Тени

Глава 62

майкен прокралась в ритуальную комнату и, прежде чем снова покинуть дворец, проверила, чем занята ее мать. Королева все еще сидела в траурной позе, облаченная в красные одежды, в которые ее еще прошлой ночью переодели слуги.

Казалось, ничто не помешает еще одному побегу.

На цыпочках ступая по мраморному полу, она направилась к угловому шкафу, открыла дверь и…

— Ты думаешь, я не узнаю тебя? — послышались слова на диалекте Теней.

майкен замерла.

— Ты обманула всех, но не меня. Я хорошо знаю плоть от плоти моей.

Закрыв дверь, майкен упала в приветственную позу, скрестив руки на груди и положив ладони на плечи, опустилась на колени и пала ниц.

— Моя Королева.

— Я позволяю тебе свободно передвигаться по дворцу.

— Благодарю, моя Королева, — сказала она, уткнувшись в мраморный пол.

— Не злоупотребляй моей добротой.

— Ни в коем случае, моя Королева.

— Как мне кажется, ты уже это сделала.

— Моя преданность, как и мое служение, принадлежит Вам и только Вам.

— Я могу в любой момент заиметь такую же, как ты, если захочу. Ты заменима, как и все остальное в моем мире. Никогда не забывай, что я — солнце, вокруг которого вращается вся галактика, и я могу изменить твою судьбу в мгновение ока.

Мать повернула голову к ней, красные одежды жгутом обернулись вокруг ее тела, и сейчас она напоминала какую-то злую сущность. А затем Верховный Жрец АнсЛаи и Главный Астролог вошли в комнату из потайной двери.

майкен затряслась под одеждами, и, следуя инстинкту самосохранения, заблокировала разум, повторяя в голове слово «майкен» снова и снова. Если мать или двое советников проникнут в ее мысли и последние воспоминания, ей придется опасаться не только за свою жизнь, но и за жизнь айЭма.

Знала ли обо всем ее мать?

— Прошу простить меня, но я должна помолиться, Ваше Святейшество, — кротко проговорила она, словно какая-то прислужница.

— Молись. И в состоянии благоговения задумайся о хрупкости жизни.

майкен выбежала из священной комнаты и поспешила по залам в свою клетку. Закрыв за собой дверь, она тяжело задышала, легкие горели, а руки дрожали, когда она сорвала с головы капюшон.

Ее пощадили, осознала она, только потому, что ее мать посчитала видимые приличия более важным, чем наказание дочери, которая решила удариться в бега: если обнаружится, что принцесса скомпрометирована связью с простолюдином, ну или даже с кем-то из Знати, это негативно скажется на репутации Королевы.

На мгновение майкен подумала остаться в комнате, но поняла, что такого случая больше может не представиться. Траур вскоре закончится всенародной церемонией, где Знать и остальной люд присоединятся к Королеве в ее «скорби», до этого носившей сугубо личный характер.

А после? Особенно с учетом того факта, что мать была в курсе ее побегов из дворца, и предстоящее замужество? Покинуть Территорию уже будет невозможно.

Скорее всего, она даже не сможет покинуть свою комнату.

Она должна увидеть айЭма, тем более, если это будет в последний раз.

Погасив освещение над головой, она сняла украшения с шеи и запястий и положила их на прикроватный столик. Как и предыдущей ночью, она сообщила слугам, что ей нужно уединение, и она вызовет их, когда решит передохнуть.

Таким образом, у нее было немного времени.

Закрыв глаза, она…

…воспарила в воздухе как призрак, находя вентиляционные шахты и через них вылетая на свежий воздух.

Она не знала, где находится Колдвелл. Она видела карту. Но в реальности найти город и расположение в нем одного конкретного дома казалось сумасшедшей по сложности задачей.

Но потом она подключилась к отзвуку собственного я, своей крови. Он был намного сильнее, чем она ожидала, настоящий маяк, который вел ее сквозь плотные здания мегаполиса, высокие шпили из стекла и стали, этот техногенный лес среди асфальтового и кирпичного пейзажа с мелкими вкраплениями зелени.

Следуя за отзвуком, она поняла, что направляется на совершенно определенную террасу среди множества схожих, в одном из самых высоких сооружений — и прибыв, она не стала сразу принимать осязаемую форму. Она оставалась в тени, притаившись на маленьком крыльце у стеклянной стены.

Внутри жилища айЭм поднял взгляд, словно мгновенно почувствовав ее присутствие. Шагнув вперед, он сдвинул массивную дверь в сторону.

— Ты пришла, — сказал он.

Собрав свои рассыпавшиеся молекулы воедино, она вновь приняла телесную форму. И лишь тогда холодный ветер с реки проник под ее одежды, будоража ткань и пробираясь до самых костей.

— Входи, — произнес мужчина. — Тебя надо согреться.

Она не знала, что сказать, когда перешагнула порог, и ледяные порывы исчезли за закрытыми дверьми.

— Что случилось?

Она не знала, как у него получалось понимать ее чувства так хорошо, ведь ее лицо было укрыто вуалью.

И в самом деле… она должна рассказать ему всю правду. Даже если это разрушит связь между ними… да и разве будет по другому? Она соблазнила его, и он взял ее первым, он, а не его брат. Она была той женщиной, которую, по его собственному признанию, он ненавидел долгое время, за то, что она разрушила жизнь его брата.

— майкен?

Она долго смотрела на него, пытаясь найти слова. Как начать? И почему она впустую потратила дневные часы, фантазируя о нем, когда должна была готовить обличающую себя речь?

Она еще мгновение подумала.

— Ничего, — сказала она, стараясь держать голос ровно. — Здесь так мило.

По крайней мере, последнее не было ложью. Пол вокруг был цвета медового золота, белые стены и элегантная мебель в огромном открытом пространстве смотрелись дорого и необычно.

— Ты голодна? — спросил он ее… и оказался очень близко.

Подскочив от неожиданности, она посмотрела через плечо. Он нависал над ней, его тело, казалось, чего-то ждет.

Секса.

Но нет, сказала она себе. Им надо поговорить. Она должна была открыться ему; в противном случае, страсть, которую айЭм испытывал по отношению к ней, была лживой манипуляцией, в которой виновна она одна.

— Ты, — прорычал он тихо, и шагнул еще ближе. — Голодна?

Она облизнула губы под вуалью.

Он прижался к ней бедрами, его возбужденная крупная плоть чувствовалась сквозь разделявшую их тела ткань.

Еще будет время, сказала она себе. Она все расскажет ему потом.

Чувство вины было сильным. Но похоть еще сильнее.

— Да, — выдохнула она. — Но мой голод не имеет к еде никакого отношения.

Он словно прочел ее мысли, и освещение, что шло с потолка, погасало, эффективно прикрывая их от любых вольных и невольных зрителей.

— Я собираюсь снять это, — он стиснул зубы, словно ненавидя ее капюшон.

Внезапно, ей стало легче дышать, видеть, обонять.

Из его горла вырывалось урчанье, и было в нем что-то животное, но руки не были грубыми, когда он притронулся к ткани на ее голове. Вес исчез, как и легкая оболочка.

Она стояла перед ним обнаженная.

Он в благоговении провел своими руками по ее плечам и груди. Прижимая ее к себе крепче, он попробовал на вкус один сосок, потом другой, поглаживая, посасывая — о да, это было прекрасно. Ее ноги ослабли, и он, будто почувствовав это, подхватил ее на руки и вынес из светлой и просторной комнаты, по коридору, в спальню с большим высоким матрасом, который казался мягким, как облако.

— Вот так я хотел сделать это прошлой ночью, — сказал он, положив ее на мягкую поверхность.

Откуда-то шел свет, наверное, из одной из ванных комнат, и благодаря этому тусклому освещению, она могла наслаждаться выражением его лица: айЭм смотрел на нее с таким восторженным вниманием, что она чувствовала себя красивой без каких-либо лишних слов.

Его большая ладонь легла между ее ног.

— Я хочу познать тебя всю.

— Я предлагаю тебе свое тело, — сказала она хрипло. — Делай со мной все, что пожелаешь.

***

Рейдж был на полпути через Гудзон, направляясь в другую часть Колдвелла на своем GTO, когда ощущение удушливости и головокружение накрыли его словно тонной кирпичей.

Проглотив порцию желчи, он опустил стекло и выключил обогреватель. Не помогло. Примерно милю спустя, он чуть не съехал на обочину.

— Соберись, тряпка.

Совсем расклеился. Да что с ним такое? Он не был ранен, и с нетерпением ждал, когда выведут на чистую воду Эссейла и его зеркальных кузенов-близнецов. Скоро он увидится со своей возлюбленной шеллан и прокатит ее на своей любимой машине. Жизнь была чудо как хороша, как ни крути.

Ему просто надо взять себя в руки.

На этой ноте он крепче сжал руль и начал выстукивать легкий ритм свободной ногой.

Близко. Он был уже так близко.

Может, ему просто надо быстро обнять свою Мэри.

Клинику Хейверса перенесли в новое, ультрасовременное место, и Рейджу довелось бывать там пару раз: первый, когда он получил ранение в живот, и времени ехать в особняк Братства не было, и еще один раз, когда надо было забрать оттуда Мэри, которая приезжала навестить женщину и ее маленького сына. Может, и больше. Он не помнил.

Рейдж, наконец, добрался до поворота, проклиная отдышку. Если все продолжится теми же темпами, ему понадобится медицинская помощь.

Может, это вирус. Человеческие вампиры не цепляют, раком, слава Богу, тоже не болеют, но запросто можно подхватить простуду или грипп и заразить потом всю семью.

Наверное, так и было.

Не иначе.

Когда свет фар GTO, наконец, скользнул по глухому, серому бетону, Рейдж почувствовал, как что-бы-там-ни-было слегка отпустило его, и это стало приятным сюрпризом. По крайней мере, он не встретит свою Мэри, сидя с застывшим, устремленным в одну точку, придурковатым взглядом.

Выйдя из машины, он подошел к багажнику и поднял вверх темно-фиолетовую панель.

При виде сумки Мэри, которую он сам упаковывал, вернулись все симптомы: голова закружилась, вспотели ладони — словно он и не стоял на холодном ветру в одних кожаных штанах и майке.

— Хватит с меня этого дерьма. — Он схватил сумку за ручки и закрыл багажник. — Ты должен взять себя в руки.

Подойдя к невысокому зданию, он вошел в неприметный холл и прошел процедуру проверки. Мгновение спустя за ним пришел лифт. Как и множество вещей, которым приходилось по мере необходимости работать в дневное время, новейший объект Хейверса полностью располагался под землей, верхняя часть служила лишь прикрытием, отсекавшим посетителей от возможных проблем.

Таких как люди. Или убийцы.

Вниз под землю. В комнату ожидания. Выходя в приемную, он задался вопросом, как он будет искать…

— О, Боже, ты уже здесь.

Его Мэри кинулась к нему так, словно за ней кто-то гнался, и когда она прыгнула в его объятия, он бросил эту чертову сумку, закрыл глаза и обнял ее так сильно, что казалось поразительным, что она все еще могла дышать. Но, когда она сказала, о, Боже…

Ее запах, ощущения ее тела, когда она обняла его шею руками сильно-сильно, все это было как живительный глоток воды в пустыне, который подпитывал и возвращал силу.

— Я так скучала по тебе, — прошептала она ему на ухо. — Очень-очень сильно.

Не желая ставить ее на пол, он наклонился и поднял сумку, а затем понес Мэри и сумку с одеждой в дальний угол, подальше от глаз сотрудницы регистратуры.

Которые сосредоточились на их паре, словно в этот самый момент женщина прописывает в голове романтические этюды.

В любом случае, его это не раздражало, но он не собирался транслировать свое воссоединение с любимой всему миру.

Устроив Мэри у себя на коленях, он погладил ладонями ее руки, а затем потянулся за поцелуем, прижимаясь к ее губам, словно скрепляя печатью их воссоединение. Но, не доверяя самому себе, он быстро прервал поцелуй.

Слишком много поцелуев, и он завалит ее прямо у всех на глазах.

Хэйверс, привет-привет.

Его Мэри улыбнулась и провела рукой по его волосам.

— У меня такое чувство, будто я не видела тебя целый год.

— Аналогично, только для меня прошло почти десять лет.

Да, он же сейчас задышит, высунув язык, как ручной песик. Охренеть.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Нет, я практически зачах. Я не ем, не могу уснуть, и у меня такое чувство, будто кто-то подсыпал чесоточный порошок мне в трусы.

Она рассмеялась.

— Все так плохо? Боже, я ведь не должна чувствовать себя польщенной?

Наклонившись, он тихо сказал:

— И я натер мозоли на левой ладони.

— Чем же? — протянула она.

— А ты как думаешь? — Он уткнулся носом ей в шею. Потерся о вену. — Я должен был занять себя чем-то на нашем супружеском ложе. И в душе. И один раз в кладовке.

— В кладовке? Внизу?

— Там лежал молодой картофель к Последней Трапезе. Он напомнил мне о твоем обнаженном теле.

Она снова засмеялась, и Рейдж закрыл глаза, позволяя радости резонансом отдаваться в пустой болезненной голове.

— Как такое возможно вообще? — спросила она.

— Картофелины похожи на грудь.

— Совсем не похожи!

— Я не говорю, что они похожи на красивую грудь. — Он поцеловал ее в ключицу. — А вот твоя грудь, между прочим, самая совершенная из всех, что я когда-либо видел. В моей жизни. В моей другой жизни. Или как это еще назвать.

— Ты в таком отчаянии, что у тебя встает на углеводы?

— Ну, картошка же крахмал, да? И на самом деле, в кладовке я помог себе аж два раза. Потому что после того как я кончил в первый раз, я понял, что стою рядом с консервированными персиками. — Он украдкой положил руку ей на бедро. — Можешь представить, о чем они заставили меня фантазировать.

Ооооо, да, подумал он, почувствовав, как изменился ее запах, ее возбуждение словно раскалило воздух вокруг них.

Рейдж резко откинулся назад.

— Эй, у тебя есть минутка?

Мэри откашлялась, словно пытаясь сосредоточиться.

— Да, конечно. Какая-то проблема?

— Хочу показать тебе кое-что в своей машине.

— Ты на GTO?

— Я должен был привезти тебе вещи, ну и подумал, что могу взять ее.

— Как мило. — Вставая на ноги, она потянулась так, что ему захотелось погладить ее грудь. — На самом деле, мне хотелось бы немного подышать воздухом. Мне не помешает перерыв.

Когда они проходили мимо регистратуры, он поставил сумку на стойку.

— Не против, если мы оставим это здесь минут на десять?

Регистратор молча кивнула, будто проглотила язык. И чувство равновесия тоже хромало, потому, что когда она откинулась назад, то чуть не промахнулась мимо спинки кресла и не свалилась на пол.

Возле лифта Мэри прошептала:

— Я думаю, ты ей нравишься.

— Кому?

— Регистратору?

Наклонившись, он ответил:

— С тем же успехом на ее месте мог оказаться пылесос, до такой степени мне все равно. При всем уважении, не хочу ее обидеть.

Когда двери открылись, эта маленькая, еле заметная улыбка на лице его Мэри была словно подарок от Бога.

Они поднимались и поднимались вверх, затем вышли на поверхность, и он, словно прикрывая своим телом, обнял ее за плечи и повел к GTO. И, какая удача, он припарковал машину в затемненном углу, вдали от фонарей, и это было просто идеально.

Открыв водительскую дверь, он откинул спинку сидения вперед, освобождая путь к заднему сидению.

Мэри нахмурилась, но наклонилась и села назад. Он присоединился к ней, закрыл дверь и порадовался, что буквально недавно все же затонировал стекло.

— Что такое? — спросила она. — Что происходит?

Он взял ее руку и положил на твердеющий член.

— Это.

— Рейдж! — засмеялась она. — Ты привел меня сюда просто для того, чтобы…

Он начал целовать ее, обнимая за талию.

— Манипулятор. Ты знала это, когда выходила за меня замуж.

Когда она поцеловала его в ответ, и он, и его Зверь застыли в радостном предвкушении. Рейдж действовал быстро, потому что не хотел, чтобы их кто-нибудь спалил. Он не был против секса в полу-публичном месте, он просто не хотел разорвать горло какому-нибудь невинному сукиному сыну, который придет за пластырем, а в итоге будет наслаждаться видами или звуками того, чем они решили тут заняться.

К слову о вавках-бо-бо.

Он помог ей снять одну брючину и посадил на колени прежде, чем расстегнуть ширинку.

Наконец-то.

Когда он вошел в нее слишком резко, Мэри выругалась… и ударилась головой о крышу авто.

— Вот черт, извини, — простонал он.

— Да мне все равно, — сказала она, прижимаясь ртом к его губам. — Я так сильно тебя хочу.