Те, Кто Живут Давно. Рэдмаунт и Охотник

Глава 12

Глава 12.

Конец восемнадцатого века. Англия…

Уже началась зима, когда Елена, принеся воды на кухню, застала Де Ла Рю, рассеянно разбиравшего бумаги на столе. Он показал ей письмо и конверт с печатью.

– Этот проходимец просит у меня твоей руки! Даже лицензию на брак купил уже! Представляешь, какая наглость? – широко улыбнулся, призывая разделить веселье, но понял, что она не оценила шутки.

– Кто? – выдохнула она, зная ответ.

– Эдвардс. Тот полковник, родня Хаттону. Он нанял дом на Роуз-Лейн в Ипсуиче, и просит твоей руки. Пишет, что весной вы переедете в Лондон. Что ты на это скажешь, дорогая? – он чутко вглядывался в её лицо. – Я так понимаю, что ты находишь этого Уильяма приятным мужчиной. И если он тебе не противен, думаю, это неплохой способ поправить наши дела. Золото на исходе. Через несколько лет ты овдовеешь, и тогда сможем спокойно переехать куда-то потеплее?

Не без колебаний, но она дала своё согласие. Жених не навещал свою избранницу, только прислал бледно-зелёного шёлка на платье невесте. В окрестностях Брамфорда прокатился недовольный ропот, ведь состоятельный джентльмен взял за себя немолодую, нищую и не местную женщину, хотя зимой был приглашён в лучшие дома, в знатные семьи, где имелись на выданье дочери и племянницы. Преподобный Лори должен был сочетать браком Эдвардса и свою сестру, но перед самой церемонией Елена не выдержала:

– Реми, я должна признаться! Молчание измучило меня! Эта история повторяется почти целиком!

– В чём дело, дорогая? – он поправлял ленты в её причёске. Елена порывисто вздохнула, и прижала холодные пальцы к его вискам, показав прошлое вспышками спутанного сна. В несколько секунд перед глазами Де Ла Рю пронеслись события в Пруссии, появление и пробуждение Вольмера, обращение Марко, поединок Генриха с Эмером, обрушение замка, и их желание замуровать Вольмера живым, его внезапное появление в Ипсуиче. У Реми закружилась голова, он едва устоял на ногах от потрясения.

– Нет! Ты не должна! Я не стану…! – в его глазах встали слёзы.

– Полгода назад он убил Патрика в Генте, и так узнал, где искать меня. О тебе он не знает, ты в безопасности.

– Он чудовище и убийца! Ты не должна! Мы можем уехать, сбежать сейчас же, есть время!

– Вы все проходили через это!

– Да, но… – покачал головой Де Ла Рю.

– Он всего лишь честен с собой и со мной, и не пытается казаться лучше, чем есть на самом деле. Не волнуйся! Он будет хорошо со мной обращаться, и пока я буду рядом, он не станет охотиться на Тех, Кто Живут Давно.

Она снизу вверх глянула в лицо молодого священника, и Реми, почти справившись с чувствами, в растерянности ласково погладил её по щеке.

– Ты действительно хочешь этого? – он прочёл ответ в чёрно-карих глазах.

Церемония была простой и незатейливой, прихожане отметили волнение преподобного Лори, как дрожали его обожжённые руки, но списали это набеспокойство о судьбе сестры. Свидетельство о браке было выдано, и запись внесена в приходские книги. Новоявленная чета Эдвардсов за неделю сделала несколько вежливых кратких визитов, предусмотренных приличиями, и затем отгородилась от общества в доме на Роуз-Лейн. Из прислуги взяли только кухарку, горничную и кучера. Полковник оказал поддержку и своему шурину, прислав ему лошадь, и несколько раз передав крупные суммы на расходы.

И снова потекли несколько месяцев неспешной и однообразно счастливой простой вкусной жизни. Опять они были только вдвоём, много говорили и спорили, занимались любовью, или молча читали, каждый своё, изредка нежно касаясь друг друга.

– Сколько раз ты умирал за это время?

– Ни разу, представь себе, милая!

– А что стало с настоящим Эдвардсом?

– Почему ты думаешь, что я не был на той войне, а всего лишь взял себе чужое имя?

– Уж я-то знаю, как ты относишься к морским путешествиям! – она улыбнулась мужу. – Тебя едва хватило на то, чтобы пересечь пролив и добраться до Англии. А через океан на корабле ты бы ни за что не отправился! Так ты разделался с настоящим полковником?

– Нет. Но при его смерти присутствовал. Этот бедолага допился до горячки, и она прикончила его за пару дней. Такая глупость – иметь всё, что хочешь, а растрачивать жизнь на выпивку! Я взял его документы и письма, деньги, одежду. Потом поджёг гостиницу.

– В Генте ты тоже сжёг улики?

Он беспокойно обернулся от окна, выдержал её взгляд и быстро взял себя в руки, отвечал, слегка улыбаясь, но синие глаза оставались холодными.

– Честно признаюсь, я даже сначала не поверил своей удаче. Ты упоминала об элементалях тогда, но столкнуться с одним из них вот так, это действительно большое везение. О’Лири не знал обо мне, видела бы ты его лицо, когда он понял! Жаль только, с этим знанием он прожил совсем недолго. Возможно, вспомнит всё и после нового пробуждения, и больше не станет переходить мне дорогу.

– Ты мог бы просто поговорить с ним, вы бы расстались друзьями! – она недовольно поморщилась, будто от боли, покачала головой. – И смерть каждого из них причиняет боль мне, не забывай об этом. Ты не должен был так поступать. Ведь в будущем тебе может понадобиться его помощь и поддержка.

– Чёрта с два! – фыркнул Вольмер, скривив губы.

– Ценно слово и время. «Что я могу для тебя сделать?», вот что нас связывает. Обмен и добрые отношения! Пойми, Генрих, мы много веков уже не воюем, а договариваемся.

– Договариваетесь, чья очередь жить с тобой?

– Ты груб!

– Но не глуп! А то, что придумала ты, милая, лишено смысла! Все они могут прожить свою вечность и без тебя! Пусть и с меньшим комфортом!

Он опустился на колени у кушетки, целовал руки жены. Ей понравилось кольцо с гранатом, которое он заказал чешскому ювелиру, и подарил после свадьбы. Он зарывался лицом в мягкие складки свободного домашнего платья, и шептал:

– Останься со мной!

– Я с тобой, Генрих! – Елена нежно гладила его чёрные волосы, пахнущие бергамотом.

Реймонд Лори навестил «сестру» после Рождества. Горничная сказала, что хозяин на охоте, а барыня читает в кабинете, проводила его наверх. Елена была хороша в домашнем платье, в комнатах тепло, только белый прозрачный свет зимнего дня и напоминал о морозах. Она радостно вскочила с бархатного дивана, бросилась к нему на шею и крепко обнимала, пока он покрывал быстрыми поцелуями её лицо, плечи и маленькие руки.

– И как тебе живётся в роли степенной замужней дамы? – смеялся он, разглядывал новое платье и причёску, чувствовал, как соскучился без неё.

Они почти два часа уже проболтали, когда на лестнице послышался шум, и в комнату излишне быстро вошёл хозяин дома, не переодевшийся и запыхавшийся. Де Ла Рю посчитал, что Эдвардс так торопился, стремясь застать врасплох жену, Реми про себя самодовольно усмехнулся, учтиво поприветствовал зятя и согласился остаться отобедать.

Непринуждённая застольная беседа затянулась за полночь, Елена была напряжена кажущейся лёгкостью в общении мужа и бывшего любовника. Она оставила мужчин в гостиной у камина и поднялась к себе, сославшись на усталость. Эдвардс потушил свечи, и комната была освещена только огнём в очаге. Стало тихо, только потрескивали дрова, да разгулявшийся ветер на улице бросал в стёкла мелкую ледяную крупку.

– Надеюсь, дорогой шурин, у меня нет необходимости объяснять, почему вам больше не следует навещать нас?

Хозяин стоял у камина, постукивая деревянной рукой по мрамору, и насмешливо разглядывал Де Ла Рю. У того в руках дрогнул стакан с бренди, Реми почувствовал, что готов начать паниковать. Угрожает ли что-то Елене?

– Я не вполне понимаю, Уильям… – начал он, подбирая слова.

– Нет! Ты всё понимаешь! Ты больше тут не появишься! – чуть прищурился хозяин дома, улыбнувшись одними уголками губ. – Ты исчезнешь из её жизни, если хочешь жить дальше! Вы не увидитесь больше, по крайней мере, в этом веке. И вот, по этому векселю сможешь получить в Лондоне деньги у нотариуса, там адрес и расписка, – он протянул несколько конвертов посетителю. Затем, как ни в чём не бывало, он позвонил в колокольчик, вызвав горничную. – Джейн, преподобный Лори останется ночевать, приготовьте для него гостевую спальню наверху. Утром ему нужно уехать ещё до рассвета. Пожалуйста, не будите меня и мадам, сделайте завтрак и проводите гостя. Дорогой шурин, спасибо за ваш визит, теперь прошу меня простить, я должен ещё зайти к жене. Прощайте! – издевательски улыбнулся и поклонился он.

В своей спальне она готовилась ко сну, когда Вольмер вошёл к ней в сорочке, халате, чёрные волосы рассыпались по плечам, обезображенное правое запястье скрывал широкий рукав. Елена в ночной рубашке из батиста сидела на пуфе, чулки и подвязки валялись на полу. Когда он запустил пальцы левой руки в её волосы, перебирая их, гладя по голове, она расслабилась и подалась к нему в ожидании ласки. Но Вольмер резко сжал пряди в кулаке и притянул к себе, заставив её изогнуться и зашипеть от боли.

– Генрих, что ты делаешь? – она обеими руками вцепилась в его кисть, пытаясь ослабить хватку.

– Ты думала, я ничего не пойму, раз не могу так же, как ты, читать прошлое? Так, милая? – зло прошептал он. – И не почувствую ничего, не догадаюсь, что этот мальчишка тоже Живёт Давно, и ты спала с ним, хоть вы и выдавали себя за брата с сестрой?

– Этот мальчишка старше тебя на пятьсот лет! Генрих, пусти, мне больно!

– Я велел ему исчезнуть, и он больше не потревожит нас. Ты останешься со мной, тогда он будет жить дальше, и уедет отсюда. Думаю, он испугался. Ведь я часто охочусь в окрестностях, и не промахиваюсь.

– Не трогай его! Не смей!

– Не первый раз ты защищаешь одного из них? Почему? Зачем?

– За тем же, зачем я с тобой сейчас. Из любви! – она смотрела на него снизу вверх, и в этом взгляде был гнев, нежность, желание и ненависть… – Я люблю тебя! Я с тобой… – шептала она, глядя в его глаза, и будто заворожённый, Вольмер разжал пальцы, отпустив мягкие тонкие волосы, и медленно наклонился к жене с поцелуем.

Через стену Де Ла Рю слышал и их ссору, и полное страсти примирение, хорошо представляя, что там сейчас происходит. С ним она никогда так не стонала. Полночи он просидел у потухшего камина, до судороги крепко сцепив изуродованные пальцы и глядя перед собой невидящими глазами, так и не лёг спать, и уехал затемно.