У дома Романа я оказываюсь за несколько минут до полуночи. Точнее говоря, за две минуты. Надеюсь, часы у него не спешат. На этот раз я не вламываюсь в дверь, а стучу, как полагается. Если у нас и в самом деле перемирие, вежливость не повредит.
Считаю секунды, поглядывая на часы, и наконец тихие шаги за дверью оповещают о том, что мой час настал. Колдовство не пропало зря!
Открывается дверь, и вот он, Роман, стоит на пороге: искрящиеся голубые глаза, ослепительно белые зубы, ровный загар. Черное шелковое одеяние — раньше такое называли домашней курткой — распахнуто на груди, позволяя любоваться кубиками пресса. Полинявшие джинсы низко сидят на бедрах.
Один взгляд на все это великолепие, и готово дело: меня бросает в дрожь, колени превратились в желе, пульс зачастил в знакомом пугающем ритме… Чудовище не уничтожено! Зверь всего лишь затаился, копил силы, выжидая удобного момента…
Заставляю себя кивнуть как ни в чем не бывало. Нельзя отступать! Я почти у цели.
Роман, склонив голову к плечу, взмахом руки приглашает в дом.
— Рад, что ты вовремя, — говорит он, внимательно меня рассматривая.
Останавливаюсь, не дойдя до гостиной и бледнея при виде его насмешливого лица.
— Что значит — вовремя? Что ты имеешь в виду?
Прижимаюсь к стене, чтобы дать пройти Роману.
— Твой день рождения, конечно! — смеется он, оглядываясь через плечо, и манит меня за собой. — Деймен у нас известный сентиментальный нюня. Могу себе представить — он, конечно, постарался сделать этот день особенным. Хотя наверняка не таким особенным, каким его сделаю я.
Замираю на месте, отказываясь следовать за ним. Руки и ноги так трясутся, словно все суставы развинтились и вот-вот выйдут из пазов, зато голос звучит ровно, ничем не выдавая моего состояния.
— Можешь слишком не напрягаться, достаточно будет сдержать слово и отдать то, что мне нужно. Не предлагай мне присесть, и угощать не надо — я все равно не сяду и ничего не буду пить. Давай пропустим формальности и перейдем сразу к делу.
Губы Романа изгибаются в усмешке, в уголках глаз появляются веселые морщинки. Он приглаживает взлохмаченную золотистую гриву.
— Надо же, как повезло Деймену! Малышка Эвер не любит долгих прелюдий. Предпочитает, не тратя понапрасну времени, приступать к основному блюду. Браво, золотце!
Заставляю себя сохранять спокойствие, как будто слова Романа меня ничуть не задевают. От одного его присутствия внутри разгорается темное пламя.
— Стало быть, ты не хочешь ни присесть, ни выпить. А я хочу! И поскольку хозяин здесь я, тебе придется меня уважить.
Он сворачивает в гостиную, плеснув черным шелком, подходит к бару и наполняет тяжелый хрустальный бокал ярко-красным напитком. Чуть покачивает бокал перед моим носом, любуясь тем, как играет в хрустале густая искрящаяся жидкость. Я вдруг вспоминаю слова Хейвен, будто у Романа эликсир более сильнодействующий. Неужели это правда? Если я его отведаю, тоже стану сильнее или, как и они, окончательно впаду в безумие?
Кусаю губы, с трудом держа себя в руках. Пальцы дергаются. Скоро я потеряю над собой контроль.
— Я сожалею о твоей размолвке с Хейвен. — Роман подносит бокал к губам и делает большой глоток. — Увы, люди меняются. Не всякая дружба способна выдержать испытание временем.
— Я пока не теряю надежды, — возражаю я с уверенностью, которой не чувствую. — Мы обязательно помиримся.
— Ты так думаешь? — Пальцы Романа лениво гладят ножку бокала, взгляд неторопливо и чересчур интимно исследует меня, задерживаясь на глубоком треугольном вырезе платья. — Извини, золотце, я другого мнения. По моему опыту, если две красотки кого-то не поделили, без жертв не обойдется. Да ты и сама это прекрасно знаешь.
Я делаю шаг к Роману. Я, а не чудовище, хотя оно-то не возражает.
— Кого это мы с Хейвен не поделили? Ей нужен ты, а мне — совсем другое.
Он смотрит на меня поверх бокала. Хрусталь заслоняет лицо Романа, видны только голубовато-стальные глаза.
— Что же именно, золотце?
— Сам знаешь, что. — Я стискиваю руки за спиной, чтобы он не видел, как они дрожат. — Разве не за этим ты меня позвал?
Он кивает, поставив бокал на позолоченный поднос.
— Знаю, но мне хочется услышать. Люблю, когда такие вещи произносят вслух — из твоих уст да в мои уши.
Набираю побольше воздуха. Взгляд не отрывается от его глаз с полуприкрытыми веками, манящего рта и широкой груди, против воли спускается ниже, еще ниже…
— Противоядие.
Слова не идут с языка. Догадывается ли Роман, какая битва бушует у меня внутри?
— Мне нужно противоядие, — повторяю чуть тверже. — И тебе это давно известно.
Роман вдруг оказывается совсем рядом, и я не успеваю его остановить. Он совершенно спокоен. Исходящая от него прохлада приносит облегчение.
— Я хочу, чтобы ты знала: мои намерения чисты. Я насмотрелся на твои страдания за прошедшие месяцы и хочу все это прекратить. Готов отдать то, что тебе нужно, хоть я и повеселился изрядно. Я, как и ты, намерен двинуться дальше. Точнее говоря, вернуться в Лондон. Здешний городок слишком для меня захолустный. Предпочитаю быть там, где жизнь кипит.
— Ты уезжаешь? — выпаливаю я, сама точно не зная, кому принадлежат эти слова — мне или зверю.
— Огорчена?
— Еще чего!
Поморщившись, отвожу глаза. Надеюсь, он не заметил дрожь в моем голосе.
— Постараюсь не обижаться. — Роман улыбается, и на шее проступает татуировка — блестящие глазки змея смотрят прямо на меня, из пасти высовывается и снова прячется узкий раздвоенный язык. — Хочу перед отъездом закончить незавершенные дела, а поскольку у тебя сегодня день рождения и так далее, я и подумал: подарю тебе то, чего тебе хочется больше всего на свете. То, чего тебе не сможет дать никто другой, ни живой, ни мертвый…
Роман легко проводит пальцем по моей руке и отворачивается, а я еще долго продолжаю чувствовать его прикосновение.
Смотрю ему в спину. Мне нельзя распускаться, нужно срочно брать себя в руки. Напоминаю себе о волшебных касаниях губ Деймена всего несколько часов назад. Это чудо может вновь стать моим… Если только хватит силы воли.
Роман оборачивается, манит меня пальцем и хмыкает, видя мое сопротивление.
— Поверь, золотце, я не собираюсь волоком тащить тебя в свое логово. Успеется, если ты этого захочешь. А пока нам предстоит чисто научное испытание. Кстати, тебя когда-нибудь проверяли на детекторе лжи?
Я прищуриваюсь. Не знаю, к чему он клонит, но тут наверняка ловушка. Роман ведет меня по коридору в кухню, а оттуда через черный ход, мимо джакузи на веранде, в помещение вроде бывшего гаража. Судя по обстановке, сейчас здесь нечто среднее между антикварной лавкой и мастерской сумасшедшего ученого.
— Мне неловко это говорить, и поверь, я ни в коим случае не хочу тебя обидеть, но ты вполне способна соврать, когда тебе это выгодно. А я человек честный: обещал исполнить твое заветное желание — значит, исполню. Вот сейчас и выясним, какое твое желание самое заветное. Между нами явно происходит нечто странное. Напомнить, как ты бросилась мне на шею, когда в прошлый раз сюда явилась?
— Это совсем не то…
Роман прерывает меня, подняв руку.
— Золотце, не надо отговорок. Есть надежный способ выяснить правду.
Мрачно поджимаю губы. Я достаточно видела детективов по телевизору и мгновенно узнаю устройство, которое показывает мне Роман. Он рассчитывает, что я соглашусь пройти проверку на детекторе лжи? Прибор наверняка заранее подготовлен, чтобы показать нужный Роману результат!
— Даже не думай. — Я уже готова повернуться и уйти. — Или ты веришь мне на слово, или сделка отменяется.
У самой двери меня останавливает голос Романа.
— В принципе, есть еще один способ проверить.
Я замираю.
— Можешь быть уверена, результат подделать невозможно. Между прочим, в основе — твой любимый принцип: «все в мире едино и состоит из энергии».
Громко вздыхаю, притопывая ногой. Хочу дать понять Роману, что мое терпение на исходе, а заодно слегка выпустить пар.
Впрочем, Роман все равно не торопится — привык все делать по-своему. Рассеянно дергая ниточку на рукаве домашней куртки, смотрит на меня и говорит:
— Видишь ли, Эвер, научно доказано, что истина всегда, при любых условиях сильнее, чем ложь. Грубо говоря, если их столкнуть лбами, истина всегда побеждает. Согласна?
Морщусь, недвусмысленно показывая, что я думаю об этом и обо всем нашем разговоре в целом.
Романа моя гримаса нисколько не смущает.
— В данном случае существует очень простая проверка. Результаты подделать никак нельзя, поскольку все построено на чистой физиологии. Хочешь попробовать?
Вообще-то нет! Я раскрываю рот, чтобы это сказать, но чудовище не дает мне заговорить. А Роман, явно довольный, продолжает:
— Мы с тобой примерно равны по силе. Среди бессмертных нет заметной разницы в физических возможностях мужчины и женщины, верно?
Пожимаю плечами. Никогда о таких вещах не задумывалась.
— Итак, учитывая вышесказанное, хочу провести небольшой опыт. Думаю, тебе будет интересно. Замечу в скобках: я не пытаюсь тебя обхитрить. Это не игра, все всерьез. Я искренне готов подарить тебе то, чего тебе хочется больше всего на свете, и не знаю более верного способа выяснить, чего же ты хочешь. Давай я первым пройду проверку, тогда ты сможешь быть уверена, что я, так сказать, не прячу туза в рукаве.
Он вытягивает вперед руку.
— Попробуй двумя пальчиками надавить на мою руку. Посмотрим, сумеешь ли ты пригнуть ее книзу. Честное слово, все без обмана! Сама увидишь.
Вызов в его взгляде отрезает мне все пути к отступлению. Ключ к противоядию у Романа, приходится играть по его правилам.
У него такая сильная, загорелая рука, она словно просит: дотронься! Знаю, что не смогу сдержаться, и все-таки, стиснув зубы, прикасаюсь двумя пальцами. Холод его кожи ощущается сквозь мягкий шелк рукава, и темное пламя во мне вспыхивает пожаром.
Тихий голос Романа звучит у самого уха:
— Ощутила?
Я смотрю на него, себя не помня, а торжествующий пульс наполняет все тело жаром. Только упоительный холод Романа может принести облегчение.
— А теперь задай мне любой вопрос — такой, на который можно ответить «да» или «нет». Дай пару секунд, чтобы я мог про себя сформулировать ответ, а когда я буду произносить его вслух, надави на мою руку.
У меня колени подгибаются. Бросаю взгляд на часы. Долго я не продержусь!
Роман ободряюще смотрит на меня, не опуская руку.
— Ложь ослабляет, истина придает сил. Опробуй на мне эту теорию, Эвер, а потом мы и тебя проверим. Только так мы можем точно установить, чего ты хочешь на самом деле. Ну давай, спрашивай о чем угодно. Я даже щиты сниму — загляни в мои мысли, и увидишь, что я не обманываю.
Под его тяжелым взглядом сердце пускается вскачь. Я не могу больше… Не могу…
— Спрашивай, Эвер. Чем скорее закончим, тем скорее настанет твоя очередь. Нужно же наконец выяснить, чего ты хочешь.
Я стою с ним рядом и борюсь с собой. Бесполезно! Эта игра мне не по силам.
— Может, ты предпочитаешь сразу перейти к следующему этапу? — Роман медленно оглядывает меня с головы до ног. — Давай тогда проверим тебя.
Он дает мне время собраться с мыслями. Я успеваю сделать глубокий вдох и безмолвно прошу Гекату помочь мне добиться того, ради чего я сюда пришла. Вновь оглядываюсь на Романа, и тут становится ясно, что Геката меня покинула и помощи ждать неоткуда.
— Тебе в самом деле нужно противоядие? — спрашивает Роман, приблизив губы почти вплотную, так что я ощущаю его дыхание. — Ты этого хочешь больше всего на свете?
«Да!» — кричу я. Слово приходит откуда-то из самой глубины души, и я мысленно повторяю его с такой силой, что Роман просто обязан услышать.
Но не слышит.
Потому что я так и не произнесла этого вслух.
Пустое эхо долго отдается у меня в голове и в конце концов затихает.
Наши взгляды встречаются… И я понимаю, что пропала.
Я вся горю, как в огне, мои руки ложатся Роману на грудь, жадно впиваются в тело, покрытое золотистым загаром.
— Тише, тише, золотце! — Он перехватывает мои запястья и прижимает меня к себе. Его глаза чуть прищурены, губы влажно блестят. — Не люблю отметин от ногтей, хоть они и заживают мгновенно.
Роман отодвигает меня на расстояние вытянутой руки и окидывает голодным хищным взглядом, словно заманчивое лакомство.
— Так, этой ерунды нам не надо!
Смеясь, он срывает с моей шеи амулет и, не глядя, бросает в дальний угол. Гроздь самоцветов, ударившись о стену, со звоном падает на пол.
Меня это уже не волнует, мне все безразлично, есть только его руки, скользящие по моей спине. Роман зарывается лицом в мои волосы, водит носом по шее, с наслаждением вдыхая мой запах. Затем подхватывает меня на руки и укладывает на диван. Сбросив куртку, расстегивает джинсы, а я нетерпеливо тяну его к себе. Не могу дождаться поцелуя, хочу почувствовать его губы.
Он отстраняет меня, отцепляет мои руки от своей шеи.
— Полегче, золотце! Ты ведь не любишь долгих прелюдий! На эти милые шалости у нас еще будет время, сначала — дело. Сколько лет ты ждала — четыреста, если не ошибаюсь?
Я вновь притягиваю его к себе. Я изголодалась по нему, по его прикосновениям. Выгибаюсь навстречу, подставляю припухшие жадные губы. Мне необходимо, чтобы Роман тоже меня хотел, так же безоглядно, как я хочу его. Я сделаю все, чтобы добиться поцелуя! И вдруг, словно проснувшись, вспоминаю, что именно для этого требуется…
Джинсы Романа уже лежат на полу. Он коленом раздвигает мне ноги.
— Не бойся, золотце, будет совсем немножко больно, а потом…
Он смотрит мне в глаза, и время останавливается. Этого взгляда я и ждала. В глазах Романа — желание, губы восхищенно полуоткрыты.
Он тоже хочет меня, я нужна ему так же сильно, как и он — мне.
Я жмусь к нему, лихорадочно ищу его губы, а он склоняется надо мной и шепчет чуть ли не с благоговением:
— Трина…
Отшатываюсь, растерянно заглядываю ему в лицо и вижу себя такой, какой меня видит он. Рыжее пламя волос, белая, словно фарфоровая кожа, изумрудные глаза… Это не мое отражение!
— Трина, — повторяет он. — Трина, я…
Мое тело все еще отзывается, тянется навстречу ласкам, а сердце уже сжалось и больше не участвует в игре. Что-то тут неправильно… Ужасно неправильно! Мысль не успевает оформиться до конца. Роман дергает мое платье, и оно соскальзывает прочь.
Я смотрю в его горящие глаза и понимаю, что подарок почти у меня в руках. То, чего я хочу больше всего на свете.
Как в тумане, сознаю, что с этой минуты ничто уже не будет прежним.
Никогда.
Прошлого не вернуть.
Роман втискивается меж моих ног, и я готовлюсь к недолгой вспышке боли. Отворачиваюсь, и на глаза мне попадается зеркало, висящее на противоположной стене. Из стекла на меня смотрит девушка с огненно-рыжими волосами, бледной, почти светящейся кожей, изумрудно-зелеными глазами и хищной улыбкой.
Я узнаю ее мгновенно.
Ее видит Роман, когда смотрит на меня.
Только это не я. Совсем не я!
— Готова, золотце?
В глазах Романа — предвкушение.
И хотя моя голова склоняется в утвердительном кивке и тело подается навстречу Роману, на самом деле откликаюсь не я, а завладевшее мною чудовище.
Он ведь сам сказал: истина всегда побеждает.
К счастью, моя душа помнит об этом. Зажмурившись, сосредотачиваюсь на своей сердечной чакре. Мысленно вижу зеленое колесо энергии в центре груди. Оно растет, повинуясь моей воле, расширяется все больше и больше…
С губ Романа срывается мое имя… Нет, не мое — ее имя. Он весь в предвкушении, еще не зная, что я в самый последний миг все-таки победила.
Подтягиваю ногу и со всей силы бью его коленом в пах. От вопля Романа закладывает уши. Он корчится, зажав ладони между ног, а я быстро выскальзываю из-под него. У меня всего несколько секунд до того, как Роман исцелится и бросится на меня.
Оглядываю тесную, аккуратную лабораторию.
— Где ты его прячешь?
Роман осматривает себя, пытаясь оценить масштаб повреждений.
— Черт бы тебя побрал, Эвер…
Мне некогда его слушать.
— Говори, где!
Стараясь удерживать в поле своего внимания сердечную чакру, подбираю с пола амулет и прижимаю к груди.
— Ты спятила? — Роман хмуро натягивает джинсы. — Устроила мне такую подлянку, и у тебя еще хватает наглости рассчитывать на мою помощь? И думать забудь! Ты десять минут назад могла уйти с противоядием, но выбрала другое. Мы оба знаем, что все было честно. Я отдал бы его тебе, как и обещал. Между прочим, здесь я его не храню, можешь не шарить по шкафам. Я еще не совсем рехнулся.
Он запахивает шелковую домашнюю куртку, словно для того, чтобы не подвергать меня лишнему соблазну. Впрочем, это меня уже не интересует, хоть зверь и воет внутри. Сейчас я слушаю не его, а свое сердце и душу.
— Сделай ты иной выбор, я проводил бы тебя туда, где спрятано противоядие. Ничего не изменилось оттого, что ты в последнюю минуту передумала. — Он с издевкой выгибает бровь, давая понять, что знает, откуда у меня взялись силы. — Ты выбрала меня, Эвер. Вот что ты хочешь больше всего на свете. Ну, после твоего гнусного приемчика не получишь ни того, ни другого. И не жди, что я дам тебе второй шанс?
Я смотрю на него, а внутри полыхает темное пламя, толкая меня к этим голубым глазам, к золотистой копне волос, к влажным ждущим губам и узким бедрам…
— Нет, — шепчу я, отступая назад. — Ты мне не нужен! Я не виновата, в меня вселился демон!
Мне не уйти из этой комнаты иначе, как одним способом, который мне страшно не хочется показывать Роману. Однако делать нечего, ноги идут только к его постели.
Стиснув в кулаке амулет, представляю себе портал в Летнюю страну, и вот передо мной возникает мерцающая золотистая дымка.
В тот миг, когда я шагаю в портал, сзади раздается голос Романа:
— Дурочка Эвер, как ты не понимаешь, что между тобой и твоим чудовищем больше нет разницы? Вы — одно. Чудовище — темная сторона твоей души, твое теневое Я.