Теменная кость

- В моём присутствии нет необходимости, - успел опередить его Фандер. - Обряд предельно прост и его может провести любая ведьма. Возьмите Полищук, Говоркян, МАшину или Тунангаеву - подойдёт любая из ведьм. Они обучены, опытны и без проблем сделают всё, как положено.

Агент в демонстративном раздумии воздел глаза к потолку.

- Полищук? Она вместе с Машиной участвует в записи шоу на телевидении. Говоркян занята в другом проекте - какое-то несчастье на шахте в Макеевке. Тунангаева в больнице.

- Можете взять Берник, - предложил колдун. - Она молода и не так опытна, но вполне готова к самостоятельной практике. А лучше всё-таки - Тунангаеву. Или я могу заехать к ней в больницу и быстро помочь со скорым выздоровлением.

- Хорошо, - согласился Бережной и направился дальше к дверям. - Я сейчас же заеду за Тунангаевой. Думаю, что Елизавета Петровна достаточно окрепла, чтобы скорее согласиться провести необходимый ритуал, чем ждать вашего визита.

Он уже закрывал двери, когда его догнал вопрос колдуна:

- Стерягина у вас?

Агент застыл и скривил рот в улыбке.

- Уже нет. Или я поторопился, и она осталась вам что-то должна?

- Нет, - однозначно ответил Фандер, - ничего не должна. Она хоть не мучилась?

- А какая разница? - ответил Бережной, захлопывая за собой дверь.

Разбудил телефонный звонок. Пытаясь освободиться от мягких, но цепких пут сна, Максим некоторое время удивлённо осматривался вокруг, пытаясь сообразить, где находится и почему спит в одежде и сидя в кресле. Когда понимание того, что он находится у себя дома, в собственной квартире, ясно пришло в сознание, терпение звонившего иссякло, и назойливые телефонные трели прекратились. Из открытой балконной двери, вместе с зыбкой серостью утра в квартиру вливался холод недавней ночи. Потерев озябшие плечи, чувствуя в них напитанную холодом немоту, он посмотрел на телефон, лежащий рядом на столике. Светящийся экран показывал совершенно не знакомый номер входящего звонка и время - начало шестого утра. Идти в спальню и укладываться в постель уже не было никакого смысла. В семь часов необходимо было ехать на совещание по поводу предстоящей операции по захвату Инквизитора. Времени оставалось лишь на то, чтобы привести себя в порядок, сменить одежду на свежую, приготовить плотный завтра и поесть.

Что же до звонившего - здесь Максим благоразумно рассудил, что если его решились беспокоить в столь ранний час, попытку обязательно повторят. Перезванивать не было нужды. Позвонят ещё раз. Поднимаясь из кресла он почувствовал, как заныло от усталости тело. Последние дни, включая командировку, не очень-то баловали его возможностью для простого и полноценного отдыха. Тихо чертыхаясь на усталость, он прошёл в ванную комнату, по пути проверив на домашнем телефоне наличие звонков от жены Нади. Осознание того, что ничего хорошего с супругой его в жизни больше не ожидает, и что, наверняка, вся эта история закончится разводом - окончательно испортили настроение. Раздеваясь, чтобы принять душ, от злости на собственное бессилие что-либо исправить в личной жизни, чтобы избежать закономерного завершения неудачного брака, он в раздражении оторвал несколько пуговиц от рубашки. Вещь была старая, ношеная, но комфортная и привычная. Жаль с такой расставаться, но он решительно выбросил её в корзину, находя в этом простом действии знак для себя. Как бы не было больно и жаль прощаться с несколькими годами сложной, но привычной личной жизни, это следовало всё-таки сделать. Книгу смысла жизни можно читать лишь перелистывая страницы. Нерешительность может бесконечно долго держать внимание на одном фрагменте, но оказывалась совершенно бессильной остановить течении самой жизни.

Стоя под душем он вспомнил события прошедшего дня. Нежданные, странные и поздние гости оставили слишком мало времени, чтобы ознакомиться со всеми документами дела, которое ранее вели следователи Семченко и Якушин. Спохватившись, холодея сердцем от страшной догадки, он схватил мокрой рукой телефон, который лежал на полочке туалетного шкафчика. Зелёный пластиковый короб с делом он последний раз видел возле своих ног в заловой комнате, как и разложенные по ковру документы из него. Нагловатый и самоуверенный "спец", как и обещал, забрал документы. К радости Максима, на телефоне осталось несколько десятков файлов. Когда он понял, что никаких сил не хватит на то, чтобы до утра "переварить" такой объём информации, стал фотографировать на телефон все документы из короба.

Теперь, выйдя из душа, он взял ноутбук и отнёс его на кухню, где одновременно стал готовить нехитрую холостяцкую снедь и копировать с телефона полученную информацию. Конечно, с полученными таким образом документами в суд и к прокурорам нечего было и соваться. Тем не менее, эта информация наконец-то дала более или менее полное представление о том, с чем же всё-таки приходится иметь дело.

Пока варилась каша и рядом, на разделочной доске ждали своей очереди в кастрюле толстые и аппетитные сардельки, Максим бегло изучал с экрана компьютера документы. Семченко и Якушин, расследуя дело об убийстве Натальи Пучкиной, весьма основательно занимались и поиском подобных дел. Добыли они немало. Пять из них они безо всяких сомнений ввели в настоящее дело эпизодами, существенно увеличив себе объём работы. Убийства произошли в прошествии последних двух лет, и пострадавшими оказались лица, занимающиеся психоэнергетической практикой. Также, как и в случае с Тунангаевой, они получали письма с предупреждениями и требованиями о прекращении деятельности, а затем были убиты в моменты, когда проводили практические опыты. Причина смерти везде практически одна - или гибель на пожаре, или смерть от полученных ожогов. Экспертиза в детали не вдавалась. Максима это не удивило, когда он вспомнил эксперта Девакина, который знакомил его с выводами о причинах смерти Пучкиной. Везде фигурировали одни и те же детали: ножи - атамы, ритуальные надписи и знаки на стенах, как внутри помещений погибших, так и на внешних стенах домов и заборах, где такие были. Единственным, в чём не разобрались или не успели разобраться прежние следователи - оказался тот факт, что ритуальные атамы были не подброшены, как предметы угрозы, а тайно изъяты на время и возвращены после того, как с них, якобы, сняли некую энергетическую особенность. В деле имелся любопытный документ, который доказывал, что все пятеро погибших и ныне здравствующая Тунангаева, были ранее знакомы. Два года назад они вышли в финал конкурса, который проводил в прямом эфире один из ведущих телеканалов. Всего десять финалистов. Один приехал из другой страны. Как свидетельствовали ответы на сделанные запросы, он был жив и здоров. Из отечественных экстрасенсов-конкурсантов в живых осталась только Тунангаева. Ничего не было удивительного в том, что Якушин и Семченко сразу выделили её, как главную подозреваемую, имевшую мотив для устранения своих конкурентов. Но в эту версию никак не укладывалось убийство Пучкиной, которую, очевидно, убили, всё-таки приняв за Елизавету Петровну. И именно с этого момента в деле стал фигурировать Инквизитор, как субъект организации преступления и непосредственный его участник.

В общем складывалась картина, приводящая к выводу, что всё в этой истории, так или иначе, связано с проводимым на телевидении конкурсом экстрасенсов. Якушин и Семченко даже представили схему, расположив по кругу украинских конкурсантов. По ней выходило, что Инквизитора следовало искать среди авторов, продюсеров и руководителей проекта. Дата составления Записки следователя с предварительными выводами совпадала с датой, когда все материалы дела оказались засекречены. Каждый лист, каждая бумажка, даже мятый клочок стикера с запиской неразборчивым торопливым почерком, каждый приложенный документ имели гриф высшей степени секретности.

Такой же гриф связывал и остальные двенадцать дел о смерти различных "бабок", знахарей и местечковых гадалок с ведьмами, которые погибли в стране за последние пять лет при странных обстоятельствах или от рук разбойников и грабителей. К каждому из этих дел следователи приложили копии ходатайств в суды и прокуратуру о необходимости проведении повторного расследования или доследования. Семченко и Якушин отдельно выделили ещё один признак, прочно связывающий между собой эти дела. Все осуждённые по ним погибли в тюрьмах и лагерях, отбывая срок. Кто от несчастного случая, кто от скоротечного, традиционно в тюрьмах нелеченного, запущенного, туберкулёза, кто от пневмонии, а то и просто - от "сердечной недостаточности". Пенитенциарная машина государства оригинальностью никогда не отличалась, стараясь объяснять смерти своих "подопечных" естественным причинами. Примечательным было и то, что осуждённые не прожили в местах заключение и по году. Максим слишком хорошо знал своих радетельных коллег, которые в такой жуткий способ прятали собственные халатность, неумение или нежелание проводить расследование, как следует, разыскивая действительных преступников. Всегда проще оказывалось выбить признание из первого попавшегося лоха, осудить его, а затем, как можно скорее, сгноить на зоне, чтобы не осталось никаких поводов для возобновления дела. Нет человека - нет проблем. Против такой истины не попрёшь, как и против премий, досрочных званий и продвижений по службе.

И всё-таки, особенно озадачивало то обстоятельство, что все привлечённые к делу Пучкиной материалы были строго засекречены, кроме и почему-то, дела самой Пучкиной. Максим, как ни старался, так и не сумел найти ни в одном из них ничего, что могло бы составить государственную тайну, тем более самого высшего уровня секретности. Получалось, что в деле всё-таки было что-то, что оправдывало гриф, а он этого не видел. Или было что-то, что от него всё-таки скрывали, и к чему его никто и никогда не подпустит.

Когда были сварены сардельки и любовно положены к ровной горке рассыпчатой каши, и Максим собирался завтракать, раздавшийся телефонный звонок едва ли не буквально вырвал у него кусок из наполненного слюной рта. Забрав вилкой немного каши, он как раз изучал со стоящего на столе ноутбука материалы дела, где сосед, ранее судимый за расхищение коллективного имущества (в селе-то! кто этого не делает?!), ночью убил свою соседку - известную в районе гадалку-колдунью. Избив, он выволок её из дома во двор, подвесил за ногу на дереве и забил до смерти пастушьим кнутом - попросту запорол! К делу Якушиным была приложена справка из ИТК, где в течении четырёх лет отбывал наказание изверг-сосед. В ней сообщалось, что когда-то, находясь на вольном поселении, сей гражданин получил тяжелейшую травму спины, которая сделала его инвалидом, едва способного ходить. Необходимость лечения и тяжесть полученной травмы сделали для него возможным освобождение по УДО. Тут же Якушиным были приложены выводы экспертов, свидетельствовавшие, что потерпевшая была гораздо выше преступника ростом, в два раза его моложе, и, однозначно - крепче его здоровьем. Как едва передвигающий ноги калека смог справиться со здоровой молодой бабой - следователей и судью не интересовало. Не пытались они разобраться и в мотивах преступления, решив ограничиться чистосердечным признанием и неоспоримыми доказательствами того, что на верёвке, на которой была подвешена погибшая, имелось огромное количество крови, жира и эпидермиса подозреваемого, а также характерные раны на руках убийцы, который вешал жертву, буквально сдирая кожу с собственных рук. Не меньше улик было найдено на кнуте и в жилище убитой. Всё было обставлено, как публичная казнь, линчевание. При этом проведённая психиатрическая экспертиза признала его полностью подсудным. Такими же странностями отличалось почти каждое дело, на которое обратили внимание прежние следователи.

Максим, отложил вилку с так и не проглоченной кашей и взял телефон.

Пурпур зари медленно растекался по непрочной голубой поливе неба, предваряя скорое солнечное утро. Тёмный и близкий лес отражался вместе с безбурным небом в тихом зеркале спящего озера, заслоняя собой далёкое архитектурное однообразие окрайных спальных районов. Всю эту загородную безмятежность возглавлял стынущий в тонком утреннем сумраке храм, поднимающий золотые купола над кромкой леса на противоположном берегу. Максим хорошо знал это живописное место. За безмятежностью дремлющего в покое озера, за сенью ухоженного леса легко читались линии корпусов частной кардиологической клиники, в которой сейчас проходила лечение Тунангаева. Старый коряжный ствол ивы склонился к тихой воде, понуро свесив в неё тонкие и ещё совершенно безлистые ветви. Возле дерева, рядом со старой лавочкой стоял дутый серебристо-матовый bentley. Там же, почти у самой воды, застыла в неподвижном раздумии фигура высокого человека.

Когда Максим подъехал на своём lanos'е, обернувшись на звук приближающегося автомобиля, стоящий у дерева человек приветливо помахал рукой. Выйдя из машины, Максим по профессиональной привычке запомнил номера bentley. Табличка имела приметные три "семёрки" и индекс столичной регистрации. Для многих обывателей стоимость таких номеров нередко составляла цену подержанной российской "девятки".

- Как доехали? - спросил встречающий, одаривая Максима доброжелательной улыбкой и протягивая по-товарищески тепло сразу обе руки для приветствия. - Доброе утро.

Езда по ещё не проснувшемуся городу могла принести лишь удовольствие. На ранний час широкие проспекты и улицы были свободны от пробок и спрессованной нервозности. Правда, за такую радость приходилось платить прерванным сном.

- Спасибо, - ответил Максим, отвечая на рукопожатие, во время которого его рука утонула в приятной прохладе тонких ладоней встречающего. - Доброе утро. Вы...

- Отец Константин, - поспешил представиться человек. - В миру - Костин Дмитрий Афанасьевич. Обращайтесь, как вам будет удобно.

Костин выглядел достаточно молодо - лет тридцати-тридцати пяти, но от наблюдательного следователя не ускользнуло, что священник старательно добавлял себе возраст, нося очки без диоптрий и подкрашивая под седину с висков густые, уложенные волосы и аккуратно подстриженную голливудскую бородку. Впрочем, даже такая, ненатуральная, седина позволяла быстро располагать к себе людей. Рядом с ним было приятно находиться, чувствуя некоторые покой и защищённость. Авторитетности добавляла длинная - почти до пят, чёрная ряса, дорогой тканью облегающая ладную спортивную фигуру. Золотая цепь с крестом контрастно и выгодно выделялась на чёрном фоне. Когда Костин делал движения руками - например, протягивал для приветствия, из-под рукавов рясы выглядывали снежно-белые высокие манжеты сорочки, плотно закушенные золотыми запонками, украшенными драгоценными каменьями. От взгляда Максима не ускользнул и тонкий чёрный браслет с вплетёнными в него серебряными бусинами в виде нескольких черепов и стрелы, а также массивный чёрно-матовый корпус часов на запястьях священника. Часы выглядели очень дорого, стильно и вместе с тем просто и строго, выдавая руку талантливого дизайнера или известную часовую марку. Уверенности в беглой оценке собеседника добавлял стоящий рядом bentley. С такой машиной люди уделяли немало внимания своим аксессуарам и их значению. По всему выходило, что утренний собеседник не пытался выглядеть скромно, даже напротив - охотно демонстрировал собственный достаток, делая это с привычной естественностью.

- Григорьев, - просто представился Максим, догадываясь, что в подробностях нет необходимости. О нём уже знают всё, что хотели знать.

- Простите меня за ранний звонок. В качестве компенсации и к удовольствию будущей беседы, прошу разделить со мной утреннюю трапезу. - Костин элегантным жестом пригласил к лавочке, на которой стояла раскрытой небольшая сумка для пикника, ненавязчиво обращая на себя внимание текстурой кожи с золотыми логотипами Louis Vuitton. - Простой завтрак: кофе с бутербродами.

Максим кивком ответил на приглашение и прошёл следом за отцом Константином к лавочке.

- Наша встреча рано или поздно должна была состояться, - продолжил священник, наливая в чашки из термоса горячий ароматный кофе. - Я подумал, что будет очень здорово, если она произойдёт перед тем, как вы отправитесь на задержание Инквизитора.

Приняв чашку с напитком, Максим поднял на собеседника глаза, не скрывая своего удивления.

- Вы хорошо осведомлены о моей работе.

- Такова специфика службы, - снисходительно улыбнулся поп. - Я являюсь председателем Тайной комиссии Священного Синода.

- Простите, я плохо разбираюсь в делах Синода, - признался Максим. - Но, как мне казалось, Церковь - далеко не исполнительная власть. Она не обладает необходимыми полномочиями.

- Начальник есть Божий слуга, тебе на добро, - процитировал служитель. - Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч свой: он Божий слуга, отмститель в наказание творящему зло. Это из Священного писания.

- Не буду спорить. Знанием Библии похвастать не могу - простите великодушно, но хорошо разбираюсь в законах, - настоял на своём Максим. - Это моё ремесло, как государственного служащего. Свой меч я напрасно не ношу.

- Об этом и речь! - широко улыбнулся отец Константин. - Не зря о вас говорят, как о ревностном служителе закона. За вашей карьерой пристально следят.

- Слишком много наблюдателей. Беда, что помощников мало, - не удержался от ремарки Максим.

- Именно для этого я и попросил вас о встрече, - без улыбки, серьёзно ответил отец Константин. - Вы можете всецело положиться на мои дружбу и участие.

- Хорошо. Тогда для начала поясните непосвящённому, в чём заключается деятельность, как вы выразились, Тайной комиссии?

- Секретная служба. Как ни странно это может выглядеть, но и в вашем ведомстве тоже есть подразделения, занимающиеся агентурной разработкой, сбором необходимой информации.

- Вся работа МВД подробно и недвусмысленно урегулирована законом, в котором, кстати, о Тайной комиссии Синода нет ни слова.

- Поверьте, Максим Фадеевич, мы тесно сотрудничаем с властью. Надеюсь, что это вы уже поняли? Немало острых государственных вопросов вынуждают нас иногда подниматься над мирскими законами.

Церковник явно намекал на настоятельную просьбу, распоряжение Первого замминистра, прозвучавшее в первый же день службы на новом месте.

- Власть обязана быть гибкой в принятии эффективных государственных решений, - продолжил священник. - Это веление времени. Как понимаете, в этом случае не остаётся места устоям. Но кто-то всё-так должен брать на себя ответственность за сохранение традиций. Этим занимается Церковь, как единственный институт православной воспитательной традиции. Кто, как не она, имеющая накопленный, больше чем за десять веков, опыт, способна помочь государству? В условиях повсеместной прагматизации жизни, пропаганды насилия, как способа развлечения или обогащения... Я уже не говорю о практически полном игнорировании моральных, правовых и социальных норм в обществе. В этих условиях деятельность Церкви в укреплении государственности вряд ли когда будет недооценена.

- Тем не менее, правом заниматься разведкой и контрразведкой могут лишь имеющие на это законное право ведомства. Тем более, вы перечислили практически все задачи, которыми непосредственно занимаемся мы, - заметил Максим.

- Конечно, - с лёгким вздохом сожаления согласился священник, доставая из сумки коробку с бутербродами. - Ваше дело - искать и наказывать уже совершившего преступление человека. Наше - удерживать паству дальше от границ, перейдя которые они попадут в поле зрения вашего ведомства.

- Всё-таки это не оправдывает и не разрешает деятельность Тайной комиссии, в той мере, которая стала мне понятна.

Отец Константин разложил бутерброды. Здесь были большие ломти свежего белого хлеба, щедро намазанные маслом, чёрной и красной икрой, с сыром, ветчиной и тонко нарезанными колбасами. Максим, взглянув на угощение, выбрал для себя привычные - с ветчиной и сыром.

- Пройдёт не так много времени и деятельность Церкви будет урегулирована законом в должной мере, - пообещал священник, с удовольствием откусывая бутерброд с икрой. - А пока никакими мирскими законами не объяснить, почему загорается человек облитый водой.

- С этим разбирается Бюро судебно-криминалистической экспертизы. С Пучкина же сняты подозрения в убийстве жены, - ответил Максим. - Надеюсь, что судом все факты будут рассмотрены объективно, и сын Василия Андреевича, когда вырастет сильным, здоровым и умным человеком, сможет гордиться честным именем своего отца. Сейчас я занимаюсь другим делом. Но мне не понятен ваш интерес ко всему этому.

- Мне нравится ваша прямота, - улыбнулся отец Константин и заботливо долил горячего кофе в чашку Максима.

- Спасибо, - поблагодарил Григорьев за любезность и намекнул, что у него не так много времени, чтобы тратить его на пространные беседы. - В моей работе она позволяет экономить уйму времени.

- Вы разобрались, с чем имеете дело? - спросил поп, принимаясь за другой бутерброд.

- Иллюзии меня мало интересуют - если вы об этом.

- Я о том, что следует приложить больше усилий, чтобы защитить гражданку Тунангаеву. Выражаю надежду, что сегодняшняя операция по задержанию Инквизитора будет проведена успешно, и если при этом, вдруг, пострадает задержанный, никто и ни в чём вас винить не будет. Не буду делать секрета, что кроме вашего начальства, за этим делом внимательно наблюдает и моё.

Максим едва не хмыкнул от изумления и вытянул изо рта так и не откушенный бутерброд.

- Странно слышать это от служителя культа.

- Что вас удивляет?

- Если говорить не протокольным языком, вы защищаете...

Максим сделал паузу, глядя на собеседника.

- Ведьму? - продолжая жевать, спросил пресвитер, краем глаза наблюдая за Максимом, а когда заметил его лёгкое удивление, доброжелательно улыбнулся.

- Мне почему-то казалось, - сказал Максим, - что церковь должна стоять по другую сторону баррикад. Мне сложно представить священника и ведьму на одной стороне.

- А вы хотели бы видеть меня у костра с факелом? Как какого-то католического инквизитора в Средневековой Европе? В современном цивилизованном мире таких костров быть не должно. Тем не менее, как видите, они всё-таки горят - сегодня, у нас и сейчас. И у вас, Максим Фадеевич, уж простите меня, несколько превратное и обывательское понимание участия Церкви в подобных делах. Необходимо вас отвезти в Сергиеву лавру, чтобы вы своими глазами увидели наши немалые труды по борьбе с нечистым. Поверьте, вы бы оказались немало впечатлены - бесноватые могут напугать даже весьма укреплённых верой и жизненным опытом людей!

- Тогда я что-то не вполне верно понимаю.

Отец Константин, отложил бутерброд и аккуратно вытер ухоженные руки накрахмаленной салфеткой.

- Всё в человеке есть от Бога. Каждому, каждому, - сделал ударение он, - Отец наш Всевышний дал частичку себя. Кому больше, кому меньше, но всем обязательно. Кто этими дарами вышел умом, кто нравственными, эстетическими чувствами, телесными особенностями, а кто - творческой способностью. А кто, как принято сейчас называть, паранормальными особенностями. Грешен тот, кто пренебрёг этими дарами и не развил их, не приумножил. Всё в человеке от Бога! В нём Его подобие! И мой, и ваш долг перед Господом нашим этого человека всячески защищать и оберегать. Убийство - грех великий и утрата невосполнимая, Максим Фадеевич. И обязанность честного человека приложить максимум усилий, чтобы остановить это. Я знаю, что вы меня понимаете.

Священник достал из сумки коробку с сигариллами и предложил Максиму.

- Спасибо, - отказался тот. - Стараюсь не увлекаться.

- Тогда - с вашего позволения...

- Пожалуйста, - дёрнул плечами Максим.

Выпустив облако ароматного дыма, священник повернулся к нему.

- Или всё-таки хотите видеть меня у костра с факелом?

- Я, Дмитрий Афанасьевич, слишком мало осведомлён о средствах, которыми располагают церковники для борьбы с так называемыми паранормальными явлениями. И до недавнего времени я относился ко всему подобному, как к вымыслу, фокусам и мошенничеству. Теперь же вижу, что всё это может приносить куда более реальный вред и нести смертельную опасность. Не знаю, какими способами и с помощью чего, но с этим определённо необходимо что-то делать. И кому, как ни Церкви этим следует заниматься - например, с тех самых позиций традиций православного воспитания и просвещения, о которых вы так хорошо сказали.

Священник поправил очки.

- Вам бы доминиканца Торквемаду почитать, чтобы понимать, куда всё это может привести. Истопным делом он занимался весьма искусно и увлечённо...

- Простите, никакого доминиканца я не знаю. Но в хосписе и детском раковом стационаре побывать довелось. Моя работа не оставляет мало времени на чтение. Но на то, чтобы увидеть многое из того, чего простому человеку видеть нельзя - возможностей полно.

Он посмотрел на часы.

- Простите, у меня, к сожалению, почти не осталось времени. То, что вы хотели мне сказать - я услышал, Дмитрий Афанасьевич. Спасибо за беседу и угощение. Извините, служба.

- Да, пора, - тоже взглянул на часы священник и выбросил недокуренную сигариллу. - Действительно, времени почти нет. Но того, что осталось, вполне достаточно, чтобы успеть сделать одну важную вещь. - Он вопросительно глянул на Максима. - Не откажетесь - доверитесь?

- В чём?

Отец Константин посмотрел на собор на той стороне озера, где, встречая солнце, ослепительно горело золото на куполах.

- Вас необходимо благословить. Дело, которым вы занимаетесь, близко сводит вас с нечестивцами. Вам нужна надёжная защита. Не отказывайтесь от этого великого дара. Праведный и честный служитель, как воин божий, должен иметь броню духовную. Это следует сделать обязательно и немедля. В церковь ходите?

- Нет...

- Вы ещё молоды. Понимаю. Всему своё время, - снисходительно улыбнулся священник. - Но сейчас у вас прекрасный повод! Храм новый, красивый - посмотрите. Обряд займёт несколько минут. Его можно провести в любом месте и в любое время, но в вашем случае - лучше в доме Господа нашего. А почему в церковь не ходите? Что мешает? Времени нет?

- Проблема, видите ли, не в недостатке времени.

- Что же тогда?

- Золота много.

Здравствуйте, дорогие радиослушатели. В эфире радио "Судьба" традиционная ежедневная рубрика "Ячейки Памяти".

Сведущие люди говорят, что следует как можно чаще поминать ушедших от нас - добрым словом и с любовью. В памяти людской секрет нашей вечности. И не нужно для этого ждать или искать поводов. Просто вспомните дорогого вам человека, которого уже нет рядом и никогда не будет. Не обязательно родственника или друга.

Он был взрывом! Самым настоящим, неудержимым и не признающим никаких границ и рамок ни в творчестве, ни в любви. По мнению коллег по цеху кино, лишь троим актёрам из советской эпохи удавалось стать абсолютно независимыми в своей профессии - Владимиру Высоцкому, Олегу Далю и Саше Соловьёву.

Саша, Александр Иванович, за свою недолгую двадцатитрёхлетнюю карьеру сыграл в театре десятки ролей, которыми восхищались не только зрители, для которых он работал, выплёскивая в зал заряды своей неуёмной энергии. От него были в восторге и многие видные деятели кино. Это закономерно привело Александра на съёмочные площадки большого кино. Он сыграл почти в четырёх десятках кинокартин. Современным зрителям и зрителям прошлого быстро запомнились его по-настоящему мужские образы в "Зелёном фургоне", "Адам любит Еву", "По данным Уголовного розыска", "Борис Годунов", "Гу-га"... Наиболее запоминающимися получились такие его герои, как одесский бандит Красавчик, как сначала ослеплённый любовью, а затем по-мужски рассудительный Адам и принципиальный следователь Отдела по борьбе с бандитизмом МУРа, Сергей Белов.

Умер Саша в возрасте сорока семи лет в Новогоднюю ночь двухтысячного года. В упавшем на улице человеке не узнали известного актёра. С травмой головы его доставили в больницу, где через несколько дней, не приходя в сознание, он ушёл из нашего мира. Лишь благодаря случайному вниманию следователя, занимающегося розыском пропавших людей, и Дмитрию Харатьяну, с которым Соловьёв снимался в "Зелёном Фургоне" и супруге Саши, Ирине Печерниковой, нашего любимого актёра похоронили не в общей могиле, как неизвестного.

Примечательно, что после этого Ирина в течении нескольких дней потеряла отца и собаку. В один месяц судьба лишила человека всех, кто ему был дорог и любим.

Эту короткую заметку из "Ячеек памяти" хочу завершить словами Анны Ахматовой:

Когда человек умирает,

Изменяются его портреты.

По-другому глаза глядят, и губы

Улыбаются другой улыбкой.

Я заметила это, вернувшись

С похорон одного поэта.

И с тех пор проверяла часто,

И моя догадка подтвердилась...

Всего несколько по-настоящему весенних, тёплых дней и леса под Киевом успели густо опушиться свежей листвой. Нежная, почти прозрачная она невесомой салатовой дымкой висела на ветвях и стелилась травой по земле. Одариваемая щедрым солнцем, зелёная воздушная вуаль возрождённой жизни наполняла всё пространство Зайцевского леса. Бордовый, немного запылённый lanos медленно катил по сухой лесной дороге, и Максим, сидя за рулём и выставив в окно голову вслушивался в звонкий перещебет лесных птиц и мягкий хруст шишек и опавшей хвои под колёсами машины.

Длинные чёрные sprinter'ы киевского "Беркута" с плотно тонированными окнами стояли на небольшой полянке. Поставив свой автомобиль так, чтобы не мешать проезду машинам спецназа, Максим пошёл к штабному автобусу, который выделялся от остальных наличием "шишки" кондиционера на крыше и длинными антеннами спецсвязи. Едва он подошёл, как тяжёлая чёрная дверь отъехала в сторону и навстречу, кряхтя и потирая затёкшие ноги, вышел Лёша Желадин. Выглядел он помятым и заспанным, что никак не соответствовало его устоявшемуся образу постоянно энергичного и бодрого человека.

- Ну, Макс! - деланно возмутился он, одновременно сладко потягиваясь. - Тшёрт пабьери! Ты где лазишь? - Он постучал пальцем по наручным часам. - Ты цыгель-цыгель видел по чём нынче лю-лю?

До назначенного времени оставался ещё почти целый час.

- Привет, Лёша. Спасибо, что всё организовал.

- Не, министерский чин, одним "спасибо" не отделаешься.

Они тепло обменялись рукопожатиями.

- Как скажешь, - ответил Максим. - Спасибо, спасибо, спасибо - вот тебе. И помни о моей щедрости.

- О! - засмеялся Алексей. - Ты сегодня в добром расположении духа, как вижу.

- Настраиваюсь, - коротко описал своё состояние Григорьев, на самом деле чувствуя, как с каждой минутой гудящему внутри телесной оболочки напряжению остаётся всё меньше и меньше места. Жилы буквально распирало горячей, насыщенной до предела адреналином кровью.

Вместо ответа Лёха тяжело и сильно постучал по борту sprinter'а за своей спиной.

- Сан-Петрович! Вставай! Заказчик прибыл.

Через пару секунд из салона машины тяжёлым шагом вышел коренастый мужчина лет тридцати, затянутый в чёрную форму спецназовца - майор Шевчук. Быстро и привычно нахлобучив краповый берет на коротко стриженную голову, он протянул руку для приветствия.

- Что-то вы больно замороченные? - озадачился Максим, отмечая отпечатки серой усталости на лицах окружающих людей.

- Заметно? - спросил Шевчук и до хруста в костях, до натужного стона потянулся. - Небольшая физзарядка и всё будет в поряде.

- Мужики ночью на задании в Фастове были, - пояснил Лёша, доставая сигареты. - С ними не было связи. Пришлось ехать.

- Спасибо. Буду должен.

- По ведру! - добавил Шевчук, закончив разминаться. - Теперь бы умыться и кофейку...

Он заглянул в тёмный салон автобуса.

- Эй, братишки! Кончай ночевать! Служба ждёт вашей искренней самоотверженности и отчаянного подвига! Подъём!!!

И развернувшись к Максиму, сказал:

- Макс, мы всегда с готовностью и радостью - сам знаешь, что...

Максим остановил его, достав из кармана подписанные следственным судьёй и прокурором заявки и ордера.

- Знаю, Александр Петрович. Держи - здесь всё, - отдал он документы офицеру.

- Отлично! - читая их произнёс майор. - Под такими флагами теперь можно и пиратствовать. Скажи, как тебе удалось уломать Туманову? Стерва заточена только кровь сосать с вашего брата-следака...

Спецназовец говорил о следственном судье, госпоже Тумановой. С начала работы над новым делом, Максим её ещё ни разу не видел, чему был рад несказанно, наслушавшись о женщине далеко не лестных отзывов.

- Для меня припасено несколько уже подписанных бланков, - признался он. - Сложности были с прокурором. Поэтому задержался.

- Ничего, - улыбнулся офицер, пряча документы в карман. - Времени полно. Сейчас тебя снарядим. Ты же идёшь?

- Я...

- Веселее! Ты нас знаешь - мы всегда рядом.

Он повернулся к Желадину, который всё это время стоял и зевал до хруста в челюсти.

- Лёша! А кофе где?.. Пока мы будем твоего товарища в снарягу затягивать - сообрази своим искусством литров надцать твоего бодрящего напитка - чтобы на всех хватило. Мастыгин! Давай сюда! Тяни всё, что надо!..

- Так всегда, - пробубнил Желадин, уходя. - Кому война, а Лёхе - котелками греметь да поварёшкой стучать.

- Удачно хоть в Фастове? - поинтересовался Максим, видя, как обычно молчаливый Шевчук, сейчас аж рассыпается от словоохотливости.

Офицер нервно дёрнул щекой.

- Фарт не выложился, Макс. Работали ОПГ Суздаля. Ублюдок засел в своём особняке с дружками. Обосрались мы, короче, по полной! Местной организации никакой. Информации ноль! Он и саданул нас пару раз из подствольника...

- Все живы?

Снова вместо ответа подёргивание щекой.

- Пару ребят по месту в больничке остались. Звонил часа два назад - говорят, что всё нормально: в сознании и уже заштопаны.

О судьбе известного вымогателя, бандита Суздаля и Ко не стоило даже спрашивать. "Беркут" никому, никогда не прощал своей крови.

Двухметровый детина вынес из автобуса бронежилет и портативную аппаратуру связи.

- Ствол давать?

- У тебя что с собой? "Макарыч"? - поинтересовался майор у Григорьева.

- Нет, "форт".

- Нет, - ответил офицер подчинённому. - Со своим пойдёт. А ты, Макс, давай, пока я тебя одеваю, рассказывай.

- Информации у меня, Александр Петрович, ещё меньше, чем у тебя было по Суздалю.

- Ну, блядь, мужики! - тихо и зло выругался Шевчук, уставившись суровым взором на Григорьева. - Вы вообще уху ели?! Один ночью выдёргивает хрен знает откуда, другой теперь мычит телёнком! Снимай куртку!.. И рассказывай, что знаешь - не бросать же тебя здесь, как есть! Вот от кого-кого, а от тебя, Макс, я такого блядства не ожидал...

После короткого, но максимально информативного рассказа, за время которого майор успел быстро и профессионально одеть "подопечного", он полез в автобус, жестом пригласив за собой Максима. Там они сели за небольшой столик с портативным компьютером. С кофе в салон влез Желадин.

- Так, мужики, - начал майор, показывая на экране подробную аэрофотографию местности, - вот какая мысль у меня есть. То, что Инквизитор мне определённо нравится - признаюсь сразу и честно. Ни примет, ни ориентировок, и его территория игры. Похоже на то, что он придёт сюда не воевать. Надеюсь на это. Иначе ещё парочку моих гоблинов придётся списать на больничный лист. Смотрите, какая территория! К указанному месту, мы в открытую не подберёмся в своей снаряге... Придётся косить под персонал и скрыто перекрыть все выходы. Если он серийник, как думаешь ты - ему светит пожизненное, так?

Максим кивнул.

- Если что - драться будет отчаянно. И то, что он мне нравится - это, увы, не в нашу пользу, - продолжал майор. - Всё зависит от тебя, Макс. Когда будешь уверен, что это Инквизитор, трижды нажимаешь галетник связи - он у тебя в рукаве...

Максим нащупав кнопку трижды нажал её. В установленных в салоне автобуса колонках тут же раздались усиленные аппаратурой щелчки.

- Нам нужно будет две минуты, чтобы на рывке добраться к тебе из засад, - продолжил Шевчук. - Ты же заговариваешь ему зубы. А если он сразу... Ори в эфир благим матом и вслух молись снайперским богам. "Персонал", кстати, уже на позициях. Хорошо, что сегодня не очень многолюдно на кладбище. Нет, он мне определённо нравится! По расписанию на это время лишь одна похоронная процессия. Место захоронения совпадает с твоими координатами. Парень, как видно, неплохо разбирается в оперативной работе.

Последняя фраза, по-видимому, относилась к Инквизитору.

Когда планирование действий и инструктаж были закончены, Шевчук сам провёл Максима к машине.

- Лёша сказал, что у тебя могут быть неприятности, что обратился напрямую к нам.

- Разберусь, Александр Петрович. Это очень серьёзное дело, и мне позарез нужно отработать его с теми, кого знаю и кому могу полностью доверять.

- Да, это стоит тех дюбелей, что огребёшь у своего министерского начальства. Хочу предупредить, что мы здесь не одни. Разведка по округе доложила, что на местности, кажется, работают "мастера" из СБУ... Детали пытаемся выяснить. Серьёзный, видать, тебе фрукт достался, Макс!

Максим лишь грустно улыбнулся этой новости. В том, что находится "под колпаком" - он не сомневался с первого дня.

- Мне нужен этот Инквизитор, Александр Петрович. Именно мне.

- Раз нужен - будет, - уверил его офицер, одобрительно хлопнув на прощание по спине. - Удачи!

- К чёрту... Всё к чёрту, Сан-Петрович!

Дорогой читатель!

На этом история молодого киевского следователя не заканчивается. Это только её половина, которой вполне достаточно, чтобы составить мнение и решить, стоит ли продолжать это путешествие. Если же решение принято, будьте добры перечислить на счёт автора сумму в $2.5, который будет Вам благодарен и непременно вышлет на указанный Вами почтовый адрес (e-mail) полную версию романа "Теменная кость".

roman.leroni@gmail.com

КАРТА ПРИВАТБАНКА

5168 7572 7355 4743

Наталья Юрлова

Спасибо. Ваш Автор.

По "понятиям" преступного мира эта наколка означает, что человек имел судимость за разбой и является организатором, руководителем ОПГ.

Compelle intrate (lat.) - обязаны быть, убеди прийти.

Спецопределение - (мил. сленг) средства и специалисты для видеонаблюдения, прослушивания.

Белая ржанка -- скорее всего - асфоделус белый.

Извините меня, пожалуйста...

Руки, ну! (или) Руки на виду!

Сиди не двигайся! Я нечаянно могу убить тебя! Ты меня понимаешь, а?

Я прекрасно понимаю тебя, солдат.

Ого! Даже так!

Кажется, я встретил в этой глуши образованного недочеловека. Но мне всё равно, сколько в твоей башке знаний. Моя пуля сделает в ней большую дыру в любом случае. Партизан, а? Стреляю!

Коммунист, да? Стреляю! Или, быть может, еврей? Стреляю! Стреляю! Это тебе понятно, да?

Ты кто такой?

Чёрт, ты кто такой?

Я колдун. До сих пор ты, кажется, меня неплохо понимал, солдат.

О Боже! (нем.)

Он как-то навредил мне. Он причинил мне какой-то вред. (нем.)

Стоять!!! (нем.)

Сюда! Гюнтер убит! (нем.)

До своего образования 36-я гренадёрская дивизия СС "Дирлевангер" была браконьерской командой "Ораниенбург", состоявшей из осуждённых, но согласившихся выйти на свободу, взамен на службу в СС, браконьеров (1940).

Доктор Геббельс, Пауль Йозеф, Рейхсминистр образования и пропаганды нацистской Германии (1933-1945), рейхсляйтер по вопросам пропаганды НСДАП (с 1930 г.), покончил жизнь самоубийством в мае 1945 г. в осаждённом Берлине.

Дирлевангер, Оскар Пауль, оберфюрер СС, командир 36-й гренадёрской дивизии СС, отличившиюся во время II Мировой войны особой жестокостью при проведении карательных операций на территории СССР и в Европе - Хатынь и подавление Варшавского восстания.

К описываемым события О.Дирлевангер находился на излечении в госпитале в Польше после полученного на Восточном фронте ранения.

Имеется ввиду бульвар Л.Украинки в Киеве.

Место для построений (нем.).

Шапки снять!!! Шапки снять!!! (нем.)

Грязная свинья! (нем.)

Твой номер! Назови номер! Быстро! (нем.)

Заключённый номер один, пять, девять, три, три, шесть! (нем.)

Отпусти меня! Ты обещал! (нем.)

Заключёный (нем.)

Полива - син. глазурь

Биб., Римлянам - 13:4.

Краповый берет - форменный головной убор, предмет исключительной гордости спецназовца. Право на ношение крапового берета имеют военнослужащие и сотрудники подразделений специального назначения, обладающие достаточными профессиональными, физическими и моральными качествами и успешно прошедшие квалификационные испытания. Кроме того, краповый берет может быть вручен за мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебного долга, а также за особые заслуги в деле развития подразделений и частей специального назначения.

ОПГ - организованная преступная группировка.

Р.Лерони / роман "Теменная кость"/ .