Тени Архонта

Глава 8

Когда путники оказались на даэрдинской земле, зайдя в страну с востока, Данан замерла, оглядываясь. Дей встал за её плечом.

— Ты в порядке? — спросил с неожиданным вниманием.

Данан вздохнула, оттянув ответ:

— Да.

— М? — поинтересовался гном немногословно.

— Это наши земли, — отозвалась женщина, не сводя глаз с ночи, обволакивающей дол впереди. — Дома Таламрин.

Дальше Данан хорошо знала дорогу.

— Надеюсь, мы пойдем не через родовой замок? — уточнил Стенн. — Я так спрашиваю, на всякий случай, чтобы убедиться, что ты еще в уме. А то некоторые эльфийские рожи всерьез намекают, что не очень, — гном качнул головой в сторону Жала.

— Нет, — спокойно ответила Данан. — Тут неподалеку небольшой городок, пройдем через него.

— Как бы не растрепали о нашем визите на весь Даэрдин: в небольших городках полно сплетниц, — с опытом заметил Борво.

— К счастью, к ним редко прислушиваются, — сказал Жал.

Городок подвернулся по пути примерно через два часа пути. Стоял шумный поздний вечер, и Борво казалось это не лучшей затеей — входить в город сейчас. Он предлагал дождаться ночи.

— Поверь, тут мы сможем затеряться, — ответил Хольфстенн вместо чародейки. — Приграничные города всегда людны.

Было действительно людно, даже для позднего вечернего часа, и они проникли внутрь спокойно. «Потому что кто-то больше не швырялся Поющей Погибелью, круша ворота» — подшучивал Дей. Хольфстенн, присматриваясь, подумал, что, кажется, правда тут в другом, но комментировать вслух не стал.

— Слушай, глянь на тех парней, — шепнул гном, подбородком указав на группу молодых стражников поодаль. — Предлагаю разжиться золотишком. У тебя ж вроде ловкие руки.

— Не для чужих карманов, — бесцветно отозвался Жал.

— Да не верю я, что ты прежде этим не промышлял!

Жал усмехнулся, не улыбаясь:

— Я не жрец церкви, твоя вера мне по боку.

Стенн картинно вздохнул:

— Мне казалось, это тщедушный эльф-маг должен был быть занудой, который без конца трещит о магии и Разломе, а наемник будет хоть немного повеселей. Да куда тут!

— Я весел, — мрачно отозвался Жал.

— Я весел, — совсем загробным тоном передразнил Хольфстенн.

Узкие улочки сплетались змеями. Там, где парочка сходилась в крест, торчали наиболее приметные здания: кузня, местная караулка, таверна, оружейная, амбар, бордель. Данан шла уверенно, держалась впереди, ведя за собой остальных, и это их насторожило.

— Для девчонки из Цитадели Тайн ты ориентируешься пограничном городке неприлично хорошо, — заметил Дей.

— Для дочери августа — тем более, — добавил Борво.

— Так уж вышло, — пожала плечами Данан.

— Горячий окорок и холодное пи-и-иво, — мечтательно протянул гном, прогуливаясь по улицам. Он в отличие от остальных сберег свое оружие при побеге с корабля и теперь любовно тащил секиру на плече. — И такая официантка… с грудями, как два навершия булавы.

— На кой тебе такие твердые? — хохотнул Борво.

Стенна, однако, от мечтаний было не оторвать, и он продолжал разглагольствовать:

— С такими, чтоб, знаешь, в ладонь не ухватить! — Стенн даже вскинул руку, растопырив пальцы, чтобы показать: вот, вот эту ладонь! Гляди, какая огромная!

— Тут, чай, не Таз’Гарот, Стенн, — напомнил Жал. — До груди-то достанешь?

Борво заржал на всю улицу — на него с разных концов обернулись несколько человек. Хольфстенн вспыхнул.

— Да ты…

— Мы таверну прошли, — подсластил момент Жал. На гнома он при этом не взглянул, потому что косился в сторону, где, кусая губы, сдерживала смех Данан. Правда, дрожавшие плечи все равно её выдавали. «Чертовка», — подумал эльф.

— Как прошли? — вскинулся Стенн. — Как прошли, Данан?

— Да тише вы! — шикнул на остальных Дей.

— Нам не туда, — отозвалась чародейка, на губах которой все еще мелькала улыбка. Жал, наконец, тряхнул головой и уставился на дорогу перед собой.

— Тут есть маги? — первым делом спросил Борво. Видно, не только из любопытства.

— Не, вряд ли, — порассуждал Дей. — Может, храм. В любом городе, в любой деревушке есть храм Вечного и Святой Митриас.

— Маг, ведущий в церковь? Сдурел? — уточнил Борво.

— Да, в самом деле, — согласился Диармайд.

— Ты кажется что-то говорил о грудях, как бидоны, Стенн, — шепнула Данан, сворачивая на уходящую вниз по склону улочку. И заглядывая в первое же здание за углом.

— Булавы. Бу-ла-вы. Вернее наве…навер…шия — заикнулся гном, понимая, куда их притащила чародейка.

Данан застыла на входе первой, Хольфстенн поравнялся слева, Дей и Борво замерли позади. Жал был не робкого десятка и встал сбоку справа. Сад цвел пышным цветом, и как обычно женщины в садах вздыхают над каждым кустом, так и здесь они ахали и охали, но совсем от другого.

— У меня к тебе много вопросов, чародейка, — шепнул Диармайд Данан из-за спины, оглядывая гологрудых и длинноногих женщин в откровенных корсажах или вообще без них. Женщина стащила капюшон плаща, высматривая кого-то.

— Боже, ты что, в самом деле смотришь в их лица сейчас? — проскулил Хольфстенн.

— Ей-то ничего в штанах взгляд не зашоривает, — отозвался Жал.

— Добро пожа-а-аловать, — пропела высокая женщина лет двадцати пяти с действительно большой грудью, выплывая из общего скопища. — О, со своей пришли? — скривилась, окинув Данан придирчивым взглядом. — Ни кожи, ни рожи, не вычесанная… Или ей тоже девочку? Или вы все вместе хотите, с еще парой девочек, а? За ваши деньги в «Приюте мадам Тифини»…

— Тс, — подлетела к ней другая. С грудью поменьше, с кожей, как молоко, и стройная, как кипарис. — Эм… госп… — никак не могла решиться женщина обратиться к Данан. Оглянулась назад. — Позовите хозяйку!

Данан улыбнулась ей, кивнув.

— Стоит ли девка внимания мадам Тафини, Лавель…

— Милдред! Займи гостей! — окликнула низким грудным голосом хозяйка заведения еще до того, как кто-то успел позвать её, и подбородком указала злополучной Милдред на гудящую толпу в центре окутанного свечным полумраком зала.

Это была женщина пышнотелая, как тумба, с яркими губами и сурьменными бровями, в красном закрытом платье и возрастом в неполную половину века. Она подошла к пришлым не торопясь, раскачивая огромными бедрами, в одно из которых уперла руку.

— Лавельда, — сказала светленькой, — иди с ней, через полчаса придешь ко мне.

— Да, мадам.

— Идемте, — позвала хозяйка путников в боковой коридор. Мужчины следовали за женщиной, но Данан молча шла рядом. Знала дорогу. Жал поймал тяжелый взгляд Диармайда, который сверлил в затылке чародейке дыру размером с голову ворона. «Да уж, у него в самом деле полно вопросов к тебе, девочка».

Мадам Тифини отвела их в свою комнату — уютную против общего настроя заведения и все одно сумрачно-томную в мягких огненных тонах. Кивнула слугам по дороге, потом слугам у двери и завела прибывших внутрь. Обернулась к путникам:

— Леди Тегана. — Наклон её головы был полон почтения. — Непривычно видеть вас не в компании ваших братьев, но это не значит, что вам тут не рады. Присаживайтесь, — указала она на стул по обратную сторону стола. Дождалась, пока Данан сядет, и лишь затем села сама.

— Надо же, — отпустил Дей.

— Есть кто-то, о ком следует позаботиться особенно?

— Мне можно ту, с большой грудью? — сразу выступил вперед Хольфстенн.

— Она не об этом, — шикнула Данан в ответ.

Удовлетворившись ответом чародейки, Тифини, заметила:

— Тут всего два стула, сейчас еще принесут, подождите немного. — Потом перевела глаза на Данан и заговорила неожиданно учтиво. — Чем могу помочь, госпожа?

— Ей-богу, таким идиотом я себя еще не ощущал, — поделился Дей с соседями.

— А по тебе не скажешь, — безмятежно сказал Жал.

— Я стою в борделе в окружении мужланов, а две женщины тут намерились что-то обсуждать! — зашипел Дей.

Уже в следующий момент в дверь постучали. Занесли стулья — те, кто стоял у двери, — и, повинуясь взгляду, расставили вокруг стола хозяйки. Чуть погодя слуги, которых они встретили первыми, принесли еды и вина. Поблагодарив кивком, женщина велела прислуге быть за дверью. Расположившись в своем кресле удобнее, леди Тифини — Дей подозревал, что от леди в ней только слово — сделала жест: «Угощайтесь!», ласково обведя им мужчин, и сосредоточилась на Данан. Та уже сидела с плошкой горячего супа в руках, обогревая в завитках пара холодный нос. Она не оглядывалась по сторонам с открытым ртом, как Борво, не подергивала ус, в непонятном предвкушении играя под столом ногой, как Стенн (ему было низко, но гном не жаловался). Не ухмылялась даже, как Жал, который первым за чародейкой потянулся к еде. Дей смотрел на них всех и сглатывал ком вопросов и возмущений.

— Что я могу для вас сделать?

Данан не медлила и не увиливала:

— Нам нужен ночлег, побольше еды в дорогу и какая-то одежда, по которой будет не сильно ясно, что я чародейка Таламрин, а он — ставленник командора Пустоты.

Тифини выгнула накрашенную бровь — и та взодралась неестественно высоко, перечеркивая весь лоб продольными складками.

— Это тот, который предатель?

Дей взвился — скрипнул стул о пол.

— Тц, — Тифини качнула головой. Потом еще раз, иначе — подбородком ткнув на Диармайда. — Такого нервного попробуй спрячь.

— Редгар. Тысячи. Битв, — пригвоздил Диармайд, тыча пальцем в стол на каждом слове, — не был…

— Плевать мне, кем там был твой Редгар. — И, не дожидаясь мужской реакции, снова обратилась к чародейке. — Я отправлю своих людей сейчас же. Вечный позволит, к утру управимся. Вам ведь по нашим землям надо пройти, чтоб никто не узнал?

Данан принялась за хлеб, кивая: именно.

— И как далеко?

— А это еще одна прощба, — сказала, жуя. Наскоро проглотив пищу, чародейка утерла губы и прояснила: — Мне нужно отправить письмо гонцом вперед, очень важное.

Мадам Тифини позволила себе большее, чем могла бы любая другая в беседе с дочерью клана Таламрин:

— Кому-то из братьев?

И Данан это ничуть не смутило. «Да что её смутит?! — со злобной укоризной подумал Дей. — Сидит себе да ест, как ни в чем не бывало! В борделе!»

— Нет.

— Может, тогда позаимствовать у гонца, чтобы наверняка? У людей вашего брата, я имею в виду.

— И одежду гарнизонных для моих друзей. — Данан говорила прямо и открыто.

Прямо и открыто, драли бы её все демоны! Сколько времени назад она придумала это все?! Про одежду, гонцов и братьев…

Дей даже не понял, что проорал это вслух, вцепившись Данан в плечо, отчего та уронила хлеб и ложку в суп, и он расплескался по столу.

— Может, выбежишь на улицу и просто заорешь, что мы пришли сюда? После того, через то мы прошли, чтобы вернуться! Вернуться, из только тебе одной видимых причин!

— Позвать охрану? — навострилась Тифини тут же, вставая.

— Я уже здесь, — отозвался Жал. В один шаг он оказался за спиной Диармайда — один нечеловечески и даже не эльфийски быстрый шаг — и обнажил кинжал, уперев острием Дею в бок.

— Прекратите вы оба! — прорычала Данан сквозь зубы. — Мы ведь уже решили не цапаться друг с другом, сколько можно?! Сядь! — крикнула на Жала. — А ты! — уставилась на Диармайда. — Почему тебе так трудно хоть раз довериться мне? Ты что думаешь, я нарочно тащу всех нас на казнь?!

Именно так Диармайд и думал. Был уверен на все сто процентов. С них, баб, станется, и себе жизнь испортить, и другим. Потому Дей уперто стоял и садиться вслед за Жалом не желал.

— Ну, давай уже, парень, — подначил его Стенн.

— Диармайд, в самом деле, — устало протянул Борво. Они наконец-то снова нормально едят. Если сейчас Дей опять учинит разборку, и их попрут и отсюда, он сам лейтенанту рожу начистит!

— Я пошлю за ним, госпожа. — Тифини наскоро подытожила разборку смотрителей. Данан не торопилась с ответами: Тифини направилась к двери, послала прислугу за Лавельдой — той самой светленькой женщиной из парадной. А когда ту привели, прямо у двери стала отдавать распоряжения.

— Может, объяснишься пока? — шепнул Стенн, одним глазом наблюдая за Тифини в дверях. — А то нашего лейтенанта сейчас прорвет так, что он башкой потолок проломит.

Данан перевела взгляд на Дея.

— Да нечего особо говорить. Просто, не стоит наспех судить по тому, что ты видел в лагере. И ты, Борво, тоже. Эйнсел Таламрин безжалостен не ко мне одной — он ненавидит всех людей и всех своих детей одинаково сильно и терпит Ллейда только потому, что тот наследник. А заделать нового никак не выходит. И к тому же нового придется заново растить, то есть кормить и одевать его и его мать или кормилицу. Нет, Эйнсел Таламрин на такое точно не расщедрится.

Мужчины разухмылялись. Данан в ответ закатила глаза к потолку.

— У него и так прорва бастардов, но на что все они годны против детей законной августы, за которой стоит её отцовский клан? Всех этих детей сметут, стоит им только вздохнуть в парадном зале замка сразу после похорон отца.

Хольфстенн потер бороду, открыл рот, но Дей опередил, снова ткнув прямым пальцем в стол:

— Это не объясняет того, почему мы здесь.

Пожалуй, мысленно согласилась чародейка.

— В семье Таламрин трое детей: Ллейд, я и Гессим. Гессим украл отцовскую лошадь в тринадцать лет, и тот со злобы отослал его охранять границы, в надежде, что Гесс тут подохнет. О том, что отец никогда не ждал меня в гости, вы уже знаете…

— Впервые слышу, — вставил гном, — но — детали.

— … поэтому всякий раз, — Данан не сбивалась, — когда я приезжала, мы пытались с Ллейдом навестить брата. Тайком, конечно, потому что… — Она не сразу нашлась, как объяснить, а вот Диармайд сообразил быстро:

— Гнев отца.

— Да. — На миг её лицо озарилось улыбкой — хоть что-то он понял! — а потом Данан прикинула: как не понять? У Дея тоже все жизнь над душой гнев, только не отца — брата.

— Хм, — с озорством усмехнулся Хольфстенн. — И лучшего места для тайных встреч особо не придумаешь, да? — Не вопрос — опыт.

Жал засмеялся самодовольно, скалясь, упираясь языком в сточенный клык. Опыт — прочел по эльфийской физиономии гном.

— В тринадцать-то лет? — спросил Дей.

— А чего? — подключился Борво. Теперь хмыкнула даже Данан — опыт, чуть другой, но — тоже.

— Если кратко, Гесс прижился среди солдатни за своего — тупо потому, что вырос с ними. И сюда его впервые тоже они притащили. Довольно быстро Гесс со своим гарнизоном распугал местных алкашей, которые избивали девушек. Я тоже, когда могла, делала что-то полезное.

— Превратила самого мерзкого старого алкаша в жабу? — усмехнулся гном.

— В червя, — заспорил Борво.

Дурни, ей-богу.

— Я же августина, у меня было содержание, а в Цитадели просто не предусмотрены большие растраты. У них тут как-то года три назад случился пожар из-за заезжего озерника, так что моих сбережений хватило, чтобы отстроить второй этаж.

— А еще госпожа всегда помогает мне с комнатой для наказаний, — с улыбкой возвестила мадам Тифини, возвращаясь к столу.

Тут уж Хольфстенн совсем не выдержал: театрально всплеснул руками, звонко шлепнул себя по ляжкам и вытаращился на Данан:

— Ну и полна ты сюрпризов, скажу я тебе! А! Какая! Что это ты там выделываешь, в комнате наказаний? — с непередаваемо игривыми интонациями подчеркнул гном.

— Накладываю печати Кошмара для господ, которых нельзя убрать просто так, — без тени усмешки отозвалась Данан. — Или привожу заколдованные таким образом побрякушки.

Тифини метнула опасливый взгляд на мужчин: им обязательно знать? Данан повела плечом:

— Надел августа велик, тут полно знати — стратиев, эрлов, баннов. Чем чище притон, тем чаще туда заходят мужчины, которых нельзя просто припугнуть городской стражей, если они ведут себя по-скотски. Вернее, можно, но когда Ллейд станет августом клана, ему могут создать проблемы из-за этого или, того хуже, могут использовать характер нашего отца, чтобы скрутить Гесса.

— И поэтому… — протянул Стенн, уже уловив мысль.

— Ага, — кивнула Тифини и указала на Данан обоими подбородками. — Мы отводим таких господ в комнаты с магическими подарками от сиятельной леди, пока они еще действуют. В последнее время вас давно не было, — произнесла женщина с некоторым сожалением.

— Что-то случилось?

— Ничего, чего здесь не бывало бы прежде. Ничего из такого, что теперь не было бы известно и вам.

— Ладно, — сказала Данан, давая понять, что обсуждать больше нечего. К тому же, она доела. — Если нужные комнаты свободны, можно наложить заклятия сейчас, если нет, давайте утром. И можно коморку для остальных. Для сна.

— Сна? — хмыкнула мадам Тифини. — Глядя на вашего гнома, миледи, могу сказать точно: у него другое на уме.

Хольфстенн тут же отбросил все проблемы и уставился на мадам взглядом ребенка, ожидающего подарок.

— Многие мои девочки заняты сегодня, но кто свободен — можете выбрать. Я сказала Лавельде.

— Разве так принято? — Данан округлила глаза.

— Я не сильна в политике сиятельных лордов, госпожа, но быть благодарным вполне принято. Когда не вредит интересам, — добавила мадам шепотом и расхохоталась собственной шутке. Стенн отвел глаза от прыгающих щек и складок на лбу.

— Ешьте. Как закончите, вас проводят. Лавельда в курсе.

— А можно мне ту, первую? — оживился Стенн, встав со стула. — Ну, что нас встретила? Мин…Мир… Короче, с грудью — как две вазы? И норовом, как у кобылки?

Дей спрятал лицо в ладони — со звонким шлепком.

— Коротконогий извращенец.

— Милдред? — усмехнулась Тифини. — Она вздорная, но дело свое знает, — подмигнула мадам. — Как любая в моем приюте!

Хольфстенн дослушивал краем уха — если вообще дослушивал. Он уже открывал дверь кабинета, наплевав на еду. В комнату тут же пахнуло заманчивым запахом блудливой свободы. Стенн прикрыл глаза, вытянул физиономию в коридор, как кобель из будки, с наслаждением втянул воздух, стоны и смех, поводя головой.

— Ни разу таким его не видела, — шепнула Данан.

— Вот уж место, которое на самом деле стоило назвать «Смелым смертником», — откомментировал Дей гному в спину. Тот уже выцепил взглядом очередную красотку, совсем не Милдред, огненно-рыжую, но тоже с хорошими формами, и теперь таращился, потирая усы.

— Мне кажется, я видел храм через дорогу. Или два. — отозвался Хольфстенн, одновременно не оборачиваясь к Дею и делая шаг вслед красотке, при этом на ходу ослабляя ремень. — Вали отсюда, святоша, — добавил гном и поплелся за блудницей, спотыкаясь о собственные ноги. На миг, словно пришел в себя в горячечном бреду, опять обернулся к остальным — рожа довольная, глаза блестючие! — сложил перед собой руки локтями вперед в явном намеке на ту самую грудь, о которой мечтал. Подмигнул остальным — и до утра его и не видели.

Остальные молчали, провожая гнома взглядами и не находя слов. Первым оклемался Борво. Он с грохотом протащил стул по полу, притягивая себя ближе к столу.

— Я сначала доем, а потом уж, ладно?

Ему никто не ответил, и Борво решил, что «ладно». Дей молчал, и было непонятно, что он намерен делать. Но когда Борво доел, то, не спрашивая, схватил лейтенанта за шкирку и поволок прочь.

— Когда еще будет шанс? — спрашивал вполне искренне. — Может, мы вообще помрем из-за архонта. И потом, ты же каждое утро бегаешь в кусты… — Борво бормотал еще что-то нравоучительное, смущая Диармайда. Данан, наблюдая, как один выволакивает другого, чувствовала, как спадает разом напряжение во всех мышцах. Тифини покосилась на это с пониманием:

— Доконали?

Данан перевела на хозяйку взгляд — темный, как хвоя, и мудрый, как ночь.

— Не то слово. У нас полно проблем, мадам Тифини. До хрена, если честно.

Мадам Тифини повела головой:

— В самом деле. Не помню, чтобы в былые времена вы выражались, миледи. Даже… даже когда в наших стенах впервые услышали новости о предстоящем замужестве.

— Ты замужем?! — воскликнул Жал.

— А им точно можно обращаться к вам на «ты»? — спросила мадам. — Если что, я могу дать знать вашим братьям.

Данан просто махнула рукой.

— Ллейд давно заезжал?

Жал прищурился, но смолчал: потом, если что, еще разок спросит.

— Сразу после смерти короля Драммонда. С тех пор тихо. И нам… нам стало довольно сложно. Поэтому амулеты или какие-нибудь зелья, особенно сонное…

— Хоть на весь Приют, если ска-а-ажете, — душераздирающе зевнула чародейка.

— Вам надо отдохнуть, — Тифини поднялась из-за стола. — Прислуга принесет вам еще еды и снеди. Комната для особенно важных гостей за вами. До утра тут сильно шумно и много работы, да и вам надо отдохнуть. Так что давайте завтра.

— Хорошо, — кивнула Данан. — Но если приедет Гесс, разбудите.

— Миледи. — Мадам качнула головой. Данан уперлась ладонями в столешницу, вставая.

— И я пойду, — Жал вскочил следом.

— Если там еще кто-то остался, — хихикнула мадам.

— Спать, — отрезал Жал.

— Спать? — удивилась хозяйка Приюта.

— А что?

Данан влезла — больше из желания пресечь разговоры и действительно скорее достичь отдыха. Особенно, если учесть, что перед сном нужно будет сделать еще кое-что.

— Не беспокойтесь, у нас долгая дорога позади, — сказал чародейка. — Мы привыкли делить ночлег.

— О, прямо со всеми? Это теперь у леди развлечения такие? Хотя, когда они были другими, да? — подпихнула Тифини Данан в бок локтем и расхохоталась. — Коль уверены, госпожа, будь по-вашему. — И тут же добавила, шепнув Тегане на ухо: — Но этот лопоухий, имейте в виду, смотрит на вас недобро.

— Еще бы ему добро на меня смотреть, — недоуменно шепнула чародейка в ответ.

Они вышли в коридор. Один из слуг, по-прежнему ожидавших у двери, с поклоном пошел провожать пару.

— Он же за головой моей явился. Ну или за сердцем, как посмотреть, — проворчала Данан под нос. Эльф хорошо расслышал и на несколько мгновений замер, не сводя с чародейки взгляд.

Комнату, которую она обычно занимала (иногда делила с Ллейдом), по здешним меркам можно было назвать роскошной: большая кровать, гобелены на стенах, потрескивающий очаг, еда и вино в изящной посуде на небольшом круглом столе, стул у маленького туалетного столика. Расположенность — в укромном углу правого крыла, так, чтобы наигранные и болезненные стоны остальных долетали лишь отголоском и не сильно беспокоили отдыхающих. Ни дать, ни взять, покои для самой дорогой шлюхи.

Туалетный столик сейчас оборудовали в секретер — расставили на нем письменные принадлежности. Слуги принесли только что, по просьбе Тифини, ибо обычно тут такого не водится. Первым делом, Данан села туда, сцепила руки в замок, покатав, размяла. Взялась за перо. Жал, расположившись за вторым столиком, на котором стояли кувшин с вином, бокалы и небольшая тарелка с фруктами, наблюдал, как Данан сосредотачивается, как кусает губы, пытается унять дрожь в пальцах. На лбу женщины залегла складка — видать, опробует текст письма в голове так и эдак. Потом чародейка решительно выдохнула, обмакнула перо в чернильницу — и застрочила.

Она не отвлеклась от письма ни разу — чтобы оглянуться на Жала или задумчиво поглядеть в очаг, или в окно, или чтобы погрызть кончик пера. Может, она многое делает так? Долго думает и молчит, а потом предлагает вариант действий или вывод, и Дея злит, что он не понимает, как она к этому пришла? Ему, Жалу, проще — он повидал подобных людей за эльфийскую жизнь. Он вообще много чего перевидал.

Кроме магов, которые могли бы заколдовать его руку внутри себя и, тем самым, спасти себе жизнь.

— Я все же надеялась… — заговорила она и вдруг уронила руки на столешницу, оглянувшись на эльфа. Значит, её все-таки тревожит его присутствие? — Почему ты не пошел с остальными?

Жал, сверкнув глазами и чуть раздвинув уголки губ.

— Нервничаешь? — Он облизнулся, наслаждаясь тем, как ей некомфортно.

— Есть от чего. — Борясь больше с собой, чем с ним, Данан выдержала прямой взгляд эльфа. — Они, — кивнула на дверь, но Жал и без этого прекрасно понимал, о ком речь, — остальные, не знают, насколько на самом деле мы рискуем. А я знаю, — она положила ладонь на солнечное сплетение. Да, она знает, буквально на собственной шкуре, как велика его власть над чужой жизнью.

Рывком Жал развернул под собой стул, обращаясь в сторону чародейки, сидевшей в добрых пяти шагах.

— У меня никогда не было возможности спросить у своих жертв, что они чувствуют, — начал он со страстью. — Когда моя рука у них внутри и уж тем более, после. — Он немного наклонился вперед, упираясь локтями в колени расставленных ног.

«Все еще обвешан оружием, — осознала вдруг Данан. — Ох, Вечный, Дей прав. Я безумна!».

— Я тоже никогда не спрашивала у людей, что они чувствуют, когда я вытягиваю из них жизнь Увяданием. — «В конце концов, в Цитадели я не использовала его на человеке ни разу».

На лице Жала мелькнула тень интереса:

— Так вот, что это было. Это холодно. Как от удушья, но во всем теле и так, что при этом кровь не набухает в голове, — расщедрился эльф до объяснений.

Данан все-таки поежилась и от ответной любезности воздержалась. Оставаться с ним с глазу на глаз не входило в её планы. Или, если быть честной с собой до конца, она просто не думала, какой оборот это все может принять.

— Нам всем нужно отдохнуть…

— Согласен, — эльф улыбнулся еще шире, от души купаясь в её эмоциональной беспомощности.

— Думаю, ты мог бы воспользоваться гостеприимством местных женщин, если хочешь… — Она осеклась. Как понять, что делать? Выгони его сейчас к остальным, туда, где все ходуном ходит, и где гарантия, что, изведав неудачу с ней, Жал не устроит в притоне натуральной резни? Просто по недавней памяти «убийственного» провала? А тут, в комнате, у неё уже коленки тряслись так, что стул вот-вот начнет дребезжать.

— Я и так сейчас делаю, что хочу. — Он чуть скрипнул стулом по полу, словно намеревался встать, но в последний момент просто расположился поудобнее.

Данан напряглась еще больше — на задворках сознания чутье мага само по себе начало собирать энергию для печати. «Правильно делаешь» — думал Жал, верно считывая её поведение.

— Я иду со смотрителями Пустоты, потому что хочу. Видишь ли, мне в новинку действовать по своей воле.

— Ты идешь со смотрителями, потому что присягнул мне.

Вот, вот тот момент, когда она впервые после смерти Редгара выдала что-то по-настоящему идиотское! Данан едва-едва подавила желание треснуть себя по лбу и завалиться на стол головой.

Лицо Жала исказилось: ага, присягнул, потому что ты попросила, но что это значит? Что это вообще за ерунда такая — присяга? Зачем эта политическая чушь, когда существуют обычные клятвы?

Данан сглотнула, облизав пересохшие от тревоги губы.

— Точно, — растянул Жал. — Присягнул — по своей воле. То есть, дал клятву верности, да?

Данан не стала отвечать: в более глупой ситуации она, похоже, и впрямь еще не оказывалась. По своей воле, кстати! — разозлилась на себя чародейка.

— Я поклялся в верности, и пытаюсь тут изо всех сил остаться верным, а она выгоняет меня к шлюхам… — смеясь, рассуждал Жал о тех условных узах, на которые рискнула положиться Данан. Однако, увидев, что еще немного — и Данан вскипит, как обычно Дей, разнося тут все к демонам, или того хуже, даст деру, эльф перестал издеваться.

— Слушай, — сказал он проще. — Я что, по-твоему, кабаков не видел? Знаешь ли ты, сиятельная леди, куда порой приводит долг убийц? И что нам там приходится делать? — протянул он с таким удовольствием воспоминаний, что у Данан свело желудок — так захотелось узнать.

Она превозмогла себя. Натянув на физиономию самое безразличное выражение, какое могла, чародейка припомнила, как когда-то отвечала Редгару про новообретенный долг смотрителя Пустоты и постаралась повторить те снисходительные интонации:

— Полагаю, убивать.

Жал глубоко вдохнул и выдохнул, не сводя с неё взгляд. Потом отвернулся к столу, за которым сидел, разлил по бокалам вино, напомнив себе мысленно, что ненавидит магов. Взял оба сосуда, один молча предложил ей, так и замерев с вытянутой рукой: чтобы встала, подошла, приблизилась много ближе, чем есть сейчас. Чтобы он смог ухватить её за руки, которыми она плетет заклятия и всегда высекает из воздуха духовный меч. Без магии в тесноте рядом с ним Данан будет беспомощна, и он сможет, наконец, разобраться в её секрете. Дотронуться до него. Сможет хоть что-нибудь.

Данан не двигалась, и, оглянувшись, Жал увидел, как она качает головой. Он отставил бокал, кивнул в ответ — «Как знаешь» — и развалился, насколько позволял стул, стараясь больше на женщину не смотреть.

— Удивительно, что со своим социальным положением ты здесь. Вообще здесь, я имею в виду — в смотрителях, в борделе.

Данан тоже отвернулась, правда у неё не было вина и, не зная, чем занять пустые руки, она просто повертела пальцами в воздухе. Жал все-таки не удержался, покосился на чародейку краем глаза, хмыкнул: ему хорошо понятна эта попытка спрятаться за чем-нибудь в руках. Разве не поэтому он предложил ей вино? Но обстановка, в которой они находились сейчас, даже с водой и молоком вышла бы двусмысленной.

— Лови! — Жал кинул яблоко.

Данан поймала в последний момент, замерла, ловя взгляд эльфа. Вздрогнув, отвела взгляд, вгрызаясь во фрукт, чтобы не ляпнуть вслух чего-нибудь лишнего. Желудок, получив новую порцию пищи, заныл: сколько можно?! От обильной еды сегодня привычный к регулярным голоданиям на походном пайке, живот выводил жалобный причет.

— Впервые меня сюда привел Ллейд, и долго перед этим пилил мозги, чтобы я не проговорилась отцу или матери, — она улыбнулась, явно вспоминая. — Мне было почти шестнадцать тогда, и оказалось, что мне легко понять местных женщин: маги к чародеям Кошмара относятся так же, как все остальные люди к шлюхам и прокаженным. К рыцарю-чародею с Кошмарным клинком в руке — наверное, как к самой элитной и высокомерной потаскухе из всех. Чем больше проходило времени, тем сильнее я это чувствовала, — заключила чародейка и добавила совсем тихо, больше для себя, чем для Жала: — А теперь и вовсе тут как своя.

Жал нахмурился, глядя в стену поверх бокала: «Теперь — это после того, о чем говорила мадам Тифини, что регулярно случается в борделе, когда за девушек некому заступиться».

— Должно быть, Ллейд или Гесс взболтнули спьяну, — рассуждала Данан себе под нос. — Или от ярости. Уже без разницы.

Жал ничего не сказал, а Данан, взяв со стола письмо и положив взамен его недоеденное яблоко, пошла к кровати. Шлейф неуловимого аромата потянулся за ней, заставляя Жала повести головой вслед, когда чародейка оказалась за его спиной.

— Я все же намерена отдохнуть…

Жал тряхнул головой, согнав наваждение, и, поднимаясь, спросил просто, без ненужной игры:

— Тебе помочь?

Данан на миг растеряла все слова. Правильно поняла?

— Если тебе нужен подобный отдых, снаружи…

— Он нужен тебе. — Голос Жала прозвучал тверже, чем все, сказанное прежде. Он стоял напротив Данан, замершей возле ложа, прямо, расправив плечи, как редко делают наемники и убийцы из тени. Смотрел открыто, не предпринимая попыток дотронуться лишний раз, и чародейке казалось, что все это — еще один способ запутать её окончательно.

У Данан вырвался нервный смешок: «Вот тебе на выбор два мужика, девочка! — передразнила чародейка саму себя голосом воображаемой судьбы. — До одного, как ни плачь, не достучишься, твердолобый баран и евнух! А другой не нужен даром, да только вот на — на ладони! Хочет расслабиться между попытками выдернуть тебе сердце!».

Она сделала движение руками безотчетно: будто перекинула в левую несуществующий посох, оттянула правую чуть в сторону — амниритовые жилы в перчатке блеснули коротко, лишь раз — сплела перед собой печать Покрывала страха. Выбросила вверх, надеясь на уже знакомый отгоняющий купол. Жал спрятал снисходительную усмешку — ему, мягко сказать, не впервой спать на полу, с него не убудет, а вот она теряет отличный шанс. В кой-то раз её бесконечная свита занята полезным делом — не путается под ногами!

— Если ты думаешь, что насильника остановит страх обмочиться, то знай, — он улыбнулся обворожительно и остро, с этим своим клятым выточенным в клык зубом, от чего у Данан поджались пальцы ног, — нет. Ну так? — снова обратился в серьезном тоне. Оборотень. Меняется мгновенно, как море в ветреную погоду.

— Нет, — выдавила она кое-как, прокашлявшись.

Жал хмыкнул:

— Тебе нужно чаще общаться с мадам Тифини, — заключил убийца. — Она бы точно сказала, что в период нервного напряжения и усталости… О, кстати, как её на самом деле зовут?

Данан широко распахнула изумрудные глаза: зачем это ему? Как понял? Ах, ну да, он ведь говорил, что тысячи раз по кабакам…

— А тебя?

Маски опали с лица Жала. Только темные глаза блеснули в ответ голодом — честным, неистовым.

Эльф вцепился взглядом в лицо чародейки, сделал к ней шаг, но Данан, опомнившись, отступила, уперлась коленными впадинами в ложе, почувствовала, как затряслись ноги. Купол от зависшей под потолком печати разливался вниз мягкими, едва заметными багряными клочьями. Эльф сдержал рефлексы, чтобы не поежится от Покрывала страха, и не дать, тем самым, Данан прекратить разговор. Потому он не закончен! Губы эльфа изогнулись, словно Жал хотел сказать еще что-то очень убедительное — он знает толк в отдыхе или…

Чары Данан стремительно набирали силу, и эльф, ощущая, как тошнота подкрадывается вместе с тремором, был вынужден отступить.

Сегодня был длинный день, простите за задержку.