Тайны старого замка и прочие (не)приятности

Глава 28. Любовная лихорадка

– Ты невероятно красива, – прошептал Конрад, глядя на Кэти, такую нежную и желанную в этом волшебном серебристом свете. Ему хотелось всего и сразу – и зарыться пальцами в ее густые волосы, и пройтись ладонями по телу, чтобы почувствовать шелковистость ее кожи.

Кэти мелко дрожала. Но не от холода, хотя простыни поначалу обожгли ледяной гладью. Ее трясло от желания. Она встала на колени и, обхватив лицо Конрада ладонями, приникла к его губам в поцелуе. Она вжималась в его тело, показывая, как сильно хочет его.

Быстрыми пальчиками расстегнула его рубашку. Гладя попутно сильные плечи, стащила с них накрахмаленную ткань. Бесстыдно прижалась обнаженной грудью к его и потерлась сосками.

Принц не выдержал, опрокинул Кэти на простыни, навис сверху, впился в приоткрытые губы. Он дал волю своим рукам. Там, где только что ладони сладко гладили, сжимали, обхватывали, Конрад оставлял влажные следы поцелуев.

А Кэти выгибалась навстречу ему. Ее наслаждение выражалось долгим стоном, затаившимся дыханием, даже всхлипом, когда цепочка поцелуев дошла до живота и не остановилась на пупке.

– Раздвинь ноги. Не бойся. Больно не будет.

Кэти уже не понимала, что с ней происходит. Пальцы или губы, губы или пальцы? Она не знала, что подобное можно творить с женщиной. И когда язык прошелся по влажным складочкам и задел прячущуюся горошину, она выгнулась и впервые в жизни испытала настолько острое наслаждение.

Еще не утихли дарящие восторг спазмы, как Конрад притянул Кэти к себе. Он был раздет и стоял на коленях между ее ног. Небольшое сопротивление, стон–всхлип Катрины, и он ритмично задвигался, находясь одновременно и в ней, и над ней.

Кэти открыла глаза и поразилась, насколько великолепно выглядит мужчина во время соития с женщиной. Конрад гибко двигался и казался красивым хищником, подмявшим под себя самку. Она закрыла глаза и отдалась новым для себя ощущениям.

Любовники так и не спустились вниз. Сказались долгий день и бессонная ночь накануне. Они крепко спали, сплетясь руками и ногами, красивые в своей наготе.

Уже под утро в комнату Катрины заглянула Прыся. Пройдя на носочках до кровати, подняла сброшенное на пол одеяло и укрыла парочку.

– Что там? – спросила приковылявшая к двери Ядвига. – Помогло мое колдовство?

– Помогло, – так же шепотом ответила Прыся. – Если бы не мы, так и ходили бы вокруг да около. А потом какой-нибудь дурацкий случай еще развел бы в разные стороны.

– Ничто их теперь не разведет. Я крепкую нить сплела, без узелков, – уверенно ответила ведьма. – Пойдем, что ли? Выпьем чаю за здоровье молодых.

Проснулась Кэти в постели одна. На подушке рядом нашла живой цветок. И где взял? Поднесла нежные лепестки к лицу, чтобы вдохнуть аромат, и нашла привязанное к стебельку колечко. Поцеловала в синий камень – точно такой же, как ее глаза. Надела на палец. Еще немного полежала в кровати, вспоминая прошлую ночь, но, не привыкнув лениться, все же поднялась. Быстро собрала испачканную в крови простыню, скрутила ее и сунула в шкаф. Надела новое платье и, прикрепив цветок волосам, побежала вниз.

– Уехали. Еще рано утром уехали, – сообщила ей Прыся, ополаскивая мытую в пене посуду.

– Все? – Катрина растерялась. Не ожидала. Думала праздничный день опять проведут вместе.

– Даже рыжий Эль с ними в город подался. Кончился бал. Сегодня графа в столицу повезут.

– А вы откуда знаете? – Катрина опустилась на скамью. Все домашние, кроме них двоих, еще спали.

– Найтан рассказал. Королевский отряд ждать не стали. По пути перехватят. Соседи через реку помогли – подсказали, как графа из его логова выманить. Фаберт им тоже встал поперек горла со своими грабительскими пошлинами. Половина денег, как выяснилось, до королевской казны не доносилась. Его в столицу повезут, чтобы отчитался за растрату. А уж там и все остальное припомнят. Нашли зацепку, которую графу покажется легко уладить. Нарочно указали в причинах ареста казнокрадство, чтобы Фаберт своих ратников поднять не вздумал. Насчет магов, напавших на вас, тоже велено не волноваться. Все до одного ратника, даже те, кто остался на воротах, мертвы. Граф лично расправился в тот же день, чтобы не выдали. Тут гости толпой перли, а он свой несправедливый суд вершил.

Но Катрину не волновала ни судьба магов, ни коварство графа, который сам же послал их выкрасть «невесту» и сам же покарал за неудачу.

– Выходит, я не увижу больше ни Вепря, ни Ворона? – Кэти расстроилась.

– Дела государственные у них. А как только освободятся, даже не сомневайся, мигом здесь появятся. Ах, да, они денег еще оставили. Много.

Прыся полезла в ларь, где обычно хранилась мука, и вытащила оттуда тяжелый мешочек. Отряхнула от муки, прежде чем грохнуть на стол перед хозяйкой замка.

– Откупились, – выдохнула Кэти.

– Тю, глупая! Позаботились. Чтобы не переживать еще и за нас.

Катрина кивнула. Все верно. Для чего королевские шпионы в северных краях появились, тем и занялись. Все остальные дела потом.

Кэти поднялась к себе и от души наплакалась. Полежав на подушке, еще пахнущей Конрадом, она для себя решила жить прежней жизнью. Будто ничего не произошло. У нее есть близнецы, Прыся с сыном, Ядвига и любимый отец. Ей хватит, чтобы быть счастливой.

Но от мыслей не спрячешься. Все из рук валилось. Кэти ходила по дому, как пришибленная.

– Ну-ка, деточка, зайди ко мне, – поманила ее Ядвига, видя, что хозяйка мается. – Хочешь, я карты раскину, чтобы узнать, как твоя жизнь сложится? Мне новую колоду барон на Новогодье подарил.

– Не верю я в карты, бабушка. И в гадания по руке не верю. Не предлагайте. Как судьба повернет, так и будет. Зависело бы что от человека, я бы сегодня коня оседлала и в столицу кинулась. Но боюсь, что увижу на его лице удивление и... досаду.

– На чьем лице? – старуха сморщила лоб.

– Ну не коня же, – вздохнула Кэти.

– А что за колечко на твоей руке, знаешь? – старуха поймала Катрину за ладонь и, поднеся к глазам, подслеповато прищурилась. – Камень здесь непростой. Синенький. На любовь заговоренный. Чтобы ты такими же синими очами ни на кого, кроме него, не смотрела.

– На кого «на него»?

– Ну не коня же, – улыбнулась ведьма. – Ну так что, пойдем? Разложим карты? Ложь все гадания, твоя правда. Но хоть развлечемся.

Карты предрекли нечаянное известие, казенный дом и знакомство с бубновой дамой.

– И как это понимать? – растерялась Кэти.

– Когда случится, сразу поймешь, что к чему, – туманно ответила старуха.

В этот же день Кэти получила письмо от... королевы. Она пригашала леди Катрину Ламберт и ее отца герцога Седрика Ламберта посетить королевский двор.

– А кто такой Седрик? – спросила Прыся, когда Кэти в сотый раз прочла приглашение вслух. Слушали все. Ведьма, близнецы, барон и Дуг. Правда, последний делал вид, что слушает.

Когда Прысе объяснили, почему Мартин является Седриком, та искренне удивилась.

– Нет, я поняла, что он не Возги, а Ламберт. Но имя Мартин ему больше подходит.

– Настоящий Мартин Возги жив, – Кэти огорошила домашних еще одной новостью. – Он обитает в особняке графа Фаберта.

– Ох, божечки! – воскликнула Прыся. – Тот его насильно у себя удерживает?

– Нет. Мартин остался у графа по доброй воле. Не хочет жить в разрушенном замке. Но теперь, наверное, ему придется переехать к нам. Как я поняла, граф Фаберт больше не вернется. Сядет в тюрьму и надолго. Нельзя против королевской власти народ возбуждать. Это называется предательством.

– Вы уедете в столицу, а как же мы? Еще этот новый Мартин нам совсем незнакомый. Себя прокормить не сможет, до нас ли ему будет? – Прыся сморщила нос, словно собралась расплакаться.

– У нас денег хватит, чтобы в городе домик приличный снять. Там никто не обидит, – Кэти отвечала рассеянно, не понимая, что говорит.

Все ее думы были о королеве. Зачем позвала? Неужели вспомнила, что считала маму подругой, а та заставила короля потерять голову? Королева ее так и не простила, раз не пришла на казнь и не поддержала хотя бы доброй улыбкой.

– Чтобы я из замка по доброй воле ушла? Да никогда! – Прыся хлопнула чугунной сковородой о стол.

Герцог Ламберт крякнул и потопал к себе. Ядвига тоже отправилась восвояси. Путь эти двое сами разбираются. Она свое дело сделала.

– А в столицу с нами поедешь? – Кэти сама еще не знала, где они с отцом остановятся, а звала за собой людей, веривших ей.

Прошло более десяти лет, как Ламберты покинули столицу. Надо быть наивной, чтобы думать, что все их имущество находится в сохранности и только ждет хозяев. Наверняка и имение в пригороде, и особняк в столице, и небольшой дом на окраине, из которого она бежала по подземному ходу, заняли чужие люди.

Король не церемонился с состоянием мятежников. Забирал себе или одаривал верных короне людей. Если Ламбертов помилуют, вернут ли имущество? И в каком состоянии оно будет? Уж лучше бы королева не приглашала в столицу. Жили бы и жили себе в старом замке. И если бы даже вернулся настоящий Мартин Возги, потеснились бы. Не впервой.

Опять-таки в дорогу не просто собраться. Лошади, экипаж, дорожная одежда для себя и отца, нарядное платье и достойный костюм для герцога Ламберта, чтобы предстать перед очами королевы. Это в глуши можно в гости ходить в купленном на ярмарке платье, а в столице в таком засмеют.

– Зачем мне ваша столица? Что мы там с Дугом будем делать? – не унималась Прыся.

– То же, что и здесь.

– А Ядвигу с детьми тоже с собой потащишь? Хорошее приданное – старухи да сорванцы. Нет уж милая. Тебя позвали, ты и поезжай ко двору. А мы как-нибудь здесь продержимся. Денег только оставь, чтобы мы до весны дотянули. А там огороды пойдут – прокормимся.

– Я совсем немного с собой возьму. Боюсь, что очень скоро к вам вернусь.

– Даже если и вернешься, жизнь на том не закончится.

Нет, не таким Кэти видела возвращение в столицу. Ламберты должны были въехать в Дакату с высоко поднятыми головами, а не как собачки, которых поманили, и они, радостно виляя хвостами, побежали. Катрина положила голову на стол. Прыся его отскоблила, поэтому он приятно пах мокрым деревом.

– Чего ты, девка, маешься? Я бы в столицу горлинкой летела, чтобы увидеть Ворона, а ты...

Кэти щелкнула языком.

– Как вы с Ядвигой не понимаете? Это здесь, в глуши, я казалась ему самой красивой и желанной. В столице я буду выглядеть неотесанной деревенщиной. Конрад посмотрит свежим взглядом и ужаснется. Начнет бегать от меня, искать причины, чтобы держаться подальше. А я... А я не выдержу. У меня сердце разорвется.