Тайны старого замка и прочие (не)приятности

Глава 30. Прием у королевы

Когда нанятый слуга помог хозяину снять шубу, тот послал его на конюшню, куда Дуг повел лошадей.

– Совсем забыл про коробки для Кэти. Она осталась в карете. Сбегай, дружище, принеси.

Катрина вздохнула. Не успели приехать в столицу, а отец уже с сюрпризами.

– Что за коробки, папа? – дочь поднялась со стула.

– Я заехал в салон к знаменитой швее. Она вспомнила меня. Подобрала для тебя наряды. Завтра идем к королеве. Я уже известил двор, что мы в столице. Ответ пришел быстро. Ждут нас, Катринушка, очень ждут!

Отец был доволен.

– А где ты взял столько денег?

Лорд Ламберт вытащил из кармана камзола связку ключей и потряс ими.

– Я проверил наш особняк на Королевской площади. Его не тронули. Его, кажется, не открывали с тех пор, как арестовали твою мать. Нескольких ее дорогих безделушек хватило, чтобы получить у ростовщика хорошие деньги.

Слуга трижды бегал к карете, чтобы перенести кучу коробок в покои, которые выбрала для себя Кэти. Они были светлыми, уютными и теплыми – камин быстро согрел стылый воздух. Не такими большими, как соседние, но более девичьими.

Отец похвалил за прозорливость. Оказывается, эти комнаты как раз предназначались для нее, когда по велению лорда Ламберта обустраивали новый дом. Кэти порадовалась, что не заняла помещение напротив – с огромной кроватью и гардеробом во всю стену. Как чувствовала, что тут должна была жить мама.

В коробках лежали несколько красивых платьев, обувь, белая шубка длинной в пол, нижнее белье и чулки, сундучок с баночками и пузырьками, где хранились румяна, губная помада и прочие средства для ухода за кожей и волосами. Швея оказалась прозорливой женщиной и приготовила для Кэти все, в чем могла нуждаться молодая женщина.

– В какой половине дня мы пойдем во дворец? – Катрина зашла к отцу, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

Он не был в постели, что стало для Кэти неожиданностью. Обычно в это время суток отец уже надевал колпак и длинную до пят рубашку, и только ждал, когда дочь поцелует его на ночь. Герцог расхаживал по комнате в камзоле и сапогах по колено. Он лишь ослабил верхние пуговицы жесткого воротника. В его руках был кубок с рубиновым вином.

– На закате. У тебя будет полно времени, чтобы перемерить все наряды, – он тряхнул головой, чтобы падающие на лицо волосы не мешали.

– Папа, что с тобой? Ты раздобыл эликсир молодости? Я думала, после того, как твоя магия поразила врагов Эля, ты еще долго не придешь в себя, но что я вижу?..

– Воздух столицы, дочка. Это все воздух столицы! Я хочу здесь жить. Ходить, как прежде, на приемы, смотреть на красивых женщина на балах. Может, даже потанцевать с одной из них. А лучше с двумя или тремя, как позволит сердце. Я только сейчас понимаю, чего был лишен.

– А как же замок Возги? Мы обещали, что не бросим...

Лорд Ламберт недовольно дернул плечом, не дав оговорить дочери.

– Мне шепнули, что мы больше не в опале, а значит, у нас не будет недостатка в деньгах. Их хватит, чтобы восстановить замок. Причем отсюда, не покидая столицы. Назначим управляющего...

– Нет, папа, я не столько о полуразрушенном строении, сколько о людях. У самого замка, как выяснилось, есть настоящий хозяин. Я о Прысе, Ядвиге и близнецах... О слове, данном барону Возги, который спас нас от королевского преследования. У нас есть обязательства перед всеми ними.

– Я не вернусь. Для меня замок Возги ассоциируется со склепом. И глупо тащить в столицу деревенских слуг, когда можно нанять вышколенных. А ты... Я не буду тебя неволить. Хочешь жить в глуши, живи. Я выделю тебе приданое, распоряжайся им сама. Кстати, уже можно будет выкопать золото и обменять его на королевском монетном дворе. Кончились времена нищеты. Я сегодня купил галстук, – отец вытащил из-под воротника синюю шелковую ленту в тон камзола. – За деньги, что я отвалил за него, в Трувере можно приобрести хорошего коня. И я счастлив, что могу себе позволить.

Он помахал лентой перед носом дочери и небрежно швырнул полоску шелка на кровать.

– Я поняла, папа. Спокойной ночи.

Впервые за столько лет дочь не поцеловала отца.

В ее комнате сноровистая служанка уже расправила кровать и разложила все вещи – и новые, и привезенные с Севера. Кэти опустилась на пуф перед зеркалом и взяла расческу. Бездумно водила щетиной по волосам.

Катрина понимала, что отец опоен воздухом свободы. Ему этого не хватало. А ей самой хотелось вернуться в замок, где все просто и понятно. Да, жить было тяжело, но сейчас, когда не придется считать каждый медяк, все сложится иначе.

Кэти покрутила на пальце колечко с синим камешком. Она с самого начала знала, что принц не женится на ней. Девушка из разрушенного замка была для него приключением, приятным дополнением к опасной работе. Он обещал, что она и ее слуги будут находиться под защитой короны, но ни разу не сказал, что... любит ее.

У них обоих была причина, по которой брачный союз сына короля и дочери герцога невозможен. И имя этой причины – Мона. Для всех Катрина Ламберт – дочь фрейлины, которую казнили за участие в мятеже против короны, а значит, ей запрещен путь в королевскую семью. Но мало кто знает, что Конрад – сын короля, который так подло отомстил женщине, не захотевшей стать его любовницей.

При любом раскладе принц не выберет Кэти. Король есть король. Прав он или нет. История знала немало случаев, что случалось с принцами, когда они шли против воли отцов.

Но что скажет при встрече королева? Знает ли она истинную подоплеку «предательства» Моны, которая выбрала эшафот, лишь бы не идти против совести и подруги?

«Завтра, что же будет завтра?..»

Скорее всего, мать Конрада просто взяла на себя обязательства вернуть герцога в королевскую свиту. Она объявит, что лорд Ламберт прощен, и его будут рады видеть при дворе. Пустая формальность. Но тогда почему королева написала письмо не ему самому, а дочери? Неужели собирается предложить ей место фрейлины?

Кэти хмыкнула. Она так легко могла повторить судьбу матери. Уже нашелся один, который увидел в ней Мону и захотел оставить себе. Лучше она вернется в глушь, чем станет любовницей кого-то их придворных. Видеть Конрада, помнить, что между ними было, и наблюдать за его плотскими утехами с другими женщинами? Или участвовать на его свадьбе в качестве подружки невесты? Нет-нет-нет!

– Хорошо, – Кэти положила щетку на столик, – завтра я все узнаю и приму решение.

Во дворец они прибыли на закате. Герцог был возбужден и говорлив. Когда их вели по анфиладе комнат в малую залу, где должна была состояться встреча с королевой, он с улыбкой раскланивался со знакомыми придворными. И очень был удивлен, когда его попросили подождать дочь в библиотеке, где ему составит компанию старший сын короля. Наследник сам пришел за стариком и увлек его за собой.

Кэти откровенно трусила. Почему ее разлучили с отцом? Но раз с ним старший брат Конрада, это же как раз говорит о том, что опалы больше нет? Иначе их встретила бы королевская стража.

– Ее Величество вас ждет, – в дверях малой залы появилась одна из фрейлин.

Кэти сглотнула вязкий ком и сделал шаг в помещение, полное ярких огней. Рассеянно отметила, что фрейлина осталась снаружи и плотно закрыла за собой дверь. Катрина огляделась, но на постаменте, где стоили два величественных трона с высокими – в человеческий рост, спинками, никого не было.

Королева сидела на одном из диванчиков, коих здесь вдоль стен было множество. Кругом золото, алый бархат, картины на потолке и в простенках, зеркала между окнами – Кэти отражалась в них, пока шла через весь зал.

Катрина присела в глубоком поклоне.

– Ваше Величество...

– Подойди ближе. Ты очень похожа на мать, – королева с улыбкой разглядывала дочь Моны. – Теперь я понимаю, почему ты так действуешь на мужчин.

Кэти хотела спросить, на кого из мужчин она подействовала, но не посмела.

– Садись рядом, – Ее Величество похлопало ладонью по дивану. – У нас будет долгий разговор.

– Спасибо, Ваше Величество, – Кэти села на самый краешек.

– Я позвала тебя сюда, чтобы рассказать о последних днях твоей матери. Я бы сделала это в тот же год, когда ее... к–хм... казнили, но я потеряла твой след.

– Мы вынуждены были скрываться, хотя ничем не навредили короне. Ни мы с отцом, ни моя мама, – Катрина знала правду, поэтому не смогла сдержаться.

Королева вдруг положила руку на сцепленные в замок пальцы собеседницы.

– Успокойся. Я не причиню тебе зла. Я все знаю. Твоя мама была хорошей подругой. Она не хотела сделать мне больно. Когда Мона поняла, что Его Величество не отступится, пока не добьется своего, она пришла ко мне просить помощи.

Кэти не верила своим ушам.

– Она пришла к вам жаловаться на вашего супруга?

– Ты еще не испорчена двором, поэтому не понимаешь, почему фрейлины жаждут забраться в постель моего супруга. Она оказалась единственной, кто посмел ему отказать.

– И он не простил.

– Мы не успели придумать план. Он слишком сильно хотел ее заполучить. А она задела его гордость. Мона ударила короля по лицу, когда он попытался взять ее силой. Это была не просто пощечина. Она едва не выбила ему глаз.

Катрина закрыла рот рукой.

– И я уже ничего не могла изменить. Король вышел из себя. Его переполняла злость. Но как повесить фрейлину за отказ стать любовницей? Или даже за то, что посмела поднять руку на короля, ведь тогда всплыла бы причина ее поступка? Герцог Ламберт был достаточно силен, чтобы встать на защиту жены. И он встал бы, если бы не случился мятеж.

– Поэтому леди Мона превратилась в главную мятежницу. А герцог Ламберт моментально лишился власти и денег, и уже сам вынужден был спасаться, – для Кэти все было очевидно.

– Никто при дворе не знал, что король еще накануне покинул дворец. Если бы не кровоподтек на пол-лица, из-за чего Его Величество отбыл в горный замок, мятежники убили бы его. Можно сказать, что Мона спасла ему жизнь, – королева печально хмыкнула.

– И он отблагодарил ее, приговорив к смерти.

– Да. Но я не могла дать свершиться несправедливости. Конрад тогда был слишком молод и горяч, он обожал отца, поэтому я оставила его в неведении. Я обратилась к старшему сыну. Эльмар всегда отличался холодным рассудком и прекрасно понимал, как устроен наш двор. Он и предложил мне идею спасения Моны.

Кэти горестно покачала головой, уже зная, что ничего у них не получилось. Катрина помнила, как леди Мона Ламберт, непохожая на себя из-за криво и косо обрезанных волос и разбитых губ, шла в длинном рубище к виселице.