин постучал по кумполу, но ведь это говорят только себе. Ведь так? И сравнивают с тем, что у тебя было? Девушка шагнула внутрь, и ноги ступили на мягкий ковер. Его неброский рисунок играл ворсинками светом, придавая комнате уютный, законченный вид. Тэра вряд ли бы что-то захотела добавить в эти бежево-шоколадные полутона, тонкий рисунок. Вот только… Она заглянула в шкаф. Пусто. Всё правильно – все приходят со своими вещами. Проклятый Бульдог. Закрыла шкаф и взглянула в зеркало.

– Боже, ну и вид. – Лицо покраснело. Переживем. А волосы, волосы… Неужели я вот так в баре сидела? Девушка в панике попыталась расчесать растрепанную черную гриву пальцами. Всё лучше, чем ничего. Принюхалась. А запах после марафона! Фу-у!

В дверь вежливо постучали.

– Госпожа Лешер?

"Госпожа?… Я?… Кто-то спятил?" – она бросилась в душевую кабинку. Крикнула:

– Да-да! – руки метались по черной, подчеркивающей фигуру ткани, быстро-быстро отряхивая комбинезон. Хихикнула про себя "Хороша госпожа". – Да, минуту!

– Вас вызывают на грузовую площадку три.

– Уже иду. – Она выскочила из кабинки. Шлепнула по кнопке и под звуки плеснувшего душа распечатала входную дверь. За ней обнаружился невысокий, немного детского вида юноша-стюард. Из-за его плеча с эполетом приветливо махнул Клотар:

– Идем, лапочка. – В другой руке у него оказался маленький пузатый пакет, перехваченный траурной ленточкой.

– Я бы хотела… – Тэра убрала руку от молнии комбинезона и кивнула на душ. Торопыжка, извиняясь, пожал плечами. Парень-стюард повернулся и почти натурально зашагал по коридору. Только теперь Тэра поняла, что перед ней был андроид.

– Давай-давай… Эрви уже шепнул, что тебе билет еще заработать надо. – Торопыжка прихватил смутившуюся девушку за талию и повел следом.

– Эрви? – она покосилась, на щеках проступил румянец. – Значит, уже Эрви, да? Ах ты шалун!

– Фу, ты, лапа. – Клотар ехидно хмыкнул. – У вас всех что, других мыслей нет? Вот это тебя не смущает?… – ухоженная рука скользнула с талии вниз. Похлопала по упругим девичьим ягодицам. – Я ведь вроде бы тоже мужчина.

Тэра хихикнула:

– Ты – да-а-а. Герой. – И приятели расхохотались. Тэра даже подумала, что этот, как его, "Конь-Як" классная вещь. Поднял настроение просто на раз. Но как же чешутся плечи! Отсмеявшись, она всё-таки, не забыла поднять руку приятеля на талию.

Андроид шел неторопливо. Не оборачивался. Всегда вовремя указывал путь. Чего ему вообще оборачиваться, когда весь корабль одна сплошная система слежения. За всем. Камеры, сенсоры, датчики – всё сплетено с компьютером. Даже андроиды по радиоканалу. Они часть системы, часть подвижных датчиков. Часть корабля. По сути, дружно топающую пару, как и многих других сейчас, вел центральный сервер. Маленький корабельный супермозг. Гибрид органики, неорганики и новейших достижений современных яйцеголовых. Те клянутся, что еще чуть-чуть и уж точно поймут как работает настоящий, человеческий мозг. И вел их этот почти настоящий кратчайшим путем, точнёхонько на третью площадку. Перед носом андроида открывались прозрачные переборки, позади процессии компьютер их осторожно схлопывал. На очередном щите блеснула огромная цифра три и скрылась в стене.

– Вас ожидают. – Андроид замер у входа.

Тэра с Торопыжкой переглянулись и дружно шагнули на заставленную разномастной техникой площадку. Уж на что, на что, а на нее Иствик похоже совсем не скупится. Сырьевая компания, что с них взять.

Сбоку подошёл… подошла-а… Хотя, тоже нет, наверное, подошло-о… – девушка так и не поняла, какого полу это пожилое амфорообразное. Оплывшее человеко оказалось на голову выше её, – не такое уж, кстати, и достижение, – в свободном свисающем балахоне апельсинового цвета, с широким капюшоном поверх подернутых сединой волос. Заплывший глаз подрагивал. Второй смотрел из фиолетово-желто-коричневых разводов одутловатого лица устало, без интереса. Человеко одернуло широкий рукав и неторопливо ткнуло подрагивающим пальцем в апельсиновой мягкой перчатке. Флегматично выдохнуло:

– Ты?

– Тэра Лешер.

Оно щелкнуло по перстню раз, еще. Грустно вздохнуло, и с третьей попытки всё-таки попало по украшенью. Вспыхнула голограмма и человеко неторопливо пролистало стереофото пассажиров. Ткнуло в смутно похожий на оригинал портрет и кивнуло в дальний угол. – Чучело та-а… – Наверное, оно хотело сказать "там", но безбожно глотало окончания в свистящей одышке.

– Простите, чучело?

– Оно е-еде-е в музе-ей. – растягивая бесцветные слова и борясь с одышкой ответило человеко. – Вряд ли вы застави-и его даже пошевелиться… хотя написано, – человеко вгляделось в текст, – что должны почини-ить. К вече-е…

– Да-да, к вечеру. Я починю.

– Сочувству-у… – Оно тяжело вздохнуло. Апельсиновый палец-дубина дрогнул и неуверенно ткнул в белобрысого сопровождающего в сиреневом пиджачке. – Ты?

– Гуманитарная помощь. – Приветливо оскалился Клотар.

Человеко смутилось:

– Гуманитарна-а? Зде-е?… Мы частный корабль.

– А я – частная гуманитарная помощь, – хмыкнул Торопыжка и положил руку на плечо девушки. Та зашипела от боли. Солнце пустыни напомнило о себе. А человеко продолжило:

– Не раздража-а меня мальчик. Очень не сове-е. – Подрагивающая сквозь перчатку палец-дубина листала фото под тяжелые вздохи. Нашла. И фингал прищурился из-под капюшона. – А-а-а. Мистер Арчик… Вы наш новый программи-и… Очень ра-а… Очень. Я… – оно собрало последние силы и, стараясь выговорить очень отчетливо, почти по слогам представилось, -я Рубико Ривердан. – осторожно подцепило руку Клотара опухшими тюленьими ластами в апельсиновых перчатках. Встряхнуло тонкую кисть, и приятель пожал плечами на безмолвный вопрос Тэры – мальчик, девочка? А Рубико с неумолимостью давящегося одышкой танка потянуло Торопыжку в сторону.

– Идё-о, мой мальчик. Нам нужна твоя по-о.

– Эй, алё! А я?!

– Вам до конца напра-а, дитя-а-а. – издыхая выдохнуло Рубико и апельсиновый балахон огромными складками начал переваливаться в сторону притихшей кучки техников над распотрашенным в хлам дроном.

Тэре пришлось попотеть, чтоб добраться в конец заставленной площадки. Даже умудрилась чиркнуть по зудящей спине какой-то стальной коленкой. Чёртова техника! Раздосадованная девушка свернула направо и уперлась в, – она даже присвистнула, – даже не в гоблина, к которым привыкла. Какое там! Скорее в пра- или даже пра-пра-гоблина. Раскрыв рот, Тэра задрала голову. Где-то там, у потолка поблескивали медненные плечи. Сам же "пра", как окрестила его девушка, выглядел с иголочки. Отреставрированный, по крайней мере, снаружи, он блестел и переливался вороненой серой сталью и медью. Красное, переливающееся стекло кабины оператора намекало на защитные фильтры. Кроме бури возмущенных эмоций вопроса у девушки было всего два. Где откапали? И точно ли это чинибильно? Вдруг спохватилась, – а детали-то под "пра" есть?

Крикнула:

– Эй! Рубико! Мне бы инструменты! И сервисный компьютер, что ли!… Эй, алё?!

Склад неразборчиво поворчал и короткое незнакомое эхо ответило:

– Рем-комплект у левой ноги! Если что-то нужно – вызывай центральную. Зовут Z. Андроиды приволокут.

Тэра так и поступила: щелкнула по клипсе на воротнике, стребовала с вежливого голоса сервисный компьютер и подошла к здоровенному ящику. На пластике крышки, на уровне груди красовалась выдавленная надпись "Погрузчик. Модель: ГиперСупер-G+". Тэра хихикнула. G! Только теперь до нее начало доходить, почему третью серию прозвали гоблинами. Но вот – "ГиперСупер" и любимое многообещающее "плюс"-ничто. Ох уж эти рекламщики. Сколько лет без фантазии, а люди ведутся. Как там у них: "Колоссально?"

Тонкая рука провела по шершавому раритетному пластику. Подцепила застежку. Нет, ну надо же, дивилась Тэра, какой раритет. На ящике даже сенсорной защиты замка нет. Просто две петельки: на крышке и ниже. Чего с ними делали? Застежка звякнула вниз, и девушка навалилась на крышку. Та со скрипом откинулась, дернула кожаный ремень и замерла, а изнутри пахнуло пылью. В ящике обнаружились гаечные ключи, старые платы, мотки проводов. Целая свалка была аккуратно уложена рядами на зеленом бархате в прозрачных ящиках. Инфокристалла не наблюдалось, так что, похоже, для починки ГиперСупер придется МегаАдски проявить фантазию. Сбоку Тэра нашарила странные толстые прямоугольники с надписями: "Инструкция пользователя. ГиперСупер-G+", "Сервисное обслуживание. ГиперСупер-G+", и цветастый тоненький прямоугольник "Горное оборудование". Сцапала последний и потянула. Странный прямоугольник вынырнул из ящика. Оказался стопкой сшитых пожелтевших салфеток. Только странных, более плотных, чем в столовой и каких-то не пластиковых, что ли. Без дырок. Похоже, именно они-то и были источником пыли. Тэра осторожно поддела ногтем часть стопки. Салфетки оказались с картинками и даже надписями. Девушка развернула стопку совсем. Полистала и площадку сотряс звонкий чих. Салфетки пахли… чем-то странным, старым и как будто хрустели, если сильно согнуть.

– Надо же! Пронумерованы! – Тэра недоуменно пожала плечами.

На каждой салфетке модели погрузчиков, грузовиков, а это… это… – Тэра силилась вспомнить, она точно видела это в детстве в музее. – Отбойный мо-ло-ток. Вот. Напротив каждого – цены. Значок древней валюты все равно не понятный, ясно одно – дорого. Что делали с этими салфетками? Отрывали по одной в столовой и раскладывали? Это же глупо. Кто в столовой будет покупать погрузчики? А пользовались ли салфетками те, кто мог себе позволить купить? Странные салфетки, подумала девушка, и наудачу подцепила здоровенное "Сервисное обслуживание. ГиперСупер-G+". Да! В этой склеенной стопке оказались схемы. Схемы этого раритетного ГиперСупер. Тэра осторожно листала хрустящие салфетки и всматривалась. Вот она – репродукция. Даже не трехмерная, не голографическая. Но, точно, ее пра-гоблюша. Повертела в руках стопку странных полезных салфеток и двинулась к меднёной ноге погрузчика. В голове вертелось, – зачем было все рисовать на салфетках? Что в инфокристалл сразу нельзя было… Эх, люди-люди. Точно еще недавно с мачт слезли.

– Госпожа Лешер?

Тэра обернулась. Сзади на нее юношеским лицом преданно смотрел стюард-андроид и протягивал маленькую коробочку.

– Ваш диагност.

Стопка странных салфеток улеглась подмышку. Девушка подхватила коробку и вскрыла. На синем транспортировочном геле лежал тонкий браслет. Совсем не такой, как привыкла. Последней модели. Удобный, стильный. Тэра даже не мечтала о таком у Бульдога. Да и позволить себе его он не мог.

– Что-то еще?

Тэра покачала головой. Взгляд не отрывался от новой игрушки.

– Если что-то понадобится, не стесняйтесь. Мой номер Z-37. – Андроид развернулся и начал протискиваться вглубь склада. Номер девушка запомнила, хотя понимала, что Z-37 всего лишь ссылка для центрального мозга, которая напомнит ему о круге задач. Какого из андроидов он пришлет – неважно. Все равно их не отличить. Браслет лег на тонкое запястье. Узкая полоска мягко охватила кожу и мигнула тёмно-синим. Над предплечьем высветилось голограмма меню.

– Ну что, приступим? – Тэра привычно взлетела по выдвижной лестнице на плечо погрузчика и осмотрелась из-под потолка: стальные головы, крыши, манипуляторы. Даже стволы боевых дронов. В дальнем углу нашарила кучку техников, пару людей в чёрно-серой армейской форме и огромную апельсиновую тушу около черного диска развороченного дрона. Рубико неторопливо помахивало ластами, что-то объясняло Торопыжке. Тот кивал, картинно поглаживая подбородок.

– Ох и пижон, – добродушно хмыкнула девушка и осторожно уселась на меднёную сталь. Подергала ворот комбинезона, чтобы хоть как-то унять зуд опаленной кожи. Вздохнула и тонкий палец с исцарапанным ногтем начал быстро листать стопку салфеток. Изучая схемы, изумрудные глаза становились все шире: у этого G вообще не было органической части. Его разработчики вообще не знали, что такое органический мозг! Это же безумие! Он думал, – Тэра даже цокнула языком от досады, – он думал древним шестнадцатиядерным процессором на полупроводниках. Досадливо сморщилась, – вот убоище, что ж за тормоз тебя слепил. – Вздохнула и привычным движением откинула люк. Нырнула. Беглый осмотр показал, что питание в порядке. Даже нашлись цепи самодиагностики. Мертвые правда, но ничего. Девушка стукнула по браслету в надежде выловить щуп. В ответ тонкая полоска сверкнула красным лучом и выпустила ворох змеек. Тэра поднесла стопку салфеток под луч сканера, тот считал древний штрих-код. Недовольно пискнул, переваривая. Не понял. И змейки наудачу потянулись к диагностическому разъему. Ощупали. Прилипли к контактам. По голограмме побежал рисунок цепей, схем. Мозг браслета искал, за что зацепиться. Пытался прозвонить схему. Составить карту цепей. Беспомощно стучался в G+ пытаясь разбудить несуществующий мозг. Несколько попыток грустно попискивал и наконец сдался – втянул щупы. Вежливый голос с запястья сообщил: замените мозг.

– Чей?! – Тэра досадливо шлепнула по щеке. Палец быстро листал схемы на экране. – Как-то же эта штука без мозга работала. – Пришлось возложить последние надежды на истрепанную стопку салфеток. Беглое пролистывание показало: физически считанные диагностом схемы совпадают с салфеточными. Но некоторые участки отсутствуют. Гоблиновская схема молчит, а значит остается одно – все белые пятна на схеме проверить вручную. Как там говорил Торопыжка? Конюшня Авдия? Девушка перевела диагност в другой режим и вскрыла первый сервисный люк, с раритетным полупроводниковым процессором.

Время летело, Торопыжка снизу кричал – звал на обед, а Тэра упорно ковырялась. Даже не заметила, как освещение притухло, стало тише. Время неумолимо летело, а вариантов не оставалось. Удалось запустить древний процессор, знатно распотрошить рем-комплект. Даже ожила собственная диагностика гоблина. Но что-то постоянно возмущало систему. Щелкал автомат защиты и процессор аварийно отключался.

– Всё. – Тэра утерла пот. Нет больше вариантов. И рабочих запасных плат больше нет. Для музейщиков насовали всякого издохшего хлама. Ведь всем без разницы, что на витринах лежит.

Из люка упала тень. На Тэру пролилось ободряющее:

– Ну, что подруга, готово?

Тэра опустилась на решетчатый пол и грустно усмехнулась.

– Эй, ты чего? Я же слышал – двигатель работал. Солнышко ушам своим не поверило. Аж крякнуло.

– Кто? Что?

– Рубико. Ох уж эти бесполые. Вечно не знаешь, как с ними общаться. Ребята между собой знаешь как его кличут?

Тэра тряхнула кудрями:

– Откуда?

– Увядшее Солнышко.

Девушка хмыкнула. Прозвище попало в самую точку.

– Ну, чего молчишь? По Бульдогу взгрустнула?

Клотар ужом проскользнул в люк. Сел рядом. Сбоку хрустнул пузатый пакетик.

– Не получается.

Клотар недоверчиво покосился.

– Правда не получается, и не могу понять почему.

Снизу донеслось флегматичное:

– Барышня, время вышло. Я думаю, вы должны были закончить?

От досады Тэра стукнула кулаком о холодную сталь. Высунулась из люка и заскулила от досады.

Внизу, задрав голову, стоял модный белый костюм:

– Он работает?

– Почти.

– Так не бывает, барышня. Или продемонстрируйте или…

Тэра сморщилась. Не для того она столько терпела, училась. Ковырялась ночами. Один нос Бульдога чего стоил нервам. И для чего всё? Чтоб устроиться официанткой? Это она легко могла бы в любой занюханной забегаловке, еще в гетто за какие-то занюханные восемь крон в неделю. Что ей предложат, десять? Смешно! Она вцепилась в край люка.

– Мне нужно время!

– Всем нужно, барышня, но у меня его нет. – Костюм повернулся к стюарду. – Принесите в номер госпожи Лешер униформу.

Андроид кивнул. Приказ ушел по радиоканалу, а чиновник продолжил:

– Ваша смена начинается через два часа. Советую отдохнуть.

Развернулся и в сопровождении предупредительного стюарда протиснулся между манипуляторами горнодобытчика. Скрылся.

Тэра выбралась на стальное плечо. Села, грустно рассматривая кучку техников в дальнем углу. Отсюда они казались пигмейчиками, шушукающимися у тушки загнанного енота.

Рядом устроился Торопыжка:

– Не переживай подруга. – ухоженная рука подмяла черные кудри и легла на плечо.

Тэра зашипела.

– Ты чего?

– Че-еше-ется-а. – Работа отвлекала от зуда. Теперь же кожа вопила.

Торопыжка нежно погладил комбинезон и ткань осторожно почесала горящую кожу. – Тебе бы в медблок.

Девушка не откликнулась. Денег на лечение всё равно нет.

– Эй, подруга… – он зашуршал пакетиком, а Тэра с грустью смотрела на склонившихся над агонизирующим трупом пигмеев. Апельсинового бочку-вождя-вождё-вождю, как говориться, нужное подчеркнуть. Льва-альбиноса, продирающегося среди валунов-истуканов в сопровождении предупредительного разодетого в форму стюарда львенка.

– Э-эй. – перед глазами что-то мелькнуло. – Подруга, очнись. Придуши грустинку.

– Не хочу официанткой.

– Ой, лапочка, а я много кого хочу. – Клотар проказливо хихикнул. – Но жизнь, знаешь ли, не так воспитана.

– Вот-вот… Чёртов Бульдог. – Тэра обняла коленки и с грустью наблюдала за львом. Весь в белом он выплыл из валунов к апельсиновой вожде. Эхо донесло бормотание. Пигмеи вокруг напряглись, а Тэра грустно вздохнула. – Ничего уже не хочется.

– Ай, лапа, и стоило ли тогда начинать? – На коленки встало что-то коричневое, пушистое и девушка непонимающе перевела взгляд. На нее смотрел потрепанный жизнью широко улыбающийся медвежонок. Её медвежонок.

– Держись подруга, – шепнул сбоку Клотар.

Она устало обняла любимого мишку. Черные кудри легли на сиреневое плечо друга, и мир перестал быть таким тошнотворно противным. Она прижала медвежонка к себе:

– Спасибо.

– Я подумал, он важней запасного комбинезона.

Девушка благодарно кивнула и они сидели, молча глядя на ворчащего на вождё льва.

Долгая схватка наконец прервалась, вождё страдальчески помотало апельсиновым капюшоном и огромным солнцем повернулось на них. Махнуло ластой и что-то буркнуло подскочившему пигмейчику. Тот выслушал, сложил руки рупором, крикнул:

– Мистер Арчик, вы нам нужны!

Клотар вздохнул, – надо идти.

Тэра осторожно кивнула, и устало сползла с плеча. По всему телу скребли когти – последствия схватки с диким солнцем пустыни. По пути вниз комбинезон стал палачом, нещадно жег зудящую кожу. Потом лес истуканов так и норовил садануть. Девушка шипела, руки сжимали мишку, а впереди неизменно маячил сиреневый пиджак.

– Мальчик мо-ой, вы не могли бы еще ра-а пройтись по систе-еме-е.

Клотар кивнул и сдвинул с пути нерасторопного техника. Офицер с нашивкой корпуса "3-й Отчаянный" шагнул в сторону. Программист устроился за терминалом. Пальцы пробежали по экрану, а ушей окружающих коснулось сосредоточенное, – кто-нибудь, проводите госпожу Лешер в мед-блок.

– Барышня, с вами что-то случилось? – царь зверей даже не шевельнулся.

– Она обгорела в пустыне. – серые глаза программиста метались по монитору, ухоженный ноготь непрерывно тыкал в экран.

Лев недоуменно обернулся и превратился во встревоженного чиновника:

– Бог мой, как же я не подумал. – повернулся к стюарду. – Z, немедленно проводи госпожу. Ей скоро работать.

Тэра взгрустнула. Нет, ну почему все думают за неё. Чёрт, как же жжёт!

Андроид кивнул и приглашающе указал на дверь. Ну, чешется же! И что? Им-то какое дело? Денег на лечение всё равно нет.

Клотар мутным взглядом указал на дверь и снова утонул в мониторе. Тэра обреченно вздохнула и побрела.

Ой, что буде-ет.

Переход оказался не долгим, в отличие от взгляда медицинской сестры. От изумления она даже прикрыла ладонью рот. Так и стояла.

Андроид подошел, пристально вгляделся детскими глазами и перед Тэрой возникла её собственная голо-проекция. Из под черных кудрей смотрела красная измученная физиономия с шелушащейся кожей. На правом плече отражения комбинезон немного вздулся. Рот крючился от боли.

– Бог мой, деточка, – выдохнула медсестра. – Где ж тебя так?

Тэра пожала плечами и побрела к медицинскому модулю. Сканер считал клипсу. Нашел в её базе медкарту, и девушка зашипела – попыталась выскользнуть из комбинезона, за что была нещадно обругана медсестрой. Открывшееся алое плечо покрывали мелкие желтоватые пузыри. Прилегающая ткань драла кожу напильником.

Женщина торопливо подхватила пакетик с одноразовыми ножницами, вскрыла и попыталась срезать комбинезон.

– Нет-нет. – Тэра отвела пластиковые ножницы. – Он у меня один.

– Кожа тоже. Стой уже. – Ткань на спине прохрустела. Медсестра ловко срезала рукава. Андроид позаботился о ботинках. И они вдвоем помогли забраться в модуль. Прохладная жидкость остудила кожу. Заживляющие щупальца защекотали по всему телу. Тэра хихикала сквозь боль. Лежать в современном мед-модуле в сознании всегда щекотно. Некоторые даже хохочут в голос. Как шутят медики: что не век, всё им не так.

Андроид встал у изголовья и управлял процессом. Медсестра недоверчиво качала головой. Целых полчаса ушло на восстановление и Тэра вынырнула назад. Андроид подал полотенце и помог вытереться от желтоватого бульона. Медсестра распечатала новый халат, следом из принтера вывалились мягкие тапочки. Протянула.

– Вот, деточка. Держи.

Тэра поблагодарила, оделась и, подхватив потрепанного мишку с пристегнутой клипсой, пошла к себе.

Каюта встретила тишиной. Душ смыл остатки желтизны, породил кучу вопросов. Почему процедура была бесплатной девушка так и не поняла. Да и разве это сейчас проблема?… Что надеть? Вот это проблема середины тысячелетья. Не в халате же по кораблю рассекать. Да и после высадки в чём-то ходить надо… Чёртов Бульдог.

Взгляд упал на кровать и Тэра поморщилась. На бежевом одеяле был аккуратно сложен броско расшитый костюм официантки, коробочка с косметикой, горошина инфокристалла. Чёртов Бульдог. Тэра вздохнула, выловила инструкцию из горошины через терминал и взгрустнула: принеси, подай, отнеси, приветливо улыбнись, не бузи. Хотелось плюнуть. Что делать, хоть мишка ободряюще смотрел с кресла. Она как в детстве щелкнула любимую игрушку по носу и сбросила халат. Переоделась. Короткая юбка-пояс, топик, кружевные браслеты-манжеты, туфли на каблуках.

– Чёртовы туфли, я ж на каблуках последний раз в далеком никогда ходила.

Ни она, ни брат, ни надрывавшиеся на трех работах родители не могли позволить подарить дочери такие туфли. Сладости – да, иногда. Но туфли в гетто? Скудных сбережений за последние семь лет хватило только на первый взнос образовательного кредита, и то только для нее. Чем в гетто сейчас занимается младший брат и подумать страшно.

Девушка недовольно взглянула в зеркало. Загар исчез. На фарфорово-белокожей стройной официантке было безбожно мало одежды. На вкус Тэры, так вообще буйных волос было больше чем ткани. После нахлынувших воспоминаний даже захотелось потянуть юбку на коленки. Тэра вздохнула и взялась за косметику. Время есть, пусть подавятся. В бульдогову дыру она не вернется. И отсюда выберется. И семье поможет. А кто руки распустит, встретит Пантеру.

Вспомнив юность и закончив боевую раскраску, новоиспеченная официантка, сдвинув кружева, взглянула на полоску диагноста. Его часы показывали полдвенадцатого. Почти полночь. Что ж, скоро смена, а она так и не сказала спасибо одному странному существу по прозвищу Торопыжка. Девушка подхватила медвежонка, защелкнула клипсу на кокетливый воротничок и пошла на третью площадку.

Не молите пощады

Дверь бесшумно растворилась и Тэра шагнула в напряженное сопение. Кучка инженеров-техников всё еще копошилась в своём еноте – раскуроченном дроне, аккуратно обходя выглядывающие по бокам излучатели. Одно хорошо, мелькнуло в голове, хоть кто-то из них наверняка додумался отключить вооружение. У стены напряженно стоял военный в серо-черной форме десанта. Рубико оперлось апельсиновой ластой о терминал и вместе с Торопыжкой недоверчиво вздыхало на священный ритуал потрошения.

Тэра сжала медвежонка и подошла ближе. Когда эхо каблуков стихло, привстала на цыпочки, вытянула шею, силясь рассмотреть начинку подопытного. Интересно же. Один из техников рассеянно оглянулся, удивленно сморгнул, и обалдевшая от видения гостьи физиономия застыла. Дернулась от затрещины соседа: не отвлекайся.

– Торопыжка, – шепнула Тэра. – Торопыжка-а-а. – она даже руку приставила рупором, а он всё таращился на дрона. – Тор…

Клотар не отреагировал, серо-чёрный из 3-го Отчаянного продолжал сосредоточенно сверлить взглядом дрона и только Рубико повело огромными складками балахона. Живая амфора развернулась, и из-под капюшона безразлично уставился раскрашенный фингал. Неспешно, по-отечески, или по-матерински, как тут разберёшь, Рубико окинуло униформу нарушившей тишину, а нахальный техник опять обернулся попялиться на её отсутствие. Ну, посмотри-посмотри, – подумала про себя девушка, – не Бульдог. Пристанешь – шнобелем не отвертишься. Клыки пообламываю.

Рубико сосредоточилось на официантке, не узнало и протянуло:

– Мы ничего не заказыва-а… дитя-а.

Тэра мелко-мелко закивала, кудри рассыпались по голым плечам. Смущенно прижимая медвежонка, снова позвала:

– Торопы-ыжка-а-а.

– Здесь никто не торопи-и… дитя-а. Ты к кому?

Под спокойным взглядом Рубико Тэра приблизилась к терминалу. Остановилась, прижимая к животу медвежонка. Про себя смущенно подумала, как же она выглядела утром, что Увядшее Солнышко её не узнало. Смущенно ткнула в выбеленную короткую шевелюру приятеля и Рубико похоже поняло. Осторожно повернулось, как танкер в фарватере:

– Мальчик мо-о…

В очередной раз отвлекшийся техник дернулся от вспышки искры. Дрона пробило конвульсией и Клотар болезненно сморщился. Недоуменно взглянул на бесполое и тюленья ласта указала в сторону. Торопыжка устало расплылся в улыбке:

– Лапочка, что ты тут делаешь?

Сосредоточенный взгляд серых глаз встретило смущенное пожимание голых плеч. Тэра шепнула:

– Спасибо.

Клотар покосился на бормотание то ли заклинаний, то ли проклятий техников над расковыренной тушей – слишком тихое, чтобы разобрать – и непонимающе уставился на подругу. Та смущенно улыбнулась, и над терминалом показался растрепанный медвежонок в кружевах обручей-манжет.

Клотар растаял в улыбке:

– Всегда пожалуйста, моя радость.

– Что у вас? – профессиональное любопытство не отпускало.

Дрон опять конвульсивно дернулся. Техники расступились и военный ожил строгим отрывистым голосом:

– Иятзава, докладывай.

Высокий худой японец с оранжевым хаером сосредоточенно пожал плечами. Костюм цвета индиго сидел на нем как на вешалке, казалось, что костюм решил ответить вместо носителя – просто конвульсивно дернул тощей вешалкой.

– Словами. – потребовал офицер.

– Мозно попробовать, Кирби-сан. – из тощего парня исходили непривычно высокие ноты.

– Уверен?

– Нет, Кирби-сан. – Японец сдержанно поклонился.

– Вандвачарва?

Смуглый, скорее широкий, чем упитанный техник осторожно развел руками, как всегда сомневаясь в ответе.

Кирби досадливо выдохнул. Девушке стало понятно, что Отчаянного достала эта тягомотина. Офицер проследил взгляды техников, мельком скользнул по очаровательной куколке с медвежонком. Почесал шрам на виске и тяжелым – ну давайте еще раз, – оторвал Клотара от подруги.

Программист кивнул, ухоженные пальцы побежали по экрану терминала, а девушка опасливо обошла Рубико по широкой дуге и присмотрелась: диаграммы, графики, гистограммы – всё это Клотар пытался поправить движением пальцев. Отвечая, параметры дрона зелеными столбиками взлетали на экране вверх, распотрошенный труп содрогался и показатели на мониторе рухали в красную зону. Самодиагностика сбоила. Мозг дрона почти в буквальном смысле крутил большой кукиш стаду взмыленных техников.

Расстроенные пигмеи зыркнули на вождё, сбились в кучку и опять начали шушукаться, а программист щелчком по экрану отсоединился от брыкающегося мозга игрушки. Расстегнул воротник-стойку, протянул:

– Возмущается, зараза.

Тэра покосилась на Рубико, а оно сопело из капюшона на открывших сервис-голограмму техников.

– Который раз уже тестируем, – устало пожаловался Клотар. – Грузится и… Ну сама видела. Диагностика сбоит. Мозг вырубается…

– А что в логе?

– Так если бы! Нету… Мозг же вырубается. Ничего не успевает сохраниться. Даже не считать толком.

– То есть проблема с железом? – Тэра придвинулась поближе к развороченной тушке. Вот если я починю-ю, вдруг пронеслась мысль. Тэра опять вытянула шею.

Иятзава оторвался от голограммы. Покосился на любопытную официанточку. Нет, он ничего не имел против любопытства этих фей из столовой к своей работе и, более того, персоне. Жизнерадостные, веселые, они своим щебетанием помогали отвлечься от повседневных забот. Но здесь, у боевого дрона… Он строго погрозил пальцем:

– Смотрис – смотри. Но не трогай.

Тэра смущенно сжалась под ухмылки присвистнувших техников. Прижала медвежонка и опасливо шагнула ещё. Ближе. Сильнее вытянула шею.

– Сейчас она посоветует, – гоготнуло от голограммы. – Смотри Иятзава. – смешки пробежали по кругу и техники сосредоточились на сервис-голограмме упорного дрона.

Рубико устало сопело, эхо разносило шуршания мозгового штурма – техники все тыкали пальцами, совещались, а Тэра придвинулась вплотную. Что там? Ворохи цветных проводов, волноводов. Конвульсивно требующие помощи огоньки умирающей системы диагностики, жизнеобеспечения органики. И на первый взгляд дипломированного биоэлектроника всё хорошо. Вот только мозга невидно. А где он может быть в этой игрушке? Правильно, под самой крепкой броней. А она где у летающих? На пузе! Тэра покосилась на серьёзного офицера, – ой не поймё-ёт, – и манжетка, порхнув кружевами, "случайно" соскользнула с запястья.

– Извините.

Техники гоготнули. Любопытные глаза уставились на дурёху-официантку, опускающуюся на колени у почти разложившегося трупа дрона на столе, а та смущенно нашарила на полу кружева и застыла, рассматривая дно летающей игрушки: эти гении вынули из гнезда провод и изолировали. Сама сколько раз так делала. Но изолятор свалился. Тэра отсюда видела его под носом офицерской туфли. Кто-то в толкучке отпиннул. А провод… – Смоляные кудри качнулись, – зеленый с красной полосой провод "минус" касался защитного желе мозга. Вот почему возмущает систему! Вставь наместо, и всё. Тэра потянулась…

Над ухом раздалось отрывистое:

– Вам помочь?

– О… Нет-нет. – даже губки дурёхи-официантки надулись. Кто ж подпустит такую к дрону. – Я медвежонка уронила…

Торопыжка за терминалом хрюкнул, наслаждаясь представлением.

От голограммы по всему складу плеснула волна гогота. Кто-то из техников даже втихую записывал видео-шоу "Официантка и боевой дрон", еще не догадываясь, что вся ночь уйдет на разбор полётов. А официантка на четвереньках полезла под стол.

– Вы нашли его? – требовательно раздалось сверху.

– Да-да. Минуточку, офицер. – Отвлекая, стараясь изобразить дурочку, Тэра поддела провод с мозга и вставила в единственное свободное гнездо. Залилась краской от мысли:

– Ой, Торопыжка, наверное, покатывается: грозная пантера в кружавчиках лезет за медвежонком. А ведь попробуй, скажи, что творишь – мигом оттащат официантку и не посмотрят, что дипломированный бакалавр.

– Ну?

– Вот. – Тэра поднялась. Перед носом офицера победно маячил медвежонок. – Торопыжка, пусти диагностику.

Офицер непонимающе уставился на осмелевшую дурочку. Чуть не по слогам рявкнул:

– Кто тут тебе торопыжка, куколка?!

Официантка испуганно пискнула, а Клотар еще раз весело хмыкнул и, подмигнув, пробежался по монитору.

То, что случилось дальше, даже офицер из "3-го Отчаянного" вспоминал с содроганием.

Протяжное "уммммм" колыхнуло склад, и дрон взвился с подставки-стола под потолок.

– Получилось. – хихикнула Тэра.

Грозное "Умммм" и вспыхнули излучатели. С воплями "Шухер!" техники улепетали кто куда, а Тэра пискнула и съёжилась от алых лучей. Чья-то жесткая лапа дернула за волосы и в одно мгновение сунула под стол.

Мамочки! Вы пробовали летать на шпильках! Стол железный – дерётся! Тэра потерла плечо. Всё, точно синяк будет.

Выход на волю перекрыл офицер. Оперся на колено и… Тэра глазам не поверила: оружие! На борту! Он как родную обнял рукоять лучемёта. Под грозное "умммммм" девушка попыталась высунуться из-за плеча. Изумленно уставилась на тускло светящиеся раскаленные пятна на металлических стенах. Последствия выстрелов.

– Не шевелись. – шепнул офицер. – Детектор движения.

"Умммм" – и в зарослях техники начал разгораться уголёк паники – дрон охотится.

Единственной скалой спокойствия в прериях склада осталось Увядшее Солнышко. Обтянутая складками амфора даже не шевельнулась. Очевидно, дрон решил, что слон не угроза и, ощупав сканерами, переместился дальше. А Рубико прогудело:

– Мистер Арчик… мальчик мо-о… будьте добры…

Из-под терминала на скалу спокойствия таращились круглые серые глаза под вставшим на дыбы не то белым, не то седым ежиком.

– Выключите эту шту…

Клотар только руками развел. Сервисный разъём при старте вырвало. В боевом режиме сервисной радиосвязи нет. Система автономна.

Тэра не выдержала, зашипела:

– Что происходит? – окончание вопроса утонуло. Офицер, не оборачиваясь, сунул руку за плечо и приложил к ее губам.

– Ти-ихо-о. Страж охотится.

Тэра сглотнула. А вот в прериях, среди стали машин у кого-то сдали нервы. Под прикрытием бура высунулся оранжевый хаер и тут же получил пучок микроволнового излучения. Иятзава с воплем схватился за лицо и нырнул обратно.

– Он же не должен трогать гражданских, – возмутилась девушка.

– Ему это скажи. – Отчаянный повел лучемётом и пригляделся к потрашённому стражу. Цель одна – мозг, но крышка бронещита болтается, закрывая обзор.

– Сиди, как мышь под метлой.

Офицер метнулся под ближайший погрузчик.

Протяжное "уммммм!!!" и вслед полетел алый плевок. Лапа манипулятора по соседству оплавилась.

– Вот чё-орт. – Тэра медленно выползла из-под стола. – Он же не должен трогать гражданских. – Спокойно. Руки поднять вверх, та-ак. Грозное "уммм" дрона и полоска сканера пробежалась по телу. Считала. Не нашла оружия.

"Ум?". Система пришла в замешательство.

– С ума сошла?! – взревел офицер.

– Это же страж, охранник. Он не стреляет в гражданских.

Тэра вдохнула поглубже, и как можно уверенней, со всей силы сжимая одной рукой медвежонка, произнесла:

– Техник. Сертификат K 127-0D4F. Тэра Лешер.

"уммм?" – Дрон задумался.

Тэра попробовала по-другому:

– Сервисная служба.

"умммммм?!" – излучатели навелись и по груди побежали красные точки-маркеры. Цель захвачена. Торопыжка что-то осторожно шуршал на клавиатуре.

– С.сервисная с-служба. – уже не так уверенно повторила девушка. И это была ложь. Её имени не было в списках техников на корабле. Z, система корабля, это знала и знала, что она гражданская. Но была ли у Z связь с дроном? Поможет ли? Успеет?

"умммммммммм!!!" – стволы выдвинулись. Основание вспыхнуло…

– Техник… – шепнула девушка, прислушиваясь к несущемуся галопом сердцу.

Офицер прицелился. Потянул спусковой крючок и…

– Техник… – Тэра сглотнула. Тихо выдохнула, – мама. – Изумруды глаз превратились в блюдца. И…

Дрон рванул в клочья, а Тэра с визгом грохнулась на колени, прикрывая голову от ошметков.

Офицер в стальных зарослях отпустил курок и удивленно посмотрел на свой лучемёт. Торопыжка нервно выдохнул, вытирая холодный пот. У него получилось. Палец ткнул "отмена" и боевой дрон в центре склада опустил ствол. В серых глазах прямым текстом читалось, где он видал такие шикарные приключения.

– Деточкха-а, ты рехнулась? – голос Увядшего Солнышко был измученно спокойным. Казалось, он вот-вот заснёт.

На площадку вбежали два андроида. Встревожено покрутили детскими лицами и расступились. Следом в опускающиеся клубы гари шагнул чиновник.

– Надеюсь, переполох значит, что вы нашли проблему? – Вопрос был адресован Рубико.

Склад ответил гробовым молчанием.

– Где дрон?

Торопыжка высунулся и нервно сглотнул.

Вандвачарва осторожно вывел держащегося за лицо, воющего Иятзаву.

– Где дрон, я вас спрашиваю?

Вандвачарва передал раненого андроиду и развел руками.

Белый костюм недоуменно огляделся. По углам дымились оплавленные ошметки. Пахло паленым пластиком.

– Хотите сказать, он взорвался?

Глаз Вандвачарвы начал подергиваться в нервном тике. Лопнувшая игрушка стоила больше его годовой зарплаты, и огрести за всех ему ну очень уж не хотелось.

– Ну? – Чиновник обвел суровым взглядом высовывающихся из защитных кустов-машин техников. Отметил оплавленную лапу манипулятора и обратился к самому необычному экспонату выставки молчунов:

– Барышня, что произошло?

Тэра встала, прижимая медвежонка, и честно призналась:

– Я его починила.

Бюрократ оторвался от наивно честной физиономии и еще раз флегматично обвел взглядом дымящиеся остатки.

– Уверены? Остальные были на пикнике?

– Ну, я починила, а… а пото-ом…

– Он, конечно же, лопнул от несварения и восхищения. – бюрократ кивнул и щелкнул по запонке. Во вспыхнувшем перед глазами меню начал вылавливать видеофайл.

– Я честно починила…

– Она д.д.да, – попытался слить ответственность трясущийся Вандвачарва.

– Да у него мозг коротило! -девушка всё ещё надеялась объяснить разрушения, а бюрократ пялился на видеозапись камер слежения. – Честно-честно… И поэтому он отключался…

По мере просмотра бесцветные глаза чиновника становились все шире.

– У ГиперСупер-G+ наверное тоже где-то коротит изоляция, но найти где… Это, это… – она повернулась к нервно вытирающему пот Клотару, – Торопыжка, чьи там конюшни?

– Авдиевы.

– Ага, точно. Его конюшни.

Костюм оторвался от видео и во все глаза уставился на смущенно прижавшую мишку официантку. Шепнул под нос:

– Смелая девочка, очень смелая… Хорошо…

– Я честно-честно всё поправила… А… А они, – мишка в кружевах ткнул в техников, – они забыли отключить вооружение. Я ни при чем! – Туфелька осторожно пихнула под стол-подставку затвердевшую металлическую каплю.

Офицер шагнул вперед:

– Раф, спокойно. Это я его подстрелил.

– Очень хорошо… – продолжал шептать чиновник. – Очень… – его изучающий взгляд не отрывался от Тэры.

– А?… А можно мне обратно техником?…

Чиновник всмотрелся в молящие изумруды.

– Пожа-алуйста.

– Значит, они не отключили вооружение?

Тэра кивнула.

– А ты хочешь быть техником?

Кудри начали подпрыгивать в такт кивкам.

– И ты, как техник, не удостоверилась, что вооружение отключено.

Кудри замерли. Даже сердце тревожно ёкнуло.

– Вряд ли мне нужен такой техник. – Чиновник качал головой, а бесцветные глаза продолжали изучать смелую барышню. – Вам пора на работу. А техникам…

Нервы Вандвачарвы не выдержали. Его качнуло и широкая туша рухнула без сознания.

– М-да… А вам господа, – чиновник, которого офицер назвал Рафом, обвел строгим взглядом притихших техников, – разгребать конюшни. Что искать слышали?

– Это же километры проводов, – попытались пискнуть из-за погрузчика.

Чиновник проводил взглядом грустно бредущую к выходу девушку и резонно заметил:

– А у нас до завтрашней высадки еще миллионы световых лет. Или, раз много, предложите не лететь?

Ибо судьба ведёт вперёд вас.

Смена почти закончилась. Тэра подхватила очередной поднос и лёгким летящим шагом порхнула через почти опустевший зал. Работа официанткой не была для неё в новинку. Бессонные ночи тоже. Кем только не приходилось подрабатывать в гетто. И уборщица, и танцовщица, и официантка, да мало ли. Кем только она ни была, лишь бы помочь родителям. В каких клоаках только не подрабатывала. Но одно правило она блюла всегда. Отец как-то сказал: дочка, что бы ты ни делала, чем бы ни занималась, делай это хорошо, не позорь нас, и пусть это будет только то, о чём тебе не стыдно будет рассказать нам с мамой. И она делала. В полуподвальных провонявших куревом, сексом и тестостероном клубах, в орущей, высасывающей из фанатов силы музыке она закалилась. Не стала сентиментальной дурочкой, не пошла по рукам как многие сверстницы. Из подростка превратилась в Пантеру. Посудомойка, уборщица, официантка, стриптизерша, кем бы она ни была, хамоватые завсегдатаи глазели на расстоянии. Пытались распускать руки, совали деньги, маня наверх, в уютные комнаты и неизменно жалели. Неукротимая Пантера никогда не была игрушкой, строго блюла правило. Наверное, в гетто не было мерзостей, которых Тэра не видела. От которых зубами и когтями спасалась Пантера. И только по ночам эта дикая кошка превращалась в хрупкую девушку и тихо давилась слезами в подушку. Время шло, и Пантера подобралась, опасливо пошла ва-банк и выпрыгнула из гетто. Выучилась. Скрылась, чтоб не зависеть от хамов, не быть игрушкой. Она почти вырвалась и ради чего? Опять нести подносы? Ну уж не-ет. Там впереди другая планета. Работа. Возможность помочь родителям, а пока нужны деньги и она с приветливой улыбкой поставила поднос на стол.

– Господин желает что-то еще? – Смотрите-ка, нежненько. В голос даже не проскользнула насмешка. Вот она, школа гетто.

Потрепанный "господин" мотнул головой, устало уткнулся в тарелку и Тэра пошла к стойке. Там в гетто не могли себе позволить андроидов и всё делали люди – дёшево и сердито. Надрывались на хозяев почти бесплатно. Здесь же, официантка-человек – не забитая замухрышка. Шик. Маленький штришок роскоши Иствика. Как оказалось, не каждая сотая годится. Все как на подбор – исполнительные украшения. Контракт требовал ходить по лезвию: улыбаться, поддержать беседу, украшать пространство собой, красиво подать еду. И только. Умение отказать в остальном так, чтобы сохранить у посетителя приподнятое настроение еще какое искусство. Целая школа. И Тэра понимала, что эта ночь испытательный срок. Вон и утренний чиновник в белом костюме, – как его, Раф? – уселся в дальнем углу. Следит? Рыженькая Ильди поставила перед ним бокал. Раф кивнул на улыбку, устало вздохнул и холодный бокал прижался к его широкому лбу. Тэра даже хихикнула про себя, – не уж-то у чиновников тоже бывают тяжёлые ночи?

За длинную смену по одному-два приходили и техники. Кто недовольно зыркал, качал головой, кто огрызался. Уж Тэра точно знала, насколько большие конюшни из проводов подложил легендарный торопыжкин Авдий. Но большинство восхищенно цокали на новенькую официантку. Пытались шутить про старенького медвежонка в уголке бара. Завязать разговор. Уходили обратно в конюшню – чинить вскрытый древний ГиперСупер-G+.

Вначале смены Тэра недоумевала, что за столик в углу с огромным широким креслом. Почти диваном. Смешливые официантки вежливо пересаживали всех желающих занять роскошь за обычные столики. На пластиковые стулья. У рыженькой Ильди это всегда получалось так непринужденно. Со стороны казалось, что она делала какое-то умопомрачительное предложение и любая компания пересаживалась под её чуткой улыбкой. Даже благодарила. Ближе к трём ночи Тэра не выдержала, попридержала её у бара за локоток. На вопрос – почему? – девушка хихикнула и, мило улыбнувшись кому-то в зале, сказала, – хочешь представления – жди. Ох и заговорщицкая у неё была улыбка! И Тэра ждала. Ближе к пяти пришел Торопыжка. Столик он выбирать не стал – прилип к барной стойке, стребовал с андроида порцию своего любимого, как его, Яка и лениво прищелкнул по дракончику-клипсе. Тэра только дивилась: одно – дорогая привычка, второе – дорогая игрушка, что он только делал на богом забытом складе? Зарплата программиста уж точно не покрывала богатые привычки. Двигаясь между столиками, видела, как перед лицом Торопыжки вспыхнула миниатюрная голо-проекция, он что-то просматривал, сдержано хмыкал, и его ссутулившиеся от бессонной ночи плечи начали выпрямляться, сквозь гримасу усталости сочилась улыбка. Улучив свободную минутку, Тэра пристроилась рядом:

– Господин что-нибудь желает?

Он весело хрюкнул и покосился:

– Беседы.

А вот ведь при желании и не отказать так сразу – молодец Торопыжка. Тэра облокотилась о стойку.

– Ты что, тоже в ГиперСупер копался?

– Ой, лапочка, скажу я тебе: это твоё G, точно с плюсом. – Программист даже головой покачал. – Там же не программы, а атавизм на анахронизме… Лучше, вот, смотри.

И тонкие пальцы быстрым движением растянули проекцию, отодвинули от лица.

Тэра замерла. Склад. Нет, не гоблин, не промаслянный стол с картами. Ночной песок снаружи и блуждающий свет летающих фонарей. Шкипер на груде песка стоит и матерится в бороду. Под ним из ямы неторопливо вылетают плевки песка на штыке лопаты. Тэра не выдержала:

– Что это?

Торопыжка проказливо хихикнул:

– Я так понимаю, будущий ночной клозет.

Он повел рукой и картинка, подумав, переместилась. В яме оказался взмокший Фунтик, орудующий лопатой.

Тэра устроилась поудобней, заправила за ухо непослушный локон и во все глаза уставилась на Торопыжку:

– Как ты это делаешь? Мы же чёрт знает где. И ты больше не программист на складе.

– Точно, – хихикнуло в ответ, – я там сисадмин. Был и остался.

– И?

– Ну, лапочка, уработалась? Какая разница, где я, если я администрирую всю систему. – Торопыжка опять по привычке нарисовал в воздухе большой шарик. – Всю, понимаешь?

Тэра призадумалась:

– Значит, пароль "Бульдог – сволочь"?

Выбеленный ёжик кивнул.

– И ни один из… – вздохнул и вдруг махнул рукой, – а-а-а, сама смотри.

Идеально наманикюренный палец чиркнул по картинке. Вызвал файл видеоархива системы слежения склада и Тэра увидела жилой модуль. Конец коридора. Дверь с зеленой бегущей строкой. Внизу картинки красовалось утреннее 8:53. Около двери с озадаченным видом на надпись таращились новенький – Гровер, Шкиппи и Фунтик. Если первый удивленно хмыкал, пытался приложить руку к двери, как обычно в надежде открыть, то круглый Фунтик задумчиво разминал шею. Шкипер же по привычке ворчал в бороду. Сзади рявкнуло:

– Чего де даботаем, пистон вам в хадю?! А ду да скдад!

Гровер покосился на надвигающуюся пунцовую бурю, Фунтик опасливо вжался в стену и только Шкипер, широко расставив ноги, упер руки в боки и не шевельнулся.

– Я вам тут устдою забастовку! – переклеенный медицинским скотчем и набитый ватой наскоро выпрямленный шнобель забавно шевелился, но поддеть босса никто не решился. – Вам что, да удице песка мадо? В сардтиде кадантин. – Волосатые кулаки сжались, босс побагровел до корней волос. – Быстдо, тротил вам в!…

– Поняли. Поняли, босс. – Гровер опасливо выставил руки. Фунтик пытался слиться со стенкой, губы еле заметно шевелились, выдавливая из трясущегося сала молитву. В пустыне жарко, очень жарко, а себя Фунтик ну никак не хотел ассоциировать с домашней роскошью баготеев. Вот ну совсем ему не хотелось ощущать себя кастрированным котом. Даже у такого огромного лотка как пустыня он пытался сохранить хоть каплю достоинства. И эта капля с утра уже конкретно распирала, а рявкнуть пароль…

– Бульдог – сволочь, – просипел в бороду Шкипер.

– Что-о?!

Старик опасливо покосился на рычащее начальство.

– У-убью!… В крдематодии у медя даботу искать будете! – А вот работать в пустыне никому не хотелось. Плешивый Бульдог рыкнул, и волосатый палец ткнул в сторону склада. – Даботать! Садтир на рдемонте, сказал!

Гровер ужом проскочил мимо босса, Фунтик, втянув живот, пытался скользить по стеночке. Шкинер недовольно окинул начальство тяжелым взглядом и сплюнул, но под яростью бешеного напора начальства отступил и он.

Бульдог припомнил Торопыжку. Выдавил:

– Сводочь.

Тэра оторвалась от замершей картинки, такой неуместной здесь, в уютной столовой. Черные кудри расстроено качались:

– Знаешь, Клотар, непохоже, чтобы это расстроило Бульдога. Скорее уж он с гордостью рявкнет пароль, чем…

– Ммм? – Торопыжка с интересом покосился на Тэру. – Чем что, солнышко?

– Ну… Ну, не знаю. Вряд ли этот гад обделается у всех на глазах.

– Это точно. Глайдер ему вернули. За день уже трех друзей на соседних складах посетил.

– И?

– Долго это продолжаться не будет. Всё-таки Карстак маленькая, занюханная планетка. – Торопыжка сочувственно покосился на Тэру. – Извини, лапочка, понимаю, родилась на ней, но… Поганая, по сути, планетка. Да и слухи плодятся быстро.

Тэра не знала, что ответить: и больно, и обидно, и правда.

Торопыжка допил остатки коньяка и кивнул:

– Спасибо за беседу, красавица. Я спать. – И двинул к выходу.

Тэре оставалось только смотреть в след и качать головой. Зал почти пустовал. Ильди присела отдохнуть неподалёку. Кругом звенящая, хрустальная тишина. И только Раф о чем-то думает, потягивая из бокала. До утренней смены, скорее всего, никого не предвидится… Хотя… Ильди, привлекая внимание, вскинула бровь. Глазами указала на вход, и хрустальный звон тишины нарушил тихий шорох. Раф покосился и отчего-то вздохнул под протяжное грузное шарканье. Поставил бокал. Насторожился на вход. И… Тэра не представляла, что же так могло насторожить видавшего виды чиновника. В поисках ответа покосилась на Ильди, но та только заговорщицки подмигнула.

Широкие двери рванули в стороны. Обе. Разом. Отпихивая их ластами, ввалилось Рубико. Продравшись сквозь оборонительную защиту столовой, оно всё-таки приложилось об одну из дверей. Так вот откуда синяк, поняла Тэра. Девушке даже стало немного жаль это грузное амфорообразное бесполое. Оно устало потерло заплывшей ластой лицо под капюшоном и кивнуло Рафу. Не поприветствовало, а как бы послало сонное "да" издыхающего бегемота. Чиновник расплылся в улыбке, щелкнул по запонке и углубился в голограмму компьютера, а Рубико поплыло к огромному столу. Апельсиновые складки расправились у дивана. Ласты оперлись о стол так демонстративно, с таким устало-вымучинным придыханием, что Тэре даже захотелось накормить горой рыбы этого измученного жизнью бегемота-тюленя. На пару с Ильди она пошла к столу, а диван сотрясся от грохнувшего на него апельсиновыми складками Рубико. Еще на подходе девушек оно махнуло ластой. Остановило. И из последних сил выдавило:

– Как обы-ы…, деточки.

Ильди кивнула, развернулась, и, улыбаясь в тридцать два зуба, кивком головы позвала Тэру за собой. Когда девушки поравнялись, Тэра недоуменно шепнула:

– И что тут смешного?

Та пожала плечами:

– Сегодня Ривердан не в ударе.

Потрёпанный "господин" вяло хмыкал первому акту фарс-комедии "Изнечтожитель", а бармен уже нагрузил подносы и подхватывая один из них Тэра как следует напряглась. Шепнула:

– Так это он, она?

– Оно же – Рубико.

Так и не поняв ответа, Тэра поспешила в зал. Девушки поставили подносы на широкий стол и побежали за добавкой, а Рубико закатало рукава, освобождая огромные распухшие кисти. Кивнуло очередным подносам, и тишина простонала дико уставшим:

– Спаси-иб, деточки.

Ильди кивнула и, пряча расползающуюся улыбку, унеслась к бару. Тэра удивленно замерла. Она честно надеялась, что челюсть не сильно стукнула об пол, но… Из-под апельсинового балахона в вену на распухшей кисти входила игла катетора. Чуть выше браслет с медицинскими показаниями. Под сбившимся капюшоном на шее кругляшёк датчика… а Рубико с ненавистью давило в себя еду. Грустно вздыхало. Заливало всё кружками синтетического чая, протеиновой смесью. Только теперь, под хмыканье потрепанного "господина", Тэра поняла, что под маской грустного безразличия Рубико скрывается адская боль, последствия которой другие принимали за клоунаду. То, что другим веселый аттракцион разожравшегося пингвина, для Рубико, похоже, жизненная отвратительная необходимость. Оно с ненавистью заталкивало в себя еду. Иногда отрывалось на показания браслета.

Тэра очнулась:

– Рубико, Вам еще чем-нибудь помочь?

Ласты устало опустились на первый опустевший поднос. Тэра даже покраснела, когда Рубико подняло мутные от бессонной ночи глаза. Сбившийся капюшон качнулся:

– Благодарю-у, деточка… Мне до-о-ох… достаточно-о. – Рубико икнуло и попыталось улыбнуться.

Что тут скажешь? Тэра, кивнув, побрела прочь. Краем глаза заметила, как махнул рукой Раф. Ильди было подскочила, но он жестами дал понять, что ждёт не её и Тэра добрела до чиновника.

– Присаживайтесь, барышня.

Тэра присела напротив, сложила руки на колени. Уперлась взглядом в столешницу.

– Если я правильно понял Ривердан, то экспонат починили.

– Ммм? Простите?

– G+. А я знаете ли, барышня, не очень люблю быть неблагодарной скотиной.

Ничего не понимающая Тэра во все глаза уставилась на Рафа. Тот вздохнул и пояснил:

– По контракту с музеем Мартел за работающий экспонат я получу вдвое больше. Так что, я вам обязан.

Тэра замерла. Что дальше? Вдвое это сколько? Это много?

Он повернул миниатюрное изображение голо-проекции экрана и Тэра удивленно прикрыла рукой рот, сдерживая рвущийся писк. На ее счёт упала почти двухгодичная зарплата на складе. Не веря своему счастью, она переводила взгляд со счёта на чиновника и обратно. В изумрудных глазах девушки читался вопрос: так сколько же это, вдвое? А чиновник продолжил:

– Надеюсь, я компенсировал ваши старанья?

Тэра только кудрями затрясла. Ещё бы! Такая куча денег!

– В таком случае, – продолжил Раф, – поговорим о текущей работе. До 9:45 завтра вы, барышня, продолжаете числиться…

– А… А дальше?

– Зачем же так торопиться… – Раф устало покачал головой. – Мы сядем на Ювенту. Думаю, перспективы на планете вас прельщают больше нежели… – он недвусмысленно окинул взглядом форму официантки. – Нежели то, чем вы сейчас занимаетесь.

Тэра смущенно кивнула и чиновник начал рыться в базе данных вакансий Иствика. Не спеша перебирал страницы то косясь на текст, то на претендентку, то на требования. Наконец не выдержал:

– К сожалению, вакансий по вашей специальности, барышня, у меня нет. Могу предложить помощника техника-стажёра.

– Это не то, на что я рассчитывала. Быть на побегушках… Я же не студент.

Раф вздохнул:

– Госпожа Лешер… Тэра, даже за эту начальную позицию в нашей корпорации грызутся. Представляете, скольким талантливым людям я откажу?… Нет?

Тэра мотнула головой.

– Пятиста семнадцати.

– У меня есть опыт техника, я дипломированный бакалавр инженер-биоэлектроник, а вы предлагаете вернуться в начальные классы школы.

– И даже туда придется сдавать квалификационный тест.

– Да запросто.