Тайны старого замка и прочие (не)приятности

Глава 12. Еще один

Нахим, вытерев рукавом рот, поднялся и оказался на полголовы выше ратника. Тот хоть и был широк в плечах, высоким ростом не отличался. Кэти на всякий случай отступила за спины собравшихся зевак.

– А ты кто такой, что приказывать мне вздумал?

– Я твоя смерть.

Глаза Вепря были так страшны, что Нахим невольно осмотрелся, нет ли рядом его подручных. Как назло, людей в черных графских кафтанах поблизости не оказалось. Бывший каторжник растерялся. Не знал, что делать. Вроде и кочевряжиться нельзя – у наглеца, приставшего к нему, чувствовалась ратная хватка. Но в то же время, показать себя послушной овцой тоже не хотелось. Народ совсем от рук отобьется.

Пришлось Вепрю его подтолкнуть, чтобы понял, что бить рожу будут здесь, сейчас и прилюдно.

– Идешь? – сурово спросил он. – Или пусть вся ярмарка послушает, как ты к незамужней девке с похабными намерениями лез?

– Да мало ли этих шалав здесь шляется? Всех разве упомнишь? – Нахим облизал враз пересохшие губы, что выдавало его волнение. Как без поддержки идти неизвестно куда?

– А я напомню. Заодно расспрошу о моем дружке, который за эту девку заступился. Дней пять тому назад. Или хочешь, чтобы я при графе обмолвился о твоих делишках?

– Э–э–э... – глаза Нахима забегали. Кэти видела, он понимает, о какой драке идет речь.

Вепрь, сообразив, что поймал вора на страхе перед хозяином, стукнул противника ладонью по плечу.

– Ступай за мной.

Развернувшись, ратник прямиком пошел к тому месту, где сгинул его друг. Кэти проскользнула следом и затаилась за деревом, вросшим в угол лавки.

– Говори, куда уволокли моего друга? – Вепрь толкнул Нахима с такой силой, что тот ударился спиной о стену.

– Уму-разуму эту пьянь поучили да за ворота выкинули, – мрачно сообщил тот.

– Врешь! С того дня его никто не видел. Говори, гнида, где человека держишь? – Вепрь собрал воротник Нахима в кулак и как следует тряханул. Хоть и был ростом меньше, силой обладал недюжинной.

– Можешь у стражи на воротах спросить, – осклабился каторжник в улыбке. Даже плечи расправил, хоть в таком положении, когда тебя держат за ворот, подобное изобразить трудно. – Они видели, как мы его вышвыривали.

Кэти сначала не поняла, почему Нахим вдруг осмелел, пока краем глаза не заметила, что вдоль крутого берега реки крадутся двое в черном. Пришли своего подельника выручать, и он тоже их увидел, почему и заговорил нагло. Она заволновалась, что Вепрь так и не почувствует, что за спиной враг. Укусила себя за кулак, лихорадочно соображая, как дать знать.

– И спрошу, – мотнул головой ратник. – Вместе к воротам пойдем.

– Давай-давай. И тебе туда же дорога. Не объявился твой дружок, говоришь? – Нахим положил ладони поверх рук Вепря. Смотрел тому в глаза с насмешкой. – И не объявится. Мертвые ходить не умеют. Сам там же сгинешь. Только по весне найдут ваши тела. В канаве, когда снег сойдет. А ведь серьга у тебя в ухе такая же, как у него была. Будет у меня пара. Той самой шлюхе подарю, как только встречусь с ней снова.

И потянулся за серьгой.

– Берегись! Враг сзади! – крикнула что есть мочи Кэти, понимая, что больше ждать нельзя.

Но в этот же момент кто-то закрыл ей рот ладонью и поволок в сторону. Она лишь успела заметить, как крутанулся на каблуках ратник, встречая подкрадывающихся сзади подельников Нахима. Катрина дергалась, пытаясь вырваться из крепких рук. Но ее отпустили, как только заволокли в лавку, где на стенах висели седла и хомуты с кнутами.

– Тише ты, дурной! – над ней, не удержавшейся на ногах и шлепнувшейся на зад, нависал старик. – Зачем вмешиваться в драку между графскими людьми? А ну как к тебе кинулись бы да на нож посадили? Пусть хоть поубивают друг друга, простому люду только легче сделается.

– Вы не понимаете! – Кэти вскочила на ноги. Ее трясло от ярости, но лавочник прижал спиной дверь, не позволяя убежать. – Ратник хороший, он Нахима перед графом с говном смешает. А теперь они его втроем уделают!

– Да не трое их. Шестеро. Не выжить ему. Сгинет, как многие другие, кто шайке Нахима мешал. А тебе еще рано на тот свет отправляться.

В этот момент так сильно грохнуло, что лавка подпрыгнула. За окном полыхнула молния, на мгновение ослепив всех вокруг. Послышались истерические крики. Толпа, что толкалась у торговых рядов, отхлынула и понеслась врассыпную. Кого-то задавили. Резал ухо бабский визг.

Новый, еще более сильный грохот и последовавший за ним толчок, поскидывали со стен и полок конское снаряжение.

– Что же это делается? – старик бросился к окну.

Кэти, поняв, что дверь свободна, рванула наружу. Она точно знала, что происходит за лавкой. Видела и слышала подобное во время мятежа в столице. Кто-то из людей в черном применил боевую магию.

Права она была, когда предположила, что тетрадь и карта принадлежат агентам короля. Выбегая из лавки, Катрина молилась лишь об одном, чтобы Вепрь не пострадал.

Кто–то из стражников был еще жив. Валялся в собственной крови, скребя пальцами землю. Посреди разбросанных веером тел лежал, раскинув руки, незнакомый человек. Светлые длинные волосы разметались по талому снегу, смешавшемуся с алой кровью. Кэти упала рядом с ним на колени.

Лицо незнакомца было в грязи, а из драного уха сочилась кровь. Она все это уже видела у другого длинноволосого страдальца. И имена ей были знакомы. От него же слышала. Ворон и Вепрь.

Нельзя было ждать, когда народ поймет, что все стихло. Обязательно набежит посмотреть, что произошло. Но и бугая такого на себе тощему мальчишке не унести.

От суматошных мыслей Кэти отвлек стон. У стены хрипел человек, с которого магией сорвало кожу. На его коленях лежали собственные кишки. Чутье помогло понять, что Катрина видит Нахима. В его скрюченной судорогой ладони поблескивали окровавленные серьги.

Видно, сорвал с ратника перед тем, как тот применил магию. Кэти цапнула их и сунула в карман. Подобрала валяющуюся в грязи знакомую сумку. Лямку надела через голову, чтобы было удобнее. Потом, поднатужившись, перевернула светловолосого человека на бочок, потом еще раз и еще, и вместе с ним скатилась по крутому бережку в реку.

Благо, что та не была глубокой, и оттепель не успела растопить лед. Но удар об него привел незнакомца в чувство. Он вытаращил безумные глаза, и Кэти увидела в них свою смерть. Схватила его за пальцы. Крепко сжала, понимая, что с их кончиков вот-вот сорвется новый заряд убийственной магии.

– Тише! Надо бежать, – выдохнула ему в лицо. Поднялась сама и потянула за собой светловолосого бугая. Тот, покачиваясь, встал на ноги.

Метнулись в противоположную от моста сторону, чтобы не привлекать к себе внимание. Тут река как раз делала изгиб. Выбравшись на берег, скрылись в ближайшем проулке, затихнув за забором. Хорошо, что одежда на маге оказалась черной. Наскоро умывшись снегом и оттерев с шеи кровь, Вепрь спрятал под шапкой, которую ему протянул рыжий малец, длинные волосы и драное ухо.

– Все чисто. Крови нет. Можем идти, – сказал мальчик, внимательно оглядев лицо старого–нового знакомого.

– Откуда ты такой взялся? – спросил Вепрь, потрогав языком разбитую губу.

– Я слышал, о чем вы разговаривали с дядькой Дайко, и решил помочь. У меня в харчевне осталась лошадь. Вам надо выбраться из города.

– Мне нельзя в харчевню, – Вепрь повертел головой, оценивая обстановку. Слышались топот и крики людей. Наверное, весь город подскочил, когда бабахнуло на ярмарке.

– Ждите тогда меня здесь, – малец снял с себя чужую сумку и протянул мужчине. – Я попробую пригнать телегу. Вместе будем выбираться. Харчевник не откажет.

Вепрь еще не успел ответить, как Кэти со всех ног бежала к харчевне.

Попав во двор, она толкнула дверь в конюшню – через нее можно было попасть к черному входу. И вовремя. Ратники, что пришли вместе с Вепрем, вывалились на крыльцо. Дожевывая на ходу, они лениво направились к волнующимся людям. Никто не торопился умереть.

Дайка на месте не оказалось. Толкался где-то в толпе на берегу реки. Как делилась с зеваками, зашедшими погреться, подавальщица Ольха, стоило грохнуть, как весь люд из харчевни кинулся посмотреть. Но никого дальше моста не пустили. На ярмарку нагнали городской стражи, а всех торговцев выперли вон. А те, кто успели побывать на берегу раньше стражи, рассказывали, что кровищи там по колено и живых никого нет.

– Как бы город не закрыли, чтобы поймать убийцу, – заявила она, разливая подогретое и разбавленное водой вино.

Кэти, затаившись в подсобке и слушая разговоры работников харчевни, кусала губы. В который раз она не знала, что делать. Без телеги ей ратника из города не вывезти. На воротах будут высматривать человека в черной одежде. Но и ждать, когда колокол пробьет полдень, тоже нельзя.

«А почему это нельзя? – с удивлением спросила она саму себя. – Бояться-то больше некого! Нахим мертв!»

Даже хорошо, если она вновь станет прежней. Мужская одежда ее совсем не смущала. Кто сейчас будет заглядывать под длинный кафтан, есть там юбка или нет?

Теперь она с нетерпением ждала удара колокола. Ведь лавочник, продающий сбрую, наверняка расскажет, что свидетелем потасовки был рыжий мальчишка. И наверняка этого рыжего мальца начнут искать. Ох, как хорошо, что дядьки Дайка не оказалось в харчевне! Сейчас она собственными руками привела бы Вепря в ловушку.

Все, кто был в харчевне прилипли к окнам или слушали Ольху, поэтому Катрине удалось без свидетелей подхватить валяющуюся на прилавке седельную сумку, которую она оставила «стеречь» харчевнику и снять с крюка ключи от его покоев. Крадучись она поднялась на второй этаж. Зайдя в хозяйскую спальню, подняла крышку огромного сундука, где жена харчевника тетушка Гануся хранила свои наряды.

Женщиной она была дородной, поэтому Кэти не боялась ошибиться. Выбрала широкую шерстяную юбку, теплую рубашку с вышивкой по горлу, вязанную жилетку и бархатный плащ, подбитый кроличьим мехом. Его Гануся берегла и надевала только на Новогодье. Прихватив цветной платок, Кэти сунула все вещи в седельную сумку и выкинула ее в окно, выходящее на задний двор.

Катрина знала, что хозяйка не сразу хватится пропажи. Надеялась вернуть одежду на следующий же день. Правда, придется объяснять, как к ней попали вещи, но добрая женщина поймет, что Кэти не могла поступить иначе. Она и сейчас написала бы записку, что взяла чужое на время, но грамотных, чтобы прочесть ее оправдание, на всей улице не найти.