Темный янтарь

Глава 4

зМатериалы Отдела «К» (фрагменты)

Ситуация 23.06.41

Ночь-утро

Батальон училища ПВО – три роты, 523 человека – еще днем начал выдвижение. Первой рубеж вдоль канала заняла 2-я рота (пулеметчики-зенитчики). Поздно вечером рядом расположилась 3-я рота (прожектористы и связисты). 1-я рота (зенитчики-артиллеристы) находилась в резерве начальника училища и на позиции прибыла последней. Курсанты расположились цепочкой вдоль канала вправо от центрального форта и до железнодорожной линии.

Целесообразность столь поспешного вывода курсантского батальона на позиции вызывает вопросы. Училище ждало приказа на следование к новому месту обучения. По сути, училище ПВО – элита, одни из самых образованных, культурных и ответственных людей страны. Учитывая, что должности командиров рот, взводов заняли лучшие преподаватели, уход в стрелковый бой училища – катастрофа, без всякого преувеличения. Есть искушение обвинить в этом начальника училища, но, едва ли дело только в его личных качествах.

< >

Анализ действий 67 сд весьма труден. Точных документов и свидетельств о местонахождении многих подразделениях дивизии на 22.06. не сохранилось.

< >

148-й иап. В течение светового дня аэродром подвергался бомбовым ударам шесть раз (удары наносили группы в 6-9 самолетов). Сброшено до 500 бомб, повреждена ВПП, вследствие чего многие наши истребители совершали аварийные посадки. Около 18:00 уцелевшие машины начали перебазироваться в Ригу.

ВМБ Лиепаи осталась без авиационного прикрытия.

< >

148 иап вступил в войну абсолютно небоеготовым. В неполном составе – часть летного и технического состава была отправлена на новое формирование, часть летчиков находилась на переучивании на новые МИГ-3. Почти половина самолетов полка имела выработанный моторесурс, деталей для замены не имелось. Большинство летчиков имели слабую летную подготовку, весной 41-го года этот недостаток пытались наверстать, но не хватило времени.

В итоге 22.06.41 из 64 самолетов, находившихся на учете в полку, на аэродром Риги перебазировалось только 27 машин.

< >

Действия ПВО. Наиболее активно действовала 503-я батарея, прикрывавшая аэродром. За день потери – 7 убитых, 11 раненых, разбиты два тягача, нарушена связь. В 21:30, после перебазирования истребителей, батарея сменила позицию, перейдя на шоссе Лиепая — Гробиня на въезде в город.

Действия ВМФ.

С базы ушли исправные подводные лодки, судно «Железнодорожник». Отправлена в Ригу 18-я 180-мм железнодорожная батарея.

< >

Город.

Организованы мероприятия по мобилизации и эвакуации. В кинотеатр «Блазма» доставлено 300 винтовок, после проведения инструктажа началось формирование отрядов (на базе упраздненного весной Лиепайского батальона Рабочей гвардии) и выдача оружия. Постановление Совета Народных Комиссаров СССР «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов» выйдет только через два дня.

Глава 4. Пластины и эшелоны

Шагать по мощеной дороге было не то что особо удобно, но ничего такого, особенного. Янис знал, что скоро выйдут к железнодорожной насыпи, дорога пойдет параллельно, местами людными, обжитыми. Может и попутку поймать удастся. Хотя, судя по пустой дороге, желающих ездить военной ночью не особо много.

— Наверное, ночные пропуска ввели. Так, вроде, полагается, – вполголоса и не особо уверенно предположил уполномоченный. – А вообще мне как-то не по себе. Похоже, мы малость обделались.

— Э… верно. Тоже об этом думаю, – кивнул Янис.

Окончательно стемнело. Вечер наплыл бледный, прозрачный, дорожный булыжник местами блестел росой. Снова где-то в отдалении стукнул выстрел.

— Шалят, гады. Взять бы у пограничников собак, да всех этих ваших айзсаргов вычесать по следам, как гнид поганых, – пробормотал Серега.

Янис подумал, что едва ли пограничники своих ищеек в аренду дадут, но высказать эту умную мысль не успел – впереди что-то звякнуло.

— Машина, – прошептал уполномоченный, мигом наставивший винтовку.

На дороге стоял грузовик, довольно нелепо развернувшийся, почти перегородивший проезд.

— Или брошенный, или точно диверсанты, – прошептал Серега.

— Брошенные не звякают, – напомнил Янис.

— Вот и я говорю. Подозрительно. Давай кустами подкрадемся, рассмотрим.

— Можно и кустами. Только машина вроде бы военная, а если к красноармейцам по кустами подкрадываться, так они и из пулемета могут застрочить.

— Тоже верно. Нет, под пулемет нам не надо. Идем как шли, только будем начеку, – распорядился Серега.

Командиром самоуверенного москвича никто не назначал, но Янис спорить не собирался: у Сереги винтовка, да и иного разумного плана не виделось.

Осторожно двинулись вперед, москвич пытался взять оружие, чтоб и наготове было, и не особо очевидно угрожало предполагаемым пулеметчикам – задача сохранить баланс выглядела весьма маловыполнимой.

— Один там, вроде, – прошептал Янис.

— Вижу.

Человек, возившийся у поднятого капота полуторки, разогнулся и посмотрел на осторожно подходящих парней:

— Вечер добрый! Вы по какую сторону фронта числитесь?

Вопрос, заданный по-русски, прозвучал довольно странно. Серега так и ответил:

— Что за вопрос, товарищ командир?! По правильную сторону мы числимся. Наши мы, советские.

— Уже хорошо. А вы случаем, не юные техники или, может, в секцию подготовки учеников водителей Осоавиахим ходите? Машина заглохла и не заводится.

— Вот у нас техник! – Серега с воодушевлением похлопал спутника по плечу. – Сейчас глянем.

Из кузова полуторке донесся неясный звук. Парни вздрогнули.

— Водитель там. Подстреленный – вздохнул командир. – Ехали мы нормально, а тут из кустов пальнули пару раз. И метко, гаденыши. Слушай, парень, посмотри движок. Мне позарез в город нужно, так срочно, аж просто жуть. А с раненым…

Серега многозначительно моргнул напарнику. Все верно – командир был как командир: форма защитная, летчицкие «крылышки» на петлицах, кобура на ремне. Но говорил слегка странно, да и ситуация…. С другой стороны, и сами курьеры на ночной дороге тоже странноваты и сомнительны, то нужно справедливо признать.

Янис заглянул под капот. Двигатель еще не успел до конца остыть, но рассмотреть поломку в темноте сложно, да и не особо Выру-средний в моторах грузовиков разбирался.

— Я посвечу, – сказал командир. – Только ты, парень, прояви благоразумие. Если есть мысль меня прикладом по темечку стукнуть или «руки вверх!» скомандовать, подожди до города. Там в комендатуру сдашь для проверки документов и прочего. А то тут один лимузин полугрузовой промчался, чуть не сшиб. Не иначе водитель меня за коварного диверсанта принял.

— Да что вы, товарищ старший лейтенант, я же вижу, что вы наш, гарнизонный, – очень натурально заверил хитрый Серый.

— Вот и правильно. В комендатуре разберутся, благодарность вам объявят. Только сначала раненого в госпиталь завезем. В общем, для начала машину воскрешаем. Очень надо, пацаны, вы даже не представляете, насколько, – серьезно сказал командир.

Он подсвечивал желтым тускловатым фонариком. Проверили двигатель, бензопровод, попытались завести – двигатель кашлял, но не схватывал. Серега дергал ручку кривого стартера старательно, но никак не получалось. Не хотела полуторка чужих людей слушать.

— Может, все-таки топливо с бензобака не идет? – скрипнул зубами старший лейтенант.

— Вряд ли. Она, э… так норов показывает, – пояснил Янис. – С машинами такое бывает.

— Да я знаю, что бывает. Но уж очень не вовремя.

Похоже, командир был готов врезать по радиатору кулаком. В двигателях и машинах старший лейтенант, вроде бы, разбирался, но именно с полуторкой был знаком поверхностно.

— Товарищи, тут раненый что-то шепчет, – сказал Серега, блуждавший вокруг машины с технически-дозорными целями. – Вроде про пластины на свечах.

Янис вслед за командиром забрался в кузов. Показалось, боец уже умер – глаза закрыты, в лице ни кровинки, меловое даже в темноте.

— Без сознания. Вот же случайность… — старший лейтенант явно давил в себе эмоции.

— Серый, он точно про пластины говорил? – уточнил Янис, которому стало не по себе – покойники с детства тоску наводили.

— Вроде как про них, – не очень уверенно подтвердил москвич. – Ну, я так расслышал.

— Сейчас снова попробуем, посветите, товарищ командир, – попросил Янис.

В свете умирающего фонарика перебрали и почистили пластины на свечах, отдохнувший уполномоченный лихо крутанул стартер – двигатель застучал, чихнул, застучал ровнее...

— Круто! Пацаны, если бы лично от меня зависело, представил бы к наградам! Вот честное слово, – заверил старший лейтенант. – Грузимся.

Вел машину командир уверенно, видно было, что немало учился за баранкой сидеть. Полуторка промчалась мимо железнодорожной насыпи, показались дома. Да, колеса и механизация – великая сила.

— Налево, на Рижскую, так? – уточнил сосредоточенный старший лейтенант.

— Так, – подтвердил Янис, размышляя – является ли расположение госпиталя и комендатуры военной тайной или не является? Некоторые сомнения в личности командира все же оставались, Серега вон, тоже моргнул, когда в кузов запрыгивал.

— Бдительность проявляете? Это верно, – командир, не отрываясь от дороги, быстро протянул ладонь. – Старший лейтенант Василек. Надо было вам удостоверение предъявить, да там все равно ни черта не разберешь в потемках.

— Кому надо предъявите, – сказал Янис, наскоро пожимая крепкую ладонь. – Мы-то что, время военное, понятно, всякие мысли имеются.

— Верно. Но тебе искреннее спасибо. Завел этот «пылесос», а я уж… Иной раз мелочи решающее значение имеют. Я, товарищ Ян, уже откровенно опаздываю.

— Наверстаете. Вы вон как водить умеете, – с некоторой завистью отметил Янис.

— Да научишься, оно не так хитро. Винтажная механика это посложнее. Ты сам-то техник? Или с завода?

— Электрик. Я вообще случайно в Лиепае, к родственникам погостить приехал.

— А город хорошо знаешь. Вот я и говорю: мелочи и случайности правят миром. Эх, как бы нашего раненого довезти живым.

Все же старший лейтенант был странноватым. Не потому, что о раненом заботился, а просто как-то… Как раз в мелочах: пилотку снял, вроде пострижен аккуратно, коротко, по-армейски, а чуб этакий…щегольский… хотя может в Ленинграде так модно? Эмблемы на петлицах летные, вот и летают нарядные командиры-пилоты по всей стране, модничают. Гимнастерка тоже вон какая хорошая, качественная.

Видимо, город старший лейтенант знал – выскочили к госпиталю, почти не снижая хода, вкатили в ворота, мягко остановились у дверей. Здесь в потемках белели люди в халатах. Старший лейтенант распахнул дверцу:

— Санитаров! Пулевое, проникающее, в грудную. Быстрей давайте!

Раненого сгрузили на носилки, остальной экипаж полуторки торопливо пил у жестяного бака, передавая друг другу намертво прикованную цепочкой металлическую кружку.

— Так, теперь комендатура, – старший лейтенант глянул на часы. – Времени, пацаны, в обрез.

Серега глянул в упор:

— Все ж документики, товарищ, предъявите.

— Ты, брат, натуральный контрразведчик, но нас время поджимает. Сейчас начнешь «корочки» на свет просматривать, ногтем карябать, с главврачом советоваться. Пусть этим уж командование займется. А в целях безопасности – на вот и расслабься.

Извлекать из кобуры наган старший лейтенант Василек умел стремительно. Серега только и успел вздрогнуть, как револьвер ему в руки сунули.

— Да я не к этому, товарищ командир! – испуганно возразил москвич.

— На месте ствол отдашь. Поехали…

Понеслась полуторка по темным улицам, местами на перекрестках стояли патрули, но военный грузовик останавливать не пытались. До комендатуры докатили мгновенно.

— Так, все, пацаны, спасибо! Отдавай оружие, тут уже все контролируют, – старший лейтенант кивнул на часовых у дверей.

— Я провожу! – заверил Серега, возвращая вороненый красивый наган.

Командир с веселой фамилией, вталкивая оружие в кобуру, засмеялся:

— Бдителен до конца. Молодец, пошли, быстро. Ян, за машиной пока пригляди.

Конвоируемый старший лейтенант предъявил удостоверение, они с Серегой исчезли за дверью комендатуры, а Янис пересел за руль, и слегка поддал газу – глушить норовистый двигатель явно не следовало.

Буквально через минуту-две старший лейтенант Василек выскочил из дверей комендатуры, за ним бежал старшина, на ходу надевавший фуражку, следом Серега с винтовкой.

— От руля, живо! – гаркнул старшина.

Вздрогнувший Янис вывалился из кабины.

— В кузов, пацаны, – распорядился старший лейтенант.

Янис толком и залезть не успел, как полуторка рванула…

— У горкома нас ссадят, – пояснил Серега, придерживая товарища за ворот пиджака. – Им по пути. Наш-то товарищ Василек не прост оказался – у него срочный пакет из самого штаба армии!

Грузовик промчался мимо собора Святой Троицы, Янису подумалось, что война и на автомобили очень действует – еще вчера за такие ночные гонки даже военных явно не похвалили бы.

Ссадить курьеров тоже попытались почти на ходу, но старший лейтенант все же задержался:

— Еще раз душевное спасибо, пацаны. Выручили.

— Да когда мы Красной армии не помогали? – удивился Серега. – За излишнюю бдительность уж извините.

— За бдительность тоже спасибо, – Василек глянул на часы и поморщился. – Черт бы их, уже встали. Ладно, будьте живы-здоровы, парни. Да, с рассвета эвакуация продолжится. Скажите знакомым-соседям, что семьям коммунистов, актива, лицам еврейской национальности необходимо срочно уезжать. Здесь обстановка может сильно осложниться. Да вы и сами по домам побыстрей метнитесь. Доучишься, Серый, тогда уж призовешься как положено. Тебя, Ян, тоже в полной мере касается. Воевать лучше обученными и организованными. Так что на поезд и подальше от фронта. Лучше за Волгу, там бомбить не будут, учиться можно спокойно. Так что прямо сразу на вокзал с вещами, срочно, можете не успеть. Бывайте!

Мелькнули по домам лучи фар и грузовик унесся в темноту.

Серега пожал плечами и закинул винтовку за спину:

— Ни хрена не понял. Причем тут Волга? Мне оружие выдали, чтоб я от немцев деру давал? Ерунда какая-то.

— Он больше про семьи говорил. Бомбят же. Ну и вообще. Я все ж дядьке и тете Эльзе скажу. По-моему, хороший совет – детей и женщин отправить.

— А сам-то ты?

— За мной же отец приедет. Пока здесь помогу чем смогу. А так-то я не местный. Наверняка и дома работы много. Меня же и призвать могут.

— Пока туда-сюда ездить будешь, война кончится. Сейчас наши резервы подойдут, танки, авиация подтянется… — Серега замялся.

Да, вспоминать дымное поле Батского аэродрома не хотелось.

— Где я, а где авиация, – пробормотал Янис. – Я вон провода могу протянуть или еще что. А кончится война, так не особо огорчусь. У меня в начале осени свадьба.

— Ого! Да ты еще и жених?! – захохотал москвич. – Да не заливай, Ян!

Янис показал кольцо на пальце:

— Помолвлен.

— Ой, мне аж поплохело. Серьезный мужчина, солидный, практически семейный. А я думаю – чего он все время в галстуке бегает? Не, Ян, тебе срочно нужно на вокзал, билет брать. В спальный вагон. Для полного сберегания сил в скорой семейной жизни.

— Я хоть в галстуке, но от работы не бегу, машины завожу и езжу куда надо, – хладнокровно напомнил Янис. – А если кому это сильно смешным кажется, так тот уполномоченный может и в ухо схлопотать.

— Не-не, чего сразу в ухо, у тебя кулачищи вон какие здоровые, – запротестовал москвич. – Я же просто от удивления. Парень ты надежный, спору нет. Но невесты и обрученье, это ж…

— Хватит ржать. Пошли, доложим. И про Греслиньша расскажем.

У горкома народищу даже прибавилось, опять разгружали-загружали какие-то бумаги, перекрикивались, перенаправляли к парку Райниса подходящие мобилизованные подводы. Курьеры доложили о своей неудачной поездке и предательской трусости «падлы Греслиньша». Старший по транспорту пообещал разобраться и приказал отдыхать до «шести ноль-ноль».

— Пойду во дворе притулюсь, – сказал, судорожно зевая, Серега. – Там гаражный сарай неплохой, я уже присмотрелся.

— Не дури. Пошли к моему дядьке, хоть перекусим. Переночуешь нормально, пусть на полу, так хоть с одеялом.

— Неудобно как-то в гости навязываться, – замялся тактичный москвич.

— Брось, там люди понимающие.

Шагали домой, усталость навалилась мигом, ноги как чугунные. День был длинный, бесконечный, страшноватый. Разговаривать не хотелось.

— Ничего, разберемся, – пробурчал Серега.

— А куда деваться?

Как оказалось, дома у дядьки никто не спал – сам Андрис только пришел с завода, ужинал. Расплодившихся гостей посадили без лишних слов, тетя Эльзе только винтовки испугалась – «девчонки точно сцапают». Серега заверил, что разряжено, а Янис на всякий случай и затвор вынул.

Ели яичницу, обменивались новостями. Понятно, в военное время болтовня – зло, но, в общем-целом о происходящем всё равно весь город знал. О том, что корабли – что военные, что гражданские – в спешке ремонты завершают и в море собираются уходить, о том, что стрелковые батальоны и курсанты на позиции ушли. Ну а то, как зенитчики отбили налеты на заводы и базу, город лично наблюдал.

— На аэродроме авиаторам похуже пришлось, – обтекаемо сказал Янис. – Эвакуация объявлена. Может, и вы?

Дядя посмотрел на жену.

— Да куда мы, вы что придумали?! – ужаснулась тетя Эльзе. – Никуда я не поеду! Пропадет же здесь всё, вещи и квартиру только оставь без присмотра.

— Я партийный, это каждая собака знает. А вы семья партийного. Соседи за барахлом присмотрят, – сказал дядя. – А мне будет спокойнее.

— Да ты с ума сошел! Куда я одна с тремя сопливыми принцессами?! Не выдумывай! – схватилась за голову тетя.

— Вы уж извините, что влезаю непрошенный, – вздохнул Серега. – Немцев в город, понятное дело, не пустят. Но ведь бомбят густо, уроды такие. Мы на аэродроме видели. Не ровен час…

Все посмотрели на девчонок. Те сидели на корточках перед винтовкой, Анитка шепотом растолковывала младшим сестрам про «военное ружье», малые сонно глазели.

— Эльзе, собирайся, – мрачно сказал дядя. – На заводе отъезд организовывают, Озолс там за главного, ты его знаешь, не пропадете.

— Андрис, да как же…

— Да вот так, жена. Кофейники и подушки мы себе еще заработаем, а соплячек вряд ли. Ближайшие дни в городе будет погано. Вон, сегодня милиционера прямо среди белого дня убили. Айзсарги зашевелились, а еще хуже бомбежки. Вон парням даже командир советовал уезжать или хоть семьи отправить. Собирайся.

Тетя молча заплакала. Андрис потер лысину и жалобно сказал:

— Вот не могу на мокрость смотреть. Пойду соседей предупрежу, Тиденбергам и Циганику точно нужно сказать, а потом я на завод. Заедут, заберут вас. Хватит плакать, Эльзе, в Риге люди опытные, помогут.

Положили младших спать, начали укладываться. Серега помогал вещи увязывать, рекомендовал больше детской одежи брать – с ее размерами всегда сложно, с остальным-то точно на месте помогут. Совет был неглупый. Дом, да и соседние, проснулись, перекликались голоса, одалживали бечевку и мешки. Понятно, эвакуироваться далеко не все решились, но столько лет вместе прожито, как соседям не помочь. Тетя Эльза, думающая закопать «воскресный» кофейный сервиз в угольной яме, передала посуду на хранение старой подруге и слегка подуспокоилась.

Янис ходил с молотком и отверткой, помогал снимать ценные часы-ходики, фотографии-портреты, сдвигать сундуки и закрывать упрямые фанерные чемоданы. Стук-грюк, слезы и ругань, вот насыщенная ночь получилась. Приходил седобородый представитель с завода, предупредил, чтоб были наготове, «транспорт ждать не будет».

Уже начало чуть светлеть небо, как все, усталые и обессиленные сборами, вперемежку – отъезжающие и остающиеся – прямо на улице сели за вытащенные на тротуар два стола. Выносили из квартир кофейники, оставшуюся не-дорожную снедь. Янис жевал бутерброд, соседи благодарили за помощь – было как-то неловко. Мужчины почти все на заводе, а тут прямо герой-упаковщик.

— Да ладно тебе – большое дело сделали, – сказала Линда, прибежавшая перед рассветом помочь родителям и так и не снявшая сумку с красным крестом. – Мужские руки позарез нужны, народ с завода срываться хотел.

— Я, между прочим, тоже помогал, – намекнул Серега, косясь на милую девушку.

— И ты, само собой, – улыбнулась Линда. – Закончится война, приезжай снова в гости.

— А что, очень даже просто, заеду, проведаю.

Наконец подошли с завода подводы, пришел дядя Андрис и другие мужчины. Поспешно загрузили вещи, распрощались с остающимися, двинулись к вокзалу. Женщины старались не плакать. Янис нес младшую двоюродную сестрицу – укутанная в пиджак, пригрелась и сопела-спала. Зато Анитка ныла:

— Чего мне-то ехать? Я уже почти взрослая, я тоже с ружьем могу…

— Само собой. Но для получения ружья нужно подучиться, прямо так, сходу, оружие не выдают, сама понимаешь. Вот проводишь маму и сестер, выучишься, и тогда уж ого! – авторитетно разъяснил москвич. – Сейчас новые винтовки с увеличительным-оптическим прицелом делают, ты сразу на такую примеряйся.

— А сильно увеличивает? – уточнила Анитка и вздрогнула.

За каналом разом ударили зенитки, сквозь частые хлопки доносилось жужжание, приближающееся со стороны моря…

Бомбежка была небольшой, обошла стороной – наверное, морские зенитчики самолеты отпугнули. Беженцы вышли к вокзалу, народу здесь оказалось уйма – грузилось сразу два состава, а в отдалении еще и грузы с машин в товарные вагоны забрасывали. Впрочем, заводским живо указали номер вагона, сам вагон оказался необычный, что цветом, что окнами.

— Польский это. Ночью в депо успели переставить на советские колесные пары, – объяснил обстоятельный железнодорожник с флажками. – Рассаживайтесь, не сомневайтесь, довезет как надо, даром что панский. Только поживей, поживей. Отправляем вне расписания.

Загрузились живо, цепкий и компактный Серега, опытный и немало поездивший, выстроил «цепочку» у дверей, и сам в дверях живо переправлял подаваемые снизу чемоданы и узлы – шло как по конвейеру. Переправляемые дети вопили, паровоз подгоняюще гудел, женщины опять плакали, после заводских 777 в тот же вагон загрузились эвакуированные со спичечной фабрики, им тоже помогли. Янис порядком взмок. Наконец, вагоны заполнились, по перрону пробежали железнодорожники и ответственные товарищи от предприятий со списками. Возникла неизбежная пауза, которая только нервы выматывает. Провожающие стояли на перроне, переговаривались через открытые окна с обустраивающимися отбывающими.

— Уезжали бы быстрей, что мучиться, – сказала Линда, украдкой утирая глаза концом косынки. – Нам же на завод надо. И вообще…

— Начальнику станции виднее. Тут все строго, по-транспортному, – Серега наблюдал за погрузкой соседнего состава. – Может, наш эшелон сначала будет армейский пропускать. У них срочность.

Через путь грузились военные. Довольно четко, повзводно, по команде загружались в вагоны. Понятно, без крика и плача, все в стальных шлемах, с противогазами и оружием, у многих автоматы или длинные современные полуавтоматы. На соседний состав с беженцами военные посматривали мрачно.

— А это вообще что за войска? Каски вроде пехотные, а форма почти флотская. Не, если военная тайна, я не выпытываю, просто интересно, – пробормотал Янис.

— Может и тайна, но петлицы и нашивки у них-то есть. Курсанты это, флотские – пояснил всезнающий уполномоченный. – Наверное, на передовые позиции высадятся. Эх, может рвануть с ними? А чего, винтовка у меня есть.

— Тебе бы, Сергей, к винтовке еще бы и понятие о дисциплине, – устало сказал дядя Андрес. – Ты моряк, что ли? Вот и не суетись, жди команды. Здесь помог, молодец. А морякам ты не особо нужен, они без узлов и горшков едут.

— Да я так… в порядке размышления, – оправдался москвич. – Так-то день в любом случае будет трудовым. О, Ян, смотри, наш знакомый!

По перрону шли командиры, в основном черные-морские, но с ними старший лейтенант в полевой форме. За ночь товарищ Василек вроде как порядком пропылился и выгорел, но пилотка на голове по-прежнему сидела лихо, а летные петлицы празднично голубели.

Друзья наблюдали, как командировочный старший лейтенант прощается с морскими, те поднялись в вагон. Флотско-армейский паровоз дал длинный гудок и немедля двинул состав. Василек отточено кинул ладонь к пилотке, провожая командный вагон, развернулся и пошел назад по перрону.

— Товарищ старший лейтенант, а наш когда отправят? – крикнул Серега, иной раз весьма склонный к столичной наглости.

Товарищ Василек глянул, узнал:

— А, бойцы истребительно-сопроводительной и технической помощи, приветствую. Сейчас и ваш пойдет, не сомневайтесь.

— Да мы особо и не сомневаемся, – заверил Серега. – А почему мы «истребительные»?

— Скоро приказ выйдет, ваши рабочие отряды назовут «истребительными батальонами», – объяснил старший лейтенант, одним глазом глядя на Линду. – Вы бы в вагон поднялись. Ровно через две минуты отправление, а на ходу прыгать – так себе развлечение.

— Тут все провожающие, товарищ командир, – пояснил дядя Андрес. – Отъезжающие – уже на местах. Анитка, да не высовывайся так, сверзнешься же!

Старший лейтенант Василек моргнул черными нездешними глазами:

— Девушка остается? Вот это напрасно. В эшелоне обязан присутствовать санинструктор. Забирайтесь-ка в вагон, товарищ медик. Давайте, если нужно, я приказ напишу.

— Вы, товарищ командир, своими летчиками командуйте, – резко сказала Линда. – Я в заводском отряде и никуда не собираюсь ехать! Тем более в тыл.

— Не подчинитесь, товарищ, да? – мрачно уточнил старший лейтенант, уже было открывший сумку. – Напрасно. Не надо вам здесь оставаться, вот честно, не надо. Силой вас сажать, а?

— С какой стати?! – изумилась упрямая товарищ Линда. – Да я в любом случае спрыгну. У меня выданные медикаменты и должностные обязанности в заводском отряде. Знаете, что такое «должностные обязанности», товарищ старший лейтенант?

— Знаю, – кратко признал товарищ Василек, и, не оглядываясь, пошел к вокзалу.

— Странный какой-то, – растерянно пробормотала Линда. – Он вообще откуда?

— Чего странного? Глянулась ты ему, ты девушка эффектная, – пояснил Серега и немедля схлопотал костяшками девичьих пальцев по лбу. – Ладно тебе, контузишь ведь.

— Ты твердолобый, переживешь, – заверила Линда, не удержалась и глянула вслед командиру.

Старший лейтенант уходил, помахивая снятой пилоткой. Но спина была напряженная, словно за ночь совсем устал-утомился.

— Василек его фамилия. Мы ему ночью слегка с машиной помогли, – пояснил Янис, догадываясь, что Линде, несмотря на всю ее суровость, эти детали немножко интересны. – Вообще он…

Паровоз загудел и дернул состав, все разом закричали, окончательно прощаясь…

Проплыл, ускоряясь, последний вагон, еще была видна голова и машущая рука Анитки, высунувшейся из окна – наверняка всем купе за ноги девчонку держали.

— Ладно, доедут, не пропадут, – глухо сказал дядя Андрес. — А мы на завод…

Пройдя через вокзал, попрощались с заводскими – те на подводах торопились в цех, а курьерам следовало двинуть в горком, там вроде знали, что парни эвакуацию обеспечивают, но лучше поспешить.

— Значит, к делу! – Серега решительно подбросил на плече винтовку. – Поспать нам, Ян, не удалось, но это ничего, после войны отоспимся. Но недурно было бы какое попутное средство транспорта подловить, а то ходим-ходим...

— Э… колеса. Вон они, колеса…

Стоящую перед вокзалом полуторку Янис узнал сразу: опять капот открыт, человек с мотором возится, судя по кобуре и галифе, тоже знакомый.

— Опять балует? – спросил Серега, заглядывая в двигатель.

— Да черт бы ее взял… Вроде элементарно, а не получается, – товарищ Василек с облегчением глянул на Яниса. – Помоги, будь другом. Я машину в комендатуру обещал пригнать, а тут такое палево…

Завелись, поехали. На колесах, понятно, вся Лиепая становилась короткой – что там до комендатуры катить. Старший лейтенант помалкивал, рулил, только на часы поглядывал – они, кстати, уже другие были, наверное, на исправные поменял. Остановились у комендатуры, в кузове завозился Серега. Но старший лейтенант не спешил, прикрыв глаза, о чем-то размышлял. Наконец, сказал:

— Спасибо, опять выручили. Вот же техника… с причудами. Слушай, я что хотел спросить… с вашего завода еще эвакуировать будут?

— Вряд ли. Все кто мог и хотел, уехали. Вы же видели.

— Ну да. А заводской отряд, он что? На заводе?

— Так охраняют. От диверсантов и вообще. Частью к Бернатам вышли, на позицию, – пояснил Янис.

— Понятно.

— Товарищ старший лейтенант, – Янис тактично понизил голос – да не волнуйтесь вы так. Она же на заводе, там все свои, обстановка спокойная. Под бомбоубежище подвал имеется надежный. Ничего с Линдой не случится, ну и с другими девушками, конечно.

Товарищ Василек покачал головой:

— Проницательный ты, просто ужас. Значит, Линда… Сказочное имя. Слушай, а вы-то сами что? С вокзала еще два эшелона успеют уйти. Больше готовых вагонов нет, и уже вряд ли успеют подготовить.

— Почему не успеют?

— Немцы могут «железку» перерезать. Наверное, даже сегодня. Сейчас, Ян, очень маневренная война.

— Ну, если и перережут, то временно, – неуверенно сказал Янис. – Что ж нам, удирать, что ли? Серега в отряде, я вот отца жду. Не, как тут удирать? Отобьемся.

— Несомненно. Отобьемся. Но не сразу, – пробормотал старший лейтенант и неожиданно хлопнул ладонью по рулевому колесу. – Командировка! Какая тут нах, командировка?!