Темный янтарь

Глава 1

Автор благодарит:

Юрия Паневина – за помощь и советы;

Евгения Львовича Некрасова – за литературную помощь и советы.

1. Летний ветер

Уже пригревали спину лучи рассветного солнца, а свежий утренний воздух бил в лицо, вжимал окуляры очков, холодил щеки. От ворота отцовского свитера пахло бензином, веселой летней пылью и дорожными приключениями. Янис сидел сзади, привычно держась-упираясь в скобу седла, размышлял о грядущих делах и бесконечности мира, слушал громкий подкашливающий стрекот мотоциклетного мотора, смотрел на чудные придорожные пейзажи.

Хороши поля и рощи родной Эстонии, когда несешься через них с головокружительной скоростью тридцать миль в час. Скоро земли Латвии начнутся, тоже не чужие, живописные, радующие глаз. Шоссе почти пустое, просторное, главное, чтобы «Скотт»[1] не подвел, не закапризничал.

По-правде говоря, мотоцикл вполне мог показать свой норов, с ним такое случалось. Можно понять – годков ему уже порядком, постарше Яниса, с родными запчастями проблема, то магнето чудить начнет, то стартер забастует. Но оба седока характер бесценной семейной машины знали отлично, инструмента в люльке-коляске хватало, убедить «Скотт» продолжить путь труда не составит. Да, дорога неблизкая, но надо - так надо.

Отец с сыном ехали в далекую Лиепаю по важному и неотложному делу – за кабелем и иными списанными дефицитными электродеталями. Естественно, не просто наудачу катили, а по предварительной договоренности, запасшись правильно оформленным требованием от волостного исполкома. Когда было нужно, Мартин Выру – человек, в сущности, нелюдимый и малоразговорчивый – проявлял чудеса общительности и умения «пробивать» дела.

— Со мной поедешь, – три дня назад молвил отец, уже тщательно продумав план и проведя сложные предварительные переговоры. – Съездим в Либаву[2], заночуем у дяди Андриса. В воскресенье получим кабель и до работы успеем вернуться домой. Рубашку чистую не забудь. И галстук.

Вообще у Яниса имелись на воскресенье иные планы. Но возражать отцу было бессмысленно. Да и понятно – случай удачный, насчет кабеля есть твердые обещания, рабочие дни не потеряются. Это у них там в Латвии из-за праздника[3] рабочая неделя сдвинулась, а дома воскресенье на месте осталось, нет, нужно ехать, выгода-то очевидна.

Мартин Выру считался известным и уважаемым монтером-электриком. Пожалуй, второго такого специалиста в волости и найти-то было трудно. Конечно, в новые советские времена к специалистам-частникам, или как их привыкли называть русские – «кустарям», власть относилась с некоторым неодобрением. Но призывы к коллективному прогрессивному труду – это одно, а проблемы с неисправной электропроводкой в конкретном доме, магазине или учреждении – это другое. Работал старший Выру много, тщательно и честно выписывал квитанции, не забывал советоваться с представителями власти – пока с работой всё шло недурно. Опасение, что власти мотоцикл отберут, слегка поуменьшились.

Промелькнул поселок с прудом, красным флагом на правлении, метнулись вслед за громогласным «скоттом» две собаки – сразу отстали. Так оно и есть – против механизации, гавкай на нее или не гавкай, не прыгнешь. Нет, не будут мотоцикл власти отбирать, есть у Советов своя техника, пусть пока и не очень многочисленная, зато новая. Потихоньку появлялись на эстонских дорогах ГАЗы и ЗИСы, видел Янис на ремонте моста могучий гусеничный трактор «Сталинец». Не, не покусятся на мотоцикл, зря отец переживает. Тем более нужное дело монтер делает, у новой власти строительных планов – делать, не переделать. И к каким курадам[4] ей – власти – старинный драндулет нужен?

Янису Выру недавно стукнуло восемнадцать лет, и к Советам он относился скорее положительно. Осторожно, но положительно, да. Болтали в деревне о том, что станется, когда коммунисты и русские к власти придут, так много ужасов нагоняли – старинные сказки-пугалки позавидуют. Ну, для богатеев, может и так. Но семья Выру особыми сокровищами не обладала: дом, сарай с мастерской, набор инструментов, да приличная воскресная одежда. Коровы и той нет, что тут отбирать и коллективизировать? Понятно, «скотт» тарахтит пошумней коровы, кое-кого раздражает, так мотоцикл для работы нужен, а не просто в клуб ездить.

Вообще в клуб на танцы съездить хотелось. Во вторник с Вильмой уже договорились, мнилось, как сядет нареченная, обнимет крепкими белыми руками. Будет на ней то платье в белый мелкий и нарядный «горошек», а косынка на шее тоже белая. Лекцию бы перед танцами послушали. Да, это было бы хорошо. Лекции, конечно, специалист из Пярну читает уж очень заумно, даже образованному человеку вникнуть сложно, но дело не в том…

Янис постарался отвлечься мыслями от Вильмы – поскольку мысли были волнующими, но неоднозначными. Имелось подозрение, что обручение вышло слегка поспешным. Нет, Янис ничего против Вильмы не имел, даже очень наоборот – привлекательная девушка, с фигурой, друзья белой зависти не скрывают. Но характер… Не выгрызет ли мозг мужу такая красавица – вот вопрос. Женщины, они… странные.

Рос Янис без матери. Помнил ее слегка – умерла мама при родах младшего Выру – появился тогда на свет Андрес, а мама ушла. Самому Янису тогда четыре года едва миновало, эх, горькое да смутное о том годе вспоминалось. Насчет этого отец прав – «лучше работать, чем печаль через себя процеживать». Так и жили Выру – отец да три сына, чисто мужским домом. Еще пока дети малые были, бабка Лида здорово помогала…

Отец шевельнулся, закрутил головой, выбирая место для привала, мотоцикл замедлил свой бег. Да, желудок насчет завтрака настойчиво напоминал – выехали-то затемно.

Сидели на берегу реки. Отец указал на дальний изгиб шоссе банкой с простоквашей:

— Латвия.

Границу Янис пересекал неоднократно, но каждый раз как-то внезапно: раньше едешь-едешь, вроде все такое же, а потом раз – флаги, важные пограничники, ответственный момент. Понятно, и в былые времена тут особых сложностей не случалось, а сейчас и вообще одна страна – СССР называется. Но все же интересно почувствовать себя в другой республике.

Большая часть друзей Яниса по начальной сельской школе дальше столичного Таллинна или культурного Тарту никогда не выезжала. Но Выру-старший счел уместным дать среднему сыну хорошее образование, потратился на оплату обучения – Янис после местной пошел в среднюю городскую школу, окончил полностью – это не шутки. Имелись мысли и продолжить образование, поскольку…

Эх, да что там мечтать?

Янис сунул в рот остаток сваренного вкрутую яйца, запил простоквашей. О дальнейшем образовании уместнее забыть. Нужно работать, отец рассчитывает на помощника, все ж у него возраст, уже тяжело на столбы и крыши взбираться. Курад с ним, с учением, так, видимо, тому и быть. Против работ с электричеством предубеждений у Выру-среднего не имелось. Опять же свадьба осенью. А мечты о море, о кораблях… у каждого человека мечты имеются, не обязательно ими вслух разбрасываться, людей смешить. Позже можно с Вильмой на взморье съездить. Гм, наверное, уже и с детьми, да.

Судьба человека заранее складывается, спорить с этим глупо. Вот старший брат Ихан в армии служит, уже больше года как призван, попал еще в национальную эстонскую армию, теперь 22-й Территориальный корпус РККА. Тоже техник, только военно-артиллерийский. Сытый, веселый, форма… ничего так. Младший брат Андерс среднюю школу одолевает, и вот тут уж в университет прямая дорога. Кстати, будет повод в Таллинн почаще ездить, брата проведывать.

Мотоциклетная часть семьи Выру тщательно упаковала опустевшие банки из-под снеди, оседлала мотоцикл. Ехать еще и ехать…

На окраине Риги заправили бак из походной канистры, Выру-старший предпочитал работать без лишних слов, сыновья и заказчики к этой манере привыкли. Чего болтать, когда и так все понятно? Отец снял из-под куртки свитер, Янис избавился от джемпера – солнце пригревало на славу. Вновь взревел двигатель «скотта»...

Прокатили окраиной огромного города, снова вышли на шоссе, Янис сел за руль, вел знакомую до последнего винтика машину, берег колени от раскаленных радиаторов водяного охлаждения, размышлял о том, что нужно туже подтянуть крепление коляски и опять о свадьбе. Мотоцикл рукастые мастера семейства Выру при бесчисленных починках порядком модернизировали под собственные нужды, ныне многократно битая и выправленная люлька-коляска больше походила на вместительную «сундуковую» тачку для инструмента. Не то чтобы изящна, зато удобна: место и для катушек проводов есть, и под паяльную лампу, под чемодан и сумки с инструментом, ничего на ходу не болтается, не стучит. Правильная коляска, надежная и практичная. Вот о свадьбе такого не скажешь. Дорогостоящее торжество, тут хоть так примеряйся, хоть этак…

…— Мы в Лиепаю поедем. Кабель обещали выписать. И крючья крепежные, – сказал Янис.

— Выгодное дело. Затраты с лихвой возместите. А в клуб в следующую субботу сходим, не убежит клуб, – Вилма подставила жениху для поцелуя свежую душистую щеку.

Янис знал, что сама-то она в клуб точно сходит. Любит потанцевать-повеселиться красавица-невеста. С одной стороны, это хорошо – кому нужна унылая жена? С другой…

Средний Выру осознавал, что в девушках разбирается так себе. Вроде и опыт жизненный есть – два сезона на торфоразработках под Тарту работал, там и работа мужская, и заработок выходил по восемь-десять крон в день. Еще у кузнеца в учениках побывал – три кроны, зато опыт ценный и настоящая городская жизнь. Да, отец в ненужное место не станет сына пристраивать. Но понять девчонок и женщин та работа у горна и тисков не особо помогла. Курад их знает, что на уме у красавиц, вечно обсмеять да пошутить норовят.

Сам Янис у девушек вроде бы симпатию вызывал. Не блестящим остроумием и несравненным внешним видом, разумеется. Вообще не киноактер: нос большой, хрящеватый, волосы, как ни причесывай, немедля норовят дыбом встать. Рост приличный, повыше среднего, но мускулатура этакая… жилисто-неочевидная. Зато руки, в смысле ладони, крупные, заметные. Но рабочие руки это по нынешним временам – достоинство, так ведь, а? Поскольку государство считается рабоче-крестьянским.

В политику Янис предпочитал не вмешиваться. Отец тому учил, да и вообще - где та политика, а где вечно занятые монтеры-электрики… Фаза и ноль при любой власти фазой и нулем останутся, главное их самому не путать.

Стоило остановиться, умолк треск двигателя, как ушла пыль, и почувствовался ветер с близкого моря – до берега еще порядком, но чуется прохладное Балтийское море. Простор, который не забывается, если хоть раз его увидеть довелось.

— Колбасу на обратную дорогу оставим. У дяди Андреса ужином накормят, – кратко напомнил отец.

Янис кивнул.

Жевали подсохший хлеб, доели яйца, смотрели на шоссе. Пронеслась новенькая «эмка», пропылил автобус, за ним прокатила военная цистерна-заправщик, обдала обочину вонью жирной солярки, зафыркали недовольные лошади медлительной крестьянской повозки.

— Бренчит, – отметил недостатки заправщика скрупулезный Выру-старший.

— Зато емкая, – отозвался Янис.

Монтеры любили неспешно обсудить достоинства и возможности интересной прогрессивной техники, благо появлялось ее на дорогах все больше. Когда менялась власть на Советскую, прямо по большаку мимо деревни Луру[5] прошли шесть танков Красной армии: здоровенные, с пушками, земля аж вздрагивала. И броневик с ними был, тоже огромный, с башней, считай, тоже танк. На обитателей Луру такая невиданная военная мощь произвела большое впечатление. А потом Янис в Таллинне видел линкор. По правде говоря, линкор был довольно далеко – на рейде, но это… сила, да.

Янис Выру по праву считался взрослым и образованным рабочим человеком, почти женатым. Но ничего не мог с собой поделать – упорно мечталось о море. Чтоб не просто на рыбацком карбасе на простор выйти, а на настоящем корабле. В Стокгольм или Финляндию приплыть, (хотя туда вряд ли – война же едва кончилась). Ну, тогда бы в Ленинград. Просто почувствовать, как оно – по-морскому. Об Амстердаме, Гавре и далеком Лиссабоне не особо грезилось – стыдно уже, не ребенок. А ведь мог пойти в судовые механики, не глупей иных хватких парней.

Понималось, что судьбу уже точно не повернешь: отец, семейное дело, заказы, женитьба опять же. Понятно, почему отец подталкивал, намекал, что со свадьбой тянуть не нужно: породниться с семьей Вильмы очень недурно, они люди обстоятельные, серьезные, пусть свою жестяную мастерскую сейчас и прикрыли. Знакомы семьи давно, взаимное уважение имеется, с детства шутили, что детей переженят. Кстати, женатого и в армию вряд ли призовут, отец это тоже учел.

Про войну говорили много и часто, но про войну всегда говорят. Нет, не верили в войну трудовые люди семьи Выру, некогда им было на сплетни и слухи отвлекаться.

Вообще от политики и мыслей о ней – один вред. Насчет этого Янис знал точно. Хотя, к примеру, дядя Андрес имел иное мнение. Но родня матери мало того что была латышами, так еще и городскими либавскими, из заводских рабочих. Еще с далеких царских времен коммунистам сочувствовали. Да что там сочувствовали, баба Лида царя и «господ-мироедов» очень нехорошими словами поминала. Впрочем, она, конечно, совсем русская была, тут понятно.

Иной раз Янис крепко задумывался – и как отца угораздило взять жену из столь далекой и странной семьи? Нет, люди-то хорошие: и дядя Андрис, и жена его, и малолетние двоюродные сестрицы со всей латышской родней, заводскими друзьями и соседями. Работящие, умные, но уж очень на деревенских непохожие. Баба Лида так и вообще… будто всегда и жила в своей родной Нарве. Русский язык почему-то самым главным признавала, по праздникам считала рюмки слишком мелкой посудой, и уж такие сказки рассказывала, ох… Совсем необычный человек, если не сказать большего.

Любил Янис бабку. Вроде и умерла она давным-давно, а все казалось, что непременно приедет, припрятанные конфеты достанет, по-русски закричит: «а грабли-то помыл, Янка-баранка?»

Почему «баранкой» называла? Вроде понятное русское слово, но что в нем такого смешного, что всё равно улыбаешься? Хитрый язык, вечно он словами играется, мысли шевелит. А может, это и хорошо? В университет Янис определенно не пойдет, зато по-русски и по-латышски вполне недурно понимает, бегло читать умеет, пусть сам слабо говорит, но выругаться всегда может. Что в драках на танцах неизменно помогает. А еще по-немецки с пятого по десятого, но все же сдал на умеренное «хорошо», а технику и электрику – и без школы на твердое «весьма отлично» постиг. Чего не жить-то на свете? Со свадьбой, конечно, некоторая неуверенность имеется, но там тоже… просто опыт нужен. Наработается опыт. С Вильмой очень даже можно наработать.

Стрекотал мотоцикл, скользило шоссе горячей лентой, порой мелькало море по правую руку, Янис сидел пассажиром, пытался рассмотреть прибой. Потянулось слева озеро Лиепаяс, вот и она – многолюдная Лиепая[6].

Необычный город, вытянутый вдоль моря, поделенный вроде связки сарделек: южная Старая Лиепая, отделенная Торговым каналом, центральная Новая Лиепая с заводами, верфью, трубами и дымом, и закрытая для мирных граждан северная Кароста с Военным каналом – там старые форты, казармы, военный городок, артиллерийские и иные склады, в общем, база флота.

Прокатил неутомимый «скотт» по сплошь двухэтажной городской улице, свернул в арку знакомого дома, въехал во двор. Район заводской, когда-то для рабочих ремонтного завода «Балтияс-ремонтс»[7] эти казармы и строились. Немедля открылось окно, высунулась лысая голова дяди Андриса, раздалось громогласное:

— Доехали? Вовремя. Жена, стол накрывай!

Со смехом высыпались во двор многочисленные младшие двоюродные сестрицы – мелковаты еще, чтобы сходу на мотоцикл запрыгнуть, но стоило старшей первой в седло усесться, остальные обезьянками прицепились – Янис помог рассесться, нацепил на шуструю тринадцатилетнюю Анитку кепку, отдал очки – почти летчицкие, крайне популярные у малышни. Выходили дядькины соседи, здоровались... Выру-старший, потирая затекшую поясницу, отвечал насчет дороги, погоды и прочего…

Легли уж на улицу поздние летние сумерки, накрыли прохладой остывающий мотоцикл и стены дома из красного кирпича. Ждал хозяев и гостей вкусный ужин и пол-литра казенной «беленькой», заканчивался-иссякал погожий субботний день – 21 июня 1941 года.

[1] Британская фирма «Scott» производила довольно удачные мотоциклы с 1909 года. Во время Первой Мировой войны машины фирмы поставлялись по военным заказам, в том числе модель с пулеметной коляской. Были такие мотоциклы и в русской армии.

[2]Старинный город Либава был переименован в Лиепаю в 1917 году, но многие местные граждане, да и приезжие, именовали известный город-порт по старинке. В тексте фигурирует как официальное называние, так и устаревшее. Автор приносит извинение за путаницу – такие уж сложные были времена, не только по части топонимики, но и во многих иных смыслах.

[3]6 сентября 1940 года вышел указ Верховного Совета Латвийской о праздничных днях. В их число вошло 24 июня – Лиго – народный праздник Янов день. Позже по просьбе Совнаркома и ЦК КП(б) Латвии выходной день перенесен с 22 на 24 июня.

[4]Курад (или курат)– труднопереводимое негрубое литовское ругательство, означающее-поминающее черта-дьявола.

[5]Искать эту деревню на карте и угадывать родную волость Яниса не рекомендуется. Истинное местожительство героя засекречено по понятным соображениям.

[6]Город Лиепая вытянут между Балтийским морем и длинным озером, соединяющимся с морем узким Торговым каналом. Географическое расположение города весьма своеобразно (см. карту). Что касается многолюдности – в 1939 году город насчитывал 53 тыс. жителей. (Для сравнения в 1913 году – 110 тыс. человек.)

[7]Наличие завода с данным названием вызывает сомнения. В тексте фигурирует собирательный образ славных заводов Лиепаи.